Тим Собакин
Собака, которая была кошкой
У меня есть хорошая приятельница. Зовут её Ника Босмит. Она живёт где-то ТАМ, то ли в Шотландии, то ли в Норвегии. Точно не скажу: границ в том мире почти не существует. Но несмотря на различия в наших жизнях, мы похожи друг на друга. Порою даже кажется, будто мы – ОДИН И Тот ЖЕ ЧЕЛОВЕК. Или человеки… В общем, люди.
Когда мы с Никой встречаемся, то беседуем на каком-то немыслимом, никому неведомом языке. Хотя лучше всего понимаем друг друга без слов. Да и к чему слова? Ведь можно говорить одно, а думать при этом о другом. Можно поступать совсем не так, как хотелось бы поступить. Можно вообще казаться с виду не тем, кто ты есть на самом деле. И такие НЕсовпадения встречаются в жизни довольно часто.
«Иногда они бывают забавными, – задумчиво молчит Ника. – Я, например, знала одну собаку, которая на самом деле была кошкой».
«А у её хозяйки, – подхватываю я мысль, – наверняка получалось всё не так, как у других».
– Это доставляло ей немало хлопот, – кивает Ника.
– Расскажи подробней, – прошу я.
– Хорошо. Только ты будешь переводить мои истории с того неведомого языка…
– …который я почти не знаю…
– …но зато отлично понимаешь.
Мы долго смотрим друг другу в глаза.
И Ника не спеша начинает.
Все не так
В одном шотландском городе жила-была тётушка Сольвейг. С виду она казалась самой обыкновенной тётушкой. Но в жизни у неё почему-то получалось всё не так, как у других.
Она могла часами бегать по льду и не падать, но нередко поскальзывалась на сухом асфальте. Она нарочно роняла вазу с пятого этажа – и ваза не разбивалась. Но стоило ей нечаянно задеть рукавом кувшин, как тот – вдребезги! У тётушки Сольвейг даже собака была вовсе не собакой, а кошкой. И звали её Шак. Но про эту неправильную собаку – чуть позже.
Работала тётушка Сольвейг консультантом по сложным вопросам. Но не в Глазго, где жила, а совсем в другом шотландском городе. И на работу она летала самолётом – два раза в неделю. Из дома тётушка Сольвейг отправлялась пораньше, чтобы успеть в аэропорт, но почему-то всегда опаздывала. И самолёт улетал без неё.
Однажды утром она решила: «Хватит опаздывать! Сегодня надо обязательно попасть на работу».
Тётушка позавтракала на час раньше обычного и на быстроходной машине БМВ помчалась в аэропорт. Однако на полпути у неё кончился бензин.
– Хо-хо! – воскликнула тётушка Сольвейг. – На этот случай я имею в запасе полную кастрюлю бензина.
– Хи-хи! – усмехнулась тётушка Сольвейг. – Воспользуюсь объездом. Времени ещё много.
А путь в объезд лежал через мост. И так получилось, что мост этот неожиданно рухнул в реку.
– Ха-ха! – сказала тётушка Сольвейг. – У меня есть большая надувная лодка. Она и машину выдержит. Переберусь вплавь!
Переправа через реку, как ни странно, окончилась благополучно. До аэропорта уж было рукой подать, как с неба вдруг упал метеорит и угодил в переднее колесо.
– Хе-хе… – вздохнула тётушка Сольвейг. – Придётся ставить запасное…
Но запасного колеса в багажнике не нашлось. Зато там лежал старый велосипед.
Когда тётушка Сольвейг добралась наконец до аэропорта, свалившись с велосипеда девять с половиной раз, её самолёт мчался по взлётной полосе.
«Надо же, – удивилась тётушка, – не успела!..» Но она была полна решимости попасть сегодня на работу и потому сразу пошла покупать билет на следующий рейс.
– Билетов нет, – сказали ей в кассе.
– Как же так? Ведь всегда были…
– А сегодня нет!
«Ладно, – рассудила тётушка Сольвейг, – приду к самому отлёту. Наверняка кто-нибудь опоздает». А пока она решила на такси вернуться домой пообедать.
Автомобиль петлял по городу больше часа.
«Улицы какие-то незнакомые, – волновалась тётушка Сольвейг. – Будто это вовсе не Глазго… И почему у меня выходит всё не так, как у других? Стараешься, стараешься – а толку никакого! Даже город кажется чужим… Интересно, если мне попробовать нарочно делать всё неправильно, – вдруг тогда что-нибудь путное получится? Представлю-ка для начала, что я в другой стране…»
После обеда тётушка вытащила из шкафа карту норвежского города Осло, куда обычно ездила летом купаться в ласковом море.
– Какой тут автобус везёт до аэропорта? – бормотала она, водя пальцем по карте. – Кажется, двести семнадцатый… Однако следовало бы поторопиться. Впрочем, до отлёта ещё четырнадцать минут…
Покормив консервами собаку, которая была кошкой, и обильно полив кактус, который был фикусом, тётушка Сольвейг не спеша села в автобус, который оказался трамваем № УХ. «Доеду как-нибудь, – успокаивала себя тётушка. – Чем неправильнее, тем лучше!»
И действительно, через полчаса она была почти у цели: до аэропорта оставалось пройти всего несколько километров. «Да ну, – думала тётушка Сольвейг, бодро шагая среди деревьев, – так даже неинтересно. Никаких тебе приключений… Хотя самолёт всё равно уже улетел».
Но самолёт не улетел. Потому что у него внезапно отвалилось левое крыло. Пока это крыло на место приделывали, все пассажиры сдали билеты и бросились на вокзал в надежде успеть на поезд. Тётушка Сольвейг могла теперь выбирать любое место в самолёте. Хоть возле иллюминатора!
«Ну вот, – радовалась она, поудобнее устраиваясь в кресле, – я же чувствовала, что сегодня непременно попаду на ра…»
Оглушительно взревели моторы. Но вскоре затихли.
– Что случилось? – спросила тётушка Сольвейг.
– Отсутствуют радист и стюардесса, – доложил командир экипажа. – Видимо, решили, что крыло не починят, и пошли в цирк на выступление африканских бегемотов.
– И что же теперь?
– Ничего. Без них лететь решительно отказываюсь. Я, может, тоже мечтал на бегемотов взглянуть.
«Не везёт! – думала тётушка Сольвейг, выходя из пустого самолёта. – Надо бы хоть телеграмму начальнику дать».
И она пошла на почту и отправила такую телеграмму:
НЕ МОГУ ПОПАСТЬ РАБОТУ ТЧК МЕТЕОРИТ УГОДИЛ КОЛЕСО ЗПТ КРЫЛО ОТВАЛИЛОСЬ ЗПТ ПОРА УЖИНАТЬ ТЧК
ТЁТУШКА СОЛЬВЕЙГ
Вы, наверное, думаете, что начальник сразу же уволил тётушку с работы. Как бы не так! Не успела она поужинать, как почтальон доставил ответ:
ИСКРЕННЕ СОЧУВСТВУЮ БЕДЕ ТЧК КРЕПИТЕСЬ ЗПТ ВЫСЫЛАЮ ДЕНЕЖНУЮ ПОМОЩЬ РАЗМЕРЕ ГОДОВОГО ОКЛАДА ТЧК
ГОСПОДИН НАЧАЛЬНИК
Вы не догадываетесь, что произошло? А всё очень просто: в телеграфных линиях ни с того ни с сего перепутались отдельные буквы, и вместо «КОЛЕСО» получилась «ГОЛОВА», вместо «КРЫЛО ОТВАЛИЛОСЬ» «КРЫША ОБВАЛИЛАСЬ», а слово «УЖИНАТЬ» превратилось в «УМИРАТЬ». В общем, сплошные неприятности!
– Выходит, я обманула господина начальника, – загрустила тётушка Сольвейг. – Теперь придётся менять работу. Но что с деньжищами-то делать? – спросила она у собаки, которая была кошкой.
Собака пожала плечами.
Тётушка Сольвейг в задумчивости прошлась по комнате, свалив на пол кактус, который на самом деле был фикусом. Она шептала:
Если собака пожала плечами,
Значит, не знает она ничего.
Видимо, сложный вопрос оказался -
Вот и не знает она ничего…
Затем тётушка подмела осколки цветочного горшка и, сняв телефонную трубку, наугад набрала номер:
– Простите, я куда попала? Это норвежский город Осло? Говорит тётушка Сольвейг. У вас не найдётся какой-нибудь работы?.. Да-да, я как раз консультант по сложным вопросам… Ой, tusen takk!.. Я, правда, в Глазго живу. Так мне кажется… Ну да, это не проблема… Конечно, на самолёте вполне удобно… Два раза в неделю… Хорошо! Завтра же вылетаю…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
Огромное спасибо (норв.).
Его стихи читают и взрослые, и дети. Созданный им в начале 90-х журнал «Трамвай» выходил не долго, но до сих пор не потерял своего преданного читателя. На его стихи пишут песни, а по его сказкам снимают мультфильмы. Сам же он удивляется: «Я знаменитый? Да ну что вы! У меня есть свой читатель, я этому очень рад и своего читателя люблю и обожаю. Вот и всё».
Тим Собакин сегодня пишет немного, изредка сочиняет музыку и считает себя вполне счастливым человеком: «Когда кто-нибудь уверяет, что всю жизнь делал только то, что нравилось, я не верю. Никто не может заниматься лишь тем, что ему интересно. А я, пожалуй, наполовину живу так, как мне хочется. Потому грех жаловаться на судьбу».
Тим Собакин (Андрей Викторович Иванов) закончил Московский инженерно-физический институт (1981), работал программистом. В 1985 году сменил профессию, став журналистом, в 1987 году закончил факультет журналистики МГУ. С 1988 года занимается только литературным трудом, пишет стихи и рассказы для детей, публиковался в журналах «Весёлые картинки», «Мурзилка», «Пионер», «Октябрь». Выпустил несколько книг.
В 1990-1995 годах был главным редактором замечательного детского журнала «Трамвай» , выходившего до 1995 года, но до сих пор имеющего множество поклонников. Публиковался в нем под псевдонимами не только Собакин, но и Тихон Хоботов, Савва Бакин, Терентий Псов, Сидор Тяфф и даже Ника Босмит (Тим Собакин наоборот).
Работал литературным редакторов журналов «Колобок», «Куча мала», «Филя», «Синдбад». Сейчас работает шеф-редактором в Издательском доме «Веселые картинки».
Пользуясь современными компьютерными технологиями, создает музыку на свои стихи, а также отдельные композиции, которые иногда звучат в передачах радио и телевидения.
От физики к лирике
– По первой специальности вы математик, к тому же глубоко интересующийся астрофизикой. И «вдруг» стали детским писателем. Как такое произошло?
– Это было перестроечное время. И так получилось, что я тоже незаметно «перестроился». Шутка! Тогда я работал в МИФИ программистом ЦЭВМ (цифровой электронно-вычислительной машины). Сейчас, во времена ноутбуков о такой технике уже мало кто помнит. Машина занимала площадь нескольких комнат. Я обожал свою работу. И мне казалось, что буду заниматься этим делом всю жизнь.
Но вот однажды шел я мимо местной библиотеки и увидел объявление о наборе в литературную студию. А надо сказать, что еще в школе я пописывал наивные стишки. Потому и решил заглянуть в эту студию. Там меня раскритиковали – и правильно, в общем-то, сделали. Однако я всё равно продолжал ходить на занятия.
Дочке моей тогда было три годика. Занимаясь в литстудии, я мог брать любые книги из библиотеки домой, чтобы читать ей на ночь. Она почему-то плохо засыпала без моего чтения. Когда мы всё перечитали, я попробовал сам что-нибудь сочинить для нее.
В то время я часто работал по ночам: укладывал дочку спать и шел в вычислительный центр (дорога занимала всего 15 минут!). Конечно, не было такого, чтобы я ушел вечером программистом, а утром вернулся писателем. Все эти перемены длились более двух лет. Сначала я стал корреспондентом многотиражной газеты МИФИ, окончил зачем-то вечернее отделение журфака МГУ, а уже потом незаметно сделался детским писателем.
На пять с минусом
– Вы сказали, что вас поделом критиковали, когда вы пришли в литературную студию. Вам не сразу удалось подружиться со словом?
– Когда я учился в школе, то прочитал где-то историю о бедной волчице, как она искала своих волчат. Настолько меня эта история поразила, что я решил написать стих – конечно, такой корявый, без рифмы, но он очень мне нравился. Надо же, думал я, оказывается, с помощью стихов можно создавать свой мир, абсолютно новый! Меня это так увлекло, что я подружился со словом, как мне тогда казалось, очень быстро.
Но со временем я стал понимать, сколь коварным бывает слово. Иногда поиск самого точного и нужного может занимать недели. И дружба эта с годами стала всё более и более напрягать. Допустим, подберешь слово: вот оно, уже напечатано в журнале или в книжке – и тут внезапно понимаешь, что нужно было бы совсем другое, но его не оказалось среди тех вариантов, которые приходили в голову.
– Вы много сейчас пишете?
– Очень мало, под настроение. К тому же дружба со словом становится всё сложнее и сложнее. И потом я считаю, что сейчас столько всего пишется, столько всякого информационного мусора, что добавлять в эту кучу еще собственный не особенно хочется.
По моим наблюдениям, от каждого художника – живописца, композитора, поэта или прозаика – остается в веках не более семи-восьми произведений. Это могут быть как отдельные стихотворения, так и огромный роман или симфония. Именно с ними мы ассоциируем автора. Всё остальное, за редкими исключениями, со временем забывается.
Кто-то из мудрых сказал, что мир на 90% состоит из всякой ерунды. Лишь одна десятая часть заслуживает внимания, а 9/10 не жалко оставить за бортом, как балласт или мусор. Легко развить идею дальше: из этой одной десятой можно также выделить всего одну часть самого лучшего, а остальные части отбросить. Процесс повторяется, пока не останется самый минимум действительно важного и стоящего – практически само совершенство!
Впрочем, эти 9/10 тоже бывают необходимы. Увы, нужен и последний негодяй, поскольку без него не будет праведника. Только надо четко отличать одну лучшую часть от всех других.
С годами мне всё больше не нравится то, что сочинялось раньше. Поначалу я легко отбирал для книги 200 «лучших» стихотворений; потом их стало около сотни; а сейчас едва наберется на тонкий сборник. Но я буду счастлив, если через век от них «останется» хотя бы десяток.
– Мой любимый поэт Николай Заболоцкий заранее составил «свод стихотворений». Он завещал, чтобы печатался только этот список. Через много лет после его смерти вышел трехтомник, где были опубликованы стихи, не включенные им в «свод». Когда я их читал, то восхищался: такие они были гениальные! Этим стихам любой поэт позавидовал бы, а вот Заболоцкий их даже печатать не хотел. Что ж, его право… Хотя я уверен, что любое произведение непременно найдет своего читателя.
– То есть вы все-таки ставите перед собой определенную поэтическую вершину, к которой стремитесь?
– Я терпеть не могу дилетантов! Уж если за что-то берусь, то мне хочется, чтобы работа получилась на 5 с плюсом. Но тут главное – не перестараться. Самое лучшее, когда работа выполнена на 5… с минусом. Пусть читатель сам «уберет» этот минус.
В совершенстве нет развития. Познав совершенное творение, человек невольно чувствует, что никогда не сумеет достичь подобной вершины. И тогда в нем пропадает желание хотя бы попробовать. Если же в работе неуловимо присутствует «небрежность мастера», то это неосознанно наводит на мысль: «а может, и у меня что-нибудь получилось бы?» Вот, по-моему, истинная цель искусства: не подавить идеальностью шедевра, а вызвать чувство сопричастности к его созданию.
Музыка речи
– Ваша дочка воспитывалась на вашей литературе?
– Я помню, что в списке важных вещей, которые ей нужно было взять на дачу, она всегда помечала «папин журнал Трамвай». Но вообще дети не любят стихи и сами по себе их не читают. Из сотни ребятишек вряд ли найдется десяток, читающих поэзию не из-под палки.
В тех редких случаях, когда я выступаю перед детской аудиторией, обычно спрашиваю: «Вы любите стихи?» Дружный хор голосов: «Да-а-а!..» «А если честно?» Поднимается лишь несколько рук. Очевидно, и мою дочку просто убаюкивала ритмика речи.
– Разве это не обидно? Зачем тогда писать детские стихи?
– Детям нужно почувствовать русский язык, чтобы они не выражались так, как это часто делают чиновники. Я однажды слышал по телевизору, как один милиционер весомо заявил: «Мною был осуществлен выезд на место происшествия». Вероятно, он полагал, что такая конструкция придаст особую значимость и ему, и его выезду, и заодно месту происшествия. Мне бы очень не хотелось, чтобы дети в будущем выражались столь же витиевато.
В разное время я пробовал писать стихи на английском, немецком, литовском, норвежском и даже на искусственном языке эсперанто. И понял, что русский язык идеален для поэзии – главным образом благодаря свободному порядку слов в предложении, а также многообразию ударений. Оттого и стихи нужны детям, чтобы они почувствовали музыку русской речи.
Почитайте Достоевского, послушайте, как говорят его персонажи… Сейчас люди уже так не общаются. Была иная речь – и мир был иным. А потом появились всякие ВОСР (великая октябрьская социалистическая революция), с юбилеями которой друг друга поздравляли, а после ВОВ (Великая отечественная война) – ведь прямо так и писали на открытках! О сегодняшнем коверкании языка лучше вообще не говорить.
Но если бы дети с колыбели впитывали музыку речи, она наверняка сохранялась бы в их сознании. И кто знает, может, через три-четыре поколения воплотилась бы и в жизни? Но пока им с детства приходится барахтаться в современной языковой жиже, в этих отвратительных помоях нечленораздельного мычания. Простите, вспылил! Наболело…
«Личная эмиграция»
– То есть вы хотите научить детей грамотной речи? Или еще чему-то?
– Ничему я их учить не хочу. У детей еще не сформированы причинно-следственные связи, характерные для взрослого миропонимания. В этом их великая сила, но и главная слабость. Даже если они и делают что-то не так, это безобидно, не зло. Капризы самого злющего ребенка – невинная шалость по сравнению с тем, что осознанно вытворяют иные взрослые. А потом дети вырастают и часто начинают соответствовать законам этого коварного мира, где всем надо куда-то выбиться, занять какое-то место в жизни…
В общем, пусть детей учат бати и мати, семья и школа. Если же какому-то ребенку (да и не только!) после прочтения моих стихов станет веселее, легче, уютнее жить на свете, я буду искренне рад! И за не него, и за себя.
– А вы не пытались спрятаться за собственными стихами, укрыться в своем творчестве от окружающего мира?
– Еще как пытался! В Советском союзе надоедало каждый день слушать про партию, про съезды, про невыполнимые обещания… И люди уходили в свой мир, который обычно устраивался в мастерских у художников или просто на кухнях. Там они собирались тесной стайкой; и это называлось «внутренняя эмиграция».
А у меня со временем наметилась «личная эмиграция». Я редко бываю на писательских встречах и совсем не люблю публичных выступлений. Мне не скучно быть одному, а вот общество меня тяготит. Не сами люди тяготят, а большое их скопление, особенно толпа. Зато с отдельно взятым (хорошим!) человеком мне всегда интересно пообщаться.
Откуда берутся стихи
– Ваши стихи одинаково интересны и детям, и взрослым. Может быть, даже больше взрослым. В чем ваш секрет?
– Секрет очень простой: я пишу только для себя. Никогда не сажусь за стол с мыслью: «дай-ка наваяю щас что-нибудь детям лет шести; хотя нет, на шесть не потянет – лучше уж сразу на десять!..» Если честно, я вообще за стол не сажусь. Обычно стихи рождаются в голове. Даже когда я их потом долго и мучительно шлифую, то расхаживаю возле стола, обычно на кухне. Короче, сочиняю только о том, что меня сейчас волнует, что зацепило в данный момент жизни. А после уж соображаю: подходит ли это детской аудитории?
Нередко бывало, что стихи для взрослых я решался прочесть ребятам, и чувствовал от них реакцию гораздо более живую, нежели от явно детской поэзии. Тут не угадаешь! Главное, писать о том, что тебе интересно. Ведь если меня действительно что-то заинтересовало, наверняка найдутся еще личности, для которых это тоже будет значимо. Они и вправду находятся.
– И что же интересно Тиму Собакину? Откуда вы берете темы для стихов?
– В одном интервью меня спросили, отслеживал ли я когда-нибудь весь процесс создания стихотворения – от задумки до его публикации? И однажды я решил попробовать. Меня это настолько увлекло, что захотелось даже написать статью о таинственном процессе. Жаль, уже одно вступление заняло страниц пять. И я оставил затею.
А вообще, бывает, ночью не спится, встаешь, ходишь-ходишь… куришь (фу, бяка какая!); и внутри появляются какие-то неосознанные строчки – непонятно еще, зачем и для чего. Обычно две-три, а то и целая строфа. Нередко вскоре возникает концовка – это удача.
Или же какое-то событие впечатлит. Не обязательно эпохальное. Вот пойдешь, к примеру, за продуктами и на дверях табличку увидишь: «ВХОД В МАГАЗИН С СОБАКАМИ СТРОГО ЗАПРЕЩЕН!» Ну, стоишь, читаешь, люди обходят тебя и думают: псих какой-то уж пять минут на табличку глазеет. А потом возникают стихи:
… Остальным зверям,
как видно,
в магазин дозволен вход:
то заявится ехидна,
то пожалует енот,
то лукавая макака,
то возвышенный жираф…
Но едва войдёт собака,
тут же крик:
Платите штраф!
А собака,
между прочим,
сторожит ручную кладь,
хоть она мечтает очень
в магазине погулять,
чтобы там,
пускай бы мельком
заглянув в отдел мясной,
передать привет сарделькам,
пообщаться с ветчиной,
погостить у карбоната,
поглазеть на колбасу…
Как для счастья
мало надо -
лишь бы запах
был в носу!
– Складывается впечатление, что в вашем творчестве нет границ: вы пишете, о чем хотите и как хотите, абсолютно свободно…
– Абсолютно свободного творчества не бывает. Границы есть всегда. Ни в каком из моих произведений нет ни одного матерного слова. Не потому, что я сам никогда не матерюсь – увы, случается, но я стараюсь с этим бороться. Просто в творчестве мне такая лексика не требуется. Самое «жуткое», что я написал для детей (и что, кстати, было неоднократно опубликовано), это заключительные строки стихотворения «Родина»:
Поборов урчание в желудке,
я подумал гордо:
Вот они - простые наши утки!
Вот оно - Отечество моё!»
И пошёл, нетвёрдо ставя ногу,
даже позабыв её обуть.
А луна светила мне в дорогу.
И звезда указывала путь.
Разумеется, я терпеть не могу кровавые темы, убийства, ужасы. Сейчас постоянно пугают всякими катастрофами, которые ожидают человечество. А меня почему-то так и подмывает в пику этим страшилкам сочинить повесть-утопию о том, что всё будет супер-пупер-отлично. И люди, наконец-то, станут почти идеальными.
Что читать?
– Вы сохранили мечтательность, которая есть у детей и которой часто не хватает взрослым. Что вы читали в детстве?
– Очень любил «Незнайку в Солнечном городе» Носова. Его персонажи строили всякие машины, диковинные аппараты. Я и сам пытался придумывать собственные изобретения. Это, видимо, сподвигло меня после школы поступить в МИФИ.
Лет в 12 у меня любимой книгой стала «Алиса в Стране Чудес». А в 15 я был очарован Экзюпери. До сих пор считаю, что «Маленький принц» – самая лучшая книга на свете! Потому что в ней есть всё: и для детей, и для взрослых; и про любовь, и про жизнь…
Эти замечательные книги я и сегодня посоветовал бы читать детям. И еще обязательно Пушкина. Особенно в старших классах.
– Сейчас много говорят о том, что современные книги ужасны, писателей нет, и всё катится в тартарары, в том числе и детская литература. Вы согласны?
– Детских писателей не так уж много, но они есть. Михаил Яснов, Михаил Есеновский, Марина Москвина, Сергей Седов, Артур Гиваргизов… Боюсь не упомянуть кого-то из тех, чьи книги уже известны читателю, но выпускаются, к сожалению, весьма редко.
Дело в том, что сейчас многое решают понятия «мейнстрима» и «бестселлера». Издатели работают в коммерческих рамках и боятся печатать по-настоящему «разумное, доброе, вечное». А литература сегодня существует разная – и каждый может отыскать в ней что-то на свой вкус.
Теперь легко найти книги, о которых четверть века назад и мечтать было нельзя. Когда я впервые побывал в Норвегии, то увидел там Битова, Мандельштама, Гумилева, неизданные у нас романы Аксенова и Войновича… Глаза разбегались! Я привозил в чемоданах не шмотки, а книги. Замечательно, что в наше время это богатство стало доступным. Но вместе с ним забурлил и мутный поток сомнительной писанины. Вот и получается, что опять нужно правильно выбирать: да-да, ту самую одну десятую.
Почитать стихи и прозу Тима Собакина, послушать песни на его слова, а также узнать о репринтном издании журнала «Трамвай», а также почитать его в электронном виде вы можете на странице http://tramwaj.narod.ru/
Смотрите также мультфильм творческого объединения «КЛУБЗАКРЫТ» по мотивам сказки Тима Собакина «Цвет ветра», опубликованной в журнале «Трамвай».
Тим Собакин (настоящее имя – Иванов Андрей Викторович) - русский писатель. Автор прозы и стихотворений для детей.
Автобиография
Родился в 1958 году на Украине. В 1981 году окончил Московский инженерно-физический институт (МИФИ) по специальности математик-программист, а в 1987 году - еще и Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова, специальное отделение факультета журналистики.
Уже с детства писал фантастические повести о полетах к другим планетам. В школе сочинял песни на собственные (разумеется, весьма слабые) стихи.
Серьезно заниматься литературой начал с 1982 года, когда пытался сочинять что-нибудь стихотворное для своей двухлетней дочки. Однако поначалу успешно работал в юмористическом жанре для взрослых. Первым публикатором стал Лев Новоженов (популярный ныне телеведущий), который в те времена заведовал отделом сатиры и юмора в газете "Московский комсомолец". Там и было опубликовано мое первое стихотворение в августе 1983 года.
Несмотря на то, что писал я в основном для взрослых, стихи всё чаще и чаще печатались в изданиях для детей. Так незаметно для себя я оказался в числе "детских" авторов. Литературными наставниками считаю Валентина Берестова и Эдуарда Успенского – они во многом повлияли на мою творческую судьбу. Помимо них, мои любимые поэты: Николай Заболоцкий , Даниил Хармс (произведения для взрослых), Эмма Мошковская .
В 1990 году я стал сперва заместителем, а потом и главным редактором великолепного детского журнала "Трамвай", который выходил до 1995 года – тиражи бывали свыше пяти миллионов экземпляров! (Кстати, и по сей день у него немало поклонников – стоит заглянуть в Internet). Затем работал литературным редактором не менее прекрасного журнала "Куча мала" (преемника "Трамвая").
Поскольку эти печатные издания были ориентированы на игровое начало, иронию, легкий абсурд, приходилось много писать самому в номер. Так, помимо основного моего псевдонима – Тим СОБАКИН – возникли и постепенно устоялись другие: Тихон Хоботов, Савва Бакин, Терентий Псов, Сидор Тяфф и даже Ника Босмит (Тим Собакин наоборот). Эх, веселое времечко было!..
В настоящее время работаю шеф-редактором в Издательском доме "Веселые картинки", выпуская детские журналы "Трамплин" (о здоровом образе жизни) и "Филя" (о животных и природе). Активно сотрудничаю со многими другими изданиями.
Пытаюсь работать во всех мыслимых жанрах: поэзия, проза, научно-популярные статьи, игровые материалы, песни и прочее. Пользуясь современными компьютерными технологиями, создаю музыку на свои стихи, а также отдельные композиции, которые иногда звучат в передачах радио и телевидения.
В 1991 году был принят в Союз писателей.
Сегодня мы расскажем, кто такой Тим Собакин. Биография известного писателя будет рассмотрена далее. Будущий писатель родился в 1958 году, 2 января, в Жёлтых Водах (Украина). Он является автором стихотворений и прозы для детей. Настоящее имя - Иванов Андрей Викторович.
Тим Собакин: биография
Кратко расскажем про жизненный путь талантливого человека. Будущий писатель окончил инженерно-физический институт в Москве в 1981 году и работал программистом. В 1985 сменил профессию и стал журналистом. В 1987 получил еще одно образование - закончил факультет журналистики Московского государственного университета. С 1988 г. занимается исключительно литературной деятельностью. Пишет рассказы и стихи для детей. Публиковался в различных журналах: «Октябрь», «Пионер», «Мурзилка», «Весёлые картинки». С 1990 по 1995 год занимал должность главного редактора детского журнала под названием «Трамвай». После этого работал в изданиях: «Синдбад», «Филя», «Куча мала» и «Колобок». Автор ряда книг, которые вышли в больших издательствах: «Дрофа», «Детская литература» и других.
Библиография
Тим Собакин в 1990 году издает произведение «Всё наоборот». В 1991 выходит «Из переписки с Коровой». В 1995 году в издательстве «Детская литература» печатается «Собака, которая была кошкой». В 1998 выходит «Без ботинка». Издательство "Дрофа" публикует произведение «Игра в птиц» в 2000 году. Тогда же появляются «Песни бегемота». В 2011 году в свет выходит произведение «Музыка. Львица. Река».
"Из переписки с Коровой"
Это произведение Тим Собакин создал как юмористическую переписку городского жителя и коровы Нюры. Он делится с ней размышлениями, рассказывает о том, что работает трамвайным вагоновожатым. Она пишет о деревенской жизни. Рассказывает, как дает молоко родной стране и пасется. В этой дружеской непринужденной беседе с яркостью раскрылась игра ума писателя и чувство юмора. Зинаида Сурова оформила книгу в манере, близкой и хорошо понятной ребенку. В результате возник замечательный пример полного взаимопонимания художника и поэта. Книга стала настоящим подарком для детей и взрослых.
"Музыка. Львица. Река"
Тим Собакин представил в этой книге, предназначенной для всей семьи, различные по жанру и ритму стихотворения. Здесь есть и верлибр, и классический сонет. Все стихотворения отличаются превосходной игрой слов, парадоксальностью смысла и доброй иронией. Читатель отыщет здесь истории о небе и любви, о заботах людей и зверей, о вечности и мироздании. Почти треть стихотворений ранее не публиковалась.
Другие истории
Проведение «Всё наоборот» понравится детям дошкольного возраста. Его можно назвать лесной сказкой. Книга дополнена прекрасными цветными иллюстрациями Н. Князьковой, которые напоминают манеру З. Миллера. История начинается в тихом лесу. Два ёжика ищут грибы в траве. Первого зовут Фуфумс, а второго Хлопс. Один из них - задумчив. Его интересует, из чего сделаны грибы, почему темно по ночам, откуда дует ветер. А Хлопс задумываться не любит. Он беззаботный ёжик. Весело шагает, распевает песенку о зелёной шишке, смотрит, как на небе облако превращается в лисицу из зайца. Увлекся он, споткнулся, полетел кувырком. Но землю не упал, поскольку стал подниматься на небо. Чтобы не улететь совсем, хочет ухватиться за что-нибудь. Крепко держится за ветку. Ежик Фуфумс вскоре появляется под деревом. Он видит перевёрнутую корзину и начинает искать Хлопса. Слышит голос сверху. Поднимает голову и видит совершенно незнакомую зверушку. Она стоит на ветке кверху задними лапами. Зверушка без иголок, но у нее есть хвост и длинные ушки. Фуфумс пытается понять, кто это.
Сказка «Собака, которая была кошкой» сочетает в себе философский взгляд на мир с виртуозной игрой словом и тонкой иронией. Книгу дополняют великолепные иллюстрации Александра Грашина. В книге «Игра в птиц» собраны сказочные истории папы и его маленькой дочери. Они по очереди делятся своими рассказами. «Песни бегемота» - это игровая веселая книга. Герои ее - бегемоты, рассказывающие истории из своей жизни. Кроме того, они разгадывают кроссворды и поют. «Без ботинка» - это ироничное и любопытное стихотворение, которое также написал Тим Собакин. Данное произведение повествует о невысокого роста, прохожем, который идет по улице. При этом ботинок у него лишь один. На второй ноге надет носок. Встречные люди, подозревают, что перед ними прохожий, который слишком глубоко задумался над научными вопросами и поэтому позабыл надеть ботинок. Прохожий вскоре теряет расположение духа, поскольку у него промок носок. Читатель узнает, что перед ним Семен Семеныч, который является местным знатным педагогом. Дома у него разыгрался в этот день жаркий бой. Все дело в ссоре двух ботинок, которые поссорились, не поделив между собой обувную щетку. Они решают жить врозь. Хозяин помирить их не сумел. Пришлось ему надеть лишь один ботинок.
Теперь вы знаете, кто такой Тим Собакин. Биография и творчество писателя были рассмотрены нами весьма подробно.
Тим Собакин (Андрей Викторович Иванов)
Окончил Московский инженерно-физический институт (МИФИ) в 1981 г. и факультет журналистики Московского государственного университета (МГУ) в 1987 г. Работал программистом, младшим научным сотрудником. «Писательскую карьеру» начал с корреспондента многотиражной газеты. В разное время был главным редактором журнала «Трамвай», литературным редактором журналов «Колобок», «Куча мала», «Филя», «Синдбад», шеф-редактором справочника «Куда пойти учиться». Своё первое произведение - детский стишок «Кто же?» опубликовал 14 августа 1983 г. в газете «Московский комсомолец». В настоящее время является автором книг: «Из переписки с Коровой», «Собака, которая была кошкой», «Без ботинка», «Мышиный посёлок», «Игра в птиц», «Песни бегемотов», «Кукиш с маслом»...
Фрагменты интервью
Почему «Собакин»?
В самом деле раз сто отвечал на этот вопрос. Когда я почувствовал, что не сегодня-завтра мои стихи могут опубликовать, задумался над псевдонимом. Но ничего путного мне в голову не приходило. И вот 1 мая 1983 года случайно увидел по телевизору детский фильм. По рассказам Гайдара. Там в конце мальчик стоит перед эскадроном, худенький такой... А командир торжественно: «За проявленное мужество и героизм объявляю благодарность Григорию... фамилия-то у тебя как?» Тот отвечает: «Да Собакины мы...» - «...Григорию Собакину». И я сразу понял: это мое. Особенно когда мама напомнила, что я в год Собаки родился. К тому же люблю этих верных существ, которые не предают. В Японии собака - символ справедливости. А потом я был и Тихон Хоботов, и Терентий Псов, и Савва Бакин и даже Ника Босмит (Тим Собакин наоборот)... Почитай книжку «Песни бегемотов» - в ней все мои псевдонимы указаны.
Что за книги вы пишете для детей и для какого они возраста?
Дело в том, что сейчас я, наверное, всех очень удивлю: я не считаю, что я пишу только для детей. Мне кажется, что я пишу для тех, у кого в душе жив ребенок, а кто это будет читать - дети или взрослые - это уже как получится.
Я думаю, что надо, потому что если нет ребенка, то тогда жизнь становится серой и скучной. А чтобы его сохранить, я думаю, только один есть способ – это удивляться. То есть не переставать удивляться миру и всему новому, что в нем происходит. В наше время, я думаю, что каждый день очень много чего нового есть, имеется в виду не какие-то события, новости и так далее, вообще сам мир на месте не стоит.
Как надо или как не надо писать для детей? Могли бы вы определить специфику детской литературы?
Не могу. И вряд ли кто-нибудь сможет. Хотя Самуил Маршак советовал писать для детей так же, как и для взрослых, только гораздо лучше! Если честно..., как нужно писать для детей, я тоже не знаю. Могу лишь сказать, как это делаю я. Допустим, беру чистый лист бумаги и говорю себе: «Вот сейчас наваляю классный стишок для детей от шести до семи лет...» Уверяю, ничего хорошего не получится. Ведь я стремлюсь писать для всех. Мой читатель или слушатель - личность прежде всего думающая, с обязательным чувством юмора. А кто им окажется - ребенок или старик - уже не столь важно. Потому-то я и не считал себя никогда чисто детским писателем. - Мне кажется, что некоторые стихи, в том числе и ваши, лучше читать вслух. Они очень выигрывают от этого, а на бумаге воспринимаются хуже. - Быть может. Я недавно сочинил небольшой цикл, «Рыбный день» называется. Вот отрывок из одного стихотворения:
Мне понравилось слово «омуль» -
я его два часа повторял:
омуль, омуль, омуль, омуль...
И еще два часа повторял:
омуль, омуль, омуль, омуль...
А потом еще два часа:
омуль, омуль, омуль, омуль...
И чесал в бороде волоса.
Кому это предложить? Если опубликуют, смотреться будет не очень-то. А когда читаешь для публики, то произносишь это самое «омуль» с разными интонациями - и так и сяк... Возникает дополнительный юмористический эффект, который понятен и детям (хотя заканчивается все печально: несчастный омуль оказывается на сковородке). Мне кажется, есть вещи для печати, а есть - для произнесения. - Почему сегодня не пишут таких сказок, как «Маленький принц»? Ни «Черной курицы», ни даже «Буратино» нет. У меня такое чувство, что хорошая сказка - дело объективное. То есть здесь не все зависит от автора. Вот, например, в скандинавских странах почему-то так много замечательных сказочников и сказочниц: Астрид Линдгрен, Сельма Лагерлеф, Туве Янссон... Что это: язык ли, образ ли жизни, среда культурная? Какова должна быть почва, на которой может вырасти сказка? - Я бывал в скандинавских странах: в Норвегии, в Швеции. И не просто бывал, а жил там больше года. Видишь ли, у них почти все сказки основаны на местной мифологии: тролли, гномы и прочие милые создания. Вообще сказка - это явление во многом местное, впитавшее в себя поверья и легенды. Вот, пожалуй, и почва, на которой вырастают сказки. Или возьмем такую удачную находку: Карлсон - человек с пропеллером. Когда это было написано? Где-то в сороковых годах. Астрид Линдгрен очень хотелось летать. Сейчас - пожалуйста: если ты здоров и можешь выложить достаточно денег, поезжай на любой местный аэродром, тебя научат. Тогда же это было невозможно.
Чем вы зарабатываете себе на жизнь? Ведь гонораров, наверное, не хватает.
В последнее время я пристрастился кроссворды составлять. Опять же для детей. Тем более что они требуются почти в каждом издании. Я называю свои работы Х-вордами, ибо они бывают самых разных типов: чайнворды, филворды, сканворды, цикловорды... Пока занятие это мне нравится, потому что в чем-то похоже на сложение стихов: в них тоже все слова будто бы «спаяны» - и ничего, как говорится, из песни не выкинешь. Любопытно, что первым составителем русскоязычных кроссвордов был молодой Набоков, впоследствии известный всему миру писатель. Очевидно, он позаимствовал эту словесную игру у англичан и назвал ее «Крестословица».
Как вы относитесь к современному состоянию детской литературы?
Книг издается множество, но от большинства из них никакого толка. При коммунистах была жесткая цензура. Хорошо это или плохо? Ответить так же сложно, как на вопрос: «Что лучше - земля или небо?» С одной стороны, издавалось море всякой лабуды про Ленина, про партию (к счастью, мне удалось избежать в творчестве этой «вечно живой» тематики). Настоящих произведений печаталось мало. Теперь-то в любом магазине можно купить что душе угодно, но «хороша ложка к обеду». И тут возникает другая сторона: а что же, собственно, душе угодно? Вдруг оказалось, что вкусы основной читательской массы совершенно неразвиты. И дети, увы, не исключение. Тогда-то на книжный рынок и хлынул поток тупых детективчиков, идиотских ужастиков, пошлых романчиков - по сути посткоммунистическая макулатура, которую кропают все кому не лень. Ведь никакой же цензуры! Зачем волшебные сказки? К чему искрометные стихи?.. Ну а компьютерные игры и соблазнительный Internet лишь усугубляют печальную ситуацию. В итоге детская художественная литература оказалась на грани вымирания.
МАЛЕНЬКОЕ ПИСЬМО К ЧИТАТЕЛЮ
Главное - избегайте внутренней пустоты. Тогда вам нигде и никогда не будет скучно. Занимайтесь всякими полезными делами и старайтесь добиться в них успеха! Помните, что «побеждает не сила, а постоянство усилий» (это сказали древние).
А я придумал такой афоризм: «Лучше ничего не делать, чем делать НИЧЕГО». Но это вам - на будущее.
И, конечно же, читайте! Книга - она ведь существо духовной природы (бумага-то делается из живого дерева). Прочие «железяки» - лишь инструменты для познания. В том числе и компьютеры (без которых я уже и не представляю себе работы).
А еще - учитесь быть счастливыми! Хоть это и трудно…
Тим Собакин
Две книги Тима Собакина можно посмотреть в 5razvorotov
:
“Собака, которая была кошкой”
“Из переписки с коровой”
Небольшая подборка стихов и фрагменты сказок.
ВОСКРЫСНЫЙ КРЫССВОРД
Как-то вечером Крыса подпольная
Губки яркой помадой накрЫсила
И, обувшись в крЫссовки спортивныя,
Сразу стала крЫсавицей писаной!
Вот уселась она и крЫсуется,
Наблюдая за крЫсками вечера
И крЫснея от ушек до хвостика.
В гости ждет не дождется крЫсавчика.
Долго тянется время воскрЫсное,
И крЫсотка задумчиво думает:
«Хоть бы крЫсноармеец пожаловал
С крЫстовиной сугубо военною.
НаскрЫсти мы смогли бы достаточно
Сытной пищи в домашних окрЫстностях,
А затем предались б крЫсноречию
О прекрЫсном искусстве художников...».
Только вместо крЫсавца пожаловал
Вдруг крЫстьянин нежданно-негаданно,
А лицо у него крЫснолицее –
Не крЫснуха ли это заразная?
Как сумел он подкрЫсться на цыпочках?
Надо что-то укрЫсть на прощание!
И, схватив пару соли крЫсталликов,
Быстро юркнула Крыса в убежище.
Там уселась она в крЫсло мягкое
И, скрЫстив свои лапки мохнатыя,
Сей крЫссворд стала молча разгадывать,
Что под рубрикой «Крыса поехала».
* * *
Возьмите на руки слона,
Погладьте морду носорога,
И чистоплотная Луна
Вам улыбнется,
Как сорока,
И будет весело висеть,
Среди печальных звезд летая,
Как будто пойманная в сеть
Большая рыба золотая;
Однако
Цепи лишних слов
Вокруг опутали планету
И нет поблизости слонов
И носорогов тоже нету;
Устав от горьких новостей,
Луна
Легла
На дно
Колодца,
А Время,
Полное страстей,
Глядит нам в спину
И смеется.
БЕЗ БОТИНКА
Шел по улице прохожий.
Был он ростом невысок.
На одной ноге – ботинок,
На другой ноге – носок.
«Это, видимо, ученый, –
Каждый вслед ему глядел, –
Который так глубоко задумался над научной проблемой,
Что ботинок не надел!»
А прохожий шел угрюмо,
У него носок промок.
Это был Семен Семеныч –
Знатный, кстати, педагог.
У него сегодня дома
Разыгрался жаркий бой:
Поругались два ботинка
Из-за щетки обувной.
И в конце концов решили:
Жить отныне – только врозь!
И хозяину ботинки
Помирить не удалось.
Так и шел Семен Семеныч,
Хоть и был он педагог...
На одной ноге – ботинок,
На другой ноге –
совсем ботинка не было.
О КОРОВАХ
На травке
у леса густого
паслась луговая корова.
А в море,
водою плеская,
ныряла корова морская.
И где-то
на дерево ловко
карабкалась божья коровка...
Везде успевают коровы:
коровы –
они будь здоровы!
КАК ЛОВКИЙ БЕГЕМОТ ГОНЯЛСЯ
ЗА НАХАЛЬНОЙ МУХОЙ В ТЕСНОЙ КОМНАТЕ,
ГДЕ БЫЛО МНОГО СТЕКЛЯННОЙ ПОСУДЫ
НЕмножко НЕобычное НЕстихотворение
Ж
ЖЖЖ
ЖЖЖЖЖЖЖЖ
ЖЖЖЖЖ
ЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖ
БАЦ!
ЖЖЖЖ
Ж... Ж...
ЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖ
БАЦ! БАЦ!!
ЖЖЖЖЖЖ
БАЦ! БУМ! ДЗИНЬ!..
ЖЖЖЖЖЖ
ТОП.
ЖЖЖЖ
ТОП – ТОП.
ЖЖЖЖЖЖЖЖ
ТОП – ТОП – ТОП.
ЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖ
ШЛЕП!!!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
ШМЯК.
И стало тихо.
КОСТЮМ ДЛЯ ЧЕРЕПАХИ
В далекой пустыне
жила Черепаха.
Была Черепаха
большая неряха:
ходила в одежде
измятой и рваной,
не пользуясь
ни туалетом,
ни ванной.
Хоть часто меняла
наряд Черепаха,
но быстро рвалась
за рубахой рубаха.
Когда это дело
совсем надоело,
взяла Черепаха
и панцирь надела.
С тех пор
так и ползает
с видом угрюмым.
И панцирь ей служит
надежным костюмом:
не мнется,
не рвется,
всё время на месте –
на целых сто лет...
или даже на двести!
ЛУННАЯ СКАЗКА
Снова ночь пришла на небо –
И Луна висит опять.
Лунный Заяц в сонный город
Отправляется гулять.
Он крадётся по бульвару,
На котором шум умолк.
Зайцу Лунному навстречу
Ковыляет Лунный Волк.
Рассказав ночные вести
На пустынной мостовой,
будут лакомиться вместе
Шоколадною звездой.
А потом наступит утро,
Как бывает по утрам.
Лунный Волк
И Заяц Лунный
Разбегуться по углам.
Аккуратный дворник Ветер
Выйдет с ветреной метлой.
От звезды блестящий фантик
Ловко сдует с мостовой.
ВОЕННАЯ ТРЕВОГА
Для счастья надобно немного:
Вино, любовь и прочный мир.
Но вот военная тревога
Нарушила покой квартир.
Военные надев ботинки,
Военные обув штаны,
Я вылезаю из кровати,
Чтоб защитить покой страны.
Сурово пью кефир военный,
Жую военный помидор –
И отправляюсь постепенно
Врагу достойный дать отпор.
А дочь моя лежит в кроватке
И видит детский сон о том,
Как смелый папа на лошадке
С коварным борется врагом,
Он ловко скачет с папиросой
Навстречу лютому врагу,
А ветер с папиного носа
Срывает хрупкие очки,
Потом еще пиджак срывает,
Потом военные штаны,
Потом военные ботинки
(Ценою в 42 рубля),
А папа без очков не видит,
Но скачет на лихом коне
Навстречу ядерным ракетам,
Подводным лодкам и т.п.,
И враг, в биноклю наблюдая
Раздетый папин организм,
Вдруг неуклонно понимает,
Что значит русский героизм;
Он рвет секретную бумагу
И убегает наутек,
А папе скоро за отвагу
Дадут Почетный Молоток!..
Темно. На улице военной
Отряд военных фонарей.
Я тороплюсь, дабы военный
Свой долг исполнить поскорей.
А возле мусорного бака,
Держа в зубах газеты клок,
Сидит военная собака
И зорко смотрит в потолок.
РОДИНА
Был мороз.
Причем довольно жуткий -
аж вода в пруду покрылась льдом!
А по льду
толпой ходили утки,
злые и голодные притом.
Обратился к уткам я:
- Простите,
нет у вас ни пищи,
ни жилья.
Отчего вы, утки, не летите
в дальние и теплые края?
Оттого, -
мне утки отвечали, -
что пускай цветет там ананас,
в тех краях умрем мы от печали,
потому что Родиной для нас
служит именно этот замерзший пруд,
кря-кря.
Поборов урчание в желудке,
я подумал нежно:
«Ё-моё…
Вот они - простые наши утки!
Вот оно - Отечество мое!»
И пошел,
нетвердо ставя ногу,
даже позабыв ее обуть.
А луна светила мне в дорогу.
И звезда указывала путь.
СОБАКА, КОТОРАЯ БЫЛА КОШКОЙ (фрагмент)
В одном шотландском городе жила большая черная собака. Правда, сначала она была маленькой белой кошкой. Но потом забыла, что она кошка,- и стала собакой. Звали ее Шак.
Лаять Шак не научился, а как мяукать - забыл. Поэтому часто вздыхал, а в дни рождения тихо мурлыкал. Больше всего он свежую рыбу. Но хозяйка Сольвейг кормила его консервами для собак. Поэтому Шак научился говорить: «Спасибо, я сыт...» А по ночам лежал на диване и ждал: не появится ли мышь? Но мышей в доме не водилось.
А еще Шак любил гоняться за птицами. Однажды он повстречал ворону и погнался за ней. Но ворона улетела на дерево - вот ведь вредная какая! Тут Шак вспомнил, что он когда-то был кошкой, и полез за вороной.
Увидев, как большая черная собака карабкается по стволу, ворона испугалась и полетела в теплые края. А Шак тоже испугался, потому что успел забраться почти на самую верхушку. От страха он сразу же забыл, что был кошкой. И как надо слезать с дерева - тоже забыл! Тогда Шак уселся на ветку и стал громко вздыхать.
А мимо дерева шел Почтальон. Услышав вздохи, он глянул вверх.
Так ведь упасть можно! - сказал Почтальон.- Слезай скорее, я тебе открытку подарю.
Но Шак только вздохнул.
Тогда Почтальон послал письмо в ближайший ресторан. Вскоре оттуда приехал Повар на велосипеде.
Слезай! - сказал он Шаку.- Я тебе сосисок привез.
Хочешь, я тебе на флейте сыграю? - спросил Повар. На самом деле он был музыкантом.
А я спляшу,- обрадовался Почтальон.- Только спустись, пожалуйста...
Шак опять грустно вздохнул: не мог же он им сказать, что совсем забыл, как надо правильно слезать с деревьев.
Вдруг приехал Полицейский.
Что это вы тут расплясались под флейту?
Собаку с дерева снимаем.
Сейчас я ее оштрафую на 99 шиллингов, - пообещал Полицейский.- За сидение в неположенном месте.
И полез на дерево. Он ведь раньше скалолазом был. Но не долез.
Сорвался.
Дерево - не скала, - сказал Полицейский, потирая ушибленное ухо.- Надо доктора позвать. Ухо что-то разболелось. Приехал Доктор и удивился:
Собака на дереве? Да вы все с ума посходили! Вам надо сделать укол.
Доктор поглядел на ветку.
Кажется, я тоже сошел с ума,- решил он и увез сам себя в больницу.
А к дереву подъехала пожарная команда.
Сейчас мы снимем собаку. У нас лестница есть.
И самый отважный Пожарник полез по лестнице. Но на полпути вдруг остановился.
Послушайте,- говорит, - что мне на ум пришло:
Сидит собака на дереве.
Ну и пускай сидит!
Может, ей там понравилось...
Зачем же ее снимать?
Все захлопали - хорошие стихи получились у Пожарника. Ведь он когда-то поэтом был. Но на всякий случай решили пригласить еще известного Собаковеда.
Тот долго рассматривал Шака в подзорную трубу.
Вероятно, какая-то новая порода, - сказал Собаковед.- Я вообще-то плохо в них разбираюсь. Мне больше астрономия по душе. Вот хочу Луну разглядеть! - И он направил трубу в солнечное небо.
Тут и хозяйка Сольвейг домой вернулась.
Чего это вы столпились? - спрашивает.
Тогда Почтальон, который был танцором, Повар, который был музыкантом, Полицейский, который был скалолазом, Доктор, который увез сам себя в больницу, Пожарник, который был поэтом, и Собаковед, который был астрономом, дружно ей отвечают:
Мы решаем сложный вопрос.
Какой? - заинтересовалась Сольвейг. Она как раз была консультантом по сложным вопросам.
Снимать собаку с дерева или не снимать?
Сольвейг посмотрела вверх.
Конечно, снимать! - закричала она.- Вот только как?
Надо дровосека вызвать,- предложил Доктор, который сам себя увез в больницу.- Пусть дерево повалит!
Не надо,- возразила Сольвейг,- лучше я консервов принесу.
Спасибо, я сыт...- грустно вздохнул Шак.
А тут как раз Рыболов шел мимо. И целое ведро рыбы нес.
Может, собаку рыбкой угостить? - спросил он.
А Шак как увидел свежую рыбу, так сразу вспомнил, что он кошкой был. И как надо с дерева слезать - тоже вспомнил! Мигом он соскочил вниз и слопал всю рыбу.
А мне не жалко, - сказал Рыболов. - Я ведь рыбу просто так ловлю. Я ведь на самом деле дровосек...
Но никто его не слушал. Все были рады, что Шак с дерева слез. И еще удивлялись: как он туда сумел забраться? Они ведь не догадывались, что это - собака, которая была кошкой.
Вот такая история случилась в шотландском городе Глазго. Который норвежским городом Осло был.
ЦВЕТ ВЕТРА
Когда последние птицы улетали на юг, волчёнок, стоя на балконе провожал их грустным взглядом. Впочем, балкона у него не было. За то были большие серые глаза, в которых отражались небо, облака и птицы. Матёрый Волк неслышно подкрадывался к Волчёнку сзади.
Улетают птицы в дальние края, вот наступит время - полечу и я. - декламировал он.
Вобще Матёрый Волк любил выражаться стихами. А Волчёнок всегда вздрагивал от неожиданности. Он был пуглив и боялся всего на свете.
Только Матёрого Волка не боялся.
Они медленно брели, шурша опавшими листьями. В воздухе пахло чем-то жаренным, но холодным.
Ты что такой грустный? - задавал свой обычный вопрос Волчёнок.
Овечку загрыз... - нехотя признался Матёрый Волк.
Вкусная была?
Нет, костлявая. Жалко её.
Питаться чем-то надо... - Утешал его Волчёнок.
Они присели на берегу пруда. В чёрной воде плескались утки - глупые такие...
Эх, вода холодная, - облизнулся Матёрый Волк - а то бы нырнул.
А я плаватть не умею, - говорил Волчёнок думая о своём.
Минуту спустя Матёрый Волк начал выть:
У-у-у! Ху-у-удо мне ту-у-ут! И овечки худы-ы-ые! Убегу-у я от сю-юда убегу-у-у!...
Куда убежишь?
В Южные Края. Там овцы - знаешь какие? Как чемоданы! Дико упитанные.
Волчёнок растеряно моргал серыми глазами:
А как же я?
Убежим вместе!
Не могу. У меня тут мама, папа, дом...
Дом... - грустно кивал Матёрый Волк. - А я вот бездомный.
А там ты с тоски взвоешь!
Так они беседовали, а тем временем в печати объявили о наступлении зимы. Поверхность пруда затянулась тонким льдом. Большие пушистые снежинки опускались на мягкую, шёрстку Волчёнка. И не таяли.
Вот и снег, на тебе - не тает! - вздохнул Матёрый Волк. - Окаченеешь скоро совсем.
Не убегай! - попросил Волчёнок. - Мне будет грустно без тебя.
Да на что я тебе, матёрый такой?
Ты мудрый.
У меня вон шерсть выпадает. От недостатка витаминов.
Ты милый.
Зубы часто ломаются!
Овечек надо меньше грызть, - чуть ни всхлипывал Волчёнок.
Он доверчиво прижался к матёрому волку пушистой головою, усыпаной снежинками, и его шейка казалась ещё тоньше. Матёрый Волк неуклюже гладил её. “Загрызть что ли?” - угрюмо думал он.
В конце зимы Матёрый Волк убежал таки в Южные Края. Убежал незаметно - Волчёнок даже не успел ему подарить свой любимы медный чайник, в который нельзя было налить ни капли воды. В чайнике не было отверстий. А по весне от Матёрого Волка пришла короткая весточка:
” Дорогой Волчёнок!
Тут полно овец - тилстых, жирных, тупых и глупых. Даже питаться ими не хочется. В свободное от еды время слушаю музыку. Одна песня дико нравится! Начинается так: Your eyes are colored like wind. По-моему, про тебя. В общем, у меня тут всё окей. Толко тоскливо бывает. Выть иногда хочется. Но тут выть не принято - овец можно распугать.
С приветом, Волк Матёрый.”
Волчёнок целый вечер просидел над англо-русским словарём, и наконец ему удалось перевести строчку из песни: Цвет твоих глаз подобны цвету ветра.
И в самом деле, подул ветер. Прилители птицы. Влчёнок, стоя на балконе встречал их грустным взглядом. Хотя балкона у него по прежнему не было.
Интересно, какого цвета ветер? - шептал Волчёнок, пробираясь к пруду. Там плавали утки. Ему было жаль Матёрого Волка. И жаль себя.
Вокруг сновали машины, спешили прохожие. Никто не замечал Волчёнка. Никто не видел, как из его глаз - цвета северного ветра - текли светлые слёзы.
А может это были капли дождя, которые Волчёнок так любил...
Источники: www.ruscenter.ru, www.bibliogid.ru, www.ug.ru, www.svobodanews.ru, ironic.poetry.com.ua, tramwaj.narod.ru, shkola.lv.
А. Грашин
Евг. Соколов
А. Лукьянов
О. Горбушин
Вадим Меджибовский
