Причины Троянской войны, флот и корабли тех времён. Расовый тип древних эллинов Почему греки рисовали на своих кораблях глаза

История античного кораблестроения уходит своими корнями в далекое прошлое. Зачатки судоходства относятся к самым древним временам, о которых мы имеем лишь смутные представления. Первым средством передвижения по воде, вероятно, был плот, связанный из снопов камыша или из древесных стволов, приводимый в движение шестами. Он снабжался грубым брусом, игравшим роль руля, и небольшим шалашом самого примитивного типа.

Следующей ступенью развития кораблестроения являлся челнок — выдолбленный ствол дерева, приводившийся в движение при помощи весел или же простого паруса. Это уже были суда, для изготовления которых требовалось применение известных инструментов. Затем появляются лодки, сколоченные из отдельных досок и снабженные веслами и парусами, такие суда могли появиться лишь при значительном развитии различных ремесел и умении обрабатывать металлы.

Толчок первым попыткам мореплавания, вероятно, дало рыболовство, за которым последовал обмен товаров, т. е. морская торговля; наряду с этим на просторе никому не принадлежавшего моря еще в ранние времена развилось пиратство. По понятиям древних, всякий чужестранец считался врагом, которого можно было безнаказанно убить или обратить в рабство, поэтому морской разбой не считался ни преступным, ни позорным и производился совершенно открыто. Все мореходные народы разбойничали на море, охотились на людей и занимались работорговлей.

Приемы судоходства были самыми примитивными по причине отсутствия карт, лоций, маяков, знаков, компаса и других приборов подобного рода. Единственным мореходным инструментом, которым располагали древние, был лот. Мореходы определяли свое местонахождение по знакомым берегам или по приблизительному подсчету пройденного пути, а ночью в открытом море — по звездам. Прокладка курса была также очень неточной. При ориентации и определении направления ветра первоначально различали четыре пункта: восток, запад, север и юг. Ко времени первой Олимпиады (776 г. до н.э.) к этим направлениям прибавили четыре румба, соответствовавших точкам восхода и захода солнца в дни солнцестояния. Такое деление горизонта на восемь частей удержалось до 400 г. до н.э., когда прибавили еще четыре румба, отстоявших на 30° по обе стороны от севера и юга; т. е. горизонт был разделен на двенадцать равных частей по 30° каждая .

Древнее судоходство считалось каботажным, т. е. прибрежным, в основном греки ориентировались на близкий берег, так как дальние морские путешествия в открытом море были очень опасны, и лишь немногие смельчаки отваживались на длительные походы. Это достаточно хорошо иллюстрируется древними «периплами». Слово «периплы» восходит к древнегреческому слову περίπλους — плавание около берега, описание берега. Такие плавания обуславливались неустойчивостью судов в бурном море, необходимостью быстрого укрытия в каком-нибудь заливе у берега в случае внезапной непогоды или необходимости пополнить запасы продовольствия и пресной воды [Лазаров 1978. С. 49].

В Античную эпоху существовало, главным образом, два типа судов — военные, у которых были удлиненные пропорции, съемная мачта, весла как основное средство передвижения, называемые греками «длинными», и торговые — более короткие и широкие, движущиеся преимущественно при помощи парусов,— «круглые». В основном эпитеты «длинный» и «круглый» использовались для того, чтобы отличать вытянутый военный корабль от торгового судна . Помимо крупных, греки создавали различные мелкие суда, которые использовали для рыбной ловли, для недолгих путешествий от одного острова к другому, для пиратских набегов и т.д.

Самым маленьким типом гребных судов была легкая ладья. Существовали такие небольшие быстроходные суда, которые использовали пираты. Можно предположить, что на небольших судах этого типа было пять гребцов на каждом борту, т. е. всего десять. В источниках есть упоминания об эпактридах (слово ἐπακτρίς происходит от глагола έπάγειν — найти средство спасения от чего-либо), видимо, это судно поднималось на борт более крупного корабля. Об этом упоминает Аристофан в комедии «Всадники»:

И багры, и крюки, и дельфины держи, и
спасательный бот на канатах.

(Аристофан. Всадники. 762-763. Пер. А. И. Пиотровского)

Об устройстве и размерах торговых судов Античной эпохи известно очень мало. Сохранившиеся сведения в большей степени относятся к военным судам, поскольку военные события, которые играли немаловажную роль в жизни греческих полисов — городов-государств, всегда притягивали интерес греческих писателей и мастеров. Суда без таранов получили распространение в архаическое время. Этот период характеризовался подъемом материальной и культурной жизни греческого мира. Широкое развитие торговых связей обусловило создание специального торгового судна. В VII—VI вв. до н.э. появляются суда, совмещающие полезные качества военных и купеческих судов. Они были глубоко сидящими, с обрубленными носами, маневренными, быстроходными и могли перевозить большие грузы [Петерс 1986. С. 11-12].

Многочисленные торговые корабли различались в первую очередь по географическому признаку, т. е. в зависимости от того, в каком регионе они строились. Именно этот фактор определял конструктивные особенности корпуса, тип парусно-весельного устройства и материалы, из которых изготавливался корабль. Размеры же судна обуславливались теми задачами, которые ставили перед собой мореплаватели: дальностью маршрутов, их удаленностью от берегов, объемами перевозок и характером груза. Таким образом, по географическому признаку мы можем разделить античные корабли на финикийские, карийские, самосские, фокейские и т.д. Но какие бы изменения ни касались торговых парусных кораблей, они оставались небольшими, с одной мачтой и квадратным парусом из сшитых вместе шкур. Эти суда передвигались вдоль побережья, иногда выходя в открытое море, и были мало устойчивы к штормам.

К 500 г. до н.э. существовало уже достаточно большое количество парусных кораблей для улучшения инфраструктуры торговли. В основном грузовые корабли были однопалубные и имели среднюю грузоподъемность до 80 тонн. Отношение длины к ширине корпуса было 5: 3. Широкая, высоко поднятая корма придавала судну дополнительную парусность, что позволяло достигать максимальной скорости при попутных ветрах. Чаще всего судно было оборудовано двумя расположенными с бортов рулевыми веслами, которые крепились кожаными ремнями к проходящим поперек корпуса балкам. Наличие двух рулей придавало кораблю устойчивость на курсе и повышало его маневренные характеристики. Торговые суда в значительной степени, а самые крупные — исключительно, зависели от ветра. Суда без килей и с малой парусностью не могли ходить круто против ветра, их очень сильно сносило при галфвинде (ветре, дующем строго перпендикулярно к борту), хотя древние мореходы пытались бороться с дрейфом, используя весла. Этим объясняется то, что довольно часто суда заносило в другую сторону; подобная беспомощность в дурную погоду ограничивала время судоходства летними месяцами, т. е. периодом от середины марта до конца октября, когда стояла хорошая погода.

Строительство военных кораблей достигло более значительного развития, нежели торговых. В первой половине I тысячелетия до н.э. самым распространенным типом судна была пентеконтера — 50-весельный корабль — названная так по количеству гребцов, по 25 с каждого борта. Это судно, главным образом, использовалось для пиратства и прибрежных рейдов, оно также подходило для более длительных путешествий в неизвестных водах, где команда была достаточно сильна, чтобы защитить судно от местной угрозы. Пентеконтеры широко применялись в период до Саламинской битвы 480 г. до н.э., и для многих полисов оставались основным типом военных кораблей. В V в. до н.э. эти суда становятся более редкими, уступая место более совершенным судам, «жители Фокеи первыми среди эллинов пустились в далекие морские путешествия. Они плавали не на “круглых” торговых кораблях, а на 50-весельных судах» (Геродот. I. 163, 166. Пер. Г. А. Стратановского). Важным изобретением было присоединение бронзового тарана, крепившегося к носу пентеконтеры. Геродот упоминает таран в связи с поражением фокейцев в битве при Алалии (Корсика) в 535 г. до н.э. Использование тарана требовало увеличения прочности основных конструкций корабля и скорости, с которой судно двигалось. До сих пор точно не установлено, кто первым изобрел таран — греки или финикийцы. Многие ученые считают, что те приспособления, которыми снабжены суда, изображенные на геометрических вазах VIII в. до н.э., служили для предохранения их носовой части при вытаскивании на берег, а не для потопления судов противника. Настоящий же таран появился, по их мнению, не ранее первой половины VII в. до н.э. Применение тарана заставило строить корабли с более массивной и прочной носовой частью.

Технические приемы кораблестроения того времени позволяли грекам создавать суда не больше 35 м в длину и 8 м в ширину. Строить деревянное судно длиннее было опасно, так как средняя часть могла не выдержать давления на борта, ведь она была не настолько сильно укреплена, как нос и корма, которые являлись более устойчивыми к волнам, поэтому даже при небольшом волнении моря судно могло разломиться пополам. Решение этого вопроса было найдено финикийцами, и они стали строить корабли с таранами и двумя рядами весел, для увеличения скорости движения при сохранении прочности судна. На корабле подобного рода гребцы располагались в два ряда один над другим, управляя веслами. Затем этот новый тип корабля распространился и в Греции . Так появилось более быстрое и маневренное судно, видимо, несколько позже этот же прием использовали греки и для строительства триеры. Греческое слово «диера» отсутствовало в литературных источниках вплоть до римского периода, в переводе оно означает «двухрядная». Развитие кораблей с двумя рядами весел восстанавливается по изображениям, относящимся к периоду с 700 по 480 г. до н.э. Возможно, что до появления в эллинистический период многорядных кораблей, суда получали свои названия по количеству рядов весел, а не по количеству гребцов .

Поэт Гомер повествовал о событиях 500-летней давности. Его описания судов соответствуют, в основном, тому времени, хотя отдельные детали могут относиться и к более ранней эпохе. Он ни разу не упоминает таран — характерную деталь военных кораблей VIII в. до н.э., однако в его произведении есть ссылка на пентеконтеру:

Сих племена Филоктет предводитель, стрелец превосходный,
Вел на семи кораблях; пятьдесят воссидело на каждом
Сильных гребцов и стрелами искусных жестоко сражаться...

(Гомер. Илиада. II. 718-720. Пер. Н. И. Гнедича)

Длинные корабли Гомера были беспалубными, небольшие палубные надстройки имелись только на корме, где располагался капитан, и на носу, где была смотровая площадка. Гребцы сидели на скамьях, спать на судне им было негде, поэтому старались на ночь причаливать и вытаскивать судно на берег. Корпус судов был очень узким, низким и легким, его покрывали смолой, отчего все гомеровские корабли — «черные»:

В стане, при черных судах,
Возлежал Ахиллес быстроногий...

(Гомер. Илиада. II. 688. Пер. Н. И. Гнедича)

Подобные описания встречаются и у архаических поэтов, которые следуют за создателем «Илиады» в использовании эпитетов. Архилох и Солон говорят о кораблях, как о «быстрых», Алкей же использует гомеровское определение в отрывке из гимна Диоскурам:

Вы, на крепкий клюв корабельный прянув,
По снастям скользнув на вершину мачты.
В злой ночи лучитесь желанным светом
Черному судну...

(Алкей. 9-12. Пер. М. Л. Гаспарова)

Весла закреплялись в уключинах, поворачивались на штырях и дополнительно удерживались на местах кожаными ремешками. Об этом говорит Эсхил:

Ужин справили,—
Весло гребец наладил на уключину.

(Эсхил. Персы. 372-773. Пер. Вяч. В. Иванова)

Гомер упоминает одно рулевое весло — по-видимому, являющееся характерной чертой микенской эпохи, хотя на современных ему изображениях обычно показаны два рулевых весла. Архаические поэты дают достаточно много ссылок на весла, в качестве примера можно привести отрывок одного из произведений Алкея:

Так что ж мы медлим в море отважиться,
Как будто зимней скованы спячкою?
Скорее встанем, весла в руки,
Крепким напором на шест наляжем
И оттолкнемся, в море открытое
Направив парус, реей расправленный,—
И веселее станет сердцу:
Вместо попоек рука при деле...

(Алкей. 5-12. Пер. М. Л. Гаспарова)

Основной конструкцией античных судов являются килевая балка и шпангоуты. У киля был продольный разрез, где крепился край внешней обшивки. Размеры сечения килевой балки, как и шпангоутов, различались в зависимости от размеров судна. Шпангоуты располагались обычно весьма плотно — на расстоянии 10-20 см, иногда достигая 50 см. Обшивка состояла из толстых досок и обычно была двойной. Отдельные части соединялись с помощью бронзовых накладок и гвоздей, которые меньше были подвержены коррозии. Кроме бронзовых гвоздей для крепления широко использовали деревянные гвозди, накладки, шипы и планки. Большое значение имела заделка щелей (конопатка), позволявшая исключить просачивание воды. Очень мало известно о надстройках античных кораблей. На палубе, очевидно, было помещение рулевого, капитана и укрытие для экипажа. Интересное свидетельство оставил Архилох в одной из своих элегий, где он упоминает настил, на котором хранили вино:

С чашей в руках ты ходил по настилу ладьи быстроходной,
Крышку проворной рукой с бочки долбленой снимай,
Красное черпай вино до густого осадка!..

(Архилох. Элегии. 5. 5-8. Пер. В. В. Вересаева)

Мачту, рангоут и паруса можно представить на основе различных изображений античных греческих судов, а также достаточно подробные описания дает нам Алкей во фрагменте одного из своих гимнов:

Мы потерялись в сшибке морских валов!
То справа грянет в борт перекатный вал,
То слева, а меж тем и этим
Мечется черное наше судно —
И мы без сил страдаем под бурею,
Вода под самой плещется мачтою,
Разорван парус, и лохмотья
Крупными клочьями свисали с реи;
Трещат канаты...

(Алкей. 9. 1-9. Пер. М. Л. Гаспарова)

Однако по сохранившимся рисункам трудно обнаружить существенную разницу между парусным вооружением военных и торговых судов. На изображениях видно, что суда были одномачтовые, съемная мачта располагалась почти посередине судна, но ближе к носу, и не была по высоте больше длины судна. На вершине мачты ставили блок для подъема тяжелого рея, там же находилось нечто вроде небольшой марсовой площадки, через которую проходил фал. Подобные площадки использовались в качестве наблюдательного пункта. Мачту закрепляли канатами на носу и на корме. На мачте укрепляли поперечный рей, с помощью дополнительного такелажа (фала) его поднимали к топу мачты, где закрепляли бейфутами. Для удержания в определенном положении рей был снабжен на ноках веревками (топенантами), проходящими от него к топу мачты, которые через блок для подъема тяжестей спускались по мачте. Однако топенанты удерживали рей только в строго фиксированном положении, а не позволяли поднимать или опускать его концы в вертикальной плоскости. Вертикальное положение рея фиксировалось с помощью брасов. Паруса древнегреческих судов имели четырехугольную форму, размеры их зависели от размера судна и высоты мачты. Они сшивались из отдельных кусков в горизонтальном направлении. В нижней части паруса оставляли закругленную вырезку, через которую рулевой мог смотреть в направлении носа судна и видеть все впереди. При поднятии паруса использовались шкоты, его уборка осуществлялась с помощью гитовов. Паруса, обычно белые, могли быть покрашены в самые различные цвета, в том числе и в черный, как финикийские [Назаров 1978. С. 50-51].

1. Носовая часть
2. Форштевень
3. Надстройка в носовой части
4. Таран
5. Якорь (изображение условно, во время хода судна якорь выбран)
6. Кормовая часть
7. Ахтерштевень
8. Верхняя, загнутая внутрь часть ахтерштевня
9. Надстройка в кормовой части
10. Рулевые весла
11. Корпус
12. Боковая часть
13. Днище
14. Весельные порты
15. Гребные весла
16. Уключины
17. Мачта
18. Основание мачты — шпор
19. Верхняя часть мачты — топ
20. Боковые канаты для удержания мачты
21. Парус
22. Топенанты

На пентеконтерах гребцы сидели на деревянных скамьях (банках), которые поддерживались вертикальными стойками (пиллерсами). Вдоль бортов проходил один или несколько продольных брусьев, между бортом и брусьями на равном расстоянии располагались вертикальные колышки, к которым крепились весла. В носовой части был форштевень, который в подводной части переходил в таран. Тараны изготовлялись из дерева и покрывались сверху медной обшивкой. Хотя пентеконтеры могли вести таранный и абордажный бой, таранный бой был основой наступательной тактики в морских сражениях этого периода.

Суда управлялись двумя большими укрепленными веслами-рулями. Мачты на пентеконтерах были съемными и при непогоде, во время сражения или стоянок убирались и укладывались вдоль борта [Петерс 1968. С. 10]. По внешнему виду пентеконтера представляла собой длинную и довольно узкую ладью, в носовой части которой далеко вперед выступал таран, выполненный в форме головы животного. Над тараном, за форштевнем возвышался небольшой настил для воинов. Корма была высокой, плавно закругленной, конец ее иногда был сделан в форме хвоста дельфина. К корме крепились рулевые весла и привязывался трап. Такие суда уже могли совершать дальние плавания. Пентеконтера обладала законченной изящной формой и представляла собой не только технически совершенное для своего времени судно, но являлась подлинным произведением древнего строительного искусства.

Первым литературным свидетельством появления триеры считается сатирическая поэма Гиппонакта, обычно датируемая 540 г. до н. э. Автор использует эпитет «многоскамейное» судно, что большинство исследователей признает как упоминание о триере:

Художник! Что ты на уме, хитрец, держишь?
Размалевал ты по бортам корабль. Что же
Мы видим? Змей ползет к корме с носа.
Наворожишь ты на пловцов, колдун, горе,
Зане проклятым знаменьем судно метишь!
Беда, коль змеем уязвлен в пяту кормчий!

(Гиппонакт. 6. 1-6. Пер. Вяч. В. Иванова)

К середине VI в. до н.э. триеры стали достаточно распространенными и известными. Упоминания об этом типе кораблей в литературе является показателем того, что человек, не связанный с морем и кораблестроением довольно хорошо знал это судно. До сих пор в научной среде идет дискуссия о том, могли ли пентеконтеры непосредственно трансформироваться в триеры без значительного изменения конструкции или же это был определенный технический прорыв. Не стоит забывать и о том, что существовали диеры (двухрядные суда), которые помогли решить проблему с увеличением экипажа в два раза. Диера являлась переходным звеном от судов с одним рядом весел — пентеконтер к более поздним кораблям — триерам с тремя рядами весел.

Трансформация из диеры в триеру являла собой не просто присоединение еще одного ряда весел, некоторого удлинения корпуса и увеличения количества гребцов до 170 человек, а была сложным техническим решением, недаром современные ученые точно не знают, как располагались весла на трехрядном корабле . Действительно, изобретение такого судна, где экипаж включал в себя гребцов, офицеров, моряков, солдат в количестве около 200 человек, где гребцы располагались очень тесно друг к другу, было настоящим чудом и показателем технического прогресса, достигнутого греками в архаический период.

О возникновении триер в литературных источниках есть всего лишь несколько упоминаний. Греческий историк Геродот в своем произведении впервые говорит о триерах в связи с каналом фараона Нехо, ведущим из Средиземного в Красное море: «Длиной этот канал в четыре дня пути и был выкопан такой ширины, что две триеры могли плыть рядом» (Геродот. II. 158. Пер. Г. А. Стратановского). Он приписывает этому фараону строительство верфей для производства судов: «Нехо велел построить триеры как в Северном море, так и в Аравийском заливе для Красного моря. Их верфи можно видеть там еще и поныне. В случае нужды царь всегда пользовался этими кораблями» (Геродот. II. 159. Пер. Г. А. Стратановского). Однако кажется маловероятным, что новый тип судна был изобретен в Египте. В это время усиливаются контакты греков с египтянами, эллинские наемники активно привлекаются на службу к фараонам, в самом Египте появляется основанная несколькими греческими полисами колония Навкратис. Возможно, что, привлекая достаточно большое количество греков, египетские правители могли заимствовать и некоторые технические новшества, в том числе и новые типы военных кораблей. Греческий историк Фукидид, когда касается периода древней истории с 700 по 480 г. до н.э., упоминает о коринфском кораблестроителе Аминокле, построившем для самосцев четыре судна (Фукидид. I. 13). Многие ученые, вслед за Фукидидом, допускают, что триеры были изобретены в Коринфе.

Триера была более усовершенствованным судном по сравнению с пентеконтерой, она имела различные военные приспособления для ведения эффективного таранного боя. Над нижним тараном триеры располагалось два выступающих вперед горизонтальных бруса, служивших для поломки весел на вражеских кораблях и для предохранения носовой части при таранном ударе. Нависающий над тараном в виде салазок форштевень корабля давал возможность при таранном ударе наползать на борт неприятельского корабля, подминать его своим весом под себя, потопляя пробитую часть судна. Весельные порты располагались на небольшой высоте над ватерлинией и закрывались специальными кожаными накладками. При волнении на море весла нижнего ряда втягивались внутрь судна, и порты задраивались кожаными люками [Петерс 1986. С. 76]. Так как места на триере было очень мало, то на ночлег корабль обычно приставал к какому-либо берегу. В античности блокировать вражеский порт было достаточно сложно, так как блокирующие должны были иметь рядом свою базу, куда бы они могли отводить свои корабли на отдых, а иначе блокада была бы просто-напросто бесполезной .

Максимальная скорость триеры составляла 7-8 узлов при 30 гребках в минуту, хотя обычно она ходила со скоростью 2 узла (узел составляет 1853 м/ч). Корабль легко управлялся и был очень послушен рулю. Поворот сначала осуществлялся рулевыми веслами, затем все остальные весла начинали грести, причем борт, со стороны которого происходил поворот, начинал табанить, т. е. грести в другую сторону. При полном повороте диаметр круга занимал расстояние в два с половиной раза превышающее длину самого корабля. Это был метод быстрого поворота, когда разворот на 180° занимал несколько минут .

Все триеры можно разделить на три категории: военные корабли, транспорт для перевозки войск и транспорт для перевозки лошадей. Триера в своем основании имела деревянный киль, к которому крепились части корабельного набора, покрытые снаружи досками. Киль в носовой части переходил в форштевень с одним или несколькими таранами, последние различны по своим размерам и конструкциям. У аттических триер они были расположены ближе к поверхности воды, и часто такие тараны наносили удар выше ватерлинии. Сиракузские триеры имели более короткий и прочный таран, расположенный ниже, чем у аттических триер, удар таким тараном делал пробоину в борту неприятельского судна всегда ниже ватерлинии. Кроме нижнего тарана был еще и верхний таран. Триера могла вести таранный и абордажный бои. В кормовой части киль переходил в закругленный ахтерштевень.

Одним из усовершенствований триеры была сплошная палуба, под которой находился трюм, служащий для хранения различных запасов. Эсхил в «Агамемноне» говорит о том, что Клитемнестра обвиняла мужа в том, что он, когда увозил Кассандру из Трои, разделил с ней палубу:

Лежит с ним и последняя
Из нежных пленниц, — ведьма, духовидица,
И в смерти неразлучная наложница,
Как на море, на жестком ложе палубном.

(Эсхил. Агамемнон. 1440-1443. Пер. Вяч. В. Иванова)

Позднее на триерах появилась легкая верхняя палуба, защищавшая гребцов верхнего ряда от стрел и дротиков и служившая для расположения на ней воинов.

Основным движителем у триеры явились расположенные один над другим вдоль каждого борта три ряда весел. На концах специального выступа, идущего вдоль бортов, находились уключины самых длинных весел верхнего ряда. Эти весла были наиболее тяжелые и управлялись каждое одним гребцом — транитом. Средний ряд весел проходил через отверстия в бортах, веслами этого ряда управляли зигиты, каждый также одним веслом. Веслами нижнего ряда управляли таламиты. Весла во время стоянок туго подтягивались ремнями к уключинам. Гребцы сидели на банках, на которые часто для удобства клали специальные подушки. Для того чтобы один ряд весел при гребле не задевал другой, отверстия для них в бортах были расположены по наклонной линии. Все три ряда весел работали вместе только во время боя, обычно гребцы были разделены на вахты. Есть указания на то, что триера при надобности могла при помощи весел двигаться кормой вперед, что было немаловажно после таранного удара [Петерс 1968. С. 15].

В IV в. до н.э. на триерах было 200 весел: 62 весла, использовались транитами, 54 — зигитами, 54 — таламитами, а оставшиеся 30 весел, видимо, были запасными или же дополнительными. Нам известна длина такого весла — примерно 4,16 или 4,40 м [Петерс 1986. С. 79]. Известно, что весла на носу и на корме были короче тех, которые располагались по центру судна.

Гребцы сидели строго друг за другом по прямой линии от кормы до носа, а уключины, напротив, располагались по плавной линии, совпадающей с линией борта. Все весла находились на одном расстоянии от борта корабля так, что их концы создавали одну линию, соответственно загибающуюся по изгибу борта. Весла имели различную длину, в зависимости от того, какое место занимал гребец и на каком расстоянии от ватерлинии, однако разница в длине составляла несколько десятков сантиметров. Лопасти весел входили в воду с интервалом в 20 см. На триерах каждым веслом греб только один человек, система весел на пентерах была похожей, но только три человека управляли одним веслом. Некоторые ученые предполагают, что новая система весел вводилась для того, чтобы восполнить недостаток мастерства гребцов, так как прошли те времена, когда на одно весло требовался один хорошо обученный человек .

Для поворотов во время движения триера имела на корме с каждого борта по одному укрепленному рулю в виде большого весла, возможно, что эти весла вращались вокруг своей оси и соединялись бруском, который перемещался в горизонтальном направлении. При перемещении рулевого весла налево корабль поворачивал направо; также действует и перо руля на современных кораблях. Известно, что рулевые весла снимали с судна, когда его вытаскивали на берег.

Рангоут триер напоминал оснащение пентеконтер, однако следует обратить внимание на некоторые особенности, присущие исключительно триерам. На триере были две мачты: грот-мачта и фок-мачта, которая появилась на корабле к концу V — началу IV в. до н.э. В V в. до н.э. на триерах в основном был один парус, но уже в IV в. до н. э. Ксенофонт упоминает и о втором парусе: «Уже при самом отправлении он [Ификрат] оставил на берегу большие паруса, имея в виду, что идет в бой; акатиями он тоже почти не пользовался, даже когда дул попутный ветер (Ксенофонт. Греческая история. VI. 27. Пер. М. И. Максимова). Видимо, и фок-мачта, и рей получили свое название от небольшого судна. В литературных источниках упоминаются два вида парусов: легкие и тяжелые. Ученые предполагают, что легкие паруса были ценнее, нежели тяжелые, поскольку увеличивали скорость корабля.

При достаточно сложном парусном вооружении, которое использовалось на греческих судах, существовало большое количество различных канатов, предназначенных для определенной цели. В литературных и эпиграфических источниках упоминаются различные виды веревок: ремни, канаты, концы, брасы и швартовы. Еще Гомер говорил о шкотах, присоединяющихся к нижнему углу паруса, и брасах, крепившихся к концу рея .

На каждом корабле было по четыре якорных каната, по одному на каждый якорь и два запасных, а также от двух до четырех кормовых канатов. Якорные канаты имели важное значение, так как использовались и для швартовки в прибрежных водах, и для вытаскивания корабля на сушу. На корабле обычно было два якоря, расположенных на носу судна, в редких случаях на корме. Якоря представляли собой металлические или деревянно-металлические конструкции, иногда в качестве якорей использовали камни, но это уже было редкостью, по крайне мере в IV в. до н.э. [Лазаров 1978. С. 82]. Команда отплывающего корабля подвешивала якорь к специальным брусьям, выступающим с обеих сторон носовой части и служащим для отражения удара вражеского корабля и для крепления якоря.

После того как подняли якорь, капитан совершал возлияния, вероятно, на корме, и молил богов сделать путешествие быстрым, а возвращение безопасным. Процесс вытаскивания якоря и традиционное отправление в море, сопровождающееся соответствующими ритуальными действиями, описаны у Пиндара:

И Мопс, прорицающий по птицам и по жребиям,
Повелел во благе воинству взойти на корабль.
А когда повис якорь над водорезом,—
То вождь на корме,
С чашей золотою в руках,
Воззвал к отцу небожителей Зевсу <...>
К веслам их крикнул вещун,
Вмолвив им радостную надежду;
И ненасытные задвигались весла
В быстрых руках...

(Пиндар. Пифийские оды. IV. 190-196, 200-205. Пер. М. Л. Гаспарова)

Греки делали носовую часть корабля в виде животного с глазами и ушами. Видимо, эти ушевидные балки специально создавались с двух сторон от носа для предохранения от таранного удара. На триере было два трапа, находящиеся на корме. Чтобы оттолкнуть один корабль от другого или оттолкнуться от берега, использовали отпорники: их на триере всегда было два или три.

На постройку судов шел дубовый и сосновый лес, применялись также кипарис и кедр, для шпаклевки служили пенька, холст и смола. Подводные части корабля могли обшиваться свинцовыми листами, свинец шел также для противовесов весел и изготовления якорей. При постройке корабля широко использовались бронзовые и железные гвозди и скрепы, а также медные наконечники на тараны. Якорные канаты и весь такелаж был пеньковым, паруса изготовляли из холста [Петерс 1968. С. 14].

Северное Причерноморье, III в. до н.э.

В эллинистическую эпоху в античном мире возникают новые обширные государства, увеличиваются вооруженные силы, морской флот достигает огромных по тем временам масштабов, увеличивается объем морской торговли, расширяется географический кругозор. Между новыми государствами усиливается борьба за господство на морских путях. Наука и техника получают широкое развитие, что способствует расцвету судостроения, новый этап которого ознаменовался строительством крупных кораблей с весельным управлением. Постоянно усовершенствуется снаряжение и боевая мощь судов, но каких-либо нововведений принципиального характера в судостроении не происходит. Инженерная мысль эллинистической эпохи создает многопалубные суда. Военно-техническое соревнование наследников Александра Македонского привело к созданию целого ряда кораблей-гигантов (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Деметрий. 31-32, 43). Строительство этих кораблей преследовало цели, скорее, психологического давления на противника, чем практического использования. Многие из этих гигантов так и не смогли принять участие в морских сражениях, чего нельзя сказать о тетрерах и пентерах (судах с четырьмя и пятью рядами весел соответственно). Тем не менее в этот период еще широко используются более ранние типы судов. На это были две причины. С одной стороны, строительство больших многоярусных кораблей было делом исключительно сложным и дорогостоящим, требующим налаженной структуры верфей и квалифицированных строителей. Все это выливалось в огромные финансовые затраты, которые могли себе позволить только богатые государства и полисы. С другой стороны, корабль античного времени мог служить 40-50 лет, известны случаи, когда суда эксплуатировались спустя 80 лет после их постройки (Тит Ливий. XXXV. 26). Длительный срок службы кораблей позволял еще долго использовать устаревшие суда в качестве военного, транспортного или вспомогательного флота [Петерс 1982. С. 77].

Система комплектования экипажа боевого корабля, подробно описанная в декрете Фемистокла , сохранялась почти в неизменном виде с V в. до н.э. Капитаном корабля являлся триерарх. В Афинах триерарх получал корабль по жребию, он составлял список необходимых снастей, которые получал со склада и за которые нес персональную ответственность, он мог также приобрести их за свой счет, полис обеспечивал плату и снабжение провизией. Триерарх нес ответственность за содержание корабля в море и был обязан сам оплачивать необходимые расходы в случае, если деньги не были предоставлены ему командующим флотом. Экипаж делился на три части: воины, находящиеся на палубе (эпибаты), офицеры и помощники триерархов и гребцы. Функции воинов были второстепенными в битве, поскольку таран был основным наступательным оружием, зато они иногда вступали в сражение на суше или вели абордажный бой. Их основной функцией было сохранение дисциплины, т. е. поддержка авторитета триерарха. Эти воины имели самый высокий статус на корабле после триерарха, именно они помогали триерархам совершить возлияния во время церемониального отплытия сицилийской экспедиции (Фукидид. VI. 32). Офицеры, находящиеся на борту корабля, должны были помогать триерарху и охранять кормчего. Общее количество гребцов на триере классического времени составляло 170 человек, в последующую эпоху это количество возрастало в зависимости от класса корабля. Греки очень большое внимание уделяли тренировкам для гребцов, так как гребец на триере в V-IV вв. до н.э. должен был быть достаточно квалифицированным. Только в исключительных обстоятельствах гребцов использовали для ведения военных действий на суше. Искусство управления веслом было предметом тяжелых тренировок и постоянной практики. Моряки обучались гребле с того момента, когда они поднимались на борт корабля и совершенствовали мастерство в течение всей своей жизни. Также в источниках упоминаются кормчий, боцман или командир гребцов, начальник гребцов, находившийся на носу корабля, корабельный плотник, флейтист, задававший темп своей игрой. Естественно, кормчий был важной персоной, он стоял наравне с триерархом и эпибатами, в его компетенцию входило управление кораблем под веслами и парусами. Первоначально необходимый опыт управления кораблем получали на небольших судах, затем кормчих назначали на триеры.

Говоря об античном кораблестроении, нельзя не упомянуть портовые сооружения. Самыми знаменитыми в Греции были эллинги (корабельные навесы) в Пирее. Сохранились свидетельства об этих эллингах IV в. до н.э. И мы можем предположить, что афиняне использовали основания зданий, датируемых V в. до н.э. и разрушенных после поражения Афин в Пелопоннесской войне в 404 г. до н.э. [Петерс 1968. С. 8]. Эллинги были окончательно разрушены Суллой в 86 г. до н.э. вместе со знаменитым морским арсеналом Филона. Об этом арсенале упоминает Плутарх: «немного спустя Сулла взял Пирей и сжег большую часть его зданий, в том числе и удивительное строение — арсенал Филона» (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Сулла. 14. Пер. С. П. Кондакова).

Наше знание об этих эллингах главным образом основывается на археологических раскопках в Пирее во второй половине XIX в. . Каменные слипы были около 3 м шириной и в среднем 37 м в длину в сухой части. Они, естественно, уходили под воду, но подводную часть невозможно вычислить, хотя некоторые ученые допускают, что слипы уходили под воду примерно на 1 метр. Под одной крышей находились два эллинга, причем конек этой разборной крыши опускался в сторону моря. Колонны из местного камня, поставленные на достаточно большом расстоянии друг от друга, поддерживали конек и навес крыши и формировали перегородки между отдельными эллингами. Ученые сделали предположение, что эллинги были разделены на группы, которые заканчивались прочными стенами для большей надежности и защиты от пожаров [Петерс 1986. С. 78]. Открытые перегородки с колоннами внутри каждой группы обеспечивали вентиляцию, имевшую большое значение для сохранности кораблей. Доступ к кораблям был сильно ограничен, хотя не так, как на эллинистическом Родосе, где незаконный вход в доки считался преступлением.

Триеры могли просто затаскивать вручную на слипы, но могли использовать лебедки, блоки и катки . Деревянная оснастка кораблей хранилась в эллинге, в то время как снасти и остальной такелаж — на складе в доке. Деревянную оснастку доставляли на борт перед спуском, но корабли укомплектовывались и получали остаток экипировки и провизию позже, в гавани Пирея или на пристани.

Группы эллингов найдены и в Аполлонии, гавани Кирены, и в Акарнании. На мысе Суний находятся два эллинга, предназначенных для хранения кораблей чуть меньшего размера, чем триеры. Это только остатки эллингов, которые дошли до нас, можно предположить, что многие греческие эллинги имели стандартную ширину, а те, которые были несколько уже, строились для более мелких судов. Другая известная гавань — в Карфагене — насчитывала 220 эллингов, которые были одними из самых впечатляющих в античности и занимали практически все побережье гавани. У каждого из этих эллингов был верхний этаж, на котором хранился корабельный такелаж. Они были разрушены после 146 г. до н.э., и римляне на сохранившемся фундаменте построили набережную. Некоторые остатки эллингов были найдены в гавани Сиракуз. Здесь их количество было несколько большим — 310 на две гавани. Даже по малочисленным сохранившимся остаткам можно предположить, что все греческие города-государства, у которых были военные корабли, возводили эллинги в своих гаванях .

Санкт-Петербург. Эрмитаж

Наряду с эллингами строились и верфи. Верфи были не так многочисленны как эллинги, это было связано с тем, что греки не строили каждый корабль индивидуально, а изготавливали отдельные детали и при необходимости срочной постройки судна достаточно быстро его собирали. Помимо стационарных стоянок в гаванях и портах, существовали и временные, это были места на побережье удобные для вытаскивания корабля на берег.

Как морская держава, римское государство появляется на водных просторах в конце III в. до н.э. Римляне не изобрели ничего принципиально нового в кораблестроении (Полибий. 1.20 (15), создавая свой военный флот, они опирались на опыт греческих и финикийских кораблестроителей. По своей структуре римский флот напоминал греческий, так же как и у греков, у римлян существовало деление кораблей на «длинные» военные (naves longae) и «круглые» торговые (naves rotundae), на суда с палубой и без нее. Одно из существенных отличий римского флота состояло в том, что суда были крупнее и тяжелее аналогичных греческих или финикийских образцов. Это связано с тем, что римляне гораздо активнее использовали бортовую артиллерию и сильно увеличили количество воинов на борту корабля. Римские суда, по сравнению с греческими, были менее судоходными, уступали в скорости и маневренности. Во многих случаях они бронировались бронзовыми пластинами и почти всегда завешивались перед боем смоченными в воде воловьими шкурами для защиты от зажигательных снарядов.

Экипаж корабля, как и подразделение римской сухопутной армии, назывался центурией. На корабле было два главных должностных лица — центуриона, один отвечал собственно за плавание и навигацию, второй, ответственный за ведение боевых действий, руководил несколькими десятками воинов. Командовали флотом первоначально два «военно-морских дуумвира» (duoviri navales). Впоследствии появились префекты (praefecti) флота, приблизительно эквивалентные по статусу современным адмиралам. Вопреки распространенному мнению, в республиканский период (V-I вв. до н.э.) все члены экипажа римских кораблей, включая и гребцов, были вольнонаемными. Война была делом исключительно граждан, поэтому рабов в качестве гребцов вообще не допускали на корабль.

Римляне строили как крупные военные корабли для ведения масштабных военных действий на море, так и небольшие легкие суда для разведки и патрулирования, монеры (moneris) — суда с одним рядом весел — как раз и использовались в подобных целях. Двурядные суда (biremis) были представлены либурнами, судя по названию, данный тип кораблей был заимствован у иллирийского племени либурнов (Аппиан. Иллирийская история. 3), но, видимо, восходил к греческому образцу. Взяв в качестве модели данный тип корабля, римляне создали свои суда, усилив конструкцию, но сохранив название . Либурны, как и монеры, использовались для разведки и патрулирования, но при необходимости могли участвовать в боевых действиях на мелководье или доставить десант на вражеский берег. Либурны также эффективно применялись против торговых и боевых однорядных судов (как правило, пиратских), по сравнению с которыми были куда лучше вооружены и защищены. Наряду с мореходными либурнами римляне строили много различных типов речных либурн, которые использовались в боевых действиях и при патрулировании Рейна, Дуная, Нила.

Самым распространенным кораблем по-прежнему оставалась триера, в римском варианте трирема . Римские триремы были тяжелее и массивнее греческих судов, они были способны нести на борту метательные машины и достаточный контингент воинов для ведения абордажного боя. Трирема являлась многофункциональным судном античного флота. По этой причине триремы строились сотнями и представляли собой наиболее распространенный тип универсального боевого корабля Средиземноморья. Квадриремы и более крупные боевые корабли тоже были представлены в римском флоте, однако массово они строились только непосредственно в ходе крупных военных кампаний, преимущественно, во время Пунических, Сирийских и Македонских войн, т. е. в III-II вв. до н.э. Собственно, первые квадри- и квинкверемы были улучшенными копиями карфагенских кораблей подобных типов, впервые встреченных римлянами во время Первой Пунической войны. Эти корабли были не быстроходны и маломаневрены, но, будучи вооружены метательными машинами (до 8 на борту) и укомплектованы крупными отрядами морской пехоты (до 300 человек), служили своеобразными плавучими крепостями, с которыми карфагенянам было очень непросто справиться.

Тактика морского боя на протяжении веков, естественно, не оставалась неизменной. Основным оружием греческих кораблей VI-V вв. до н.э. являлся таран, основным тактическим приемом — таранный удар. Поскольку корабельные корпуса в то время не имели водонепроницаемых переборок, даже небольшой пробоины хватало, чтобы корабль быстро наполнился водой и затонул. Вторым тактическим приемом был абордажный бой. Каждая триера во время боевых действий несла на борту некоторое количество гоплитов — тяжеловооруженных пехотинцев, стрелков из лука и пращников. Впрочем, количество их было весьма скромным, в классический период оно не превышало 15-20 человек. Например, во время Саламинского сражения на борту каждой триеры находились 8 гоплитов и 4 стрелка из лука. Такими небольшими военными силами было достаточно трудно захватить вражеский корабль, а использовать гребцов в качестве воинов было нецелесообразно, так как потеря каждого квалифицированного гребца сказывалась на боеспособности всего корабля, поэтому их берегли, стараясь, по возможности, не доводить сражение до абордажа.

В первую очередь атакующий корабль стремился нанести удар на полной скорости в борт неприятельского судна и быстро дать задний ход. Особо успешен такой маневр был в том случае, если атакующий корабль, по меньшей мере, не уступал по размерам кораблю противника, а еще лучше — превосходил его. В противном случае был риск, что атакующему кораблю не хватит кинетической энергии, а прочность его корпуса в носовой части окажется недостаточна. Атакующее судно (предположим, пентеконтера) само рисковало стать жертвой нападения на крупный корабль (например, триеру), поскольку могло получить повреждения большие, чем атакуемый, могло застрять в обломках весел и, таким образом, утратить ход, а его команда была бы эффективно поражена различными метательными дротиками с высокого борта неприятельского корабля. Но атакующему кораблю было не так просто выйти на позицию таранного удара, ведь атакуемый корабль не стоял на месте и пытался уклониться, поэтому чтобы облегчить себе выбор выгодного ракурса атаки и лишить неприятеля возможности уклониться от таранного удара, атакующему судну нужно было сломать ему весла, так как при потере весел одного борта судно становилось неуправляемым и было открыто для нанесения удара. Для этого следовало двигаться не под углом, близким к 90° по отношению к продольной оси неприятельского корабля, а, напротив, нанести скользящий встречный удар, перемещаясь под углом, близким к 180° по отношению к курсу противника. При этом во время прохождения вдоль борта неприятеля, гребцы атакующего корабля должны были по команде втянуть весла. Тогда весла атакуемого корабля вдоль одного борта были бы переломаны, а весла атакующего — уцелели. После этого атакующий корабль выходил на циркуляцию и наносил таранный удар в борт обездвиженного корабля противника. Подобный тактический маневр в греческом флоте назывался «прорыв» (Полибий. XVI. 2-7). Тактическая ситуация, именовавшаяся «обход», складывалась в том случае, если по тем или иным причинам корабли проходили слишком далеко друг от друга и при этом экипаж неприятельского корабля оказывался достаточно подготовленным, чтобы быстро отреагировать на атаку. Тогда оба корабля выходили на циркуляцию, причем каждый стремился развернуться быстрее и успеть выйти в борт неприятелю. При равной маневренности и подготовке экипажей дело могло закончиться лобовым столкновением. В любом случае исход боевых действий на море решался в первую очередь за счет уровня индивидуальной подготовки экипажей — гребцов, кормчих, парусной команды и морской пехоты.

На переходе флот обычно следовал в кильватерном строю за флагманом. Перестроение в строй фронта производилось в предвидении столкновения с противником. При этом корабли стремились выстроить не в один, а в два-три ряда со взаимным смещением на полпозиции. Это делалось для того, чтобы, во-первых, затруднить противнику проведение маневра прорыва. Даже сломав весла какому-либо из кораблей первого ряда и начав описывать циркуляцию, неприятельский корабль неизбежно подставлял борт под таранный удар кораблей второго ряда. И, во-вторых, такое построение препятствовало выходу части вражеских кораблей в тыл своего флота, что грозило бы созданием локального двух- и даже трехкратного численного перевеса противника в схватках между отдельными кораблями и группами кораблей. Наконец, существовало специальное круговое построение, обеспечивающее глухую оборону. Оно именовалось «еж» и применялось в тех случаях, когда требовалось защитить слабые корабли с ценным грузом или уклониться от линейного сражения с численно превосходящим противником.

В эллинистический и особенно в римский периоды начинается широкое применение метательных орудий. Для этой цели катапульты устанавливались в носовой части корабля. Встречаются упоминания о башнях, устроенных на кораблях и служивших, вероятно, прикрытием для корабельной пехоты. Усиливается роль абордажной атаки во время морских сражений. Для этой атаки служили особые мостики, перебрасываемые на борт корабля противника. Широкое применение абордажного боя стало добавлением к таранному удару. Изобретение специального абордажного мостика, называемого «вороном» (Полибий. I. 22), приписывают римлянам во время Первой Пунической войны. Будучи неопытными в морских сражениях, они придумали это нехитрое приспособление для эффективного сцепливания кораблей после таранного удара и превращения морского боя в рукопашную схватку . «Ворон» представлял собой штурмовой трап особой конструкции, имел 10 м в длину и около 1,8 м в ширину. «Вороном» он назван из-за характерной клювообразной формы большого железного крюка, находившегося на нижней поверхности штурмового трапа. Протаранив неприятельское судно или просто переломав ему весла в скользящем ударе, римский корабль резко опускал «ворон», который пробивал своим стальным крюком палубу и накрепко в ней застревал.

Главным оружием римского корабля были морские пехотинцы (manipularii). Они отличались отменными боевыми качествами. Карфагеняне, полагавшиеся на скорость и маневренность своих кораблей, располагали более искусными моряками, но не использовали в морском бою солдат. Римляне всегда стремились довести сражение до абордажного боя, поскольку их пехоте практически не было равных среди воинов других государств.

Устранив к началу новой эры всех своих основных соперников в Средиземноморском бассейне, римляне укомплектовывают эскадры легкими и маневренными либурнами. С изменением стратегических задач военно-морских соединений меняется в корне и тактика флота. Его основной задачей становится поддержка действий сухопутных войск с моря, разведка (Вегеций. IV. 37), высадка десантов, борьба с пиратами, охрана торговых судов.

Морское дело в Древней Греции прошло сложный многовековой путь развития от строительства примитивных лодок до грандиозных кораблей периода эллинизма, где мореходство достигло такого размаха и совершенства, которые еще долго оставались непревзойденными. Достойными приемниками греков стали римляне, сохранившие традиции кораблестроения, которые, впоследствии, использовали государства, возникшие на развалинах Римской империи.

В продолжение темы об античных цивилизациях, предлагаю Вам небольшую компиляцию данных о расогенетической и этнической истории Эллинского мира – от Минойской эры до македонской экспансии. Очевидно, что данная тема является более обширной, чем предыдущие. Здесь предстоит остановиться на материалах К. Куна, Энджела, Пуляноса, Серджи и Рипли, а также некоторых других авторов…

Для начала стоит отметить несколько моментов, связанных с доиндоевропейским населением бассейна Эгейского моря.

Геродот о пеласгах:

«Афиняне имеют пеласгическое, а лакедомоняне – эллинское происхождение»

«Когда пеласги заняли ту землю, которая ныне зовется Грецией, афиняне были пеласгами и звались кранаями; когда правили Кекропы, они звались кекропидами; при Эрете они превратились в афинян и, в итоге, в ионян, от Ионуса, сына Ксутуса»

«…Пеласги говорили на варварском наречии. И если таковыми были все пеласги, то афиняне, будучи пеласгами, сменили язык в то же время, когда и вся Греция»

«Греки, уже обособленные от пеласгов были немногочисленны, и их число росло за счет смешения с другими варварскими племенами»

«…Пеласги, уже ставшие эллинами, объединились вместе с афинянами, когда те также стали звать себя эллинами»

В «пеласгах» Геродота стоит рассматривать конгломерат различных племён, имеющих как автохтонное неолитическое происхождение, так и малоазийское, так и северобалканское происхождение, прошедший, на протяжении Бронзового века, процесс гомогенизации. Позже в этот процесс были также вовлечены индоевропейские племена, пришедшие с севера Балкан, а также минойские колонисты с Крита.

Черепа Среднего Бронзового века:

207, 213, 208 – женские черепа; 217 – мужской.

207, 217 – атланто-средиземноморский тип (“basic white”); 213 – европейский альпийский тип; 208 – восточно-альпийский тип.

Необходимо также затронуть Микены и Тиринф – цивилизационные центры эпохи Среднего Бронзового века.

Реконструкция облика древних микенцев:

Поль Фор , "Повседневная жизнь Греции во времена Троянской войны"

«Все, что можно извлечь из исследования скелетов ранне-эллинского типа (XVI-XIII вв. до н. э.) при современном уровне антропологической информации, только подтверждает и слегка дополняет данные микенской иконографии. Мужчины, похороненные в круге В царских гробниц в Микенах, в среднем достигали 1,675 метра высоты, семеро были выше 1,7 метра. Женщины - в основном на 4-8 сантиметров ниже. В круге А более-менее хорошо сохранились два скелета: первый достигает 1,664 метра, второй (носитель так называемой маски Агамемнона) - 1,825 метра. Изучавший их Лоуренс Энджил заметил, что у обоих на редкость плотный костяк, тела и головы массивны. Эти люди явно принадлежали к отличному от своих подданных этническому типу и были в среднем на 5 сантиметров выше их»

Если же говорить о «богорожденных» мореходах, пришедших из-за моря и узурпировавших власть в старых микенских полисах, то здесь, скорее всего, мы имеем место древними восточносредиземноморскими племенами мореплавателей. «Богорожденные» нашли свое отображение в мифах и легендах, с их имен начинались династии эллинских царей, живших уже в Классическую эпоху.

Поль Фор о типе, отображенном на посмертных масках царей из «богорожденных» династий:

«Кое-какие отступления от распространенного типа на золотых масках из могильников позволяют увидеть и другие физиономии, особенно интересна одна - почти круглая, с более мясистым носом и сросшимися у переносицы бровями. Такие лица нередко встречаются в Анатолии, а еще чаще - в Армении, словно нарочно желая дать обоснование легендам, согласно которым из Малой Азии в Грецию перебралось немало царей, цариц, наложниц, мастеров, рабов и солдат»

Следы их присутствия можно найти среди населения Киклад, Лесбоса и Родоса.

А. Пулянос об Эгейском антропологическом комплексе:

«Он выделяется темной пигментацией, волнистыми (или прямыми) волосами, средним ростом волос на груди, выше средним ростом бороды. Здесь несомненно сказывается влияние переднеазиатских элементов. По цвету и форме волос, по росту бороды и волос на груди по отношению к антропологическим типам Греции и Передней Азии, эгейский тип занимает промежуточное положение»

Также подтверждение экспансии мореплавателей «из-за моря» можно найти и в данных дерматолгифики :

«Различают восемь типов отпечатков, которые без труда можно свести к трем основным: дуговые, петельчатые, мутовчатые, то есть такие, чьи линии расходятся концентрическими кругами. Первая попытка сравнительного анализа, сделанная в 1971 году профессорами Ролом Астромом и Свеном Эрикесоном на материале двухсот экземпляров микенской эпохи, оказалась обескураживающей. Она показала, что для Кипра и Крита процент дуговых отпечатков (5 и 4% соответственно) - тот же, что и у народов Западной Европы, например Италии и Швеции; процент петельчатых (51%) и мутовчатых (44,5%) очень близок к тому, что мы видим у народов современных Анатолии и Ливана (55% и 44%). Правда, остается открытым вопрос о том, какой процент среди ремесленников Греции составляли азиатские эмигранты. И все-таки факт остается фактом: исследование отпечатков пальцев выявило две этнические составляющие греческого народа - европейскую и ближневосточную»

Подходя к более детальному описанию населения Древней Эллады – К. Кун о древних эллинах (из работы «Расы Европы»)

«…В 2000 г. до н.э. здесь присутствовали, исходя из культурологической точки зрения, три основных элемента греческого населения: местные неолитические средиземноморцы; пришельцы с севера, с Дуная; кикладские племена из Малой Азии.

Между 2000 г. до н.э и эпохой Гомера Греция трижды испытала нашествия: (a) племена культуры Шнуровой керамики, которые пришли с севера позднее 1900 г. до н.э., и которые, по мнению Майрса, принесли индо-европейский базис греческого языка; (b) минойцы с Крита, которые дали «древнюю родословную» династиям правителей Фив, Афин, Микен. Большинство из них вторглись в Грецию позднее 1400 г. до н.э. © «богорожденные» завоеватели, такие как Атрей, Пелоп и т.д., которые пришли из-за Эгейского моря на кораблях, усвоили греческую речь и узурпировали трон, женившись на дочерях минойских царей…»

«Греки великого периода Афинской цивилизации были результатом смешения различных этнических элементов, а поиски истоков греческого языка продолжаются…»

«Скелетные останки должны пригодиться в процессе реконструкции истории. Шесть черепов из Айас Космас, возле Афин, представляют собой весь период смешения неолитических, «дунайских» и «кикладских» элементов, между 2500 и 2000 гг. до н.э.. Три черепа являются долихоцефальными, один – мезоцефальный, а два – брахицефальные. Все лица узкие, носы – лепторриные, орбиты высокие…»

«Средне-элладический период представлен 25 черепами, которые представляют эпоху вторжения пришельцев культуры Шнуровой керамики с Севера, и процесс усиления мощи минойских завоевателей с Крита. 23 черепа – из Асин, а 2 – из Микен. Надо заметить, что населения этого период являются очень смешанным. Только два черепа являются брахицефальными, они оба мужские и оба связаны с низким ростом. Один череп имеет средний размер, высокую черепную коробку, узкий нос и узкое лицо; другие – экстремально широколицые и хамэрриные. Они представляют собой два разных широкоголовых типа, оба из которых можно найти в современной Греции.

Длинные черепа не представляют собой гомогенный тип; некоторые обладают крупными черепными коробками и массивными надбровьями, с глубокими носовыми впадинами, напоминающие мне один из вариантов неолитических долихоцефалов из Лонг Барроу и культуры Шнуровой керамики…»

«Остальная часть часть долихоцефальных черепов, представляют собой средне-элладское население, обладавшее сглаженными надбровьями и длинными носами аналогично жителям Крита и Малой Азии в эту же эпоху…»

«…41 череп поздне-элладического периода, датируются между 1500 и 1200 гг. до н.э., и ведя свое происхождение, например, из Арголиды, должны включать определенны элемент «богорожденных» завоевателей. Среди этих черепов 1/5 – брахицефальные, в основном, кипрского динарского типа. Среди долихоцефальных значительная часть представляет собой трудно-классифицируемые варианты, и меньшее количество – низкорослые средиземноморские варианты. Сходство с северными типами, с типом культуры Шнуровой керамики в частности в эту эпоху кажется более заметным, чем ранее. Это изменение не-минойского происхождения должно быть связанным с героями Гомера»

«…Расовая история Греции в классический период не так детально описана, как в те периоды, что были изучены ранее. Вплоть до начала рабовладельческой эпохи здесь могли быть небольшие популяционные изменения. В Арголиде средиземноморский элемент в чистом виде представлен лишь в одном из шести черепов. В соответствии с данными Кумариса, мезоцефалия доминировала в Греции повсеместно на протяжении Классического периода, и в эллинистическую и в римскую эпоху. Средний цефальный индекс в Афинах, представленных 30 черепами, этого период составляет 75,6. Мезоцефалия отображает смешение различных элементов, средиземноморский среди которых является доминирующим. Греческие колонии в Малой Азии отображают ту же комбинацию типов, что и в Греции . Смесь с малоазийцами должна была быть замаскированный заметным сходством между населением обоих берегов Эгейского моря»

«Минойский нос с высокой переносицей и гибкое тело попали в классическую Грецию в качестве артистического идеала, но портретные изображения людей показывают, что это не могло быть обыкновенным явлением в жизни. Злодеев, смешных персонажей, сатиров, кентавров, гигантов и всех неугодных людей и в скульптуре, и в вазописи показывают как широколицых, курносых и бородатых. Сократ относился к этому типу, схожему с сатиром. Этот альпийский тип можно найти и в современной Греции. А в ранних скелетных материалах он представлен некоторыми брахицефальными сериями.

В целом, удивительно созерцать портреты афинян и посмертные маски спартанцев, столь похожие на современных жителей Западной Европы. Это сходство менее заметно в византийском искусстве, где часто можно встретить образы, похожие на современных жителей Ближнего Востока; но византийцы, в основном, и жили за пределами Греции.
Как будет показано далее (Глава XI), современные жители Греции, как ни странно, практически не отличаются от своих классических предков »

Греческий череп из Мегары:

Следующие данные приводит Лоурен Энджел :

«Все доказательства и предположения противоречат гипотезе Нильссона о том, что Греко-римский упадок связан с увеличением воспроизводства пассивных индивидов, бастардизацией изначально расово чистой знати, а также низким уровнем её рождаемости. Так как именно эта смешанная группа, появившаяся в Геометрический период, дала начало Классической греческой цивилизации»

Анализ останков представителей разных периодов греческой истории, воспроизведенный Энджелом:

Исходя из вышеприведенных данных доминирующими элементами в Классическую эпоху являются: средиземноморский и ирано-нордический.

Греки ирано-нордического типа (из работ Л. Энджела)

«Представители ирано-нордического типа имеют длинные высокие черепные коробки с сильно выступающими затылками, которые сглаживают контур яйцевидного эллипсоида, развитые надбровья, наклоненные и широкие лбы. Значительная высота лица и узкие скулы, в сочетании с широкой челюстью и лбом, создают впечатление прямоугольного «лошадиного» лица. Крупные, но сжатые скулы сочетаются с высокими орбитами, орлиным выступающим носом, длинное вогнутое нёбо, массивные широкие челюсти, подбородки с углублением, хотя и не выступающие вперед. Изначально представители этого типа были как голубоглазыми и зеленоглазыми блондинами и шатенами, так и жгучими брюнетами»

Греки средиземноморского типа (из работ Л. Энджела)

«Классические средиземноморцы имеют тонкокостное телосложение и являются грацильными. У них небольшие долихоцефальные головы, пятиугольные в вертикальной и затылочной проекции; сжатые мышцы шеи, низкие округлые лбы. У них тонкие красивые черты лица; квадратные орбиты, тонкие носы с невысокой переносицей; треугольные нижние челюсти с небольшим выступающим подбородком, едва заметным прогнатизмом и неправильным прикусом, что связано со степенью изнашивания зубов. Изначально они были только ниже среднего роста, с тонкой шеей, брюнеты с чёрными или темными волосами»

Изучив сравнительные данные древних и современных греков, Энджел делает выводы :

"расовая непрерывность в Греции является поразительной”

“Пулянос верен в своих суждениях относительно того, что имеет место быть генетическая непрерывность греков от древности до современности”

Долгое время дискуссионным оставался вопрос влияния северных индоевропейских элементов на генезис греческой цивилизации, поэтому стоит остановиться на нескольких моментах, касающихся именно данной темы:

Следующее пишет Поль Фор :

«Классические поэты, от Гомера до Еврипида, упорно рисуют героев высокими и светловолосыми. Любая скульптура от минойской эпохи и до эпохи эллинизма наделяет богинь и богов (кроме, возможно, Зевса) золотистыми локонами и сверхчеловеческим ростом. Это скорее выражение идеала красоты, физического типа, не встречающегося среди простых смертных. И когда географ Дикеарх из Мессены в IV веке до н. э. удивляется белокурым фиванцам (крашеным? рыжим?) и восхваляет мужество светловолосых спартиатов, он лишь подчеркивает таким образом исключительную редкость блондинов в микенском мире. И в самом деле, на немногочисленных дошедших до нас изображениях воинов - - будь то керамика, инкрустация, стенная роспись Микен или Пилоса. мы видим мужчин с черными, слегка вьющимися волосами, и их бороды - в тех случаях, если таковые есть, - черны, как агат. Не менее темны волнистые либо кудрявые волосы жриц и богинь в Микенах и Тиринфе. Широко открытые темные глаза, длинный тонкий нос с четко намеченным, а то и мясистым кончиком, тонкие губы, очень светлая кожа, относительно маленький рост и стройная фигура - все эти черты мы неизменно находим на египетских памятниках там, где художник стремился запечатлеть «народы, что живут на островах Великой (Сугубой) Зелени». В XIII, как и в XV веке до н. э., большая часть населения микенского мира принадлежала к древнейшему средиземноморскому типу, тому самому, что сохранился во многих регионах и по сию пору»

Л. Энджел

«нет никаких оснований предполагать, что ирано-нордический тип в Греции был столь же светлопигментированным, как и нордический в северных широтах»

Дж. Грегор

«…Как латинский «флави», так и греческий «ксантос», так и «хари» - обобщенные термины со множеством дополнительных значений. «Ксантос», который мы смело переводим как «блондин», использовался древними греками, чтобы определять «любой цвет волос, за исключением чёрного как уголь, и цвет этот был по всей вероятности не светлее, чем тёмно-каштановый» ((Вэйс, Кейтер) Серджи)…»

К. Кун

«…мы не можем убедиться в том, что весь доисторический скелетный материал, который кажется северо-европеоидным в остеологическом смысле, был связан со светлой пигментацией»

Бакстон

«В отношении ахейцев мы можем говорить о том, что, кажется, нет никакого основания для того, чтобы подозревать присутствие северо-европеоидной составляющей»

Дебец

«В составе населения Бронзового века мы вообще находим те же самые антропологические типы как в современном населении, лишь с другим процентным соотношением представителей тех или иных типов. Мы не можем говорить о смешении с северной расой»

К. Кун, Л. Энджел, Бейкер и, позднее, Арис Пулянос придерживались того мнения, что индоевропейский язык были принесен в Грецию вместе с древними племенами Центральной Европы, вошедшими, в качестве составного элемента, в состав дорийских и ионийских племён, ассимилировавших местное пеласгическое население.

Указания на этот факт мы можем найти и у античного автора Полемона (жившего в эпоху Адриана):

«Те, кто сумел сохранить эллинскую и ионийскую расу во всей ее чистоте (!) - мужчины довольно рослые, широкоплечие, статные, ладно скроенные и довольно светлокожие. Волосы у них не совсем светлые (то есть светло-каштановые или русые), относительно мягкие и слегка волнистые. Лица широкие, скуластые, губы тонкие, нос прямой и блестящие, полные огня, глаза. Да, глаза греков - самые красивые на свете»

Данные черты: крепкое телосложение, средний или высокий рост, смешанная пигментация волос, широкие скуластые лица указывают на центральноевропейский элемент. Схожие данные можно найти и Пуляноса, по результатам исследований которого центральноевропейский альпийский тип в некоторых регионах Греции имеет удельный вес 25-30%. Пулянос исследовал 3000 человек из различных регионов Греции, среди которых наиболее светло-пигментированным является Македония, но, в то же время, цефальный индекс составляет там 83,3, т.е. на порядок выше, чем во всех остальных регионах Греции. В Северной Греции Пулянос выделяет западномакедонский (северопиндский) тип, он наиболее светлопигментированный, является суб-брахицефальным, но, в то же время, схож совпадает с элладской антропологической группой (центральногреческий и южногреческий тип).

В качестве более или менее наглядного примера западномакедонского комплекса черт – болгароязычный македонец:

Интересными является и пример светловолосых персонажей из Пеллы (Македония)

В данном случае герои изображены златовласыми, бледными (в отличие от простых смертных, трудящихся под палящим солнцем?), очень высокорослыми, с прямой линией профиля.

В сравнение с ними - изображение отряда гипаспистов из Македонии:

На изображении героев мы видим подчеркнуту сакральность их образа и черты, максимально отличные от "простых смертных", воплощением которых являются воины-гипасписты.

Если же говорить о произведениях живописи, то актуальность их сравнения с живыми людьми сомнительна, так как создание реалистических портретов начинается лишь с 5-4 в. до н.э. – до этого периода доминирует изображение черт, встречающихся относительно редко среди людей (абсолютно прямая линия профиля, тяжелый подбородок с мягким контуром и т.д.).

Впрочем, сочетание этих черт является не фантастикой, а идеалом, модели для создания которого были немногочисленными. Некоторые параллели для сравнения :

В 4-3 вв. реалистические изображения людей начинают приобретать широкое распространение – некоторые примеры:

Александр Великий (+предполагаемая реконструкция облика)

Алкивиад / Фукидид / Геродот

На скульптурах эпохи Филиппа Аргеада, завоеваний Александра и в Эллинистический период, которые отличаются более высокой, чем в ранние периоды, реалистичностью, доминирует атланто-средиземноморский (“basic white” в терминологии Энджела) тип. Возможно это антропологическая закономерность, а возможно и совпадение или же новый идеал, под который подводились черты изображенных личностей.

Атланто-средиземноморский вариант , характерный для Балканского полуострова:

Современные греки атланто-средиземноморского типа:

Исходя из данных К. Куна, атланто-средиземноморский субстрат, в значительной степени, присутствует в Греции повсеместно, а также является базовым элементом для популяций Болгарии и Крита. Энджел также позиционирует данный антропологический элемент, как один из наиболее преобладающих в населении Греции, как на протяжении истории (см. таблицу), так и в современную эпоху.

Античные скульптурные изображения, отображающие черты вышеуказанного типа:

Эти же черты отчетливо заметны на скульптурны изображениях Алкивиада, Селевка, Геродота, Фукидида, Антиоха и других представителей Классической эпохи.

Как уже было сказано выше, этот элемент домирует и среди населения Болгарии :

2) Гробница в Казанлыке (Болгария)

Здесь заметны те же черты, что и на предыдщих росписях.

Фракийский тип по Арису Пуляносу:

«Из всех типов юговосточной ветви европеоидной расы фракийский тип наиболее мезокефальный и узколицый. Профиль спинки носа прямой или выпуклый (у женщин часто вогнутый). Положение кончика носа горизонтальное или поднятое. Наклон лба почти прямой. Выступание крыльев носа и тощина губ средние. Кроме Фракии и восточной Македонии, фракийский тип распространен в турецкой Фракии, на западе Малой Азии, частично среди населения Эгейских островов и, по-видимому, на севере, в Болгарии (в южных и восточных районах). Ближе всего этот тип стоит к центральному, особенно к его фессалийскому варианту. Он может быть противопоставлен как эпирскому, так и переднеазиатскому типам, и назван юго-западным…»

И Греция (за исключением Эпира и Эгейского архипелага), как зона локализации цивилизационного центра Классической эллинской цивилизации, и Болгария, за исключением северо-западных регионов, как этническое ядро древнефракийской общности), представляют собой относительно высокорослые, тёмнопигментированные, мезоцефальные, высокоголовые популяции, чья специфика укладывается в рамки Западносредиземноморской расы (см. Алексеева).

Карта мирной греческой колонизации 7-6 вв. до н.э.

В течение экспансии 7-6 вв. до н.э. греческие колонисты, покинув перенаселенные полисы Эллады, принесли зерно классической греческой цивилизации едва ли не вовсе части Средиземноморья: Малая Азия, Кипр, Южная Италия, Сицилия, черноморское побережья Балкан и Крыма, а также появление немногочисленных полисов в Западном Средиземноморье (Массилия, Эмпория и т.д.).

Помимо культурного элемента эллины принесли туда и «зерно» своей расы – генетический компонент, выделенный Кавалли Сфорца и связанный с зонами наиболее интенсивной колонизации:

Этот элемент заметен и при кластеризации населения Юго-Восточной Европы по Y-DNA маркерам:

Концентрация различных Y-DNA маркеров в населении современной Греции:

Greeks N=91

15/91 16.5% V13 E1b1b1a2
1/91 1.1% V22 E1b1b1a3
2/91 2.2% M521 E1b1b1a5
2/91 2.2% M123 E1b1b1c

2/91 2.2% P15(xM406) G2a*
1/91 1.1% M406 G2a3c

2/91 2.2% M253(xM21,M227,M507) I1*
1/91 1.1% M438(xP37.2,M223) I2*
6/91 6.6% M423(xM359) I2a1*

2/91 2.2% M267(xM365,M367,M368,M369) J1*

3/91 3.2% M410(xM47,M67,M68,DYS445=6) J2a*
4/91 4.4% M67(xM92) J2a1b*
3/91 3.2% M92 J2a1b1
1/91 1.1% DYS445=6 J2a1k
2/91 2.2% M102(xM241) J2b*
4/91 4.4% M241(xM280) J2b2
2/91 2.2% M280 J2b2b

1/91 1.1% M317 L2

15/91 16.5% M17 R1a1*

2/91 2.2% P25(xM269) R1b1*
16/91 17.6% M269 R1b1b2

4/91 4.4% M70 T

Следующее пишет Поль Фор:

«Несколько лет группа ученых из Афин - В. Балоарас, Н. Константулис, М. Пайдусис, X. Сбарунис и Арис Пулианос, - изучая группы крови молодых призывников греческой армии и состав костей, сожженных в конце микенской эпохи, пришла к двойному заключению о том, что бассейн Эгейского моря демонстрирует поразительное единообразие в соотношении групп крови, а немногие исключения, зафиксированные, скажем, в Белых горах Крита и в Македонии, находят соответствие у ингушей и других народов Кавказа (в то время как по всей Греции группа крови «В» приближается к 18%, а группа «О» с небольшими колебаниями - к 63%, здесь они отмечаются куда реже, причем последняя порой падает до 23%). Это следствие древних миграций внутри стабильного и до сих пор преобладающего в Греции средиземноморского типа »

Y-DNA маркеры в населении современной Греции:

mt-DNA маркеры в населении современной Греции:

Аутосомные маркеры в населении современной Греции:

В КАЧЕСТВЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Стоит сделать несколько выводов:

Во-первых , Классическая греческая цивилизация, сформировавшаяся в 8-7 вв. до н.э. включила в себя разнообразные этно-цивилизационные элементы: минойские, микенские, анатолийские, а также влияние северо-балканских (ахейских и ионийских) элементов. Генезис цивилизационного ядра Классической цивилизации представляет собой совокупность процессов консолидации вышеуказанных элементов, а также их дальнейшей эволюции.

Во-вторых , расогенетическое и этническое ядро Классической цивилизации сформировалось в результате консолидации и гомогенизации различных элементов: эгейских, минойских, северобалканских и анатолийских. Среди которых доминирующим был автохтонный восточносредиземноморский элемент. Эллинское «ядро» сформировалось в результате сложных процессов взаимодействия между вышеуказанными элементами.

В-третьих , в отличие от «римлян», которые были по сути политонимом («римлянин=гражданин Рима»), эллины сформировали уникальную этническую группу, сохранившую родственную связь с древним фракийским и малоазийским населением, но ставшую расогенетическим базисом для совершенно новой цивилизации. Исходя из данных К. Куна, Л. Энджела и А. Пуляноса, между современными и древними эллинами существует линия антропологической преемственности и «расовой непрерывности», которая проявляется как в сравнении между популяциями в целом, а также в сравнении между конкретными микро-элементами.

В-четвертых , несмотря на то, что многие люди имеют оппозиционное мнение, Классическая греческая цивилизация стала одним из базисов для Римской цивилизации (наравне с этрусской составляющей), отчасти предопределив тем самым дальнейший генезис Западного мира.

В-пятых , помимо влияния на Западную Европу, эпоха походов Александра и войн Диадохов смогла дать начало новому Эллинистическому миру, в котором тесно переплелись различные греческие и ориентальные элементы. Именно Эллинистический мир стал плодородной почвой для появления Христианства, его дальнейшего распространения, а также появления Восточно-Римской христианской цивилизации.

«Гоголь Нос» - И тут же – пропавший нос. Гротеск в повести заключается еще и в неожиданности и, можно сказать, несуразности. Гоголь показывает, что не только можно, но и вполне целесообразно. Домашенко Николай. 1946 Н.Гоголь "Нос". Думается, Гоголь недаром сделал местом действия повести "Нос" Петербург.

«Урок Религия Древних греков» - Послание. Отражение в религии общественных отношений. Музы. Три поколения богов. Каким стихиям и занятиям боги покровительствовали. Здравствуй, Наша благословенная Земля Благодарю тебя за трепетное отношение к записям, которые восстанавливают страницы истории из жизни планеты. План урока: Где жили боги.

«Как рисовать животных» - 3.На что, прежде всего, обращает внимание художник-анималист? 3. Компоновка изображения в листе. V. Вопросы и задания. VII Задания и вопросы. Рысь. Если видишь цель, легче преодолеть все препятствия и достигнуть результата. Радость через препятствие. Вопросы и задания. Рисование животных или как стать художником анималистом.

«Греки религия» - В древнегреческой мифологии одна из 9 муз, покровительница комедии. Зевс. Мельпомена. Цербер. Талия – муза Комедии. Древний барельеф. Артемида. Мельпомена, Эрато и Полгимния. Посейдон. Терпсихора. Гермес. Религия древних греков. Крон и Рея. Гора Олимп. Фриз алтаря Зевса в Пергаме (мрамор, 180 г. до н.э.).

«Учимся рисовать» - С чего нужно начинать учиться рисовать? Передача светотени средствами тональной штриховки. Учимся рисовать. Изо. Определение пропорций, соответствующих натуре (отношение частей к целому). Как правильно создать рисунок? Пространственные изменения предметов (дальний и ближний планы). Прежде чем начать рисунок, нужно знать, что такое композиция.

«Как рисовать цветы» - Старайтесь реже пользоваться резинкой. Циния Мак Роза. Мак также по конструкции похож на некоторые виды цветов – кувшинки, лютики. У розы сложная конструкция. Рисуем хризантему. Обратите внимание на пропорции. Последовательное выполнение рисунка мака. Овал станет основанием купола, перевёрнутого, в виде чаши.

Средиземное море становилось тесным. На севере лежало другое море, уже освоенное финикийцами. Его волны оставили свою соль и на бортах эллинских кораблей: во времена Катрея там побывали аргонавты. Но путь в Понт им указал слепой прорицатель Финей. Финикиец. Указал только потому, что среди аргонавтов оказались его зятья Зет и Калаид. Не море само по себе страшило греческих кормчих. Их страшил путь в него. Путь был узок, и его надежно охраняли корабли Приама.

Троя была кровно заинтересована в контроле Проливов. Корабли черноморских народов привозили к берегам Малой Азии отборную пшеницу, шкуры редкостных зверей, оружие из нержавеющей стали, затейливую утварь и ювелирные изделия, а главное - высоко ценимых колхидских и скифских рабов. Насытив финикийский рынок, черноморские торговцы неизбежно должны были завязать контакты с союзниками финикийцев - дарданцами. Троя стала златообильной, она соперничала с Микенами. Посредническая торговля во все времена была выгодным предприятием.

Нельзя сказать, что греки мирились с таким положением вещей. Раскопки Г. Шлимана и особенно В. Дерпфельда показали, что до времени Агамемнона Троя разрушалась по крайней мере пять раз. Шестым было событие, вошедшее в историю как Троянская война, воспетое Гомером и косвенно связанное со смертью Катрея.

Повод к войне был на первый взгляд пустяковым. После того как на горе Иде Фригийской сын Приама Парис преподнес Афродите золотое яблоко с надписью "Отдать прекраснейшей", он отплыл в Спарту погостить у Менелая11. Как раз в это время на Родосе от руки сына погиб Катрей. Тело Катрея было с подобающими почестями доставлено на Крит для захоронения. Поскольку же Менелай приходился Катрею внуком по материнской линии, царь Спарты, естественно, не мог уклониться от участия в тризне. Его отъездом воспользовался Парис. На быстроходном корабле, изготовленном потомственным корабелом Фереклом, сыном Гармона, царевич увез приглянувшуюся ему жену Менелая Елену. Первое убежище они нашли на острове Кранае, принадлежавшем финикийцам. Оттуда Парис отправился в Сидон, потом провел некоторое время на Кипре и наконец прибыл в Трою.

С большой долей вероятности можно предположить, что свой корабль Парис оставил на Кранае в уплату за убежище и весь остальной путь проделал на финикийских судах. Когда брат Менелая Агамемнон сумел наконец собрать флот для погони за его ветреной супругой, то, "не зная морского пути в Трою, воины пристали к берегам Мисии и опустошили ее, приняв эту страну за Трою... Покинув Мисию, эллины выплыли в открытое море, но началась сильная буря, и они, оторвавшись друг от друга, причалили каждый к своим родным берегам... После того как они вновь собрались в Аргосе... они оказались перед великой трудностью, мешавшей им отплыть: у них не было вождя, который был бы в состоянии указать им морской путь в Трою" (3, Эпитома, III, 17-19). Едва ли такой "вождь" (лоцман) был и у Париса.

Этот пассаж не только свидетельствует о состоянии морского дела у эгейских народов, но и добавляет небольшую деталь к рассказу Гомера: критяне прибыли к Трое отдельно, ибо уж кто-кто, а они-то прекрасно знали голубые дороги Эгеиды. Что могло их задержать? Мы этого не знаем. Возможно, какая-нибудь неотложная пиратская вылазка. Быть может, природный катаклизм - не настолько разрушительный, чтобы нанести серьезный урон острову, но достаточный для того, чтобы повредить или задержать флот. И все-таки критяне прибыли к Трое. Присутствие у Геллеспонта их кораблей и отсутствие финикийских может кое-что поведать о международном положении Приамова царства и о сфере интересов гегемонов моря: критяне были кровно заинтересованы в проникновении в черноморские воды; финикийцы предпочитали оставаться наблюдателями, не желая ввязываться в борьбу гигантов. Не потому ли их так честит Гомер устами своих героев?

Соперничество Крита и Финикии, их борьба за море не прекращались ни на миг. Захват новых земель способствовал безопасности соединявших их голубых дорог. Нужно отдать должное финикийцам: в отличие от критян они умели обеспечить свою гегемонию, не прибегая к крайним средствам. Там, где без этих средств нельзя было обойтись, они пускали в ход таран - пиратские эскадры. Видимо, таран этот, несмотря на редкое его применение, был достаточно эффективен: нам неизвестны столкновения Крита и других государств с Финикией. Минос предпочитал довольствоваться тем, что имел, другие владыки спасали свой престиж тем, что придумывали новые эпитеты для "кознодеев". С другой стороны, финикийцы, единожды наметив и захватив ключевые базы для своей торговли, пользовались их преимуществами, не тревожа более осиное гнездо, в которое превратили Эгеиду критяне.

Но скрытая "война всех против всех" не утихала, и в ней изобретались методы, на много веков пережившие своих создателей. Одним из них было устройство ложных сигнальных огней. Вероятно, к тому времени все постоянные морские трассы и важнейшие стоянки были уже оборудованы маяками (11а, XIX, 375-377): ...По морю свет мореходцам во мраке сияет, Свет от огня, далеко на вершине горящего горной, В куще пустынной... Такими огнями была оборудована, например, Итака (11б, X, 29-30): Вдруг на десятые сутки явился нам берег отчизны. Был он уже близко; на нем все огни уж могли различить мы.

Эти огни - отнюдь не огни жилищ или случайных костров. Стоящее здесь в подлиннике слово можно перевести как "поддерживать огонь". Но в другом месте (11а, XVIII, 211) фигурирует уже более конкретное понятие - "сигнальный огонь" или "сторожевой огонь" ("маячный" перевода),. Вот эти-то огни и использовались для того, чтобы сбить с толку мореплавателей и завладеть их добром. Изобретение этого промысла греки приписывали царю Эвбеи Навплию, сыну Посейдона и Амимоны.

Эвбея была в то время крупнейшим международным рынком рабов в Эгейском море. Катрей продает Навплию своих дочерей для дальнейшей перепродажи (по некоторым версиям мифа, Навплий женился на одной из них, Климене, и у них родился Паламед - изобретатель письма и счета, мер и весов, мореходства и маяков, игры в кости и иных искусств, погибший под Троей по навету Одиссея). Геракл продает Навплию - тоже для перепродажи - соблазненную им жрицу Афины Авгу, дочь аркадского царя Алея и будущую супругу царя Мисии Тевтранта. Этот Навплий, сообщает Аполлодор, "прожил очень долго и, плавая по морю, зажигал ложные сигнальные огни всем встречным морякам с целью их погубить" (3, II, 1, 5). Этим излюбленным способом он отомстил и грекам, возвращавшимся из-под Трои, за гибель Паламеда. Когда их флот приблизился ночью к Эвбее, Навплий, точно рассчитав время, зажег огонь на горе Кафарее, или Ксилофаге. Сигнал был дан в тот момент, когда между греческими кораблями и побережьем была цепь рифов. На них и погибли многие победители. Это произошло в юго-восточной части Эвбеи, у мыса Кафирефс, или Доро, северо-западного входного мыса в одноименный пролив, образованного северным склоном трехглавой горы Охи высотой 1397 м. Отголосок легенды о Навплий можно усмотреть в конфигурации горы, напоминающей трезубец Посейдона - отца Навплия. Это был символ власти над морем.

Среди погибших у Эвбеи не было критян. Идоменей, ликуя, спешил домой кратчайшим путем - через Киклады. У Трои он совершил немало славных подвигов, причинив дарданцам массу хлопот. Казалось бы, это и должно было предопределить его участь. И тем не менее Посейдон, чьи симпатии в этой войне принадлежали грекам, задумал потопить критский корабль. Тогда Идоменей поклялся принести ему в жертву первое живое существо, которое встретит его на берегу. Он был абсолютно уверен, что это будет его любимый пес. Но боги знают, что делают. Первым встретил Идоменея его сын, родившийся и выросший за время его десятилетнего отсутствия.

Перед царем встала дилемма. Стать клятвопреступником - значит навлечь на себя кару богов. Сдержать слово, данное Посейдону, - последствия те же, но в лице бога морей он приобретает заступника перед богами, к тому же это не столь позорно, чем нарушение клятвы. Идоменей выбрал второе. Но Посейдон и не думал его защищать. Разгневанные боги наслали на остров чуму, и царь был изгнан с Крита своими подданными. Он уехал в Италию, поселился у Салентинского мыса и основал там город Салент, где и умер. Изгнанник был погребен с царскими почестями и обрел бессмертие за верность слову, данному Посейдону12. Ни в чем не повинный Крит боги покарали за преступление его владыки. Так говорят легенды. А история?

Потеря самостоятельности Критом

Конец Критского царства реконструировали достаточно полно. В 1500 г. до н. э. началось первое извержение вулкана на острове Санторин (Тира), в 130 км от Крита. Мощная волна извержений прошла по всему Средиземноморью. В 1470 г. до н. э. Критское царство было разрушено сильнейшим землетрясением. Погибли дворцы, города, изменился рельеф. (Следы внезапной и насильственной гибели сразу заметил Эванс.) А еще 70 лет спустя на обессиленный остров ворвались воинственные племена ахейцев, вскоре вытесненные оттуда ионянами, а затем дорийцами. Видимо, в это время окончательно оформился миф о Тесее и Минотавре, повествующий о том, что Афины сбросили с себя почти тридцатилетнее иго Миноса. Греческий герой победил критское чудище, Эллада обрела свободу. Тридцать лет - это для мифа. На самом же деле "в те времена год равнялся восьми нынешним годам", - свидетельствует Аполлодор (3, III, IV, 2)13.

Итак, боги трижды карали великолепный Крит, причем две кары, согласно мифам, связаны с именем бога моря и "колебателя земли" - Посейдона.

Около 1700 г. до н. э. - сильное извержение вулкана с моретрясением (огнедышащий бык, посланный Посейдоном).

Около 1470 г. до н. э. - землетрясение (разверзшаяся земля поглотила отцеубийцу Алтемена).

Около 1400 г. до н. э. Крит постигает кара за убийство Идоменеем сына из-за клятвы Посейдону (не исключено, что ахейцы захватили Крит после какого-нибудь очередного катаклизма).

Если верить мифам, последние две кары связаны с гибелью наследников престола - перед царствованием Идоменея и в его конце, то есть при жизни одного поколения. Если верить науке, то между последней катастрофой и завоеванием ахейцами прошло около 70 лет - тоже время жизни одного поколения. "Через три поколения после смерти Миноса (через сто лет. - А. С.), - пишет Геродот, - разразилась Троянская война, когда критяне оказались верными союзниками и мстителями Менелая. А после возвращения из-под Трои на острове начались голод и мор людей и скота, пока Крит вторично не опустел; теперь же на острове живет уже третье критское население вместе с остатками прежних жителей" (10, VII, 171).

Похоже на миф? Похоже, только меняются местами во времени легенды об Алтемене и Идоменее. Но на то они и легенды, а не история. Не совпадают и другие даты: Троянская война произошла примерно в 1190-1180 гг. до н. э. (Тацит, например, считает, что его эпоху отделяют от нее 1300 лет), а гибель Критского царства - около 1380 г. до н. э., через 20 лет после вторжения ахейцев. Что ж, это лишь указывает на время создания мифа и на его ахейский источник.

"Кефтиу", как называли критян египтяне, навсегда исчезают со сцены. Это слово вновь появляется через несколько веков, но теперь оно уже означает "финикийцы" (80, с. 121).

О кораблях Миноса мы знаем немногим больше, чем о самом Миносе. Основной материал для умозаключений об их конструкции дают изображения на сосудах и печатях, как правило, фрагментарные, предельно обобщенные и схематичные.

Б. Г. Петере, специально занимавшийся этой проблемой, разработал интересную классификационную хронологическую таблицу эгейских типов кораблей, положив в основу тип движителя и наличие или отсутствие тарана (94, с. 162-165). Но в эту таблицу наряду с критскими включены также изображения судов Ахейской Греции, и о кораблях, особенно Крита, приходится говорить лишь предположительно, исходя из того, где найдено то или иное изображение. Лишь примерно с 1600 г. до н. э., как полагаете. Я. Лурье, "микенская культура представляет собой только ответвление критской без сколько-нибудь существенных отличий", и начиная с этого времени правомерно переносить черты ахейских кораблей на критские или наоборот (87, с. 59).

В раннеминойский период (до 3000 г. до н. э.) критяне, по-видимому, еще не знали парусных судов. Во всяком случае ни одного их изображения до нас не дошло. Все корабли этого времени снабжены таранами, их ахтерштевни вздымаются высоко над палубой (по определению Б. Г. Петерса, они от 4,5 до 7,5 раза превышают высоту борта) и украшены резными изображениями рыбок или дельфинов. Б. Г. Петере считает, что это "изображения судов дальнего плавания с запасами сохнущей рыбы и приспособлениями для добычи пресной воды" (94, с. 161). Эти "приспособления" - обыкновенные бараньи шкуры, конденсирующие ночью влагу из воздуха. По числу черточек, обозначающих весла, можно выделить некоторые типы судов: 26-, 32- и 38-весельные, изображенные на сосудах с острова Сироса. "Суда подобного типа, - заключает Б. Г. Петере, - в дальнейшем, вероятно, сменяются пентеконтерой. Это были длинные, до 30 м, низкобортные ладьи с поднятой кормой и задранным носом, что давало возможность судну идти при крутой волне и защищало от наката при его вытаскивании на берег и спуске в море. Возможно, поднятые на разную высоту нос и корма судна являлись своего рода стабилизаторами, которые в случае остановки его в море автоматически приводили одну из его оконечностей к ветру, уменьшая тем самым возможность захлестывания его водой через борт" (94, с. 161-166). Бортовая волна была очень опасной. Пиндар приводит древнюю пословицу (24, с. 137):

Который вал ударяет в борт, Тот и тревожнее для сердца моряка. В конце раннеминойского периода появляется одинарная мачта (следовательно, конструкция килевая), присутствующая отныне на всех изображениях, и двулапый, вероятно металлический, якорь. К раннеминойскому периоду относятся только два изображения мачтовых кораблей. Возможно, другие еще не найдены, но нельзя исключать и того, что эти два рисунка следует датировать чуть позже - среднеминойским периодом (3000-2200 гг. до н.э.), когда на Крите царствовал Минос и когда туда прилетел Дедал. Именно Дедалу критяне наряду со многими другими его благодеяниями приписывали изобретение паруса, а ведь единственное назначение мачты - нести парус. Эти суда "были более приспособлены для дальних плаваний и имели высоко поднятую корму и нос, который в средней части заканчивался тараном, а также мачту и, вероятно, парусное вооружение" (94, с. 166). "Крутоносыми" называл критские корабли и Гомер, а "суда с высокой кормой" упоминает Пиндар. Можно согласиться и с предложением Б. Г. Петерса о том, что по крайней мере некоторые критские корабли имели гипотезму, обычную для египетских судов, но почему-то приписываемую И. Ш. Шифманом (108, с. 43) финикийцам, якобы изобретшим ее в VII в. до н. э. Изогнутые реи критских кораблей тоже напоминают египетские. Такие совпадения едва ли случайны, они могут навести на мысль о том, что контакты Крита и Египта происходили куда чаще, чем это принято считать. С. Я. Лурье предполагает, что дальние морские путешествия должны были заставить критян освоить основы мореходной астрономии (87, с. 45). А обоюдное заимствование некоторых технических приемов может свидетельствовать о том, что, пока цари мерились силами, кто-то, кого, может быть, намеренно брали с собой в подобные походы, делал зарисовки или запоминал чужеземные конструкции, чтобы потом сопоставить их с отечественными и сделать выводы. Безопасность плавания критских кораблей обеспечивали их тараны, но не тараном единым силен корабль, предназначенный для боя.

Корабли позднеминойского периода (2200-1400 гг. до н. э.) дают гораздо большее разнообразие типов. Во время Тутмоса III критяне строили их из ливанского кедра, и это не могло не сказаться на их мореходных качествах. Еще в среднеминойском периоде на кораблях появились каюты для кормчих (печать из Кносса), что может свидетельствовать о возросшей дальности плаваний. Теперь появляются просторные каюты, предназначенные для пассажиров (золотой перстень из Тиринфа). Строятся бестаранные суда специально для транспортных целей (на одной печати из Кносса воспроизведено судно для перевозки лошадей). Главным движителем становится парус, и в погоне за скоростью критяне иногда снабжают свои суда двумя и даже тремя мачтами. Такое новшество требует особой прочности конструкции, и одно изображение раскрывает секрет: каркас судна упорядочивался шпангоутами и, по-видимому, бимсами, так как эти суда палубные. На таком быстроходном судне была захвачена на Крите Деметра - богиня плодородия - и доставлена в Аттику, в город Форик, для продажи в рабство (39, с. 92).

Эти древние бригантины, участвовавшие в Троянской войне, могли бы стать флагманами в эскадрах Моргана и Дрейка. Даже то малое, что мы о них знаем, позволяет признать их судами более высокого класса, чем современные им египетские. Они имели иногда тараны на обоих штевнях, а гипотезма и рулевые весла в носу и корме позволяли им с одинаковой легкостью нападать и отступать в любом направлении.

Достойными их соперниками были корабли ахейцев, при каждом удобном случае любовно упоминаемые Гомером. Чаще всего их сопровождает эпитет "черные". "Должно быть, их содержали щедро просмоленными", - предполагает Л. Кэссон (111, с. 36), и он не одинок в этом мнении. Но вот что странно: к Трое прибыло 29 флотилий, а "черными" Гомер упорно именует корабли только 13 из них, всегда одни и те же. Почему? Понятие "непросмоленный корабль" было для всех древних народов таким же абсурдным, как, например, "сухая вода". Естественно, греки тоже не жалели смолы или воска для своих кораблей. И почему родина этих "черных" кораблей ограничивается довольно четким регионом: восточная часть Балканского полуострова от Фессалии до Аргоса с островами Эвбея, Эгина и Саламин? Исключения здесь - Эхинадские острова у западного побережья полуострова, рядом лежащая Итака и еще Крит далеко на юге...

Есть и еще одно обстоятельство, обычно упускаемое из виду: скульптура, храмы, утварь - все, что делалось из твердого материала, греками всегда раскрашивалось. Не были исключением и корабли (тем более что густо просмоленное дерево - малоприятная штука для тех, кто на нем сидит). Геродот, например, уверяет, что "в древние времена все корабли окрашивали в красный цвет (суриком)..." (10, III, 58), а Вакхилид добавляет еще одну традиционную деталь раскраски, связанную с религиозными представлениями: на носах кораблей рисовали синие глаза. Другой греческий поэт - Тимофей упоминает "черные ладейные ноги" (24, с. 287), то есть весла. Но ведь весла вообще никогда не смолились, они могли лишь раскрашиваться. Следы красок сохранились на Парфеноне. Сохранились они и в поэмах Гомера: ахейские корабли у него "темноносые", "красногрудые", "пурпурногрудые". Как-то мало вяжутся эти солнечные цвета со смолой, разжиженной солнцем... Можно было бы допустить, что эпитет "черные" указывает на материал, использованный в строительстве этих кораблей: "черным дубом" Гомер называет дубовую кору (11б, XIV, 12). Возможно, таким "дубом" была отделана корма корабля Тесея, о чем упоминает Вакхилид (24, с. 265), да и то, скорее всего, в знак траура - по той же причине, по какой его корабль нес черные паруса. Но дуб распространен по всему Средиземноморью...

Остается лишь предположить иной смысл слова иeлac, приводимого Н. И. Гнедичем в основном значении. И тогда смола оказывается ни при чем: "черные" корабли - это "зловещие" корабли, "наводящие ужас" корабли. Эпитет "черный" в таком значении употреблялся и греками, и римлянами: о "черных днях года" упоминает, например, Плутарх (26д, 27) в связи с гибелью римского войска в битве с кимврами (ср. русск, "черный день", древнеиранское "Черное", т. е. суровое, море). Может быть, основанием для такого эпитета послужила устрашающая боевая раскраска этих ладей или фигура какого-нибудь чудовища на акротерии, но скорее - наивысшее во всем греческом флоте совершенство их конструкции.

Типы кораблей

Гомеру иногда приписывали финикийское происхождение. Нельзя не вспомнить финикийцев и при взгляде на карту, если выделить на ней области, приславшие к Трое "черные" корабли. Это именно те места, где финикийцы создавали свои поселения. И тогда эпитет "черный" приобретает еще один смысл. Непревзойденные финикийские корабли, наводящие ужас и вызывающие зависть, темноносые и красногрудые, синеглазые и черноногие, - эти корабли несли черные паруса! Только финикияне красили паруса в этот цвет, и когда Тесей отправился с жертвой на Крит, где правил сын финикиянки, он плыл на "черном" корабле. "Черные" корабли привели к Трое Ахилл и Одиссей, Аякс и Идоменей. Их привели те, кто громче всех спорил о власти над морем. И быть может, первенство среди них перешло к тому времени от критян к мирмидонянам, чьи корабли имеют у Гомера еще один постоянный эпитет: "быстролетные", тогда как суда аргивян всего лишь "широкие", а ахейские "многоместные" и "крутобокие". Вероятно, эти эпитеты отражают господствовавшие в ту эпоху основные типы кораблей: быстроходные "длинные" с большим количеством гребцов и с несколькими мачтами и купеческие "круглые" с круглой кормой и широким днищем для увеличения емкости трюма (их называли в подражание финикийцам "морскими конями").

К первому типу следует отнести 50-весельные пентеконтеры, ко второму 20-весельные эйкосоры. 20-весельный корабль изображен на одной афинской вазе; возможно, это сцена похищения Парисом Елены: на борт корабля собираются взойти мужчина и - уникальное обстоятельство! - женщина. "Многовесельные" корабли Гомера были самыми настоящими пиратскими кораблями, и их конструкторы позаботились не только об их скорости, но и об их вместимости: кроме полусотни воинов (они же были и гребцами) эти "черные" корабли способны были перевозить пассажиров, съестные припасы, вооружение и по крайней мере сотню жертвенных быков. Их приспособленность к дальним плаваниям блестяще доказали аргонавты, а после войны подтвердили Менелай и Одиссей. Их силуэты запомнили египетские художники и воспроизвели в гробницах своих владык.

"Круглые" корабли получили широкое распространение чуть позже и не скоро сошли со сцены. Из мифов можно узнать, что Персей со своей матерью Данаей плавал в ящике (как Осирис - в саркофаге), а Геракл уже переплывал море в кубке Гелиоса - прямом предшественнике "круглых" судов. "Пиратство, служившее для гомеровского общества, с его неразвитыми производительными силами, соответствующей им формой сношений, должно было пасть и пало побежденным противопоставленной ему более планомерной и менее стихийной организацией товарного обмена, - пишет К. М. Колобова. - В этом противоречии двух форм сношений - пиратской и торговой - победила торговля, и пиратские (длинные) корабли Греции заменились торговыми (круглыми) кораблями" (82б, с. 10-11).

Гомер подробно описывает и технику судостроения, и приемы судовождения. Когда Одиссею пришел срок отбывать с острова нимфы Калипсо, он принялся за постройку плота. Для этого он выбрал два десятка сухих стволов черного тополя, ольхи и сосны. Срубив их двулезвийным лабрисом, он очистил деревья от коры, гладко выскоблил, пользуясь вместо рубанка тем же топором, и обтесал по шнуру. Дальше Одиссей пробуравил получившиеся брусья и скрепил их длинными болтами (надо думать, оказавшимися у нимфы совершенно случайно) и шипами из твердого дерева, заменявшими обычно гвозди. Подводную часть плота он сделал такой же широкой, как у "круглых" кораблей, а надводную скрепил поперечными брусьями и настелил на них палубу из толстых дубовых досок. Сквозь палубу пропустил мачту, укрепил ее в нижних бревнах и снабдил реем. Наконец, он обнес палубу плетеными релингами из ракитных сучьев, оставив место лишь для кормила, и не забыл захватить балласт для остойчивости. "Корабль" был готов, и едва ли его постройка сильно отличалась от постройки настоящих кораблей. Заготовив парус и "все, чтоб его развивать и свивать, прекрепивши веревки", Одиссей спустил свое детище на воду (11б, V, 234-261).

Многое из этого описания мы встречаем в других местах поэм, где речь идет уже не о плотах, а о самых настоящих кораблях. Двулезвийный топор был, оказывается, у моряков еще и "оружием страшным" (11а, X, 254; XXIII, 854). Правильный шнур хорошо известен корабелам (11а, XV, 409). Действия, созвучные Одиссеевым, совершает его сын Телемах (11б, II, 423-428):

Ему повинуясь, сосновую мачту

Подняли разом они и, глубоко в гнездо водрузивши,

В нем утвердили ее, а с боков натянули веревки;

Белый потом привязали ремнями плетенными парус;

Ветром наполнившись, он поднялся, и пурпурные волны

Звучно под килем потекшего в них корабля зашумели...

Упомянутые здесь ремни сплетались из воловьей кожи, ими нижняя кромка паруса привязывалась к мачте, так как нижнего рея на греческих кораблях не было. Эти ремни были упруги, крепки и надежны - более надежны, чем остальные снасти, изготавливавшиеся из пеньки и, если верить Гомеру, истлевавшие за восемь-девять лет. Точно так же как это делал Одиссей, на кораблях настилался "помост" - полупалуба в носу и корме (среднюю часть занимали гребцы), огражденная релингами. "Крепко сколоченная палуба", которой Вакхилид снабжает корабль Тесея, - вероятно, просто поэтический образ. На кормовой полупалубе мог расстилаться "мягко-широкий ковер с простыней полотняной" (11б, XIII, 73) для отдыха командира корабля или почетного гостя. Находившийся здесь же алтарь гарантировал им личную неприкосновенность и приятные сновидения.

Бескилевые греческие суда неизвестны, и это естественно: их строительство было бы бессмысленным, ибо в Греции нет рек, подобных Нилу, да и те, что есть, почти все летом пересыхают. Поэтому даже рыбачьи лодки в большинстве случаев снабжались килем: люди рано подметили, что такая конструкция надежнее. Килевым, по свидетельству Вакхилида, был и "дивно строенный корабль" Тесея (24, с. 267). Плавания практиковались в пределах видимости берега, но они были достаточно далекими, так как можно обойти почти все Эгейское море, не теряя из виду сушу. От острова к острову, от архипелага к архипелагу, от Европы к Азии. Страх перед пучиной уступал место уверенности в себе, порой, быть может, даже излишней. Освоили греки и ночные плавания. Уже во времена Одиссея мореходов вели в открытом море звезды, созданные Атласом и разбитые на созвездия мудрым кентавром Хироном, составителем первой карты звездного неба (ею пользовались аргонавты), изобретателем армиллярнои сферы, учителем и наставником многих выдающихся личностей, полубогов и героев. Гомеру известны Сириус и Орион, неоднократно он называет Плеяды, Волопас и Медведицу. "Финикияне открыли без полюса ту невзрачную звезду, которую они признали надежнейшею руководительницей в своих ночных плаваниях, - пишет Э. Курциус, - в то время как греки предпочитали иметь путеводной звездой для мореплавания более блестящее созвездие Большой Медведицы; если они поэтому уступали финикиянам в точности астрономических определений, то во всем остальном они сделались их счастливыми соревнователями и соперниками. На этом основании они постепенно отодвигали назад финикиян; вот почему именно на берегу Ионического моря сохранилось так мало преданий о господстве финикиян на море" (85, с. 31-32). Если представлялась возможность, на ночь корабли приставали к берегу, чтобы команды могли отдохнуть (на судах не было даже намека на комфорт, если не считать вышеупомянутого ковра на палубе). В виду берега паруса убирались, мачта спускалась на канатах внутрь корпуса и закреплялась в специальном гнезде iotodokn, гребцы брались за весла и подгоняли корабль к берегу кормой вперед (чтобы не сломать или не завязить таран). Поэтому украшению кормы уделялось основное внимание. "Тонко резанная корма" Тесеева корабля (24, с. 268) была его "визитной карточкой". Если корабль попадал в порт, с носа отдавался каменный якорь, корму швартовали к причальному камню и спускали с нее трап или сходню. Обычно корабли имели два якоря - на носу и на корме, и у греков была поговорка: "Кораблю на одном якоре, а жизни на одной надежде не выстоять" (24, с. 405). А вот как выглядел порт того времени (11б, VI, 262-269):

С бойницами стены его окружают; Пристань его с двух сторон огибает глубокая; вход же В пристань стеснен кораблями, которыми справа и слева Берег уставлен, и каждый из них под защитною кровлей; Там же и площадь торговая вкруг Посейдонова храма, Твердо на тесаных камнях огромных стоящего; снасти Всех кораблей там, запас парусов и канаты в пространных Зданьях хранятся; там гладкие также готовятся весла.

Такие порты были редкостью. Чаще ночь заставала морехода в пустынной местности, и здесь он совершал тот же ритуал, только вместо швартовки корабль вытаскивался на берег, ставился на катки, предохранявшие корпус от повреждений и облегчавшие его подъем и спуск, и команда укладывалась спать. Если местность была небезопасна, корабли ограждали стеной. Иногда стена бывала настоящей, наподобие вала, в другом случае, судя по Гомерову эпитету "медная", просто выставлялась достаточно сильная стража в медных доспехах. Видимо, здесь все зависело от длительности стоянки.

С восходом солнца корабли стаскивались в воду и специальным шестом "двадцать два локтя длиною" (около 10 м), использовавшимся по мере необходимости и как отпорный крюк и как лот, выводились на глубину. Далее действия повторялись в обратном порядке: на тех же канатах поднималась и укреплялась в степсе мачта, разбирались и просовывались в ременные петли на планшире весла, ставились паруса. "Сперва мачта вытаскивалась наверх двумя форштагами, устанавливалась в степс со стороны кормы бакштагом. Один парус со своим реем поднимался и устанавливался с помощью брасов, чтобы поймать ветер. Наветренный шкот устанавливался быстро, и рулевой занимал свое место с подветренным шкотом в одной руке и румпелем - прикрепленным к рулевому веслу брусом - в другой. Чтобы укоротить парус, Гомеровы моряки использовали гитовы вместо рифов; лини бежали от рея, обматывались вокруг основания паруса и уходили под палубу. Они сворачивали парус к рею таким же образом, каким поднимаются венецианские жалюзи" (111, с. 38). Как и критские корабли, ахейские имели шпангоутный каркас и одну или несколько мачт. Гомер не указывает их количество, но можно по аналогии с Критом предположить, что ахейцы знали трехмачтовые суда. Несколько мачт и парусов имели "волшебные" корабли феаков, на корабле Одиссея была одна мачта, но не менее трех парусов.

Вообще детальное знакомство с гомеровским эпосом убеждает, что и техника судостроения, и приемы морского боя были тогда не так просты, как иногда считают. Вот еще пример. Агамемнон в молитве Зевсу упоминает (11а, II, 415), что он намерен сжечь ворота Трои "губительным огнем" (прnoai de nopos dnioio vvрetрa). Казалось бы, ничем не примечательная угроза. Еще один эпитет, их много у Гомера. Однако напомним мнение Эратосфена о том, что Гомер "никогда напрасно не бросает эпитетов" (33, С16). В XVI песне "Илиады" (122-124) подобным огнем пользуются и противники Агамемнона: ...Троянцы немедленно бросили шумный Огнь на корабль: с быстротой разлилось свирепое пламя. Так запылала корма корабля.

(Ведь корабли были вытащены на берег кормой вперед.) Тремя строчками ниже Ахилл в панике призывает на помощь Патрокла, крича, что "на судах истребительный пламень бушует", но огонь почему-то никто не гасит, хотя ничего не могло быть для греков чувствительнее, чем лишение кораблей. Почему?

Здесь есть неточность перевода. Дословно Гомер говорит о том, что по кораблю "внезапно разлилось негасимое пламя" (tnc d"aiya kat"aoBeotn keхvto флoe) - такое же, каким Агамемнон намеревался поджечь троянские ворота. Кстати, как он собирался это сделать: подойти на глазах защитников города и разжечь костер? И каким образом "бросили" огонь сами дарданцы?

Все убеждает в том, что мы имеем здесь дело с самым ранним упоминанием страшнейшего оружия, получившего впоследствии название "греческий огонь". Это был "истребительный пламень" в самом прямом смысле этого слова. Предлагалось много рецептов для реконструкции его состава. Автор IV в. до н. э. Эней Тактик в "Руководстве по осаде городов" упоминает состав смеси, использовавшейся в его время для зажигания неприятельских кораблей: ладан, пакля, опилки хвойных деревьев, сера и смола. Эти компоненты всегда были под рукой на суше и на море (сера и ладан использовались для культовых целей). Вероятно, были и другие составы. Византийцы применяли по крайней мере три вида "греческого огня": "жидкий", "морской" и "самопроизвольный". Но тактика его применения была одинаковой: смесью начиняли хрупкий глиняный шарик и метали его из стационарного или ручного устройства на неприятеля. При падении шарик раскалывался, и смесь самовоспламенялась, растекаясь во все стороны. Все это происходило одномоментно, создавая невообразимый шум ("шумный огнь") и вызывая сумятицу. Просмоленные корабли были вообще прекрасным горючим материалом, а такое пламя можно гасить только пеной, но греки, конечно, этого не знали и называли его aoBeotoe - "негасимым", "неудержимым", "неумираемым", "вечным". Как видно, это оружие было известно на обеих сторонах Эгейского моря как минимум с VIII в. до н. э., когда Гомер слагал свои гекзаметры.

Аналогичная проблема времени возникает, если затронуть еще один вопрос - вопрос, который стараются обойти по мере сил исследователи героической эпохи. "Троя не имела флота, и греки были безраздельными хозяевами моря" (111, с. 35). Эта фраза Л. Кэссона афористично выражает самую суть проблемы.

"Троя не имела флота..." Могла ли не иметь флота крупнейшая держава того времени, имеющая выход в Эгейское, Мраморное и Черное моря, владеющая островами, контролирующая Проливы настолько жестко, что вся остальная Эгеида вынуждена была в течение десяти лет отвоевывать для себя право плавать в Понте? Из того что Гомер не говорит ни слова о троянских кораблях, трудно делать выводы: ведь и Геродот ни разу не упомянул Рим, а Гомер - Тир, но никому на этом основании не приходит в голову утверждать, что этих городов в то время не было. По этой логике не менее правомерно и обратное заключение: Гомер умалчивает о кораблях троянцев именно потому, что они превосходили ахейские, и неизвестно, чем могла бы закончиться морская баталия. Чем закончилась сухопутная - известно.

Но если внимательнее вчитаться в Гомера, можно убедиться, что флот у троянцев был. Достойный флот. Настолько достойный, что введение его в действие могло бы пагубно отразиться на возвышенной героике гомеровских образов ахейских вождей. Гомеровские моряки во время бури "на помощь зовут сыновей многомощного Зевса, режут им белых ягнят, на носу корабельном собравшись" (39, с. 136). О состоянии же морского дела в Трое можно судить, например, по тому, что у Менелая служил кормчим троянец Фронтис, ...наиболее из всех земнородных

Тайну проникший владеть кораблем в наступившую бурю (11б, III, 282-283). Вполне естественно, что этот Фронтис был сыном Онетора - жреца Зевса Идейского. Онетор и сам почитался народом как бог. Медея, чувствовавшая себя в Понте как в собственном дворце, тоже была жрицей Гекаты и слыла в Колхиде волшебницей. У греков же не было еще жрецов, обремененных самой разнообразной информацией и секретами: функции жрецов совмещали цари - басилевсы. Лишь когда возвысится Дельфийский храм, когда он станет общегреческим святилищем, только тогда у других "земнородных" появятся флотоводцы и кормчие, не уступающие Фронтису, кормчие, способные, по словам Пиндара, за три дня предвидеть бурю (24, с. 139). Из приведенных слов Гомера следует, что троянский флот был несравненным в Эгейском море.

Причины троянской войны

Поэтому наиболее вероятно, что Троянская война началась именно с внезапного нападения на корабли Приама и их уничтожения. Только этим можно объяснить и такой загадочный факт, как превращение Сигея и Тенедоса дарданских корабельных стоянок - в корабельные стоянки ахейцев. Этому поражался много лет спустя Страбон: "...Корабельная Стоянка... находится так близко от современного города (Илиона. - А. С.), что естественно удивляться безрассудству греков и малодушию троянцев; безрассудству греков, потому что они держали Корабельную Стоянку столь долго неукрепленной... Корабельная Стоянка находится у Сигея, а поблизости от нее - устье Скамандра, в 20 стадиях от Илиона. Но если кто-нибудь возразит, что так называемая теперь Гавань Ахейцев и есть Корабельная Стоянка, то он будет говорить о месте, еще более близком к Илиону, приблизительно только в 20 стадиях от города..." (33, С598). Греки не заботились о безопасности своих кораблей, потому что знали о гибели троянского флота. Почему об этом не упомянул Гомер? Быть может, потому, что об этом рассказывалось в "Киприях" - первой из восьми книг "киклического эпоса" (до нас дошли только вторая и седьмая - "Илиада" и "Одиссея"), приписывавшихся Гомеру.

Некоторый свет на этот вопрос проливает Вергилий, начавший свою "Энеиду" там, где Гомер закончил "Илиаду". Вот тут-то и возникает проблема времени: пользовался ли Вергилий какими-либо неизвестными нам ранними источниками, или он перенес в героическую эпоху технические данные кораблей своего века?

Многое говорит за то, что Вергилий описывал корабли, чьи кормила держали в руках троянцы. Но очень уж подозрительно их сходство с описанными Гомером - ахейскими. Причем Вергилий охотно отмечает черты, общие для всех кораблей героической эпохи, и по возможности избегает детализации, неизбежно носящей национальные черты. Эти корабли, построенные Энеем из клена и сосны в лесах возле Антандра, многопарусные и килевые, способны выдерживать длительные переходы вне видимости берега; они точно так же швартовались кормой к берегу, и троянцы перебирались на сушу по сходням, поданным в кормовой части, или по трапам, спущенным с высокой кормы. В случае спешной высадки они спрыгивали прямо с бортов в воду, если она была не очень глубока (значит, корабли имели низкие борта), или скользили по веслам как заправские пираты. Упоминает Вергилий и некоторые другие детали, знакомые из Гомера: витые канаты, "шесты и багры с наконечником острым", расписную обшивку.

Но есть у него и такие подробности, каких у Гомера нет. Троянцы умели ходить галсами, ставя парус наискось к ветру, причем реи их кораблей поворачивались при помощи канатов, привязанных к их оконечностям - нокам; они прекрасно ориентировались по звездам; их корабли имели острые носы ростры; носили собственные имена, даваемые по фигуре, украшающей акротерий, а их опознавательным знаком ("флагом"), как и у финикийцев, служили прикрепленные на корме медные щиты; в отличие от ахейских эти корабли были "синегрудыми" (9, V, 122).

У Гомера упомянут стоскамейный (ekatocvyoc) корабль (11а, XX, 247). Греки таких кораблей не знали, количество их гребцов не превышало 50 (каждому гребцу полагалась отдельная скамья). Трудно поверить и в то, что такими длинными и малоповоротливыми судами владели троянцы. Может, Гектор попросту хвастался? Но ведь Гомер "напрасно не бросает эпитетов"... Неожиданное решение находим у Вергилия (9, V, 118-120): Вел "Химеру" Гиас - корабль огромный, как город, С силой гнали его, в три яруса сидя, дарданцы, В три приема они три ряда весел вздымали.

Первая в мире триера?! Трудно было бы переоценить это свидетельство, если бы оно, как и описание "греческого огня", принадлежало Гомеру, а не поэту века Августа. В другом месте (9, X, 207) Вергилий снова упоминает стовесельный корабль, умалчивая на этот раз о его конструкции. Но это уже более позднее время, когда триеры могли появиться.

А нельзя ли узнать, с какой скоростью водили дарданские кормчие свои корабли? Об этом можно судить по двум намекам Вергилия - и опять же с оглядкой на фактор времени. В начале своих скитаний Эней делает два перехода: Делос - Крит и Крит - Строфады. Их величина составляет соответственно примерно 210 и 320км. Вергилий указывает, что первый отрезок троянцы одолели к рассвету третьего дня, а второй - к рассвету четвертого (9, III, 117, 205). Руководствуясь его недвусмысленным указанием на круглосуточное плавание, можно заключить, что средняя скорость троянских кораблей была очень высока для того времени - 2,37-2,38 узла в штормовых условиях (для сравнения: корабль Одиссея плыл со средней скоростью 1,35 узла; во времена Геродота этот показатель увеличился до 2,5 узла, а во времена Плиния - до 4 узлов). Здесь, возможно, как раз тот случай, когда Вергилию можно не поверить: он явно перенес на корабли героической эпохи скорости судов более позднего времени.

Троянская война подорвала могущество всех этих великолепных флотов предмета гордости, славы, соперничества и зависти. "Народы моря" больше не тревожили покой фараонов. Хотя талассократами Эгейского моря, по словам Диодора, стали после Троянской войны фракийцы, они не решались удаляться от своих берегов. Подлинными, безраздельными властителями морей остались финикийцы. Именно их можно с полным правом назвать победителями в Троянской войне: они выиграли ее, наблюдая за битвами с Солимских высот.

Греки – кораблестроители

• Ими был придуман быстроходный корабль с 70-ью вёслами под названием триера, где гребцы сидели в три ряда по обеим сторонам судна, а на носу корабля устанавливался таран – заостренное бревно, которым пробивалось вражеское судно. Греки верили в то, что корабль у них живой, и рисовали на носу корабля глаз, чтобы он далеко видел.

Парфенон

Древние греки строили прекрасные здания – храмы для своих богов. Очень красивым был храм Парфенон в Афинах на Акрополе, воздвигнутый в честь богини Афины. Его стены и колонны были сделаны из вытесанных каменных блоков. Великолепие храма дополняли высеченные из мрамора статуи и панели. В центре храма возвышалась 12-метровая статуя богини, покрытая слоновой костью и золотом, - творение великого скульптора Фидия.

• Греки украшали амфоры сценками из повседневной жизни, из мифов и легенд. Благодаря этому мы знаем, как выглядели древние греки, что носили, какую жизнь они вели.

• Греческий театр напоминал современный цирк или стадион, только разрезанный пополам. Актеры располагались на сцене, а зрители сидели на каменных скамьях на склонах холма. Театр вмещал в себя 18 тыс. зрителей. В греческом театре все роли выполняли мужчины.

маски

• Чтобы далеко сидящие зрители могли все рассмотреть, актеры надевали раскрашенные маски , передающие характер и настроение, подчеркивали возраст и пол персонажа.

• У маски был большой открытый рот, который выполнял роль рупора – усиливал голос актера, чтобы было слышно на дальних рядах.

Самовлюбленный человек -

• Самовлюбленный человек -

Кому из трёх богинь (Афине, Афродите, Гере

• Кому из трёх богинь (Афине, Афродите, Гере ) Парис вручил яблоко с надписью «Прекраснейшей»?

• Назовите имя царя богов, властелина грома и молнии, какой у него символ?

• Назовите братьев Зевса? Как они разделили господство?

• Каким образом Гера пыталась убить Геракла в младенчестве?

• Как звали скульптора, которому Афродита помогла оживить статую?

• Какому богу соответствуют представленные атрибуты

• Один из храбрейших греческих героев, осаждавших Трою. Погиб от стрелы Париса, поразившей его пятку.

Немейский лев;

• Немейский лев;

• Лернейская гидра;

• Стимфалийские птицы;

• Авгиевы конюшни;

• Керинейская лань;

• Эриманфский вепрь;

• Критский бык;

• Кони Диомеда;

• Пояс Ипполиты;

• Коровы Гериона;

• Цербер;

• Яблоки Гесперид

• Какой подвиг совершил Геракл ещё в колыбели?

• В чём особенность стимфалийских птиц ?

• Как Гераклу удалось за один день очистить авгиевы конюшни?

• Как выглядела керинейская лань и кому она принадлежала?

• Какое особое свойство имели яблоки Гесперид ?

Авгиевы конюшни

• Авгиевы конюшни – очень загрязненное место, запущенное помещение.