Солари построил несколько зданий в Милане . Ему (в соавторстве с отцом) приписываются церкви Святого Петра в Гессате , Santa Maria del Carmine, Santa Maria Incoronata и Santa Maria della Pace . Солари также приписываются две работы в области скульптуры: гробница епископа Марко де Капитани в соборе Алессандрии (1484) и скульптура Мадонны в замке Сфорца в Милане (1485). Солари был приглашён приехать в Москву русскими послами греческого происхождения Дмитрием и Мануилом Ралевыми. В 1490 году прибыл в Москву в сопровождении своего ученика Цанантонио, литейщика орудий Джакобо и серебряника Христофора с двумя учениками.
По приезде в Москву Солари обратил на себя всеобщее внимание и пользовался благоволением Ивана III , который оказывал ему особое доверие. Летописи называют его «архитектоном», а не обычными для тех времён терминами «муроль» или «палатных дел мастер». В Милане был найден ныне утерянный документ, на котором была подпись «Пьетро Антонио Соларио, главный архитектор Москвы» (Petrus Antonius de Solario architectus generalis Moscovie ). По другим источникам, это личное письмо Солари находится в Ватиканском архиве, и содержит слова «architectus generalis Moscovial».
Солари прожил в Москве недолго и умер в 1493 году , по некоторым источникам, в мае. По другим источникам, дата смерти определяется приблизительно, по тому, что его мать была утверждена в правах наследства после сына 22 ноября 1493 года.
Milano Santa Maria del Carmine.JPG
Santa Maria del Carmine
Chiesa Santa Maria Incoronata - Milano.jpg
Santa Maria Incoronata
2942MilanoSMariaDellaPace.jpg
Santa Maria della Pace
San Pietro in Gessate - Facciata.jpg
San Pietro in Gessate
Постройки в Кремле
- 1487-1491 - Грановитая (Большая Золотая) палата , совместно с Марко Руффо
Над Спасскими воротами висит мемориальная доска (копия, повреждённый оригинал находится в фондах кремлёвского музея ) с написью на латыни:
IOANNES VASILII DEI GRATIA MAGNUS DUX VOLODIMERIAE, MOSCOVIAE, NOVOGARDIAE, TFERIAE, PLESCOVIAE, VETICIAE, ONGARIAE, PERMIAE, BUOLGARIAE ET ALIAS TOTIUSQ(UE) RAXIE D(OMI)NUS, A(N)NO 30 IMPERII SUI HAS TURRES CO(N)DERE F(ECIT) ET STATUIT PETRUS ANTONIUS SOLARIUS MEDIOLANENSIS A(N)NO N(ATIVIT) A(TIS) D(OM)INI 1491 K(ALENDIS) M(ARTIIS) I(USSIT)P(ONE-RE)
С внутренней стороны стены надпись на русском языке, сохранившаяся со времён строительства:
В ЛЕТО 6999 ИУЛИА БОЖИЕЮ МИЛОСТИЮ СДЕЛАНА БЫСТ СИА СТРЕЛНИЦА ПОВЕЛЕНИЕМЬ ИОАННА ВАСИЛЬЕВИЧА ГДРА И САМОДРЪЖЦА ВСЕЯ РУСИИ. И ВЕЛИКОГО КНЗЯ ВОЛОДИМЕРЬСКОГО. И МОСКОВСКОГО И НОВОГОРОДСКОГО. И ПСКОВСКОГО. И ТВЕРЬСКОГО. И ЮГОРСКОГО И ВЯТСКОГО. И ПЕРМСКОГО. И БОЛГАРСКОГО. И ИНЫХ ВЪ 30 Е ЛЕТО ГДРЬСТВА ЕГО А ДЕЛАЛЪ ПЕТРЪ АНТОНИЕ ОТ ГРАДА МЕДИОЛАНА
Напишите отзыв о статье "Солари, Пьетро Антонио"
Примечания
Литература
- AA.VV., Arte e artisti dei laghi lombardi, Tipografia Editrice Antonio Noseda, Como 1959. - С. 423, 426, 427, 428-432, 435, 438.
- Давыдов З. С. Звезды на башнях - М .: Советский писатель, 1963.
- Земцов С. М.. Архитекторы Москвы второй половины XV и первой половины XVI века // Зодчие Москвы . - М .: Московский рабочий, 1981. - С. 59-68. - 302 с.
Отрывок, характеризующий Солари, Пьетро Антонио
В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
Пьетро Антонио Солари (итал. Pietro Antonio Solari, лат. Petrus Antonius Solarius , также известный как Пётр Фрязин , в летописях Пётр Антонин Фрязин ) (около 1445 (после 1450?), Милан (?)-до ноября 1493 (май 1493?), Москва) - итальянский архитектор, известный постройкой Грановитой палаты и башен Кремля. О жизни Пьетро Антонио Солари известно очень мало, расходятся даже сведения о годе рождения и дате смерти.
Биография
Пьетро Антонио Солари родился в Кароне в швейцарском кантоне Тичино и работал подмастерьем у отца - архитектора и скульптора Гуинифорте Солари. В 1476 был нанят строителем миланского собора. Однако, ректоры собора не утвердили выбора Пьетро Антонио главным строителем собора после смерти его отца.
Солари построил несколько зданий в Милане. Ему (в соавторстве с отцом) приписываются церкви Святого Петра в Гессате, Santa Maria del Carmine, Santa Maria Incoronata и Santa Maria della Pace. Солари также приписываются две работы в области скульптуры: гробница епископа Марко де Капитани в соборе Алессандрии (1484) и скульптура Мадонны в замке Сфорца в Милане (1485). Солари был приглашён приехать в Москву русскими послами греческого происхождения Дмитрием и Мануилом Ралевыми. В 1490 году прибыл в Москву в сопровождении своего ученика Цанантонио, литейщика орудий Джакобо и серебряника Христофора с двумя учениками.
По приезде в Москву Солари обратил на себя всеобщее внимание и пользовался благоволением Иоанна III, который оказывал ему особое доверие. Летописи называют его «архитектоном», а не обычными для тех времён терминами «муроль» или «палатных дел мастер». В Милане был найден ныне утерянный документ, на котором была подпись «Пьетро Антонио Соларио, главный архитектор Москвы» (Petrus Antonius de Solario architectus generalis Moscovie ). По другим источникам, это личное письмо Солари находится в Ватиканском архиве, и содержит слова «architectus generalis Moscovial».
Солари прожил в Москве недолго и умер в 1493 году, по некоторым источникам, в мае. По другим источникам, дата смерти определяется приблизительно, по тому, что его мать была утверждена в правах наследства после сына 22 ноября 1493 года.
Постройки в Кремле
- 1487-1491 Грановитая (Большая Золотая) палата, совместно с Марко Руффо
- 1490 Боровицкая башня
- 1490 Константино-Еленинская башня
- 1491 Спасская (Фроловская) башня
- 1491 Никольская башня
- 1491 Сенатская башня
- 1492 Угловая Арсенальная (Собакинa) башня
Источники
- AA.VV., Arte e artisti dei laghi lombardi, Tipografia Editrice Antonio Noseda, Como 1959. С. 423, 426, 427, 428-432, 435, 438.
- З. С. Давыдов. Звезды на башнях - М.: Советский писатель. 1963
Солари Пьетро Антонио (ок. 1445-1493) - итальянский архитектор.
Пьетро Антонио Солари больше известный на Руси под именем Пётр Фрязин, за три года своего пребывания в Москве оставил яркий след в российском архитектурном наследии. Он появился в столице в начале 1490 года вместе с несколькими своими сподвижниками-итальянцами, владеющими различными ремёслами и ищущими применения своему мастерству в бурно развивающейся русской столице.
Пьетро почти сразу включился в работу и принял эстафету у Марка Фрязина, продолжив возведение Грановитой палаты в московском Кремле. К тому времени Марко Фрязин, появившийся в Москве несколькими годами раньше Пьетро и, говоря современным языком, выполнивший проект её архитектурного объёма, успел завершить основные работы по её строительству. Солари же достались работы по декоративной отделке фасадов и интерьеров. Благодаря этим итальянским зодчим, выполнившим этот замечательный архитектурный проект, на Руси впервые появился образ городского дома, в который можно было войти прямо с улицы.
Неоценим вклад Пьетро Антонио Солари и в возведение московского Кремля. За короткий период своего пребывания в Москве, с 1490 по 1493 год он успел принять участие в строительстве стрельницы с тайником, расположенной над Неглинной, Угловой Арсенальной, Боровицкой, Константино-Еленинской и Сенатской башен. Он же заканчивал возведение Никольской и Фроловской башен, основание которых закладывал всё тот же его итальянский предшественник Марк Фрязин, и вывел на Красную площадь главный фасад кремлёвской крепости.
Все эти проезжие крепостные башни являлись не просто украшением стены, а были мощными оборонительными сооружениями. В систему их тщательно продуманной обороны входили каменные бастионы, подъёмные мосты, отводные стрельницы, и предмостные башни. Самой мощной из всех была построенная в 1492 году шестнадцатигранная Арсенальная башня, предназначенная для обороны переправы через реку Неглинную. В её скрытом фундаменте на случай осады архитектор предусмотрел сооружение родника-колодца. Всем возводимым им башням Пьетро Антонио Солари придавал суровость, присущую крепостным сооружениям.
На главной башне Московского Кремля, Фроловской, построенной в 1493 году, а в 1678 году переименованной в Спасскую, до сих пор можно видеть вделанную в стену плиту с надписью на латыни, гласящей о том, что возводил её Пётр Антоний Соларио, родом из города Милана. Он умер в Москве осенью 1493 года, не дожив и до пятидесяти лет. Есть предположение о том, что именно Соларио перед своей смертью рекомендовал пригласить в Москву для строительства итальянских зодчих Алоизио да Каркано и Алоизио Ламберти да Монтаньяна, которые позже продолжили традиции итальянских архитекторов в становлении исторического облика Москвы.
Petrus Antonius Solarius , также известный как Пётр Фрязин , в летописях Пётр Антонин Фрязин ) (около 1445 (после 1450?), Милан (?)-до ноября 1493 (май 1493?), Москва) - итальянский архитектор, известный постройкой Грановитой палаты и башен Кремля . О жизни Пьетро Антонио Солари известно очень мало, расходятся даже сведения о годе рождения и дате смерти.Биография
Пьетро Антонио Солари родился в Кароне в швейцарском кантоне Тичино и работал подмастерьем у отца - архитектора и скульптора Гуинифорте Солари. В 1476 был нанят строителем миланского собора . Однако, ректоры собора не утвердили выбора Пьетро Антонио главным строителем собора после смерти его отца.
Солари построил несколько зданий в Милане . Ему (в соавторстве с отцом) приписываются церкви Святого Петра в Гессате , Santa Maria del Carmine, Santa Maria Incoronata и Santa Maria della Pace . В Италии также известны две работы Солари в области скульптуры: гробница епископа Марко де Капитани в соборе Алессандрии (1484) и скульптура Мадонны в замке Сфорца в Милане (1485). Солари был приглашён приехать в Москву русскими послами греческого происхождения Дмитрием и Мануилом Ралевыми. В 1490 году прибыл в Москву в сопровождении своего ученика Цанантонио, литейщика орудий Джакобо и серебряника Христофора с двумя учениками.
По приезде в Москву Солари обратил на себя всеобщее внимание и пользовался благоволением Иоанна III , который оказывал ему особое доверие. Летописи называют его «архитектоном», а не обычными для тех времён терминами «муроль» или «палатных дел мастер». В Милане был найден ныне утерянный документ, на котором была подпись «Пьетро Антонио Соларио, главный архитектор Москвы» (Petrus Antonius de Solario architectus generalis Moscovie ). По другим источникам, это личное письмо Солари находится в Ватиканском архиве, и содержит слова «architectus generalis Moscovial».
Солари прожил в Москве недолго и умер в 1493 году, по некоторым источникам, в мае. По другим источникам, дата смерти определяется приблизительно, по тому, что его мать была утверждена в правах наследства после сына 22 ноября 1493 года.
Постройки в Кремле
- 1487-1491 Грановитая (Большая Золотая) палата, совместно с Марко Руффо
Над Спасскими воротами висит мемориальная доска (копия, повреждённый оригинал находится в фондах кремлёвского музея ) с написью на латыни:
IOANNES VASILII DEI GRATIA MAGNUS DUX VOLODIMERIAE, MOSCOVIAE, NOVOGARDIAE, TFERIAE, PLESCOVIAE, VETICIAE, ONGARIAE, PERMIAE, BUOLGARIAE ET ALIAS TOTIUSQ(UE) RAXIE D(OMI)NUS, A(N)NO 30 IMPERII SUI HAS TURRES CO(N)DERE F(ECIT) ET STATUIT PETRUS ANTONIUS SOLARIUS MEDIOLANENSIS A(N)NO N(ATIVIT) A(TIS) D(OM)INI 1491 K(ALENDIS) M(ARTIIS) I(USSIT)P(ONE-RE)
С внутренней стороны стены надпись на русском языке, сохранившаяся со времён строительства:
В ЛЕТО 6999 ИУЛИА БОЖИЕЮ МИЛОСТИЮ СДЕЛАНА БЫСТ СИА СТРЕЛНИЦА ПОВЕЛЕНИЕМЬ ИОАННА ВАСИЛЬЕВИЧА ГДРА И САМОДРЪЖЦА ВСЕЯ РУСИИ. И ВЕЛИКОГО КНЗЯ ВОЛОДИМЕРЬСКОГО. И МОСКОВСКОГО И НОВОГОРОДСКОГО. И ПСКОВСКОГО. И ТВЕРЬСКОГО. И ЮГОРСКОГО И ВЯТСКОГО. И ПЕРМСКОГО. И БОЛГАРСКОГО. И ИНЫХ ВЪ 30 Е ЛЕТО ГДРЬСТВА ЕГО А ДЕЛАЛЪ ПЕТРЪ АНТОНИЕ ОТ ГРАДА МЕДИОЛАНА
Источники
- AA.VV., Arte e artisti dei laghi lombardi, Tipografia Editrice Antonio Noseda, Como 1959. С. 423, 426, 427, 428-432, 435, 438.
- З.С. Давыдов. Звезды на башнях - М.: Советский писатель. 1963
Могучая фигура Аристотеля Фиораванти незримо царит над Кремлем, но она не смогла затмить имена других итальянских зодчих, приложивших силы к созданию этого чуда. И сразу за мэтром возникает силуэт Пьетро Антонио Солари - создателя первого каменного дворца русских царей, именуемого ныне Грановитой палатой.
Пьетро Антонио Солари не встречался с Аристотелем в Москве - он приехал несколькими годами позже смерти или отъезда мэтра. И не исключено, что эти события имеют прямую связь: Солари мог быть приглашен на Русь именно как преемник Фиораванти на посту главного строителя Кремля.
Эта версия не имеет прямых документальных подтверждений, но на нее наводят некоторые косвенные данные. Например, то, что письма на родину (а некоторые из них сохранились) Солари подписывает «главный архитектор города Москвы». И наши летописи именуют его не привычным тогда на Руси термином «муроль», или «палатных дел мастер», а гордым заморским званием «архитектрон». Размах и важность работ Солари тоже говорит о его незаурядном положении среди коллег, как и тот факт, что прибыл он в Москву не один, а с учеником. Какой-никакой, а показатель статуса.
Кстати, то, что Фиораванти и Солари не встретились в Москве, не говорит о том, что они не были знакомы. В начале 60-х годов XV столетия великий Аристотель по приглашению герцога Сфорца трудился в Милане, где прошла юность Солари. Отец и дядя Пьетро Антонио были выдающимися архитекторами и трудились над созданием самых знаменитых памятников эпохи Сфорца - Миланского собора, Оспидале Маджоре и замка Чертоза ди Павия. Братья Гуинифорте и Франческо Солари почти наверняка встречались с Аристотелем и, возможно, при этом присутствовал сын и ученик Гуинифорте - Пьетро, который был тогда уже вполне сознательным подростком…
Сохранившиеся документы разрознены, посему есть два варианта даты рождения будущего мастера - 1445 или 1450 годы. Но достоверно известно, что появился на свет он на севере Италии в Тичино (сейчас это итальянский кантон Швейцарии) в семье потомственных зодчих. Его прадед Марко когда-то начинал работу над миланским Дуомо (собор строился около 100 лет). Дед Джованни продолжил его дело: он руководил работой в Чертозе и много строил в Милане и окрестностях. Его по праву называют одним из столпов итальянского Возрождения. Его сыновья Франческо и Гуинифорте (или Бонифорте) тоже продолжили семейную традицию, а младший Гуинифорте руководил строительством Дуомо. Естественно, его старший сын Пьетро Антонио тоже стал архитектором (куда ж ему было деваться!), а другой сын - Андреа вырос в выдающегося художника.
Зодчие Пьетро Антонио Солари и Марко Руффо (внизу). Фрагмент миниатюры Лицевого летописного свода (1568-1576 гг)
Изображение: ru.wikipedia.org
Пьетро Антонио помогал отцу на строительстве миланского Дуомо и одновременно учился у него и других мастеров. Художественных учебных заведений тогда не было, и большие стройки превращались в учебные мастерские. Между прочим, в «творческую бригаду» Солари-старшего на площадке Дуомо входил сам Леонардо Да Винчи, который был сверстником Пьетро Антонио, а также знаменитый Джованни Антонио Амадео, женатый на дочери мастера Гуинифорте, соответственно, сестре Пьетро.
С 80-х годов Солари начал работать самостоятельно, причем и как архитектор, и как скульптор. В эпоху Возрождения четкой специализации еще не было: понятие «зодчий» тогда было всеобъемлющим и каждый мастер хотел проявить все грани своего таланта.
По слухам, Пьетро Антонио болезненно воспринял то, что после смерти отца ему не перешла должность руководителя работ на Дуомо. Понятно, что спустя 500 лет ни подтвердить, ни опровергнуть это уже невозможно, но, так или иначе, на предложение русских послов поехать в Москву и возглавить строительство Кремля он ответил согласием. С 1490-го года Пьетро Антонио Солари трудится в Москве в качестве главного архитектора города. Во всяком случае, так он сам себя звал.
До наших дней дошло два значительных объекта, связанных с именем Солари - Грановитая палата и восточная часть кремлевских крепостных укреплений и башен - та, что смотрит на Красную площадь. Немало, если учесть, что судьба отпустила Пьетро Антонио лишь три года работы в Москве …
В любом справочнике или путеводителе рядом с фамилией Солари любознательный гражданин встретит имя Марко Фрязина, или Марко Руффо. Вроде бы все означенные объекты начинал Марко, а завершал Пьетро Антонио, или, как его окрестили на Руси, Петр Антонин. Но здесь не все ясно, а точнее - почти ничего не ясно.
О том Марко не упоминает ни один итальянский источник, только наши, отечественные. В летописях его именуют Марко Фрязин, то есть просто итальянец. Фрязами или фрязинами тогда на Руси звали всех выходцев с Апеннин, а заодно и из генуэзских крымских колоний - Кафы (Феодосии), Сугдейи (Судака) и Чембало (Балаклавы). Предположение о том, что этот Марко имеет фамилию Руффо, сделал великий русский историк Николай Карамзин, хотя никаких веских аргументов он не привел. Но вслед за маститым Николаем Михайловичем эту версию, причем уже без сомнений, подхватили все последующие поколения историков и искусствоведов. Хотя, скажем, видный итальянский искусствовед Джузеппе Мерцарио (в книге I Maestri Comacini: Storia Artistica Di Mille Duecento Anni (600-1800) считает нашего Марко потомком Марко деи Фризони или да Коропа. Но это тоже не абсолютно достоверно.
Так или иначе, после того, как Солари приехал в Москву (1490 год), он руководит всеми работами в Кремле как новыми, так и начатыми до него. Можно предположить, что Марко Фрязин, как и Антонин Фрязин (он же Антонио Джиларди из Виченцы), входил в группу учеников-подмастерий Аристотеля Фиораванти и после смерти (или отъезда) мастера продолжал работы по его чертежам. Они строили башни вдоль Москвы-реки, а Марко возвел еще два небольших строения внутри Кремля, до нас не дошедших. Про все остальные башни и иные сооружения говорится, что они их «заложили», а достраивал их уже Солари. Что входит в понятие «заложили» и до какого уровня они были возведены к приезду нового руководителя работ, в летописях не уточняется.
В «творческую бригаду» Солари-старшего на площадке Дуомо входил сам Леонардо Да Винчи, который был сверстником Пьетро Антонио, а также знаменитый Джованни Антонио Амадео, женатый на дочери мастера Гуинифорте, соответственно, сестре Пьетро
Итак, Пьетро Антонио взялся сразу за два дела: возведение стен на главном и самом опасном направлении и строительство нового дворца для царской семьи. Почему восточная сторона была самой опасной? Да потому, что это было единственное направление, не прикрытое водными преградами. С одной стороны - Москва-река, с другой - Неглинка. А со стороны китайгородского посада - ничего. Соединяющий реки ров был задуман, но руки до него дойдут только на несколько десятилетий позже.
Аполлинарий Васнецов. В Московском Кремле
Изображение: en.wikipedia.org
Стена вдоль Красной площади - самая высокая и мощная, а башни, пожалуй, самые изысканные. Это Константино-Еленинская башня с закопанными после строительства храма Покрова на Рву воротами. Знаменитая своими курантами Спасская (она же Фроловская) башня. Самая изящная Никольская и, конечно, могучая Угловая Арсенальная башня, получившая в народе прозвище «граненый стакан».
Конечно, сейчас эти башни выглядят не совсем так, как они были задуманы автором. В XVII веке, когда боевое предназначение крепости было уже не столь актуальным, верхние части башни были перестроены. Боевые площадки и мерлоны (зубцы) были убраны, зато появились надстройки в виде шатров с декоративными деталями и двуглавыми орлами на шпилях.
Для того чтобы представить башни в изначальном виде, нужно мысленно убрать эти надстройки и добавить мощные зубцы в виде ласточкиного хвоста, как на стенах. Кроме того, на всех воротах были подъемные мосты, от них остались проемы для цепей. Когда мосты поднимали, они служили дополнительным прикрытием ворот от орудийного огня. Кремль того времени признавался выдающимся и безусловно передовым фортификационным сооружением, которое впитало все технические новшества и было идеально вписано в ландшафтные условия.
Если башни несколько изменили свой облик, то Грановитая палата и сейчас стоит во всей красе, оставаясь удивительным памятником итальянского Возрождения в сердце древнего Кремля. Чтобы осознать ее красоту и уникальность, нужно понимать, как все задумывалось изначально.
Дело в том, что у великого князя Ивана III, как и у его предшественников, не было каменного дворца или палат. На Руси традиционно отдавали предпочтение деревянным домам - в них теплее да и дышится легче. В Европе же это было не принято. Великому князю (или царю) как руководителю правительства нужно было принимать иноземных посланников. Отказываться же от своих обычаев не хотелось. То есть стояла задача увязать все в одно целое: желательно деревянные палаты со спальнями, кладовыми, кухнями и помещениями для многочисленной челяди; европейского уровня дворец с просторными палатами для приемов и боярской думы; да еще чтобы молиться великокняжеская семья могла не выходя на улицу. При этом внешний облик представительской каменной части должен был внушать уважение иностранцам, а внутреннее убранство соответствовать представлениям московитов об удобстве.
Солари и Марко нашли выход. Палаты (Средняя Золотая) были сооружены в глубине, к Соборной площади они прямо не выходили. На их месте сейчас Большой Кремлевский дворец. Нижний этаж был хозяйственный и как бы скрытый от глаз, а на втором была устроена большая открытая веранда-гульбище (вернее крыльцо, или верхние переходы). На нее вели три лестницы, из которых одна сохранилась - это Красное крыльцо. С этого гульбища были входы как в канцелярские и приказные службы, так и в приемную часть, которая разместилась в каменной Грановитой палате. Свое название палата получила из-за того, что Солари декорировал ее восточный фасад «диамантовым», то есть граненым под бриллиант рустом (облицовочным камнем).
Фото: Ирина Овчинникова / Фотобанк Лори
Московский Кремль, Грановитая палата, Святые сени
Грановитая палата на Соборной площади Московского Кремля
Фото: Сергей Новиков / Фотобанк Лори
Грановитая палата Московского Кремля
Фото: Алексей Филиппов / РИА Новости
Обратите внимание, как точно вписана палата в Соборную площадь: по масштабу, по соотношению декоративных составляющих. Она гармонично смотрится рядом с классическими русскими храмами, но в то же время создана в совершенно европейском стиле. Это говорит о выдающемся уровне мастерства ее создателей.
Когда старый дворцовый ансамбль пришел в ветхость и был разобран, Грановитая палата приобрела самостоятельный статус. Теперь уже к ней пристраивали новые сооружения. Она стала неотъемлемой частью главной Соборной площади Кремля и участником всех важнейших церемоний нашего государства. С ее Красного крыльца будущие властители Руси отправлялись в Успенский собор венчаться на царство, с него же начинались траурные процессии, шедшие в Архангельский собор.
А создатель этого чуда Пьетро Антонио Солари вскоре скоропостижно умер - в 1493 году. Лишь три года провел он в Москве, но память о нем жива до сих пор.
Георгий Олтаржевский
