Б. Шлецер. [Рец.:] Кн. Н.С. Трубецкой. Европа и человечество. София: Российско-болгарское книгоизд-во, . // Современные записки. 1921. Кн. IV . С. 376– 381.
Стр. 376
Кн. Н.С. Трубецкой. ЕВРОПА И ЧЕЛОВЕЧЕСТВО. (Российско-Болгарское книгоиздательство. София.)
«Предлагая свои мысли вниманию читателя, пишет в предисловии своем кн. Трубецкой, я тем самым хотел бы поставить перед этими читателями проблему, которую каждый должен разрешить для себя лично».
В этом, действительно и только в этом, значение и ценность небольшой, нервно, с подъемом, с волнением написанной, волнующей и будящей книги Н. С. Трубецкого: смело он ставит знак вопроса там, где мы привыкли ставить спокойную, уверенную точку или восторженный восклицательный знак. Он не боится упреков в оригинальничании, парадоксальности: от них должны защитить его упорство, искренность его исканий. Такие беспокойные «вопрошатели» сейчас очень нужны, необходимы даже; они не дают нам успокоиться, не позволяют удовлетвориться мнимыми решениями разом восставших вокруг нас проблем. Более или менее ясно мы все ведь ощущаем, что с
Стр. 377
мировой войной и с революцией нечто, несомненно, изменилось: дело идет не только об изменении внешних условий жизни, но о своеобразном внутреннем процессе пробуждения или осознания, заставляющем нас вглядеться пристальнее и острее в самих себя, в созданный нами культурный мир, в выработанные нами формы общежития. В нас - потребность вновь проверить, рассмотреть с начала, с самых первых основ, все привычные, крепко усвоенные идеи, представления, которыми мы жили, на основании которых мы судили и оценивали. Лишь слепцы или лицемерствующие перед самими собою могут продолжать верить, что возможно после залечения ран войны и революции продолжение прошлого и жизнь на прежних путях развития, ориентировка по прежним идеалам, мышление и деятельность по прежним нормам. Невозможно такое возвращение на старый путь и по социальным, объективным и по психологическим, субъективным причинам. Та переоценка всех ценностей, о которой мечтал когда-то Ницше, ныне уже безусловно началась и совершается на наших глазах, во всех областях. Революция отрубила все питавшие нас корни, выбросила из привычных условий, и вот мы стали «беспочвенными», но расширился вместе с тем наш кругозор; мы освободились от всех условностей и получили возможность судить о настоящем, если и не sub specie aeternitatis, то все же хоть несколько поднявшись над данным. С кн. Н. С. Трубецким не соглашаешься, однако чувствуешь себя благодарным ему не за решение, предложенное им, не за путь, им указанный, но за импульс, данный им, за тот даже протест, который вызывают его идеи.
«Позиции, которые может занять каждый европеец по отношению к национальному вопросу, расположены между двумя крайними пределами: шовинизмом, с одной, и космополитизмом, с другой стороны. Всякий национализм есть как бы синтез элементов шовинизма и космополитизма; опыт приложения этих двух противоположностей». Но «стоит пристальнее всмотреться в шовинизм и космополитизм, чтобы заметить, что принципиального, коренного различия между ними нет, что это... две ступени... одного и того же явления». Действительно: «шовинист исходит из того априорного положения, что лучшим народом
Стр. 378
мира является именно его народ. Культура, созданная его народом, лучше, совершеннее всех остальных культур». В то же время «космополитизм отрицает различия между национальностями... Цивилизованное человечество должно быть едино и иметь единую культуру...». Оказывается, однако, что под «цивилизацией» европейские космополиты «разумеют ту культуру, которую в совместной работе выработали романские и германские народы Европы... Та культура, которая, по мнению космополитов, должна господствовать в мире, упразднив все прочие культуры, есть культура такой же определенной единицы, как и та единица, о господстве которой мечтает шовинист. Принципиальной разницы тут никакой нет. Космополит есть европейский шовинисти больше ничего. Он возводит в абсолютную ценность культуру отдельной группы (романо-германских народов) точно так же, как и шовинист. Что касается психологического основания космополитизма, то это - «разновидность... той особой психологии, которую лучше всего назвать эгоцентризмом. Может быть эгоцентризм индивидуальный, групповой, классовый, национальный. Человек считает себя, свой народ венцом вселенной, центром бытия; из других существ то, которое более на него похоже, - и лучше; та культура, которая близка его собственной, выше другой, чуждой ей. Отношение европейцев к так называемым «дикарям» основано на этой эгоцентрической психологии. Мы классифицируем различные культуры по одному признаку: по их близости к нашей, которая стоит на вершине лестницы, которая в наших глазах обладает общечеловеческим значением.
«Можно ли объективно доказать, спрашивает автор, что культура романо-германцев совершеннее всех прочих культур? Возможно ли полное приобщение народа к культуре, выработанной другим народом... без антропологического смешения обоих народов?.. Только при утвердительном ответе на эти вопросы всеобщая европеизация может быть признана необходимой и желательной». Ответы автора, однако, отрицательны. Наиболее подробно и тщательно он рассматривает первый, основной вопрос и приходит к заключению, что восстановить истинную картину эволюции культурных форм по пути прогресса мы не в состоянии; перед нами ряд различных культур: «дабы разобраться... ка-
Стр. 379
кой именно фазис эволюции представляет из себя каждая данная культура, мы должны знать определенно, где лежит начало и где конец прямой линии мирового прогресса... Но узнать начало и конец эволюции мы можем не раньше, чем восстановим общую картину эволюции; так. обр. получается заколдованный круг... Однако европейцы утверждают, что общую линию этой эволюции они восстановили». Но каким образом? «Европейцы просто приняли за венец эволюции человечества самих себя, свою культуру и, наивно убежденные в том, что они нашли один конец предполагаемой эволюционной цепи, быстро построили всю цепь». Здесь чудовищное petito principii: «принятая в европейской науке классификация народов и культур не может объективно доказать превосходства романо-германской цивилизации над культурами других народов». Рассматривая различные доказательства большого совершенства романо-германской цивилизации, автор приходит к заключению, что все они основаны на эгоцентрических предрассудках.
Отрицательный теоретический вывод, к которому приходит кн. Трубецкой, приводит его к постановке двух новых практических вопросов: «является ли всеобщая европеизация неизбежной?». «Как бороться с ее отрицательными последствиями?» На первый вопрос автор отвечает утвердительно: «неизбежность эта зависит не от милитаризма и капитализма, а от ненасытной алчности, заложенной в самой природе международных хищников - романо-германцев, - и от эгоцентризма, проникающего всю их пресловутую цивилизацию». Бороться, однако, можно: «надеяться на то, что романо-германцы сами исправят этот роковой недостаток своей культуры (т.е. эгоцентризм), конечно, невозможно. Но европеизированные не романо-германские народы при воспринимании европейской культуры вполне могут очищать ее от эгоцентризма... Смотря на романо-германскую культуру лишь как на одну из возможных культур, они возьмут из нее только те элементы, которые им понятны и удобны, и в дальнейшем будут свободно изменять эти элементы применительно к своим национальным вкусам и потребностям. Весь центр тяжести должен быть перенесен в область психологии интеллигенции европеизированных народов. Она (интеллигенция) долж-
Стр. 380
на понять вполне ясно, твердо и бесповоротно: что ее до сих пор обманывали (курсив подлинника), что европейская культура не есть нечто абсолютное... а лишь создание ограниченной... «группы народов»… что только для этой группы она обязательна, что она не совершеннее другой, ибо «высших и низших» культур и народов вообще нет... В этой великой работе интеллигенция всех не романо-германских народов должна действовать дружно... Не надо отвлекаться в сторону частным национализмом. Эти частности только затемняют дело... противопоставление славян германцам или туранцев арийцам не дают истинного решения проблемы... истинное противопоставление есть только одно: романо-германцы и все другие народы мира, Европа и человечество ».
Основная ошибка рассуждений автора становится ясной, когда он пытается объяснить, почему именно среди множества культур одна только выработанная, по его терминологии, романо-германскими народами, получила на земле столь исключительное значение и первенство ее стало общепризнанным. Причина всего, по кн. Трубецкому, с одной стороны, - хитрость, коварство европейцев, сумевших убедить высшие классы неевропейских народов, специально интеллигенцию их в абсолютной ценности своей романо-германской культуры; с другой стороны, - сила: «все романо-германское племя в своем целом настолько физически сильно, что его никто силою не победит». Оружие и «гипноз слов» - вот в чем успех европейцев.
Только ли в этом? Не в некотором ли универсализме их культуры? Не в этой ли тенденции к универсализму характерное отличие европейской культуры от всех других? Ни одна из них не претендует на всеобщность. Самая идея всеобщей, всечеловеческой культуры родилась только в Европе под влиянием христианства как наследие эллинистической и римской цивилизации. Для кн. Трубецкого мысль эта - лишь проявление величайшего эгоцентризма. Но это именно и следовало доказать. Вполне очевидно, что, как мы не в состоянии подметить абсолютное движение, но всегда и всюду имеем дело лишь с движением относительным, точно так же мы можем говорить лишь об относительном прогрессе и располагаем культуры в восходящий ряд, руководствуясь отдельными признаками: степенью производства ма-
Стр. 381
териальных благ, развитием правовых норм, распространением знаний и пр. В абсолюте культура ботокудов, возможно, выше европейской цивилизации; но на земле, оперируя сравнительным методом, мы принуждены ставить первую ниже второй хотя бы потому, что ботокуды не имеют письменности. Такие объективные критерии ничего не имеют общего сэгоцентризмом. Самый спор о ценности той или иной культуры и противопоставление «Европы Человечеству» возможны лишь благодаря развитию и распространению европейской цивилизации с ее сверхнациональным, общечеловеческим характером; на всякой иной почве подобный спор был бы немыслим. Допустим даже, что европейская культура неправильно отождествляет себя с общечеловеческой; но тот факт, что она выработала эту идею универсализма не достаточен разве уже, чтобы отвести ей исключительное место?
Постоянно оперируя термином «культура», кн. Трубецкой не пытается вовсе определить его хотя бы в самых общих чертах. Достаточно, однако, вникнуть в этимологическое значение слова: «культивирование», «обработка» - чтобы понять, в чем именно заключается превосходство западноевропейской культуры над другими и почему отрицание первенства должно привести к отрицанию самой культуры как таковой.
Совершенно не затронут в книжке вопрос о роли христианства в распространении романо-германской цивилизации и о значении его как фактора общечеловеческой культуры.
Что европейская культура больна - в этом не может быть сомнения; она переживает опасный кризис; но если даже Европа погибнет и гегемония на земле перейдет к Америке или Австралии, то в основу новой цивилизации ляжет все же европейская культура, а никак не готтентотская.
Б. Шлецер.
Трубецкой Н.С. Европа и человечество
Трубецкой Николай Сергеевич (1890-1938) - один из наиболее универсальных мыслителей русского зарубежья, крупнейший лингвист, филолог, историк, философ, политолоᴦ. Родился в 1890 году в Москве в семье ректора Московского университета͵ известного профессора философии С.Н.Трубецкого. Он был одним из идеологов и основателей Пражской лингвистической школы, его труд ʼʼОсновы фонологииʼʼ считается классическим, он ввел понятие ʼʼязыковой союзʼʼ в сравнительно-историческое языкознание, разработал основы русской морфонологии, "дисциплины, в полной мере созданной самим автором", занимался вопросами славянской поэтики и историей славянских языков - праславянским языком. Все это свидетельствует о широкой сфере интересов знаменитого русского ученого. Был он также лидером евразийского движения.
Европейская культура не есть культура человечества. Это есть продукт истории определенной этнической группы.
Принять или не принять романогерманскую культуру можно только после решения целого ряда вопросов, а именно:
1) Можно ли объективно доказать, что культура романогерманцев совершеннее всех прочих культур, ныне существующих или когда–либо существовавших на земле?
2) Возможно ли полное приобщение народа к культуре, выработанной другим народом, при том приобщение без антропологического смешения обоих народов между собой?
3) Является ли приобщение к европейской культуре (поскольку такое приобщение возможно) благом или злом?
Вопросы эти обязан поставить и, так или иначе, разрешить всякий, кто сознает сущность европейского космополитизма, как общероманогерманского шовинизма. И только при утвердительном ответе на все эти вопросы всеобщая европеизация должна быть признана крайне важно й и желательной. При отрицательном же ответе эта европеизация должна быть отвергнута и тут уже должны быть поставлены новые вопросы:
4) Является ли всеобщая европеизация неизбежной?
5) Как бороться с ее отрицательными последствиями?
На первый из поставленных выше вопросов, на вопрос: ʼʼможно ли объективно доказать, что культура современных романогерманцев совершеннее всех прочих культур, ныне существующих или когда–либо существовавших на земле?ʼʼ, - приходится ответить отрицательно.
С приобщением к чужой культуре не нужно отожествлять смешение культур.
Размещено на реф.рф
Как общее правило, нужно сказать, что при отсутствии антропологического смешения возможно именно лишь смешение культур.
Размещено на реф.рф
Приобщение, напротив - возможно лишь при антропологическом смешении. Таковы, напр.
Размещено на реф.рф
приобщение манжуров к культуре Китая, гиксов - к культуре Египта͵ варягов и тюрко–болгар - к культуре славян и т.д., далее приобщение пруссов, полабов и лужичан (в данном последнем случае пока еще не полное) к культуре немцев.
Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, и на второй из поставленных выше вопросов, - на вопрос: ʼʼвозможно ли полное приобщение целого народа к культуре, созданной другим народом, без антропологического смешения обоих народов?ʼʼ - приходится тоже ответить отрицательно.
Последствия европеизации настолько тяжелы и ужасны, что европеизацию приходится считать не благом, а злом. Заметим при этом, что мы преднамеренно не касались некоторых отрицательных сторон европеизации, которые часто признаются с сожалением самими европейцами: пороки и привычки, вредные для здоровья, особые болезни, приносимые европейскими ʼʼкультуртрегерамиʼʼ, милитаризм, лишенная эстетики беспокойная промышленная жизнь. Все эти ʼʼспутники цивилизацииʼʼ, на которые сетуют сентиментальные европейские филантропы и эстеты, не являются неотъемлемыми принадлежностями романогерманской культуры. Пороки и вредные привычки имеются у всякой культуры и часто заимствуются одним народом у другого, независимо от приобщения ко всей культуре в целом. В частности, многие из таких привычек были заимствованы самими европейцами у таких племен, которые они считают низшими и мало культурными, напр.
Размещено на реф.рф
курение табака перенято европейцами от северо–американских ʼʼдикарейʼʼ. Что же касается до милитаризма и капитализма, то европейцы всегда обещаются исправиться от этих недостатков, признавая их лишь историческими эпизодами. Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, все эти отрицательные стороны европейской цивилизации можно считать спорными, почему мы и не сочли возможным говорить о них. Мы говорили лишь о тех последствиях, которые вытекают из самой сущности европеизации и касаются самой сущности социальной жизни и культуры европеизированного народа.
Характер социально–политического строя романогерманских государств не играет никакой роли в вопросе о неизбежности европеизации и ее отрицательных последствий. Неизбежность эта остается, независимо от того, будет ли строй романогерманских государств капиталистическим или социалистическим. Она зависит не от милитаризма и капитализма, а от ненасытной алчности, заложенной в самой природе международных хищников романогерманцев, и от эгоцентризма, проникающего всю их пресловутую ʼʼцивилизациюʼʼ.
Как же бороться с этим кошмаром неизбежности всеобщей европеизации? Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, весь центр тяжести должен быть перенесен в область психологии интеллигенции европеизированных народов. Эта психология должна быть коренным образом преобразована. Интеллигенция европеизированных народов должна сорвать со своих глаз повязку, наложенную на них романогерманцами, освободиться от наваждения романогерманской психологии.
Все это предполагает, как мы сказали выше, полный переворот, революцию в психологии интеллигенции нероманогерманских народов. Главною сущностью этого переворота является сознание относительности того, что прежде казалось безусловным: благ европейской ʼʼцивилизацииʼʼ. Это должно быть проведено с безжалостным радикализмом. Сделать это трудно, в высшей степени трудно, но вместе с тем и безусловно крайне важно.
Переворот в сознании интеллигенции не–романогерманских народов неизбежно окажется, роковым для дела всеобщей европеизации. Ведь до сих пор именно эта интеллигенция и была проводником европеизации, именно она, уверовавши в космополитизм и ʼʼблага цивилизацииʼʼ и сожалея об ʼʼотсталостиʼʼ и ʼʼкосностиʼʼ своего народа, старалась приобщить данный народ к европейской культуре, насильственно разрушая все веками сложившиеся устои его собственной, самобытной культуры. Интеллигенты европеизированных народов шли и дальше в данном направлении и занимались привлечением к европейской культуре не только своего народа, но и его соседей. Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, они были главными агентами романогерманцев. В случае если теперь они поймут и глубоко осознают, что европеизация есть безусловное зло, а космополитизм - наглый обман, то они перестанут помогать романогерманцам и триумфальное шествие ʼʼцивилизацииʼʼ должно будет прекратиться: одни романогерманцы без поддержки уже европеизированных народов будут не в состоянии продолжать дело духовного порабощения всех народов мира. Ведь, сознавши свою ошибку, интеллигенты уже европеизированных народов не только перестанут помогать романогерманцам, но и постараются помешать им, раскрывая глаза и другим народам на истинную сущность ʼʼблаг цивилизацииʼʼ.
В этой великой и трудной работе по освобождению народов мира от гипноза ʼʼблаг цивилизацииʼʼ и духовного рабства интеллигенция всех не–романогерманских народов, уже вступивших, или намеревающихся вступить на путь европеизации, должна действовать дружно и заодно. Ни на миг не нужно упускать из виду самую суть проблемы. Не нужно отвлекаться в сторону частным национализмом или такими частными решениями, как панславизм и всякие другие ʼʼпанизмыʼʼ. Эти частности только затемняют суть дела. Надо всегда и твердо помнить, что противопоставление славян германцам или туранцев арийцам не дают истинного решения проблемы, и что истинное противопоставление есть только одно: романогерманцы - и все другие народы мира, Европа и Человечество.
Трубецкой Н.С. Европа и человечество - понятие и виды. Классификация и особенности категории "Трубецкой Н.С. Европа и человечество" 2017, 2018.
Следует остановиться несколько подробнее на труде, с которого началось евразийское движение. Это книга князя Николая Сергеевича Трубецкого «Европа и человечество» *.
В ней автор выстраивает дуалистическую модель толкования современного состояния международной политики, основываясь на формуле: Европа против человечества, где «Европа» и «человечество» выступают в качестве типологических антиподов. Человечество – это совокупность традиционных обществ, живущих в согласии с нормами Традиции (прямо или завуалированно). Европа же есть агрессивная аномалия, стремящаяся навязать остальным странам продукты локального исторического развития как нечто универсальное. Этот типологический дуализм вполне соответствует другим дуалистическим моделям: «Восток» – «Запад», «современность» – «Традиция», «прогресс» – «регресс», «культура» – «цивилизация», «суша» – «море» и т.д.
Трубецкой в своей книге методически показывает, что претензии европейской (романогерманской) культуры на превосходство и универсализм являются проявлением чистого произвола; они несостоятельны, бездоказательны и голословны.
«… Романогерманцы были всегда столь наивно уверены в том, что только они – люди, что называли себя «человечеством», свою культуру – «общечеловеческой цивилизацией», и, наконец, свои шовинизм – «космополитизмом». Этой терминологией они сумели замаскировать все то реальное этнографическое содержание, которое, на самом деле, заключается во всех этих понятиях. Тем самым, все эти понятия сделались приемлемыми для представителей других этнических групп. Передавая иноплеменным народам те произведения своей материальной культуры, которые больше всего можно назвать универсальными (предметы военного снаряжения и механические приспособления для передвижения) – романогерманцы вместе с ними подсовывают и свои «универсальные» идеи и подносят их именно в такой форме, с тщательным замазыванием этнографической сущности этих идей,» -- пишет Трубецкой. И далее: «Европейцы просто приняли за венец эволюции человечества самих себя, свою культуру и, наивно убежденные в том, что они нашли один конец предполагаемой эволюционной цепи, быстро построили всю цепь. Никому и в голову не пришло, что принятие романогерманской культуры за венец эволюции чисто условно, что оно представляет из себя чудовищное petitio principii. Эгоцентрическая психология оказалась настолько сильна, что в правильности этого положения никто и не усомнился, и оно было принято всеми без оговорок, как нечто само собою разумеющееся».
В такой ситуации неевропейские (не романогерманские) народы, т.е. собственно все человечество оказываются в состоянии жертв, так как полная европеизация невозможна по определению, а ее элементы лишь раскалывают народ на классы и сословия, заставляют смотреть на себя чужими глазами, подрывают и разлагают консолидирующий и мобилизующий потенциал Традиции. Трубецкой считает, что с этим нельзя мириться и предлагает продумать варианты ответа человечества на вызов Европы.
Трубецкой вскрывает здесь важный парадокс: сталкиваясь с агрессией европейцев (т.е.людей Запада, прогрессистов, носителей духа современности), остальное Человечество попадает в логическую ловушку. «Когда европейцы встречаются с каким-нибудь нероманогерманским народом, они подвозят к нему свои товары и пушки. Если народ не окажет им сопротивления, европейцы завоюют его, сделают своей колонией и европеизируют его насильственно. Если же народ задумает сопротивляться, то для того, чтобы быть в состоянии бороться с европейцами, он принужден обзавестись пушками и всеми усовершенствованиями европейской техники. Но для этого нужны, с одной стороны, фабрики и заводы, а с другой -- изучение европейских прикладных наук. Но фабрики немыслимы без социально-политического уклада жизни Европы, а прикладные науки – без наук “чистых”. Таким образом, для борьбы с Европой народу, о котором идет речь, приходится шаг за шагом усвоить всю современную ему романогерманскую цивилизацию и европеизироваться добровольно. Значит, и в том и в другом случае европеизация, как будто, неизбежна». Получается заколдованный круг.
Трубецкой вопрошает: «Как же бороться с этим кошмаром неизбежности всеобщей европеизации? На первый взгляд, кажется, что борьба возможна лишь при помощи всенародного восстания против романогерманцев. Если бы человечество, – не то человечество, о котором любят говорить романогерманцы, а настоящее человечество, состоящее в своем большинстве из славян, китайцев, индусов, арабов, негров и других племен, которые все, без различная цвета кожи, стонут под тяжелым гнетом романогерманцев и растрачивают свои национальные силы на добывание сырья, потребного для европейских фабрик, – если бы все это человечество объединилось в общей борьбе с угнетателями-романогерманцами, то, надо думать, ему рано или поздно удалось бы свергнуть ненавистное иго и стереть с лица земли этих хищников и всю их культуру. Но как организовать такое восстание, не есть ли это несбыточная мечта?»
И он приходит к выводу о необходимости духовной планетарной революции, т.е. к той программе, которая станет в дальнейшем основой евразийского мировоззрения.
Трубецкой формулирует единственный, на его взгляд, продуктивный метод борьбы человечества против диктатуры Запада в таких словах: «…Весь центр тяжести должен быть перенесен в область психологии интеллигенции европеизированных народов. Эта психология должна быть коренным образом преобразована. Интеллигенция европеизированных народов должна сорвать со своих глаз повязку, наложенную на них романогерманцами, освободиться от наваждения романогерманской психологии. Она должна понять вполне ясно, твердо и бесповоротно:
- что ее до сих пор обманывали;
- что европейская культура не есть нечто абсолютное, не есть культура всего человечества, а лишь создание ограниченной и определенной этнической или этнографической группы народов, имевших общую историю;
- что только для этой определенной группы народов, создавших ее, европейская культура обязательна;
- что она ничем не совершеннее, не «выше» всякой другой культуры, созданной иной этнографической группой, ибо «высших» и «низших» культур и народов вообще нет, а есть лишь культуры и народы более или менее похожие друг на друга;
- что, поэтому, усвоение романогерманской культуры народом, не участвовавшим в ее создании, не является безусловным благом и не имеет никакой безусловной моральной силы;
- что полное, органическое усвоение романогерманской культуры (как и всякой чужой культуры вообще), усвоение, дающее возможность и дальше творить в духе той же культуры нога в ногу с народами, создавшими ее, -- возможно лишь при антропологическом смешении с романогерманцами, даже лишь при антропологическом поглощении данного народа романогерманцами;
- что без такого антропологического смешения возможен лишь суррогат полного усвоения культуры, при котором усваивается лишь «статика» культуры, но не ее «динамика», т.е. народ, усвоив современное состояние европейской культуры, оказывается неспособным к дальнейшему развитию ее и каждое новое изменение элементов этой культуры должен вновь заимствовать у романогерманцев;
- что при таких условиях этому народу приходится совершенно отказаться от самостоятельного культурного творчества, жить отраженным светом Европы, обратиться в обезьяну, непрерывно подражающую романогерманцам;
- что вследствие этого данный народ всегда будет «отставать» от романогерманцев, т.е. усваивать и воспроизводить различные этапы их культурного развития всегда с известным запозданием и окажется, по отношению к природным европейцам, в невыгодном, подчиненном положении, в материальной и духовной зависимости от них;
- что, таким образом, европеизация является безусловным злом для всякого не-романогерманского народа;
- что с этим злом можно, а следовательно, и надо бороться всеми силами. Все это надо сознать не внешним образом, а внутренне; не только сознавать, но прочувствовать, пережить, выстрадать. Надо, чтобы истина предстала во всей своей наготе, без всяких прикрас, без остатков того великого обмана, от которого ее предстоит очистить. Надо, чтобы ясной и очевидной сделалась невозможность каких бы то ни было компромиссов: борьба -- так борьба».
Книга заканчивается такими афористическими словами:
«В этой великой и трудной работе по освобождению народов мира от гипноза «благ цивилизации» и духовного рабства интеллигенция всех не-романогерманских народов, уже вступивших или намеревающихся вступить на путь европеизации, должна действовать дружно и заодно. Ни на миг не надо упускать из виду самую суть проблемы. Не надо отвлекаться в сторону частным национализмом или такими частными решениями, как панславизм и всякие другие «панизмы». Эти частности только затемняют суть дела. Надо всегда и твердо помнить, что противопоставление славян германцам или туранцев арийцам не дают истинного решения проблемы, и что истинное противопоставление есть только одно: романогерманцы – и все другие народы мира, Европа и Человечество».
Следует остановиться несколько подробнее на труде, с которого началось евразийское движение. Это книга князя Николая Сергеевича Трубецкого «Европа и человечество» *.
В ней автор выстраивает дуалистическую модель толкования современного состояния международной политики, основываясь на формуле: Европа против человечества , где «Европа» и «человечество» выступают в качестве типологических антиподов . Человечество – это совокупность традиционных обществ, живущих в согласии с нормами Традиции (прямо или завуалированно). Европа же есть агрессивная аномалия , стремящаяся навязать остальным странам продукты локального исторического развития как нечто универсальное . Этот типологический дуализм вполне соответствует другим дуалистическим моделям: «Восток» – «Запад», «современность» – «Традиция», «прогресс» – «регресс», «культура» – «цивилизация», «суша» – «море» и т.д.
Трубецкой в своей книге методически показывает, что претензии европейской (романогерманской) культуры на превосходство и универсализм являются проявлением чистого произвола; они несостоятельны, бездоказательны и голословны.
«… Романогерманцы были всегда столь наивно уверены в том, что только они – люди, что называли себя «человечеством», свою культуру – «общечеловеческой цивилизацией», и, наконец, свои шовинизм – «космополитизмом». Этой терминологией они сумели замаскировать все то реальное этнографическое содержание, которое, на самом деле, заключается во всех этих понятиях. Тем самым, все эти понятия сделались приемлемыми для представителей других этнических групп. Передавая иноплеменным народам те произведения своей материальной культуры, которые больше всего можно назвать универсальными (предметы военного снаряжения и механические приспособления для передвижения) – романогерманцы вместе с ними подсовывают и свои «универсальные» идеи и подносят их именно в такой форме, с тщательным замазыванием этнографической сущности этих идей,» -- пишет Трубецкой. И далее: «Европейцы просто приняли за венец эволюции человечества самих себя, свою культуру и, наивно убежденные в том, что они нашли один конец предполагаемой эволюционной цепи, быстро построили всю цепь. Никому и в голову не пришло, что принятие романогерманской культуры за венец эволюции чисто условно, что оно представляет из себя чудовищное petitio principii. Эгоцентрическая психология оказалась настолько сильна, что в правильности этого положения никто и не усомнился, и оно было принято всеми без оговорок, как нечто само собою разумеющееся».
В такой ситуации неевропейские (не романогерманские) народы, т.е. собственно все человечество оказываются в состоянии жертв , так как полная европеизация невозможна по определению, а ее элементы лишь раскалывают народ на классы и сословия, заставляют смотреть на себя чужими глазами, подрывают и разлагают консолидирующий и мобилизующий потенциал Традиции. Трубецкой считает, что с этим нельзя мириться и предлагает продумать варианты ответа человечества на вызов Европы .
Трубецкой вскрывает здесь важный парадокс: сталкиваясь с агрессией европейцев (т.е.людей Запада, прогрессистов, носителей духа современности), остальное Человечество попадает в логическую ловушку. «Когда европейцы встречаются с каким-нибудь нероманогерманским народом, они подвозят к нему свои товары и пушки. Если народ не окажет им сопротивления, европейцы завоюют его, сделают своей колонией и европеизируют его насильственно. Если же народ задумает сопротивляться, то для того, чтобы быть в состоянии бороться с европейцами, он принужден обзавестись пушками и всеми усовершенствованиями европейской техники. Но для этого нужны, с одной стороны, фабрики и заводы, а с другой -- изучение европейских прикладных наук. Но фабрики немыслимы без социально-политического уклада жизни Европы, а прикладные науки – без наук “чистых”. Таким образом, для борьбы с Европой народу, о котором идет речь, приходится шаг за шагом усвоить всю современную ему романогерманскую цивилизацию и европеизироваться добровольно. Значит, и в том и в другом случае европеизация, как будто, неизбежна». Получается заколдованный круг.
Трубецкой вопрошает: «Как же бороться с этим кошмаром неизбежности всеобщей европеизации? На первый взгляд, кажется, что борьба возможна лишь при помощи всенародного восстания против романогерманцев. Если бы человечество, – не то человечество, о котором любят говорить романогерманцы, а настоящее человечество, состоящее в своем большинстве из славян, китайцев, индусов, арабов, негров и других племен, которые все, без различная цвета кожи, стонут под тяжелым гнетом романогерманцев и растрачивают свои национальные силы на добывание сырья, потребного для европейских фабрик, – если бы все это человечество объединилось в общей борьбе с угнетателями-романогерманцами, то, надо думать, ему рано или поздно удалось бы свергнуть ненавистное иго и стереть с лица земли этих хищников и всю их культуру. Но как организовать такое восстание, не есть ли это несбыточная мечта?»
И он приходит к выводу о необходимости духовной планетарной революции , т.е. к той программе, которая станет в дальнейшем основой евразийского мировоззрения .
Трубецкой формулирует единственный, на его взгляд, продуктивный метод борьбы человечества против диктатуры Запада в таких словах: «…Весь центр тяжести должен быть перенесен в область психологии интеллигенции европеизированных народов. Эта психология должна быть коренным образом преобразована. Интеллигенция европеизированных народов должна сорвать со своих глаз повязку, наложенную на них романогерманцами, освободиться от наваждения романогерманской психологии. Она должна понять вполне ясно, твердо и бесповоротно:
Что ее до сих пор обманывали;
Что европейская культура не есть нечто абсолютное, не есть культура всего человечества, а лишь создание ограниченной и определенной этнической или этнографической группы народов, имевших общую историю;
Что только для этой определенной группы народов, создавших ее, европейская культура обязательна;
Что она ничем не совершеннее, не «выше» всякой другой культуры, созданной иной этнографической группой, ибо «высших» и «низших» культур и народов вообще нет, а есть лишь культуры и народы более или менее похожие друг на друга;
Что, поэтому, усвоение романогерманской культуры народом, не участвовавшим в ее создании, не является безусловным благом и не имеет никакой безусловной моральной силы;
Что полное, органическое усвоение романогерманской культуры (как и всякой чужой культуры вообще), усвоение, дающее возможность и дальше творить в духе той же культуры нога в ногу с народами, создавшими ее, -- возможно лишь при антропологическом смешении с романогерманцами, даже лишь при антропологическом поглощении данного народа романогерманцами;
Что без такого антропологического смешения возможен лишь суррогат полного усвоения культуры, при котором усваивается лишь «статика» культуры, но не ее «динамика», т.е. народ, усвоив современное состояние европейской культуры, оказывается неспособным к дальнейшему развитию ее и каждое новое изменение элементов этой культуры должен вновь заимствовать у романогерманцев;
Что при таких условиях этому народу приходится совершенно отказаться от самостоятельного культурного творчества, жить отраженным светом Европы, обратиться в обезьяну, непрерывно подражающую романогерманцам;
Что вследствие этого данный народ всегда будет «отставать» от романогерманцев, т.е. усваивать и воспроизводить различные этапы их культурного развития всегда с известным запозданием и окажется, по отношению к природным европейцам, в невыгодном, подчиненном положении, в материальной и духовной зависимости от них;
Что, таким образом, европеизация является безусловным злом для всякого не-романогерманского народа;
Что с этим злом можно, а следовательно, и надо бороться всеми силами. Все это надо сознать не внешним образом, а внутренне; не только сознавать, но прочувствовать, пережить, выстрадать. Надо, чтобы истина предстала во всей своей наготе, без всяких прикрас, без остатков того великого обмана, от которого ее предстоит очистить. Надо, чтобы ясной и очевидной сделалась невозможность каких бы то ни было компромиссов: борьба -- так борьба».
Книга заканчивается такими афористическими словами:
«В этой великой и трудной работе по освобождению народов мира от гипноза «благ цивилизации» и духовного рабства интеллигенция всех не-романогерманских народов, уже вступивших или намеревающихся вступить на путь европеизации, должна действовать дружно и заодно. Ни на миг не надо упускать из виду самую суть проблемы. Не надо отвлекаться в сторону частным национализмом или такими частными решениями, как панславизм и всякие другие «панизмы». Эти частности только затемняют суть дела. Надо всегда и твердо помнить, что противопоставление славян германцам или туранцев арийцам не дают истинного решения проблемы, и что истинное противопоставление есть только одно: романогерманцы – и все другие народы мира, Европа и Человечество».
