Споры критиков вокруг драмы «Гроза». Пьеса в оценке Н

Н. А. Добролюбов. «Луч света в тёмном царстве»

Полемика Добролюбова с критиками Островского.

Пьесы Островского – «пьесы жизни».

Самодуры в «Грозе».

Добролюбов об отличительных чертах положительной лично­сти своей эпохи (Катерина).

Другие персонажи пьесы, в той или иной степени противостоя­щие самодурству.

«„Гроза” есть, без сомнения, самое решительное произведение Островского».

1. В начале своей статьи Добролюбов пишет о том, что полемика вокруг «Грозы» затронула важнейшие проблемы русской предреформенной жизни и литера­туры, и прежде всего проблему народа и националь­ного характера, положительного героя. Различное от­ношение к народу во многом и определило множество мнений о пьесе. Добролюбов приводит и резко от­рицательные оценки реакционных критиков, выражав­ших крепостнические взгляды (например, оценки Н. Павлова), и высказывания критиков либерального лагеря (А. Пальховского), и отзывы славянофилов (А. Григорьева), рассматривавших народ как некую однородную тёмную и инертную массу, не способную выделить из своей среды сильную личность. Эти кри­тики, говорит Добролюбов, приглушая силу протеста Катерины, рисовали её женщиной бесхарактерной, слабовольной, безнравственной. Героиня в их истолковании не обладала качествами положительной личности и не могла быть названа носительницей черт национального характера. Истинно народными объявлялись такие свойства натуры героев, как смирение, покорность, всепрощение. Касаясь изображения в «Гро­зе» представителей «тёмного царства», критики утверждали, что Островский имел в виду старинное купе­чество и что лишь к этой среде относится понятие «са­модурство».

Добролюбов вскрывает прямую связь между мето­дологией подобной критики и социально-политически­ми взглядами: «Они прежде говорят себе – что дол­жно содержаться в произведении (но их понятиям, разумеется) и в какой мере всё должное действитель­но в нём находится (опять сообразно их понятиям)». Добролюбов указывает на крайний субъективизм этих понятий, разоблачает антинародную позицию крити­ков-эстетов, противопоставляет им революционное понимание народности, объективно отразившейся в про­изведениях Островского. В трудовом народе Добро­любов видит совокупность лучших свойств националь­ного характера, и прежде всего ненависть к самодур­ству, под которым критик – революционный демократ – понимает весь самодержавно-крепостнический строй России, и способность (пусть пока лишь потенциаль­ную) к протесту, бунту против основ «тёмного царст­ва». Метод Добролюбова – «рассматривать произведение автора и затем, как результат этого рассмот­рения, говорить, что в нём содержится и каково это содержимое».

2. «Уже и в прежних пьесах Островского, – подчёр­кивает Добролюбов, – мы замечаем, что это не коме­дии интриг и не комедии характеров собственно, а нечто новое, чему мы дали бы название «пьесы жиз­ни». В связи с этим критик отмечает верность жизнен­ной правде в произведениях драматурга, широкий охват действительности, умение глубоко проникать в сущность явлений, способность художника заглянуть в тайники человеческой души. Островский, по словам Добролюбова, был именно тем и велик, что «захватил такие общие стремления и потребности, которыми про­никнуто всё русское общество, которых голос слышит­ся во всех явлениях нашей жизни, которых удовлет­ворение составляет необходимое условие нашего дальнейшего развития». Широта художественных обоб­щений и определяет, по мнению критика, истинную народность творчества Островского, делает его пьесы жизненно правдивыми, выражающими народные стремления.

Указывая на драматургическое новаторство писа­теля, Добролюбов отмечает, что если в «комедиях ин­триг» главное место занимала произвольно придуман­ная автором интрига, развитие которой определялось прямо участвующими в ней героями, то в пьесах Ост­ровского «на первом плане является всегда общая, не зависящая ни от кого из действующих лиц, обстанов­ка жизни». Обычно драматурги стремятся создать ха­рактеры, непреклонно и обдуманно борющиеся за свои цели; герои изображаются хозяевами своего положе­ния, которое устанавливается «извечными» нравст­венными началами. У Островского же, напротив, «по­ложение господствует» над действующими лицами; у него, как в самой жизни, «часто сами персонажи... не имеют ясного или вовсе никакого сознания о смыс­ле своего положения и своей борьбы». «Комедии ин­триг» и «комедии характеров» были рассчитаны на то, чтобы зритель, не рассуждая, принимал за непрелож­ное авторскую трактовку нравственных понятий, осуж­дал именно то зло, которому выносился приговор, проникался уважением только к той добродетели, ко­торая в конце концов торжествовала. Островский же «не карает ни злодея, ни жертву...», «не на них обра­щается непосредственно чувство, возбуждаемое пье­сою». Оно оказывается прикованным к борьбе, совершающейся «не в монологах действующих лиц, а в фак­тах, господствующих над ними», уродующих их. Сам зритель вовлекается в эту борьбу и в результате «не­вольно возмущается против положения, порождающе­го такие факты».

При таком воспроизведении действительности, отмечает критик, огромную роль играют персонажи, прямо не участвующие в интриге. Они, в сущности, и определяют композиционную манеру Островского. «Эти лица, – пишет Добролюбов, – столько же необ­ходимы для пьесы, как и главные: они показывают нам ту обстановку, в которой совершается действие, рисуют положение, которым определяется смысл дея­тельности главных персонажей пьесы».

По мнению Добролюбова, художественная форма «Грозы» полностью соответствует её идейному содер­жанию. В композиционном отношении он воспринимает драму как единое целое, все элементы которого являются художественно целесообразными. «В «Грозе» – утверждает Добролюбов, – особенно видна необходимость так называемых «ненужных» лиц: без них мы не можем понять лица героини и легко можем исказить смысл всей пьесы, что и случилось с большей частью критиков».

3. Анализируя образы «хозяев жизни», критик по­казывает, что в прежних пьесах Островского самоду­ры, по натуре трусливые и бесхарактерные, чувство­вали себя спокойно и уверенно, поскольку не встреча­ли серьёзного сопротивления. На первый взгляд и в «Грозе», говорит Добролюбов, «всё, кажется, по-преж­нему, всё хорошо; Дикой ругает, кого хочет.... Кабаниха держит... в страхе своих детей... считает себя вполне непогрешимой и ублажается разными Феклушами». Но это только на первый взгляд. Самодуры уже утратили прежнее спокойствие и уверенность. Они уже тревожатся за своё положение, наблюдая, слыша, чув­ствуя, как постепенно рушится их уклад жизни. По понятиям Кабанихи, железная дорога – дьявольское изобретение, ездить по ней – смертный грех, а вот «народ ездит всё больше и больше, не обращая вни­мания на её проклятья». Дикой говорит, что гроза по­сылается людям в «наказание», чтобы они «чувствова­ли», а Кулигин «не чувствует... и толкует об электри­честве». Феклуша описывает разные ужасы в «неправедных землях», а в Глаше её рассказы не возбуждают негодования, наоборот, они будят её лю­бознательность и вызывают чувство, близкое к скеп­тицизму: «Ведь и у нас нехорошо, а про те земли мы ещё не знаем хорошенько...» И в домашних делах тво­рится что-то неладное – молодые на каждом шагу на­рушают установленные обычаи.

Однако, подчёркивает критик, русские крепостни­ки не желали считаться с историческими требования­ми жизни, не хотели ни в чём уступать. Ощущая об­речённость, сознавая бессилие, страшась неизвестного будущего, «Кабановы и Дикие хлопочут теперь о том, чтобы только продолжилась вера в их силу». В связи с этим, пишет Добролюбов, в их характере и поведе­нии выделились две резкие черты: «вечное недоволь­ство и раздражительность», ярко выразившиеся в Ди­ком, «постоянная подозрительность... и придирчи­вость», преобладающие в Кабановой.

П о мнению критика, «идиллия» городка Калинова отразила внешнее, показное могущество и внутреннюю гнилость и обречённость самодержавно-крепостнического строя России.

4. «Противоположностью всяким самодурным на­чалам» в пьесе, отмечает Добролюбов, является Кате­рина. Характер героини «составляет шаг вперёд не только в драматической деятельности Островского, но и во всей нашей литературе. Он соответствует новой фазе нашей народной жизни».

По мнению критика, особенность русской жизни в её «новой фазе» состоит в том, что «почувствова­лась неотлагаемая потребность в людях... деятельных и энергичных». Её уже не удовлетворяли «доброде­тельные и почтенные, но слабые и безличные сущест­ва». Русская жизнь нуждалась в «характерах предпри­имчивых, решительных, настойчивых», способных побороть многие препятствия, чинимые самоду­рами.

До «Грозы», указывает Добролюбов, попытки да­же лучших писателей воссоздать цельный, решитель­ный характер оканчивались «более или менее неудач­но». Критик ссылается главным образом на творческий опыт Писемского и Гончарова, герои которых (Калинович в романе «Тысяча душ», Штольц в «Обломове»), крепкие «практическим смыслом», приспосабливаются к сложившимся обстоятельствам. Эти, а также другие типы с их «трескучим пафосом» или логическим поня­тием, утверждает Добролюбов, – претензии на силь­ные, цельные характеры, и они не могли служить выразителями требований новой эпохи. Неудачи проис­ходили оттого, что писатели руководствовались отвле­чёнными идеями, а не жизненной правдой; кроме того (и тут Добролюбов не склонен винить писателей), сама жизнь не давала ещё ясного ответа на вопрос: «Какими чертами должен отличаться характер, кото­рым совершится решительный разрыв со старыми, не­лепыми и насильственными отношениями жизни?»

Заслуга Островского в том, подчёркивает критик, что он сумел чутко уловить, какая «сила рвётся нару­жу из тайников русской жизни», смог понять, почув­ствовать и выразить её в образе героини драмы. Ха­рактер Катерины «сосредоточенно-решительно, неук­лонно верен чутью естественной правды, исполнен веры в новые идеалы и самоотвержен в том смысле, что ему лучше гибель, нежели жизнь при тех началах, которые ему противны.

Добролюбов, прослеживая развитие характера Катерины, отмечает проявление его силы и решительно­сти ещё в детстве. Став взрослой, она не утратила своей «детской горячности». Островский показывает свою героиню женщиной со страстной натурой и силь­ным характером: она доказала это своей любовью к Борису и самоубийством. В самоубийстве, в «осво­бождении» Катерины от гнёта самодуров Добролюбов видит не проявление трусости и малодушия, как утверждали некоторые критики, а свидетельство реши­тельности и силы её характера: «Грустно, горько такое освобождение; но что же делать, когда другого выхода нет. Хорошо, что нашлась в бедной женщине решимость хоть на этот страшный выход. В том-то и сила её характера, оттого-то «Гроза» и производит на нас впечатление освежающее...»

Островский создаёт свою Катерину женщиной, ко­торая «забита средой», но вместе с тем наделяет её положительными качествами сильной натуры, способ­ной на протест против деспотизма до конца. Добролю­бов отмечает это обстоятельство, утверждая, что «самый сильный протест бывает тот, который поднима­ется... из груди самых слабых и терпеливых». В се­мейных отношениях, говорил критик, женщина больше всех страдает от самодурства. Поэтому у неё более, чем у кого-либо, должно накипеть горя и негодования. Но чтобы заявить о своём недовольстве, предъявить свои требования и идти до конца в своём протесте против произвола и угнетения, она «должна быть ис­полнена героического самоотвержения, должна на всё решиться и ко всему быть готова». Но где же «взять ей столько характера!» – спрашивает Добролюбов и отвечает: «В невозможности выдержать то, к чему... принуждают». Тогда-то слабая женщина и решается на борьбу за свои права, инстинктивно подчиняясь только велениям своей человеческой природы, её есте­ственным стремлениям. «Натура, – подчёркивает кри­тик, – заменяет здесь и соображения рассудка, и тре­бования чувства и воображения: всё это сливается в общем чувстве организма, требующего себе воздуха, пищи, свободы». В этом, по мнению Добролюбова, заключается «тайна цельности» женского энергичного характера. Именно таков характер Катерины. Его возникновение и развитие вполне соответствовало сложившимся обстоятельствам. В обстановке, изображённой Островским, самодурство дошло до таких крайностей, которые могли быть отражены только крайно­стями сопротивления. Здесь неминуемо и должен был родиться страстно-непримиримый протест личности «против кабановских понятий о нравственности, про­тест, доведённый до конца, провозглашённый и под домашней пыткой, и над бездной, в которую броси­лась бедная женщина».

Добролюбов раскрывает идейное содержание обра­за Катерины не только в семейно-бытовом плане. Об­раз героини оказался настолько ёмким, идейная зна­чимость его предстала в таких масштабах, о которых сам Островский и не думал. Соотнося «Грозу» со всей русской действительностью, критик показывает, что объективно драматург вышел далеко за рамки семейного быта. В пьесе Добролюбов увидел художествен­ное обобщение коренных черт и особенностей крепост­нического уклада дореформенной России. В образе Катерины он нашёл отражение «нового движения на­родной жизни», в её характере – типические черты ха­рактера трудового народа, в её протесте – реальную возможность революционного протеста социальных ни­зов. Называя Катерину «лучом света в тёмном цар­стве», критик раскрывает идейный смысл народного характера героини в его широкой общественно-исто­рической перспективе.

5. С точки зрения Добролюбова, истинно народный по своей сущности характер Катерины является един­ственно верным мерилом оценки всех других персона­жей пьесы, в той или иной степени противостоящих самодурной силе.

Тихона критик называет «простодушным и пошло­ватым, совсем не злым, но до крайности бесхарактер­ным существом». Тем не менее Тихоны «в общем-то смысле столь же вредны, как и сами самодуры, пото­му что служат их верными помощниками». Форма его протеста против самодурного гнета уродлива: стре­мится на время вырваться «на волю», удовлетворить свою склонность к разгулу. И хотя в финале драмы Тихон в отчаянии называет мать виновной в смерти Катерины, сам он завидует мёртвой жене. «...Но в том-то и горе его, то-то ему и тяжко, – пишет Добролю­бов, – что он ничего, решительно ничего не может... это полутруп, в течение многих лет согнивающий заживо…»

Борис, доказывает критик, – тот же Тихон, только «образованный». «Образование отняло у него силу де­лать пакости... но оно не дало ему силы противиться пакостям, которые делают другие....» Мало того, под­чиняясь «чужим гадостям, он волей-неволей участвует в них...» В этом «образованном страдальце» Добро­любов находит умение красочно говорить и в то же время трусость и бессилие, порождённые отсутствием воли, а главное – материальной зависимостью от са­модуров.

По мысли критика, нельзя было надеяться на лю­дей типа Кулигина, которые верили в мирный, просве­тительский путь переустройства жизни и пытались действовать на самодуров силой убеждения. Кулигины лишь логически понимали нелепость самодурства, но были бессильны в борьбе там, где «всей жизнью уп­равляет не логика, а чистейший произвол».

В Кудряше и Варваре критик видит характеры, сильные «практическим смыслом», людей, умеющих ловко пользоваться обстоятельствами для устройства своих личных дел.

6. Добролюбов назвал «Грозу» «самым решитель­ным произведением» Островского. Критик указывает на то обстоятельство, что в пьесе «взаимные отноше­ния самодурства и безгласности доведены... до самых трагических последствий». Наряду с этим он находит в «Грозе» «что-то освежающее и ободряющее», имея в виду изображение жизненной обстановки, обнаружи­вающей «шаткость и близкий конец самодурства», и особенно личность героини, воплотившей в себе веяние жизни». Утверждая, что Катерина – «такое лицо, которое служит представителем великой народной идеи», Добролюбов выражает глубокую веру в рево­люционную энергию народа, в его способность идти до конца в борьбе против «тёмного царства».

Литература

Озеров Ю. А. Раздумья перед сочинением. (Практические советы поступающим в вузы): Учебное пособие. – М.: Высшая школа, 1990. – С. 126–133.

Статья А. А. Григорьева "После "Грозы" Островского" продолжила размышления критика об одном из самых любимых и важных для него в русской литературе писателей. В соответствии со своей концепцией Григорьев выдвигает на первый план в "Грозе" "поэзию народной жизни" , наиболее отчетливо воплотившуюся в конце третьего действия (свидание Бориса и Катерины). Сходный круг мыслей, с такой же, как у Григорьева, высокой оценкой поэтических достоинств "Грозы" развивается в большой статье М. М. Достоевского (брат Ф. М. Достоевского). Автор, правда, не называя Григорьева по имени, ссылается на него в самом начале. М. Достоевский рассматривает предшествующее творчество Островского в свете споров "западников" и "славянофилов" и пытается найти иную, третью позицию: "По нашему мнению, г. Островский в своих сочинениях не славянофил и не западник, а просто художник, глубокий знаток русской жизни и русского сердца". В очевидной полемике с добролюбовским "Темным царством". Эта мысль, или уж если вам лучше нравится, идея о домашнем деспотизме и еще десяток других не менее гуманных идей.

Отрывки из статьи Н. А. Добролюбова «Луч света в темном царстве».

«Мы хотим сказать, что у него на первом плане является всегда общая обстановка жизни. Он не карает ни злодея, ни жертву. Вы видите, что их положение господствует над ними, и вы вините их только в том, что они не выказывают достаточно энергии для того, чтобы выйти из этого положения. И вот почему мы никак не решаемся считать ненужными и лишними те лица пьес Островского, которые не участвуют прямо в интриге. С нашей точки зрения, эти лица столько же необходимы для пьесы, как и главные: они показывают нам ту обстановку, в которой совершается действие, рисуют положение, которым определяется смысл деятельности главных персонажей пьесы». "Гроза" есть, без сомнения, самое решительное произведение Островского; взаимные отношения самодурства и безгласности доведены в ней до самых трагических последствий; и при всем том большая часть читавших и видевших эту пьесу соглашается, что она производит впечатление менее тяжкое и грустное, нежели другие пьесы Островского... В "Грозе" есть что-то освежающее и ободряющее. Это "что-то" и есть, по-нашему мнению, фон пьесы, указанный нами и обнаруживающий шаткость и близкий конец самодурства. Затем самый характер Катерины, рисующийся на этом фоне, тоже веет на нас новою жизнью, которая открывается нам в самой ее гибели. Дело в том, что характер Катерины, как он исполнен в "Грозе", составляет шаг вперед не только в драматической деятельности Островского, но и во всей нашей литературе... Русская жизнь дошла наконец до того, что добродетельные и почтенные, но слабые и безличные существа не удовлетворяют общественного сознания и признаются никуда не годными. Почувствовалась неотлагаемая потребность в людях, хотя бы и менее прекрасных, но более деятельных и энергичных".

Смысл статьи Добролюбова не просто в тщательном и глубоком анализе конфликта и героев драмы Островского. К сходному пониманию еще раньше приближались, как мы видели, и другие критики. Добролюбов же сквозь "Грозу" пытается увидеть и понять существенные тенденции русской жизни.

Лучшие из критических работ обладают громадным последействием. В них с такой глубиной прочитан текст и с такой силой выражено время, что они, подобно самим художественным произведениям, становятся памятниками эпохи, уже неотделимыми от нее. Добролюбовская "дилогия" об Островском - одно из высших достижений русской критики XIX в. Она, действительно, задает тенденцию в истолковании "Грозы", которая существует и поныне.

Но рядом с добролюбовской оформилась и иная, "григорьевская" линия. В одном случае «Гроза» была прочитана как жесткая социальная драма, в другом - как высокая поэтическая трагедия.

Д. И. Писарев. «Мотивы русской драмы».

В "Мотивах русской драмы" тоже два полемических объекта: Катерина и Добролюбов. Разбор "Грозы" Писарев строит как последовательное опровержение взгляда Добролюбова. Писарев полностью соглашается с первой частью добролюбовской дилогии об Островском: "Основываясь на драматических произведениях Островского, Добролюбов показал нам в русской семье то "темное царство", в котором вянут умственные способности и истощаются свежие силы наших молодых поколений... Пока будут существовать явления "темного царства" и пока патриотическая мечтательность будет смотреть на них сквозь пальцы, до тех пор нам постоянно придется напоминать читающему обществу верные и живые идеи Добролюбова о нашей семейной жизни". Но он решительно отказывается считать "лучом света" героиню "Грозы": "Эта статья была ошибкою со стороны Добролюбова; он увлекся симпатиею к характеру Катерины и принял ее личность за светлое явление".

ак и Добролюбов, Писарев исходит из принципов "реальной критики", не подвергая никакому сомнению ни эстетическую состоятельность драмы, ни типичность характера героини: "Читая "Грозу" или смотря ее на сцене, вы ни разу не усомнитесь в том, что Катерина должна была поступать в действительности именно так, как она поступает в драме". Но оценка ее поступков, ее отношений с миром принципиально отличается от добролюбовской. "Вся жизнь Катерины,- по Писареву, - состоит из постоянных внутренних противоречий; она ежеминутно кидается из одной крайности в другую; она сегодня раскаивается в том, что делала вчера, и между тем сама не знает, что будет делать завтра; она на каждом шагу путает и свою собственную жизнь и жизнь других людей; наконец, перепутавши все, что было у нее под руками, она разрубает затянувшиеся узлы самым глупым средством, самоубийством, да еще таким самоубийством, которое является совершенно неожиданно для нее самой."

Добролюбов накануне крестьянской реформы оптимистически возлагал надежду на сильный характер Катерины. Через четыре года Писарев, уже по эту сторону исторической границы, видит: революции не получилось; расчеты на то, что народ сам решит свою судьбу, не оправдались. Нужен иной путь, нужно искать выход из исторического тупика. "Наша общественная или народная жизнь нуждается совсем не в сильных характерах, которых у нее за глаза довольно, а только и исключительно в одной сознательности... Нам необходимы исключительно люди знания, т. е. знания должны быть усвоены теми железными характерами, которыми переполнена наша народная жизнь Добролюбов, оценивая Катерину лишь с одной стороны, сконцентрировал все свое внимание критика лишь на стихийно бунтарской стороне ее натуры; Писареву бросилась в глаза исключительно темнота Катерины, допотопность ее общественного сознания, ее своеобразное социальное "обломовство", политическая невоспитанность.

На близость высказываний противостоящих друг другу критиков о характере таланта писателя. Совпадения в оценке романа Гончарова у критиков-антиподов объясняют вынужденностью эстета Дружинина "посчитаться с запросами эпохи", присущим обоим "большим художественным чутьём", "эстетическим чутьём". Всё это верно, но нельзя упускать из виду ещё один не менее существенный фактор - огромный талант писателя, внушающий критикам определённое к себе отношение. В изучении литературно-критической статьи важно различать среди прочих её особенностей также и следы воздействия творения художника слова на критическую оценку как следствия невидимой обратной связи, устанавливающейся между статьёй и художественным произведением.

Обе статьи, посвящённые разбору романа Гончарова "Обломов", опубликованы в 1859 году, но добролюбовская появилась в "Современнике" раньше, в мае, сразу же после окончания печатания романа в "Отечественных записках", дружининская - в декабрьской книжке "Библиотеки для чтения". Статью Добролюбова Дружинин, конечно же, знал и учёл в своём отзыве, не вступая однако с критиком "Современника" в открытую полемику.
Добролюбов не стал дожидаться журнальных откликов на роман. Он с уверенностью заявил: подобный анализ произведения Гончарова читатель не найдёт в других отзывах. Будут писать с восклицательным знаком о прелестях сцен и характеров ("патетическая критика") проверять, сообразны ли фразы характеру героя и соответствуют ли действующие лица разным эстетическим рецептам ("эстетично-аптекарская критика"), или будут искать погрешности в языке и слоге ("корректурная критика"). И найдутся, конечно, "истые критики", которые упрекнут, что статья в "Современнике" написана "не об Обломове, а только по поводу Обломова". Между тем, подчёркивал Добролюбов, такой разговор "по поводу" особенно важен, и свою критическую задачу он видел в том, чтобы "высказать несколько замечаний и выводов", на которые "необходимо наводит содержание романа Гончарова". В самом названии статьи - "Что такое обломовщина?", - публицистически заострённом, читатель как бы заранее предупреждён: речь пойдёт о некоем общественно значимом явлении, получающем нарицательное имя и объяснение без опоры на собственно художественный рзбор произведения.
И вдруг после такого заявления, характерного для "реальной критики", Добролюбов посвящает несколько первых страниц статьи эстетической характеристике дарования автора "Обломова". Разумеется, это не та "эстетично-аптекарская критика", о которой уже заявлено с иронией как о критике поверхностной, "рецептурной". Добролюбовский анализ направлен на уяснение особенностей дарования романиста. Проницательность наблюдений обезоруживает противников Добролюбова, постоянно упрекавших его в неспособности к эстетическому азбору.
Со времени критических выступлений Белинского по поводу "Обыкновенной истории" Гончарова (1848) талант романиста, полагает Добролюбов, не изменился. В словах о характере таланта Гончарова, цитированных выше, почти буквально повторен вывод Белинского: "У него нет ни любви, ни вражды к создаваемым им лицам, они его не веселят, не сердят, он не даёт никаких нравственных уроков ни им, ни читателю, он как будто думает: кто в беде, тот и в ответе, а моё дело - сторона". Однако Добролюбов более внимательно, чем Белинский, исследует специфику художественных изображений у Гончарова. Он улавливает "изумительную", отличающую писателя от современных прозаиков способность - "во всякий данный момент остановить летучее явление жизни, во всей его полноте и свежести, и держать его перед собою до тех пор, пока оно не сделается полной принадлежностью художника". И далее: "Он не поражается одной стороною предмета, одним моментом события, а вертит предмет со всех сторон, выжидает совершение всех моментов явления и тогда уже приступает к их художественной переработке". Отсюда, замечает критик, и проистекает "большая отчётливость в очертании даже мелочных подробностей и ровная доля внимания ко всем частностям рассказа". Гончаров подробно и с замечательным мастерством описывает всё, что касается Обломова: комнаты, халат, сюртук слуги, даже качество бумаги и чернил в письме старосты. Казалось бы эти детали излишни, они растягивают действие и на первый взгляд не оправданы строгой необходимостью. Однако, по убеждению критика, это должно быть признано не недостатком, а характерной особенностью, "драгоценным свойством, чрезвычайно много помогающим художественности его изображений". Выясняется "законность и естественность" подобной манеры описывать и вести действие. В результате "вы совершенно переноситесь в тот мир, в который ведёт вас автор". Писатель вполне добивается возведения случайного образа "в тип", он умеет придать ему "родовое и постоянное значение".
Необходимость эстетической оценки дарования романиста диктовалась не только демонстрацией возможностей "реальной критики", упрекаемой в пристрастии к социальным проблемам, "утилитаризме". Предваряемая разбор произведения эстетическая оценка получает значение зачина, она задаёт тон, создаёт определённый контекст, в котором и воспринимает читатель характеристику романа в целом. Вне сомнений, столь казалось бы неожиданное для "реального" критика вступление обусловлено влиянием художественной силы романиста. Природа дарования Гончарова, приближающегося, по замечанию Белинского, к "идеалу чистого искусства", обязывала судить о его произведении по законам "чистого искусства".
Дружинин не только не оспорил какие-либо из подобных наблюдений Добролюбова, а напротив, подкрепил их, утверждая художественную значительность нового сочинения Гончарова. "Писатель с высоким поэтическим значением", "один из сильнейших современных русских художников", "художник чистый и независимый, художник по призванию и по всей целости того, что им сделано" - эти характеристики завершаются фразой о том, что "больших споров быть не может", когда речь идёт "об особенностях гончаровского дарования".
Близость критиков в общей характеристике Гончарова-художника не означала сходства в истолковании образа Обломова и "обломовщины". В этих объяснениях бесполезно искать влияния писателя на критиков, которые, как и положено ценителям, высказывали свою собственную точку зрения, совпадающую или расходящуюся с позицией автора романа.
Так, намеренно возражая Гончарову, Добролюбов видит в Обломове своеобразное завершение литературного типа "лишних людей", ведущих свою родословную от Онегина, - "над всеми этими лицами тяготеет одна и та же обломовщина, которая кладёт на них неизгладимую печать бездельничества, дармоедства и совершенной ненужности на свете". Добролюбов вовсе не отрицает положительных качеств Ильи Обломова, он "человек искренний", "чего-то ищущий в своей жизни, о чём-то думающий", "не тупая апатическая натура без стремлений и чувств". Но Обломов привык к ничегонеделанию, "он и вообще жизни не умел осмыслить для себя", он, как и все "лишние", "склонны к идиллическому, бездейственному счастью, которое ничего от них не требует". Гончаров в письме к П.В.Анненкову так отозвался о предложенном Добролюбовым истолковании социальной стороны обломовщины как порождения крепостничества: "Взгляните, пожалуйста, статью Добролюбова об "Обломове"; мне кажется, об обломовщине, то есть о том, что она такое, уже сказать после этого ничего нельзя".
Однако полного согласия между автором произведения и критиком в объяснении Обломова и обломовщины не было. Гончаров в своём отношении к герою не ограничивался одним лишь осуждением. Известно, что слово "обломовщина" произносит в романе и сам Обломов. В конце одиннадцатой главы третьей части происходит следующий диалог Ильи с Ольгой, решившей оставить его:"- Отчего погибло всё, - вдруг, подняв голову, спросила она. - Кто проклял тебя, Илья? Что ты сделал? Ты добр, умён, нежен, благороден... и... гибнешь! Что сгубило тебя? Нет имени этому злу...- Есть, - сказал он чуть слышно.Она вопросительно, полными слёз глазами взглянула на него.- Обломовщина! - прошептал он, потом взял её руку, хотел поцеловать, но не мог, только прижал крепко к губам, и горячие слёзы закапали ей на пальцы. Не поднимая головы, не показывая ей лица, он обернулся и вышел". Автор романа намеренно заставляет своего героя произнести это всё объясняющее слово. Обломов вполне сознаёт происходящее с ним - в этом и заключён глубокий трагизм созданного Гончаровым образа. "Да ты оглянись, где и с кем ты?" - говорит ему Штольц в сцене последней их встречи. "Знаю, чувствую... - отвечает ему Илья. - Ах, Андрей, всё я чувствую, всё понимаю, мне давно совестно жить на свете!". Совершается постоянная борьба между ленивою природою и сознанием человеческого долга. Эту психологическую особенность героя Гончарова тонко подметил Д.И.Писарев (его статья опубликована в октябре 1859 года). Воспитанный в обстановке старорусской барской жизни, ослабляющей физически и нравственно, Илья Ильич в то же время получил образование и "развился настолько, что понял, в чём состоит жизнь, в чём состоят обязанности человека". "Образование, - замечает Писарев, - научило его презирать праздность; но семена, брошенные в его душу природою и первоначальным воспитанием, принесли плоды". Влияние этих двух противоположных направлений - воспитания и образования - привело к умственной и физической вялости, "без стремления выйти из бездействия", и "эта апатия составляет явление общечеловеческое", "везде в ней играет главную роль страшный вопрос: "зачем жить? к чему трудиться?" - вопрос, на который человек часто не может найти себе удовлетворительного ответа" В романе "затронуты и жизненные, современные вопросы настолько, насколько эти вопросы имеют общечеловеческий интерес".
На психологическую, общечеловеческую сторону "обломовщины" указал и Дружинин. И если Добролюбов сочувственные слова Гончарова в адрес Ильи Ильича не мог "признать справедливыми" и критик записал, что "Обломов менее раздражает свежего, молодого, деятельного человека, нежели Печорин и Рудин, но всё-таки он противен в своей ничтожности", то Дружинин, не указывая на "Современник", однако явно возражая Добролюбову, веско сформулировал: "Обломова изучил и узнал целый народ, богатый обломовщиной, - и мало того, что узнал, но полюбил его всем сердцем, потому что невозможно узнать Обломова и не полюбить его глубоко", "сам его творец беспредельно предан Обломову". Вместе с тем, подобно Писареву, критик не считал обломовщину принадлежностью одной России. После переводов романа на иностранные языки "успех его покажет, до какой степени общи и всемирны типы, его наполняющие. По лицу всего света рассеяны многочисленные братья Ильи Ильича, то есть люди, не подготовленные к практической жизни, мирно укрывшиеся от столкновений с нею и не кидающие своей нравственной дремоты за мир волнений, к которым они не способны. Такие люди иногда смешны, иногда вредны, но очень часто симпатичны и даже разумны". Всех их объединяет главное в Обломове: "Он бессилен на добро, но он положительно неспособен к злому делу". Суждения Дружинина, полные глубоко верных подмечаний и умозаключений, направлены на вытравление из слова-понятия "обломовщина" социального содержания, увиденного людьми "с чересчур практическими стремлениями", и они не могут быть приняты безусловно, как, впрочем, и грешащее односторонностью добролюбовское истолкование образа Обломова.
Вводя слово "обломовщина" в роман, Гончаров имел в виду не только социальное его наполнение, на котором останавливается Добролюбов. Писатель, несомненно, "выискивает корни обломовщины и исследует "вечные" проблемы", связанные с соотнесением подлинной личности с обесчеловечивающей средой; "душевная и духовная неподвижность, исключительно растительные интересы, <...> боязнь любви, неверие в человеческое счастье - вот ложь обломовского "сна и застоя", вот важнейшая причина растлевающего воздействия обломовщины в её трактовке Гончаровым. И этот не только социально-бытовой, экономический, но и широкий духовно-нравственный - ведущий - аспект образа обломовщины не следует забывать".
Наивно полагать, будто Добролюбов не понял авторского объяснения "обломовщины". Он намеренно не обостряет свои расхождения с Гончаровым. Начав статью с заявления о "необычайно тонком и глубоком психическом анализе, проникающем весь роман", критик сознательно уходит от необходимости полного разбора произведения с художественно-психологической точки зрения. Содержание романа даёт возможность сделать ряд важнейших для характеристики общественного развития наблюдений - этим и ограничилась "реальная критика".
Нечего и говорить, что сопоставления Обломова с "лишними людьми" не входили в задачу автора романа, и это подчёркнуто Дружининым, противопоставившим рассеянных по всему миру "братьев Ильи Ильича" "братьям-обломовцам" онегинско-печоринского толка. Но для Добролюбова это и был тот разговор "по поводу", который он полагал особенно важным и нужным, коль скоро речь шла о русском общественном самосознании на изломе истории.
В разборе романа Гончарова оба критика, отдавая должное высокому дарованию писателя, несомненно, влиявшему на содержание критических оценок, предложили дополняющие друг друга характеристики, без которых и по сию пору разговор об "Обломов" заранее обречён на неполноту и односторонность.
Николай Александрович Добролюбов. Что такое обломовщина?
Первая часть романа произвела неблагоприятное впечатление на многих читателей.Тайна успеха заключается сколько непосредственно в силе художественного таланта автора, столько же и в необыкновенном богатстве содержания романа.Жизнь, им изображаемая, служит для него не средством к отвлеченной философии, а прямою целью сама по себе. Ему нет дела до читателя и до выводов, какие вы сделаете из романа: это уж ваше дело. В уменье охватить полный образ предмета, отчеканить, изваять его - заключается сильнейшая сторона таланта Гончарова.
В романе сказалось новое слово нашего общественного развития, произнесенное ясно и твердо, без отчаяния и без ребяческих надежд, но с полным сознанием истины. Слово это - обломовщина; оно служит ключом к разгадке многих явлений русской жизни. Обломов есть лицо не совсем новое в нашей литературе. В чем заключаются главные черты обломовского характера? В совершенной инертности, происходящей от его апатии ко всему, что делается на свете. Причина же апатии заключается отчасти в его внешнем положении, отчасти же в образе его умственного и нравственного развития.
Ясно, что Обломов не тупая, апатическая натура, без стремлений и чувств, а человек, тоже чего-то ищущий в своей жизни, о чем-то думающий. Но гнусная привычка получать удовлетворение своих желаний не от собственных усилий, а от других - развила в нем апатическую неподвижность и повергла его в жалкое состояние нравственного рабства. Да все оттого, что Обломов, как барин, не хочет и не умеет работать и не понимает настоящих отношений своих ко всему окружающему. Он и вообще жизни не умел осмыслить для себя. Его лень и апатия есть создание воспитания и окружающих обстоятельств. Главное здесь не Обломов, а обломовщина.Обломовка есть наша прямая родина. В каждом из нас сидит значительная часть Обломова, и еще рано писать нам надгробное слово.

Штольц: литература не может забегать слишком далеко вперед жизни, Штольцев, людей с цельным, деятельным характером, при котором всякая мысль тотчас же является стремлением и переходит в дело, еще нет в жизни нашего общества

Ольга, по своему развитию, представляет высший идеал, какой только может теперь русский художник вызвать из теперешней русской жизни. Оттого она необыкновенной ясностью и простотой своей логики и изумительной гармонией своего сердца и воли поражает нас до того, что мы готовы усомниться в ее даже поэтической правде и сказать: "таких девушек не бывает". В ней-то более, нежели в Штольце, можно видеть намек на новую русскую жизнь; от нее можно ожидать слова, которое сожжет и развеет обломовщину.

5. Проблема положительного героя в романе. Традиционное и современное осмысление философий и жизненных позиций Обломова и Штольца. Основ-ные принципы создания образов. Спор Добролюбова и Дружинина о Штольце.
Гончаров поставил в романе проблему положительного героя, решая её на образах Обломова, Штольца и Ольги Ильинской. Штольц и Ильинская – единственные люди в романе, которые искренне любят Илью Ильича, переживают за его судьбу. Обломов и Штольц – добрые приятели. Но основной приём в раскрытии характеров этих героев – контраст. Это люди, ведущие разный образ жизни, с разными целями и мечтами, обладающие разными характерами.

Обломов и Штольц знакомы с детства. В «Сне Обломова» автор создал изумительную по яркости и глубине картину помещичьей жизни. С детства Илью Ильича окружало отсутствие каких-либо духовных интересов, покой и бездействие. Он воспитывался в небогатой семье. Отец его по происхождению был немец. Бережливость, предприимчивость, деловая сметка – национальные особенности немцев. Мать- русская дворянка. Все дни семьи проходили в работе. Когда Штольц подрос, отец стал брать его в поле, на базар, заставлял работать. В то же время и обучал его наукам, учил немецкому языку. Дальше Штольц стал отправлять сына в город с поручениями , "и никогда не случалось, чтобы он забыл что-нибудь, переиначил, недоглядел, дал промах". Мать учила его литературе и сумела дать прекрасное духовное воспитание сыну. Итак, Штольц сформировался сильным, умным юношей.

Илья Ильич - мягкий, добрый, простодушный человек. Гончаров показывает и слабые стороны личности Обломова – апатию, лень, «отсутствие всякой определённой идеи, всякой сосредоточенности». Большой диван, удобный халат, мягкие туфли Обломов не променяет ни на что. Обломов почти всегда в бездействии.

Для Штольца смысл жизни в труде. Он необычайно работоспособен и предприимчив. Гончаров относится к нему с явной симпатией. Он любуется его кипучей энергией – деятельностью негоцианта, участника «компании», ведущей дела с заграницей, изъездившего «Россию вдоль и поперёк». В его портрете он оттеняет силу, спокойствие и уверенность: «весь составлен из костей, мускулов и нервов, как кровная английская лошадь. Он худощав; щёк у него почти нет, то есть кость да мускул… цвет лица ровный, смугловатый, и никакого румянца…».

Движений лишних у него не было. «»Если он сидел, то сидел покойно, если же действовал, то употреблял столько мимики, сколько было нужно». Он не допускал никаких излишеств. Но зато в Штольце нет поэзии.

Речь героев также раскрывает их сущность, душевные черты. Речью Обломова подчёркиваются барские наклонности, душевная мягкость, искренность, способность на глубокое чувство. В одних случаях он затрудняется строить фразы (в письме к старосте в одном предложении по два раза поставил слова что, который); этого можно ожидать от помещика, прозябающего на диване. А в другом случае пишет вдохновенное письмо к Ольге. Обычно Обломов говорит вяло, апатично, но в минуты волнения, во время встреч с Ольгой речь его резко меняется : она становится возвышенной, патетической. Таким образом, писатель подчёркивает противоречивость натуры Обломова, достигая жизненности, правдивости образа.

Речь Штольца иная: его фразы короткие, лаконичные. В них чувствуется энергия, напористость говорящего. Часто встречаются слова делового лексикона.

В сравнении с Обломовым, с окружающей его средой Штольц относительно прогрессивен. К обломовщине он относится с состраданием, считая её временной болезнью общества.

Писатель подчёркивает настойчивость и упорство Штольца в достижении цели. «А сам всё шёл упрямо по избранной дороге… не болел он душой, не терялся никогда в сложных, трудных или новых обстоятельствах». И Гончаров за это приподнимает своего героя, противопоставляя его Обломову. Штольц не показан в столкновениях с крепостничеством и в общественной деятельности. Дальше идеалов личного счастья Штольц не идёт. Вся его активность направлена на хозяйственно-предпринимательскую деятельность. В целом – это делец. И не случайно Добролюбов сказал о нём: «Штольц не дорос ещё до идеала общественного русского деятеля…» и «… не он тот человек, который сумеет, на языке, понятном для русской души, сказать нам это всемогущее слово: «вперёд!»

В Обломове, как в фокусе, собраны качества человека, сложившегося в условиях крепостнической действительности. Он не способен к труду, а там, где нет труда, начинаются застой, распад, гниение. Образом Обломова Гончаров убеждает, что крепостнические порядки духовно опустошают человека, лишают его воли и стремлений. Ольга и Штольц воплощают в себе действие, движение. Правда, деятельность Штольца ограничена корыстными интересами

Оскудевшему, деградирующему дворянству в романе противопоставлена буржуазия с её неутомимой энергией и трудолюбием. Симпатии писателя на её стороне. Но для читателя становится ясной ограниченность дельца, не выходящего за рамки приобретательства, личных интересов.
Штольц - человек кипучей энергии. Его позиция - постоянное движение и нужность "во всех концах света". Самое главное для него - "как в организме нет ничего лишнего, так и в нравственных отправлениях своей жизни искать равновесия практических сторон с тонкими потребностями духа".

О чем задумываешься, когда перечитываешь то, что написал Дмитрий Иванович Писарев о «Грозе» Александра Николаевича Островского? Пожалуй, то, что литература следует за гениями… Золотая русская литература XIX века, начавшись с прорыва международного уровня в поэзии, уже к средине столетия осуществила его и в прозе, послужив «лучом света» для всего русского общества. Речь, конечно же, идет о не стихотворных произведениях Пушкина, Гоголя, Островского.

Гражданский посыл статьи

Статья о «Грозе» Писарева является откликом гражданина на знаковую пьесу позапрошлого столетия. Написанная в 1859 г. Александром Николаевичем Островским пьеса в пяти актах занимает в золотой русской литературе особое место. Данное драматургическое произведение послужило мощным стимулом дальнейшего развития реализма. Свидетельством тому послужила оценка, данная пьесе критиками. Она свидетельствует о настоящем плюрализме мнений. И в споре действительно родилась истина! В понимании этого принципиально знать, что статья «Мотивы русской драмы», в которую поместил Писарев о «Грозе» свой отзыв, была написана как ответ на другую критическую статью известного литературного критика Николая Добролюбова. Статья, с которой полемизировал Писарев, называлась ярко - «Луч света в темном царстве». Мы же попытаемся представить читателям наш анализ вышеупомянутой работы Дмитрия Писарева. Она занимает особое место в русской литературе. Островскому удалось достойно продолжить в русской драматургии реализм, заложенный Грибоедовым в «Горе от ума».

Принципиальное несогласие с Добролюбовым по пьесе «Гроза»

Дмитрий Иванович, несомненно, был тонким знатоком и, несомненно, приступая к работе, глубоко ознакомился со статьей выдающегося литературного критика Добролюбова, которого знал и уважал. Однако, очевидно, следуя мудрости древних, (а именно - «Сократ мне друг, но истина - дороже»), Писарев о драме Островского «Гроза» написал свой отзыв.

Необходимость выразить свою точку зрения он реализовал, потому что ощутил: Добролюбов попытался показать Катерину «героем времени». С такой позицией Дмитрий Иванович принципиально не согласился, причем, вполне мотивировано. Поэтому он написал свою статью «Мотивы русской драмы», где поддал критике главный тезис в работе Николая Александровича Добролюбова о том, что Катерина Кабанова является «лучом света в темном царстве».

Калинов как модель России

Несомненно, в статье излагал Писарев о «Грозе» свои мысли, четко осознавая, что Добролюбовым дана такая «темная» характеристика формально одному уездному городу, а фактически - всей России средины XIX века. Калинов - маленькая модель огромной страны. В нем общественным мнением и всем ходом городской жизни манипулируют двое людей: купец, неразборчивый в методах обогащения Савел Прокофьич Дикой, и ханжа шекспировского размаха, купчиха Кабанова Марфа Игнатьевна (в простонародье - Кабаниха).

В 60-х годах позапрошлого века сама Россия представляла собой огромную страну с сорокамиллионным населением и развитым земледелием. Уже действовала сеть железных дорог. В скором будущем после написания Островским пьесы (точнее, с 1861 года, после подписания Императором Александром II «Манифеста», отменяющего крепостное право) увеличилось количество пролетариата и, соответственно, начался промышленный подъем.

Однако показанная в пьесе Островского удушливая атмосфера дореформенного общества была действительно правдивой. Произведение было востребовано, выстрадано...

Актуальность идей пьесы

Пользуясь простой аргументацией, на понятном для читателя языке создает свой отзыв Писарев о «Грозе». Краткое содержание пьесы он ювелирно точно воспроизводит в своей критической статье. Как же иначе? Ведь проблематика пьесы - насущна. И Островский делал великое дело, своим произведением всем сердцем желая построения гражданского общества вместо «темного царства».

Однако, дорогие читатели… Так сказать, положив руку на сердце… Можно ли назвать сегодня наше общество «царством света, добра и разума»? Разве в пустоту написал Островский монолог Кулигина: «Потому что честным трудом никогда не заработать нам больше А у кого деньги, сударь, тот старается бедного закабалить, чтобы на его труды даровые еще больше денег наживать…»? Горькие, справедливые слова…

Катерина - не «луч света»

Критика Писарева о «Грозе» начинается с формулировки вывода об опрометчивости вывода Добролюбова. Он мотивирует его, приводя аргументы из авторского текста пьесы. Его полемика с Николаем Добролюбовым напоминает резюмирование умудренного опытом пессимиста по поводу выводов, сделанных оптимистом. Согласно рассуждениям Дмитрия Ивановича, сущность Катерины - меланхолична, в ней нет настоящей добродетели, характерной для людей, которых называют «светлыми». По мнению Писарева, Добролюбов допустил систематическую ошибку в анализе образа главной героини пьесы. Он собрал все ее позитивные качества в единый позитивный образ, игнорировав недостатки. По мнению же Дмитрия Ивановича, важен диалектический взгляд на героиню.

Главная героиня как страдающая часть темного царства

Молодая женщина проживает с мужем Тихоном у свекрови, богатой купчихи, имеющей (как сейчас говорят) «тяжелую энергетику», что тонко подчеркивает критическая статья Писарева. «Гроза», как трагическая пьеса, во многом обусловлена этим образом. Кабаниха (так по-уличному зовут ее) патологически зациклена на моральном угнетении окружающих, постоянными упреками, ест их, «как ржа железо». Это она делает по-ханжески: т. е. постоянно домогаясь, чтоб домашние «поступали по порядку» (точнее, следуя ее указаниям).

Тихон и его сестра Варвара адаптировались к речам маменьки. Особенно чувствительна к ее придиркам и унижениям ее невестка, Катерина. Она, обладающая романтичной, меланхолической психикой, действительно несчастна. Ее цветные сны и мечты обнажают совершенно детское мировосприятие. Это мило, однако не есть добродетелью!

Неумение сладить сама с собой

Вместе с тем критика Писарева о «Грозе» объективно указывает на инфантильность и импульсивность Катерины. Она выходит замуж не по любви. Лишь улыбнулся ей велиречивый Борис Григорьевич, племянник купца Дикого, и - готово дело: спешит Катя на тайное свидание. При этом она, сблизившись с этим, в принципе, чужим человеком, совершенно не задумывается о последствиях. «Неужели автор изображает «светлый луч?!» - спрашивает читателя критическая статья Писарева. «Гроза» отображает крайне нелогичную героиню, не умеющую не только справиться с обстоятельствами, но и сладить сама с собой. После измены мужу, находясь в депрессии, по-детски напуганная грозой и кликушеством полоумной барыни, она признается в содеянном и сразу же идентифицирует себя с жертвой. Банально, не правда ли?

По совету маменьки Тихон ее «немножко», «для порядку» бьет. Однако издевательства самой свекрови становятся на порядок изощренней. После того как Катерина узнает о том, что Борис Григорьевич едет в Кяхту (Забайкалье), она, не обладающая ни волей, ни характером, решается на самоубийство: бросается в реку и тонет.

Катерина - не «герой времени»

Писарев о «Грозе» Островского размышляет философски. Он задается вопросом о том, может ли в рабском обществе человек, не наделенный глубоким умом, не обладающий волей, не занимающийся самообразованием, не разбирающийся в людях - в принципе, стать лучом света. Да, эта женщина трогательно кротка, добра и душевна, она не умеет отстаивать свою точку зрения. («Сокрушила она меня», - говорит Катерина о Кабанихе). Да, она обладает творческой, впечатлительной натурой. И этот типаж действительно может очаровать (как это случилось и с Добролюбовым). Но это сути не меняет… «Не может возникнуть при изложенных в пьесе обстоятельствах человек - «луч света»!» - утверждает Дмитрий Иванович.

Зрелость души - условие взрослой жизни

Более того, продолжает свою мысль критик, капитулировать перед мелкими, вполне преодолимыми жизненными трудностями, - это разве добродетель? Этим очевидным, логичным вопросом задается Писарев о «Грозе» Островского. Разве это может быть примером для поколения, чей удел - изменить рабскую Россию, угнетаемую местными «князьками» по типу Кабанихи и Дикого? В лучшем случае такой суицид может вызвать лишь Однако же в результате борьбу с социальной группой богатеев и манипуляторов должны вести волевые и образованные люди!

Вместе с тем не уничижительно отзывается Писарев о Катерине. «Гроза», считает критик, не зря столь последовательно изображает ее образ, начиная с детства. Образ Катерины в этом смысле подобен незабвенному образу Ильи Ильича Обломова! Проблема ее несформировавшейся личности - в идеально уютном детстве и юности. Родители не готовили ее к взрослой жизни! Более того, они не дали ей должного образования.

Однако следует признать, что в отличии от Ильи Ильича, попади Катерина в более благоприятную среду, чем семья Кабановых, она бы, скорее всего, состоялась, как личность. Островский этому дает обоснование…

В чем позитивность образа главной героини

Это художественно целостный, позитивный образ - повествует Писарев о Катерине. «Гроза» при своем прочтении приводит читателя к осознанию, что главная героиня реально имеет внутренний эмоциональный заряд, характерный для творческой личности. Ей присущ потенциал позитивного отношения к действительности. Она интуитивно чувствует главную потребность российского общества - свободу человека. У нее есть скрытая энергия (которую она чувствует, но не научилась управлять ею). Поэтому и воскликнула Катя слова: «Почему люди - не птицы?». Автор не случайно задумал такое сравнение, ведь героине подсознательно хочется свободы, подобной той, которую ощущает птица в полете. Той свободы, бороться за которую ей не хватает душевных сил…

Заключение

К каким же выводам подводит своей статьей Писарев «Мотивы русской драмы»? «Гроза» изображает не «героя времени», не «луч света». Этот образ гораздо слабее, но не художественно (здесь как раз все в порядке), а по зрелости души. Не может «герой времени» «сломаться», как личность. Ведь людей, которых называют «лучами света», скорее можно убить, чем сломить. А Катерина - слаба…

Есть у обоих критиков и общее направление размышлений: статья о «Грозе» Писарева, как и статья Добролюбова, одинаково трактуют название пьесы. Это - не только атмосферное явление, до смерти испугавшее Катерину. Скорее, речь идет о социальном конфликте отставшего негражданского общества, вступившего в конфликт с потребностями развития.

Пьеса Островского - своего рода обвинительный акт. Оба критика показали, вслед за Александром Николаевичем, что люди - бесправны, они несвободны, они, по сути подчинены «Кабанихам» да «Диким». Почему же Добролюбов и Писарев о «Грозе» написали столь по-разному.

Причиной этому является, несомненно, глубина произведения, в котором есть не одно смысловое «дно». В нем есть и психологизм, и социальность. Каждый из литературоведов по-своему их осмыслил, по-разному расставил приоритеты. Причем и один, и другой это сделали талантливо, и русская литература от этого только выиграла. Поэтому совершенно глупо задаваться вопросом: «Писарев о пьесе «Гроза» написал точнее или же Добролюбов?». Несомненно, следует читать обе статьи…

«Гроза» вызвала самые бурные и самые неоднозначные отклики в критике. Наиболее обобщающий характер имели статьи в чем-то близких (например, в неприятии «искусства для искусства»), но в отношении Островского полемически противостоящих друг другу критиков: почвенника А. А. Григорьева и демократа Н. А. Добролюбова.

С точки зрения Григорьева, «Гроза» лишь подтвердила воззрение, сложившееся у критика на пьесы Островского до «Грозы»: ключевым понятием для них является понятие «народности», «поэзии народной жизни».

Характеризуя Островского в целом, А. А. Григорьев пишет: «Имя для этого писателя... не сатирик, а народный поэт. Слово для разгадки его деятельности не «самодурство», а «народность».

Н. А. Добролюбов, не соглашаясь с точкой зрения А. А. Григорьева, видит в драме ответ на поставленный прежде вопрос: «Но ведь есть же какой-нибудь выход из этого мрака?» Ключевым понятием в статье о «Грозе» по-прежнему остается «самодурство», в протесте Катерины критик видит «страшный вызов самодурной силе» - вызов особенно значимый, потому что исходит из недр народной жизни в переломную эпоху рубежа 1850-1860-х годов. С помощью «Грозы» Добролюбов стремится увидеть и осознать коренные движения общественной и духовной жизни времени накануне отмены крепостного права.

«Гроза»... производит впечатление менее тяжкое и грустное, нежели другие пьесы Островского... В «Грозе» есть даже что-то освежающее и ободряющее. Это «что-то» и есть, по нашему мнению, фон пьесы, указанный нами и обнаруживающий шаткость и близкий конец самодурства. Затем самый характер Катерины, рисующийся на этом фоне, тоже веет на нас новою жизнью, которая открывается нам в самой ее гибели... Мы уже сказали, что конец этот кажется нам отрадным; легко понять почему: в нем дан страшный вызов самодурной силе, он говорит ей, что уже нельзя идти дальше, нельзя более жить с ее насильственными, мертвящими началами».

«Мотивы русской драмы» (1864). Пьеса вновь ожила в потоке современной жизни, когда о ней напечатал статью критик позднейшего поколения демократов Д. И. Писарев. Писарев во всем соглашается с Добролюбовым там, где речь идет о «темном царстве». Не подвергает сомнению он ни метод «реальной критики», ни социальную типичность главной героини. Но оценка ее поступков, их человеческого и социального значения у Писарева полностью расходится с оценками Добролюбова и А. А. Григорьева.

Критик исходит из того, что тип Катерины не сыграл предначертанной ему в русской действительности прогрессивной роли. Видимо, Добролюбов «увлекся» личностью Катерины, что было отчасти оправдано историческим моментом. Теперь же на общественную арену должен выйти «мыслящий пролетариат» - такие люди, как Базаров или герои Чернышевского. Только они, вооруженные теорией и обширными познаниями, могут действительно подвигнуть жизнь к лучшему. С этой точки зрения Катерина совсем не «луч света», а ее гибель не трагична - она нелепа и бессмысленна.

Комментируя не совпадающие в главном отзывы критиков о «Грозе», современный литературовед А. И. Журавлева отмечает:

«Именно со статьи Добролюбова сложилась в русской культуре прочная традиция трактовки Катерины как героической личности, в которой сосредоточены мощные потенции народного характера. Основания для такой трактовки, бесспорно, заложены в самой пьесе Островского. Когда в 1864 году, в условиях спада демократического движения, Писарев оспорил добролюбовскую трактовку Катерины в статье «Мотивы русской драмы», то, быть может, иной раз более точный в мелочах, в целом он оказался гораздо дальше от самого духа пьесы Островского».

«Неизбежные вопросы». В пьесах четвертого, последнего периода творчества драматурга - с 1861 по 1886 год - углубляются те «неизбежные вопросы» (А. А. Григорьев), которые громко прозвучали в его произведениях предшествующего времени. Создаются бытовые «сцены» и «картины», восходящие к «физиологической» манере ранних пьес. В основном эти произведения печатаются в «Современнике», демократическая редакция которого с конца 1850-х годов становится духовно близкой Островскому. Центром новых пьес является «маленький человек», каким он выступает в 1860-е годы в каждодневной борьбе за кусок хлеба, скромное семейное счастье, возможность хоть как-то отстаивать свое человеческое достоинство («Трудовой хлеб», «Тяжелые дни», «Пучина» и др.).

Новым в творчестве Островского явилось целенаправленное обращение к темам национальной истории - в хрониках «Кузьма Захарыч Минин-Сухорук», «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский», «Тушино», в историко-бытовых комедиях «Воевода, или Сон на Волге», «Комик XVII столетия», в психологической драме «Василиса Мелентьева». Драматурга интересуют не сами по себе выдающиеся личности и не кульминационные, увлекающие воображение моменты истории. В исторических жанрах он остается в широком смысле бытописателем, осветившим многообразные проявления национального характера.