Сначала говорил, что это плановое стоматологическое обследование. Позже стало известно, что у Табакова обнаружили сепсис, была проведена операция, а состояние 82-летнего актера врачи оценивали как тяжелое. В декабре его даже ввели в искусственную кому — это было сделано, чтобы снять нагрузку с ослабевших от борьбы с болезнью органов; в театре, впрочем, опровергли это сообщение. Позже Табаков пришел в сознание.
В дальнейшем новости о состоянии артиста были разными — но он по-прежнему оставался в больнице. О смерти Табакова сообщил канал , эту же информацию подтвердили в пресс-службе театра.
Любимых артистов зрители всегда представляют по самых узнаваемым ролям. Для Олега Табакова таких ролей было несколько. Кто-то — чаще всего дети — знают его голос и образ артиста смешивается с образом нарисованного кота Матроскина из знаменитого мультсериала, одни взрослые помнят его по эпопее «Семнадцать мгновений весны» Лиозновой, в которой он играл Шелленберга, третьи представляют Табакова как «голубого воришку» Альхена из «Двенадцати стульев» . А для кого-то он — просто голос, начитавший пластинку-сказку «Конек-горбунок» или благородный Али-Баба из аудиосказки, записанной на стихи Татьяны и совместными усилиями артистов МХАТа и Таганки.
Впервые на сцену Олег Табаков вышел в родном Саратове, где играл в театральном кружке местного Дворца пионеров и школьников; в Москву он приехал после школы, поступать в театральный вуз, сумел сдать вступительные экзамены сразу в два — Школу-студии МХАТ и ГИТИС, — и выбрал в итоге мхатовское училище.
И уже на третьем курсе был взят в картину «Тугой узел» (1956, в прокат выходила как «Саша вступает в жизнь»).
«Первый фильм оказался для меня очень крупным везением, — вспоминал Табаков в книге «Моя настоящая жизнь». — Михаил Швейцер, являясь, на мой взгляд, одним из наиболее значительных режиссеров советского кинематографа, был традиционалистом в смысле обстоятельности, серьезности и фундаментальности подготовки к съемкам. Он умудрился пройти со мной всю линию Николая Ростова в романе «Война и мир» с той целью, чтобы я почувствовал масштаб художественных задач, которые стояли передо мною в освоении роли Саши Комелева, мальчика из колхозной деревни».
Табаков вообще снимался много и охотно.
Начав сразу с главной роли, он соглашался работать и в тех фильмах, где его персонаж всего лишь появлялся в эпизоде. «Дело «пестрых», «Испытательный срок» (экранизация повести Петра Нилова об уголовном розыске 1920-х), «Чистое небо» . Но удивительно, что даже недолгое пребывание Табакова на экране могло запомниться зрителям надолго.
Были в его ранней кинобиографии и большие проекты — вроде Николая Ростова в масштабной экранизации романа «Война и мир» или нацистского разведчика в «Семнадцати мгновениях...» (за которую Андропов ему выговорил после премьеры — «Олег, так играть — безнравственно»). Или совершенно замечательный король Людовик XIII в фильме «Д"Артаньян и три мушкетёра», Альхен в «Двенадцати стульях» Марка Захарова. Или мисс Юфимия Эндрю в «Мэри Поппинс, до свидания!» — одна из немногих женских ролей в советском кино в исполнении мужчины-актера.
Всего в фильмографии Олега Табакова — более полутора сотен сыгранных и озвученных ролей в кино, на телевидении и в мультфильмах.
Советская анимация в принципе старалась брать реальные образы актеров озвучки — и не просто так Винни-Пух похож на , Пятачок — на , а Карлсон, который живет на крыше — на . Для Табакова таким рисованным альтер эго стал Кот Матроскин из серии об обитателях деревни Простоквашино. Ну а сказанное намекающим голосом «Неправильно ты, дядя Фёдор, бутерброд ешь…» давно и прочно ушло в народ, как и другие фразы — вроде «Усы, лапы и хвост — вот мои документы!»
Но кино все равно оставалось для Табакова не больше, чем хобби. По-настоящему он нашел себя в театре — для работы в котором и учился в Школе-студии.
Он оказался выдающимся театральным строителем, причем смолоду: в 1957 году стал самым молодым из шести основателей театра «Современник», куда попал из Студии молодых актеров, созданной Олегом Ефремовым в Школе-студии МХАТ. Само появление этого театра было серьезным вызовом в тогдашней культурно-политической среде. На его сцене Табаков и дебютировал как театральный актер — в роли студента Миши в знаменитом спектакле «Вечно живые» по пьесе . В 1970 году ушел руководить МХАТом — и Табаков не побоялся стать директором «Современника», поддержав в качестве худрука. Его пребывание на этом посту ветераны театра вспоминают исключительно добром — однако через тринадцать лет он все же оставил «Современник» и перешел в труппу МХАТа в качестве артиста.
В 1987 году при разделе МХАТа Табаков снова поддержал Ефремова, у которого в 2000-м принял руководство главной драматической сценой страны.
Но до этого была еще «Табакерка» — театр-студия, за годы своей жизни ставшая неотменимым и необходимым элементом московской театральной жизни. Оставив директорский пост в «Современнике», в 1977 году Табаков получил в свое распоряжение бывший угольный склад на улице Чаплыгина. Вместе с гитисовским актерским курсом, мастером которого он был, очистил и отремонтировал заброшенное помещение. Первой премьерой стал спектакль «С весной я вернусь к тебе» по пьесе , представителя поколения «молодых и рассерженных». Площадке долго не давали официального статуса, однако выпускники курса Табакова продолжали собираться в «Табакерке» по ночам; фактически, площадка долго работала как любительская студия, в которой играли настоящие профессионалы.
Официальный статус «Табакерка» получила в 1986 году — объявило о создании трёх московских театров-студий, одним из которых стал театр Олега Табакова.
Однако последней — и самой значительной — стройплощадкой для Табакова стал МХТ. Уже одно то, что возглавив театр в 2000 году, он вернул ему прежнее — данное при Станиславском и Немировиче-Данченко — название, говорит о многом. Олег Табаков за считанные годы перестроил работу захиревшей театральной громадины на совершенно новый лад. Фактически, Табаков превратил ефремовский МХАТ в своего рода театральный супермаркет. В один и тот же вечер здесь можно было посмотреть, к примеру, хитовую комедию «Номер 13» по Рэю Куни, «Изображая жертву» по братьям Пресняковым или экспериментальные постановки по пьесам вчерашних лауреатов конкурса «Любимовка».
Он находился в постоянном поиске --
приходил смотреть новых артистов на нарождающихся в Москве маленьких независимых театральных площадках, а потом переманивал в труппу МХТ. Жадно читал новую драматургию. Откровенно увлекался молодыми режиссерами — в 2000-х фактически выдал карт-бланш на работу Кириллу Серебренникову. В 2010-х — Константину Боголомову. Уже зная о болезни мэтра, Богомолов в прошлом сезоне поставил спектакль-приношение «Юбилей ювелира».
Миндаугас Карбаускис - из тех режиссеров, к которым у меня нет однозначного отношения. Он не бесит вызывающим однообразием и самораскруткой имени как бренда, подобно Серебренникову, не демонстрирует владение технологией при отсуствии душевной работы, как Фокин; но при этом не вызывает у меня столь однозначного приятия, как Чусова, Алдонин или Бутусов. На самом деле много зависит от материала, с которым Карбаускис работает. То есть почерк у него вполне сложившийся и манера узнаваемая: жесткая, сухая, где в центре внимания - композиционная структура спектакля, и гораздо меньше сил уделяется работе над актерскими образами, мизансценами или концептуальной разработкой драматургии. Поэтому удачи Карбаускиса связаны с современной западной, столь соответствующей его режиссерскому темпераменту пьесой: "Копенгаген" Фрейна в МХТ, "Синхрон" Хюрлимана и "Лицедей" Бернхарда в "Табакерке". Но экзерсисы на основе классических текстов Гоголя и Чехова, а также и Фолкнера ему не удаются: выглядят механистичными и пустыми. Таков и спектакль "Когда я умирала" - история смерти и погребения матери среднего американского семейста, рассказанная поочередно всеми героями, включая покойную. В этом хорошо смазанном и неплохо движущемся, но не содержащем потенциальных возможностей саморазвития механизме есть только одна живая клетка - Евдокия Германова. Она играет умирающую, но ее героиня - самое живое лицо в спектакле.
Второй раз за неделю вижу Германову на сцене (2-го ходил на "Вишневый сад" Шапиро, где она играет Шарлотту) и просто поражаюсь ее гению. Это не мастерство актрисы, это гораздо больше: тому, что она делает, нельзя научить и нельзя научиться, это или есть, или нет. Только по неудачному стечению обстоятельств (кризис российского кинопроизводства в 90-е) не позволили Германовой занять достойное место в ряду подобных ей культовых трагических клоунесс - советской (Лии Ахеджаковой) и пост-советской (Ренаты Литвиновой). Выйди фильм "Кикс" в прокат сегодня - была бы бомба погромче "Богини". Но Германова все же не потерялась, и в кино ее время от времени видно, и в театре работает немало. Героиню Фолкнера (а роль, не считая большого монолога в начале второго акта - почти бессловесная и бездвижная, на одной мимике, которой актриса владеет фантастично) Германова играет так, что в ней узнаются ее "дальние родственницы" из "Последнего срока" Распутина или "Материнского поля" Айтматова. Играет не быт и не банальную фантасмагорию, а универсальный мотив, особенно пронзительно звучащий в спектакле, густонаселенном персонажами, родственниками и друзьями покойной:
Человек одинок в смерти. Как, впрочем, и в жизни.
Актер Александр Яценко вносит на сцену длиннющую тряпку. Хрясь ею об пол - брызги веером. «Это что? - говорит ему Полина Медведева. - Кабан? Где поймал?» - «Под мостом», - отвечает он, и понятно, что он - маленький мальчик, а тряпка - рыба, ростом почти с мальчика. Сейчас он пойдет чистить эту рыбу, пройдет немного времени - и умрет его мать, он повредится умом и отправится с отцом и братьями хоронить мать, Адди Бандрен, на ее родину в Джефферсон. В этом затянувшемся путешествии на кладбище тело Адди тонуло в реке, горело, воняло - да так, что повозку сопровождала стая грифов; ее сбрендивший от горя младший сын просверлил гроб, чтоб маме было чем дышать, и вместе с гробом просверлил мамино лицо; старший сын, тот, который этот гроб и сколотил своими руками, сломал ногу и ехал всю дорогу лежа на гробу. Эта почти анекдотическая, но тяжелая до одури роуд-стори и составляет сюжет фолкнеровского романа, датированного 1930 годом и последовавшего за «Шумом и яростью». Когда-то Сергей Женовач поставил «Шум и ярость» в ГИТИСе со студентами Петра Фоменко, там темные паузы раскадровывали спектакль на эпизоды, каждый из которых был уроком по мастерству переложения густой и вязкой прозы на язык театра. Литовец Миндаугас Карбаускис - тоже ученик Фоменко, но из другого поколения, и тех уроков, кажется, не видел, но ему хватило и других уроков мастерской, причем факультативно он прошел еще и школу своего земляка Някрошюса. Это было очевидно, когда он ставил на маленькой сцене МХАТа «Старосветских помещиков» и из ничего на пустой сцене ткалась полнокровная, но постепенно истончающаяся жизнь. Это было, когда он выпустил в подвале Табакова на Чаплыгина «Долгий рождественский обед» и ему с актерами хватило только двери и стола, чтобы выразить ощущение времени. Время, существование, но по преимуществу смерть (у него, говоря фолкнеровскими словами, «любовь к смерти») - философские категории, на определение которых умные дяди тратят тонны букв, в немногословных спектаклях Карбаускиса приобретают плотное, осязаемое измерение. Легко описать, как изображают рыбу, как старые напольные часы кладут на пол и получается гроб. Как крутит смешную мельничку мальчик, извлекая из нее звук едущей брички и топающих в пыли буйволов. Но описать, как Карбаускис изображает воображаемое, абстрактное - потратить буквы даром и ничего не объяснить. Между тем оно невероятно ощутимо. Сутулый мешковатый Анс (Сергей Беляев), что уперто тащит гроб на кладбище за тридевять земель, потому что так хотела покойная, - в нем нет жизни. А в Евдокии Германовой, помершей Адди, которая является то мычащей коровой, которую надо бы подоить, то слоняется по сцене с намертво прилипшей к чепцу гробовой подушкой, - в ней жизнь; именно в ней, которая говорит, между прочим, что «смысл жизни - готовиться к тому, чтобы быть мертвым». И еще говорит, будто грех, любовь, страх - это пустые звуки, которыми никогда не грешившие, не любившие, не страшившиеся люди обозначают то, чего они никогда не знали. Карбаускис тоже предпочитает звонкому слову шорох соломы в подушке, когда на нее укладывается прозрачная Германова, визг пилы, хлопок мокрой мужской рубахи, когда ее встряхивает Медведева, вывешивая на просушку; и тут он более чем красноречив. На моей памяти такое случается впервые: молодой парень выбирается из гитисовских пеленок не только умея говорить, но главное - имея что сказать.
Оглушенные смертью Олега Табакова сотрудники Московского художественного театра постепенно приходят в себя. Уже 16 марта здесь снова будут играть спектакли, а 27 состоится премьера постановки "Игра в городки".
ПО ТЕМЕ
Последние три дня из-за объявленного в театре траура были отменены десять спектаклей – "Светлый путь. 19.17", "Телефон доверия", "Карамазовы", "Осада", "Мальва", "Мужья и жены", "Моя дорогая Матильда", "Идеальный муж. Комедия", "Пьяные", "В. Ж." Зрителям нужно возвращать билеты в кассы и получать назад деньги.
Если помнить, что Основная сцена вмещает 920 зрителей, Малая – 220, а Новая – 140, возврату подлежат примерно три тысячи билетов. Каждый из них стоит от 400 до трех тысяч рублей, в зависимости от спектакля. Словом, убытки значительные.
Интересно, как отнесся бы к этому Олег Павлович, которому и трех сцен было мало... Артист начал строить еще одно здание театра на пересечении проспекта Андропова с Нагатинской улицей – семиэтажный дом с залом-трансформером на 647 мест и VIP-ложами.
МХТ имени Чехова – один из самых богатых и успешных театров страны. Недаром же его худрук, как сообщала Transparency International, за исполнение ролей в спектаклях "Год, когда я не родился", "Чайка" и "Похождение" ежемесячно получал прибавку к зарплате в сумме 645 тысяч рублей.
В 2017-м Министерство культуры публиковало сведения о доходах, расходах и имуществе лиц, занимающих руководящие должности в подведомственных организациях. В числе самых высокооплачиваемых деятелей значился и Табаков, заработавший за год 69 миллионов рублей.
Так что деньги для театра – ерунда, они еще заработаются, а вот уход Олега Табакова стал невосполнимой потерей. Нового худрука и директора театра, конечно, найдут. Однако мэтра на сцене и в кино никто не заменит.
