Лев Толстой
Великий русский писатель, который получил домашнее образование, но стал самым знаменитым писателем не только в России, но и в мире. Его роман «Анна Каренина» стали читать все, масштабная картина нравов и быта дворянской среды Петербурга и Москвы заинтересовало всем, ведь главная концепция романа, трагическая любовь замужней дамы Анни Каренины.
Сегодня этот роман хотят экранизировать многие знаменитые режиссеры. Толстой был противником государственной системы, он отказался от Нобелевской премии, его жизнь был бурным и трагическим. Каждая его мысль это цитата.
Цитаты и афоризмы Льва Толстого
Чем больше мы любим, тем обширнее, полнее и радостнее становится наша жизнь.
Всегда кажется, что нас любят за то, что мы хороши. А не догадываемся, что любят нас оттого, что хороши те, кто нас любит.
Любить - значит жить жизнью того, кого любишь.
Я уверен, что смысл жизни для каждого из нас - просто расти в любви.
Любить? Всех любить и всегда любить нельзя - не осилишь. Разумеется, это хорошо бы. Но это невозможно, как невозможно не спать. И тот, кто точно любил, знает, и чем сильнее он любил, знает, что этого нельзя. Не достанет внимания. Чтоб полюбить, надо вникнуть в чужую душу. А это труд, для которого нужны силы.
Без любви жить легче. Но без неё нет смысла.
У меня нет всего, что я люблю. Но я люблю всё, что у меня есть.
Брак истинный только тот, который освещает любовь.
Все великие перемены в жизни одного человека, а также и всего человечества, начинаются и совершаются в мысли. Для того, чтобы могла произойти перемена чувств и поступков, должна произойти прежде всего перемена мысли.
Большая часть мужчин требует от своих жен достоинств, которых они сами не стоят.
Не говоря уже о любви ко мне, которой нет и следа, ей не нужна и моя любовь к ней, ей нужно одно: чтобы люди думали, что я люблю ее. Ужасно.
Любовь - это сущность души, она должна укрепиться и очиститься от всех дурных чувств, раздражения и иронии, направленных против человека.
Каждый мечтает изменить мир, но никто не ставит целью изменить самого себя.
Настоящее познание дается сердцем. Мы знаем только то, что любим.
Надо верить в возможность счастья, чтобы быть счастливым.
Лучше знать немного истинно хорошего и нужного, чем очень много посредственного и ненужного.
«Круг чтения»
Знание только тогда знание, когда оно приобретено усилиями своей мысли, а не памятью.
«Круг чтения»
Мысль только тогда движет жизнью, когда она добыта своим умом или хотя отвечает на вопрос, возникший уже в душе. Мысль же чужая, воспринятая умом и памятью, не влияет на жизнь и уживается с противными ей поступками.
«Круг чтения»
Ученый — тот, кто много знает из книг; образованный - тот, кто усвоил себе все самые распространенные в его время знания и приемы; просвещенный - тот, кто понимает смысл своей жизни.
«Круг чтения»
О вере
Истинная религия есть такое установленное человеком отношение к окружающей его бесконечной жизни, которое связывает его жизнь с этою бесконечностью и руководит его поступками.
«Круг чтения»
Сущность всякой религии состоит только в ответе на вопрос, зачем я живу и какое мое отношение к окружающему меня бесконечному миру. Нет ни одной религии, от самой возвышенной и до самой грубой, которая не имела бы в основе своей этого установления отношения человека к окружающему его миру.
«Круг чтения»
Вера суть понимание смысла жизни и признание вытекающих из этого понимания обязанностей.
«Круг чтения»
Люди живы любовью; любовь к себе - начало смерти, любовь к Богу и людям - начало жизни.
«Круг чтения»
О цели жизни
Я был бы несчастливейшим из людей, ежели бы я не нашел цели для моей жизни - цели общей и полезной…
Чтоб жить честно, надо рваться, путаться, биться, бросать, и вечно бороться и лишаться. А спокойствие – душевная подлость.
Письмо А.А. Толстой. Октябрь 1857
Я был одинок и несчастлив, живя на Кавказе. Я стал думать так, как только раз в жизни люди имеют силу думать…Это было и мучительное и хорошее время. Никогда, ни прежде, ни после я не доходил до такой высоты мысли… И все, что я нашел тогда, навсегда останется моим убеждением… Я нашел простую, старую вещь, я нашел, что есть бессмертие, что есть любовь и что жить надо для другого, для того, чтобы быть счастливым вечно…
Письмо А.А. Толстой. Апрель-май 1859
Со мной случился переворот, который давно готовился во мне и задатки которого всегда были во мне. Со мной случилось то, что жизнь нашего круга - богатых, ученых, не только опротивела мне, но потеряла всякий смысл. Я отрекся от жизни нашего круга.
«Исповедь». 1879
Каждый человек – алмаз, который может очистить и не очистить себя, в той мере, в которой он очищен, через него светит вечный свет, стало быть, дело человека не стараться светить, но стараться очищать себя.
Если нет сил гореть и разливать свет, то хоть не засти его.
«Круг чтения»
Вообрази себе, что цель жизни - твое счастие, - и жизнь жестокая бессмыслица. Признай то, что говорит тебе и мудрость людская, и твой разум, и твое сердце: что жизнь есть служение тому, кто послал тебя в мир, и жизнь становится постоянной радостью.
«Круг чтения»
Счастливые периоды моей жизни были только те, когда я всю жизнь отдавал на служение людям. Это были: школы, посредничество, голодающие и религиозная помощь.
…деятельность нравственная… составляет высшее призвание человека…
«О том, что называют искусством». 1896
О слове
Один человек крикнет в наполненном народом здании: "Горим!" - и толпа бросается, и убиваются десятки, сотни людей.
Таков явный вред, производимый словом. Но вред этот не менее велик и тогда, когда мы не видим людей, пострадавших от нашего слова.
«Круг чтения»
О воспитании и образовании
Основа воспитания - установление отношения к началу всего и вытекающего из этого отношения руководства поведения.
«Круг чтения»
Для того чтобы воспитать человека, годного для будущего, надо воспитывать его, имея в виду вполне совершенного Человека, - только тогда воспитанник будет достойным членом того поколения, в котором ему придется жить.
«Круг чтения»
Я хочу образования для народа только для того, чтобы спасти тех тонущих там Пушкиных, Остроградских, Филаретов, Ломоносовых. А они кишат в каждой школе.
И воспитание, и образование нераздельны. Нельзя воспитывать, не передавая знания, всякое же знание действует воспитательно.
«О воспитании»
Первое и главное знание, которое свойственно прежде всего преподавать детям и учащимся взрослым, – это ответ на вечные и неизбежные вопросы, возникающие в душе каждого приходящего к сознанию человека. Первый: что я такое и каково мое отношение к бесконечному миру? И второй, вытекающий из первого: как мне жить, что считать всегда, при всех возможных условиях, хорошим, и что всегда, при всех возможных условиях, дурным?
«О воспитании»
Если учитель имеет только любовь к делу, - он будет хороший учитель. Если учитель имеет только любовь к ученику, как отец, мать, - он будет лучше того учителя, который прочел все книги, но не имеет любви ни к делу, ни к ученикам.
Если учитель соединяет в себе любовь к делу и к ученикам, он - совершенный учитель.
«Азбука. Общие замечания для учителя»
…воспитание представляется сложным и трудным делом только до тех пор, пока мы хотим, не воспитывая себя, воспитывать своих детей или кого бы то ни было. Если же поймем, что воспитывать других мы можем только через себя, воспитывая себя, то упраздняется вопрос о воспитании и остается один вопрос жизни: как надо самому жить? Я не знаю ни одного действия воспитания детей, которое не включало бы и воспитания себя.
О человеке
Люди как реки: вода во всех одинакая и везде одна и та же, но каждая река бывает то узкая, то быстрая, то широкая, то тихая. Так и люди. Каждый человек носит в себе зачатки всех свойств людских и иногда проявляет одни, иногда другие и бывает часто совсем непохож на себя, оставаясь одним и самим собою.
«Воскресение»
Вся моя мысль в том, что ежели люди порочные связаны между собой и составляют силу, то людям честным надо сделать только то же самое.
«Война и мир». Эпилог. 1863–1868
О войне
«Неужели тесно жить людям на этом прекрасном свете, под этим неизмеримым звездным небом? Неужели может среди этой обаятельной природы удержаться в душе человека чувство злобы, мщения или страсти истребления себе подобных?»
«Набег», 1853
«…война… противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие».
«Война и мир», 1863–1868 гг.
«Ведь совершенно очевидно, что если мы будем продолжать жить так же, как теперь, руководясь как в частной жизни, так и в жизни отдельных государств одним желанием блага себе и своему государству, и будем, как теперь, обеспечивать это благо насилием, то, неизбежно увеличивая средства насилия друг против друга и государства против государства, мы, во-первых, будем всё больше и больше разоряться, перенося бо льшую часть своей производительности на вооружение; во-вторых, убивая в войнах друг против друга физически лучших людей, будем всё более и более вырождаться и нравственно падать и развращаться».
«Одумайтесь!» 1904.
«Я хочу, чтобы любовь к миру перестала быть робким стремлением народов, приходящих в ужас при виде бедствий войны, а чтоб она стала непоколебимым требованием честной совести».
Интервью французскому журналисту
Ж. А. Бурдону (газета «Фигаро»).
Мы собрались здесь для того, чтобы бороться против войны…надеемся победить эту огромную силу всех правительств, имеющих в своем распоряжении миллиарды денег и миллионы войск…в наших руках только одно, но зато могущественнейшее средство в мире – истина
Доклад, подготовленный для Конгресса мира в Стокгольме
Для меня безумие, преступность войны, особенно в последнее время, когда я писал и потому много думал о войне, так ясны, что кроме этого безумия и преступности ничего не могу в ней видеть.
Война такое несправедливое и дурное дело, что те, которые воюют, стараются заглушить в себе голос совести.
О цивилизации
То, что называют цивилизацией, есть рост человечества. Рост необходим, нельзя про него говорить, хорошо ли это или дурно. Это есть, в нем – жизнь. Как рост дерева. Но сук или силы жизни, растущие в суку, неправы, вредны, если они поглощают всю силу роста. Это с нашей лжецивилизацией.
Об искусстве и творчестве
Поэзия есть огонь, загорающийся в душе человека. Огонь этот жжет, греет и освещает. Настоящий поэт сам невольно и с страданием горит и жжет других. И в этом все дело.
Искусство – одно из средств различения доброго от злого, одно из средств узнавания хорошего.
Чтобы произведение было хорошо, надо любить в нем главную, основную мысль. Так, в «Анне Карениной» я любил мысль семейную…
Главная цель искусства… та, чтобы проявить, высказать правду о душе человека… Искусство есть микроскоп, который наводит художник на тайны своей души и показывает эти общие всем тайны людям.
Ясная Поляна, Москва
Без своей Ясной Поляны я трудно могу представить себе Россию и мое отношение к ней. Без Ясной Поляны я, может быть, яснее увижу общие законы, необходимые для моего отечества, но я не буду до пристрастия любить его.
«Лето в деревне». 1858
…главная тайна о том, как сделать, чтобы все люди не знали никаких несчастий, никогда не ссорились и не сердились, а были бы постоянно счастливы, эта тайна была, как он нам говорил, написана им на зеленой палочке, и палочка эта зарыта у дороги, на краю оврага старого Заказа, в том месте, в котором я … просил в память Николеньки закопать меня… И как я тогда верил, что есть та зеленая палочка, на которой написано то, что должно уничтожить все зло в людях и дать им великое благо, так я верю и теперь, что есть эта истина и что будет она открыта людям и даст им то, что она обещает.
«Воспоминания». 1906
Помню, что мне досталось въезжать в Москву в коляске с отцом. Был хороший день, и я помню свое восхищение при виде московских церквей и домов, восхищение, вызванное тем тоном гордости, с которым отец показывал мне Москву.
«Воспоминания». 1906
Какое великое зрелище представляет Кремль! Иван Великий стоит как исполин посреди других соборов и церквей... Белые каменные стены видели стыд и поражение непобедимых полков наполеоновых; у этих стен взошла заря освобождения России от наполеоновского ига, а за несколько столетий в этих же стенах положено было начало освобождения России от власти поляков во времена Самозванца; а какое прекрасное впечатление производит эта тихая река Москва! Она видела, как быв еще селом, никем не занимаемая, потом возвеличивалась. Сделавшись городом, видела ее все несчастия и славу и наконец, дождалась до ее величия. Теперь эта бывшая деревенька … сделалась величайшим и многолюднейшим городом Европы.
Ученическое сочинение. 1837
О природе
Смотрел, подходя к Овсянникову, на прелестный солнечный закат. В нагроможденных облаках просвет, и там, как красный неправильный угол, солнце. Всё это над лесом, рожью. Радостно. И подумал: Нет, этот мир не шутка, не юдоль испытания только и перехода в мир лучший, вечный, а это один из вечных миров, который прекрасен, радостен и который мы не только можем, но должны сделать прекраснее и радостнее для живущих с нами и для тех, кто после нас будет жить в нем.
Самая чистая радость, радость природы.
…друг - хорошо; но он умрет, он уйдет как-нибудь, не поспеешь как-нибудь за ним; а природа, на которой женился посредством купчей крепости или от которой родился по наследству, еще лучше. Своя собственная природа. И холодная она, и неразговорчивая, и важная, и требовательная, но зато это уж такой друг, которого не потеряешь до смерти, а и умрешь, всё в нее же уйдешь.
Теперь лето и прелестное лето, и я, как обыкновенно, ошалеваю от радости плотской жизни и забываю свою работу. Нынешний год долго я боролся, но красота мира победила меня. И я радуюсь жизнью и больше почти ничего не делаю.
Природа входит в человека и дыханием, и пищей, так что человек не может не чувствовать себя частью ее и ее частью себя.
Дело жизни, назначение ее радость. Радуйся на небо, на солнце. На звезды, на траву, на деревья, на животных, на людей. Нарушается эта радость, значит. Ты ошибся где-нибудь - ищи эту ошибку и исправляй. Нарушается эта радость чаще всего корыстию, честолюбием… Будьте как дети – радуйтесь всегда.
Утром опять игра света и тени от больших, густо одевшихся берез прешпекта по высокой уж, темно-зеленой траве, и незабудки, и глухая крапива, и всё – главное, маханье берез прешпекта такое же, как было, когда я 60 лет тому назад в первый раз заметил и полюбил красоту эту.
…люди живут, как живет природа: умирают, родятся, совокупляются, опять родятся, дерутся, пьют, едят, радуются и опять умирают, и никаких условий, исключая тех неизменных, которые положила природа солнцу, траве, зверю, дереву. Других законов у них нет...
«Казаки». 1863
Счастье - это быть с природой, видеть ее, говорить с ней.
«Казаки». 1863
О любви, браке, семье
Любить - значит жить жизнью того, кого любишь.
«Круг чтения»
Любовь уничтожает смерть и превращает ее в пустой призрак; она же обращает жизнь из бессмыслицы в нечто осмысленное и из несчастия делает счастие.
«Круг чтения»
Если сколько голов, столько умов, то и сколько сердец, столько родов любви.
«Анна Каренина»
Истинное и прочное соединение мужчины и женщины - только в духовном общении. Половое общение без духовного - источник страдания для обоих супругов.
«Круг чтения»
Кроме смерти, нет ни одного столь значительного, резкого, всё изменяющего и безвозвратного поступка, как брак.
Жениться надо всегда так же, как мы умираем, т. е. только тогда, когда невозможно иначе.
О писателях
Многому я учусь у Пушкина, он мой отец, и у него надо учиться.
С. А. Толстая. Дневники. 1873 г.
Читал и Герцена «С того берега» и тоже восхищался. Следовало бы написать о нем, чтобы люди нашего времени понимали его. Наша интеллигенция так опустилась, что уже не в силах понять его. Он уже ожидает своих читателей впереди. И далеко над головами теперешней толпы передает свои мысли тем, которые будут в состоянии понять их.
Чехов был у нас, и он понравился мне. Он очень даровит, и сердце у него, должно быть, доброе, но до сих пор нет у него своей определенной точки зрения.
Очень много благодарен Вам за столь любопытное и прекрасное исследование о Сильвестре. Судя по нем, я догадываюсь, какие сокровища - подобных которым не имеет ни один народ - таятся в нашей древней литературе. И как верно чутье народа, тянущее его к древнерусскому и отталкивающее его от нового.
О молчании, многословии и злословье
Люди учатся, как говорить, а главная наука - как и когда молчать.
«Путь жизни»
Говори только о том, что для тебя ясно, иначе молчи.
«На каждый день»
Если один раз пожалеешь, что не сказал, то сто раз пожалеешь о том, что не смолчал.
«Круг чтения»
Правда, что там, где есть золото, есть и много песку; но это никак не может быть поводом к тому, чтобы говорить много глупостей для того, чтобы сказать что-нибудь умное.
«Что такое искусство?»
Больше всех говорит тот, кому нечего сказать.
«Круг чтения»
Часто молчание лучший из ответов.
«Путь жизни»
Злословие так нравится людям, что очень трудно удержаться от того, чтобы не сделать приятное своим собеседникам: не осудить человека.
«Круг чтения»
«Царство моё не от мира сего»
Христос
«Горе вам, князья властвующие, богатые,
пресыщенные!»
Будда
«Ах, как же не думать! Надо, надо думать!
Л. Толстой
Как жаль, что наше общее образование давно стало настолько общим, что многие мои современники в самом репродуктивном возрасте не знают, не любят, не преклоняются перед великими представителями нашей культуры – нашими соотечественниками, как бы они не назывались в определённые периоды истории. Лев Толстой. Неужели он так труден для чтения? Да нет. Думаю, причина в нашей школьной «обязаловке» - программе, обязывающей ознакомление с литературными произведениями всех учеников, независимо от их интересов и уровня развития. Это обязательное чтение и менторские объяснения педагога, препятствующие размышлению юного читателя, напоминают мне прививку, после которой молодой человек уже никогда не захочет открыть том известного ему романа.
И так, слово моё о Льве Толстом.
Художник и мыслитель, думавший о народе и себе, о нравственности – добре, необходимом каждой душе. «Последние годы его жизни были несказанно трогательны и прекрасны», - пишет Иван Алексеевич Бунин в своей работе «Освобождение Толстого».
Однажды, когда Лев Николаевич и его уже повзрослевшая дочь Саша, возвращались с прогулки верхом, он остановил свою лошадь на небольшой поляне, покрытой незабудками, и сказал: «Вот тут, между этими дубами, тут схороните меня, когда я умру».
Это место у оврага было связано у него с памятью об умершем в детстве брате Николеньке, с которым они искали зелёную палочку, которая могла сделать всех людей счастливыми. Николеньке тогда было одиннадцать, а маленькому Лёвушке – пять.
О, эти благородные, возвышенные русские души, стремящиеся к общему благу, готовые к самопожертвованию ради тёмного, не знающего и не понимающего их народа! И с горечью вспоминается мне, когда мой сын в своём ещё нежном возрасте вернулся домой с испуганным выражением лица, после того, как учительница раскритиковала его сочинение «Каким я вижу будущее», где он написал, что не будет бедных, больных и одиноких людей. Её критика была обвинением, а сочинение проступком, за который он и его родители могли быть наказаны: «Разве в нашей стране есть одинокие и больные люди?!»
Льва Николаевича похоронили там, на этой поляне, под большими дубами. Его могила – холмик, покрытый зелёной травой, и больше ничего – ни креста, ни памятника на ней – только шумящая под ветром листва да дикая трава кругом. И в этом лёгком зелёном шуме почудились мне когда-то его слова: «Что такое я? Отчего я?», «Вещество и пространство, время и движение отделяют меня и всякое живое существо от всего Бога», «Всё меньше понимаю мир вещественный и, напротив, всё больше сознаю то, что нельзя понимать, а можно только сознавать», «… закон совокупления не обязателен человеку», «Тело? Зачем оно?»
После своего бегства из дома, на станции Астапово, будучи уже тяжело больным, Толстой продиктовал своей дочери: «… Бог есть то неограниченное Всё, чего человек сознаёт себя ограниченной частью. Истинно существует только Бог. Человек есть проявление его в веществе, времени и пространстве. Чем больше проявления Бога в человеке (жизни) соединяется с проявлениями (жизнями) других существ, тем больше он существует. Соединение этой своей жизни с жизнями других существ совершается любовью».
Толстой вёл отдельную записную книжку, куда вписывал изречения мудрых людей, с которыми он был согласен, которые понимал и чувствовал. Есть там слова Христа, слова древней индийской мудрости и поучения Будды, слова ветхозаветных пророков и суры Корана. В этот сборник записывал он и свои мысли «об этом» – о том, что занимало его с раннего детства и всю жизнь. «Избави Бог, - писал он, - жить только для этого мира. Чтобы жизнь имела смысл, надо чтобы цель её выходила за пределы постижимого умом человеческим». «Отверзьте уши ваши, освобождение от смерти найдено! Освобождение – в разоблачении духа от его материального одеяния, в воссоединении Я временного с вечным Я»*.
«Ехал наверху на конке, глядел на дома, вывески, лавки, извозчиков, прохожих, проезжих, и вдруг так ясно стало, что весь этот мир с моей жизнью в нём есть только одна из бесчисленных возможностей других миров и других жизней, и для меня есть только одна из бесчисленных стадий, через которую я прохожу (как мне кажется, во времени)».
«…в 6 часов 5 минут утра 7 ноября 1910 года кончилась на станции Астапово не только жизнь одного из самых необыкновенных людей, когда-либо живущих на свете, – кончился ещё и некий необыкновенный человеческий подвиг, необыкновенная по своей силе, долгая и трудная борьба за то, что есть «освобождение», есть исход из «Бывания в вечное», говоря буддистскими словами»**.
Он мечтал стать юродивым, ходить по деревням под окнами домов и простить милостыню, быть никому неизвестным, смиренным.
И.А. Бунин писал: «Ужели и впрямь, как думают это ещё и до сих пор, так долго стремился он убежать из Ясной Поляны только ради освобождения себя от ссор с детьми и женой? Ведь ещё юнкером испытывал он этот «экстаз свободы»: счастьем было думать, что нисколько он не русский дворянин, член московского общества…
Как ветхозаветный Иов, говоривший, «чего я боялся, приходит ко мне», Лев Толстой записал в своём дневнике: «Я качусь, качусь под гору смерти. А я не хочу смерти, я хочу и люблю бессмертие». Какая детская чистота искренности в его записях! И какая мудрая правда! «Я люблю мою жизнь – семью, хозяйство, искусство». «Как спастись? Я чувствую, что погибаю, люблю жизнь и умираю».
Любимый герой его Левин не покончил с собой, а продолжал жить «потому что была в нём воля к этой временной, земной жизни и чувствовал он, что желание самоубийства было искушением», и внутренний голос говорил ему, что нужно спастись, что нельзя потерять душу.
Сорок восемь лет прожила со Львом Николаевичем Софья Андреевна. Совсем юной девочкой вошла она в его дом. «Люблю её, - писал он в своём дневнике, - когда ночью или утром я проснусь и вижу: она смотрит на меня и любит… Люблю я, когда она сидит близко ко мне, и мы знаем, что любим друг друга». Он говорил тогда: «Я счастлив, как один из миллиона». В одном из своих писем он писал: «Я дожил до 34 лёт и не знал, что можно так любить и быть таким счастливым». Но спустя некоторое время в дневнике появляется иная запись: «Ужасно страшно, бессмысленно связать своё счастье с материальными условиями – жена, дети, здоровье, хозяйство, богатство…». «Где я, тот прежний, которого я сам любил и знал, который выходит иногда наружу весь и меня самого радует и пугает? Я маленький и ничтожный. И я такой с тех пор, как женился на женщине, которую люблю».
А вот из страниц его «Первых воспоминаний»:
«Когда же я начался? Когда начал жить? И почему мне радостно представлять себя тогда, а бывало страшно, как и теперь страшно многим, представлять себя тогда, когда я опять вступлю в то состояние смерти, от которого не будет воспоминаний, выразимых словами?»
«Мало того, что пространство и время, и причина суть формы мышления и что сущность жизни вне этих форм, но вся жизнь наша есть (всё) больше и больше подчинение себя этим формам и потом освобождение от них».
В раннем детстве, когда его, младшенького, перевели жить к братьям, он чувствовал презрение, с которым относились к нему старшие, и понимал, что стыдно было жить большому мальчику с няней и девочками; «но на душе было страшно и грустно», он чувствовал, что «безвозвратно терял невинность и счастье».
Толстой помнил себя с самого раннего детства, ещё с тех пор, как его пеленали и купали, возможно, в первый раз: «Я сижу в корыте, и меня окружает новый, не неприятный запах какого-то вещества, которым трут моё маленькое тельце». Новизна впечатлений заставила его в первый раз обратить внимание на своё тело и полюбить его. Многие удивлялись его памяти. Такая память была у незаурядных, великих людей. Будда, например, говорил, что мириады лет тому назад он был козлёнком.
Некоторые люди имеют способность чувствовать не только своё время, но и прошлое, иные страны, переживания иного человека. Это – живая, образная, чувственная память, так необходимая для творчества. Не она ли является способностью перевоплощаться? «Для того, чтобы быть в числе таких людей, надо быть особью, прошедшей в цепи своих предков долгий путь многих существований. <…> Великий мученик или великий счастливец такой человек».** Такими бывают святые, философы, поэты, художники, актёры, такими были Соломон, Будда, Лев Толстой… Это – «люди мечты, созерцания, удивления себе и миру, люди того «умствования, о котором говорит Екклесиаст, - люди, уже втайне откликнувшиеся на древний зов: «Выйди из Цепи!» - уже жаждущие раствориться, исчезнуть во Всеедином и вместе с тем люто страждущие, тоскующие о всех тех ликах, воплощениях, в которых пребывали они, особенно же о каждом миге своего настоящего»**
Последователи Льва Толстого стремились к простой, доброй жизни. Будучи влюблённым в великого писателя как художника, молодой Иван Бунин стал толстовцем.
Был последователем Толстого и Николай Ге. Непризнанный на родине, великий философ в живописи, страстный борец против зла, автор полотен, которые и сегодня, как никакие другие, актуальны и говорят нам о страданиях и несправедливости, которыми полон наш мир, и в тоже время страстно любящий жизнь и жаждущий счастья. Случайно прочёл он «Слово великого писателя Л.Н. Толстого о переписи населения» в одной из газет и нашёл близкие, дорогие для своего сердца слова. Посетив трущобы, Толстой писал: «…наша нелюбовь к низшим – причина их плохого состояния». В своих воспоминаниях Н. Ге писал: «Как искра воспламеняет горючее, так это слово меня всего зажгло, я понял, что я прав, что детский мир мой не поблекнул, что он хранил целую жизнь и что ему я обязан лучшим, что у меня в душе осталось свято и цело. Я еду в Москву обнять этого великого человека и работать ему… С этой минуты я понял и безгранично полюбил этого человека».
Недавно, поздней осенью, бродя по Хамовникам, остановился я у дома Толстого. Музей был закрыт. Вспомнились маленькие, низкие комнаты, деревянная лестница на второй этаж… От земли большой некогда усадьбы почти ничего не осталось, со всех сторон дом окружали многоэтажные серые дома. Не опавшая ещё листва на деревьях лучилась едва заметным тёплым светом.
Когда-то, зимним вечером Толстого посетил здесь Иван Бунин. «… глушь, тишина, пустой лунный переулок, <…> снежный двор, <…> за домом сад, и над ним тихо играющие разноцветными лучами сказочно-прелестные звёзды. <…> … как таинственны и полны значения эти освещённые окна: ведь здесь – Он! И такая тишина, что слышно, как колотится сердце»**
И моё первое посещение этого дома было зимой. Мы пришли туда с отцом, ненадолго приехавшим в Москву. Спасибо ему за то, что он заразил меня любовью и глубоким уважением к Толстому.
Часто, когда иду я по Хамовникам, возникает перед внутренним взором моим этот удивительный человек – граф в простых сапогах с косо подстриженной бородой, едущий за водой на телеге с бочкой и управляющий лошадью, а иногда верхом после утренней прогулки, и слышу внезапный злой крик: «Антихрист!», и сгущается вокруг него какая-то недобрая, тёмная сила. А иногда донесутся до меня обрывки его слов:
«Чтобы быть приняту в число моих избранных читателей, я требую, чтобы вы были чувствительны, были человек религиозный…»
«Как много значит общество и книги…»
«… и я Дорку (собаку) полюбил за то, что она не эгоистка. Как бы выучиться так жить, чтобы всегда радоваться счастью других?»
Занятие педагогикой, стремление избавиться от богатства, - всё это вызывало раздражение и пренебрежение к его мыслям у членов его семьи.
В начале ХХ-го века он с тревогой вглядывался в будущее. «Мы, - говорил он, имея ввиду христиан, - часто обманываемся тем, что, встречаясь с революционерами, думаем, что стоим близко рядом. Кажется, всё одно и то же. Но не только есть большая разница, но нет более далёких от нас людей, чем революционеры. В своей книге «Христианское учение», пытаясь объяснить, почему мир пошёл за Христом, он пишет о «соблазнах», которые есть «гибельные подобия добра», в которые, как в ловушку, попадают люди. Самым опасным считает он то, когда государство оправдывает совершаемое им зло, якобы ради блага для большинства.
Ответы на вопросы решения проблем современности он искал в религии. Будучи философом, Толстой много думал о смерти. «Все, которые отдавались философии, ничего иного не делали, как готовились к умиранию и смерти», - утверждал Платон. Толстой не раз повторял: «Жизнь есть смерть».
В мрачный, осенний день смерти Толстого, когда все газеты вышли с его портретом в траурной рамке, из которой горестно смотрел старик с косой бородой в мешковатой блузе, так любившему его Ивану Бунину вспомнился молодой, загорелый юнкер в лесу над Тереком жарким летним днём, думающий: «… счастье в том, чтобы жить для других… в человеке вложена потребность счастья; стало быть, оно законно. Удовлетворяя его эгоистически, то есть, отыскивая для себя богатства, славы, удобства жизни, любви, может случиться, что обстоятельства так сложатся, что невозможно будет удовлетворить этому желанию. Следовательно, эти желания незаконны, а не потребность счастья незаконна. Какие же желания всегда могут быть удовлетворены, несмотря на внешние условия? Какие? Любовь, самоотвержение!». Он так обрадовался и взволновался, открыв эту, как ему казалось, новую истину, что вскочил и в нетерпении стал искать, для кого бы ему поскорее пожертвовать собой, кому бы сделать добро…»***
__________________________________________________
* Слова Будды из записной книжки Л. Толстого
** Здесь и далее цитаты из работы И.А. Бунина «Освобождение Толстого»
*** Л. Толстой «Казаки»
Подготовлено на основе электронной копии 16-го тома Полного собрания сочинений Л.Н. Толстого, предоставленной Российской государственной библиотекой
Электронное издание 90-томного собрания сочинений Л.Н. Толстого доступно на портале www.tolstoy.ru
Предисловие к 16-му тому Полного собрания сочинений Л.Н. Толстого можно прочитать в настоящем издании
Если Вы нашли ошибку, пожалуйста, напишите нам
Предисловие к электронному изданию
Настоящее издание представляет собой электронную версию 90-томного собрания сочинений Льва Николаевича Толстого, вышедшего в свет в 1928-1958 гг. Это уникальное академическое издание, самое полное собрание наследия Л.Н.Толстого, давно стало библиографической редкостью. В 2006 году музей-усадьба «Ясная Поляна» в сотрудничестве с Российской государственной библиотекой и при поддержке фонда Э. Меллона и координации Британского совета осуществили сканирование всех 90 томов издания. Однако для того чтобы пользоваться всеми преимуществами электронной версии (чтение на современных устройствах, возможность работы с текстом), предстояло еще распознать более 46 000 страниц. Для этого Государственный музей Л.Н. Толстого, музей-усадьба «Ясная Поляна» вместе с партнером – компанией ABBYY, открыли проект «Весь Толстой в один клик». На сайте readingtolstoy.ru к проекту присоединились более трех тысяч волонтеров, которые с помощью программы ABBYY FineReader распознавали текст и исправляли ошибки. Буквально за десять дней прошел первый этап сверки, еще за два месяца – второй. После третьего этапа корректуры тома и отдельные произведения публикуются в электронном виде на сайте tolstoy.ru .
В издании сохраняется орфография и пунктуация печатной версии 90-томного собрания сочинений Л.Н. Толстого.
Руководитель проекта «Весь Толстой в один клик»
Фекла Толстая
Перепечатка разрешается безвозмездно
НЕСКОЛЬКО СЛОВ ПО ПОВОДУ КНИГИ «ВОЙНА И МИР»
ПОДГОТОВКА ТЕКСТА
Т. Н. ВОЛКОВОЙ и Н. С. РОДИОНОВА
Печатая сочинение, на которое положено мною пять лет непрестанного и исключительного труда, при наилучших условиях жизни, мне хотелось в предисловии к этому сочинению изложить мой взгляд на него и тем предупредить те недоумения, которые могут возникнуть в читателях. Мне хотелось, чтобы читатели не видели и не искали в моей книге того, чего я не хотел или не умел выразить, и обратили бы внимание на то именно, что я хотел выразить, но на чем (по условиям произведения) не считал удобным останавливаться. Ни время, ни мое уменье не позволили мне сделать вполне того, что я был намерен, и я пользуюсь гостеприимством специального журнала для того, чтобы хотя неполно и кратко, для тех читателей, которых это может интересовать, изложить взгляд автора на свое произведение.
1) Что такое Война и Мир? Это не роман, еще менее поэма, еще менее историческая хроника. Война и Мир есть то, что хотел и мог выразить автор в той форме, в которой оно выразилось. Такое заявление о пренебрежении автора к условным формам прозаического художественного произведения могло бы показаться самонадеянностью, ежели бы оно было умышленно и ежели бы оно не имело примеров. История русской литературы со времени Пушкина не только представляет много примеров такого отступления от европейской формы, но не дает даже ни одного примера противного. Начиная от Мертвых Душ Гоголя и до Мертвого Дома Достоевского, в новом периоде русской литературы нет ни одного художественного прозаического произведения, немного выходящего из посредственности, которое бы вполне укладывалось в форму романа, поэмы или повести.
2) Характер времени, как мне выражали некоторые читатели при появлении в печати первой части, недостаточно определен в моем сочинении. На этот упрек я имею возразить следующее. Я знаю, в чем состоит тот характер времени, которого не находят в моем романе, – это ужасы крепостного права, закладыванье жен в стены, сеченье взрослых сыновей, Салтычиха и т. п.; и этот характер того времени, который живет в нашем представлении, – я не считаю верным и не желал выразить. Изучая письма, дневники, предания, я не находил всех ужасов этого буйства в большей степени, чем нахожу их теперь или когда-либо. В те времена так же любили, завидовали, искали истины, добродетели, увлекались страстями; та же была сложная умственно-нравственная жизнь, даже иногда более утонченная, чем теперь, в высшем сословии. Ежели в понятии нашем составилось мнение о характере своевольства и грубой силы того времени, то только оттого, что в преданиях, записках, повестях и романах до нас доходили только выступающие случаи насилия и буйства. Заключать о том, что преобладающий характер того времени было буйство, так же несправедливо, как несправедливо заключил бы человек, из-за горы видящий одни макушки дерев, что в местности этой ничего нет, кроме деревьев. Есть характер того времени (как и характер каждой эпохи), вытекающий из большей отчужденности высшего круга от других сословий, из царствовавшей философии, из особенностей воспитания, из привычки употреблять французский язык и т. п. И этот характер я старался, сколько умел, выразить.
3) Употребление французского языка в русском сочинении. Для чего в моем сочинении говорят не только русские, но и французы частью по-русски, частью по-французски? Упрек в том, что лица говорят и пишут по-французски в русской книге, подобен тому упреку, который бы сделал человек, глядя на картину и заметив в ней черные пятна (тени), которых нет в действительности. Живописец не повинен в том, что некоторым – тень, сделанная им на лице картины, представляется черным пятном, которого не бывает в действительности; но живописец повинен только в том, ежели тени эти положены неверно и грубо. Занимаясь эпохой начала нынешнего века, изображая лица русские известного общества, и Наполеона, и французов, имевших такое прямое участие в жизни того времени, я невольно увлекся формой выражения того французского склада мысли больше, чем это было нужно. И потому, не отрицая того, что положенные мною тени, вероятно, неверны и грубы, я желал бы только, чтобы те, которым покажется очень смешно, как Наполеон говорит то по-русски, то по-французски, знали бы, что это им кажется только оттого, что они, как человек, смотрящий на портрет, видят не лицо с светом и тенями, а черное пятно под носом.
4) Имена действующих лиц: Болконский, Друбецкой, Билибин, Курагин и др. напоминают известные русские имена. Сопоставляя действующие не исторические лица с другими историческими лицами, я чувствовал неловкость для уха заставлять говорить графа Растопчина с кн. Пронским, с Стрельским или с какими-нибудь другими князями или графами вымышленной, двойной или одинокой фамилии. Болконский или Друбецкой, хотя не суть ни Волконский, ни Трубецкой, звучат чем-то знакомым и естественным в русском аристократическом кругу. Я не умел придумать для всех лиц имен, которые мне показались бы не фальшивыми для уха, как Безухов и Ростов, и не умел обойти эту трудность иначе, как взяв наудачу самые знакомые русскому уху фамилии и переменив в них некоторые буквы. Я бы очень сожалел, ежели бы сходство вымышленных имен с действительными могло бы кому-нибудь дать мысль, что я хотел описать то или другое действительное лицо; в особенности потому, что та литературная деятельность, которая состоит в описывании действительно существующих или существовавших лиц, не имеет ничего общего с тою, которою я занимался.
Привет всем.
С удовольствием открываю рубрику «Как писали великие» . Эти писатели, публицисты признаны во всем мире. Значит, их творчество можно изучать. Хотя бы для того, чтобы понять, почему их текстами зачитываются миллионы. Не стоит подражать.
Лев Николаевич Толстой
Первая статья - про Льва Николаевича Толстого. Как он писал.
Вот так, сидя за столом 🙂
А если серьезно, то на вопрос «Почему Толстой?». У меня есть, как минимум , два ответа.
Первая - У него стоит учиться. Этот человек всегда писал максимально правдиво и при этом владел словом во всей его силе. Толстой очень прямолинеен и его книги до сих пор стоят на полках сотен тысяч людей. Спустя 130-150 лет после создания. Не многие авторы добиваются этого. Кроме того, учтите тот факт, что он был верующим человеком, и пережил советский воинствующий атеизм…
Вторая - эта мысль меня жутко вдохновляет. Толстой всё написал от руки. Пусть это и простой факт. Но вдумайтесь. Это 272 сочинения, из которых при жизни издано было что-то около 170. Вы просто вдумайтесь: даже 4 огромных тома «Войны и Мир» написаны от руки, и спроектированы в голове одного человека. Меня это вдохновляет. Такая настойчивость, усердие и смелость. А вдруг книга бы не пошла? «Все равно напишу», - возможно, подумал Лев Николаевич и писал 6 лет.
Эту статью я подготовил в первую очередь для всех, кто хочет писать сильно и написанным словом задевать струны души.
Пока я прочел не всё.
Итак, принципы:
- Первый принцип. Серьезная подготовка. Серьезная форма.
О чем бы ни писал Лев Николаевич, в его прозе чувствуется очень глубокий подход. Тщательная подготовка к любой теме ощущается в каждой книге. В «Войне и Мире», в Крейцеровой Сонате (чего стоит только сопоставление Крейцеровой сонаты с изменой жены), Исповеди, Об искусстве. Особенно это ощущается в «Войне и мире». По сути, к изданию «Войны и Мира» Толстой готовился с 1856 года, когда у него впервые появилась такая задумка. А книга была издана только в 1869. Роман реально писался 6 напряженных лет, с 1863 по 1869 годы. По историческим сведениям, роман был переписан 8 раз самим Толстым. А отдельные эпизоды до 26 раз.
Этому стоит поучиться.
- Второй. Глубина и честность.
Каждая вещь, которую я читал, наполнена особой глубиной искренности и честности. И эта честность цепляет. Я начал читать «Исповедь» во время перерыва, когда был серьезно занят текстом для клиента. И не мог оторваться. Каждый честный вывод Толстого, отраженный на бумаге отражался в моей душе также ясно, как в воде озера я вижу отражение себя.
Только дочитав книгу, я смог переключиться на заказ. Со мной такое бывает редко.
Открытость к истине с одной стороны, и умение отразить на бумаге сделанные выводы самыми точными формулировками.
Эта искренность и честность производит во мне желание размышлять так же. То есть искренно и честно. И за этот принцип я особенно благодарен Льву Николаевичу. В наше время, когда интернет, проза и все вокруг переполнено поверхностным, пошлым и пустым. Его глубокая проза особенно задевает душу.
Она настолько проясняет сердце и разум, что хочется также прямолинейно думать и принимать решения по совести и перед Богом.
Сегодня для меня это главный принцип хорошей прозы. Когда после ее прочтения ты не можешь думать по-старому. Но снова и снова с открытым сердцем возвращаешься к прочитанному, и эти размышления, эти обдумывания и изменяют тебя изнутри. Постепенно, не быстро. Но неизбежно. Хорошая проза ненавязчива. Она своей честностью вызывает острое желание обдумать и изучить более обстоятельно то, что описано. Хорошая проза исправляет, улучшает, но при этом не заставляет это делать.
Такова проза Льва Николаевича Толстого.
- Третий. Профессионализм.
Когда читаешь хорошую качественную прозу, то чувствуешь это каждую секунду. Возможно, это только для меня, но я ощущал, что читаю что-то очень качественное. С моим подходом, когда я мог написать что-то наспех и неряшливо - каждое выписанное слово и образ были как откровение.
Когда читаешь сильный текст - отвлекаешься от всего окружающего. Он затягивает, как воронка.
- Четвертый. Характеры.
Есть важное правило для писателей. Не писать «он был умным», а показать ум персонажа так, чтобы читатель сам отлично понял это. И про себя подумал «хм, да этот парень умен».
Так вот Лев Николаевич Толстой отлично справлялся с этой задачей. Каждый из героев любой его книги имеет свой характер. Настоящий. Если это мальчик Петя Ростов в «Войне и мире», то он показан мнительным и испуганным, но при этом добрым и доверчивым мальчиком. Если это молодая девушка, то через 2-3 предложения я уже начинаю видеть в ней красоту и бурлящий поток жизни. У Толстого это замечательно получается. Позднышев, муж из «Крейцеровой сонаты» показан вспыльчивым и резким. Я до сих пор помню, что в день, когда прочел эту книгу настолько завелся от ссоры в книге, что поругался с женой. Пример негативный, но он точно характеризует суть.
В романе «Война и мир» — более 500 персонажей, которые отлично показывают быт всех слоев населения России начала 19 века. Более 500… Просто представьте, что это нужно сделать вам, и вы поймете всю сложность этой задачи, с которой Лев Толстой справился очень хорошо.
Вот, например, взаимосвязи героев романа «Война и мир» (при клике открывается полная картинка):
Кстати, Толстой использует многие исторические персонажи в своем романе «Война и мир». И пишет о каждом с такой достоверной точностью, словно снимал их на видео, а затем писал, подглядывая в ролик.
- Пятый. Сюжет.
Глубина проработки сюжета - еще одна важная составляющая. Если сюжет не заставляет переворачивать страницу одну за одной - тогда книга обречена на провал.
Сюжет должен быть реалистичным.
- Шестой. Принцип художника. Не придумывает, а изображает.
Предпоследнее, на что я хочу обратить особое внимание.
Я долгое время не мог понять, каким образом можно с такой поразительной точностью изобразить войну, охоту, прогулку, отношения людей. Пока я не прочел упомянутую выше статью самого Толстого. Толстой не считает себя писателем в полном смысле этого слова. Он называет себя художником. И это - главная особенность. И его основная задача - нарисовать, изобразить, показать то, что уже создано.
Вот, что об этом говорит сам Толстой:
Разногласие мое в описании исторических событий с рассказами историков. Оно не случайное, а неизбежное. Историк и художник, описывая историческую эпоху, имеют два совершенно различные предмета. Как историк будет неправ, ежели он будет пытаться представить историческое лицо во всей его цельности, во всей сложности отношений ко всем сторонам жизни, так и художник не исполнит своего дела, представляя лицо всегда в его значении историческом. Кутузов не всегда с зрительной трубкой, указывая на врагов, ехал на белой лошади. Растопчин не всегда с факелом зажигал Воронцовский дом (он даже никогда этого не делал), и императрица Мария Феодоровна не всегда стояла в горностаевой мантии, опершись рукой на свод законов; а такими их представляет себе народное воображение.
Историк имеет дело до результатов события, художник — до самого факта события. Историк, описывая сражение, говорит: левый фланг такого-то войска был двинут против деревни такой-то, сбил неприятеля, но принужден был отступить; тогда пущенная в атаку кавалерия опрокинула… и т. д. Историк не может говорить иначе. А между тем для художника слова эти не имеют никакого смысла и даже не затрагивают самого события. Художник , из своей ли опытности или по письмам, запискам и рассказам, выводит свое представление о совершившемся событии, и весьма часто (в примере сражения) вывод о деятельности таких-то и таких-то войск, который позволяет себе делать историк, оказывается противуположным выводу художника. Различие добытых результатов объясняется и теми источниками, из которых и тот и другой черпают свои сведения. Для историка (продолжаем пример сражения) главный источник есть донесения частных начальников и главнокомандующего. Художник из таких источников ничего почерпнуть не может , они для него ничего не говорят, ничего не объясняют. Мало того, художник отворачивается от них , находя в них необходимую ложь. Нечего говорить уже о том, что при каждом сражении оба неприятеля почти всегда описывают сражение совершенно противуположно один другому; в каждом описании сражения есть необходимость лжи, вытекающая из потребности в нескольких словах описывать действия тысячей людей, раскинутых на нескольких верстах, находящихся в самом сильном нравственном раздражении под влиянием страха, позора и смерти.
Итак, задача художника и историка совершенно различна , а разногласие с историком в описании событий и лиц в моей книге — не должно поражать читателя. Но художник не должен забывать, что представление об исторических лицах и событиях, составившееся в народе, основано не на фантазии, а на исторических документах, насколько могли их сгруппировать историки; а потому, иначе понимая и представляя эти лица и события, художник должен руководствоваться, как и историк, историческими материалами. Везде, где в моем романе говорят и, действуют исторические лица, я не выдумывал, а пользовался материалами, из которых у меня во время моей работы образовалась целая библиотека книг, заглавия которых я не нахожу надобности выписывать здесь, но на которые всегда могу сослаться.
- Седьмой. Принцип, когда писать.
«Писать надо только тогда, когда не можешь не писать»
Эту мысль выразил Толстой в письме (2 сентября 1908 г.) к Леониду Андрееву: «Думаю, что писать надо […] только тогда, когда мысль, которую хочешь выразить, так неотвязчива, что она до тех пор, пока, как умеешь, не выразишь ее, не отстанет от тебя» . А также запись в дневнике писателя от 19 октября 1909 г.: «Если уж писать, то только тогда, когда не можешь не писать».
Сегодня я с удовольствием делился принципами написания сильных текстов, которые я взял для себя у Л.Н.Толстого. Уверен, что если следовать этим простым принципам, ваши любые тексты станут сильнее и интереснее.
Напоследок поделюсь выжимкой архиполезной статьи Л.Н.Толстого «Об искусстве»:
Произведение искусства хорошо или дурно от того, что говорит, как говорит и насколько от души говорит художник. Для того чтобы произведение искусства было совершенно, нужно, чтобы то, что говорит художник, было совершенно ново и важно для всех людей, чтобы выражено оно было вполне красиво и чтобы художник говорил из внутренней потребности и потому говорил вполне правдиво.
Для того чтобы то, что говорит художник, было вполне ново и важно, нужно, чтобы художник был нравственно просвещенный человек , а потому не жил бы исключительно эгоистичной жизнью, а был участником общей жизни человечества.
Спасибо за внимание.
Пусть ваши тексты будут сильными.
