Баба яга в избушке на курьих ножках. Изба бабы яги на алтае

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Сказки Бабы Яги

Присказка

В некотором царстве, в некотором государстве вдали от людей в дремучем лесу, что за синей горой, стоит избушка на курьих ножках. В ней живёт Баба Яга.

Живёт она себе и год, и десять, и сто лет. Никогда никому зла не делает, и не скучно ей одной. Да по правде говоря, скучать-то особенно и некогда. Весной и летом в лесу дел много: грибы, травы, коренья собрать нужно, чтобы снадобье сварить, которое от всех болезней, хворей и бед помогает. За лесными жителями присмотреть нужно – не попал ли кто в беду, не заболел ли, не ранен ли… А если забредёт к ней какой-нибудь человек, то и ему старается помочь и словом, и делом.

Обо всём беспокоится Баба Яга, потому и прозвали её и люди, и звери – «добрая душа».

Зимой в холодные тёмные вечера заберётся Баба Яга на печку и ну своему коту сказки про своих подруг – Бабусь Ягусь – сказывать. И оказывается, что хороших и добрых среди них не так уж мало, только подход к ним нужен особый: с поклоном да со словом ласковым.

Послушайте-ка, что Баба Яга – добрая душа своему коту рассказывает.

Маша и Баба Яга

В одной деревне жил вдовец с дочкой Машей. Надумал он жениться и взял себе в жёны вдовицу, у которой была дочка Глаша. Невзлюбила мачеха падчерицу: то слово обидное скажет, а то и кулаком угостит.

Отец, глядя на муки дочкины, не выдержал и повёз её в лес. Едут – видят избушку на курьих ножках.

– Избушка! Стань к лесу задом, а ко мне передом!

Повернулась избушка, мужик с Машей вошли в дверь, а в горнице – Баба Яга – костяная нога, нос – крючком, волосы – торчком.

– Зачем пожаловали? – спрашивает.

– Привёз я к тебе дочку Машу в услужение.

– Пусть остаётся! Будет хорошо работать – награжу. Будет плохо работать – накажу.

Перекрестил отец дочку и уехал. А Баба Яга велела Маше печку истопить, еду приготовить, в горнице прибраться и пряжи напрясть. Сама же к Змею Горынычу в гости в ступе полетела.

Хлопочет Маша у печи, а сама горько плачет: понимает, что не успеть ей всю работу справить.

Тут из-под пола выбежали мышки-норушки.

– Не плачь, Машенька! Угости нас, мышей, кашкой – мы тебе поможем.

Дала девушка мышкам каши, они поели и быстро-быстро всю работу переделали.

Прилетела Баба Яга, а в доме всё сверкает, везде чистота и порядок. Похвалила старуха Машу и задала ей задачу посложнее.

Мыши Маше снова помогли, потому, что она была ласковой, приветливой и угостила их вкусной кашей.

Маша всегда выполняла задания Бабы Яги, та оставалась очень довольной и каждый раз делала ей дорогие подарки.

Соскучился отец по дочке, решил навестить её. Запряг лошадь в телегу, а жена ему кричит во след:

– Давай-давай! Вези Машкины косточки, хоронить будем.

Приехал мужик к дочке, а та нарядная, красивая, в дорогой одежде его встретила. Поклонилась Бабе Яге, попросила отпустить её с отцом. Та и согласилась.

Привёз отец Машу в дом. Мачеха с досады не знает, куда деться. Кричит мужу:

– Вези мою Глашу к Бабе Яге! Она ещё больше подарков привезёт!

Привёз мужик девушку в домик на курьих ножках и отдал её Бабе Яге в услужение. Задала старуха Глаше работу, а сама ушла. А надо сказать, что ни добротой, ни усердием эта девушка не отличалась.

Откуда ни возьмись, выскочили мышки:

– Девушка! Дай нам кашки, мы тебе за это в работе поможем!

В ответ Глаша схватила веник и ну гонять их.

Баба Яга пришла и нахмурилась: в горнице не прибрано, печь не натоплена, еда не приготовлена… Поворчала-поворчала, снова работу задала и улетела. От чего улетела, к тому и прилетела: ничего ленивица не сделала.

Разозлилась старуха и выгнала Глашу.

Целую неделю лентяйка по лесу бродила, едва дорогу домой нашла. Пришла в дом грязная, худая, оборванная, вся в репьях. Мать-то как её увидела, так руками и всплеснула. Давай скорее воду греть, любимицу свою отмывать!

Вот уж народ в деревне насмеялся:

– Поделом лентяйке досталось!

Гуси-лебеди

Жили муж с женой и были у них дочка и сын. Собрались однажды родители в город и приказывают дочке:

– Мы уедем, ты же братца береги, со двора не ходи.

Уехали они, девочка посадила братца под окном, а сама побежала на улицу и с подружками заигралась.

Налетели гуси, подхватили мальчика и унесли.

Прибежала девочка, глядь – нет братца! Выбежала в чистое поле. Видит: вдали метнулась гусиная стая.

«Верно, гуси унесли братца!» – подумала девочка и пустилась гусей догонять.

Бежала-бежала девочка, видит – стоит печка.

– Печка, печка! Скажи, куда гуси полетели?

– Съешь моего ржаного пирожка – скажу.

– У моего батюшки и пшеничные не едятся! – сказала девочка и побежала дальше.

– Яблоня, яблоня! Куда гуси полетели?

– Съешь моего лесного яблочка, тогда скажу.

– У моего батюшки и садовые не едятся! – сказала девочка и побежала дальше.

Бежит девочка и видит: льётся молочная речка – кисельные берега.

– Реченька! Скажи, куда гуси полетели?

– Съешь моего киселька с молочком, тогда скажу.

– У моего батюшки и сливочки не едятся! – сказала девочка и побежала дальше.

Долго пришлось бы ей бегать, да попался ей навстречу ёж. Поклонилась девочка ежу и спрашивает:

– Ёжик, ёжик, куда гуси полетели?

– Беги по тропинке, никуда не сворачивай. В самой чаще увидишь избушку на курьих ножках. Там живёт Баба Яга и её слуги – гуси-лебеди.

Побежала девочка по дороге и видит: стоит избушка на курьих ножках, в ней сидит Баба Яга. А у окошка братец золотыми яблочками играет.

Подкралась девочка к окну, схватила братца и со всех ног побежала домой. А Баба Яга кликнула гусей и послала их за девочкой в погоню.

Бежит девочка, а гуси совсем её нагоняют. Куда деваться? Прибежала девочка к молочной реке с кисельными берегами и просит речку:

– Реченька, голубушка, укрой меня!

– Съешь моего простого киселька с молочком!

Похлебала девочка киселька с молочком; тогда речка спрятала её с братцем под крутой бережок, а гуси и пролетели мимо.

Выбежала девочка из-под бережка, а гуси её увидели и опять пустились в погоню. Что делать девочке?

Прибежала она к яблоньке:

– Яблонька, милая! Спрячь меня!

– Съешь моего лесного яблочка, тогда спрячу!

Нечего девочке делать – съела она лесного яблочка. Яблонька наклонилась, закрыла девочку с братцем ветками, гуси и пролетели мимо.

Вышла девочка из-под яблони и быстрее прежнего пустилась бежать домой. Бежит, а гуси опять её увидали и ну за ней! Совсем налетают, крыльями над головой машут, вот-вот братца отнимут.

Добежала девочка до печки и просит:

– Печечка, матушка, спрячь меня!

– А ты съешь моего ржаного пирожка, тогда спрячу.

Поскорей съела девочка ржаного пирожка и залезла в устье печки – гуси и пролетели мимо.

Вылезла девочка и побежала домой во весь дух.

Гуси опять девочку увидали и погнались за нею. Налетают, крыльями по лицу бьют, того и гляди братца из рук вырвут. Да изба-то была уже близко.

Вбежала девочка в избу, проворно двери захлопнула и окошки закрыла. Покружились гуси над избой, покричали, да так ни с чем и вернулись к Бабе Яге.

Пришли родители домой, видят – дети дома, похвалили они дочку и подарили ей булочку и платочек.

Баба Яга – костяная нога

Жили-были старик со старухой, и были у них две дочки: старшая – старикова, умная да работящая, младшая – старухина, глупая и ленивая.

Злая мачеха не любила падчерицу, била её, заставляла работать от зари до зари и мечтала вовсе её извести.

Однажды дед уехал на ярмарку в город, а мачеха и говорит падчерице:

– Иди в лес к моей родной сестре, попроси у неё иголочку и ниточку – деду рубашку сшить.

А её сестра была самая настоящая Баба Яга – костяная нога. Бедная падчерица заподозрила неладное, пошла к своей родной тётке и рассказала ей о мачехином поручении. Тётушка её выслушала и говорит:

– По дороге в лес будет тебя берёзка в глаза стегать – ты её цветной ленточкой перевяжи; будут там тебе ворота скрипеть и хлопать – подлей на петельки маслица; будут там тебя собаки рвать – ты им хлебушка брось; будет там тебе кот глаза драть – ты ему дай ветчины.

Пошла девушка в лес. Шла, шла и пришла к маленькой избушке, а в ней сидит Баба Яга и прядёт.

– Здравствуй, тётушка!

– Здравствуй, милая!

– Меня матушка послала попросить у тебя иголочку и ниточку – деду рубашку сшить.

– Хорошо, садись пока прясть.

Села девушка за прялку, а Баба Яга пошла топить баню – задумала чисто вымыть девушку и съесть.

Испугалась девушка – сидит ни жива ни мертва. Вдруг вспомнила слова своей тётушки, дала коту ветчины и говорит:

– Научи меня, котик, как мне отсюда живой уйти.

Пожалел её кот и решил ей помочь.

– Вот тебе гребешок и полотенце, – говорит кот, – возьми их и беги быстрее. Когда услышишь, что Баба Яга тебя догоняет, брось полотенце – потечёт широкая река. Если же Баба Яга переплывёт через реку и станет тебя догонять, брось гребешок – вмиг вырастет дремучий лес до небес, сквозь него она уже не проберётся.

Девушка поблагодарила кота, взяла полотенце и гребешок и выбежала из избушки.

Собака хотела её рвать – она дала ей хлебца; ворота хотели перед ней захлопнуться – она полила им петли маслицем, и они её пропустили; берёзка хотела ей глаза выстегать – она перевязала ей веточки цветной лентой, и та её пропустила.

Баба Яга вернулась, увидала, что девушки нет, и ну кота ругать, почему не выцарапал девушке глаза.

– Я тебе сколько лет служу – ты меня ни разу не покормила, а она мне ветчины дала, – отвечает кот.

Баба Яга стала ругать собаку, ворота и берёзку – зачем отпустили девушку.

А собака ей и отвечает:

– Я тебе сколько служу, ты мне и горелой корочки не бросила, а она мне хлебца дала.

Ворота сказали:

– Мы тебе сколько служим, ты петли ни разу не смазала, а она маслом помазала.

Берёзка сказала:

– Я с тобой рядом столько лет, ты меня и ветхой тряпочкой не украсила, а она меня цветной ленточкой перевязала.

Села Баба Яга в свою ступу, пустилась в погоню за девушкой.

А девушка услыхала её издалека и бросила наземь полотенце. В тот же миг разлилась перед Бабой Ягой широкая река. Баба Яга от злости зубами заскрипела, да делать нечего – бросилась в воду и переплыла реку.

Потом немного отдышалась и пустилась опять в погоню. Девушка услышала, что Баба Яга близко, и бросила на землю гребень.

В тот же миг вырос огромный дремучий лес до небес, Баба Яга его грызла-грызла – не прогрызла, и пришлось ей вернуться обратно в избушку.

Бедная падчерица пришла домой, а там уже и её отец с ярмарки вернулся. Бросилась она к нему со слезами и рассказала обо всём: «Так и так, посылала меня матушка к тётке за иголочкой и ниточкой, а тётка оказалась злой Бабой Ягой и хотела меня съесть, я еле ноги унесла».

Страшно рассердился старик на старуху и выгнал её из дома. А сам с дочкой стал жить-поживать да добра наживать.

Василиса Прекрасная

В некотором царстве жил-был купец. Была у купца дочь – Василиса. Девочке было восемь лет, когда у неё умерла матушка.

Умирая, матушка призвала к себе дочку, вынула из-под одеяла куклу, отдала ей и сказала:

– Слушай, Василисушка! И запомни эти последние мои слова. Я умираю и вместе с родительским благословением оставляю тебе вот эту куклу. Береги её и всегда держи при себе. Никому куколку не показывай, а как приключится с тобой горе какое, дай куколке поесть и попроси у неё помощи. Покушает она и поможет твоему несчастью.

Затем мать поцеловала дочку и померла.

После смерти жены купец потужил, погоревал, а потом стал думать, как бы опять ему жениться.

Он был человек хороший, за невестами дело не стало, но больше всех по нраву пришлась ему одна вдова. Она имела двух дочерей, почти однолеток Василисе – стало быть, и хозяйкой, и матерью была опытной. Купец женился на ней, но обманулся и не нашёл в ней доброй матери для своей Василисы.

Девочка была первая на всё село красавица, за что получила прозвище Василиса Прекрасная. Мачеха и сёстры завидовали её красоте, мучили её всевозможными работами, чтобы она от трудов похудела, а от ветра и солнца почернела. Совсем девочке житья не стало!

Василиса Прекрасная же всё переносила безропотно и с каждым днём всё хорошела и хорошела, а мачеха с дочками дурнели от злости, несмотря на то, что они всегда сидели сложа руки, как барыни.

Как же это так делалось? А помогала Василисе её куколка. Без этого где бы девочке сладить со всей работою!

Зато Василиса сама, бывало, не съест, а уж куколке оставит самый лакомый кусочек.

А вечером, когда все улягутся, она запрётся в чуланчике, где спала, угощает куколку и приговаривает:

– На, куколка, покушай, моего горя послушай! Живу я в доме у батюшки, не вижу себе никакой радости! Злая мачеха гонит меня с белого света. Научи ты меня, как мне быть, как жить и что делать?

Куколка покушает, да потом и даёт ей советы и утешает в горе, а наутро всякую работу справляет за Василису.

Та только отдыхает в холодочке да рвёт цветочки, а у неё уж и гряды выполоты, и капуста полита, и вода наношена, и печь вытоплена. А куколка ещё укажет Василисе и травку от загару, чтобы девушка ещё белее и краше стала.

Хорошо было жить Василисе Прекрасной со своей куколкой – матушкиным благословением.

Прошло несколько лет. Василиса выросла и стала невестой. Все женихи в городе сватаются к Василисе, а на мачехиных дочек никто и не смотрит. Мачеха же злится и всем женихам отвечает:

– Не выдам меньшой прежде старших.

Как-то раз нужно было купцу уехать из дому по торговым делам на долгое время. Мачеха перешла жить в свой дом, а возле этого дома был дремучий лес. В лесу на поляне стояла избушка, а в избушке жила Баба Яга. Никого она к себе не подпускала и людей ела, как цыплят.

Перебравшись на новоселье, купчиха то и дело посылала за чем-нибудь в лес ненавистную ей Василису. Но девушка всегда возвращалась домой благополучно. Мачеха ведь не знала, что у неё есть заступница: куколка указывала ей дорогу и не подпускала к избушке Бабы Яги.

Пришла осень, и решила мачеха совсем извести ненавистную ей подчерицу.

Однажды в ненастный вечер мачеха раздала всем трём девушкам вечерние работы: одну заставила кружева плести, другую чулки вязать, а Василису посадила за прялку. Погасила огонь во всём доме, оставила одну свечку там, где работали девушки, и сама легла спать.

Девушки работали. Стала свечка догорать, а одна из мачехиных дочерей по приказу матери, как будто нечаянно её и потушила.

– Что теперь нам делать? – говорили девушки. – Огня нет в целом доме, а уроки наши не кончены. Мама утром увидит, что работа не сделана, начнёт нас бранить. Надо сбегать за огнём к Бабе Яге!

– Мне от булавок светло! – сказала та, что плела кружево. – Я не пойду.

– И я не пойду, – сказала та, что вязала чулок. – Мне от спиц светло!

– Тебе за огнём идти, – закричали обе. – Ступай к Бабе Яге! – и вытолкали несчастную Василису из горницы в тёмную ночь.

Василиса пошла в свой чуланчик, поставила перед куколкой приготовленный ужин и сказала:

– На, куколка, покушай да моего горя послушай! Меня посылают за огнём к Бабе Яге, а Баба Яга злая, она съест меня!

Куколка поела, и глаза её заблестели, как две свечки.

– Не бойся, Василисушка, не бойся красавица! – сказала куколка нежным голоском. – Ступай, куда посылают, только меня держи всегда при себе. При мне ничего не станется с тобой, никакая беда тебя не коснётся, и Баба Яга тебя не тронет!

Василиса собралась, положила куколку в карман и, перекрестившись, пошла в дремучий лес.

Идёт она и дрожит от страха.

Вдруг скачет мимо неё всадник: сам белый одет в белое, конь под ним белый и сбруя на коне белая. Промчался всадник, и стало рассветать.

Василиса прошла всю ночь и весь день, только к следующему вечеру вышла на полянку, где стояла избушка Бабы Яги. Забор вокруг избы из человечьих костей, на заборе торчат черепа людские с пустыми глазницами. Вместо дверей у ворот – ноги человечьи, вместо запоров – руки, вместо замка – рот с острыми зубами. Василиса обомлела от ужаса и стала как вкопанная.

Едет опять всадник: сам чёрный, одет во всё чёрное и на чёрном коне. Подскакал к воротам избушки Бабы Яги и исчез. Настала ночь.

Но темнота продолжалась недолго: у всех черепов на заборе засветились глазницы, и на всей поляне стало светло, как днём.

Василиса дрожала со страху, но, не зная куда бежать, оставалась на месте.

Скоро послышался в лесу страшный шум: деревья затрещали, сухие листья захрустели – едет в ступе Баба Яга, пестом погоняет, помелом след заметает.

Подъехала к воротам, остановилась и, понюхав вокруг себя воздух, закричала:

– Фу-фу! Русским духом пахнет! Кто здесь?

Василиса подошла к старухе со страхом и, низко поклонившись, сказала:

– Это я, бабушка! Мачехины дочери прислали меня за огнём к тебе.

– Хорошо, – сказала Баба Яга, – знаю, я их. Поживи ты да поработай у меня, тогда и дам тебе огня. А коли работать не будешь, так я тебя съем!

Потом оборотилась к воротам и закричала громким голосом:

– Эй, запоры мои крепкие, отомкнитесь; ворота мои широкие, отворитесь!

Ворота отворились, и Баба Яга, посвистывая, въехала во двор, а за нею вошла Василиса. Потом ворота сами заперлись.

Войдя в горницу, Баба Яга говорит Василисе:

– Подавай-ка сюда, что там есть в печи.

Василиса зажгла лучину от тех черепов, что на заборе, и начала таскать из печки да подавать Яге кушанья, а кушанья настряпано было человек на десять. Старуха всё съела, всё выпила. Василисе оставила только немного щей да краюшку хлеба.

Сытая Баба Яга говорит Василисушке:

– Когда завтра я уеду, ты двор вычисти, избу вымети, обед состряпай – да повкуснее, пожирнее, побольше всего навари, – бельё постирай-приготовь. Ещё пойди в закрома, что в сарае за избушкой, возьми четверть пшеницы из левого угла и перебери её. Да не забудь воды натаскать. И кота моего чёрненького, любимого накорми вкусно и вычеши!

Смотри, не ленись! Чтоб всё было сделано к моему приходу, а не то – съем тебя!

После такого наказа Баба Яга захрапела, а Василиса поставила старухиной еды перед куколкой, залилась слезами и проговорила:

– На, куколка, покушай, моего горя послушай! Тяжёлую дала мне Баба Яга работу и грозится съесть меня, коли всего не исполню. Только как можно столько дел переделать за такой короткий срок! Помоги мне, милая куколка!

– Не бойся, Василиса Прекрасная! Поужинай, помолись Богу да спать ложись: утро вечера мудренее! – ответила куколка.

Рано утром проснулась Василиса, а Баба Яга уже встала, выглянула в окно: у черепов глазницы потухают. Вот мелькнул белый всадник – и совсем рассвело.

Баба Яга вышла на двор, топнула, свистнула, гаркнула – перед ней явилась ступа с пестом и помелом.

Проехал красный всадник – взошло солнце красное. Баба Яга села в ступу и выехала со двора: пестом ступу погоняет, помелом след заметает.

Осталась бедная Василиса одна-одинёшенька. Осмотрела дом, подивилась изобилию и остановилась в раздумье: за какую работу ей прежде всего приняться, чтобы Бабе Яге угодить да на зуб не попасть.

Глядит, а вся работа уже сделана. Куколка сидит около пшеницы да выбирает из неё последние зёрна чернушки.

– Ах, ты, избавительница моя! – сказала Василиса куколке. – Ты от беды меня спасла, от смерти лютой, неминуемой!

– Тебе осталось только обед состряпать, – отвечала куколка, влезая в карман Василисы. – Состряпай: у тебя это очень хорошо получается, да и отдыхай на здоровье!

К вечеру Василиса накрыла стол и ждёт Бабу Ягу. Начало смеркаться, мелькнул за воротами чёрный всадник. Совсем стемнело – только засветились глазницы у черепов.

Затрещали деревья, захрустели листья. Это едет Баба Яга, посвистывает, покрикивает, пестом ступу погоняет, помелом след заметает. Вылезла из ступы – и в избушку.

Василиса встретила её с поклоном.

– Всё ли сделано? – спрашивает Яга.

– Изволь посмотреть сама, бабушка! – молвила Василиса.

Баба Яга всё осмотрела, подосадовала, что не на что рассердиться, и сказала:

– Ну ладно! Верные мои слуги, сердечные други, смелите мою пшеницу!

Явились три пары рук, схватили пшеницу и унесли.

Баба Яга наелась, стала ложиться спать и опять дала приказ Василисе:

– Завтра сделай ты то же, что и нынче, да сверх того возьми из закрома мак да очисти его от земли по зернышку.

Повернулась Яга к стене и захрапела, а Василиса принялась кормить свою куколку. Куколка поела и сказала ей по-вчерашнему:

– Молись Богу да ложись спать – утро вечера мудренее, всё будет сделано, Василисушка!

Утром Баба Яга опять уехала в ступе со двора, а Василиса с куколкой всю работу справили.

Старуха воротилась, оглядела всё и крикнула зычным голосом:

– Верные мои слуги, сердечные други, выжмите из мака масло!

Как и в прошлый раз явились три пары рук, схватили мак и унесли.

Баба Яга села обедать; она ест, а Василиса рядом стоит молча.

– Что ж ты не говоришь со мною? – спрашивает Баба Яга. – Стоишь, как немая!

– Не смею, – отвечала Василиса, низко поклонившись Бабе Яге. – А если позволишь, то мне хотелось бы спросить тебя кое о чём.

– Спрашивай, только не всякий вопрос к добру ведёт: много будешь знать, скоро состаришься!

– Я хочу спросить тебя, бабушка, о том, что видела, когда я шла к тебе. Обогнал меня всадник на белом коне, сам белый и в белой одежде. Кто он такой?

– Это день мой ясный, – отвечала Баба Яга Василисе.

– Потом обогнал меня другой всадник на красном коне, сам красный и весь в красное одет. А это кто такой? – продолжала Василиса.

– Это моё солнышко красное! – ответила Баба Яга.

– А что значит чёрный всадник, который обогнал меня у самых твоих ворот, бабушка?

– Это ночь моя тёмная. Все трое – мои слуги верные, мои помощники надёжные!

Василиса вспомнила о трёх парах рук, но промолчала.

– Что ж ты ещё не спрашиваешь? – молвила Баба Яга.

– Будет с меня и этого. Сама ж ты, бабушка, сказала, что много будешь знать – скоро состаришься.

– Хорошо, что ты спрашиваешь только о том, что видела за двором, а не во дворе! – сказала Баба Яга. – Я не люблю, чтоб у меня сор из избы выносили, и слишком любопытных ем! Теперь я тебя кое о чём спрошу: как успеваешь ты исполнять работу, которую я задаю тебе каждый день?

– Мне помогает благословение моей матери, – отвечала Василиса.

– Так вот что! Убирайся же ты от меня, благословенная дочка! Не нужно мне благословенных!

Вытащила Баба Яга Василису из горницы и вытолкала за ворота. Сняла с забора один череп с горящими глазницами, наткнув на палку, отдала ей и сказала:

– Вот тебе огонь для мачехиных дочек, возьми его; они ведь за этим тебя ко мне прислали.

Бегом сквозь чащу леса пустилась домой Василиса при свете черепа, который погас только с наступлением утра.

Наконец, к вечеру другого дня добралась до своего дома.

Подходя к воротам, она хотела было бросить череп. «Верно, дома, – думает себе, – уж больше в огне не нуждаются».

– Не бросай меня, неси к мачехе!

Она взглянула на дом мачехи и, не видя ни в одном окне огонька, решилась идти туда с черепом.

Впервые встретили её ласково и рассказали, что с той поры, как она ушла, у них не было в доме огня. Сами высечь никак не могли, а который огонь приносили от соседей – тот гас, как только входили с ним в горницу.

– Авось твой огонь будет держаться! – сказала мачеха.

Внесли череп в горницу, а глаза из черепа так и глядят на мачеху и её дочерей, так и жгут!

Те было прятаться, но куда ни бросятся – глаза всюду за ними так и следят – к утру совсем сожгли их в уголь, только одной Василисы не тронули.

Поутру Василиса зарыла череп в землю, заперла дом на замок, пошла в стольный город.

Долго бродила она по городу и наконец попросилась на житьё к одной бедной безродной старушке.

Живёт себе тихо и поджидает отца.

Через какое-то время надоело ей сидеть без дела. Вот и говорит она старушке:

– Скучно мне сидеть без работы, бабушка! Сходи, купи мне льна самого лучшего – я хоть прясть буду.

Сказано – сделано.

Старушка купила хорошего льна, и Василиса села за дело. Работа так и горит у неё, а пряжа выходит ровная да тонкая, как волосок.

Набралось пряжи много. Пора бы и ткать приниматься, да таких берд не найдут, чтобы годились на василисину пряжу. Никто не берётся и сделать-то.

Василиса стала просить свою куколку, та и говорит:

– Принеси-ка мне старое бердо, старый челнок да лошадиной гривы – я всё тебе смастерю.

Василиса добыла всё, что надо, а сама легла спать. Куколка за ночь приготовила славный стан.

Села Василиса за работу. А дело так и спорится. Трудилась девушка, не покладая рук, и день, и ночь. И к концу зимы полотно было выткано. Да получилось оно такое тонкое, что его сквозь иглу вместо нитки продеть можно.

Весною полотно выбелили, и Василиса говорит старухе:

– Продай, бабушка, это полотно, а деньги возьми себе.

Старуха взглянула на товар и ахнула:

– Нет, дитятко! Такого полотна, кроме царя, носить некому – понесу во дворец.

Пошла старуха к царским палатам да стала мимо окон прохаживаться.

Царь увидал её и спросил:

– Что тебе, старушка, надобно?

– Ваше царское Величество, – отвечает старуха, – я принесла диковинный товар.

Царь приказал впустить к себе старуху во дворец, а как увидел полотно – обомлел от восхищения.

– Что хочешь за него? – спросил царь.

– Ему цены нет, царь-батюшка! Я тебе в дар его принесла.

Взял царь полотно, налюбоваться на него не может. Поблагодарил царь старуху и отпустил её с подарками.

Велел царь из того полотна праздничные сорочки себе сшить. Раскроили, да нигде не могли найти швеи, которая взялась бы их сшить. Долго искали, наконец приказал царь позвать старуху и сказал ей:

– Умела ты напрясть и соткать такое полотно, умей из него и сорочки сшить.

– Не я, государь, пряла и соткала полотно, – сказала старуха, – это работа приёмыша моего – девушки.

– Ну так пусть и сошьёт она!

Пришла старуха домой и говорит Василисе:

– Царь требует рубашки сшить.

– Я знала, – говорит ей Василиса, – что эта работа моих рук не минует.

Заперлась в свою горницу, принялась за работу. Шила она, не покладая рук, и скоро дюжина сорочек была готова.

Пошла Василиса к царю во дворец, понесла рубашки.

Как увидел царь Василису Прекрасную, так и влюбился в неё без памяти.

– Нет, – говорит он, – красавица моя! Никогда не расстанусь я с тобою. Будешь ты моей женою.

Тут взял царь Василису за белые руки, посадил её подле себя, а там и свадебку сыграли.

Скоро воротился и отец Василисы, порадовался за неё и остался жить при дочери.

Старушку Василиса взяла к себе, а куколку до конца жизни своей всегда носила в кармане.

Внимание! Это ознакомительный фрагмент книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента ООО "ЛитРес".

Жила-была избушка на курьих ножках. Конечно, она не сама жила, а с бабой Ягой. Жили они в дремучей чаще, такой глухой, что над ней даже самолеты не пролетали. Бабе Яге было лет под шестьсот, да и избушка была ей под стать, обе не молодухи и не красавицы.
К непогоде у обеих ныли старые кости, ломили ноги, перед антициклоном у Яги поднималось давление, а у избушки ехала крыша.
Баба Яга давно подумывала перебраться в город, поближе к цивилизации.
Она мечтала об утепленном санузле и хвойных ваннах с контрастным душем. Надоело ей триста лет поддерживать в печи огонь, так как спички можно было приобрести лишь в райцентре за двести километров.
Надоело сидеть при лучине, зимой вместе с избушкой утаптывать снег на тропинке к ближайшему роднику и носить тяжелые бадейки с водой. Надоело летом кормить злющих таежных комаров. И вообще, сколько можно в глуши жить?
Переворошив в памяти адреса знакомой нечистой силы, баба Яга остановилась на барабашке Митрошке, у которого была чудненькая двухкомнатная квартира в областном центре. К тому же лет сто назад он приглашал Ягу погостить, причем, от души. Баба Яга перебрала свою заслуженную метлу, увязала покрепче, обмела со ступы паутину и на рассвете улетела. Она даже не помахала рукой своей избушке, которая посреди поляны в полудреме переминалась с ноги на ногу: опять ныли колени.
Проснувшись утром от лучей яркого апрельского солнца, избушка поняла, что осталась одна. Нечистым духом на поляне и не пахло. Пели мелкие лесные птахи, на столетних дубах надувались почки, журчал в овраге ручей. Избушка погрела на солнышке один бок, покряхтела, повернулась к солнцу другим боком и вдруг почувствовала, как в ней просыпаются жизненные силы.
Она была свободна, независима, она радовалась жизни. Какая-то мелодия зазвучала в ее душе, и избушка тихонько закудахтала в такт внутреннему голосу. Распахнув дверь и все окошки, избушка попрыгала на одной ноге, потом на другой. Посыпались чугунки,ухваты, метелки, сушеные лягушечьи лапки, змеиные шкурки, корешки. Весенним ветерком выдуло из всех щелей пыль, паутину и последний дух бабы Яги.
По куриному загребая ногами, избушка спихнула весь хлам в глубокий овраг, где еще прятался потемневший снег, и задумалась. Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что делать дальше. Она стала сгребать сухую прошлогоднюю траву к небольшому пригорку посреди поляны, утаптывать ее ногами, потом присела на это гнездышко, задумалась и вдруг… снесла яйцо. Обыкновенное, слегка зеленоватое, похожее на куриное, только покрупнее.
Избушка уже хотела радостно закудахтать на весь лес, но вовремя вспомнила про свой преклонный возраст и смущенно притихла: не все могут ее правильно понять.
…Прошло больше месяца. Пять симпатичных яиц лежало на пригорке посреди поляны. Избушка терпеливо сидела на яйцах, осуждая птах, слетавших порой с гнезд поклевать чего-нибудь и размяться». «Застудят ребятишек-то», - думала она, забыв, что сама не нуждается ни в пище, ни в воде.
И вот однажды, задремав под утро, она проснулась от глухого попискивания и возни. Пять маленьких избушат щекотали ее куриные ноги, стараясь выбраться из гнезда.
«Ко-ко-ко!», - позвала избушка и повела своих ребятишек к родничку умываться. Горделиво и заботливо квохтала она, покачиваясь на ходу, а за ней семенили пока еще неуклюжие, но озорные и такие славные, на ее взгляд, избушата.
Все лето прошло в хлопотах. Какая там хворь, какая ломота в костях!
Избушата разбегались в разные стороны, лезли в самую чащу, дразнили водяного в соседнем болоте, швыряя в него жёлудями, гонялись по всему лесу за лешим.
А избушка переваливаясь бегала за ними, прятала их в минуту опасности за дубовыми дверями. Она рассказывала им сказки про бабу Ягу и доброго молодца Ивана Царевича, кудахтала по ночам колыбельные песни.
Избушата быстро подрастали. У них окрепли крылья. Мать-избушка смутно вспоминала, что в ранней молодости вроде и у нее были крылья, но это было так давно!
Малыши начали учиться летать, разбегаясь с бугорка, неуклюже подпрыгивая
и ненадолго зависая в воздухе. Потом они держались над землей все дольше и дольше и наконец, стали порхать с дерева на дерево. Мать-избушка с тревогой следила за каждым их полетом, но тут уж помочь им ничем не могла.
А избушата все дальше улетали и все реже возвращались и однажды улетели. Безвозвратно.
«Неблагодарные, - подумала избушка на курьих ножках. – Но все-таки я не зря прожила свои триста лет!»
Она печально вздохнула, заскрипела и рассыпалась. Только кучка древесной трухи осталась на поляне в глухой дремучей чаще, такой глухой, что над ней даже самолеты не пролетали.
А холодный и сердитый осенний ветер сдул всю эту труху в соседний овраг.

Всем доброго вечера!

Сказка о избушке на курьих ножках, бабе Яге и царевиче не Иване.

«Сказка – ложь, да в ней намек,

Добрым молодцам урок!»

Народная мудрость.

Конец!

Жили-были старик со старухой у самого Синего моря. Старик ловил неводом рыбу, старуха плела ему сети. И была у них дочка-красавица да помощница. Звали её Аринушка. Бывало переделает она всю работу по дому и пойдёт к морю купаться. Плавает по волнам, а Морской царь на неё любуется. Выйдет она из воды, косы отжимает – Морской царь глаз отвести не может. А как домой Аринушка уйдёт, тоска так сердце царское сожмёт, что и дохнуть нельзя. Полюбил он девицу, всей душой полюбил! Вот и задумал Морской владыка украсть её да своей женой сделать. Раз пошла Ариша под вечер купаться. Солнце в море уж стало садиться: вода в кровавый цвет окрасилась. Далеко заплыла она. Тут слуги царские, осьминоги да мурены, окружили Аринушку и под воду к Морскому царю понесли.

Долго ждали старики свою доченьку ненаглядную. Стоя по колено в воде, кликали её, плакали, все глаза проглядели. Да только, видно, утонуло их дитятко. А слуги доставили Арину прямо в хрустальный дворец Морского царя. Нарядили её в лучшие одежды, жемчугами шею украсили, в уши серьги бриллиантовые вдели, косы золотыми нитями переплели. Настоящая Морская царевна получилась! Привели Аринушку в тронный зал. Сидит там владыка Морей и Океанов: сам – огромный, зелёная борода далеко стелется, изумрудными нитями поблёскивает. В крепких руках царь трезубец золотой держит, на голове – корона тяжёлая, драгоценными камнями изукрашена, а на подушках его рыбий хвост покоится. Как взглянул он на девицу, похолодело всё у неё внутри, заныло сердце, защемило. Стала она просить-умолять Морского царя отпустить её на землю к отцу с матушкой. Но не слушал царь те речи, лишь грозно взглянул и молвил: «Быть тебе отныне и до веку моей женой да над всем Морем-Океаном царицей! Жить будешь во дворце: на золоте есть, на шелках спать, в жемчуга наряжаться». Вскрикнула Аринушка и без чувств упала.

Много ли времени прошло, мало ли, про то одному Богу ведомо, а только жила Арина по-прежнему во дворце подводном. Всё бы хорошо было, да нет тут родимой землицы, отца да матери, берёзок-подружек, птичьих песен да солнца ласкового. Родила Морская церевна пятерых сыновей и двух дочерей. За это царь её ещё больше полюбил. А Аринушка всё о земле вспоминала: о родителях брошенных да о солнышке красном.

Вот раз отправился Морской царь со свитой в дальний путь, в океан Ледовый, а царицу с детьми одну оставил. Долго он с женой прощался, как будто беду чувствовал. Уехал царь, а Аринушка бежать задумала: созвала своих детушек, усадила их на дельфинов да вперёд отправила. Сама всё назад оглядывалась: боялась как бы муж домой не воротился. Плывут они: вот уж и берег близко и солнышко с небес так ласково греет. Вдруг налетела мгла непроглядная, завыл ветер ураганный, загремел гром стогласый. Это царь, владыка Морской, беду почуяв, домой воротился, а не найдя никого – в погоню пустился. Поднялся он над разбушевавшимся морем и видит: стоят его дети на берегу, дождь их изо всех сил хлещет, молнии глаза слепят, а с ними жена его возлюбленная. Рассердился царь, обида его до самого сердца прожгла. Направил он на них трезубец сверкающий: «Что ж убегаете от меня, детки милые? Так летите гусями-лебедями к самому небу! А ты, жена моя, стой, где стоишь, весь свой век: ни ко мне не воротишься, ни с детьми не уйдёшь!» Сказал так и скрылся в пучине. Море тут же затихло, улеглось. А на берегу вместо детей – стая гусей-лебедей жалобными голосами кричит, шеи тянут да крыльями по воде полощут. А Аринушки нигде не видно: стоит только на берегу избушка, коей раньше не было, а по стенам её слёзы катятся. Заколдовал жестокий царь Аринушку: превратил её в избу деревянную. Стоять ей теперь век, с места не стронуться: ни с детьми улететь, ни к отцу с матерью вернуться, ни в царство Морское!

Немало времени прошло, а только пролетала над тем местом баба Яга в ступе, увидала избу у самой воды да гусей-лебедей на крыше, удивилась. Подлетела она к избе, гуси ей и рассказали о своём горе. Пожалела Яга Аринушку с детками и говорит: «Нет у меня такой силы волшебной, как у царя Морского, но помочь вам помогу. Не век же вам у воды маяться!» Вытащила Яга из передника две сухие ножки куриные, посыпала на них пеплом огневым, сбрызнула их своею кровью, поплевала три раза. Потом надёргала у гусей-лебедей по пёрышку и всё это в узелок крепко-накрепко завязала да под избу подложила. «А теперь», - говорит, - «Спать ложитесь! Утро вечера мудренее».

Раным-рано солнышко над морем поднялось. Встрепенулись гуси-лебеди, проснулась и Яга. Глядят, а у избушки курьи ноги выросли! Избушка на них по берегу похаживает, ставеньками похлопывает, дверью поскрипывает. «Ну, вот и ладно» - говорит Яга. – «Вот и хорошо. А теперь ступайте, горемычные, со мной. Вместе будем век вековать да беду бедовать. Авось, когда и сумею вас расколдовать». И отправились они в леса дремучие, в болота тягучие: Яга в ступе летит, за ней гуси-лебеди, а избушка на Курьих Ножках по земле ковыляет.

Так и стали вместе жить-поживать да горя не знать. Может и по сей день живы…

Жила-была Избушка на курьих ножках. Стояла она в тёмном лесу возле двух могучих елей, вдали от троп и дорог. И жила в той Избушке Баба-яга. Всякий раз, когда Баба-яга уходила в тёмный лес по своим делам, Избушка с нетерпением ждала возвращения своей хозяйки. Как увидит, что Баба-яга возвращается, всякий раз поворачивалась Избушка к ней крылечком, словно приглашая: добро пожаловать домой! Хорошо им жилось вместе.
Часто бывали у них гости – разные звери и птицы, жители тёмного леса. Они заглядывали на огонёк, играли, веселились и пили чай с пирогами и брусничным вареньем. Баба-яга была добрая и никому не отказывала в угощении. И Избушке было не так скучно стоять в тёмном лесу. Как тут соскучишься, когда внутри тепло, светло и весело?
Но как-то раз ушла Баба-яга надолго. То ли в соседний дремучий лес в гости к своим сёстрам, то ли по грибы да по ягоды. Грустно было стоять Избушке одной среди тёмного леса…
Наступил вечер, пришли многочисленные гости: прискакали белки да зайцы, синицы да дрозды налетели, прибежали мыши и жучки. Стали стучаться в дверь. Обрадовалась Избушка, что не одной ей вечерок коротать, да открыла дверцу. Входите, мол, гости дорогие!
Зашли гости. Глядь, я Бабы-яги дома-то и нет. Что делать? Решили он не уходить сразу в тёмный лес, а посидеть немного в гостеприимной избушке, поговорить да поиграть. Заварили они себе чаю из запасов, что хранились в чулане, достали варенье да печенье, и стали пировать. Весело, шумно.
Попив сладкого чаю, стали они играть. Да расшалились без присмотра Бабы-яги. Стали бегать, стучать по стенам, прыгать и кричать. А пока бегали и шумели, нечаянно разбили две чашки, уронили ухват да чугунки, что стояли возле печки. Рассыпали крупу и зерно.
Огорчилась Избушка. Что же это за гости такие, что такое творят? Да сказать-то гостям ничего не может. Стоит грустно и ждёт, когда же гости угомонятся. А гости пуще прежнего шалят и балуются.
Тут как раз Баба-яга вернулась. Заглянула в избушку, да только руками всплеснула. «Что же вы – говорит, - гости дорогие, делаете? Что с моей Избушкой сделали? Видно придётся мне вас съесть…»
Испугались звери да птицы. Говорят: «Не ешь нас, Баба-яга! Это мы нечаянно всё уронили и рассыпали. Мы больше так не будем!»
«Ах, не будете? – говорит Баба-яга. – Ну, тогда помогайте мне всё убирать, а то придётся мне вас съесть, чтоб другим не повадно было!»
Разбежались гости по избушке и стали всё убирать да чистить. И так всё чисто убрали, что стала Избушка краше прежнего. Довольна осталась Баба-яга. Сказала, что не станет она никого есть, и приглашала приходить снова по вечерам на чай. Гости довольные разошлись, благодаря добрую Бабу-ягу, и обещали приходить ещё и больше не шалить.
А Баба-яга со своей Избушкой стали дальше жить-поживать, да гостей ожидать!