Море комплексов, дурной характер, тщеславие и талант — всё это о лорде Байроне. За несколько лет автор «Паломничества Чайльд-Гарольда» и «Корсара» прошёл путь от кумира всего лондонского общества до последнего человека в Англии, но при этом не потерял чувство собственного достоинства.
Властитель дум
В XIX века в Европе случилось настоящее помешательство на личности английского поэта-романтика, и Россия не осталась в стороне. Ещё Михаил Лермонтов писал:
Нет, я не Байрон, я другой,
Еще неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.
Байрон в 1804 году Фото: репродукция
Все, кто имел хоть какие-то способности к поэзии, считали своим долгом переводить на русский язык строки Байрона, а кто таким талантом не обладал, просто подражали образу разочарованного жизнью гения.
«Вот с этого-то времени и начали появляться у нас толпами маленькие великие люди с печатию проклятия на челе, с отчаянием в душе, с разочарованием в сердце, с глубоким презрением к “ничтожной толпе”», — с сарказмом отзывался о культе личности Байрона уважаемый всеми критик Виссарион Белинский.
Интерес к «властителю дум» подогревался многочисленными сплетнями и мистификациями его биографии, которые появлялись ещё при жизни Байрона. Сегодня уже трудно понять, какие факты были частью жизни писателя, а какие всего лишь выдумками его поклонников и недоброжелателей.
Причём сам поэт не собирался мучить загадками потомков, напротив, незадолго до смерти он написал мемуары, которые попросил опубликовать своего друга Томаса Мура посмертно, но тот не сдержал обещание. Вместе с другим приятелем Байрона Джоном Хобхаусом и его издателем Джоном Мюрреем он всё сжёг. Принято считать, что товарищи ослушались последней воли поэта по настоянию его семьи, так как рукопись оказались слишком откровенной и «беспощадной к окружающим».
Дурная наследственность
Ещё до того, как Байрон стал проявлять свой вызывающий характер «мрачного эгоиста» о нём уже отзывались не самым лицеприятным образом. А всё дело в предках, оставивших юноше дурную репутацию.
Вместе с приставкой «лорд» от своего двоюродного дедушки Байрон унаследовал шлейф «убийца» (тот по пьяни убил своего соседа). Отец поэта отличился в другом: сперва женился на разведённой даме, с которой бежал во Францию, а второй раз пошёл под венец только чтобы расплатиться с долгами (промотав состояние жены, он бросил и её). Мать Байрона по сравнению с остальными родственниками была образцом добропорядочности, но считалась слишком вспыльчивой, а также любила жить на широкую ногу.
К моменту рождения будущего поэта у его родителей практически не осталось денег. И чтобы иметь хоть какие-то шансы на наследство, лорд год за годом добавлял себе новые имена. Так, «Гордон» — девичья фамилия его матери, которую отец присоединил к имени сына, надеясь на шотландские владения своего тестя, а «Ноэл» — фамилия жены уже самого поэта, благодаря которой он получил имущество от тёщи.
Однако своим полным именем — Джордж Ноэл Гордон Байрон — поэт никогда не подписывался, предпочитая ограничиваться лаконичными «лорд Байрон» или «Ноэл Байрон».
Ньюстедское аббатство — родовое владение Байронов. Фото: Commons.wikimedia.org
Удачный расклад
Сегодня уже не секрет, что знаменитое высокомерие и мрачный взгляд «властителя дум» были попыткой прикрыть свои комплексы. Байрон с детства мучился хромотой и излишней полнотой (по некоторым данным, в 17 лет при росте 172 см он весил 102 кг).
Но так как Байрон был слишком тщеславен и всегда интересовался мнением женщин о себе, то активно боролся со своими физическими недостатками. В юности он придумал специальную диету, увлёкся плаванием, ездой на лошадях, что позволило ему всего за несколько месяцев обрести приличную форму. «Я был обязан говорить всякому своё имя, так как никто не мог узнать ни моего лица, ни моей фигуры», — хвалился похорошевший студент Кембриджа после непродолжительных каникул. Однако в распорядке дня лорда были и менее полезные хобби — выпивка и игра в карты — которые отнимали уйму денег. А так как в картах Байрону никогда не везло, чтобы заработать денег, в 1807 году будущий кумир читающей публики решился опубликовать свой первый сборник стихов.
Если бы Байрон жил сегодня, вряд ли смог написать так много. Первая же рецензия на «Часы досуга» оказалась разгромной, но вышла она только через год после публикации сборника. За это время молодой поэт уже поверил в свои силы и написал немало произведений.«Я сочинил за полгода до появления беспощадной критики 214 страниц романа, поэму в 380 стихов, 660 строк “Босвортского поля” и множество мелких стихотворений, — хвалился знаменитый автор в письме друзьям. — Поэма, приготовленная мной к печати — сатира». Этой же сатирой — «Английские барды и шотландские критики» — Байрон ответил язвительному критику «Эдинбургского Обозрения» и был поддержан всем лондонским обществом.
Отныне писательское ремесло спасало финансовое положение лорда. В 1812 году только две первые песни про Чайльд-Гарольда за один день разошлись тиражом в 14 000 экземпляров, что поставило автора в ряд первых литературных знаменитостей. Почему же его «бездельник, развращённый ленью» имел у публики оглушительный успех, поэт и сам не понимал: «Однажды утром я проснулся и увидал себя знаменитым».
В перерывах между творчеством и светскими развлечениями Байрон успевал подумать и о «правильной невесте». «Блестящая партия», — писал поэт другу, сделав предложение Анне-Изабелле Мильбанк , дочери богатого баронета, внучке и наследнице лорда Уэнтворта.
Однако «удачный» брак продлился всего год - сразу после рождения дочери супруга поспешила сбежать от пылкого и раздражительного мужа.
Прости! И если так судьбою
Нам суждено - навек прости!
Пусть ты безжалостна - с тобою
Вражды мне сердца не снести.
Гонимый странник
Настоящие причины развода так и остались загадкой. Байрон говорил, что «они слишком просты, и потому их не замечают», публику же не устраивало что-то прозаичное вроде «разницы в характерах», поэтому о поэте стали выдумывать непристойные небылицы.
«Байрона обвинили во всех возможных и невозможных пороках. Его сравнивали с Сарданапалом, Нероном, Тиберием, герцогом Орлеанским, Гелиогабалом, Сатаной, со всеми гнусными личностями, упомянутыми в священной и светских историях», — писал биограф поэта профессор Никольс.
Августа Мария Ли, урождённая Байрон. Портрет. Фото: репродукция
Те, кто недавно восхищался Байроном, теперь живо обсуждали его многолетний роман с родной сестрой Августой , гомосексуализм, жестокое отношение к супруге и даже «очевидные» психические отклонения... Отныне кумира Лондона предостерегали не появляться ни в театре, ни в парламенте, а на одном из светских вечеров все гости демонстративно покинули зал, в который вошёл «хромой развратник».
Долгое время поэт не отвечал на нападки общества и не опровергал оскорбительных слухов. Он предпочёл встретить бурю презрительным молчанием.
«Ничто в мире не заставит меня произнести ни одного слова примирения перед каким бы то ни было существом. Я буду переносить всё, что могу, а что невозможно будет перенести, тому я буду противиться. Самое худшее, что они могут сделать мне, — это исключить меня из своего общества. Но я никогда не заискивал перед этим обществом и никогда не испытывал особенного наслаждения от пребывания в нем; наконец, ведь существует ещё целый мир вне этого общества», — за несколько лет до этого (когда английские консерваторы накинулись на поэму «Корсар» за «религиозный скептицизм» автора) писал гордый Байрон.
Поэт остался верен своим словам и в этой ситуации. Он принял решение уехать из Англии.
Лорд Байрон во время войны в Греции. Картина Т. Филлипса. Фото: репродукция
Семь лет Байрон жил за границей. В Англии говорили, что его похождения там были похлеще приключений пресыщенного жизнью Чайльд-Гарольда. В это время в Европе стал популярным роман «Гленарвон», написанный общепризнанной царицей высшего света Каролиной Ламб , которую однажды посмел бросить ловелас Байрон. Оскорблённая женщина выставляла поэта в своей книге в самом неприглядном свете, что ещё больше отвернуло от него соотечественников.
Байрон же в это время увлёкся более серьёзными вещами — он решил помочь Греции в войне за независимость. На собственные средства поэт приобрёл английский бриг, припасы, оружие, снарядил полтысячи солдат и поплыл вместе с ними добиваться свободы страны. Однако изгнаннику не удалось серьёзно повлиять на историю - вскоре он умер от лихорадки. Говорят, что последними словами 36-летнего поэта были: «Сестра моя! дитя моё!.. бедная Греция!.. я отдал ей время, состояние, здоровье!.. теперь отдаю ей и жизнь!».
Джордж Гордон Байрон родился 22 января, 1788 г., в Лондоне. Его родители были обедневшими аристократами. В отрочестве сперва обучался в частной школе, затем был переведен в классическую гимназию.
В 1798 г. умер дедушка Джорджа. Юный Байрон получил в наследство титул лорда и родовое поместье. Год спустя мальчик поступил на обучение в школу доктора Глени. Там он учился до 1801 г. Во время обучения он не испытывал никакого интереса к “мертвым языкам”, но зато взахлеб прочел произведения всех видных представителей английской литературы.
Начало творческого пути
Первая книга Байрона вышла в 1807 г. Она называлась “Часы досуга”. Сборник стихов молодого поэта вызвал волну критики. Столь резкое неприятие побудило Байрона ответить второй книгой.
“Английские барды и шотландские критики”, вышли в 1809 г. Невероятный успех второй книги польстил самолюбию начинающего литератора.
Расцвет творчества
27 февраля 1812 г. в биографии Байрона произошел своеобразный перелом. В палате Лордов он произнес свою первую речь, которая имела колоссальный успех. 1 марта поэт создал две первые песни своей новой поэмы “Чайльд-Гарольд”.
Это произведение было благосклонно принято и критиками, и читателями. Уже в первый день было продано 14 тысяч экземпляров. Это поставило молодого поэта в один ряд с именитыми английскими литераторами.
В 1821 г. поэт вел переговоры с М. Шелли. Вместе они планировали издавать журнал “Либерал”. В печать вышло только три номера.
Творчество Байрона было своеобразным даже для своего времени. Некоторые критики называли его “мрачным эгоистом”. В своих поэмах он особое место отводил себе. Одновременно поэт четко видел, что романтические идеалы не соответствуют реальности. По этой причине в его произведениях часто слышались угрюмые нотки.
За пределами Англии
В 1816 г. Байрон покинул Родину. Он много путешествовал, долгое время жил в Швейцарии и Венеции. Это время было наиболее плодотворным. Он создал такие произведения, как “Пророчество Данта”, “Каин”, “Вернер” и несколько частей “Дон-Жуана”.
Последние годы жизни
Изучая краткую биографию Джорджа Байрона, можно сделать вывод, что это была страстная, неравнодушная ко всякой несправедливости личность. Его глубоко волновали социальные вопросы не только в родной Англии, но и за ее пределами.
Именно поэтому 14 июля 1823 г. Байрон, услышав о восстании в Греции, отбыл туда. Распорядившись о продаже всего своего имущество в Англии, он все деньги пожертвовал повстанцам. Именно благодаря его таланту смогли объединиться прежде враждующие группировки греческих революционеров.
В Миссолонги поэт заболел тяжелой лихорадкой. Он ушел из жизни 19 апреля 1824 г. Тело поэта было отправлено на Родину и погребено недалеко от Ньюстедского аббатства, в родовом склепе Ханкелл-Торкард.
Другие варианты биографии
- Будучи отроком, Байрон отвратительно учился в школе. Одновременно ему удалось прослыть тонким знатоком английской литературы.
- Обучаясь в Кембридже, он уделял больше внимание развлечениям, нежели учебе. Будучи хромым и склонным к полноте, он увлекался спортом. Байрон великолепно стрелял, умел боксировать, хорошо плавать и держаться в седле.
- Еще в детстве Байрон испытывал муки любви. Ни один из “объектов” не отвечал ему взаимностью, что заставляло его сильно страдать.
- Байрон был добродушным человеком, но не мог скрыть своего раздражения при виде солонки с солью.
Джордж Гордон Байрон (Ноэл), с 1798 6-й барон Байрон (англ. George Gordon Byron (Noel), 6th Baron Byron; 22 января 1788 года, Дувр - 19 апреля 1824 года, Миссолунги, Османская Греция), обычно именуемый просто лорд Байрон (Lord Byron) - английский поэт-романтик, покоривший воображение всей Европы своим «мрачным эгоизмом».
Наряду с П. Б. Шелли и Дж. Китсом представляет младшее поколение английских романтиков. Его альтер-эго Чайльд-Гарольд стал прототипом бесчисленных байронических героев в разных литературах Европы. Мода на байронизм продолжалась и после смерти Байрона, даже несмотря на то, что к концу жизни в стихотворном романе «Дон Жуан» и шуточной поэме «Беппо» сам Байрон перешёл к сатирическому реализму с опорой на наследие А. Поупа. Поэт принял участие в Греческой войне за независимость и потому считается национальным героем Греции.
Гордон - второе личное имя Байрона, данное ему при крещении и совпадающее с девичьей фамилией матери. Отец Байрона, однако, претендуя на шотландские владения своего тестя, использовал «Гордон» как вторую часть фамилии (Байрон-Гордон), а сам Джордж был записан в школу под такой же двойной фамилией. В 10-летнем возрасте после смерти двоюродного деда Джордж стал пэром Англии и получил титул «барон Байрон», после чего, как это принято у пэров данного ранга, его обычным обиходным именем стало «лорд Байрон» или просто «Байрон». Впоследствии тёща Байрона завещала поэту имущество с условием носить её фамилию - Ноэл (Noel), и королевским патентом лорду Байрону было разрешено в порядке исключения носить фамилию Ноэл перед титулом, что он и делал, подписываясь иногда «Ноэл-Байрон». Поэтому в некоторых источниках его полное имя может выглядеть как Джордж Гордон Ноэл Байрон, хотя одновременно всеми этими именами и фамилиями он никогда не подписывался.
Его предки, выходцы из Нормандии, пришли в Англию вместе с Вильгельмом Завоевателем и после сражения при Гастингсе были награждены богатыми поместьями, отнятыми у саксов. Первоначальное имя Байронов - Бурунь. Это имя часто встречается в рыцарских летописях средних веков. Один из потомков этого рода уже при Генрихе II изменил, в соответствии с выговором, свою фамилию на фамилию Байрон. Особенно Байроны возвысились при Генрихе VIII, который во время упразднения католических монастырей наделил сэра Байрона по прозвищу «сэр Джон малый с большой бородой» (sir John the little with the Great Beard) имениями богатого Ньюстедского аббатства в Ноттингемском графстве.
В царствование Елизаветы род Байронов пресёкся, но фамилия перешла к незаконному сыну одного из них. Впоследствии, во время английской революции, Байроны отличились непоколебимой преданностью дому Стюартов, за что Карл I возвёл представителя этого рода в звание пэра с титулом барона Рочдель. Одним из самых известных представителей этой фамилии был адмирал Джон Байрон, прославившийся своими необыкновенными приключениями и странствованиями по Тихому океану; матросы, любившие его, но считавшие невезучим, прозвали его «Джек Дурная Погода» (Foulweather Jack).
Старший сын адмирала Байрона, тоже адмирал, был человеком жестоким, опозорившим своё имя: в пьяном виде, в таверне, он убил на дуэли своего родственника Чаворта (1765); его посадили в Тауэр, осудив за неумышленное убийство, но он избежал наказания благодаря привилегии пэрства. Брат этого Вильяма Байрона, Джон, был кутила и мот. Капитан Джон Байрон (1756-1791) в 1778 году обвенчался с бывшей маркизой Комартен. Она умерла в 1784 году, оставив Джону дочь Августу (впоследствии миссис Ли), которую в дальнейшем воспитывали родственники её матери.
После смерти первой жены капитан Байрон женился вторично, из расчёта, на Екатерине Гордон, единственной наследнице богатого Джорджа Гордона, эсквайра. Она происходила из известного шотландского рода Гордонов, в жилах которого текла кровь шотландских королей (по линии Аннабеллы Стюарт). От этого, второго, брака родился в 1788 году будущий поэт.
Бедность, в которой родился Байрон и от которой не избавил его титул лорда, дала направление его будущей карьере. Когда он родился (на Холл-Стрит в Лондоне, 22 января 1788 года), отец его уже спустил семейное состояние, а мать возвратилась из Европы с остатками состояния. Леди Байрон поселилась в Абердине, и её «хромой мальчуган», как она называла сына, был отдан на год в частную школу, затем переведён в классическую гимназию. О детских выходках Байрона рассказывают много историй.
Сестры Грей, нянчившие маленького Байрона, находили, что лаской можно делать с ним, что угодно, но его мать всегда выходила из себя от его непослушания и бросала в мальчика чем попало. На вспышки матери он нередко отвечал насмешками, но однажды, как он сам рассказывает, у него отняли нож, которым он хотел заколоть себя. В гимназии он учился плохо, и Мэри Грей, читавшая ему псалмы и Библию, принесла ему больше пользы, чем гимназические учителя. Когда Джорджу исполнилось 10 лет, умер его двоюродный дед, и мальчику по наследству перешли титул лорда и родовое поместье Байронов - Ньюстедское аббатство.
Десятилетний Байрон так сильно влюбился в свою кузину Мэри Дафф, что, услыхав о её помолвке, впал в истерический припадок. В 1799 году он поступил в школу доктора Глени, где пробыл два года и всё время лечил свою больную ногу, после чего достаточно поправился, чтобы надевать сапоги. В эти два года он учился очень мало, зато прочёл всю богатую библиотеку доктора. Перед отъездом в школу в Хэрроу Байрон снова влюбился - в другую кузину, Маргариту Паркер.
В 1801 году он уехал в Хэрроу; мёртвые языки и древность вовсе не привлекали его, но зато он с огромным интересом прочёл всех английских классиков и вышел из школы с большими познаниями. В школе он славился рыцарским отношением к товарищам и тем, что всегда заступался за младших. Во время каникул 1803 года он опять влюбился, но на этот раз гораздо серьёзнее, чем прежде - в мисс Чаворт - девушку, отца которой убил «дурной лорд Байрон». В грустные минуты своей жизни он нередко жалел, что она отвергла его.
В Кембриджском университете Байрон углубил свои научные знания. Но больше он отличился искусством плавать, ездить верхом, боксировать, пить, играть в карты и т. п., поэтому лорд постоянно нуждался в деньгах и, как следствие, «влезал в долги». В Хэрроу Байрон написал несколько стихотворений, и в 1807 году в печати появилась его первая книга - «Часы досуга» (англ. Hours of idleness). Это собрание стихотворений решило его судьбу: выпустив сборник в свет, Байрон сделался совсем другим человеком. Беспощадная критика на «Часы досуга» явилась в «Эдинбургском Обозрении» лишь спустя год, за который поэт написал большое количество стихов. Явись эта критика тотчас же после выхода книги, Байрон, может быть, совершенно бросил бы поэзию. «Я сочинил за полгода до появления беспощадной критики 214 страниц романа, поэму в 380 стихов, 660 строк „Босвортского поля“ и множество мелких стихотворений, - писал он мисс Фэгот, с семейством которой был дружен. - Поэма, приготовленная мной к печати - сатира». Этой сатирой он и ответил «Эдинбургскому Обозрению». Критика первой книги страшно огорчила Байрона, но свой ответ - «Английские барды и шотландские критики» («English Bards and Scotch Reviewers») - он издал только весной 1809 года. Успех сатиры был громадным и смог удовлетворить уязвленного поэта.
В июне 1809 года Байрон отправился в путешествие. Побывал в Испании, Албании, Греции, Турции и Малой Азии, где переплыл пролив Дарданеллы, чем впоследствии очень гордился. Можно предполагать, что молодой поэт, одержав блистательнейшую победу над своими литературными врагами, уехал за границу довольным и счастливым, но это было не так. Байрон покинул Англию в страшно подавленном состоянии духа, а вернулся ещё более угнетённым. Многие, отождествляя его с Чайльд-Гарольдом, предполагали, что за границей, подобно своему герою, он вёл слишком неумеренную жизнь, но Байрон и печатно, и устно протестовал против этого, подчёркивая, что Чайльд-Гарольд - только плод воображения. Томас Мур говорил в защиту Байрона, что тот был слишком бедным, чтобы содержать гарем. К тому же Байрона тревожили не только финансовые затруднения. В это время он потерял мать, и, хоть никогда не ладил с ней, тем не менее очень скорбел.
27 февраля 1812 года Байрон произнёс в Палате лордов свою первую речь, имевшую большой успех: «Разве мало крови [бунтарей] на вашем уголовном кодексе, что надо проливать её ещё, чтобы она вопияла к небу и свидетельствовала против вас?». «Смуглая раса с берегов Ганга до основания потрясет вашу империю тиранов».
Через два дня после этого выступления появились две первые песни Чайльд-Гарольда. Поэма имела баснословный успех, и 14 000 её экземпляров разошлись за один день, что сразу поставило автора в ряд первых литературных знаменитостей. «Прочитав Чайльд-Гарольда, говорит он, - никто не захочет слушать моей прозы, как не захочу и я сам». Почему Чайльд-Гарольд имел такой успех, Байрон сам не знал и говорил только: «Однажды утром я проснулся и увидал себя знаменитым».
Путешествие Чайльд-Гарольда увлекло не только Англию, но и всю Европу. Поэт затронул всеобщую борьбу того времени, с сочувствием говорит об испанских крестьянах, о героизме женщин, и его горячий крик о свободе разнёсся далеко, несмотря на кажущийся циничный тон поэмы. В этот тяжёлый момент всеобщего напряжения он напомнил и о погибшем величии Греции.
Он познакомился с Муром. До этого времени он никогда не был в большом свете и теперь предался с увлечением вихрю светской жизни. Однажды вечером Даллас застал даже его в придворном платье, хотя Байрон ко двору не поехал. В большом свете хромой Байрон (у него немного было сведено колено) никогда не чувствовал себя свободно и высокомерием старался прикрывать свою неловкость.
В марте 1813 года он издал без подписи сатиру «Вальс», в мае же напечатал рассказ из турецкой жизни «Гяур», навеянный его путешествием по Леванту. Публика с восторгом приняла этот рассказ о любви и мщении и с ещё большим восторгом встретила поэмы «Абидосская невеста» и «Корсар», вышедшие в том же году. В 1814 году он издал «Еврейские мелодии», имевшие колоссальный успех и много раз переведённые на все европейские языки, а также поэму «Лара» (1814).
В ноябре 1813 года Байрон сделал предложение мисс Анне Изабелле Милбенк, дочери Ральфа Милбенка, богатого баронета, внучке и наследнице лорда Уэнтворта. «Блестящая партия, - писал Байрон Муру, - хотя предложение я сделал не вследствие этого». Он получил отказ, но мисс Милбенк выразила желание вступить с ним в переписку. В сентябре 1814 года Байрон повторил своё предложение, и оно было принято, а в январе 1815 года они обвенчались.
В декабре у Байрона родилась дочь по имени Ада, а в следующем месяце леди Байрон оставила мужа в Лондоне и уехала в имение к отцу. С дороги она написала мужу ласковое письмо, начинавшееся словами: «Милый Дик», и подписанное: «Твоя Поппин». Через несколько дней Байрон узнал от её отца, что она решилась никогда более к нему не возвращаться, а вслед за тем сама леди Байрон известила его об этом. Через месяц состоялся формальный развод. Байрон подозревал, что жена разошлась с ним под влиянием своей матери. Леди Байрон приняла всю ответственность на себя. Перед своим отъездом она призывала на консультацию доктора Больи и спрашивала его, не сошёл ли её муж с ума. Больи уверил её, что это ей только кажется. После этого она заявила своим родным, что желает развода. Причины развода были высказаны матерью леди Байрон доктору Лешингтону, и он написал, что причины эти оправдывают развод, но вместе с тем советовал супругам примириться. После этого леди Байрон сама была у доктора Лешингтона и сообщила ему факты, после которых он также не находил уже возможным примирение.
Истинные причины развода супругов Байрон навсегда остались загадочными, хотя Байрон говорил, что «они слишком просты, и потому их не замечают». Публика не хотела объяснить развод той простой причиной, что люди не сошлись характерами. Леди Байрон отказалась сообщить причины развода, и потому причины эти в воображении публики превратились во что-то фантастическое, и все наперебой старались видеть в разводе преступления, одно ужаснее другого (ходили слухи о бисексуальной ориентации поэта и о его инцестуозной связи со своей сестрой). Издание стихотворения «Прощание с леди Байрон», выпущенное в свет одним нескромным приятелем поэта, подняло против него целую свору недоброжелателей. Но не все порицали Байрона. Одна сотрудница «Курьера» заявила печатно, что если бы ей написал муж такое «Прощание», она не замедлила бы броситься к нему в объятия. В апреле 1816 года Байрон окончательно простился с Англией, где общественное мнение в лице «озёрных поэтов» было сильно возбуждено против него.
Перед отъездом за границу Байрон продал своё имение Ньюстед, и это дало ему возможность не тяготиться постоянным безденежьем. Теперь он мог предаться уединению, которого так жаждал. За границей он поселился в вилле Диодати на Женевской ривьере. Лето Байрон провел на вилле, совершив две небольшие экскурсии по Швейцарии: одну с Гобгаузом, другую с поэтом Шелли. В третьей песне «Чайльд-Гарольда» (май-июнь 1816) он описывает свою поездку на поля Ватерлоо. Мысль написать «Манфреда» посетила его, когда он на обратном пути в Женеву увидал Юнгфрау.
В ноябре 1816 года Байрон переехал в Венецию, где, по утверждению недоброжелателей, вёл самую развратную жизнь, которая, однако же, не помешала ему создать большое количество поэтических произведений. В июне 1817 года поэт написал четвёртую песнь «Чайльд-Гарольда», в октябре 1817 - «Беппо», в июле 1818 года - «Оду к Венеции», в сентябре 1818 - первую песнь «Дон-Жуана», в октябре 1818 - «Мазепу», в декабре 1818 - вторую песнь «Дон-Жуана», и в ноябре 1819 года - 3-4 песни «Дон-Жуана».
В апреле 1819 года он встретился с графиней Гвиччиоли, и они влюбились друг в друга. Графиня вынуждена была уехать с мужем в Равенну, куда вслед за ней поехал и Байрон. Через два года отец и брат графини - графы Гамба, замешанные в политическом скандале, должны были покинуть Равенну вместе с разведённой уже в то время графиней Гвиччиоли. Байрон последовал за ними в Пизу, где и жил по-прежнему под одной крышей с графиней. В это время Байрон горевал от утраты своего друга Шелли, утонувшего в заливе Специи. В сентябре 1822 года тосканское правительство приказало графам Гамба выехать из Пизы, и Байрон последовал за ними в Геную.
Байрон жил с графиней вплоть до своего отъезда в Грецию и в это время очень много писал. В этот счастливый период жизни Байрона появились следующие его произведения: «Первая песня Морганте Маджиора» (1820); «Пророчество Данте» (1820) и перев. «Франчески да Римини» (1820), «Марино Фальеро» (1820), пятая песнь «Дон-Жуана» (1820), «Сарданапал» (1821), «Письма к Баульсу» (1821), «Двое Фоскари» (1821), «Каин» (1821), «Видение страшного суда» (1821), «Небо и земля» (1821), «Вернер» (1821), шестая, седьмая и восьмая песни «Дон-Жуана» (в феврале 1822); девятая, десятая и одиннадцатая песни «Дон-Жуана» (в августе 1822 года); «Бронзовый век» (1823), «Остров» (1823), двенадцатая и тринадцатая песни «Дон-Жуана» (1824).
Спокойная семейная жизнь тем не менее не избавила Байрона от тоски и тревоги. Он слишком жадно пользовался всеми наслаждениями и полученной славой. Вскоре наступило пресыщение. Байрон предположил, что в Англии его забыли, и в конце 1821 года провёл переговоры с Мэри Шелли о совместном издании английского журнала «Либерал». Однако вышло всего три номера. Впрочем, Байрон действительно начал терять былую популярность. Но в это время вспыхнуло греческое восстание. Байрон, после предварительных переговоров с комитетом филэллинов, образованным в Англии для помощи Греции, решился отправиться туда и со страстным нетерпением стал готовиться к отъезду. На собственные средства купил английский бриг, припасы, оружие и снарядил полтысячи солдат, с которыми 14 июля 1823 года отплыл в Грецию. Там ничего не было готово, ещё и предводители движения сильно не ладили друг с другом. Между тем издержки росли, и Байрон распорядился о продаже всего своего имущества в Англии, а деньги отдал на правое дело повстанческого движения. Большое значение в борьбе за свободу Греции имел талант Байрона в объединении несогласованных группировок греческих повстанцев.
В Миссолонги Байрон заболел лихорадкой, продолжая отдавать все свои силы на борьбу за свободу страны. 19 января 1824 года он писал Хэнкопу: «Мы готовимся к экспедиции», а 22 января, в день своего рождения, он вошёл в комнату полковника Стенхопа, где было несколько человек гостей, и весело сказал: «Вы упрекаете меня, что я не пишу стихов, а вот я только что написал стихотворение». И Байрон прочёл: «Сегодня мне исполнилось 36 лет». Постоянно хворавшего Байрона очень тревожила болезнь его дочери Ады. Получив письмо с хорошей вестью о её выздоровлении, он захотел выехать прогуляться с графом Гамба. Во время прогулки пошёл страшный дождь, и Байрон окончательно захворал. Последними его словами были отрывочные фразы: «Сестра моя! дитя моё!.. бедная Греция!.. я отдал ей время, состояние, здоровье!.. теперь отдаю ей и жизнь!». 19 апреля 1824 года поэт скончался. Врачи сделали вскрытие, изъяли органы и поместили их в урны для бальзамирования. Лёгкие и гортань решили оставить в церкви Святого Спиридона, однако вскоре их оттуда украли. Тело забальзамировали и отправили в Англию, куда оно прибыло в июле 1824 года. Байрон был погребён в родовом склепе в церкви Ханкелл-Торкард неподалёку от Ньюстедского аббатства в Ноттингемшире.
Интимная жизнь лорда Байрона вызывала много пересудов среди его современников. Он покинул родную страну на фоне кривотолков относительно непозволительно близких отношений с единокровной сестрой Августой. Когда в 1860 году появилась книга графини Гвиччиоли о лорде Байроне, то в защиту памяти его супруги выступила миссис Бичер-Стоу со своей «Истинной историей жизни леди Байрон», основанной на переданном будто ей по секрету рассказе покойной о том, что Байрон якобы состоял в «преступной связи» с сестрой. Впрочем, подобные рассказы вполне отвечали духу эпохи: к примеру, они составляют основное содержание Шатобриановой автобиографической повести «Рене» (1802).
Опубликованные в XX веке дневники Байрона раскрывают картину половой жизни поистине пансексуальной. Так, портовой городок Фалмут поэт описывал как «прелестное место», предлагающее «Plen. and optabil. Coit.» («многочисленные и разнообразные половые сношения»): «Нас окружают Гиацинты и другие цветы самого ароматного свойства, и я намерен собрать нарядный букет, чтобы сравнить с экзотикой, которую мы надеемся встретить в Азии. Один образец я даже возьму с собой». Этим образцом оказался юный красавец Роберт Раштон, который «был у Байрона пажом, как Гиацинт - у Аполлона» (П. Вайль). В Афинах поэту приглянулся новый фаворит - пятнадцатилетний Николо Жиро. Турецкие бани Байрон описывал как «мраморный рай шербета и содомии».
После смерти Байрона в списках стала расходиться эротическая поэма «Дон Леон», повествующая об однополых связях лирического героя, в котором легко угадывался Байрон. Издатель Уильям Дагдейл распустил слух, что это неизданное произведение Байрона и под угрозой обнародования поэмы пытался вымогать деньги у его родственников. Современные литературоведы называют настоящим автором этого «вольнодумного» сочинения Джорджа Колмена.
Вдова поэта, леди Анна Изабелла Байрон, провела остаток своей долгой жизни в уединении, занимаясь делами благотворительности, - совершенно забытая в большом свете. Только известие о её смерти 16 мая 1860 года пробудило о ней воспоминания.
Законная дочь лорда Байрона - Ада - вышла в 1835 году замуж за графа Уильяма Лавлейса и скончалась 27 ноября 1852 года, оставив двух сыновей и дочь. Она известна как математик, одна из первых создателей вычислительной техники и сотрудница Чарльза Бэббиджа. Согласно широко известной легенде - предложила несколько основополагающих принципов компьютерного программирования и считается первым программистом.
Старший внук лорда Байрона, Ноэл, родился 12 мая 1836 года, недолго служил в английском флоте и после буйной и беспорядочной жизни умер 1 октября 1862 года работником в одном из лондонских доков. Второй внук, Ральф Гордон Ноэл Милбенк, родился 2 июля 1839 года, вступил после смерти брата, наследовавшего незадолго до кончины баронство Уинтворт от бабушки, в права лорда Уэнтворта (Wentworth).
XIX век
Виктор Ерёмин
Джордж Ноэл Гордон Байрон
(1788—1824)
Джордж Ноэл Гордон Байрон родился 22 января 1788 года в Лондоне. Мальчику сразу же дали двойную фамилию. По отцу он стал Байроном. По матери — Гордоном.
Родословная Байронов ведёт начало от норманнов, которые поселились в Англии во времена Вильгельма Завоевателя и получили земли в графстве Ноттингем. В 1643 году король Карл I Стюарт дал сэру Джону Байрону (ок. 1526—1600) титул лорда. Дед поэта, тоже Джон Байрон (1723—1786) дослужился до чина вице-адмирала и славился своей неудачливостью. У него было прозвище Джек Непогода, поскольку, стоило его экипажу поднять паруса, как немедленно начиналась буря. В 1764 году на корабле «Дофин» Байрон был направлен в кругосветное плавание, но умудрился в ходе этой кампании открыть только острова Разочарования, хотя вокруг было ещё множество неизведанных архипелагов — их просто не заметили. В единственном морском сражении, которое он провёл как флотоводец, Байрон потерпел сокрушительное поражение. После этого командование флотом ему не доверяли.
Старший сын Джека Непогоды Джон Байрон (1756—1791) окончил французскую военную академию, поступил в гвардию и почти ребёнком участвовал в американских войнах. Там за храбрость он получил кличку Безумный Джон. Вернувшись в Лондон, Байрон совратил богатую баронессу Амелию Осборн (1754—1784) и бежал с нею во Францию, где беглянка родила дочь — её светлость Августу Байрон (1783—1851), единственную сводную сестру поэта (впоследствии Августа сыграла в судьбе Байрона зловещую роль) — и умерла.
У Безумного Джона не осталось средств к существованию, но удача не оставила повесу. Довольно скоро он встретил на модном курорте Бат богатую невесту — Кэтрин Гордон Гайт (1770—1811). Внешне девушка была «страшненькой» — низенькая, толстая, длинноносая, чересчур румяная, но после кончины отца ей достались солидный капитал, родовое поместье, лососевые промыслы и акции Абердинского банка.
Древний шотландский род Гордонов состоял в родстве с королевской династией Стюартов. Гордоны славились своим бешеным нравом, многие закончили жизнь на виселице, причём одного из них, Джона Гордона-второго (ок. 1599—1634), повесили за одно из самых знаменитых в истории политическое убийство — Валленштейна*. Множество известных шотландских баллад повествуют о подвигах шальных Гордонов. Но к концу XVIII века род этот почти вымер. Прадед поэта утонул, дед — утопился. Чтобы род не исчез окончательно, сыну Кэтрин дали вторую фамилию — Гордон.
* Подробнее см. Ерёмин В.Н. «Гении интриги: от Годунова до Гитлера», глава «Убийство Валленштейна». — М.: «Вече», 2013.
Джон Байрон женился на Кэтрин Гордон по расчёту, она же страстно любила и одновременно ненавидела мужа до конца своих дней.
Новорожденный Джордж был очень красив, но как только он встал на ножки, родные с ужасом увидели, что мальчик хромает. Оказалось, что стеснительная мать по ходу беременности сильно перетягивала чрево, в результате плод занял неправильное положение, и во время родов его пришлось вытаскивать. При этом неизлечимо повредили связки на ножках ребёнка.
Джон Байрон подло поступил со своей второй женой и её сыном. Обманом он промотал и состояние, и поместье, и акции Кэтрин, после чего сбежал во Францию, где умер в 1791 году в возрасте тридцати шести лет. Поговаривали, что авантюрист покончил с собой. Маленький Джордж никогда не забывал отца, причём всю жизнь восхищался его военными подвигами.
Кэтрин с младенцем Джорди переехала поближе к родным в шотландский город Абердин, где сняла за умеренную плату меблированные комнаты и наняла двух служанок — сестёр Мэй и Агнессу Грэй. За мальчиком присматривала Мэй.
Ребёнок рос добрым и послушным, но отличался крайней вспыльчивостью. Однажды нянька отругала его за испачканное платье. Джорди стянул с себя одежду и, сурово глядя на Мэй Грэй, молча разорвал платье сверху донизу.
События в жизни маленького Байрона развивались очень быстро. В пять лет он пошёл в школу; в девять лет Джордж впервые влюбился — в свою кузину Мэри Дюфф; а когда мальчику исполнилось десять лет, в мае 1798 года, умер его двоюродный дед лорд Уильям Байрон (1722—1798), и титулы шестого барона Байрона и пэра, и родовое поместье Ньюстед Эбби под Ноттингемом перешли Джорджу. Опекуном юного лорда назначили лорда Фредерика Говарда Карлайла (1748—1825), который приходился Байрону дальним родственником по линии матери. Кэтрин с сыном переехали в собственное имение. Старинный дом находился вблизи знаменитого Шервудского леса, на берегу большого озера, наполовину заросшего камышом.
Осенью 1805 года Джордж поступил в Тринити-колледж Кембриджского университета. Отныне он стал получать деньги на карманные расходы. Однако едва у юноши завелись собственные средства, он забросил учёбу, поселился в отдельно снятой квартире, завёл себе любовницу из шлюх, нанял учителей по боксу и фехтованию. Узнав об этом, миссис Байрон закатила сыну грандиозный скандал и попыталась прибить его каминными щипцами и совком. Джорджу пришлось какое-то время прятаться от матери.
В Кембридже Байрон уже сочинял стихи. Однажды он показал их Элизабет Пигот (1783—1866), старшей сестре его друга по колледжу Джона Пигота (1785—1871). Девица была на четыре года старше парней и пользовалась у них особым пиететом. Элизабет пришла в восторг от поэзии семнадцатилетнего Джорджа и уговорила его опубликовать прочитанное. В 1806 году Байрон издал для узкого круга друзей книжку «Стихи на случай». Через год последовал сборник «Часы досуга — автор Джордж Гордон Байрон, несовершеннолетний». За эту книжку его зло высмеяли критики. Юный поэт был уязвлён до глубины души и некоторое время подумывал о самоубийстве.
4 июля 1808 года Байрон получил диплом магистра искусств и покинул Кембридж. Он вернулся в Ньюстед. Матери там не было — вначале имение сдавалось в аренду, а потом молодой человек уверял Кэтрин, что в особняке идёт ремонт. Так что совершеннолетие (21 год) Джордж отметил вдали от матушки и весьма весело.
Пришло время вступать в обязанности пэра. Молодой человек представился в палате лордов и принял присягу 13 марта 1809 года. Председательствовал тогда лорд-канцлер Джон Элдон (Илдон) (1751—1838).
Почти сразу после церемонии принятия присяги Байрон и его самый близкий друг по Кембриджу Джон Кэм Хобхауз (1786—1869) отправились в путешествие — через Лиссабон по Испании до Гибралтара, оттуда морем в Албанию, где их пригласил погостить известный своей храбростью и жестокостью турецкий деспот Али-паша Тепеленский* (1741—1822). Резиденция паши находилась в Янине, городе на северо-западе Греции. Там путешественников встретил маленький седенький семидесятилетний старичок-добрячок, прославившийся тем, что живьём поджаривал своих врагов на вертеле и однажды разом утопил в озере двенадцать женщин, не угодивших его невестке. Из Янины Байрон с другом отправились в Афины, далее они побывали в Константинополе, на Мальте… Только 17 июля 1811 года лорд Байрон вернулся в Лондон и ненадолго задержался там по личным делам, когда пришло известие, что 1 августа 1811 года в Ньюстеде скоропостижно умерла в результате инсульта его мать Кэтрин Байрон.
* Фантастическую историю судьбы янинского паши рассказали Александр Дюма-отец и Огюст Маке в романе «Граф Монте-Кристо».
Похоронив самого близкого человека, Байрон решил искать утешения в парламентской деятельности. 27 февраля 1812 года он выступил в палате лордов со своей первой речью — против законопроекта тори о смертной казни для ткачей, умышленно ломавших недавно изобретённые вязальные машины.
А потом произошло знаменательное событие в истории мировой поэзии. Из путешествия Байрон привёз рукопись сочинённой спенсеровской строфой поэмы, повествующей о печальном скитальце, которому суждено познать разочарование в сладостных надеждах и честолюбивых упованиях юности. Поэма называлась «Паломничество Чайльд Гарольда». Книга с двумя первыми песнями поэмы вышла в свет 29 февраля 1812 года, в этот день миру был явлен один из величайших поэтов всех времён и всех народов — Джордж Гордон Байрон. В мире же литературы на смену слезоточивому меланхолику Вертеру пришёл мрачный скептик Чайльд Гарольд.
Светское общество Лондона было потрясено этим поэтическим шедевром. Несколько месяцев столица могущественной империи говорила только о Байроне, все восторгались и восхищались им. Великосветские львицы организовали настоящую охоту на поэта. И вообще в Европе почти моментально начал складываться культ Байрона — одно из первых в истории проявлений идиотического порождения образованного человечества — массовой культуры. Видимо тогда, если не раньше, у поэта началась болезнь, которую мы именуем манией величия. С годами она только усугублялась и принимала патологические формы.
Сноха хорошего знакомого Байрона лорда Пенистона Мельбурна (1745—1828) — леди Каролина Лэм* (1785—1828) так описала свои впечатления от первой встречи с поэтом: «Злой, сумасшедший, с которым опасно иметь дело». Через два дня, когда Байрон сам приехал к ней в гости, Лэм записала в дневнике: «Это прекрасное бледное лицо будет моей судьбой». Она стала любовницей Байрона и не пожелала скрывать этого от лондонского общества. Поэт приходил к Каролине с утра и целые дни проводил в её будуаре. В конце концов, на защиту чести супруга распутницы поднялись мать и свекровь Каролины. За помощью, как ни странно, женщины обратились к Байрону. К тому времени любовница успела изрядно надоесть Джорджу, отчего он с радостью присоединился к борцам за нравственность. Втроём они стали уговаривать Каролину вернуться к мужу. Но безумно влюблённая в поэта, женщина ничего не желала слушать. Чтобы окончательно привести её в чувства, Байрон попросил руки у двоюродной сестры Каролины — Анны Анабеллы Милбенк (1792—1860). Один раз он получил отказ, но после вторичного сватовства девушка дала согласие.
* Подробнее о связи Байрона и Каролины Лэм см. Ерёмин В.Н. «Гении интриги: от Годунова до Гитлера», глава «Обиды леди Каролины Лэм». — М.: «Вече», 2013.
Во время любовной эпопеи с Каролиной Лэм, когда прямо на великосветском балу бедняжка пыталась покончить с собой при помощи тупого ножа, Байрон совершил одно из самых постыдных деяний в своей жизни. В январе 1814 года к нему в Ньюстед приехала погостить сводная сестра Августа. Джордж влюбился и вступил с ней в кровосмесительную связь.
Поэт Байрон не остановился на «Чайльд Гарольде». Следом он создал цикл «восточных» поэм: «Гяур» и «Абидосская невеста» опубликованы в 1813 году, «Корсар» и «Лара» — в 1814 году.
Бракосочетание Байрона и Анабеллы Милбенк состоялось 2 января 1815 года. Через две недели в Лондон вновь прикатила Августа, и началась «жизнь втроём». Вскоре стало известно, что состояние лорда Байрона существенно расстроено, что ему не на что содержать супругу. Долги кредиторам составляли астрономическую сумму — почти 30 тыс. фунтов. Обескураженный Байрон озлобился на весь мир, запил, начал винить во всех своих бедах жену…
Напуганная дикими выходками мужа, Анабелла решила, что он впал в безумие. 10 декабря 1815 года женщина родила Байрону дочь Августу Аду (1815—1852), а 15 января 1816 года, взяв с собою младенца, уехала в Лестершир навестить родителей. Несколько недель спустя она объявила, что не вернётся к мужу. Позднее современники утверждали, что Анабелле донесли о кровосмешении Байрона с Августой и о гомосексуальных связях поэта. Биографы, изучив многочисленные документы того времени, пришли к выводу, что подавляющее большинство грязных слухов о поэте исходило из окружения мстительной Каролины Лэм. Правда, дыма без огня не бывает, но об этом расскажем ниже.
Поэт согласился жить с женой раздельно. 25 апреля 1816 года он навсегда уехал в Европу. В последние дни перед отъездом Байрон вступил в любовную связь с Клэр Клермонт (1798—1879). На самом деле девицу звали Джейн Клермонт, но она требовала, чтобы ее называли Клэр — с этим именем и вошла в историю мировой литературы. Она была приёмной дочерью от второго брака философа Уильяма Годвина (1756—1836), предшественника и единомышленника знаменитого Томаса Мальтуса (1766—1834). Клэр Клермонт была порывистой искренней девушкой авантюрного склада, мечтала стать актрисой и на свою беду страстно влюбилась в поэта. Байрон изначально относился к ней как к ничтожной вздорной простолюдинке, призванной временно удовлетворять его похоть, не более того. Клэр сама пришла в дом своего кумира и в первый же вечер отдалась ему.
В Европе Байрон поначалу решил обосноваться в Женеве. Каково же было его недовольство, когда в день приезда к нему в номер заявилась мисс Клермонт, которая, как оказалась, уже несколько дней жила в той же гостинице. Девица привела с собой для представления любовника её сводной сестры Мэри Уолстонкрафт Годвин (1797—1851) — начинающего поэта Перси Биш Шелли (1792—1822).
Байрон и раньше был знаком с творчеством Шелли, но личное знакомство поэтов состоялось только в тот день в Женеве. Джордж и Перси подружились сразу, по версии окружения Каролины Лэм — стали любовниками. В официальных биографиях утверждается, что Байрон просто испытывал отеческие чувства к хрупкому пылкому Шелли и его очаровательной возлюбленной. Мэри была родной дочерью Годвина от его первой жены, родоначальницы феминистского движения — Мэри Уолстонкрафт (1759—1797). Ко времени встречи Байрона и Шелли мать Мэри уже умерла, а отец выгнал дочь из дома за распутство. Заодно Годвин отлучил от дома и следовавшую всюду за сводной сестрой Клэр. С последней Байрон распутничал из снисхождения, пока в августе того же года не стало ясно, что девица беременна.
Здесь необходимо сказать, что в конце XX столетия, после тщательных исследований личных бумаг Байрона и переписки его современников, всё большее и большее число учёных вынуждены признать бисексуальность поэта. Предполагают, что началось всё с его нетрадиционных отношений с собственным пажом, юным красавцем Робертом Раштоном (1793—1833), сыном арендатора в Ньюстеде. Связь их случилась незадолго до отъезда Байрона в первое путешествие, позднее она не возобновлялась. В 1809 — 1810 годах, уже в Греции, Байрон имел длительные небезгрешные отношения с пятнадцатилетним Николо Жиро (1795 — ?). Называются и другие имена молодых людей, кому симпатизировал Байрон в разные годы жизни, называть их список в данном случае не имеет смысла. Отмечу лишь то, что все приводимые исследователями доказательства гомосексуальных пристрастий поэта — косвенные.
Как бы там ни было, друзья-поэты Байрон и Шелли вместе посетили Шильонский замок*. Оба были потрясены увиденным. По возвращении из экскурсии Байрон в одну ночь сочинил поэтический рассказ «Шильонский узник», а Шелли создал «Гимн Интеллектуальной Красоте». В Женеве Байрон сочинил также третью песню «Чайльд Гарольда» и начал драматическую поэму «Манфред».
* Прославленный замок-тюрьма, многие столетия контролировавший единственную дорогу через Сен-Бернарский перевал, соединявший Центральную Европу с Южной Европой. Расположен на берегу Женевского озера в 3 км от города Монтрё.
Уже сложившийся в Европе культ Байрона обернулась для поэта своей скверной стороной. Ещё до его приезда к берегам Женевского озера в местной публике начался ажиотаж. Когда Байрон приехал, каждый его шаг сопровождали окуляры многочисленных биноклей. Любопытствующие не смущались в своих потугах вызнать самые потаённые секреты из жизни кумира. В конце концов, эти преследования опостылели.
Байрон предпочёл уехать в Италию. Семейство Шелли вернулось в Англию, где 12 января 1817 года Клэр Клермонт родила от Байрона дочь Аллегру (1817—1822)*. По предварительной договорённости летом того же года девочка была отдана отцу. Наигравшись с ребёнком и заведя себе новую пассию, поэт предпочёл отправить дочь на воспитание в монастырь в Баньякавалло.
* Подробнее о перипетиях трагической судьбы Клэр Клермонт и Аллегры читайте в главе «Перси Биш Шелли» этой книги.
Байрон избрал своим постоянным местом жительства Венецию. Он арендовал дворец Мончениго на Большом канале. Там был закончен «Манфред», там поэт приступил к написанию четвёртой песни «Чайльд Гарольда», там были сочинена сатира «Беппо» и начат «Дон Жуан».
Поскольку Байрону постоянно не хватало денег, осенью 1818 года он продал за 90 тыс. гиней Ньюстед, расплатился со всеми долгами и смог начать спокойную обеспеченную жизнь. Ежегодно за издание своих произведений Байрон получал гигантские по тем временам деньги — 7 тыс. фунтов, а если учесть, что он ещё имел ежегодные проценты с прочей недвижимости в сумме 3,3 тыс. фунтов, то надо признать, что в первой трети XIX века лорд Байрон был одним из богатейших людей Европы. Толстеющий, отпустивший длинные с проблесками первой седины волосы — таким представал он теперь перед своими венецианскими гостями.
Но в 1819 году к Байрону пришла последняя, самая глубокая любовь. На одном из светских вечеров поэт случайно познакомился с молодой графиней Терезой Гвиччиоли (1800—1873). Её называли «тициановской блондинкой». Недавно окончившая монастырскую школу, графиня менее года как состояла в законном браке, причём супруг был старше жены на сорок лет. Поскольку в венецианском обществе в порядке вещей был непременный любовник у каждой замужней дамы, сеньор Александр Гвиччиоли (1760—1829) отнёсся к Байрону весьма дружелюбно и даже сдал ему верхний этаж собственного дворца, поощрив таким образом возраставшую страсть своей супруги и поэта. Однако всё семейство Терезы — отец, брат и сама девица — оказались карбонариями*. Они быстро втянули в заговор Байрона, который начал закупать за границей оружие для будущих повстанцев. Гвиччиоли был лоялен к австрийским властям и, узнав о том, что происходит у него за спиной, поспешил увезти жену в Равенну. Накануне их отъезда Тереза стала любовницей Байрона и этим фактически решила его дальнейшую судьбу.
* Карбонарии — члены тайного общества в Италии XIX века, боровшегося за объединение Италии, освобождение страны от Австрийской оккупации и введение конституционного строя.
В июне 1819 года поэт последовал за возлюбленной в Равенну. Он поселился в палаццо Гвиччиоли. Видевший терзания дочери отец Терезы, граф Руджеро Гамба (1770—1846), добился от римского папы разрешения для графини проживать раздельно с мужем. При этом она не имела права вновь выйти замуж, если же появились бы доказательства её любовной связи на стороне, Терезу должны были арестовать и заточить в монастырь.
Пребывание в Равенне стало для Байрона необычайно плодотворным: он написал новые песни «Дон Жуана», «Пророчество Данте», историческую драму в стихах «Марино Фальеро», перевёл поэму Луиджи Пульчи «Большой Морганте»…
Тем временем в городе назревал заговор карбонариев. Оружие заговорщикам закупал на свои средства Байрон. Однажды вечером поэт пришёл домой и обнаружил всё это оружие на пороге своего дворца: по городу прошёл слух, что заговор раскрыт и власти готовятся к повальным арестам, а потому революционеры предпочли избавиться от опасных улик. Заговор власти и в самом деле раскрыли, но преследовать никого не стали, только руководителей его выслали прочь. В их числе оказалось всё семейство Гамба. Тереза удалилась во Флоренцию.
Байрон перебрался в Пизу. Туда пришло известие о том, что умерла тёща поэта — леди Джудит Милбенк Ноэл (1751—1822). Она не сердилась на непутёвого зятя и завещала ему 6 тыс. фунтов, но при условии, что он возьмёт себе фамилию Ноэл, поскольку и у этого рода не оставалось потомков по мужской линии. Отныне полностью поэт стал именоваться Джордж Ноэл Гордон Байрон.
Следом за известием о кончине старенькой леди пришло известие о смерти пятилетней Аллегры — девочка заразилась в монастыре тифом. Байрон был потрясён, он страдал — один вечер. Следующим утром поэт заявил, что всё, что происходит — к лучшему: Аллегра была незаконнорожденной и впереди её ожидала жизнь отверженной парии. Бесспорно, папаша лгал сам себе, но успокоившись такими рассуждениями, Байрон запретил напоминать ему о дочери, окружение же продолжало выражать ему сочувствие и рассуждать о титанических страданиях гения.
Летом 1822 года недалеко от Пизы снимали виллу на побережье Шелли. Перси часто приезжал к Байрону, они задумали издавать в Лондоне собственный журнал. 8 июля 1822 года, возвращаясь домой морем после одной из таких встреч, Шелли попал в шторм и погиб. 16 июля 1822 года Байрон собственными руками кремировал останки друга. Местные власти дали на это особое разрешение в порядке исключения, только из уважения к великому поэту Байрону, поскольку согласно итальянским правилам карантина утопленника следовало закопать в песке на берегу, предварительно залив труп негашёной известью.
Неожиданно лондонский «Греческий комитет» обратился к поэту с просьбой помочь Греции в войне за независимость против Османской империи. Рассчитывали на его деньги, но 15 июля 1823 года Байрон вышел на личной яхте из Генуи для участия в греческом восстании. Поэт полностью профинансировал снаряжение флота восставших и в начале января 1824 года присоединился в Миссолунги (Месолонгионе), столице Западной материковой Греции, к вождю греческого восстания князю Александру Маврокордато (1791—1865). Под командование ничего не смыслившему в военных делах Байрону отдали отряд сулиотов*, которым он выплачивал денежное довольствие из личных средств. На этом его участие в восстании было исчерпано, но это не помешало грекам объявить Байрона своим национальным героем, борцом за независимость народа.
* Сулиоты — греко-албанское горное племя.
Резиденцией поэта стал остров Кефалония. Там он простудился, искупавшись в холодном море. Появились боли в суставах, которые переросли в конвульсии. Врачи поговаривали о приступе эпилепсии. Через какое-то время наступило улучшение, и сильно скучавший Байрон пожелал совершить небольшую конную прогулку. Едва он отъехал от дома на сравнительно далёкое расстояние, пошёл сильный ледяной ливень. Через два часа после возвращения с прогулки у поэта началась лихорадка. Промучившись несколько дней в горячке, Джордж Ноэл Гордон Байрон скончался 19 апреля 1824 года на тридцать седьмом году жизни. 16 июля того же года останки поэта были похоронены в родовом склепе Байронов в церкви Ханкелл-Торкард неподалёку от Ньюстедского аббатства в Ноттингемшире.
Судьба и творчество Байрона, его скепсис, гордыня и созерцание мира со стороны оказали огромное влияние на европейское общество первой половины XIX века. Мода на глубокомысленную молчаливую снисходительность к малым мира сего, приукрашенную революционными порывами куда-то во имя идеала, получила в истории название байронизм. Яркими носителями байронизма стали величайшие поэты России — А. С. Пушкин и М. Ю. Лермонтов. Пушкин, в частности, не скрывал, что «Евгения Онегина» он создавал во многом под воздействием творчества английского гения.
На русский язык творения Байрона перевели В. А. Жуковский, А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, А. Н. Майков, Л. А. Мей, А. А. Фет, А. Н. Плещеев и многие другие выдающиеся поэты.
Поэзия Байрона в переводах русских поэтов
Из «Шильонского узника»
I
Взгляните на меня: я сед,
Но не от хилости и лет;
Не страх незапный в ночь одну
До срока дал мне седину.
Я сгорблен, лоб наморщен мой,
Но не труды, не хлад, не зной —
Тюрьма разрушила меня.
Лишённый сладостного дня,
Дыша без воздуха, в цепях,
Я медленно дряхлел и чах,
И жизнь казалась без конца.
Удел несчастного отца —
За веру смерть и стыд цепей —
Уделом стал и сыновей.
Нас было шесть — пяти уж нет.
Отец, страдалец с юных лет,
Погибший старцем на костре,
Два брата, падшие во пре,
Отдав на жертву честь и кровь,
Спасли души своей любовь.
Три заживо схоронены
На дне тюремной глубины —
И двух сожрала глубина;
Лишь я, развалина одна,
Себе на горе уцелел,
Чтоб их оплакивать удел.
II
На лоне вод стоит Шильон;
Там, в подземелье, семь колонн
Покрыты влажным мохом лет.
На них печальный брезжит свет —
Луч, ненароком с вышины
Упавший в трещину стены
И заронившийся во мглу.
И на сыром тюрьмы полу
Он светит тускло, одинок,
Как над болотом огонёк,
Во мраке веющий ночном.
Колонна каждая с кольцом;
И цепи в кольцах тех висят;
И тех цепей железо — яд;
Мне в члены вгрызлося оно;
Не будет ввек истреблено
Клеймо, надавленное им.
И день тяжёл глазам моим,
Отвыкнувшим столь давних лет
Глядеть на радующий свет;
И к воле я душой остыл
С тех пор, как брат последний был
Убит неволей предо мной
И, рядом с мёртвым, я, живой,
Терзался на полу тюрьмы.
III
Цепями теми были мы
К колоннам тем пригвождены,
Хоть вместе, но разлучены;
Мы шагу не могли ступить,
В глаза друг друга различить
Нам бледный мрак тюрьмы мешал.
Он нам лицо чужое дал —
И брат стал брату незнаком.
Была услада нам в одном:
Друг другу голос подавать,
Друг другу сердце пробуждать
Иль былью славной старины,
Иль звучной песнею войны —
Но скоро то же и одно
Во мгле тюрьмы истощено;
Наш голос страшно одичал,
Он хриплым отголоском стал
Глухой тюремныя стены;
Он не был звуком старины
В те дни, подобно нам самим,
Могучим, вольным и живым!
Мечта ль?.. но голос их и мой
Всегда звучал мне как чужой.
Перевод В. А. Жуковского
Еврейская мелодия
(Из Байрона)
Душа моя мрачна. Скорей, певец, скорей!
Вот арфа золотая:
Пускай персты твои, промчавшися по ней,
Пробудят в струнах звуки рая.
И если не навек надежды рок унёс,
Они в груди моей проснутся,
И если есть в очах застывших капля слёз —
Они растают и прольются.
Пусть будет песнь твоя дика. — Как мой венец,
Мне тягостны веселья звуки!
Я говорю тебе: я слёз хочу, певец,
Иль разорвётся грудь от муки.
Страданьями была упитана она,
Томилась долго и безмолвно;
И грозный час настал — теперь она полна,
Как кубок смерти яда полный.
Перевод М. Ю. Лермонтов
Мелодия
Душе моей грустно! Спой песню, певец!
Любезен глас арфы душе и унылой.
Мой слух очаруй ты волшебством сердец,
Гармонии сладкой всемощною силой.
Коль искра надежды есть в сердце моем,
Ее вдохновенная арфа пробудит;
Когда хоть слеза сохранилася в нём,
Прольётся, и сердце сжигать мне не будет.
Но песни печали, певец, мне воспой:
Для радости сердце моё уж не бьётся;
Заставь меня плакать; иль долгой тоской
Гнетомое сердце моё разорвётся!
Довольно страдал я, довольно терпел;
Устал я! — Пусть сердце или сокрушится
И кончит земной мой несносный удел,
Иль с жизнию арфой златой примирится.
Перевод Н. И. Гнедича
Любовь и смерть
Я на тебя взирал, когда наш враг шёл мимо,
Готов его сразить иль пасть с тобой в крови,
И если б пробил час — делить с тобой, любимой,
Всё, верность сохранив свободе и любви.
Я на тебя взирал в морях, когда о скалы
Ударился корабль в хаосе бурных волн,
И я молил тебя, чтоб ты мне доверяла;
Гробница — грудь моя, рука — спасенья чёлн.
Я взор мой устремлял в больной и мутный взор твой,
И ложе уступил и, бденьем истомлён,
Прильнул к ногам, готов земле отдаться мёртвой,
Когда б ты перешла так рано в смертный сон.
Землетрясенье шло и стены сотрясало,
И всё, как от вина, качалось предо мной.
Кого я так искал среди пустого зала?
Тебя. Кому спасал я жизнь? Тебе одной.
И судорожный вздох спирало мне страданье,
Уж погасала мысль, уже язык немел,
Тебе, тебе даря последнее дыханье,
Ах, чаще, чем должно, мой дух к тебе летел.
О, многое прошло; но ты не полюбила,
Ты не полюбишь, нет! Всегда вольна любовь.
Я не виню тебя, но мне судьба судила —
Преступно, без надежд, — любить все вновь и вновь.
Перевод А. А. Блока
Песнь к сулиотам
Дети Сули! Киньтесь в битву,
Долг творите, как молитву!
Через рвы, через ворота:
Бауа, бауа, сулиоты!
Есть красотки, есть добыча —
В бой! Творите свой обычай!
Знамя вылазки святое,
Разметавшей вражьи строи,
Ваших гор родимых знамя —
Знамя ваших жён над вами.
В бой, на приступ, страткоты,
Бауа, бауа, сулиоты!
Плуг наш — меч: так дайте клятву
Здесь собрать златую жатву;
Там, где брешь в стене пробита,
Там врагов богатство скрыто.
Есть добыча, слава с нами —
Так вперёд, на спор с громами!
Перевод А. А. Блока
* * *
Когда я прижимал тебя к груди своей,
Любви и счастья полн и примирён с судьбою,
Я думал: только смерть нас разлучит с тобою,
Но вот разлучены мы завистью людей.
Пускай тебя на век, прекрасное созданье,
Отторгла злоба их от сердца моего,
Но верь — им не изгнать твой образ из него,
Пока не пал твой друг под бременем страданья.
И если мертвецы приют покинут свой
И к вечной жизни прах из тленья возродится,
Опять чело моё на грудь твою склонится:
Нет рая для меня, где нет тебя со мной!
Перевод А. Н. Плещеева
Решусь, пора освободиться
Решусь — пора освободиться
От мрачной горести моей,
Вздохнуть в последний раз, проститься
С любовью, с памятью твоей!
Забот и света я чуждался
И не для них был создан я,
Теперь же с радостью расстался,
Каким бедам страшить меня?
Хочу пиров, хочу похмелья;
Бездушным в свете стану жить;
Со всеми рад делить веселье,
Ни с кем же горя не делить.
То ль было прежнею порою!
Но счастье жизни отнято:
Здесь в мире брошен я тобою
Ничто уж ты — и все ничто.
Улыбка — горю лишь угроза,
Из-под неё печаль видней;
Она — как на гробнице роза;
Мученье сжатое сильней.
Вот меж друзей в беседе шумной
Невольно чаша оживит,
Весельем вспыхнет дух безумный, —
Но сердце томное грустит.
Взойдёт бывало месяц полный
Над кораблём в тиши ночной:
Он серебрит Эгейски волны...
А я, к тебе стремясь душой,
Любил мечтать, что взор твой милый
Теперь пленяет та ж луна.
О Тирза! над твоей могилой
Тогда светила уж она.
В часы бессонные недуга,
Как яд кипел, волнуя кровь —
«Нет, — думал я, — страданьем друга
Уж не встревожится любовь!»
Ненужный дар тому свобода,
Кто в узах жертва дряхлых лет.
Вот воскресит меня природа —
К чему? — тебя в живых уж нет.
Когда любовь и жизнь так новы,
В те дни залог мне дан тобой:
Печали краской рок суровый
Мрачит его передо мной.
Навек той сердце охладело,
Кем было всё оживлено;
Моё без смерти онемело,
Но чувства мук не лишено.
Залог любви, печали вечной,
Прижмись, прижмись к груди моей;
Будь стражем верности сердечной,
Иль сердце грустное убей!
В тоске не гаснет жар мятежный,
Горит за сенью гробовой,
И к мёртвой пламень безнадежный
Святее, чем любовь к живой.
Перевод И. Козлова
Джордж Ноэл Гордон Байрон, которого часто упоминают как лорда Байрона, поэт, прославившийся на весь мир романтическими произведениями, появился на свет в Лондоне 22 января 1788 г. в семье аристократа, промотавшего свое состояние. Будучи маленьким, он оказался в Шотландии, в Абердине, на родине матери, куда она уехала с сыном подальше от авантюриста-мужа. Байрон родился с физическим недостатком, хромал, и это наложило отпечаток на все его дальнейшую жизнь. Повлиял на формирование его как личности непростой, истеричный характер матери, усугубленный бедностью.
Когда Джорджу было 10 лет, в 1798 г. их маленькая семья вернулась в Англию, в родовое поместье Ньюстед, которое вместе с титулом досталось ему по наследству от умершего двоюродного дедушки. В 1799 г. он в течение двух лет проходил обучение в частной школе, но не столько учился, сколько лечился и читал книги. С 1801 г. продолжил образование в колледже Гарроу, где его интеллектуальный багаж значительно пополнился. В 1805 г. стал студентом Кембриджа, но не меньше, а то и больше штудирования наук его привлекали другие стороны жизни, он развлекался: кутил и играл в карты на дружеских пирушках, овладевал искусством верховой езды, бокса, плавания. Все это требовало немалых денег, и долги молодого повесы росли как снежный ком. Университет Байрон так и не закончил, а главным его приобретением той поры была крепкая дружба с Д.К. Хобхаусом, длившаяся до самой смерти.
В 1806 г. увидела свет первая книга Байрона, опубликованная под чужим именем, - «Поэмы на разные случаи». Дописав к первому сборнику еще более сотни стихов, он спустя год выпустил, на этот раз под собственным именем, второй – «Часы досуга», мнения о котором были диаметрально противоположными. Его сатирическая отповедь критикам «Английские барды и шотландские обозреватели» (1809) получила широкий резонанс и стала своеобразный компенсацией за удар по самолюбию.
В июне 1809 г. Байрон вместе с верным Хобхаусом покинул Англию - не в последнюю очередь из-за того, что сумма его задолженности кредиторам катастрофически увеличивалась. Он посетил Испанию, Албанию, Грецию, Малую Азию, Константинополь – путешествие длилось два года. Именно в этот период была начата поэма «Паломничество Чайльд-Гарольда», герой которого во многом отождествлялся публикой с автором. Публикация именно этого произведения в марте 1812 г. (из путешествия Байрон вернулся в июле 1811 г.) стала поворотным пунктом в его биографии: поэт в одночасье проснулся знаменитым. Поэма прославилась на всю Европу, породила новый тип литературного героя. Байрона ввели в высшее общество, и он не без удовольствия окунулся в светскую жизнь, хотя и не смог избавиться от ощущения неловкости из-за физического изъяна, пряча его за высокомерием. Его творческая жизнь также была весьма насыщенной: увидели свет «Гяур» (1813), «Абидосская невеста» (1813), «Корсар» (1813), «Еврейские мелодии» (1814), «Лара» (1814).
В январе 1815 г. Байрон обвенчался с Анабеллой Милбенк, в декабре у них родилась дочь, но семейная жизнь не заладилась, супруги развелись. Причины развода обросли слухами, плохо отражавшимися на репутации поэта; общественное мнение сложилось не в его пользу. В апреле 1816 г. лорд Байрон покинул родину, чтобы больше туда не вернуться. Лето он жил в Женеве, а осенью переселился в Венецию, и его образ жизни там многие считали аморальным. Тем не менее поэт продолжал много писать (4-ая песнь «Чайльд-Гарольда», «Беппо», «Ода к Венеции», 1-ая и 2-ая песнь «Дон-Жуана»).
Апрель 1819 г. подарил ему встречу с графиней Терезой Гвиччиоли, которая была его любимой женщиной до конца жизни. Обстоятельства заставляли их периодически менять место жительства, среди которых были Равенна, Пиза, Генуя, пережить немало событий, однако Байрон по-прежнему был творчески очень активен. В этот период им были написаны, к примеру, «Пророчество Данте », «Первая песня Морганте Маджиора» - 1820, «Каин», «Видение страшного суда» (1821), «Сарданапал» (1821), «Бронзовый век» (1823), писались одна за другой песни «Дон-Жуана» и др.
Байрон, никогда не знавший меры в желаниях, стремившийся получить от жизни как можно больше, пресытившийся доступными благами, искал новых приключений и впечатлений, пытаясь избавиться от глубокой душевной тоски и тревоги. В 1820 г. он примкнул к движению итальянских карбонариев, в 1821 г. безуспешно пытался издавать в Англии журнал «Либерал», а в июле 1823 г. с энтузиазмом ухватился за возможность отбыть в Грецию для участия в освободительной борьбе. Чтобы помочь местному населению сбросить османское иго, Байрон не жалел ни сил, ни денег (продал все свое имущество в Англии), ни таланта. В декабре 1923 г. он заболел лихорадкой, и 19 апреля 1824 г. изнурительная болезнь поставила точку в его биографии. Похоронили поэта, чья душа никогда не ведала покоя, в Ньюстеде, родовом имении.
