Оксана Мысина: «Муж влюбился в мои пальцы. Джон Фридман: биография – Не страшно было выходить замуж за иностранца

Джон Фридман называет Россию "страной, у которой непростые отношения с собственной судьбой". Впрочем, его судьбу она уже изменила навсегда, превратив юношу из американского захолустья без определенного рода занятий в одного из самых авторитетных современных славистов. Автор нескольких книг о русском театре, блестящий критик и переводчик "новой русской драмы", Джон вот уже двадцать лет живет и работает в Москве. С "русским американцем" встретились .

У него в коридоре развешаны фотографии из семейного архива Фридманов. "Это бабушка моя", – показывает Джон. Рядом с ней – двухлетний мальчуган, олицетворяющий Новый год. Это он сам на снимке 1956 года.

Кто он, американский москвич или московский американец, Джон так и не определился. В России живет уже больше двадцати лет, говорит почти без акцента, переводит современных драматургов и пишет о русском театре.

"Я перевел больше тридцати пьес за последние десять лет. Большую часть пьес я перевел, потому что я влюбился в них, сидя в зале", – признается он.

Джон ходит в театр, как на работу. Записная книжка вся исписана названиями спектаклей. Среди любимчиков – "Мастерская Петра Фоменко", "Сатирикон", МТЮЗ.

С его легкой руки в американском Балтиморе идут сезоны "новой русской драматургии". Имена Максима Курочкина, братьев Пресняковых, Ольги Мухиной, Юрия Клавдиева известны за океаном не меньше, чем на Родине.

"Все эти русские писатели пишут именно о том, о чем все люди знают, но знают плохо. Они знают это по школе, но головой не понимают", – поясняет Фридман.

На полке – собрание сочинений Толстого. "Война и мир" для Джона, как Книга перемен. "Благодаря Толстому попал в Россию, нашел судьбу, жену, и биография у меня появилась", – говорит Фридман.

Посмотрев "Самоубийцу" Эрдмана, он отправился в Россию собирать материал для диссертации. Вначале появилась докторская диссертация, а потом вышла и книга об Эрдмане. Она опередила даже немецких конкурентов.

Уезжая в Россию, Фридман не думал, что задержится на двадцать лет. Сейчас он точно знает – в Москве его дом, семья, дело, друзья. А в Америке...

"В Америке я, в принципе, ничем не занимался. Я работал в книжном магазине, мыл самолеты", – вспоминает он.

Сейчас Джон находит плюсы даже в зашкаливающем минусе: "Выходишь, когда холодно, возникает ощущение, что ты живешь. Что-то крепко берет тебя за ухо, и это приятно. Я это люблю".

"Провокационный театр" – еще один опус Фридмана, вышедший на английском языке. Это совместный труд с Камой Гинкасом. Автор на собственной шкуре испытал, каково быть провокатором.

"В буквальном смысле, Кама Миронович заставил меня плакать, смеяться, краснеть, как настоящего артиста", – рассказывает Джон.

Через час у него состоится свидание с актрисой. Оксана Мысина его любовь с первого взгляда. Они женаты уже двадцать лет. Их совместный юбилей совпал с празднованием двухсотлетия Щепки.
Машине Джон предпочитает московское метро, и его не пугает даже час пик. Это редкий случай – американец и без машины. Но Джон поставил на автомобиле крест еще во время учебы в Бостоне.

Оксана приезжает в театр с репетиции. Несмотря на мороз, Джон ждет ее на стоянке. В театре все, как по сценарию. Оксану сразу окружают журналисты. Одно интервью, второе, третье... Джон стойко пережидает нашествие. "Это всегда происходит, когда мы ходим в театр. Оксана встречает своих друзей, режиссеров, партнеров, других артистов", – заверяет он.

Джон не пишет рецензии на роли Оксаны, не приходит к ней за кулисы после спектакля, не мешает общению с коллегами по цеху. А она не сомневается – Джона Фридмана еще будут преследовать журналисты, как только его книги переведут на русский язык.

Впервые у них один билет на двоих. Первый ряд, пятое место. Для Джона это не проблема. В этот вечер им места хватит.

– Джон Фридман, американский искусствовед, писатель, профессор Гарвардского университета. Но ради любимой он остался в России.

– Оксана, как вы познакомились с будущим мужем?

– Джон увидел меня в спектакле «Дорогая Елена Сергеевна» . Знаете, когда я была моложе, мне почему-то предлагали возрастные роли: в свои 25 я играла 42-летнюю героиню. У нас был очень жесткий, можно сказать, натуралистичный спектакль. Посмотрев его, моя мама даже выставила мне ультиматум: или я прекращаю играть в этой постановке, или домой могу не возвращаться. Тогда я выбрала сцену и несколько месяцев жила у друзей. А вот Джон ходил на этот спектакль раз сорок ради того, чтобы меня увидеть!

– Чем же вы его покорили?

– Говорит, что его потрясла моя игра. А еще он запомнил, как после спектакля я сидела и барабанила пальцами по столу. Долго глядя на них, он почему-то влюбился в мои пальцы. Во всяком случае, так говорит (смеется ).

– А какое впечатление Джон произвел на вас?

– Трудно передать словами! Сразу почувствовав опасность, я полгода его избегала, а Джон преследовал меня, как настоящий охотник (смеется ). Но однажды общий приятель пригласил нас на день рождения, и вот тут произошел перелом в отношениях. Я поняла, что от судьбы не убежишь! Через полгода мы поженились и вот уже 24 года вместе.

Секрет семейного счастья: мы одновременно живем и общей, и отдельной жизнью, стараясь беречь творческое пространство друг друга.

– Не страшно было выходить замуж за иностранца?

– Скорее, страшно было моим родителям. Они не понимали, почему дочь выходит за американца! Но как только увидели Джона, все вопросы и сомнения отпали. Они сразу поняли, что Джон – мой человек. Вернее, наш человек! Дело не в том, на каком языке говорят люди. Любовь – это алхимия. Есть вещи неуловимые, объяснить которые невозможно. И это прекрасно!

– А как американский писатель Джон Фридман оказался в России?

– Он любит нашу страну. Джон родился в Калифорнии и в детстве прочитал «Войну и мир» на английском языке, чтобы доказать учительнице, что он не оболтус, который ничем не интересуется. Этот роман его покорил, и Джон всерьез увлекся русским языком и литературой: перечитал всего Толстого, Достоевского, Гоголя, Тургенева, Чехова. В Москву приехал собирать материалы для докторской диссертации, посвященной творчеству Николая Эрдмана. А по вечерам ходил в театр – так мы и нашли друг друга.

– А у вас не было мысли перебраться в Америку?

– Разные мысли были… Когда мы только поженились, встал вопрос о том, где нам жить. Джон сказал, что верит в меня как актрису, и что мне лучше остаться там, где я чувствую себя свободной. Для актерской импровизации мне необходима та степень свободы, которая есть у меня только в России. «А заниматься писательским творчеством можно везде», – сказал Джон. Поэтому мы живем в Москве. На самом деле у нас все просто: мой дом там, где Джон, а его – там, где я.

Джон Фридман о супруге: «Я влюбился в Оксану с первого взгляда. Это самая необыкновенная женщина на свете! В среде коллег она не похожа на обычных актеров, среди женщин – не похожа на обычных женщин, среди русских – не похожа на русских, среди иностранцев – не похожа и на иностранцев. Она всегда сама по себе. Это потрясающе!»

– И какой он, ваш дом?

– В нем нет новомодного дизайна. Наша гордость – огромная библиотека. К тому же мы с Джоном – страстные коллекционеры современной живописи, картины у нас повсюду – в гостиной, спальне, в холле.

– Вы оба – творческие люди. Как решаете бытовые проблемы?

– С бытом все неоднозначно (смеется ). Но мы относимся к этому легко. У кого есть свободное время, тот и занимается бытовыми проблемами. Но все-таки больше делает Джон. Он мне даже пылесосить не дает!

– Создается впечатление, что в последнее время вы меньше снимаетесь в кино. Неужели вам, актрисе экстра-класса, предлагают мало ролей?

– Предлагать-то предлагают, да все какое-то однотипное. А мне нужно, чтобы было, что играть. Когда я кого-то интересую, это, как правило, означает, что нужен или рост, или длинный нос, или другие внешние данные. А мне должно быть интересно самой.

– Вы очень артистичны! Кажется, каждая прожитая секунда для вас – это театр. А дома вы играете?

– В жизни стараюсь не играть. Кому-то могу показаться даже скучной. Существует некий стереотип: «Раз ты артистка, давай покажи нам!» Когда мне хорошо, когда я в согласии с собой, то могу и рассмешить. А вообще я больше люблю наблюдать, созерцать, по природе своей я отшельница. Джон меня понимает, создает все условия для того, чтобы я могла побыть наедине с собой, собрать себя в кучку, позаниматься, набраться сил.

– Трудно, наверное, Джону с вами?

– Не знаю. Как-то он сказал: «Не трудно – невозможно. Но интересно (смеется )».

Факты об Оксане Мысиной и Джоне Фридмане

Факт № 1. Оксана Мысина – солистка группы «Окси-Рокс ». Окончив Высшее музыкальное училище им. Гнесиных по классу альта, она играет на нескольких музыкальных инструментах, в том числе на трубе.

Факт № 2. Супруги любят проводить отпуск в Америке, путешествуя по стране на машине.

Факт № 3. Джон пишет книги, переводит на английский современных российских авторов, делает обзоры премьер российских театров.

Беседовала Елена Чайкина

Марина Тимашева: Актриса Оксана Мысина и ее супруг, Джон Фридман - американский журналист, работающий в России, - рассказывали Павлу Ходасевичу про сотрудничество с американским театром ""Double Edge"" и его руководителем Стейси Клайн.

Оксана Мысина: Они нас пригласили посмотреть их спектакль в театре ""Double Edge"", недалеко от Нью-Йорка, это театр на ферме. Мы приехали, увидели этот городок, пришли на спектакль и смотрели этот спектакль в течение трех или четырех дней каждый день. Спектакль очень менялся. Например, на третий день пошел проливной дождь и те сцены, которые должны были быть вне помещения, на улице..... Мы посмотрели эти три спектакля и после третьего Стейси Клайн, режиссер, подходит ко мне и говорит: ""тебе понравилось?"" Я говорю: ""Да, очень интересно"". Она говорит: ""Ну, завтра ты будешь играть в нашем спектакле"". Меня вызвали к 11-ти, дали мне скрипку и сказали: ""Вот все скрипичные партии, можешь сыграть сегодня вечером"". Там профессиональные очень хорошие музыканты, кто-то закончил Бостонскую консерваторию, в общем - профессионалы. Они дали мне ноты и мы вместе стали разучивать что-то. Мне было безумно страшно, но каким-то образом от страха я запомнила эти скрипичные партии. Дальше я помню, что в темноте меня хватали за руки музыканты, тащили меня по каким-то кустам во время дождя, по каким-то канавам, мы где-то прятались, потом бежали на какую-то гору. Там для зрителей - безумно красивые, загадочные атмосферные вещи, и музыка должна звучать откуда-то из неведомой точки. Я помню, что такой был переизбыток адреналина и счастья, что после спектакля Стейси сказала: ""Ну, если тебе понравилось у нас, может быть, на следующий год приедете"". Джону было предложено написать книгу об этом театре, поэтому нас пригласили вдвоем.

Павел Ходасевич: Оксана и Джон уже целенаправленно приехали в театр ""Double Edge"" для работы над новым театральным проектом под названием ""Жар-Птица"", навеянном музыкой к балету Игоря Стравинского и произведениями Марка Шагала.

Что ты привезла в душе из Америки, Оксана?

Оксана Мысина: Я думала, я такой закаленный монстр, крутая девица, которая много чего повидала в профессии, оказалось, что с меня содрали все там, я приехала с оголенной душой, готовая начинать все с нуля, как в студенческое время. Я думала, я приеду, я их там научу русскому театру.... А выяснилось, что это взаимопроникновение было таким мощным, что я не знаю, чему я научила их, но то, что они научили меня как в Америке работают... Нет там такого понятия, что ты что-то знаешь. В каждой новой работе начинаешь доказывать каждую секунду, что ты имеешь право находиться на сцене. Это было потрясающе - я рыдала, я плакала...

Джон Фридман: Скажи, сколько раз ты хотела вернуться в Москву.

Оксана Мысина: В течение двух месяцев адский был труд, но мы сыграли 23 спектакля, были распроданы все билеты, это был огромный успех и американцы научились говорить по-русски, петь по-русски многоголосье, различные хоралы...

Джон Фридман: Не только по русски, по-болгарски и по-украински

Оксана Мысина: Да, по-испански мы пели, и это был спектакль на основе ""Жар-Птицы"".

Джон Фридман: Надо сказать, что театр называется ""Double Edge"" - ""Двойное лезвие"" - и у этого театра очень тесные и давние отношения с польским театром, с театром Гратовского и других учеников и актеров Гратовского. Как в этом театре работают, так и у Гратовского работали. Искусство - это жизнь, нет ощущения, что я прихожу в театр. Это находится на ферме, в городке маленьком старинном, красивом очень городке, и они живут на этой же ферме, где они тренируются, где они играют, где он делают все - кушают, готовят ужин, и так далее.. 24 часа они включены в работу этого театра, поэтому это театр очень непохож на другие американские театры, и делать какие-то выводы по поводу американского театра из этого театра никак нельзя, это абсолютно другое существование. В других театрах профсоюз не позволяет репетировать больше, чем 3 часа без перерыва, спектакль не может идти больше 2,5 часов без разрешения профсоюза. Оксана вставала в 8 утра, была на ферме в 10 утра и очень часто там была до часу ночи. Без перерыва. Правда, кормили очень хорошо. У основателя этого театра Стейси Клайн в крови славянская культура, она это чувствует, любит, ее бабушка говорила по-русски с ней, поэтому она это все ощущает и чувствует, но не знает, просто как-то шкурой это чувствует. Она очень любит Шагала. Она создала этот театр 28 лет назад и чуть ли не в первом спектакле она уже пользовалась картинами Шагала. И она в прошлом году решила делать такой цикл этник-спектаклей под влиянием Шагала. В прошлом году они сделали спектакль ""1001 ночь"", в этом году - ""Жар-Птица"". Шагал делал иллюстрации к ""1001 ночи"" и он делал декорации для балета ""Жар-Птица"". Но это на поверхности имеет мало чего общего с Шагалом - он как бы вдохновляет.

Павел Ходасевич: Пока актриса Оксана Мысина с утра до ночи репетировала, писатель Джон Фридман вместе с Стейси Клайн делал заготовки к будущей книге о ее удивительном театре ""Double Edge"".

Джон Фридман: Это, в принципе, книга о Стейси Класн, о женщине, которая создала этот театр, это ее книга будет, я ей только помогаю эту книгу писать. Она, в самом хорошем смысле слова, очень закрытый человек и, чтобы раскрываться, ей нужен или театр или, если не театр, то нужны другие люди, чтобы ей помогать открываться. Я думаю, что они читали или видели книгу, которую я сделал с Камой Мироновичем Гинкасом. Здесь, в Москве, выпустили на английском языке очень хорошую книгу, где мы с Камой Мироновичем рассказали историю его жизни и творчества. Может быть, Стейси почувствовала, что она со мной тоже может что-то такое сделать. Мы встречались почти каждый день, я ее записывал на пленки, задавал вопросы, вступал иногда в полемику с ней. Все лето я ее записывал. Это - сырье для книги. Мне нужно будет брать весь этот материал - 40-50 часов - и из этого я буду делать книгу. Это не просто будут разговоры, это будет что-то другое.

Павел Ходасевич: Почему ты взялся за эту книгу, это действительно выдающийся театр и выдающаяся женщина?

Джон Фридман: Я не хочу сказать, что выдающаяся, я могу сказать, что уникальнейшая. Люди работают в этом театре, занимаются тем, чем никто не занимается в Америке, это не коммерция, это не карьера, это люди, которые занимаются искусством и видят в себе художника. Они собирают людей со всего мира - из Аргентины, Польши, Болгарии, Англии, люди со всего мира приезжают на эту ферму, чтобы заниматься искусством. Это удивительная вещь, мне это очень нравится, это настолько не по-американски, что это сразу запало. Ты можешь представить себе, что я, как американец, который прожил уже очень много лет заграницей, в России (я уже 22 года живу в России), я все время пишу о русском театре, живу в русской культуре, в русском обществе, высказываюсь всегда по поводу русского искусства, русского театра, русской драматургии, и у меня накопилось уже очень много чего, что я хочу сказать об Америке. Эта книга для меня лично - возможность высказаться по поводу моей собственной родины. Стейси это прекрасно знает, и она не только об этом знает, но она это очень приветствует. Эта книга - возможность для нас обоих что-то сказать о себе, о творчестве, об Америке. О Польше и славянской культуре тоже, потому что, как я говорил, она очень связана с польским театром.

Павел Ходасевич: ""Это не по-американски"", - сказал Джон, и, Оксана, я тебе адресую вопрос подобный: в чем отличие школы твоей, в которой ты жила всю жизнь практически, от школы той?

Оксана Мысина: Например, у нас не карают актеров за то, что они задают вопросы во время репетиции, наоборот, режиссеры любят, когда актеры задают вопросы, они вступают с актером в диалог. На первой же репетиции, когда я сказала, что мне что-то непонятно, Стейси на меня посмотрела таким огненным взглядом, что я просто была парализована, и актеры все тоже на меня так посмотрели, как будто я камень бросила в лицо кому-то. И я затаилась, ушла в себя и начала потихоньку, со скипом, с трудом входить в другой метод, который заключается в том, что когда ты задаешь вопросы, ты задаешь их не режиссеру, ты задаешь их себе. Дальше они у тебя накапливаются, дальше ты хочешь удариться головой об стенку, вместо этого ты что-то начинаешь пробовать и это вырастает в некую импровизацию. Например, мы сделали очень много всяких этюдов, из которых, может быть, только крупицы вошли в спектакль, но вся эта работа была нужна для твоего собственного развития, во всяком случае я это так о себе говорю. И я просто вспоминаю, что там актеры умеют делать. Они все могут летать в воздухе. В этом помещении развешаны такие ткани, они передвигаются от одной стены к другой на этой ткани, они висят, держась мизинцами за какие-то крючки, они висят на стенах, они могут с огромной высоты упасть в абсолютно расслабленном состоянии, не удариться, дальше встать и что-то сделать. Они работают над телом, они владеют как животные, как тигры, как коты собственным телом. Это в русском театре приветствуется, но в реальности этого мало - в основном, люди пользуются словами, чтобы выразить что-то. Здесь совершенно другой взгляд на это.

Джон Фридман: Очень сильное в этом театре начало - уличный театр. Аргентинец, который сейчас является мужем Стейси, его зовут Карлос, он очень известный был уличный артист в Аргентине.

Павел Ходасевич: Судя по всему, в работе над спектаклем ""Жар- Птица"" в театре ""Double Edge"" было немало парадоксальных ситуаций. Но главный парадокс состоял в том, что в начале работы над спектаклем не было никакой пьесы - она была создана в процессе репетиций, на основе этюдов и упражнений этой замечательной театральной команды. И написал пьесу Джон Фридман.

Джон Фридман: Работал я со Стейси каждый день, мы встречались, записывались, разговаривали. И, вдруг, она говорит: ""Ты хочешь приходить на репетиции?"". Я говорю: ""Не очень, времени-то нет"". Я же знаю, что они начинают в 10 утра, заканчивают в час ночи. Когда я буду работать, писать? Она говорит: ""Дело просто в том, что нам нужна некоторая помощь, потому что пьеса как-то не складывается"". Надо сказать про этот театр, что они не берут текст, его разучивают и играют, они сами придумывают все спектакли, которые они делают. У них к этому времени были некоторые отдельные сцены, были тексты для этих сцен и там написано, что вот здесь мы говорим, об этом и об этом. Если были какие-то диалоги, то они были очень примитивные, глупенькие, и нужно было кому-то этим заниматься. Поэтому я на две недели отбросил книгу, вообще мы со Стейси не встречались, и каждый день я ходил в первой половине дня на репетиции, смотрел, что они делали, потом шел домой, вечером сидел перед компьютером и все это дорабатывал, придавал форму.

Оксана Мысина: Это он немножко прибедняется. Я видела, как горели глаза у Джона. Когда я приходила, он говорил: ""Я написал монолог! Это Шекспир! Послушай!""

Джон Фридман: Никогда я так не говорил!

Оксана Мысина: Не говорил, не говорил, это я говорю - это просто Шекспир. И он мне говорил: ""Никто не поймет, но я там веду полемику с Шекспиром, у меня здесь игра слов. Это никто не поймет, но это не важно - я это знаю"". Это был кайф.

Павел Ходасевич: Оксана, поскольку там была Вавилонская башня, то есть люди отовсюду, интересно, как уживались разные менталитеты людские?

Оксана Мысина: Мы очень дружили, нам безумно было интересно общаться. Карлос, который из Аргентины (представляешь, это другая часть мира!), у него был уличный театр там, и он рассказывал про историю этого театра, как они играли театр в метро, это был знаменитый спектакль, где они разыгрывали такую сцену, как будто девушка и парень влюбились и тут же решили пожениться. И тут же находился какой-то священник, и вся эта импровизация заканчивалась тем, что все метро вместе с ними танцевало и праздновало эту свадьбу. Девочка из Болгарии была замечательная, Милена, которая никогда раньше театром не занималась и пришла в этот театр почти случайно. И, вдруг, проявила такие актерские способности, принесла какие-то болгарские песни, какие-то наговоры. Даже я выучила такой распев на болгарском языке, очень красивый.

Павел Ходасевич: Спой!

(Оксана Мысина поет по-болгарски)

американский и российский культуролог, театральный критик, журналист и переводчик

Биография

Джон Фридман родился в Апл-Валли (Калифорния) в 1954 году. Получил диплом магистра в университете имени Джорджа Вашингтона в Вашингтоне, закончил докторат по русской литературе Гарвардского университета, а в 1988 году приехал в Россию, чтобы собирать материал для своей докторской диссертации о драматурге Николае Эрдмане (The Dramaturgy of Nikolai Erdman, Harvard University, 1990).

В декабре 1989 года женился на актрисе Оксане Мысиной , с тех пор живёт в Москве. Работает театральным обозревателем в ежедневной англоязычной газете «The Moscow Times» со дня её основания, пишет о русском театре для New York Times. Курировал специальную программу Russian Case фестиваля «Золотая маска», входит в состав жюри фестиваля «Золотая маска».

Является автором первой монографии о Николае Эрдмане в США (Silence’s Roar, The Life and Drama of Nikolai Erdman, 1992). Впервые перевёл на английский язык Сухово-Кобылина . Является автором книг об Эрдмане, в соавторстве с Камой Гинкасом написана книга Provoking Theater (Provoking Theater: Kama Ginkas Directs, 2003). Пишет сценарии (в 2001 году совместно с Евгением Лунгиным написал сценарий полнометражного художественного фильма «Allegro moderato»), переводит пьесы современных российских драматургов, российские фильмы на английский язык и наоборот.

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Биография

Является автором первой монографии о Николае Эрдмане в США (Silence’s Roar, The Life and Drama of Nikolai Erdman, 1992). Впервые перевёл на английский язык Сухово-Кобылина . Является автором книг об Эрдмане, в соавторстве с Камой Гинкасом написана книга Provoking Theater (Provoking Theater: Kama Ginkas Directs, 2003). Пишет сценарии (в 2001 году совместно с Евгением Лунгиным написал сценарий полнометражного художественного фильма «Allegro moderato»), переводит пьесы современных российских драматургов, российские фильмы на английский язык и наоборот.

Напишите отзыв о статье "Фридман, Джон"

Ссылки

Это интересно

В год Джон Фридман смотрит до 150 спектаклей.

Выступления/Интервью

Библиография

• John Freedman: Silence’s Roar: The Life and Drama of Nikolai Erdman: Mosaic Press, 1994. - 240 pages: ISBN 0-88-962489-5: ISBN 978-0-88-962489-4.
• John Freedman: Moscow Performances: The New Russian Theater 1991-1996: Routledge, 1998. - 295 pages: ISBN 9057021803: ISBN 978-9057021800.
• John Freedman: Moscow Performances II: The 1996-1997 Season: Routledge, 1998. - 140 pages: ISBN 9057550830: ISBN 978-9057550836.
• Kama Ginkas and John Freedman: Provoking Theater: Kama Ginkas Directs: Smith & Kraus, 2003. - 340 pages: ISBN 1-575-25332-1: ISBN 978-1575253329.