Идея романа «Преступление и наказание» зародилась в эпоху больших перемен, когда в обществе произошёл социальный перелом и возникли новые мировоззрения. Многие люди оказались перед выбором: новая ситуация требовала существенных изменений в духовных ориентирах, так как героем времени становился человек деловой, а не духовно богатый.

Главный герой романа, бывший студент Родион Раскольников, находится в поиске ответа на философско-нравственный вопрос о свободе личности, о ее «суверенности» и, в то же время, о внутренних границах этой свободы. Движущей силой поиска становится взращённая им идея о сильной личности, обладающей правом вершить историю по своему усмотрению.

Идея Раскольникова вырастает из глубины исторического разочарования, пережитого молодым поколением после крушения революционной ситуации 60-х годов, на почве кризиса утопических теорий. Его яростный бунт одновременно и наследует силу социального отрицания шестидесятников, и отпадает от их движения в своем сосредоточенном индивидуализме.

К Раскольникову сходятся все нити повествования. Все окружающее (горе, беды и несправедливости) он впитывает в себя: именно в этом смысл первой части «Преступления и наказания». Мы видим, как человеческие трагедии, крушения – и совсем дальние (девочка на бульваре), и такие, которые серьезно входят в его жизнь (семья Мармеладовых), и самые близкие ему (история Дуни) – заряжают героя протестом, переполняют решимостью. Это происходит с ним не только сейчас: способность вобрать в свою душу боль другого существа, ощутить ее как собственное живое горе Достоевский открывает в герое с детства (знаменитый потрясающий каждого читателя сон Раскольникова о забитой лошади). Всей первой частью романа писатель ясно дает понять: для Раскольникова проблема не в поправлении собственных «крайних» обстоятельств.

Конечно, Раскольников не из множества тех, кто способен «потянуть свое кое-как куда следует». Но этого мало: он не смиряется не только за себя одного, но и за других – за уже смиренных и сломленных. Для Раскольникова послушно принять судьбу, как она есть, значит отказаться от всякого права действовать, жить и любить.

В главном герое нет той эгоцентрической сосредоточенности, которая целиком образует в романе личность Лужина. Раскольников – натура из тех, которые в первую очередь не берут от окружающих, а дают им. Чтобы чувствовать себя сильным человеком, он должен ощущать, что кто-то нуждается в нем, ждет его защиты, что ему есть кому отдать себя (вспомним прилив счастья, который испытал он после благодарности Полечки). В Раскольникове есть эта способность нести огонь другим. Однако он готов это делать и не спрашивая – диктаторски, против воли другого человека. Энергия добра готова перейти у него в своеволие, «насилие добра».

В романе не раз возникает речь о том, что, преступление есть протест против ненормальности социального устройства – и только, и ничего больше. Эта идея слегка затронула и Раскольникова: недаром он «рассеянно» отвечает Разумихину, что вопрос о преступлении – «обыкновенный социальный вопрос», а еще раньше на том же основании успокаивает себя тем, «что задуманное им – не преступление...». И разговор в трактире, подслушанный им (мнение студента), развивает ту же мысль: устранить вошь, подобную Алене Ивановне, не преступление, а как бы поправка неправильного современного хода вещей.

Но эта возможность переложить ответственность на внешний «закон обстоятельств» приходит в противоречие с требованием гордой индивидуальной самостоятельности. Раскольникова в общем не прячется в эту лазейку, не принимает оправдания своего поступка общей социальной ненормальностью, поставившей его в безвыходное наложение. Он понимает, что за все содеянное он должен отвечать сам – пролитую им кровь «взять на себя».

У преступления Раскольникова не один мотив, а сложный клубок мотивов. Эта, конечно, отчасти социальный бунт и своего рода социальная месть, попытка выйти из предначертанного круга жизни, ограбленной и суженной неумолимой силой общественной несправедливости. Но не только. Глубинная причина преступления Раскольникова, конечно, «разлаженный», «вывихнутый» век.

В краткой и жесткой схеме заданные условия эксперимента Родиона Романовича Раскольникова – положение, что в мире абсолютного зла, царящего вокруг, действует толпа, стадо неразумной «дрожащей твари (как виновников, так и жертв этого зла), которая покорно влачит иго любых законов. И есть (единицами на миллионы) вершители жизни, гении, которые законы устанавливают: время от времени ниспровергают прежние и диктуют человечеству другие. Они-то и являются героями своего времени. (На роль такого героя, конечно, с тайной мучительной надеждой и претендует сам Раскольников.) Круг заведенной жизни гений прорывает напором личного самоутверждения, которое основано на освобождении себя не от одних негодных норм социального общежития, а от тяжести норм, совокупно принятых на себя людьми, вообще: «если ему надо, для своей идеи, перешагнуть хотя бы и через труп, через кровь, то он внутри себя, по совести, может дать себе разрешение перешагнуть через кровь.» Экспериментальным материалом для Раскольникова служит его собственная жизнь и личность.

В сущности, трудоемкому процессу отделения добра от зла – процессу, который человек не только познает, но и переживает всю жизнь и всей своей жизнью, а не одним рассудком, - герой предпочитает энергичное «одноактное» решение: встать по ту сторону добра и зла. Совершая это действие, он (следуя своей теории) намерен выяснить, принадлежит ли он лично к высшему человеческому разряду.

Как же выдерживает эксперимент Раскольникова его натура, его личность? Первая реакция его на совершенное уже убийство – это реакция натуры, сердца, реакция нравственно истинная. И то мучительное чувство отъединения от людей, которое вспыхивает в нем сразу после убийства, - это тоже голос внутренней правды. Очень важен в этом смысле большой, многозначный эпизод на мосту, где Раскольников получает сперва удар кнутом, затем милостыню и оказывается (единственный раз в романе) лицом к лицу с «великолепной панорамой» столицы. Убийство поставило его не только против официального закона, уголовного кодекса, имеющего параграфы и пункты, но и против другого, более глубокого неписаного закона человеческого общества.

В свое преступление Раскольников уходит один; вернуться к жизни он может только вместе с другими, благодаря им. «Воскресение» Раскольникова в эпилоге – итог человеческого взаимодействия едва ли не всех героев романа. Особую роль здесь играет, на самое важное место поставлена Соня Мармеладова. Она добивается от Раскольникова очень простого и страшно трудного: перешагнув через гордыню, обратиться к людям за прощением и принять это прощение. Но автор показывает неспособность народа понять внутренний порыв героя, так как случайно оказавшиеся на площади люди воспринимают его действия как странную выходку пьяного человека.

Всё же сила для воскресения в Родионе есть. То, что в основе всей программы было все-таки стремление к благу людей, позволило ему, в конце концов, суметь принять их помощь. Скрытое, искаженное, но присутствующее в нём самом гуманистическое начало и настойчивость Сони, которая строит мостик к нему от живых людей, неприметно идут навстречу друг другу, чтобы, соединившись, подарить герою внезапное озарение уже в эпилоге.

Роман Ф. М. Достоевского "Преступление и наказание" был создан в 1866 году. Это было час реформ, на смену старым "хозяевам жизни" стали приходить новые – буржуазные дельцы-предприниматели. И Достоевский, как писатель, тонко чувствовавший все изменения в обществе, в своем романе поднимает те злободневные для русского общества проблемы, которые волновали большинство: кто виноват в беда и бедах простых людей, что совершать людям, которые не хотят принять эту жизнь.

Главным героем романа "Преступление и наказание" является Родион Раскольников. "Он был замечательно хорош собой, с прекрасными темными глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и строен". Родион одет был бедно: "Он был до того худо одет, что другой, более того и привычный человек, посовестился бы днём вылезать в таких лохмотьях на улицу". Раскольников вынужден был бросить учёбу из-за того, что у него не хватало финансов, из-за нервного и физического истощения. Жил он в небольшой каморке со старыми желтыми обоями, из мебели было три старых стула, стол и софа, которая занимала почти всю комнату. Раскольников был "задавлен бедностью", поэтому не мог уплатить хозяйке более того за такое нищее жилище. По этой причине он старался не показываться ей на глаза.

Раскольников понимает, что мир устроен не справедливо, и он его отвергает. Протест Раскольникова против несправедливого мира выливается в персональный бунт. Он создаёт свою теорию, согласно которой люди делятся на две категории: "властные и люди обыкновенные". "Властелинов" очень мало в мире, это те, кто осуществляет прогресс общества, такие, как Наполеон. Их задачей является менеджмент остальными людьми. Задача же "людей обыкновенных", по мнению героя, содержится в размножении и подчинение "властелинам". Ради какой- либо великой цели "властелины" могут жертвовать любыми средствами, в том числе и человеческой жизнью. Раскольников был сторонником этой теории, считал себя "властелином", но он хотел применять свои возможности и свою политическая элита ради того, что бы помочь бедным людям.

Для того чтобы проверить, к какой категории людей он принадлежит, Родион решается на убийство старухи-процентщицы. Проверка своей теории, которую он выдвинул, и была главной причиной преступления, а помощь "униженным и оскорбленным" была главой причиной преступления, а помощь "униженным и оскорблённым" была для него только моральным оправданием. Вторая причина - материальная. Раскольников знал, что старуха богата, но все её денежки пропадают напрасно. Он понимает, что на них можно спасти десятки жизней. И третья причина убийство – социальная. Ограбив старуху, он смог бы продолжать обучение в университете, существовать в достатке.

В мире, в котором живёт Раскольников, нарушение нравственных норм стало делом обычным и, по его мнению, убийство человека не противоречит законам этого общества. Но в своих логических преступлениях он не учёл одного: если на путь насилия встаёт добрый человек, который не может быть равнодушен к чужой боли и страданиям, то неизбежно он приносит беда не только другим, но и самому себе. В своей теории Раскольников забыл о человеческих качествах: совести, стыда, страхе.

После совершения преступления Раскольников ощущает себя оторванным от окружающего мира, от близких ему людей. Его охватывал страх от мысли, что кто-то знает о его поступке, он боялся всего (вздрагивал от шороха в комнате, от окрика на улице). В нем заговорил разум, он понял, что не "властелин", а "тварь дрожащая". И познания, к которому Раскольников так стремился, обернулось для него страшным разочарованием. Герой вступает в жестокую борьбу, но не с внешним врагом, а с собственной совестью. В его сознании таиться надежда, что теория, выдвинутая им, все же оправдается, а в подсознании уже царит ужас и страх.

Но не только внутренний мир Раскольникова подталкивает его к мысли о неправильности идеи, а также и окружающие. Самую значительную роль в разочаровании этих расчетов Родион сыграла Соня Мармеладова.

Соня – терпила, и в то же час она воплощение сострадания, она никого не судит, только себя, всех жалеет, любит и помогает, чем может. Именно в разговорах с Соней Раскольников начинает сомневаться в своей теории. Ему хочется получить ответ на вопрос: можно ли существовать, не обращая чуткость на страдания и мучения других. Соня всей своей судьбой противостоит его жестокой и странной идеи. И когда Раскольников не выдерживает и открывается ей, эта теория Соню приводит в ужас, хотя она и горячо сочувствовала ему. Раскольников, страдая сам и заставляя страдать ее, все же надеется, что она предложит ему прочий путь, а не явку с повинной.

Убийство повело между людьми и Раскольниковым непреодолимую черту: "мрачное ощущение мучительно, бесконечного уединение и отчуждения вдруг обдуманно сказались в душе его. " Страдает он и оттого, что мать и сестра его, убийцу, любят. Лишь Соня помогает ему обрести смысл жизни, помогает очиститься духовно и нравственно и начать трудный и постепенный путь возвращения к людям.

Раскольников был сослан в Сибирь на каториз, но моральные муки Раскольникова были более суровым наказанием для него, нежели ссылка. Благодаря Соне он возвратился к настоящей жизни и Богу. Лишь в самом конце он понял, что "наступила жизнь".

Роман "Преступление и наказание" - это произведение, посвященное истории того, как продолжительно и трудно сила через страдания и ошибки метающаяся суть человеческая к постижению истины. Задача автора состояла том, чтобы показать, какую политическая элита над человеком может располагать мысль, и какой страшной может быть сама мысль. Достоевский подробно исследует теорию своего героя, которая привела его в злободневный тупик. Автор, безусловно, не согласен с мнением Раскольникова и заставляет его в ней разубедиться, а этого можно достичь только через страдания. Достоевский проводит тончайшее психологическое расследование: что же чувствует преступник после содеянного. Он показывает, как герой вынужден сам на себе донести, потому что это зловещая тайна давит на него и мешает жизни.

Индивидуалистический бунт Раскольникова (Вариант: Образ Раскольникова в романе «Преступление и наказание»)

Презирать людей не трудно,

презирать суд собственный - невозможно…

А. С. Пушкин

Роман Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» принадлежит к числу тех произведений, актуальность которых с течением времени не уменьшается. В центре этого романа находится вопрос о возможных путях развития человеческой личности в суровых жизненных условиях. Основное содержание «Преступления и наказания» составляет история преступления и его нравственные последствия для главного геоя. Психологический анализ состояния преступника нельзя рассматривать отдельно от философской теории Раскольникова, являющейся во многом порождением среды, из которой он вышел.

Раскольников - студент, вынужденный из-за отсутствия средств оставить учение. Его мать, вдова провинциального чиновника, живет после смерти мужа на скромную пенсию, большую часть которой она отсылает сыну, чтобы тот мог как-то существовать. Сестра Раскольникова Дуня вынуждена поступить на работу гувернанткой в семью богатых помещиков. Она подвергается там обидам и унижениям, но продолжает работать, так как считает своим долгом помогать матери и брату.

Раскольников очень беден. Он живет в тесной каморке, похожей на гроб, на пятом этаже многоквартирного петербургского дома, неподалеку от Сенной площади. Сам пребывая в ужасной бедности, он еще и каждодневно видит жизнь самых бедных слоев Петербурга. Это и спившийся чиновник Мармеладов, и его жена Катерина Ивановна, умирающая от чахотки, и многие другие бедные люди этого мрачного города. Жизнь обездоленных людей Петербурга ничем не отличается от жизни таких же «униженных и оскорбленных» бедняков в провинции. Такова судьба сестры и матери Раскольникова, которые в результате социальной несправедливости живут в бедности. Осознание главным героем романа своего положения отверженного в обществе и близости своей судьбы судьбам других бесправных людей приводит Раскольникова к социальным мотивам его преступления.

В романе изображен главный торговый район современного автору Петербурга - Сенная площадь и окружающие ее мрачные улицы и переулки. Глазами главного героя мы видим жизнь бульваров, закусочных, трактиров. Тяжелая атмосфера города-убийцы, города-соучастника убийства давит на психику, травмирует душу живущего в нем человека, способствует развитию в его голове различных фантастических идей и иллюий, не менее кошмарных, чем сама жизнь.

Раскольников сознает, что не только он сам, но и тысячи других людей неизбежно обречены на нищету, бесправие и раннюю смерть. Но он человек умный и потому не может просто смириться с существующим положением вещей. И это порождает в нем постоянную работу мысли, стремящейся найти выход из сложившейся несправедливой ситуации.

Встреча с Мармеладовым производит на Раскольникова очень большое впечатление. Исповедь пьяного чиновника, его рассказ о судьбе жены и детей, особенно Сони, вынужденной, чтобы прокормить семью, пойти «по желтому билету», подтолкнула Раскольникова к преступлению, которое давно уж зрело в его голове, уверила его в необходимости борьбы с «хозяевами жизни», такими, как Алена Ивановна, старуха-процентщица, Лужин и Свидригайлов.

Но собственные страдания Раскольникова и горе других бедных людей не являются главными причинами его преступления. «Если б я только зарезал из того, что голоден был, то я бы теперь счастлив был», - с горечью и болью говорит он. Корни преступления Раскольникова не в желании поправить свое материальное положение. Все дело здесь в созданной им теории - «идее», которую он считает своим долгом проверить. Размышляя о причинах неравенства и несправедливости, Раскольников приходит к выводу, что различие между людьми существовало всегда. Более того, все люди, по его мнению, делятся на два разряда - это обыкновенные люди и выдающиеся. В то время, как большинство людей всегда молчаливо подчиняется существующему порядку, в истории человечества время от времени появляются «необыкновенные» люди: Магомет, Ликург, Наполеон. Они не останавливаются перед насилием и преступлением для того, чтобы навязать человечеству свою волю. Проклинаемые современниками, такие выдающиеся личности, по мнению главного героя, затем будут оправданы поомками, признающими их героями.

Из этой теории, которую Раскольников изложил в газетной статье за год до совершения убийства, складываются философские мотивы его преступления. «Вошь я, как все, или человек?.. тварь ли я дрожащая или право имею?» - таков главный вопрос, мучавший героя Достоевского долгие годы.

Раскольников не хочет повиноваться и терпеть. Он должен доказать себе и окружающим, что, подобно другим «необыкновенным» людям, он не «тварь дрожаая», а имеет право переступить и уголовный, и нравтвенный закон. Этот вывод и приводит Раскольникова к совершению преступления.

Раскольников решил, что старуха-процентщица станет подходящим «материалом» для проверки его теории. Она отравляет жизнь всем бедным людям и даже своей родной сестре. Она мерзкая и отвратительная. Если она умрет, то, по мысли героя, всем только легче станет.

Раскольникову удается совершить задуманное убийство. Но трагический «эксперимент» привел его к иному результату, чем тот, которого он ожидал. На своем опыте и на примере других людей Раскольников шаг за шагом убеждается в том, что мораль «необыкновенных» людей ему не по плечу. И дело здесь не в слабости героя, как ему казалось поначалу. Он понимает, что действия этих самых «необыкновенных» людей, в сущности, ничем не отличается от норм поведения «хозяев жизни», с которыми Раскольников стремится бороться.

До совершения убийства герою казалось, что он обдумал и рассчитал все обстоятельства преступления. Но получается так, что жизнь всегда сложнее любых теоретических построений. Вместо одной старухи Раскольников вынужден убить и не вовремя возвратившуюся ее младшую сестру, кроткую и забитую Лизавету, которая никому не делала зла, да и страдала не меньше, чем все окружающие героя бедные люди.

Но еще больше ошибся герой в себе самом, думая, что преступление никак не повлияет на его отношение к внешнему миру. Раскольников считал, что общественное мнение для него безразлично, что он ответственен за свои поступки только перед собой. Но он с удивлением обнаруживает в себе чувство разобщенности с людьми, так как своим поступком он поставил себя вне общепринятых правил и законов. Он думал убить бесполезную и отвратительную старуху, а «убил себя». Вот почему после длительной борьбы с собой он понимает неосуществимость своей теории и по совету Сони отдает себя в руки правосудия.

Герой Достоевского бунтует против существующего жизненного порядка. Он пытается разрушить его и мечтает о роли освободителя человечества, но бунт его индивидуалистический по самой своей сути. Он хочет прежде всего утвердиться сам, отстоять свое право на причастность к «необыкновенным» людям.

Достоевский предлагает Раскольникову выход из духовного кризиса. Автор видит спасение человечества не в индивидуалистическом самоутверждении, а в стремлении к нравственной чистоте и душевному спокойствию. Соня Мармеладова и является идеалом этих стремлений. Она с ужасом слушает рассуждения Раскольникова, который пытается оправдать убийство ростовщицы. Соня призывает его отказаться от страшной идеи «сверхчеловека» и покаяться перед людьми, искупив тем самым свою вину. Раскольников тянется к этой открытой и светлой душе, и только любовь и подержка Сони помогают ему встать на путь нравственного очищения, Ф. М. Достоевский разоблачает несостоятельную, антигуманную теорию Раскольникова. По мысли автора, не бывает хороших преступлений, все преступления бесчеловечны, Писатель-гуманист осудил теорию сильной личности, так как она ведет к страданиям человеческим. Нравственное возрождение личности Достоевский видел в обретении единства с людьми. Ведь человеческое братство - важнейшая норма жизни, ибо в нем есть душевное общение, чуткость, сострадание, любовь.

“Мы все глядим в Наполеоны;

Двуногих тварей миллионы.

Для нас орудие одно...”

(А. С. Пушкин “Евгений Онегин”)

“Мятеж не может кончиться удачей: В обратном случае он называется иначе”

(Английская мудрость)

Цели и задачи

Роман “Преступление и наказание” был задуман Ф. М. Достоевским на каторге, “в тяжёлую минуту грусти и саморазложения”, в остроге, куда он был брошен в 1850 году как государственный и политический преступник. Именно там у него зародилась мысль об “идейном” преступнике, разрешившем себе “кровь по совести”, “моральный эксперимент”. Мучила Достоевского и мысль о “Наполеонах”, присвоивших себе право обрекать на гибель, “тратить” миллионы людей. В 1963 году он сказал А. П. Сусловой поразившие её слова; впоследствии она записала их в дневнике: “Когда мы обедали, он, смотря на девочку, которая брала уроки, сказал: “Ну вот, представь себе, такая девочка со стариком, и вдруг какой-нибудь Наполеон говорит: “Истребить весь город”. Всегда так было на свете” ”. Замысел созревал долго и мучительно в сложную эпоху конца пятидесятых - начала шестидесятых годов прошлого века. Освобождение крестьян в 1860 году, казалось, открывало новую эпоху радужных перспектив перед российским обществом. Но очень скоро стало ясно, что реформа не принесла желанного перелома, не стала прологом нового времени. Наоборот, на сцену вышли новые социальные хищники - буржуа-дельцы с их идолом “золотого тельца”. Наступило время тяжких разочарований, мучительных душевных процессов. Салтыков-Щедрин писал об этом времени: “Да, в такие минуты действительно нечто упраздняется, но это “нечто” есть именно тот характер человечности, который сообщает жизни всю её цену и смысл. А на место упразднённого, просто-напросто, выступает на сцену тёмное хищничество...”. Годы, когда создавался роман “Преступление и наказание”, были и для самого Достоевского годами тяжёлого одиночества, мучительных мыслей и трудных решений. Незадолго перед этим, в 1864 году, уходят из жизни самые близкие ему люди - жена Мария Дмитриевна, брат Михаил Михайлович - единомышленник и сотрудник Аполлон Григорьев. “И вот я остался вдруг один, и стало мне просто страшно, - пишет он другу. - Вся жизнь переломилась разом надвое. Стало всё вокруг меня холодно и пустынно”. А вскоре после смерти ближайших сотрудников по изданию журналов - М. М. Достоевского и А. А. Григорьева - терпит крах и журнал “Эпоха”. “На мне, кроме того, до десяти тысяч вексельного долга и пять тысяч на честное слово... О друг мой, я охотно пошёл бы опять в каторгу на столько же лет, чтобы только уплатить долги и почувствовать себя опять свободным”. Когда писал Достоевский “Преступление и наказание”, жил он в той части Петербурга, где селились мелкие чиновники, ремесленники, торговцы, студенты. Здесь, в холодном осеннем тумане и жаркой летней пыли “соединённых петербургских улиц и переулков”, лежащих вокруг Сенной площади и Екатерининского канала, возник перед ним образ бедного студента Родиона Раскольникова, здесь и поселил его Достоевский, в Столярном переулке, где в большом доходном доме снимал квартиру сам.

В каморках и на улицах этого Петербурга открылось Достоевскому такое неисчерпаемое содержание, такая фантастическая бездонность жизни - ситуации, характеры, драмы - такая трагическая поэзия, каких ещё не знала мировая литература. “Проследите иной, даже вовсе и не такой яркий на первый взгляд факт действительной жизни, - записал Достоевский в “Дневнике писателя”, - и если только вы в силах и имеете глаз, то найдёте в нём глубину, какой нет у Шекспира”. Это и делал Достоевский, извлекая из фактов, до него находивших место лишь на страницах газетной хроники, глубину и смысл мирового значения.

Здесь надо сказать несколько слов об уникальном таланте Ф. М. Достоевского, который сделал его классиком не только русской и мировой литературы, но и основоположником нового литературного жанра - психологического детектива. Не зря все крупнейшие писатели европейского детективного жанра, такие, как А. Кристи, Ж. Сименон, Буало-Нессержерак и другие, называли Достоевского своим учителем. Именно Достоевский из коротких газетных заметок полицейских хроник об убийстве старухи-процентщицы или об убийстве отца сыном из ревности смог создать такие произведения, как “Преступление и наказание” или “Братья Карамазовы”.

Достоевского интересуют не только устоявшиеся, выработанные формы духовной жизни, сколько моменты борьбы добра и зла, переоценка ценностей, трагические столкновения. Так как высшая и всеобъемлющая ценность есть Бог и жизнь личности в Боге, то и для Достоевского высшая тема творчества есть борьба дьявола с Богом в сердце человека. Напряжённейшие моменты этой борьбы легко могут привести человека к душевной болезни, к срывам и преступлениям. Но за всё надо платить, и психология платы за человеческие страдания, “за слезу ребёнка” - вот ещё один аспект творчества Ф. М. Достоевского. В этом смысле название романа “Преступление и наказание” является рефреном всего дальнейшего писательского наследия Достоевского.

Интересно, что за полгода до совершения своего собственного преступления, вышедший из университета студент, Юрист Родион Раскольников написал статью “О преступлении”. В этой статье Раскольников “рассматривал психологическое состояние преступника в продолжение всего хода преступления” и утверждал, что оно, это состояние, очень похоже на болезнь - помрачение ума, распад воли, случайность и нелогичность поступков. Кроме того, коснулся в своей статье Раскольников намёком и вопроса о таком преступлении, которое “разрешается по совести”, и потому, собственно, не может быть названо преступлением (самый акт его совершения не сопровождается, очевидно, болезнью). Дело в том, разъясняет позднее Раскольников мысль своей статьи, “что люди по закону природы, разделяются вообще на два разряда: на низших (обыкновенных), то есть, так сказать, на материал, служащий единственно для зарождения себе подобных, и собственно на людей, то есть имеющих дар или талант сказать в среде своей новое слово”. Первые склонны к послушанию, смирению, благоговению перед законом. Вторые - во имя нового, лучшего могут преступить закон, и для “своей идеи” (“смотря, впрочем, по идее и по размерам её” - оговаривается Раскольников), если потребуется, “дать себе разрешение перешагнуть через кровь”. Такое “преступление”, нарушение закона - не преступление (разумеется, в глазах необыкновенного человека).

Не абстрактно-теоретическая, не отвлечённо-холодная - мысль Раскольникова. Нет, она - действенная, живущая и горящая, метущаяся. Она рождается как ответ на тревоги и удары действительности. Получает от столкновений с жизнью всё своё содержание, силу, остроту, напряжённость на грани катастрофы. Идея Раскольникова - не только идея, она - действие, дело. “Это человек идеи, - писал позднее Достоевский о своих героях раскольниковского типа - носителя идеи, -идея обхватывает его и владеет им, но имея то свойство, что владычествует в нём не столько в голове его, сколько воплощаясь в него, переходя в натуру, всегда со страданием и беспокойством, и, уже раз поселившись в натуре, требуя и немедленного приложения к делу”. Уже в самом начале романа, на первых его страницах, узнаём мы, что Раскольников “покусился” на какое-то дело, которое есть “новый шаг, новое собственное слово”, что месяц назад зародилась у него “мечта”, к осуществлению которой он теперь близок.

А месяц назад, почти умирая с голоду, он вынужден был у старухи-“процентщицы”, ростовщицы, колечко - подарок сестры. Неопределённую ненависть и отвращение почувствовал он, “задавленный бедностью”, к вредной и ничтожной старушонке, сосущей кровь из бедняков, наживающейся на чужом горе, на нищете, на пороке. “Странная мысль наклёвывалась у него в голове, как из яйца цыплёнок”.

И пока что в три последние перед убийством дня - им посвящена первая часть романа - трижды мысль Раскольникова, до предела, до крайности возбуждённая трагедией жизни, переживает именно те моменты наивысшего напряжения, которые приоткрывают, но ещё не открывают полностью самые глубинные причины его преступления.

В первый раз - шутовской и трагический рассказ пьяненького Мармеладова о семнадцатилетней дочери, Сонечке, её подвиге, жертве, о спасённой её ценою надругательства семействе. И вывод - “Ко всему-то подлец человек привыкает!”. Но в ответ яростная вспышка бунтующей раскольниковской мысли.

“Ну, коли я соврал, - воскликнул он вдруг невольно, - коли действительно не подлец человек, весь вообще, весь род, то есть, человеческий, то значит, что остальные все - предрассудки, одни только страхи напущенные, и нет никаких преград, и так тому и следует быть!...” Подлец тот, кто ко всему привыкает, всё принимает, со всем смиряется. Но нет, нет, не подлец человек - “весь вообще, весь род человеческий”, не подлец тот, кто бунтует, разрушает, переступает - нет никаких преград для необыкновенного, “послушного” человека. Выйти за эти преграды, переступить их, не примириться!

Второй раз - письмо матери о Дунечке, сестре, “восходящей на Голгофу”, отдающей свою свободу ради него, “бесценного” Роди. И снова маячит образ Сонечки - символ вечной жертвы: “Сонечка, Сонечка Мармеладова, вечная Сонечка, пока мир стоит!” “Или отказаться от жизни совсем! - вскричал он вдруг в исступлении, - послушно принять судьбу, как она есть, раз и навсегда, и задушить в себе всё, отказавшись от всякого права действовать, жить и любить!” Послушно сложить голову перед судьбой, требующей страшных жертв, отказывающей человеку в праве на свободу, принять железную необходимость унижения, страдания, нищеты и порока, принять слепой и безжалостный “фатум”, с которым, казалось бы, смешно спорить - это для Раскольникова - “отказаться от жизни совсем”. Но Раскольников хочет “действовать, жить и любить!” Третий раз - встреча с пьяной обесчещенной девочкой на Конногвардейском бульваре, и снова: “Это, говорят, так и следует. Такой процент, говорят, должен уходить каждый год... куда-то... к чёрту, должно быть, чтоб остальных освежать и им не мешать. Процент! Славные, право, у них эти словечки: они такие успокоительные, научные. Сказано: процент, стало быть, и тревожиться нечего!” Но ведь Сонечка, Сонечка-то уже попала в этот “процент”, так легче ли её от того, что тут закон, необходимость, судьба? “А что, коль и Дунечка как-нибудь в процент попадёт! Не в тот, так в другой?...” Вновь - иступлённый “вскрик”, вновь - предельный накал бунтующей мысли, бунт против будто бы “законов” бытия. Пусть экономисты и статистики хладнокровно высчитывают этот вечный процент обречённых на нищету, проституцию, преступность. Не верит им Раскольников, не может принять “процента”.

Итак, три женщины, три жертвы, как три Мойры древнегреческого рока, судьбы, толкают Раскольникова всё дальше и дальше по пути его бунта. И тут становится понятен неличностный, нестяжательный характер его.

Здесь стоит поговорить о самом Родионе Раскольникове, его личностных свойствах, человеческих качествах. Интерес представляет даже имя и фамилия, которые автор дал своему герою. Родион Раскольников - человек, рождённый расколотым и порождающий раскол, наследник суровых, непримиримых борцов против “антихриста” в русской истории - раскольников - старообрядец.

История русского церковного раскола началась с собора 1666-1667 годов и свержения патриарха Никона, запретившем переход русской православной церкви в лоно “государства”, когда анафеме были преданы восьмиконечный крест, двуперстие и другие символы и порядки старой византийской православной церкви. С этой даты начинаются гонения на старообрядцев, гонения, породившие протопопа Аввакума, самосожжения целых старообрядских деревень, не желавших признать власть “государевой” церкви, уход раскольников-бегунов в поисках “святого Белогорья” в далёкие неизвестные земли Сибири, Алтая, камчатки, Аляски. Это был путь подвижничества, борьбы, отречения от “благ мира сего” во имя “света любви Христовой”.

Не зря Порфирий Петрович в своём последнем разговоре с Раскольниковым признаётся: “Я ведь вас за кого почитаю? Я вас почитаю за одного из таких, которым хоть кишки вырезай, а он будет стоять да с улыбкой смотреть на мучителей, - если только веру или бога найдёт”. Это признание его антипода, человека закона и власти.

Что касается окружающих и близких Раскольникова, то многие из них любят и уважают Родиона.

Велико обаяние личности Раскольникова, его “широкого сознания и глубокого сердца”. Поразил Соню Раскольников, когда посадил он её, опозоренную, растоптанную, изгнанную, рядом с сестрой и матерью, а потом поклонился ей - страдалице, жертве, - всему страданию человеческому поклонился. Целый новый мир неведомо и смутно сошёл тогда в её душу - целый мир, сначала непонятный Соне, но - это-то Соня сразу поняла - “новый”, чуждый, враждебный миру безысходного “привычного” мучения, общепринятой морали.

Любят Раскольникова, ибо “есть у него эти движения”, непосредственные движения чистого и глубокого сердца, и он, Раскольников, любит - мать, сестру, Соню, Полечку. И потому глубочайшее отвращение и презрение испытывает к ежечасно и ежеминутно разыгрывающемуся вокруг трагическому фарсу бытия, калечащему тех, кого он любит. И отвращение это тем сильнее, чем уязвимее душа Раскольникова, чем беспокойнее и честнее его мысль, чем строже совесть, а именно это - душевная уязвимость, беспокойная и честная мысль, неподкупная совесть, - влечёт к нему сердца.

Не собственная бедность, не нужда и страдания сестры и матери терзают Раскольникова, а, так сказать, нужда всеобщая, горе вселенское - и горе сестры и матери, и горе погубленной девочки, и мученичество Сонечки, и трагедия семейства Мармеладовых, беспросветная, безысходная, вечная бессмыслица, нелепость бытия, ужас и зло, царствующие в мире, нищета, позор, порок, слабость и несовершенство человека - вся эта дикая “глупость создания”.

Томас Манн заметил, что своим героем, Раскольниковым, Достоевский “освобождал от бюргерской морали и укреплял волю к психологическому разрыву с традицией, к преступлению границ познания”. Да, для Раскольникова не существует бюргерская, мещанская мораль, она не связывает его могучий дух (ведь он перед Соней преклонился!), для него нет традиций, он хочет преступить не только нравственные и социальные, но, в сущности, земные физические законы, сковавшие природу человеческую. Ему мало земного, “эвклидовского” разума, он хочет совершить скачок, “трансцензус” по ту сторону, за границы познания, доступные человеку. Этот скачок должен поставить Раскольникова в особые отношения с миром, ибо тогда он сможет в себе самом найти Архимедову точку опоры, чтобы перевернуть мир.

И Раскольников чувствует себя способным и на большее, он хочет взвалить себе на плечи бремя тяжести неимоверной, поистине сверхчеловеческой. На истерический вопрос Сони: “Что же делать?”, после мучительного разговора о будущем, фатально предопределённым детям Катерины Ивановны (“Разве Полечка не погибнет?”), Раскольников отвечает так: “Сломать что надо, раз и навсегда, да и только: и страдание взять на себя!” Весь этот бунт не только против мира, но и против бога, отрицание божественной благости, божественного смысла, предустановленной необходимости мироздания. Навсегда запомнилась Достоевскому богоборческая аргументация его друзей-петрашевцев: “Неверующий видит между людьми страдания, ненависть, нищету, притеснения, необразованность, беспрерывную борьбу и несчастия, ищет средства помочь всем этим бедствиям и, не нашед его, восклицает: “Если такова судьба человечества, то нет провидения, нет высшего начала! И напрасно священники и философы будут ему говорить, что небеса провозглашают славу Божию! Нет, - скажет он, - страдания человечества гораздо громче провозглашают злобу Божию!” “Бог, бог такого ужаса не допустит!” - говорит Соня после разговора о гибели, которая неизбежно ждёт детей Катерины Ивановны. Как не допустит?! Допускает! “Да, может, и бога-то совсем нет!” - отвечает Раскольников.

Убийство старухи - единственный, решающий, первый и последний эксперимент, сразу всё разъясняющий: “Тою же дорогой идя, я уже никогда более не повторил бы убийства”.

Раскольникову его эксперимент нужен именно для проверки своей способности на преступление, а не для проверки идеи, которая, как он до поры до времени глубоко убеждён, непреложна, неопровержима. “Казуистика его выточилась, как бритва, и сам в себе он уже не находил сознательных возражений” - это перед убийством. Но и потом, сколько бы раз он ни возвращался к своим мыслям, сколь строго он ни судил бы свою идею, казуистика его только вытачивалась всё острее и острее, делалась всё изощрённее. И уже решившись выдать себя, он говорит сестре: “Никогда, никогда не был я сильнее и убеждённее, чем теперь!” И наконец не каторге, на свободе, подвергнув свою “идею” беспощадному нравственному анализу, он не в силах от неё отказаться: идея неопровержима, совесть его спокойна. Сознательных, логических опровержений своей идее Раскольников не находит до конца. Ибо вполне объективные особенности современного мира обобщает Раскольников, уверенный в невозможности что-либо изменить, бесконечность, неизбывность человеческого страдания и разделение мира на угнетённых и угнетателей, властителей и подвластных, насильников и насилуемых, или по Раскольникову, на “пророков” и “тварь дрожащую”.

Вот он раскол, раскол внутри самого героя, между разумом и сердцем, между “казуистикой” идей и “влечениями” сердца, между “Христом и истиной”. В 1854 году, выйдя с каторги, Ф. М. Достоевский напишет Н. Д. Фонвизиной, что если бы ему доказали, “что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа”, то ему “лучше хотелось бы остаться с Христом, нежели с истиной”.

Достоевский допускает (пусть теоретически), что истина (которая есть выражение высшей справедливости) может оказаться вне Христа: например, если “арифметика” автоматически докажет, что дело обстоит именно так. Но в таком случае сам Христос как бы оказывается вне Бога (вернее, вне “арифметики”, тождественной в данном случае мировому смыслу). И Достоевский предпочитает остаться “со Христом”, если вдруг сама истина не совпадает с идеалом красоты. Это тоже своего рода бунт: остаться с человечностью и добром, если “истина” по каким-либо причинам окажется античеловеческой и недоброй.

Он выбирает “слезинку ребёнка”.

И именно поэтому - в этом гениальность романа Ф. М. Достоевского - как бы параллельно с “вытачиванием казуистики” всё нарастает, усиливается и наконец побеждает опровержением раскольниковской идеи - опровержением душой и духом самого Раскольникова, сердцем, “которое обитель Христа”. Это опровержение не логическое, не теоретическое, не умственное - это опровержение жизнью. Глубочайшая уязвлённость ужасом и нелепостью мира родила раскольниковскую идею. Идея породила действие - убийство старухи-процентщицы, убийство намеренное, и, убийство ненамеренное, её служанки - Лизаветы. Выполнение идеи привело к ещё большему увеличению ужаса и нелепости мира.

Благодаря множеству как бы нарочно сошедшихся случайностей Раскольникову поразительно удаётся, так сказать, техническая сторона преступления. Материальных улик против него нет. Но тем большее значение приобретает сторона нравственная.

Без конца анализирует Раскольников результат своего жестокого эксперимента, лихорадочно оценивает свою способность переступить.

Со всей непреложностью открывается для него страшная для него истина - преступление его было бессмысленным, погубил он себя напрасно, цели не достиг: “Не преступил, на этой стороне остался”, оказался человеком обыкновенным, “тварью дрожащею”. Те люди <настоящие то властелины> вынесли свои шаги, и потому они правы, а я не вынес, и стало быть, я не имел права разрешить себе этот шаг,” - окончательный итог, подведённый на каторге.

Но почему же он, Раскольников, не вынес, и в чём его отличие от необыкновенных людей?

Сам Раскольников объясняет это, с презрением и почти с ненавистью к самому себе именуя себя - “вошь эстетическая”. Сам Раскольников даёт точнейший и беспощаднейший анализ своей “эстетической” несостоятельности, производит безжалостную операцию на собственном сердце. Эстетика помешала, целую систему оговорок построила, самооправданий бесконечных потребовала - не смог Раскольников, “вошь эстетическая”, идти до конца; вошь “уж по тому одному, что, во-первых, теперь рассуждаю про то, что я вошь; потому, во-вторых, что целый месяц всеблагое провиденье беспокоил, призывая в свидетели, что я не для своей, дескать, плоти и похоти предпринимаю, а имею в виду великолепную и приятную цель, - ха-ха! Потому в-третьих, что возможную справедливость положил наблюдать в исполнении, вес и меру, и арифметику: из всех вшей выбрал самую наибесполезнейшую...” “Потому, потому я окончательно вошь, - прибавил он, скрежеща зубами, - потому что сам-то я, может быть, ещё сквернее и гаже, чем убитая вошь, и заранее предчувствовал, что скажу себе это уже после того, как убью!” Ну а если бы преступил, если бы не оказался “вошью эстетической”, если бы “вынес” весь груз больной совести, то кем бы оказался Раскольников? Недаром стоит рядом с Раскольниковым Аркадий Иванович Свидригайлов.

Тянет к нему Раскольникова, как бы ищет он чего-то у Свидригайлова, объяснения, откровения какого-то. Это и понятно. Свидригайлов - двойник Раскольникова, оборотная сторона одной медали. “Мы одного поля ягоды,” - заявляет и Свидригайлов. К нему, к Свидригайлову, идёт Раскольников накануне той роковой ночи разгула и борьбы стихий - на небе, на земле, в душах героев Достоевского - ночи, проведённой Свидригайловым перед самоубийством в грязной гостинице на Большом проспекте, а Раскольниковым - над притягивавшими, звавшими его чёрными водами каналов.

Свидригайлов совершенно спокойно и хладнокровно принимает преступление Раскольникова. Он не видит здесь никакой трагедии. Даже Раскольникова, беспокойного, тоскующего, измученного своим преступлением, он, так сказать, подбадривает, успокаивает, на путь истинный направляет. И тогда-то обнаруживается самое глубокое различие этих двух “частных случаев” и в то же время истинный, сокровенный смысл раскольниковской идеи. Свидригайлову удивительны трагические метания и вопросы Раскольникова, совершенно лишняя и просто глупая в его положении “шиллеровщина” : “Понимаю, какие у вас вопросы в ходу: нравственности, что ли? вопросы гражданина и человека? А вы их побоку: зачем они вам теперь-то? Хе, хе! Затем, что всё ещё гражданин и человек? А коли так, так и соваться не надо было; нечего не за своё дело браться”. Так и Свидригайлов ещё раз, по-своему, грубо и резко выговаривает то, что, в сущности, давно уже стало ясно самому Раскольникову - “не преступил он, на этой стороне остался”, а всё потому, что “гражданин” и “человек”.

Свидригайлов же преступил, человека и гражданина в себе задушил, всё человеческое и гражданское побоку пустил. Отсюда - тот равнодушный цинизм, та обнажённая откровенность, а главное, та точность, с которыми формулирует Свидригайлов самую суть раскольниковской идеи. Свидригайлов признаёт эту идею и своей: “Тут... своего рода теория, то же самое дело, по которому я нахожу, например, что единичное злодейство позволительно, если главная цель хороша”. Просто и ясно. И нравственные вопросы, вопросы “человека и гражданина”, тут лишние. “Хорошая” цель оправдывает злодейство, ради достижения её совершённое.

Однако, если нет у нас “вопросов человека и гражданина”, то как же мы, с помощью каких критериев, определим, хороша ли цель наша? Остаётся один критерий - моя личность, освобождённая от “вопросов человека и гражданина”, никаких преград не признающая.

Но оказывается есть нечто, что не в состоянии перенести эта “личность без преград”, есть то, что пугает и унижает зло - это явная или тайная над собой насмешка.

У героев Достоевского волосы поднимаются дыбом от смеха жертв их, которые приходят к ним во сне и наяву.

“Бешенство одолело его: изо всех сил он начал бить старуху по голове, но с каждым ударом топора смех и шёпот из спальни раздавались всё сильнее и слышнее, а старушонка так вся и колыхалась от хохота. Он бросился бежать...” Раскольников бросился бежать - ничего иного не остаётся, ибо это - приговор. Поступки Свидригайлова и Раскольникова не только ужасны; где-то в своей онтологической глубине они ещё и смешны. “Переступившие черту” готовы выдержать многое, но это (и только это!) для них непереносимо.

“И сатана, привстав, с веселием на лице...” Злодеи по-сатанински хохочут над миром, но кто-то - “в другой комнате” - смеётся и над ними самими - невидимым миру смехом.

Свидригайлову снится “кошмар во всю ночь” : он подбирает промокшего голодного ребёнка, и ребёнок этот засыпает у него в комнате. Однако сновидец уже не может совершать добрые поступки - даже во сне! И сон демонстрирует ему эту невозможность с убийственной силой. Ресницы спящей блаженным сном девочки “как бы приподнимаются, и из-под них выглядывает лукавый, острый, какой-то недетски подмигивающий глазок... Но вот она уже совсем перестала сдерживаться; это уже смех, явный смех... “А, проклятая!” - вскричал в ужасе Свидригайлов...” Этот ужас - едва ли не мистического свойства: смех, исходящий из самых глубин несмешного - неестественный, безобразный, развратный смех пятилетнего ребёнка (словно нечистая сила глумится над нечистой силой!) - этот смех иррационален и грозит “страшной местью”.

Видение Свидригайлова “страшнее” сна Раскольникова, ибо его искупительная жертва не принимается. “А, проклятая!” - восклицает в ужасе Свидригайлов. Раскольников - не в меньшем ужасе - бежит прочь. Все они понимают, что открыты, - и смех, раздающийся им вослед, есть самое ужасное (и позорное) для них наказание.

Такова сила насмешки, сводящей потуги “великой” идеи к глупости и бессмыслице. И в свете этого смеха становится понятны и ярче видны те ценности, которые не высмеять, которые не боятся ни унижения, ни умаления, ни цинизма, ибо “вечны и радостны”. И одна из них любовь, побеждающая одиночество и разобщённость людей, равняющая всех “сирых и сильных”, “убогих и высоких”.

И эту одну преграду не смог преодолеть Раскольников. Порвать с людьми, окончательно, бесповоротно, хотел он, ненависть испытывал даже к сестре с матерью. “Оставьте меня, оставьте меня одного!” - с исступлённой жестокостью бросает он матери. Убийство положило между ним и людьми черту непроходимую: “Мрачное ощущение мучительного, бесконечного уединения и отчуждения вдруг сознательно сказалось в душе его”. Как бы два отчуждённых, со своими законами, мира живут рядом, непроницаемые друг для друга -мир Раскольникова и другой -внешний мир: “Все - кругом точно не здесь делается”.

Отчуждение от людей, разъединение - вот необходимое условие и неизбежный результат раскольниковского преступления - бунта “необыкновенной” личности. Грандиозное кошмарное видение (в эпилоге романа) разъединённого и оттого гибнущего мира - бессмысленного скопища отчуждённых человеческих единиц - символизирует тот результат, к которому может прийти человечество, вдохновлённое раскольниковскими идеями.

Но не выдерживает Раскольников одиночества, идёт к Мармеладовым, идёт к Соне. Тяжко ему, убийце, что сделал несчастными мать и сестру, и в то же время тяжка ему любовь их. “О, если бы я был один и никто не любил меня и сам бы я никого никогда не любил! Не было бы всего этого!” (То есть тогда преступил бы!) Но Раскольников любит и поступиться своей любовью не может. Отчуждения окончательного и бесповоротного, разрыва со всеми, которого он так хотел, Раскольников не в силах вынести, а потому не в силах вынести и самого преступления. Много перетащил на себе Раскольников, по словам Свидригайлова, но одиночества, уединения, угла, отчуждения решительного - не перетащил. Поднялся вроде бы Раскольников на высоту неслыханную, обыкновенным, зелёным людям недоступную - и вдруг почувствовал, что дышать там нечем - воздуха нет, - а ведь “воздуху, воздуху человеку надо!” (говорит Порфирий).

Перед признанием в убийстве вновь идёт Раскольников к Соне. “Надо было хоть обо что-нибудь зацепиться, помедлить, на человека посмотреть! И я смел так на себя надеяться, так мечтать о себе, нищий я, ничтожный я подлец, подлец!” И только в том, что “не вынес”, видит Раскольников своё преступление (кстати сказать, “болезнь преступника” - паралич мысли и воли, - описанная им в специальной статье, поразила и его). Но здесь же и его наказание: наказание в этом ужасе своей непригодности, неспособности перетащить идею, наказание в этом “убийстве” в себе принципа (“не старуху убил, а принцип убил”), наказание и в невозможности быть верным своему идеалу, в тяжких мучениях выношенному. Ещё в черновых записях не зря вспомнил Достоевский пушкинского героя: “Алеко убил. Сознание что он сам недостоин своего идеала, который мучает его душу. Вот - преступление и наказание”.

Раскол внутри Раскольникова, двойственность его поведения и мыслей Достоевский усматривает именно в этом - в бесконечном и вневременном конфликте в человеке идеи и души, ума и сердца, Бога и Дьявола, Христа и истины. Холодная казуистика рационализма, приводящая к оправданию Наполеонов и предусматривающая появление ницшеанского “сверхчеловека”, вступает в борьбу с состраданием и человеколюбием, живущем в сердце. У Раскольникова они есть, но нет у другого его двойника - расчётливого буржуазного дельца - Петра Петровича Лужина.

Он открыто проповедует эгоизм и индивидуализм, якобы на основах “науки” и “экономической правды” : “Наука же говорит: возлюби прежде всех одного себя, ибо всё на свете на яичном интересе основано”. Сам Раскольников тут же перекидывает мост от этих рассуждений Петра Петровича к убийству старухи-процентщицы (“... доведите до последствий, что вы давеча проповедали, и выйдет, что людей можно резать”). Лужин, конечно, возмущён таким “применением” своих теорий. Конечно, он не зарезал бы старуху процентщицу - это, пожалуй, не в его личных интересах. Да и вообще - ему вовсе не нужно переступать существующий формальный закон для удовлетворения личного интереса - он не грабит, не режет, не убивает. Он переступает нравственный закон, закон человечности, и преспокойно выносит то, чего Раскольников (“частный случай” !) вынести не мог. “Благодетельствуя” Дунечке, он подавляет и унижает её, даже не сознавая этого (и в “бессознательности” этой сила Лужина - ведь “Наполеоны” не мучаются, не раздумывают, можно или нельзя переступить, а просто переступают - через человека).

Интересно, что все исторические примеры, на которые ссылается Раскольников, высказывая свой “мрачный катехизис” - из области подавления, разрушения, а не созидания. Вот так подспудно Достоевским объясняется принцип его веры: “Не может быть созидания без любви к тем, ради кого творишь. Не может быть истина без творца прощающего и любящего. Без Христа...”.

И побеждает человек Раскольников, потрясённый страданиями и слезами людскими, глубоко сострадающий и в глубине души своей уверенный, что не вошь человек, с самого начала “предчувствовавший в себе и в убеждениях своих глубокую ложь”. Терпит крах его бесчеловечная идея.

Незадолго до признания у Раскольникова начинается почти распад сознания, он как бы теряет разум. Его охватывает то болезненная тревога, то панический страх, то полная апатия. Он уже не владеет своей мыслью, волей, чувствами. Он, теоретик и рационалист, пытается убежать от ясного и полного понимания своего положения. Вся раскольниковская “математика” оборачивается страшной ложью, а его теоретическое преступление, его рациональная, выверенная, выточенная как бритва казуистика - полной бессмыслицей. По теории - то, по “арифметике” задумал убить вошь бесполезную, а убил то и Лизавету - тихую, кроткую, ту же Соню!

И хотя Раскольников, конечно, не революционер и не социалист, и Достоевский хорошо знает это, есть, однако, нечто такое, что объединяло, по мысли Достоевского, бунтаря Раскольникова с теми, кто в России того времени хотел коренного, решительного социально-социалистического - преобразования, именно - рассудочный, рационалистический, теоретический характер их идей. Раскольников убил по теории, из расчёта, но расчёт его разбит, опровергнут жизнью. “Действительность и натура... есть важная вещь - говорит Порфирий Петрович, имея в виду преступление Раскольникова, - и ух как иногда самый прозорливый расчёт пересекают!” Но ведь подобными же ссылками на натуру, которая не поддаётся регламентации, социальному уравнению, “нивеляции”, хочет опровергнуть Разумихин социалистические утопии: “У них <социалистов> не человечество, развившись исторически, живым путём до конца, само собой обратится, наконец, в нормальное общество, а, напротив, социальная система, выйдя из какой-нибудь математической головы, тотчас же и устроит всё человечество и в один миг сделает его праведным и безгрешным, раньше всякого живого процесса, без всякого исторического и живого пути!” Пророческое предвидение Достоевского, вложенное в уста Разумихина, даёт объяснение всему, что случилось с Россией и русским народом в XX веке.

И не только с Россией. Разве не идеями и идеологией, “высокой социальной справедливостью” оправдывали свои действия большевики, Сталин, Гитлер, Пол Пота и другие “сверхчеловеки” XX века.

Любое отвлечённое умствование, пусть даже и самое высокое и чистое, стремящееся дать покой, благоденствие, свободу и мир всему человечеству, сталкиваясь с реальностью жизни, живого исторического процесса, приводит к крови, страданиям и смерти тех, ради кого всё это затевается. “Природа не терпит насилия” - сказал Ф. Бэкон. Природа всякая, живая и мёртвая, в том числе и природа человеческая и впрямь не терпит насилия, и даже если кажется, что она подавлена, сломлена, побеждена, то рано или поздно она отомстит своим насильникам.

История XX века учит, что любые отвлечённые от живого человека, от его души и сердца, теории терпят крах и тем она сильнее, чем дольше и насильственнее насаждаются эти теории.

В 1944 году русский философ Н. О. Лосский в своём труде “Достоевский и его христианское миропонимание” писал: “В наше время широко распространено социологическое истолкования и творчества великих писателей, и изображаемых ими лиц и жизненных положений. Особенно в марксистской литературе этот социологизм доведён до крайних пределов. Возьмём, например, книги Г. А. Покровского “Мученик богоискательства (Ф. Достоевский и религия) ”, 1929. В книге этой мы читаем, что своеволие Раскольникова или Кириллова (“Бесы”) есть выражение мелкобуржуазной личности, борющейся за своё индивидуальное существование против непонятных общественных сил. Отсюда неизбежны неудачи в этой борьбе, невозможность найти выход из затруднения, жизнь иллюзиями, потребность в Боге. Вот если бы Раскольников был выразителем не мелкобуржуазности, а “мощных общественных сил” (т.е. рабочего движения), он мог бы с успехом преступить старый закон. Так рассуждал Г. А. Покровский; и действительно, ответим мы ему, Раскольниковы-большевики преступили старый закон “не убий” ; они осуществили массовый террор с успехом в том смысле, что не поплатились за эти убийства тюрьмою и каторгою, но ад, который они создали, привёл их самих к внутреннему разложению, к изношенности и, наконец, теперь к взаимной ненависти и взаимоистреблению. Именно эти следствия преступления “старых”, т.е. вечных, нравственных законов, неизбежно наступающие при всяком социальном порядке, имеет в виду Достоевский в своих произведениях.

В эпилоге романа Раскольников, дитя огромного мрачного города, попав в Сибирь, оказывается в новом, необычном для него мире - он вырван из фантастической больной жизни Петербурга, из той искусственной почвы, которая взрастила его страшную идею. Это иной, доселе чуждый Раскольникову мир, мир народной жизни, вечно обновляющейся природы.

Весной, когда так остро и как бы заново пробуждается в человеке жизнь, когда так непосредственно, по-детски неудержимо, возвращается каждый раз вечная радость бытия, - в ясный и тёплый весенний день, в краю, где “как бы самое время остановилось, точно не прошли ещё века Авраама и стад его,” - приходит к Раскольникову возрождение, вновь и уже окончательно охватывает его “необъятное ощущение полной и могучей жизни”. Теперь должен начаться его новый путь - новая жизнь. Раскольников расстаётся со своей идеей бунта и своеволия, он выходит на тот каменистый и трудный путь, которым не колеблясь - с мукой и радостью - идёт тихая Соня.

Но неужели Раскольников - мыслящий, действующий, борющийся Раскольников - откажется от сознания и суда? Достоевский знает, что новую жизнь Раскольникову “надо ещё дорого купить, заплатить за неё великим, будущим подвигом”. И, конечно, свой великий, будущий подвиг Раскольников мог совершить только как Раскольников, со всей мощью и остротой своего сознания, но и с новой высшей справедливостью своего суда, на путях “ненасытимого сострадания”. Это будет подвиг человеколюбия, а не ненависти к людям, подвиг единения, а не обособления.

Но это уже другая история, история возрождения и творчества, это долгий, мучительный путь “от себя к себе”, путь, который обязан пройти каждый человек для того, чтобы иметь право называться человеком.

“Всё в тяби,” - утверждали старообрядцы-раскольники, и герой Достоевского становится на сложный путь познания самого себя, ибо “познай самого себя, и ты познаешь мир”. Но это уже не бунт.

Выводы и заключение реферата 1. Роман “Преступление и наказание” является одним из исследований русской литературы вопроса героя-индивидуалиста, человека “идеи” и “идеологии”.

2. Одно из главных достоинств романа является тонкий и удивительно точный психологический анализ “пограничных” состояний человеческого разума и души, состояний борьбы Добра и Зла, разума и сердца, Бога и Дьявола в героях романа.

3. В “Преступлении и наказании” Ф. М. Достоевский определил свою авторскую позицию христианского человеколюбия и сострадания, которая получила дальнейшее развитие в его произведениях, таких как “Братья Карамазовы”, “Бесы” и др.

Заключение: Разрушив “стройную теорию” и “простую арифметику” идеи Родиона Раскольникова в романе “преступление и наказание”, Фёдор Михайлович Достоевский предостерёг человечество от опасности “простых решений” с помощью революционных бунтов, провозглашая один закон человеческих отношений - закон нравственный.

Список литературы

1. И. В. Волгин “Родиться в России. Достоевский и современники. Жизнь в документах”. Журнал “Октябрь” №3-5,1990 г. книга 1.

2. Из подготовительных материалов к “Преступлению и наказанию” // Собр. соч. в десяти томах. Ф. М. Достоевский. М, Гослитиздат, 1956, т. VIII.

3. Ф. М. Достоевский “Дневник писателя”. “Литературное наследие”. М. АН СССР 1965 г.

4. Н. О. Лосский “Бог и мировое зло”. М. “Республика” 1994 г.

5. Н. О. Лосский “Достоевский и его христианское мировоззрение”. М. “Республика” 1994 г.

6. Н. О. Лосский “Условие абсолютного добра”. М. “Республика” 1994 г.

7. К. Тюнькин “Бунт Родиона Раскольникова”. Вступ. статья к “Преступлению и наказанию” Ф. М. Достоевского. Л. “Художественная литература”, 1974 г.

8. Г. М. Фридлендер “Реализм Достоевского”. М. “Литература” 1964 г.

А. П. Суслова. Годы близости с Достоевским: Москва, 1928 г.

Н. Щедрин (М. Е. Салтыков) Полн. собр. соч. Т. 6. Москва, 1941 г.

Ф. М. Достоевский. Полн. собр. соч. т. XI. Москва-Ленинград, 1929 г. Стр. 423.

Записные тетради Ф. М. Достоевского, Москва-Ленинград, 1935 г.

Т. Манн. Собр. соч. в десяти томах. Т. 10. Москва, 1961 г.

Н. С. Кашкин. Дело Петрашевцев. Москва-Ленинград, 1965 г.

Раскольников находился в таком положении, при котором все лучшие силы человека поворачиваются против него самого и вовлекают его в безнадежную борьбу с обществом. Самые святые чувства и самые чистые стремления, которые обыкновенно поддерживают, ободряют и облагораживают человека, когда человек лишается возможности доставлять им правильное удовлетворение.

Роман «Преступление и наказание» был написан Ф. М. Достоевским в 70-е годы XIX века. В это время писатель размышляет о нравственных последствиях повсеместного обнищания, роста преступности и народного пьянства, вызванного реформой 1961 года и последующим разгулом капиталистического хищничества. Достоевский воспринимает свою эпоху не просто как хаос, ломку, неустойчивость и переходность. Он видит в этом приближающуюся катастрофу. И поэтому писатель считает, что не случайно эта эпоха породила таких людей, как Раскольников. Достоевский в своем романе изображает столкновение теории с логикой жизни. Главная мысль романа раскрывается как столкновение человека, одержимого крайне преступной теорией, с жизненным процессом, отвергающим эту теорию. Как же шел главный герой романа к этой теории? Герой Достоевского утверждает свое право пролить кровь «по совести», то есть исходя из своего личного убеждения. Писатель показывает, что это еще более страшно, чем «официальное разрешение кровь поливать», потому что открывает широкую дорогу для полного произвола.

Раскольников хочет помочь людям, но в то же время и узнать, способен ли он быть человеком, который может управлять судьбами людей. «Тварь я дрожащая или право имею?» Рядом с любовью к людям в нем живет страшная гордыня -- желание взять на себя решение участи всех людей. Раскольников не способен был примириться с действительностью, с ее неправдами и ее несправедливостями. Положительное отношение к миру, такому, как он есть, - подлость, думает Раскольников. Он вознамерился поставить себя против мира, чтобы устранить несправедливый порядок или погибнуть вместе со взорванным миром, только бы не сидеть сложа руки. Раскольников движется не вместе с миром, а против мира. Он не только вступает в конфликт с ним, он его решительно не принимает. Неприятие мира вело Раскольникова к преступлению его законов, к преступлению как таковому.

Раскольников делит людей на подлецов и не подлецов, а практику их - на подлую и не подлую. Его волнуют различия бедности и богатства, счастья и несчастья, доли и обездоленности. Он перестал бояться каких бы то ни было преград и стеснять себя какими бы то ни было нормами - лишь бы не примириться с «гнусной», с неправедной действительностью, лишь бы не пройти по миру «подлецом».

Раскольников уже давно вынашивал в голове свою ужасную идею и свой ужасный замысел, но все это до поры до времени оставалось мрачной фантазией, не более того. Он уже встретился с Мармеладовым, уже сердце его пронзили вопли униженных и оскорбленных, а он еще ничего не решил. Но вот пришло письмо от матери. Он остался наедине с ним, он прочел наивную и жестокую по правде своей исповедь, и она поставила его на роковую черту: или смириться перед участью своих родных и перед законом, царствующим в мире, или попытаться что-то сделать для спасения своих близких и тем самым восстать против царствующей в мире закономерности. «Не хочу я вашей жертвы, Дунечка, не хочу, мамаша! Не бывать тому, пока я жив, не бывать, не бывать!» Давняя тоска, давние думы, терзавшие его, сконцентрировались в одном пункте. То, что месяц тому назад и даже еще вчера было только «мечтой», теоретическим предположением, стало в дверях и требовало под угрозой гибели самых близких людей, немедленного разрешения, немедленного действия.

Раскольников просто так никого бы не убил, даже в случае самозащиты. А вот за мать, за честь сестры, охраняя ребенка, за идею готов убить - и убил. В преддверии преступления Раскольникова звучит фраза, подслушанная им в трактире: «Убей ее и возьми ее деньги, - с тем, чтобы с их помощью посвятить потом себя на служение всему человечеству и общему делу».

Раскольников решает «сразу» совершить преступление, чтобы себя проверить и в то же время, чтобы уже «начать». Он задумал убить старуху-процентщицу - злую, беззастенчиво грабящую людей, - и как бы «отомстить» ей за обездоленных. Вместе с тем, он собирался с помощью старухиных денег помочь бедным и несчастным, смягчить жизнь матери и сестре, создать себе независимое положение, чтобы затем использовать его для «счастья всего человечества».

Страшный сон снится Раскольникову еще перед «делом», сон, в котором истязают маленькую, тощую крестьянскую клячонку, - символический сон, вобравший в себя все его думы о зле и несправедливости в мире. Такие сны не снятся людям, утратившим всякую совесть и примирившимся с вековечной и всеобщей неправдой мирового порядка.
Раскольников решился проложить путь в будущее не вместе с трудно и сравнительно медленно видоизменявшейся передовой общественной мыслью, а в одиночку и сплеча. Решившись на убийство, Раскольников должен был отказаться от демократических социально-утопических мечтаний, с особой силой вспыхивавших в его сознании, когда он стоял и думал на берегу Невы. Да и само решение убить могло возникнуть только тогда, когда он признал своих прежних товарищей бессильными перед мировым злом, когда он пришел к заключению, что путь утопии - это в итоге путь капитуляции перед отвергаемой действительностью.

«Теория» для Раскольникова, как и для Базарова в романе «Отцы и дети» И. С. Тургенева, становится источником трагедии. Во имя людей Раскольников заставляет себя переступить законы человечности - убить. Но он не может перенести нравственной тяжести своего поступка. Страшные муки совести - его наказание.

Роман "Преступление и наказание" был задуман Ф.М. Достоевским на каторге "в тяжелую минуту грусти и саморазложения". Именно там, на каторге, писатель столкнулся с "сильными личностями" ,ставящими себя выше нравственных законов общества. На вопрос: можно ли уничтожать одних людей ради счастья других - автор и его герой отвечают по-разному. Раскольников считает, что возможно, так как это "простая арифметика". Не может быть в мире гармонии, если прольётся хоть одна слезинка ребёнка (ведь Родион убивает Лизавету и её не-родившегося ребёнка). Но герой находится во власти автора, и потому в романе античеловеческая теория Родиона Раскольникова терпит крах.

Бунт героя, лежащий в основе его теории, порожден социальным неравенством общества. Не случайно разговор с Мармеладовым стал последней каплей в чаше сомнений Раскольникова: он окончательно решается убить старуху-процентщицу. Деньги - спасение для обездоленных людей, считает Раскольников. Судьба Мармеладова опровергает эти убеждения. Беднягу не спасают даже деньги его дочери, он раздавлен морально и уже не может подняться со дна жизни.

Установление социальной справедливости насильственным путём Раскольников объясняет как "кровь по совести". Писатель дальше развивает эту теорию, и на страницах романа появляются герои - "двойники" Раскольникова. "Мы одного поля ягоды",- говорит Свидригайлов Родиону, подчёркивая их сходство. Свидригайлов и Лужин исчерпали идею отказа от "принципов" и "идеалов" до конца. Один потерял ориентиры между добром и злом, другой проповедует личную выгоду - всё это логическое завершение мыслей Раскольникова. Не зря на себялюбивые рассуждения Лужина Родион отвечает: "Доведите до последствий, что вы давеча проповедовали, и выйдет, что людей можно резать".

Раскольников считает, что преступать закон могут только "на-стоящие люди" , так как они действуют на благо человечеству. Но Достоевский со страниц романа провозглашает: любое убийство недопустимо. Эти идеи выражает Разумихин, приводя простые и убедительные аргументы, что преступлению противится человеческая натура.

К чему же в результате приходит Раскольников, считая себя вправе уничтожать "ненужных" людей дляблага униженных и оскорблённых? Он сам поднимается над людьми, становясь человеком "необыкновенным".