Обломов читать 1 часть краткое содержание. Онлайн чтение книги Обломов I

29.08.2019

Обломов, предлагаем читателям краткое содержание третьей части, которое познакомит с героями произведения и сюжетной линией.

Обломов: 3 часть краткое содержание по главам

Глава 1

После встречи с Ольгой Илья направляется домой. Он очень счастлив, глаза сияют и закипает кровь. Но стоило ему войти в комнату, как настроение тут же изменилось. Его ждал Тарантьев. Тот стал интересоваться, почему Обломов не живет в квартире, которую снял. Напомнил о контракте, который тот подписал на год и стал требовать плату за квартиру на полмесяца вперед. У Обломова денег не было, он сказал, что занесет их позже и очень спешил спровадить Тарантьева, который то и дело расспрашивал Илью о жизни. Сам же Обломов начал отказывался от квартиры, так как она ему стала больше не нужна. В конце концов ему удается выпроводить нежеланного гостя.

Глава 2

Настроение у Ильи было плохое, но стоило ему вспомнить утро, как тут же на лице появилась улыбка. Обломов начинает размышлять и любовь ему видится уже не столь прекрасной, а превращается в чувство долга. Он размышляет о том, что это радостное чувство может он испытывает в последний раз, ведь дальше любовь затянет быт и радужные краски исчезнут. Илья видит свою будущую жизнь, где идет постройка дома, работа, разъяснения с мужиками, жатва, счета, выборы, заседания и тому подобное. Иногда мимолетом он будет получать поцелуй от Ольги, а дальше работа, счета, приказчик. Разве такой жизни он хотел, а ведь Андрею такая жизнь нравится, в то время как для Ильи свадьба — это поэзия. Он представляет, как ведет к алтарю свою возлюбленную, как они остаются одни, когда гости разъедутся.

Обломов спешит навестить Ольгу, ему хочется рассказать всем о свадьбе. Однако Ольга пока не соглашается рассказывать об их планах. Сначала нужно пойти в палату, затем написать Штольцу, ехать в Обломовку и давать распоряжения на строительство дома, а уже потом всем рассказывать об их решении. Обломов был удивлен, насколько практична его Ольга. Где же вздохи о любви, легкий шепот. Ему было интересно, почему все так спешат жить. Ольга ему напоминала Андрея.

На второй день Илья направляется в палату, но заговорился с приятелем, которого встретил и в палату уже не попал, а дальше следовала суббота. Свой поход он откладывает на понедельник.

Илья едет на Выборгскую сторону к хозяйке квартиры. Ее звали Агафьей Матвеевной Пшеницыной. Обломов заявляет, что не будет жить в нанятой квартире и ее они могут сдавать другому жильцу. Так как женщина такими вопросами не занималась, она посоветовала подождать ее брата, но у Ильи не было времени и он попросил все ему передать на словах. Илья уходит. Дорогой вспоминает, что планировал присмотреть для них с Ольгой другую квартиру, но забыл, а возвращаться уже не хотелось. Он все откладывает на потом.

Глава 3

Подходило к концу лето. Все чаще шли дожди, люди начали возвращаться в город, съехали и Ильинские. Теперь Обломову было не в силах находиться на даче. Он решает пожить пока на съемной квартире, пока не найдет другое жилье. Правда с избранницей теперь они очень редко видятся и их роман теряет свою силу. Несколько дней подряд он заезжает к Ольге, но уже на четвертый день стало неприлично туда являться, ведь они еще не объявили о своей помолвке. Теперь не было длительных прогулок по парку, а были лишь мимолетные встречи, да и то их часто видели знакомые, что вызывало неловкость. Илья неоднократно говорит о том, чтобы рассказать о свадьбе тетке, на что Ольга постоянно переводила тему, интересуясь его походом в палату. Она говорит о том, что пока дела не будут улажены, рассказывать ни о чем нельзя и видеться им нужно реже.

На следующий день Захар принес вкусный кофе. Обломов был в восторге от его вкуса, а позже попробовал и пирог от Агафьи Матвеевны. Эта женщина его заинтересовала, а жизнь здесь чем-то была схожа с Обломовкой, что очень было близко по духу нашему герою.

В этот день Илья встретился с братом Пшеницыной. С ним удалось поговорить о квартире, за которую Илье, согласно контракту нужно было заплатить семьсот рублей. Он хотел было заплатить, но как оказалось, у него было только триста рублей. Куда делись остальные, он не мог вспомнить, а ведь только вчера ему прислали из поместья тысячу двести рублей.

Глава 4

При встрече с Ольгой Илья рассказал ей о разговоре с братом Пшеницыной. Герой начинает поиски квартиры, но цены заоблачные, а тут еще и неустойку нужно платить. Это приводит Обломова в ужас. Чтобы немного развеяться от нехороших мыслей, он идет к возлюбленной, которая приглашает его в театр и на разные увеселения. Но это все не радует Илью, ведь в кармане всего триста рублей. Ольга говорит о том, что как только Илья уладит все дела, он займет по праву свое место в ложе Ильиных, а после улыбнулась и эта улыбка заставила позабыть Обломова о деньгах.

Обломов идет домой и думает, что на Выборгской стороне не так уже и плохо. Можно пожить и здесь, правда далеко до центра, зато здесь в доме настоящий порядок. Матвеевна оказалась замечательной хозяйкой, которая взяла в свои руки и хозяйствование домом Обломова. Теперь и завтраки, и ужины готовы, порядок во всем, все поглажено и постирано. Как-то Илья спросил Пшеницыну, почему она не замужем, на что женщина ответила, что с детьми она никому не нужна. Так проходили дни, недели, а Обломов оставался в нанятой квартире и не спешил ничего менять.

Как-то Захар поинтересовался у барина о поиске квартиры и спросил когда его свадьба с Ильиной. Обломов был в ужасе, ведь они никому не сообщали о решении пожениться, а между слугами уже идут разговоры. Илья приказывает не распространят слухи. Анисья успокаивает Обломова. Она говорит, что все выдуманное не может быть правдой. Илья начинает понимать, что его чувства к Ольге поблекли и как теперь быть, он не знает.

Глава 5

Нашему герою не ясно, как себя вести с девушкой, а она назначает в саду свидание. Когда Илья пришел, то увидел сияющую Ольгу, которая была одна. Он понимает, что эта встреча выглядит дурно и может скомпроментировать девушку. Однако Ольга наконец-то решает все сообщить тетке. Вот только теперь мужчина не спешить этого делать. Он утверждает что нужно подождать письма из Обломовки. Однако Ольга ничего не желает слышать и говорит, чтобы Илья приходил к ним завтра, где они расскажут тетке о предстоящей свадьбе.

Глава 6

Настал день когда Обломову нужно было нанести визит Ильиным, но он не поехал. Его страшила встреча с теткой и он принимает решение не появляться у Ольги до тех пор, пока не придет письмо с деревни. Сам же он будет встречаться с Ольгой только при свидетелях. В этот день Обломов ничего не делает, только лежит и разговаривает с хозяйкой квартиры.

На второй день он получает от возлюбленной письмо, где она упрекает его в том, что он не приехал и заставил ее проплакать всю ночь. Илья приврал, ответив девушке, что простыл. Обломов получает ответ о том, чтобы пока Илья не являлся к Ильиным, что очень понравилось нашему герою, а тут еще и мост подняли, что оказалось на руку нашему персонажу.

Глава 7

Пролетела неделя в течении которой Илья играл с детьми Пшеницыной, разговаривал с женщиной и постоянно узнавал, наведены ли мосты. Получая новость о том, что мосты еще не наведены, он радовался. Ведь имеется существенная причина не видеться с Ольгой. Однако наступил тот день, когда мосты были наведены, но Илья так и не спешит встречаться с девушкой. Уж неудобно было ему терпеть на себе взгляды людей.

Ольга в это время тоже следила за новостями и очень обрадовалась, когда узнала новость о мостах, ведь теперь они встретятся с Ильей. Однако мужчина не пришел в назначенное место в воскресенье, поэтому Ольга, думая, что ее избранник до сих пор болеет, едет к нему сама. Увидев возлюбленного, девушка понимает, что он нисколько не болел. В комнате все говорило о том, что он вернулся в свою ленивую жизнь. Ольга понимает, что он по большей мере спал, что очень расстроило девушку.

Ольга засомневалась в любви Ильи, но тот стал ее переубеждать, рассказывал, что без нее жизнь ему не мила. После того, как его избранница уехала, Обломов переменился, вновь закипела жизнь, ему захотелось действовать, ехать к Штольцу, решать дела в деревне, читать, трудиться. Илья оглянулся вокруг и эта жизнь, в которой он прожил все эти дни показались ненавистной.

В таком приподнятом настроении проходит и другой день. Он едет к Ольге, они ведут задушевные разговоры и Илья понимает, что нужно кончать с одинокой жизнью, ведь у него теперь есть она. Вечером он не уснул, так как читал книги, что прислала его избранница.

Глава 8

Наступает второй день, где Илье пришлось оправдываться перед Пшеницыной, рассказывая, что не было у него никакой посетительницы, то была портниха, что шьет ему рубашки. Позже Илье приходит письмо, где сообщается об Обломовке и ее запустевшем состоянии. Дом непригляден для жилья, управляющий отказывается заниматься запустевшим имением и если Илья не хочет его окончательного разорения, ему срочно нужно лично ехать в деревню и заниматься делами. Такие новости его расстроили, ведь теперь придется откладывать свадьбу, а ведь он думал, что все будет гладко. Илья начинает размышлять, как поступать и где брать деньги. Он решает поговорить с братом Пшеницыной.

Глава 9

У Обломова состоялся разговор с братом хозяйки квартиры Иваном Матвеевичем. Узнав о делах Обломова, тот также советует ехать в деревню. Иван начинает расспрашивает о мужиках, об оброке, но Илья не в курсе. Ведь он никогда не занимался делами и не умеет их вести. Тогда Матвееч вызывается помочь и у него имеется на примете знакомый по фамилии Затертый, честнейшей души человек. Он и наведет порядок в усадьбе, только нужно будет оформить доверенность. Обломов согласен.

Глава 10

В тот же день вечером брат Пшеницыной Иван Матвеевич с Тарантьевым обсуждает удачную сделку с Обломовым, которого хочет обмануть. Тарантьев немного опасается, однако Матвеевич убеждает, что Обломов дурак, который ни в чем ничего не понимает, в том числе и в своей жизни, поэтому его легко будет обвести вокруг пальца.

Глава 11

Илья рассказывает Ольге о состоянии имения. Также говорит и о том, что он нанял человека, которого посоветовал ему брат Пшеницыной. Ольга предупреждает как опасно доверять чужим людям, но Обломов успокаивает девушку, говоря, что таким людям верить можно и что спустя год все дела придут в норму, они поженятся и переедут в Обломовку. Девушка теряет сознание от такой информации. Ольгу уносят, а Обломов пытается пересмотреть свои планы. Он даже готов самостоятельно ехать в деревню, на занятые деньги он сыграет свадьбу, а уже потом они вместе наведут в доме порядок. Но тут выходит Ильина.

Она говорит, что у нее не хватило сил оживить Обломова. Он умер, и его невозможно переделать. Даже если они и поженятся, то Обломов продолжит спать в своей деревне, а она хочет жить, поэтому и расстается с ним. Илья понимает, что его избранница говорит правду. Ольга интересуется что так повлияло на Обломова, что его погубило и как это зло зовется? На что Илья отвечает, что это все . Мужчина уходит и направляется домой. Там он видел как Агафья дошила халат, который он собирался выкидывать. Это стало последней каплей его сопротивления обломовщине и попыток ожить. Надев свой халат, Обломов долго сидел в кресле. Просидел так всю ночь, а на утро его нашли в горячке.

На этом завершается наше очередной, 3 части произведения Обломов.

Краткий пересказ третьей части романа Гончарова «Обломов»

5 (100%) 1 vote

Обломов постоянно думает об Ольге и она постоянно является в его мечтах. Сама же Ольга заходит к Обломову редко, да и стала она загадочнее. Штольц просил Ольгу не дать уснуть его другу, чем Ольга и стала заниматься, разрабатывая план, как заставить героя двигаться. Но это признание в любви выбило ее из колеи и она не знала, как себя вести и молчала при встречах. Обломов начал избегать девушку, но однажды они столкнулись. Обломов стал объясняться. Он говорил, что те слова вырвались невольно, что это не правда и во всем виновата музыка. Просил, чтобы она простила и не обижалась. И чуть не признается девушке в любви снова. Ольга отвечает, что она не сердится, и удаляется.

7 глава

Обломов долго смотрел девушке вслед, а потом и сам направился домой, где увидел грязь. Он вызвал Захара и приказал все убрать. Захар был женат на Анисье, которая теперь отвечала за хозяйство Обломова. Пока Анисья занималась уборкой, наш главный персонаж думал об Ольге, о том что и она может его любить, но пока не может признается. Хотя, с другой стороны, разве такая женщина может полюбить такого, как он… Посмотрев на себя в зеркало, Обломов увидел существенные изменения в своей внешности. Он посвежел и похорошел. Тут от тетки Ольги пришел человек чтобы пригласить Илью на обед. Обломов собрался, он был в приподнятом настроении, хоть и были мысли о том, что Ольга с ним просто кокетничает.

8 глава

Когда Обломов пришел к Ильиным, там была тетка и опекун небольшого имения девушки. Однако появление нашего героя никак не взволновало присутствующих. В компании с ними было скучно, но тут появляется Ольга. Она казалась какой-то другой. Даже когда она пела, была другой, и музыка звучала без души. Такое поведение девушки было непонятным для Обломова, и он уходит домой. В последующие дни Ольга вела себя отстраненно, без любопытства и Обломов вновь стал возвращаться в свое ленивое русло. Однажды собравшись к Ильиным, ему стало лень идти в гору и он возвратился домой. Теперь ему хотелось все время спать и он решает переехать в город. Об этом и рассказал Захар Ольге, которую встретил в булочной. Та же назначила встречу в парке, куда и направился Обломов, вновь ощутив надежду на взаимность. При встрече они затронули тему о бесполезности существования, и такой бесполезной Обломов считал свою жизнь. Он намекает, что без девушки жизнь для него, словно , и Ольга дает ему надежду. Теперь Илья счастлив и в таком настроении они прощаются.

9 глава

Теперь у Ольги не было резких перемен в настроении, Обломов же постоянно думает о девушке. Словом, Ольга теперь стала первым для него человеком. Обломова редко можно было встретить дома, он был постоянно с Ольгой. Девушка гордилась собой и тем, как преобразила Обломова. Вот только их отношения начали тяготить обоих героев. Обломов боится, что его фантазии воплотятся в реальности, боится что девушка станет требовать решительных действий. При этом Илья интересуется, почему Ольга не говорит о своих чувствах. Как оказалось, ее любовь особенная, когда жаль расставаться ненадолго, а надолго больно.

10 глава

Илья ушел в свои чувства и живет встречами с Ольгой. Однако уже на следующий день Илья видит в себе уставшего человека, которого любить невозможно. Он сравнивает их отношения с игрой, экспериментом, на котором Ольга учится любить. Он — ошибка, и стоит ей повстречать другого, как она это поймет. Таких, как он, не любят и Обломов решает расстаться с девушкой. Приказав Захару говорить что он уехал, пишет Ольге письмо о том, что она ошиблась в своих чувствах. Девушка ждет встречи в парке. Заплаканная Ольга обвиняет его в том, что Илья преднамеренно причиняет ей боль. В итоге они объясняются, мирятся и Ольга направляется домой.

11 глава

Приходит письмо от Штольца. Тот обвиняет Обломова в неподвижности, что не движется стройка его дома, что тот не едет за границу, что не решаются дела в деревне. Но Обломов был очень занят и не ответил другу на его письмо. Он тонул в своем чувстве любви. Однако дни шли, а Обломов стоял на месте. Ольга начинает чувствовать какую-то недостачу в их отношениях, но чего ей не хватает, она пока не понимает. Обломов стал замечать взгляды других и тоже не понимает, что своим поведением может испортить репутацию девушки, что нужно что-то менять в их отношениях и его любовь уже подобна преступлению. Обломов понимает что нужно жениться и решает вечером объявить о своем намерении.

12 глава

Обломов ищет девушку и находит ее в роще. Там он пытается объясниться в любви и сделать предложение руки и сердца. Сначала слова, словно застревали в горле, он не мог вымолвить ничего, но потом предложил девушке стать его женой. Ольга долго молчала, потом сообщила, что молчание это знак согласия. Обломов пытается найти в ее глазах слезы радости или какие-то эмоции, но Ольга сказала, что просто свыклась с мыслью, что рано или поздно предложение поступит. И вдруг Илья засомневался, может девушка не любит его, а просто выходит замуж. Но после того, как Ольга призналась ему, что без него не сможет жить, и что страшится расставания, Илья почувствовал себя счастливым.

На этом завершается вторая часть романа Гончарова Обломов в нашем кратком содержании.

Краткий пересказ второй части романа Гончарова «Обломов»

5 (100%) 1 vote

Краткий пересказ четвертой части романа Гончарова «Обломов»

В Петербурге, на Гороховой улице, в такое же, как и всегда, утро, лежит в постели Илья Ильич Обломов - молодой человек лет тридцати двух, не обременяющий себя особыми занятиями. Его лежание - это определённый образ жизни, своего рода протест против сложившихся условностей, потому Илья Ильич так горячо, философски осмысленно возражает против всех попыток поднять его с дивана. Таков же и слуга его, Захар, не обнаруживающий ни удивления, ни неудовольствия, - он привык жить так же, как и его барин: как живётся...

Этим утром к Обломову один за другим приходят посетители: первое мая, в Екатерингоф собирается весь петербургский свет, вот и стараются друзья растолкать Илью Ильича, растормошить его, заставив принять участие в светском праздничном гулянии. Но ни Волкову, ни Судьбинскому, ни Пенкину это не удаётся. С каждым из них Обломов пытается обсудить свои заботы - письмо от старосты из Обломовки и грозящий переезд на другую квартиру; но никому нет дела до тревог Ильи Ильича.

Зато готов заняться проблемами ленивого барина Михей Андреевич Тарантьев, земляк Обломова, «человек ума бойкого и хитрого». Зная, что после смерти родителей Обломов остался единственным наследником трёхсот пятидесяти душ, Тарантьев совсем не против пристроиться к весьма лакомому куску, тем более что вполне справедливо подозревает: староста Обломова ворует и лжёт значительно больше, чем требуется в разумных пределах. А Обломов ждёт друга своего детства, Андрея Штольца, который единственный, по его мысли, в силах помочь ему разобраться в хозяйственных сложностях.

Первое время, приехав в Петербург, Обломов как-то пытался влиться в столичную жизнь, но постепенно понял тщетность усилий: ни он никому не был нужен, ни ему никто не оказывался близок. Так и улёгся Илья Ильич на свой диван... Так и улёгся на свою лежанку необычайно преданный ему слуга Захар, ни в чём не отстававший от своего барина. Он интуитивно чувствует, кто может по-настоящему помочь его барину, а кто, вроде Михея Андреевича, только прикидывается другом Обломову. Но от подробного, с взаимными обидами выяснения отношений спасти может только сон, в который погружается барин, в то время как Захар отправляется посплетничать и отвести душу с соседскими слугами.

Обломов видит в сладостном сне свою прошлую, давно ушедшую жизнь в родной Обломовке, где нет ничего дикого, грандиозного, где всё дышит спокойствием и безмятежным сном. Здесь только едят, спят, обсуждают новости, с большим опозданием приходящие в этот край; жизнь течёт плавно, перетекая из осени в зиму, из весны в лето, чтобы снова свершать свои вечные круги. Здесь сказки почти неотличимы от реальной жизни, а сны являются продолжением яви. Всё мирно, тихо, покойно в этом благословенном краю - никакие страсти, никакие заботы не тревожат обитателей сонной Обломовки, среди которых протекало детство Ильи Ильича. Этот сон мог бы длиться, кажется, целую вечность, не будь он прерван появлением долгожданного друга Обломова, Андрея Ивановича Штольца, о приезде которого радостно объявляет своему барину Захар...

Часть вторая

Андрей Штольц рос в селе Верхлёве, некогда бывшем частью Обломовки; здесь теперь отец его служит управляющим. Штольц сформировался в личность, во многом необычную, благодаря двойному воспитанию, полученному от волевого, сильного, хладнокровного отца-немца и русской матери, чувствительной женщины, забывавшейся от жизненных бурь за фортепьяно. Ровесник Обломова, он являет полную противоположность своему приятелю: «он беспрестанно в движении: понадобится обществу послать в Бельгию или Англию агента - посылают его; нужно написать какой-нибудь проект или приспособить новую идею к делу - выбирают его. Между тем он ездит и в свет, и читает; когда он успевает - Бог весть».

Первое, с чего начинает Штольц - вытаскивает Обломова из постели и везёт в гости в разные дома. Так начинается новая жизнь Ильи Ильича.

Штольц словно переливает в Обломова часть своей кипучей энергии, вот уже Обломов встаёт по утрам и начинает писать, читать, интересоваться происходящим вокруг, а знакомые надивиться не могут: «Представьте, Обломов сдвинулся с места!» Но Обломов не просто сдвинулся - вся его душа потрясена до основания: Илья Ильич влюбился. Штольц ввёл его в дом к Ильинским, и в Обломове просыпается человек, наделённый от природы необыкновенно сильными чувствами, - слушая, как Ольга поёт, Илья Ильич испытывает подлинное потрясение, он наконец-то окончательно проснулся. Но Ольге и Штольцу, замыслившим своего рода эксперимент над вечно дремлющим Ильёй Ильичом, мало этого - необходимо пробудить его к разумной деятельности.

Тем временем и Захар нашёл своё счастье - женившись на Анисье, простой и доброй бабе, он внезапно осознал, что и с пылью, и с грязью, и с тараканами следует бороться, а не мириться. За короткое время Анисья приводит в порядок дом Ильи Ильича, распространив свою власть не только на кухню, как предполагалось вначале, а по всему дому.

Но всеобщее это пробуждение длилось недолго: первое же препятствие, переезд с дачи в город, превратилось постепенно в ту топь, что и засасывает медленно, но неуклонно Илью Ильича Обломова, не приспособленного к принятию решений, к инициативе. Долгая жизнь во сне сразу кончиться не может...

Ольга, ощущая свою власть над Обломовым, слишком многого в нём не в силах понять.

Часть третья

Поддавшись интригам Тарантьева в тот момент, когда Штольц вновь уехал из Петербурга, Обломов переезжает в квартиру, нанятую ему Михеем Андреевичем, на Выборгскую сторону.

Не умея бороться с жизнью, не умея разделаться с долгами, не умея управлять имением и разоблачать окруживших его жуликов, Обломов попадает в дом Агафьи Матвеевны Пшеницыной, чей брат, Иван Матвеевич Мухояров, приятельствует с Михеем Андреевичем, не уступая ему, а скорее и превосходя последнего хитростью и лукавством. В доме Агафьи Матвеевны перед Обломовым, сначала незаметно, а потом всё более и более отчётливо, разворачивается атмосфера родной Обломовки, то, чем более всего дорожит в душе Илья Ильич.

Постепенно все хозяйство Обломова переходит в руки Пшеницыной. Простая, бесхитростная женщина, она начинает управлять домом Обломова, готовя ему вкусные блюда, налаживая быт, и снова душа Ильи Ильича погружается в сладостный сон. Хотя изредка покой и безмятежность этого сна взрываются встречами с Ольгой Ильинской, постепенно разочаровывающейся в своём избраннике. Слухи о свадьбе Обломова и Ольги Ильинской уже снуют между прислугой двух домов - узнав об этом, Илья Ильич приходит в ужас: ничего ещё, по его мнению, не решено, а люди уже переносят из дома в дом разговоры о том, чего, скорее всего, так и не произойдёт. «Это все Андрей: он привил любовь, как оспу, нам обоим. И что это за жизнь, всё волнения и тревоги! Когда же будет мирное счастье, покой?» - размышляет Обломов, понимая, что всё происходящее с ним есть не более чем последние конвульсии живой души, готовой к окончательному, уже непрерывному сну.

Дни текут за днями, вот уже и Ольга, не выдержав, сама приходит к Илье Ильичу на Выборгскую сторону. Приходит, чтобы убедиться: ничто уже не пробудит Обломова от медленного погружения в окончательный сон. Тем временем Иван Матвеевич Мухояров прибирает к рукам дела Обломова по имению, так основательно и глубоко запутывая Илью Ильича в своих ловких махинациях, что вряд ли уже сможет выбраться из них владелец блаженной Обломовки. А в этот момент ещё и Агафья Матвеевна чинит халат Обломова, который, казалось, починить уже никому не по силам. Это становится последней каплей в муках сопротивления Ильи Ильича - он заболевает горячкой.

Часть четвёртая

Год спустя после болезни Обломова жизнь потекла по своему размеренному руслу: сменялись времена года, к праздникам готовила Агафья Матвеевна вкусные кушанья, пекла Обломову пироги, варила собственноручно для него кофе, с воодушевлением праздновала Ильин день... И внезапно Агафья Матвеевна поняла, что полюбила барина. Она до такой степени стала предана ему, что в момент, когда нагрянувший в Петербург на Выборгскую сторону Андрей Штольц разоблачает тёмные дела Мухоярова, Пшеницына отрекается от своего брата, которого ещё совсем недавно так почитала и даже побаивалась.

Пережившая разочарование в первой любви, Ольга Ильинская постепенно привыкает к Штольцу, понимая, что её отношение к нему значительно больше, чем просто дружба. И на предложение Штольца Ольга отвечает согласием...

А спустя несколько лет Штольц вновь появляется на Выборгской стороне. Он находит Илью Ильича, ставшего «полным и естественным отражением и выражением ‹…› покоя, довольства и безмятежной тишины. Вглядываясь, вдумываясь в свой быт и всё более и более обживаясь в нём, он, наконец, решил, что ему некуда больше идти, нечего искать...». Обломов нашёл своё тихое счастье с Агафьей Матвеевной, родившей ему сына Андрюшу. Приезд Штольца не тревожит Обломова: он просит своего старого друга лишь не оставить Андрюшу...

А спустя пять лет, когда Обломова уже не стало, обветшал домик Агафьи Матвеевны, и первую роль в нём стала играть супруга разорившегося Мухоярова, Ирина Пантелеевна. Андрюшу выпросили на воспитание Штольцы. Живя памятью о покойном Обломове, Агафья Матвеевна сосредоточила все свои чувства на сыне: «она поняла, что проиграла и просияла её жизнь, что Бог вложил в её жизнь душу и вынул опять; что засветилось в ней солнце и померкло навсегда...» И высокая память навсегда связала её с Андреем и Ольгой Штольцами - «память о чистой, как хрусталь, душе покойника».

А верный Захар там же, на Выборгской стороне, где жил со своим барином, просит теперь милостыню...

Пересказала

Прошел год с болезни Ильи Ильича. Год принес много изменений в окружающем мире, но в доме вдовы Пшеницыной все «менялось с такою медленною постепенностью, с какою происходят геологические видоизменения нашей планеты». Поверенный Затертый поехал в деревню и прислал вырученные за продажу хлеба деньги, оброк собрать не смог, о чем прислал письмо Обломову. Но Обломов остался доволен и присланной суммой и был рад, что в деревню не надо ехать самому. Дом в деревне перестраивают, и весной Обломов может переехать в имение. Анисья, на которой женился Захар, почувствовала взаимное расположение к хозяйке, и постепенно хозяйство Обломова и вдовы слилось воедино.

Агафья Матвевна испытывает все большее расположение к Обломову, ждет его и волнуется, когда сн подолгу засиживается в гостях или в театре, во время его болезни заставляла всех ходить на цыпочках, устлала комнату коврами. Ока влюбляется в Обломова, потому что «Илья Ильич ходил ке так, как ее покойный муж, коллежский секретарь Пшеницын, мелкой деловой прытью, не пишет беспрестанно бумаг, не трясется от страха, что опоздает в должность, не глядит на всякого так, будто просит оседлать его и поехать, а глядит ка всех и на все так смело и свободно, как будто требует покорности себе». Он для нее барин, у которого в услужении Захар и еще «триста таких Захаров». Обломов сам уделлет внимание вдове и даже предлагает ехать вместе с ним в деревню. Иванов день Обломов празднует Емосте со своими домочадцами, ест, пьет. Внезапно приезжает Штольц. Он приехал на неделю - «по делам, потом в деревню, потом в Киев, потом бог знает куда». Штольц сообщает Обломову, что Ольга после разрыва с Обломовым уехала за границу, а к осени собирается к себе в деревню, говорит, что знает обо всем, что не отстанет от Обломова, хочет его расшевелить, так как Ольга его просила об этом - «чтобы Обломов не умирал совсем, не погребался заживо». Обломов хвастается Штольцу, как устроил свои дела, что отправил в деревню поверенного, рассказывает, сколько теперь получает. Штольц только руками всплеснул и воскликнул: «Ты ограблен кругом! Ты и в самом деле умер, погиб». Штольц говорит, что сам устроит дела Обломова, а Ольге соврет, что Обломов тоскует по ней и помнит ее.

На другой день Тарантьев и Иван Матвеевич собираются в питейном заведении и сетуют на то, что Штольц уничтожил доверенность на ведение дел Затертым, а сам взял обломовское имение в аренду, что, не дай бог, узнает, что оброк на самом деле собран, а деньги Тарантьев, Иван Матвеич и Затертый разделили между собой. Решают шантажировать Обломова его отношениями с Агафьей Матвевной: потребовать у него долговую расписку на десять тысяч, иначе подадут на него в суд «за недостойное поведение». Надеются таким образом вытягивать из него деньги неоднократно.

Еще раньше Штольц встретил случайно Ольгу и ее тетку в Париже, удивлен, что Ольга сильно изменилась - из девочки превратилась в зрелого человека. На протяжении полугода Штольц общается с ними, с удивлением обнаруживая все новые и новые удивительные черты в Ольге. Он по-прежнему дает Ольге книги, замечает, что она начинает «перерастать» его. Штольц влюбляется в Ольгу, мучится - любит она его или нет, но проявления чувства - внезапного румянца, трепещущего огнем взгляда не замечает. Ольга думает о нем как о друге. Она также пытается разобраться в своих чувствах, «стала наблюдать за собой и с ужасом открыла, что ей не только стыдно своего прошлого романа, но и героя». Наконец Штольц приходит к Ольге и признается, что любит ее. Ольга в нерешительности, поначалу отказывает Штольцу, тот собирается уехать навсегда, она удерживает его. Штольц просит рассказать без утайки обо всем. После некоторого колебания Ольга признается, что была влюблена в Обломова, и подробно рассказывает обо всем, что произошло, пока Штольц был за границей. Штольц, узнав, что предмет страсти Ольги - Обломов, успокаивается и говорит, что это наверняка была не настоящая любовь. Ольга показывает Штольцу письмо Обломова, Штольц указывает в письме строки, которые прямо говорят об этом: «Ваше люблю есть не настоящая любовь, а будущая. Это только бессознательная потребность любить, которая за недостатком настоящей пищи выказывается у женщин иногда в ласках ребенку, другой женщине или просто в слезах или истерических припадках. Вы ошиблись. Перед вами не тот, кого вы ждали, о ком мечтали. Подождите - он придет, и тогда вы очнетесь, вам будет досадно и стыдно за свою ошибку». Ольге становится легче, она говорит, что все прошлое «как сон, как будто ничего не было».

Проходит примерно полтора года после приезда Штольца к Обломову. Обломов еще больше обрюзг, халат его еще больше затерся. Дельце, задуманное Тарантьевым и Иваном Матвеевичем, удалось на славу: при первом же намеке на «скандалезные обстоятельства» Обломов дал хозяйке заемное письмо, и теперь все доходы, получаемые им из Обломовки, которой управляет Штольц, попадают в карман Тарантьева и Ивана Матвеевича. Те стараются побыстрее выкачать деньги кз Обломова, чтобы что-нибудь нз успело помешать, и Обломов попадает в весьма стесненные обстоятельства. Агафья Матвеевна жалеет Обломова, начинает продавать «жемчуга, полученные в приданое, салоп», чтобы прокормить его. Обломов узнает об этом и, получив из деревни денег, отдает ей, чтобы она все выкупила.

Приезжает Штольц, видит убогую жизнь Обломова. Сообщает, что сн женат на Ольге. Затем, видя, что у Обломова нет денег, припирает его к стенке, и Обломов вынужден признаться о «заемном письме». Штольц тут же требует с Агафьи Матзезны расписку в том, что Обломов ей ничего не должен, та, не выдержав напора Штольца, подписывает.

Через день в питейном заведении встречаются Тарантьев и Иван Матвеевич и в ужасе обсуждают то, что предпринял Штольц. Ивана Матвеевича вызывали к генералу и спрашивали: «Правда ли то, что вы вместе с каким-то негодяем напоили помещика Обломова и заставили подписать заемное письмо?» До суда, однако, дело не доходит, так как Штольц не хочет марать имя Обломова. Но Иван Матвеевич лишается должности. Штольц пытается увезти Обломова с квартиры, но тот так жалобно упрашивает оставить его «только на месяц», что Штольц соглашается, предостерегая напоследок относительно хозяйки: «Простая баба, грязный быт, удушливая сфера тупоумия, грубость». Уезжает.

На следующий день к Обломову приходит Тарантьев, начинает на него кричать, обливать грязью Штольца. Обломов, отвыыдий от такого обращения за время дружбы с Ильинскими, теряет самообладание, дает Тарантьеву пощечину и выгонлет его из дома вон.

Штольц за последующие годы только несколько раз был в Петербурге, они поселились с Ольгой в Одессе в своем доме, где жили очень счастливо. Ольга даже удивлялась такому счастью, ке понимая, за что оно выпало на ее долю. Штольц также «глубоко счастлив своей наполненной, волнующейся жизнью, в которой цвела неувядаемая весна, и ревниво, деятельно, зорко возделывал, берег и лелеял ее». Они вспоминают об Обломове, Штольц говорит, что весной они едут в Петербург, Ольга просит взять ее к Обломову.

Обломов по-прежнему живет у Агафьи Матвевны, он «кушал аппетитно и много, как в Обломовке, ходил и работал мало, тоже как в Обломовке. Он, несмотря на нарастающие лета, беспечно пил вино, смородиновую водку и все беспечней и подолгу спал после обеда». Однажды с ним случается удар, но на этот раз все оканчивается благополучно.

Однажды к Обломову приезжает Штольц. Он делает последнюю попытку увезти Обломова, но тот отказывается, говоря: «Ты знаешь меня и не спрашивай больше». Штольц говорит, что в карете его ждет Ольга, что Обломов может с ней повидаться. Обломов решительно отказывается, выпроваживает Штольца, просит оставить его навсегда, признается, что хозяйка - его жена, а самый ее младший ребенок - его сын, названный Андреем в честь Штольца. Штольц возвращается к Ольге, та хочет войти в дом, но Штольц ее не пускает, а на вопрос, что там такое, отвечает одним словом: «Обломовщина».

Прошло еще пять лет. В доме вдовы Пшеницыной много изменений. В нем хозяйничают другие люди. Нет Захара, нет Анисьи. Обломов вот уже как три года умер. Брат ее при помощи всевозможных ухищрений поступил на прежнее место, и все вошло в обычную колею, как и до Обломова. Маленького Андрюшу взяли на воспитание Штольц с Ольгой. Доход с имения Обломова Агафья Матвевна отказалась получать, сказав Штольцу, чтобы он эти деньги оставил Андрюше.

Однажды, вместе со своим другом-литератором (Гончаровым) прогуливаясь по улице, Штольц видит в толпе нищих Захара. Захар рассказывает, что несколько раз пытался поступить на службу, но нигде не прижился и закончил нищенством. Литератор спрашивает, кто это такой, и Штольц рассказывает историю Захара и Ильи Ильича Обломова.

Роман в четырех частях

Часть первая

I

В Гороховой улице, в одном из больших домов, народонаселения которого стало бы на целый уездный город, лежал утром в постели, на своей квартире, Илья Ильич Обломов. Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица. Мысль гуляла вольной птицей по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности. С лица беспечность переходила в позы всего тела, даже в складки шлафрока. Иногда взгляд его помрачался выражением будто усталости или скуки; но ни усталость, ни скука не могли ни на минуту согнать с лица мягкость, которая была господствующим и основным выражением, не лица только, а всей души; а душа так открыто и ясно светилась в глазах, в улыбке, в каждом движении головы, руки. И поверхностно наблюдательный, холодный человек, взглянув мимоходом на Обломова, сказал бы: «Добряк должен быть, простота!» Человек поглубже и посимпатичнее, долго вглядываясь в лицо его, отошел бы в приятном раздумье, с улыбкой. Цвет лица у Ильи Ильича не был ни румяный, ни смуглый, ни положительно бледный, а безразличный или казался таким, может быть, потому, что Обломов как-то обрюзг не по летам: от недостатка ли движения или воздуха, а может быть, того и другого. Вообще же тело его, судя по матовому, чересчур белому свету шеи, маленьких пухлых рук, мягких плеч, казалось слишком изнеженным для мужчины. Движения его, когда он был даже встревожен, сдерживались также мягкостью и не лишенною своего рода грации ленью. Если на лицо набегала из души туча заботы, взгляд туманился, на лбу являлись складки, начиналась игра сомнений, печали, испуга; но редко тревога эта застывала в форме определенной идеи, еще реже превращалась в намерение. Вся тревога разрешалась вздохом и замирала в апатии или в дремоте. Как шел домашний костюм Обломова к покойным чертам лица его и к изнеженному телу! На нем был халат из персидской материи, настоящий восточный халат, без малейшего намека на Европу, без кистей, без бархата, без талии, весьма поместительный, так что и Обломов мог дважды завернуться в него. Рукава, по неизменной азиатской моде, шли от пальцев к плечу все шире и шире. Хотя халат этот и утратил свою первоначальную свежесть и местами заменил свой первобытный, естественный лоск другим, благоприобретенным, но все еще сохранял яркость восточной краски и прочность ткани. Халат имел в глазах Обломова тьму неоцененных достоинств: он мягок, гибок; тело не чувствует его на себе; он, как послушный раб, покоряется самомалейшему движению тела. Обломов всегда ходил дома без галстука и без жилета, потому что любил простор и приволье. Туфли на нем были длинные, мягкие и широкие; когда он, не глядя, опускал ноги с постели на пол, то непременно попадал в них сразу. Лежанье у Ильи Ильича не было ни необходимостью, как у больного или как у человека, который хочет спать, ни случайностью, как у того, кто устал, ни наслаждением, как у лентяя: это было его нормальным состоянием. Когда он был дома — а он был почти всегда дома, — он все лежал, и все постоянно в одной комнате, где мы его нашли, служившей ему спальней, кабинетом и приемной. У него было еще три комнаты, но он редко туда заглядывал, утром разве, и то не всякий день, когда человек мёл кабинет его, чего всякий день не делалось. В тех комнатах мебель закрыта была чехлами, шторы спущены. Комната, где лежал Илья Ильич, с первого взгляда казалась прекрасно убранною. Там стояло бюро красного дерева, два дивана, обитые шелковою материею, красивые ширмы с вышитыми небывалыми в природе птицами и плодами. Были там шелковые занавесы, ковры, несколько картин, бронза, фарфор и множество красивых мелочей. Но опытный глаз человека с чистым вкусом одним беглым взглядом на все, что тут было, прочел бы только желание кое-как соблюсти decorum неизбежных приличий, лишь бы отделаться от них. Обломов хлопотал, конечно, только об этом, когда убирал свой кабинет. Утонченный вкус не удовольствовался бы этими тяжелыми, неграциозными стульями красного дерева, шаткими этажерками. Задок у одного дивана оселся вниз, наклеенное дерево местами отстало. Точно тот же характер носили на себе и картины, и вазы, и мелочи. Сам хозяин, однако, смотрел на убранство своего кабинета так холодно и рассеянно, как будто спрашивал глазами: «Кто сюда натащил и наставил все это?» От такого холодного воззрения Обломова на свою собственность, а может быть, и еще от более холодного воззрения на тот же предмет слуги его, Захара, вид кабинета, если осмотреть там все повнимательнее, поражал господствующею в нем запущенностью и небрежностью. По стенам, около картин, лепилась в виде фестонов паутина, напитанная пылью; зеркала, вместо того чтоб отражать предметы, могли бы служить скорее скрижалями для записывания на них по пыли каких-нибудь заметок на память. Ковры были в пятнах. На диване лежало забытое полотенце; на столе редкое утро не стояла не убранная от вчерашнего ужина тарелка с солонкой и с обглоданной косточкой да не валялись хлебные крошки. Если б не эта тарелка, да не прислоненная к постели только что выкуренная трубка, или не сам хозяин, лежащий на ней, то можно было бы подумать, что тут никто не живет — так все запылилось, полиняло и вообще лишено было живых следов человеческого присутствия. На этажерках, правда, лежали две-три развернутые книги, валялась газета, на бюро стояла и чернильница с перьями; но страницы, на которых развернуты были книги, покрылись пылью и пожелтели; видно, что их бросили давно; нумер газеты был прошлогодний, а из чернильницы, если обмакнуть в нее перо, вырвалась бы разве только с жужжаньем испуганная муха. Илья Ильич проснулся, против обыкновения, очень рано, часов в восемь. Он чем-то сильно озабочен. На лице у него попеременно выступал не то страх, не то тоска и досада. Видно было, что его одолевала внутренняя борьба, а ум еще не являлся на помощь. Дело в том, что Обломов накануне получил из деревни, от своего старосты, письмо неприятного содержания. Известно, о каких неприятностях может писать староста: неурожай, недоимки, уменьшение дохода и т. п. Хотя староста и в прошлом и в третьем году писал к своему барину точно такие же письма, но и это последнее письмо подействовало так же сильно, как всякий неприятный сюрприз. Легко ли? Предстояло думать о средствах к принятию каких-нибудь мер. Впрочем, надо отдать справедливость заботливости Ильи Ильича о своих делах. Он по первому неприятному письму старосты, полученному несколько лет назад, уже стал создавать в уме план разных перемен и улучшений в порядке управления своим имением. По этому плану предполагалось ввести разные новые экономические, полицейские и другие меры. Но план был еще далеко не весь обдуман, а неприятные письма старосты ежегодно повторялись, побуждали его к деятельности и, следовательно, нарушали покой. Обломов сознавал необходимость до окончания плана предпринять что-нибудь решительное. Он, как только проснулся, тотчас же вознамерился встать, умыться и, напившись чаю, подумать хорошенько, кое-что сообразить, записать и вообще заняться этим делом как следует. С полчаса он все лежал, мучась этим намерением, но потом рассудил, что успеет еще сделать это и после чаю, а чай можно пить, по обыкновению, в постели, тем более, что ничто не мешает думать и лежа. Так и сделал. После чаю он уже приподнялся с своего ложа и чуть было не встал; поглядывая на туфли, он даже начал спускать к ним одну ногу с постели, но тотчас же опять подобрал ее. Пробило половина десятого, Илья Ильич встрепенулся. — Что ж это я в самом деле? — сказал он вслух с досадой. — Надо совесть знать: пора за дело! Дай только волю себе, так и... — Захар! — закричал он. В комнате, которая отделялась только небольшим коридором от кабинета Ильи Ильича, послышалось сначала точно ворчанье цепной собаки, потом стук спрыгнувших откуда-то ног. Это Захар спрыгнул с лежанки, на которой обыкновенно проводил время, сидя погруженный в дремоту. В комнату вошел пожилой человек, в сером сюртуке, с прорехою под мышкой, откуда торчал клочок рубашки, в сером же жилете, с медными пуговицами, с голым, как колено, черепом и с необъятно широкими и густыми русыми с проседью бакенбардами, из которых каждой стало бы на три бороды. Захар не старался изменить не только данного ему богом образа, но и своего костюма, в котором ходил в деревне. Платье ему шилось по вывезенному им из деревни образцу. Серый сюртук и жилет нравились ему и потому, что в этой полуформенной одежде он видел слабое воспоминание ливреи, которую он носил некогда, провожая покойных господ в церковь или в гости; а ливрея в воспоминаниях его была единственною представительницею достоинства дома Обломовых. Более ничто не напоминало старику барского широкого и покойного быта в глуши деревни. Старые господа умерли, фамильные портреты остались дома и, чай, валяются где-нибудь на чердаке; предания о старинном быте и важности фамилии всё глохнут или живут только в памяти немногих, оставшихся в деревне же стариков. Поэтому для Захара дорог был серый сюртук: в нем да еще в кое-каких признаках, сохранившихся в лице и манерах барина, напоминавших его родителей, и в его капризах, на которые хотя он и ворчал, и про себя и вслух, но которые между тем уважал внутренне, как проявление барской воли, господского права, видел он слабые намеки на отжившее величие. Без этих капризов он как-то не чувствовал над собой барина; без них ничто не воскрешало молодости его, деревни, которую они покинули давно, и преданий об этом старинном доме, единственной хроники, веденной старыми слугами, няньками, мамками и передаваемой из рода в род. Дом Обломовых был когда-то богат и знаменит в своей стороне, но потом, бог знает отчего, все беднел, мельчал и наконец незаметно потерялся между не старыми дворянскими домами. Только поседевшие слуги дома хранили и передавали друг другу верную память о минувшем, дорожа ею, как святынею. Вот отчего Захар так любил свой серый сюртук. Может быть, и бакенбардами своими он дорожил потому, что видел в детстве своем много старых слуг с этим старинным, аристократическим украшением. Илья Ильич, погруженный в задумчивость, долго не замечал Захара. Захар стоял перед ним молча. Наконец он кашлянул. — Что ты? — спросил Илья Ильич. — Ведь вы звали? — Звал? Зачем же это я звал — не помню! — отвечал он потягиваясь. — Поди пока к себе, а я вспомню. Захар ушел, а Илья Ильич продолжал лежать и думать о проклятом письме. Прошло с четверть часа. — Ну, полно лежать! — сказал он, — надо же встать... А впрочем, дай-ка я прочту еще раз со вниманием письмо старосты, а потом уж и встану. — Захар! Опять тот же прыжок и ворчанье сильнее. Захар вошел, а Обломов опять погрузился в задумчивость. Захар стоял минуты две, неблагосклонно, немного стороной посматривая на барина, и наконец пошел к дверям. — Куда же ты? — вдруг спросил Обломов. — Вы ничего не говорите, так что ж тут стоять-то даром? — захрипел Захар, за неимением другого голоса, который, по словам его, он потерял на охоте с собаками, когда ездил с старым барином и когда ему дунуло будто сильным ветром в горло. Он стоял вполуоборот среди комнаты и глядел все стороной на Обломова. — А у тебя разве ноги отсохли, что ты не можешь постоять? Ты видишь, я озабочен — так и подожди! Не залежался еще там? Сыщи письмо, что я вчера от старосты получил. Куда ты его дел? — Какое письмо? Я никакого письма не видал, — сказал Захар. — Ты же от почтальона принял его: грязное такое! — Куда ж его положили — почему мне знать? — говорил Захар, похлопывая рукой по бумагам и по разным вещам, лежавшим на столе. — Ты никогда ничего не знаешь. Там, в корзине, посмотри! Или не завалилось ли за диван? Вот спинка-то у дивана до сих пор не починена; что б тебе призвать столяра да починить? Ведь ты же изломал. Ни о чем не подумаешь! — Я не ломал, — отвечал Захар, — она сама изломалась; не век же ей быть: надо когда-нибудь изломаться. Илья Ильич не счел за нужное доказывать противное. — Нашел, что ли? — спросил он только. — Вот какие-то письма. — Не те. — Ну, так нет больше, — говорил Захар. — Ну хорошо, поди! — с нетерпением сказал Илья Ильич. — Я встану, сам найду. Захар пошел к себе, но только он уперся было руками о лежанку, чтоб прыгнуть на нее, как опять послышался торопливый крик: «Захар, Захар!» — Ах ты, господи! — ворчал Захар, отправляясь опять в кабинет. — Что это за мученье? Хоть бы смерть скорее пришла! — Чего вам? — сказал он, придерживаясь одной рукой за дверь кабинета и глядя на Обломова, в знак неблаговоления, до того стороной, что ему приходилось видеть барина вполглаза, а барину видна была только одна необъятная бакенбарда, из которой, так и ждешь, что вылетят две-три птицы. — Носовой платок, скорей! Сам бы ты мог догадаться: не видишь! — строго заметил Илья Ильич. Захар не обнаружил никакого особенного неудовольствия, или удивления при этом приказании и упреке барина, находя, вероятно, с своей стороны и то и другое весьма естественным. — А кто его знает, где платок? — ворчал он, обходя вокруг комнату и ощупывая каждый стул, хотя и так можно было видеть, что на стульях ничего не лежит. — Всё теряете! — заметил он, отворяя дверь в гостиную, чтоб посмотреть, нет ли там. — Куда? Здесь ищи! Я с третьего дня там не был. Да скорее же! — говорил Илья Ильич. — Где платок? Нету платка! — говорил Захар, разводя руками и озираясь во все углы. — Да вон он, — вдруг сердито захрипел он, — под вами! Вон конец торчит. Сами лежите на нем, а спрашиваете платка! И, не дожидаясь ответа, Захар пошел было вон. Обломову стало немного неловко от собственного промаха. Он быстро нашел другой повод сделать Захара виноватым. — Какая у тебя чистота везде: пыли-то, грязи-то, боже мой! Вон, вон, погляди-ка в углах-то — ничего не делаешь! — Уж коли я ничего не делаю... — заговорил Захар обиженным голосом, — стараюсь, жизни не жалею! И пыль-то стираю и мету-то почти каждый день... Он указал на середину пола и на стол, на котором Обломов обедал. — Вон, вон, — говорил он, — все подметено, прибрано, словно к свадьбе... Чего еще? — А это что? — прервал Илья Ильич, указывая на стены и на потолок. — А это? А это? — Он указал и на брошенное со вчерашнего дня полотенце и на забытую, на столе тарелку с ломтем хлеба. — Ну, это, пожалуй, уберу, — сказал Захар снисходительно, взяв тарелку. — Только это! А пыль по стенам, а паутина?.. — говорил Обломов, указывая на стены. — Это я к святой неделе убираю: тогда образа чищу и паутину снимаю... — А книги, картины обмести?.. — Книги и картины перед рождеством: тогда с Анисьей все шкафы переберем. А теперь когда станешь убирать? Вы все дома сидите. — Я иногда в театр хожу да в гости: вот бы... — Что за уборка ночью! Обломов с упреком поглядел на него, покачал головой и вздохнул, а Захар равнодушно поглядел в окно и тоже вздохнул. Барин, кажется, думал: «Ну, брат, ты еще больше Обломов, нежели я сам», а Захар чуть ли не подумал: «Врешь! ты только мастер говорить мудреные да жалкие слова, а до пыли и до паутины тебе и дела нет». — Понимаешь ли ты, — сказал Илья Ильич, — что от пыли заводится моль? Я иногда даже вижу клопа на стене! — У меня и блохи есть! — равнодушно отозвался Захар. — Разве это хорошо? Ведь это гадость! — заметил Обломов. Захар усмехнулся во все лицо, так что усмешка охватила даже брови и бакенбарды, которые от этого раздвинулись в стороны, и по всему лицу до самого лба расплылось красное пятно. — Чем же я виноват, что клопы на свете есть? — сказал он с наивным удивлением. — Разве я их выдумал? — Это от нечистоты, — перебил Обломов. — Что ты все врешь! — И нечистоту не я выдумал. — У тебя вот там мыши бегают по ночам — я слышу. — И мышей не я выдумал. Этой твари, что мышей, что кошек, что клопов, везде много. — Как же у других не бывает ни моли, ни клопов? На лице Захара выразилась недоверчивость, или, лучше сказать, покойная уверенность, что этого не бывает. — У меня всего много, — сказал он упрямо, — за всяким клопом не усмотришь, в щелку к нему не влезешь. А сам, кажется, думал: «Да и что за спанье без клопа?» — Ты мети, выбирай сор из углов — и не будет ничего, — учил Обломов. — Уберешь, а завтра опять наберется, — говорил Захар. — Не наберется, — перебил барин, — не должно. — Наберется — я знаю, — твердил слуга. — А наберется, так опять вымети. — Как это? Всякий день перебирай все углы? — спросил Захар. — Да что ж это за жизнь? Лучше бог по душу пошли! — Отчего ж у других чисто? — возразил Обломов. — Посмотри напротив, у настройщика: любо взглянуть, а всего одна девка... — А где немцы сору возьмут, — вдруг возразил Захар. — Вы поглядите-ко, как они живут! Вся семья целую неделю кость гложет. Сюртук с плеч отца переходит на сына, а с сына опять на отца. На жене и дочерях платьишки коротенькие: все поджимают под себя ноги, как гусыни... Где им сору взять? У них нет этого вот, как у нас, чтоб в шкафах лежала по годам куча старого, изношенного платья или набрался целый угол корок хлеба за зиму... У них и корка зря не валяется: наделают сухариков, да с пивом и выпьют! Захар даже сквозь зубы плюнул, рассуждая о таком скаредном житье. — Нечего разговаривать! — возразил Илья Ильич, ты лучше убирай. — Иной раз и убрал бы, да вы же сами не даете, — сказал Захар. — Пошел свое! Все, видишь, я мешаю. — Конечно, вы; все дома сидите: как при вас станешь убирать? Уйдите на целый день, так и уберу. — Вот еще выдумал что — уйти! Поди-ка ты лучше к себе. — Да право! — настаивал Захар. — Вот, хоть бы сегодня ушли, мы бы с Анисьей и убрали все. И то не управимся вдвоем-то: надо еще баб нанять, перемыть все. — Э! какие затеи — баб! Ступай себе, — говорил Илья Ильич. Он уж был не рад, что вызвал Захара на этот разговор. Он все забывал, что чуть тронешь этот деликатный предмет, как и не оберешься хлопот. Обломову и хотелось бы, чтоб было чисто, да он бы желал, чтоб это сделалось как-нибудь так, незаметно, само собой; а Захар всегда заводил тяжбу, лишь только начинали требовать от него сметания пыли, мытья полов и т.п. Он в таком случае станет доказывать необходимость громадной возни в доме, зная очень хорошо, что одна мысль об этом приводила барина его в ужас. Захар ушел, а Обломов погрузился в размышления. Через несколько минут пробило еще полчаса. — Что это? — почти с ужасом сказал Илья Ильич. — Одиннадцать часов скоро, а я еще не встал, не умылся до сих пор? Захар, Захар! — Ах ты, боже мой! Ну! — послышалось из передней, и потом известный прыжок. — Умыться готово? — спросил Обломов. — Готово давно! — отвечал Захар. — Чего вы не встаете? — Что ж ты не скажешь, что готово? Я бы уж и встал давно. Поди же, я сейчас иду вслед за тобою. Мне надо заниматься, я сяду писать. Захар ушел, но чрез минуту воротился с исписанной и замасленной тетрадкой и клочками бумаги. — Вот, коли будете писать, так уж кстати извольте и счеты поверить: надо деньги заплатить. — Какие счеты? Какие деньги? — с неудовольствием спросил Илья Ильич. — От мясника, от зеленщика, от прачки, от хлебника: все денег просят. — Только о деньгах и забота! — ворчал Илья Ильич. — А ты что понемногу не подаешь счеты, а все вдруг? — Вы же ведь все прогоняли меня: завтра да завтра... — Ну, так и теперь разве нельзя до завтра? — Нет! Уж очень пристают: больше не дают в долг. Нынче первое число. — Ах! — с тоской сказал Обломов. — Новая забота! Ну, что стоишь? Положи на стол. Я сейчас встану, умоюсь и посмотрю, — сказал Илья Ильич. — Так умыться-то готово? — Готово! — сказал Захар. — Ну, теперь... Он начал было, кряхтя, приподниматься на постели, чтоб встать. — Я забыл вам сказать, — начал Захар, — давеча, как вы еще почивали, управляющий дворника прислал: говорит, что непременно надо съехать... квартира нужна. — Ну, что ж такое? Если нужна, так, разумеется, съедем. Что ты пристаешь ко мне? Уж ты третий раз говоришь мне об этом. — Ко мне пристают тоже. — Скажи, что съедем. — Они говорят: вы уж с месяц, говорят, обещали, а все не съезжаете; мы, говорят, полиции дадим знать. — Пусть дают знать! — сказал решительно Обломов. — Мы и сами переедем, как потеплее будет, недели через три. — Куда недели через три! Управляющий говорит, что чрез две недели рабочие придут: ломать все будут... «Съезжайте, говорит, завтра или послезавтра...» — Э-э-э! слишком проворно! Видишь, еще что! Не сейчас ли прикажете? А ты мне не смей и напоминать о квартире. Я уж тебе запретил раз; а ты опять. Смотри! — Что ж мне делать-то? — отозвался Захар. — Что ж делать? — вот он чем отделывается от меня! — отвечал Илья Ильич. — Он меня спрашивает! Мне что за дело? Ты не беспокой меня, а там как хочешь, так и распорядись, только чтоб не переезжать. Не может постараться для барина! — Да как же, батюшка, Илья Ильич, я распоряжусь? — начал мягким сипеньем Захар. — Дом-то не мой: как же из чужого дома не переезжать, коли гонят? Кабы мой дом был, так я бы с великим моим удовольствием... — Нельзя ли их уговорить как-нибудь. «Мы, дескать, живем давно, платим исправно». — Говорил, — сказал Захар. — Ну, что ж они? — Что! Наладили свое: «Переезжайте, говорят, нам нужно квартиру переделывать». Хотят из докторской и из этой одну большую квартиру сделать, к свадьбе хозяйского сына. — Ах ты, боже мой! — с досадой сказал Обломов. — Ведь есть же этакие ослы, что женятся! Он повернулся на спину. — Вы бы написали, сударь, к хозяину, — сказал Захар, — так, может быть, он бы вас не тронул, а велел бы сначала вон ту квартиру ломать. Захар при этом показал рукой куда-то направо. — Ну хорошо, как встану, напишу... Ты ступай к себе, а я подумаю. Ничего ты не умеешь сделать, — добавил он, — мне и об этой дряни надо самому хлопотать. Захар ушел, а Обломов стал думать. Но он был в затруднении, о чем думать: о письме ли старосты, о переезде ли на новую квартиру, приняться ли сводить счеты? Он терялся в приливе житейских забот и все лежал, ворочаясь с боку на бок. По временам только слышались отрывистые восклицания: «Ах, боже мой! Трогает жизнь, везде достает». Неизвестно, долго ли бы еще пробыл он в этой нерешительности, но в передней раздался звонок. — Уж кто-то и пришел! — сказал Обломов, кутаясь в халат. — А я еще не вставал — срам да и только! Кто бы это так рано? И он, лежа, с любопытством глядел на двери.

Похожие статьи
 
Категории