В контексте всего произведения, в понимании его замысла, в композиции и развитии сюжета большое значение имеют лирические отступления и вставные новеллы. Очень важную роль играет "Повесть о капитане Копейкине". Не связанная по своему содержанию с основным сюжетом, она продолжает и углубляет основную тему поэмы - тему омертвения души, царства мертвых душ. В других лирических отступлениях перед нами появляется писатель-гражданин, глубоко понимающий и чувствующий всю силу своей ответственности, страстно любящий свою Родину, и страдающий душой от безобразия и беспорядков, которые окружают его и которые творятся повсюду на его любимой и многострадальной Родине.

Макрокомпозиция поэмы "Мертвые души", то есть композиция всего задуманного произведения, подсказана Гоголю бессмертной "Божественной комедией" Данте: первый том - ад крепостнической действительности, царство мертвых душ; второй - чистилище; третий - рай. Этот замысел остался неосуществлённым. Вед написав первый том, Гоголь не поставил точки, она осталась за горизонтом неоконченного произведения. Не смог писатель провести своего героя через чистилище и показать русскому читателю грядущий рай, о котором мечтал всю жизнь.

Задачи и тесты по теме "Особенности сюжета и композиции поэмы Гоголя Мертвые души"

• Морфологическая норма

  Уроков: 1 Заданий: 8

• Работа с текстом - Важные темы для повторения ЕГЭ по русскому языку

56. Жанровое своеобразие поэмы н.В. Гоголя «Мертвые души». Особенности сюжета и композиции.

Ответ: «Мёртвые души» - поэма всей русской жизни и всего творчества Гоголя. В 1835 г. Гоголь читает первые главы Пушкину, в 1842 г. публикует первый том. Гоголь сжёг второй том. До нас дошли фрагменты отдельных глав. «Мёртвые души» - поэма гоголевской жизни.

М.Д. определяют развитие самой словесности. Последующая русская проза обращается к тексту М.Д. Гоголевский текст создавался на переломе двух социально-экономических периодов: заканчивалась дворянская эпоха и наступала эпоха разночинцев. Рождается новый герой: человек, любой ценой добывающий деньги. В М.Д. отразились глобальные проблемы человеческого бытия. Здесь прослеживаются последние романтические герои. В гоголевском тексте прослеживается типология общественного сознания.

Поэма – полисемантичное определение. Гоголь нарушает лироэпические традиции поэмы, в которой нет стихотворного языка. Автору было важно подчеркнуть синтез эпической и лирической форм выражения. Гоголь раздвигает границы прозы и её возможности. Его эпос обретает энергию лирики. Гоголь опирался на традиции мировой эпической поэмы («Божественная комедия» Данте соответствует структуре гоголевского замысла провести русского человека через ад, чистилище и рай; «Небожественная комедия» Красинского – parodia sacra). Написание кульминационных моментов М.Д. было связано с Жуковским и его переводом «Одиссеи». Идея хитроумного Одиссея, обретшего отечество, рождает у Гоголя ассоциации с Чичиковым. В 1847 г. Гоголь пишет статью об

«Одиссее». В последних главах М.Д. видно отражение гомеровского стиля (сложные эпитеты). Гоголь ищет в русском мире деятеля, который даст России смысл развития.

Двойное заглавие было опубликовано по цензурным соображениям. Заглавия «Похождения Чичикова» возвращают к традиции плутовского романа. Игра жёлтого и чёрного на обложке – игра света и тьмы. Жёлтый – цвет сумасшествия. Начиная с обложки, Гоголь хотел, чтобы его концепция эпоса дошла до читателя.

Поэма выросла из анекдота. Анекдотическая ситуация постепенно становится символичной. Важнейшие мотивы – дорога, тройка, душа – выражают русский характер. Все размышления Чичикова соотносятся с гоголевским образом мыслей. Гоголь защищает своего героя, называя его «героем нашего времени».

Гоголь продолжает традиции русской героики. Чичиков – герой, способный к развитию. М.Д. – его «Одиссея», движение скитальца в поисках родины. Дорога – путь русской жизни. Гоголевский герой постоянно плутает, сбиваясь с маршрута.

В М.Д. изначально 33 главы, возвращающие к сакральному возрасту Христа. Осталось 11 глав.

Композиция М.Д.:

1. Глава I – экспозиция; 2. Глава II – VI – помещичьи главы; 3. Глава VII – X – городские главы; 4. Глава XI – заключение.

Гоголь выбирает сюжет травелога. Дорожный сюжет давал разгляд мира. Поэма начинается с дорожного эпизода. Колесо – символ движения Чичикова. Дороги раздвигают русское пространство и авторское сознание. Хаос повторов – символ непредсказуемой русской жизни. Символичен образ кучи как русской грязи. Символические образы постоянно создают ощущение русского мира. Создаётся тема русских богатырей и Отечественной войны, проходящая через сюжет.

К концу 1835 г. вырисовываются доминантные черты гого- левского замысла: мотив путешествия по России, множество разнообразных характеров, изображение «хотя с одного боку» всей Руси, жанр романа. Оче- видно, что в центре гоголевской художественной рефлексии оказывается образ России как национальная субстанция, как «наше всё». Но так как между ревизиями были достаточно длительные перерывы, то многие «ревизские души», за которые полагалось платить налог, уже нередко были умершими, и по- мещики естественно хотели от них избавиться. На этом абсурде и базируется суть авантюры Чичикова, сумевшего превратить умершие, «убылые» ревизские души в ожившие, живые. Сама игра понятиями живые и мертвые души обретала анекдотиче- ский, но вполне реальный смысл. Но не менее важно было, что в лексиконе гоголевской поэмы и реально живущие помещики, представители бюрократическо- го аппарата превращались в мертвые души. Гоголь увидел в них отсутствие жизненной силы, омертвение души. Он, по существу, всем смыслом своей поэмы раскрывал идею сохранения живой души при жиз- ни. Его философия души базировалась на вечных ценностях. Пассивное же подчинение силе внешних обстоятельств и прежде всего анти- гуманной морали современного Гоголю общества писатель рас- сматривает как духовную смерть личности, или смерть души». Одним словом, название поэмы полисемантично, содержит в себе различные художественные смыслы, но антропологиче- ский аспект, помогающий масштабно раскрыть национальные проблемы, «русский дух», можно считать определяющим. В этом смысле жанровое определение ПОЭМА, которое уже при первом издании получило гоголевское произведение и ко- торое он так рельефно графически и с символическим подтек- стом (своеобразные кариатиды богатырей, поддерживающих жанровый подзаголовок) воссоздал на своем рисунке обложки, представляется закономерным и значимым в гоголевской худо- жественной системе. Именно поэма как лиро-эпический жанр позволяла органично соединить эпиче- ские потенции замысла-творения «Вся Русь явится в нем!» с авторским словом, его рефлексией о национальной субстанции, о путях развития России, то, что впоследствии стали называть «лирическими отступлениями». Сама традиция жанра поэмы как национальной эпопеи (вспомним многочисленные «Петриа- ды», «Россиаду» Хераскова), как героиды не могла быть чужда гоголевской установке. Наконец, великие образцы жанра, пре- жде всего «Одиссея» Гомера и «Божественная комедия» Данте, не могли не стоять перед его мысленным взором и не волновать его художественное воображение. Сам замысел трехтомного про- изведения с воссозданием Ада, Чистилища и Рая национально- го бытия рождал естественные ассоциации с Данте. Го- голь вводил в русскую словесную культуру свой жанровый фе- номен - поэму в прозе. Этим определением Гоголь раздвигал сами возможности прозы, придавая ей особую музыку слова и тем самым создавая эпический образ России - «ослепительного видения», «синей дали». Еще в начале работы над произведением Гоголь осознавал необычность своего замысла, не укладывающегося в привычные жанровые каноны. В жанровом подзаголовке сконцентрировались творческие стратегии автора «Мертвых душ»: синтетизм мышления, орга- ничное соединение эпического и лирического начал, раздвиже- ние границ и возможностей прозы, установка на воссоздание на- циональных, субстанциальных проблем бытия. Образ России заполняет всё пространство поэмы и проявля- ется на самых различных уровнях художественного мышления ее автора. Е.А. Смирнова, развивая эти мысли, при- ходит к выводу, что «многими важными особенностями своего поэтического строя «Мертвые души» обязаны трем древнейшим жанрам Первый из них - это народная песня, второй - по- словица, третьим же Гоголь называет «слово русских церковных пастырей»...»

Художественный строй поэмы способству- ет реализации центрального образа как целостности изменяю- щихся, преходящих сторон вещей и явлений, как национальной субстанции. Композиция поэмы подчинена установке на выявление при- роды этой субстанции. 11 глав создают кольцо, воссоздающее идею «возвращения на круги своя». Первая глава - въезд брич- ки Чичикова в губернский город NN. 3-6 главы - посещение усадеб помещиков Манилова, Коробочки, Ноздрева, Собаке- вича, Плюшкина. 7-10 главы - возвращение Чичикова в го- род. 11 глава - отъезд героя из города N. Номинация города по странному стечению обстоятельств меняется: вместо NN просто N, но речь идет об одном городе. Время путешествия Чичикова определить невозможно: все погодные реалии смыты. Это поис- тине блуждание в вечности. «Мертвые души» можно без преувеличения назвать дорож- ной поэмой. Дорога - главная скрепа сюжета и философии. Дорожный сюжет - разгляд мира. Путешествие и похождения Чичикова - композиционный стержень, сводящий воедино весь русский мир. Разные типы дорог: тупики, проселочные, «рас- ползающиеся, как раки», «без конца и края», устремленные в космос - рождают ощущение бесконечного простора и движе- ния. И гоголевский гимн дороге: «Какое странное и манящее, и несущее, и чудесное в слове: дорога! и как чудна она сама, эта до- рога... Боже! как ты хороша подчас, далекая, далекая доро- га! Сколько раз, как погибающий и тонущий, я хватался за тебя, и ты всякий раз меня великодушно выносила и спасала! А сколь- ко родилось в тебе чудных замыслов, поэтических грез, сколь- ко перечувствовалось дивных впечатлений!..» (VI, 221-222) - способствует формированию в читательском сознании образа дороги-пути. Путь отдельного человека и путь всей нации, России сопрягают в гоголевском со- знании два сюжета: реальный, но миражный и символический, но жизненный. Тина мелочей, ежедневной, будничной жизни рождает статику омертвевшей жизни, но символические лейт- мотивы - дороги, тройки, души взрывают статику, выявляют динамику полета авторской мысли. Эти лейтмотивы становятся символами российского бытия. На тройке по дорогам жизни в поисках живой души и ответа на вопрос «Русь, куда ж несешься ты?» - вот вектор движения авторского сознания. Двойной сюжет выявляет сложность взаимоотношений ав- тора и героя. Сюжет изображения и сюжет рассказывания - это сюжеты разного уровня и объема, это две картины мира. Если с первым сюжетом соотносятся похождения Чичикова, его сдел- ки с помещиками, то со вторым - авторский разгляд мира, его рефлексия по поводу проиходящего. Автор незримо присут- ствует в бричке, рядом с Чичиковым, Петрушкой и Селифаном. «...Но что до автора, - замечает Гоголь в конце первого тома, - то он ни в каком случае не должен ссориться с своим героем: еще не мало пути и дороги придется им пройти вдвоем рука в руку; две большие части впереди - это не безделица» (VI, 245-246). В художественном пространстве поэмы нет места фантастике, но авторская фантазия безгранична. Она легко превращает афе- ру с мертвыми душами - в реальную историю, бричку - в птицу тройку, сравнивая ее с Русью: «Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка, несешься?» (VI, 247); она способствует «циркуляции лиризма», чтобы воссоздать не галерею сатириче- ских портретов, а дать духовный портрет нации. И этот портрет многолик: в нем от великого до смешного один шаг. Каждый из последующих героев имеет свое неповторимое лицо. Традиции рус- ского лубка, теньеровской и рембрандтовской живописи прояв- ляются в обрисовке лиц, интерьеров, пейзажей. Но за всем различием типажей выявляется общность их философии и поведения. Гоголевские помещики инертны; в них нет жизненной энергии и развития. Гоголевский смех в «Мертвых душах» более сдержан, чем в «Ревизоре». Сам жанр поэмы в отличие от комедии растворяет его в эпических картинах и лирической авторской рефлексии. Но он составная и органическая часть авторской позиции. Смех в «Мертвых душах» перерастает в сатиру. Она приобретает ми- розиждительный смысл, так как направлена на самые основы российской государственности, ее основные институты. Поме- щики, бюрократический аппарат, наконец, сама государствен- ная власть подвергаются трезвому анализу.

Н.В. Гоголь хотел написать произведение, в «котором бы явилась вся Русь». Это произведение должно было стать грандиозным описанием быта и нравов России первой трети XIX века. Им стала поэма «Мертвые души», написанная в 1842 году. Первое издание произведения называлось «Похождения Чичикова, или Мертвые души». Такое название снижало сатирическое значение этого произведения. Гоголь изменил название по цензурным соображениям, для того, чтобы поэма была издана.

Почему Гоголь назвал свое произведение поэмой? Это наименование, как и сама поэма, многозначно. Одно из значений - вполне реалистичное. В произведении речь идет о своеобразной переписи населения: предприимчивый делец Чичиков скупает имена тех крестьян, которые умерли. В дореволюционной России крестьян мужского пола называли душами и закрепляли за каким-либо помещиком. Приобретая себе во владение несуществующих людей, Чичиков невольно обнажает шаткую и непрочную основу существующего строя. Уже хотя бы в этом видна сатирическая направленность поэмы Гоголя.

Рядом с сатирическим отрицанием уродств российской жизни в поэме есть лирические элементы, воспевающие прекрасный образ России. С этим образом связано «высокое лирическое движение», которым в поэме по временам сменяется комическое повествование.

Очень важны в поэме «Мертвые души» лирические отступления автора и вставные эпизоды. В них Гоголь касается самых острых общественных вопросов России. Мысли автора о высоком предназначении человека, о судьбе Отечества и народа составляют резкий контраст с мрачными картинами русской действительности.

Итак, поедем вместе с героем поэмы «Мертвые души» Чичиковым в город N.

С первых же страниц произведения мы ощущаем увлекательность сюжета, поскольку не можем предположить, что после встречи Чичикова с Маниловым будут встречи с Собакевичем и Ноздревым. Читатель не может догадаться и о конце поэмы, потому что все ее персонажи обрисованы по принципу градации: один хуже другого. Например, Манилов как отдельный образ не кажется положительным персонажем (на столе у него лежит книга, открытая на одной и той же странице, а его вежливость неискренна: «Позвольте этого вам не позволять»), но по сравнению с Плюшкиным он во многом даже выигрывает. Интересно, что в центре композиции Гоголь поставил образ Коробочки, ведь ее черты можно найти в каждом из помещиков. По мысли автора, она - олицетворение неуемной жажды накопительства и приобретательства.

Миру помещиков, которые являются настоящими мертвыми душами в поэме, противопоставлен лирический образ народной России, о которой Гоголь пишет с любовью и восхищением.

Очень важен в поэме образ быстро несущейся вперед тройки. Тройка лошадей воплощает в себе силы, удаль, бесшабашность России: «Не так ли и ты, Русь, что бойкая, необгонимая тройка, несешься?» Но тройка - это и символ бешеной скачки, которая может завезти в неизведанные края.

Композиция «Мертвых душ» стройна и по-пушкински соразмерна.

Всего в 1-м томе 11 глав. Из них глава I представляет собою развернутую экспозицию. Следующие 5 глав (II-VI), завязывая и развивая действие, вместе с тем представляют собой как бы 5 законченных новелл-очерков, в центре каждой из них -- развернутый портрет одного из помещиков губернии, куда приехал Чичиков в надежде осуществить задуманную им аферу. Каждый портрет -- это определенный тип.

В следующих пяти главах (VII-XI) рисуются преимущественно чиновники губернского города. Однако построены эти главы уже не как отдельные очерки с одним главным персонажем в центре, а как последовательно развивающаяся цепь событий, принимающих все более сюжетно напряженный характер.

Глава XI завершает 1-й том и вместе с тем как бы возвращает читателя к началу повествования.

В главе I рисуется въезд Чичикова в город NN, и уже делается намек на завязку действия. В главе XI происходит развязка, герой спешно выезжает из города, и здесь же дается предыстория Чичикова. В целом глава представляет собой и завершение сюжета, его развязку, и экспозицию, "разгадку" характера главного героя и объяснение тайны его странной "негоции", связанной с покупкой мертвых душ.

Изучая систему образов в «Мертвых душах», особо следует задуматься над особенностями типизации характеров, в частности образов помещиков. Обычно при всей их индивидуальной неповторимости в них акцентируется социальные черты помещиков-крепостников периода начавшегося в России разложения феодальной системы, о чем, в частности, говорится во всех школьных и вузовских учебниках.

В целом это правильно, но далеко не достаточно, поскольку при таком подходе остается неуясненной необычная широта художественного обобщения в этих образах. Отражая в каждом из них разновидность социального типа помещика-крепостника, Гоголь этим не ограничивался, ибо для него важна не только социально-видовая определенность, но и общечеловеческая характерность изображаемого художественного типа. Подлинно художественный тип (в том числе и у Гоголя) всегда шире любого социального типа, потому что он рисуется как индивидуальный характер, в котором социально-видовое, сословно-групповое сложно соотносится с социально-родовым, целостно-личностным, общечеловеческим -- с большим или меньшим преобладанием одного из этих начал. Вот почему в художественных типах Гоголя содержатся черты, характерные не только для помещиков или чиновников, но и для других классов, сословий и социальных прослоек общества.

Примечательно, что сам Гоголь неоднократно подчеркивал незамкнутость своих героев социально-сословными, социально-видовыми, узко групповыми и даже временными рамками. Говоря о Коробочке, он замечает: "Иной и почтенный, и государственный даже человек, а на деле выходит совершенная Коробочка" . Мастерски охарактеризовав "широкую" натуру "исторического человека" Ноздрева, писатель и в этом случае не приписывает все его многообразные свойства исключительно помещику-крепостнику своей эпохи, утверждая: "Ноздрев долго еще не выведется из мира. Он везде между нами и, может быть, только ходит в другом кафтане; но легкомысленно непроницательны люди, и человек в другом кафтане кажется им другим человеком" .

При всей своей несомненной социально-психологической ограниченности характеры гоголевских персонажей далеки от схематической одномерности, это живые люди с массой индивидуальных оттенков. Тот же, по словам Гоголя, «многосторонний человек» Ноздрев с его «букетом» отрицательных качеств (кутила, игрок, беспардонный враль, драчун и пр.) в чем-то по своему симпатичен: своей неуемной энергией, умением быстро сходиться с людьми, своеобразным демократизмом, бескорыстием и нерасчетливостью, отсутствием скопидомства. Беда только в том, что все эти человеческие качества приобретают у него уродливое развитие, они не освещены каким-либо смыслом, подлинно человеческими целями.

Есть свои положительные зачатки в характерах и Манилова, и Коробочки, и Собакевича, и даже Плюшкина. Но это, точнее, остатки их человечности, которые еще больше оттеняют восторжествовавшую в них под влиянием среды бездуховность.

Если, к примеру, Лермонтов изображал преимущественно сопротивление «внутреннего человека» окружающим его внешним обстоятельствам жизни, то Гоголь сосредоточивает в «Мертвых душах» внимание на его подчинении этим обстоятельствам, вплоть до «растворения» в них, акцентируя внимание, как правило, на конечном результате этого процесса. Так представлены Манилов, Коробочка, Ноздрев. Но уже в изображении Собакевича присутствует и иная тенденция -- понять истоки процесса духовного омертвления человека: «Родился ли ты уж так медведем, -- говорится в поэме о Собакевиче, -- или омедведила тебя захолустная жизнь, хлебные посевы, возня с мужиками, и ты через них сделался то, что называют человек-кулак» .

Чем больше человек теряет человеческие качества, тем в большей мере Гоголь стремится докопаться до причин его душевной омертвелости. Именно так он поступает «прорехой на человечестве» Плюшкиным, развертывая его жизненную предысторию, рассказывая о той поре, «когда он только был бережливым хозяином», «был женат и семьянин» примерный, когда в его «глазах был виден ум; опытностью и познанием света была проникнута речь его, и гостю было приятно его слушать; приветливая и говорливая хозяйка славилась хлебосольством; навстречу выходили две миловидные дочки, обе белокурые и свежие, как розы, выбегал сын, разбитной мальчишка...» .

И затем автор, не скупясь на детали, показывает, как постепенно бережливость переходила у Плюшкина в бессмысленную скупость, как отмирали супружеские, отцовские и другие человеческие чувства. Умерли жена и младшая дочь. Старшая Александра Степановна сбежала с офицером в поисках вольной и счастливой жизни. Сын, став офицером, проигрался в карты. Вместо поддержки материальной или моральной Плюшкин послал им отцовское проклятие и еще больше замкнулся в себе и своей всепоглощающей страсти к накопительству, становящемуся со временем все бессмысленнее.

Наряду с патологической скупостью, подозрительностью, в нем развивается лицемерие, призванное создать подобие утраченных душевных свойств. В чем-то здесь Гоголь предвосхитил образ Иудушки Головлева, например, в сцене приема Плюшкиным «беглой» дочери с ее «двумя малютками»: «Александра Степановна как-то приезжала раза два с маленьким сынком, пытаясь, нельзя ли чего-нибудь получить; видно походная жизнь с штабс-ротмистром не была так привлекательна, какою казалась до свадьбы. Плюшкин однако же ее простил и даже дал маленькому внучку поиграть какую-то пуговицу... но денег... не дал. В другой раз Александра Степановна приехала с двумя малютками и привезла ему кулич к чаю и новый халат, потому что у батюшки был такой халат, на который глядеть не только было совестно, но даже стыдно. Плюшкин приласкал обоих внучков и, посадивши их к себе одного на правое колено, а другого на левое, покачал их совершенно таким образом, как будто они ехали на лошадях, кулич и халат взял, но дочери решительно ничего не дал; с тем и уехала Александра Степановна» .

Но даже в таком «монстре» писатель ищет остатки человечности. В этом отношении показателен эпизод, когда Плюшкин во время «торга» с Чичиковым вспомнил единственного своего знакомого в городе, бывшего еще в детстве его однокашником: «И на этом деревянном лице вдруг скользнул какой-то теплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства...» .

Кстати, по замыслу Плюшкин должен был появиться в последующих томах «Мертвых душ» если и не воскресшим нравственно-духовно, то осознавшим в результате сильного жизненного потрясения меру своего человеческого падения.

Еще более подробно дана предыстория главного героя -- «подлеца» Чичикова, который, по замыслу писателя, должен был на протяжении трех томов проделать существенную внутреннюю эволюцию.

Более лаконично, но не менее содержательно обрисованы типы чиновников, к примеру, прокурор с густыми бровями и непроизвольно подмигивающим левым глазом. Толки и слухи об истории с покупкой Чичиковым мертвых душ так на него подействовали, что он «стал думать, думать и вдруг... ни с того, ни с другого умер». Послали, было, за доктором, но вскоре увидели, что прокурор «был уже одно бездушное тело». И вот только тогда его сограждане «с соболезнованием узнали, что у покойника была точно душа, хотя он по скромности своей никогда ее не показывал» .

Комизм и сатиричность изображения здесь незаметно переходят в иную, нравственно-философскую тональность: покойный лежит на столе, «левый глаз уже не мигал вовсе, но бровь одна все еще была приподнята с каким-то вопросительным выражением. О чем покойник спрашивал, зачем он умер или зачем он жил, об этом один бог ведает» .

Поставлен именно тот кардинальный жизненный вопрос -- зачем жил, зачем живет человек? -- вопрос, который так мало беспокоил всех этих вроде бы благополучных обитателей губернского города с их заживо омертвевшими душами. Здесь невольно вспоминаются слова Печорина из «Героя нашего времени»: «Зачем я жил? Для какой цели я родился?»

Мы много и справедливо говорим о социальной сатире в «Мертвых душах», не всегда замечая их нравственно-философский подтекст, который с течением времени, и особенно в наше время, обретает все больше не только исторический, но и современный интерес, высвечивая в конкретно-историческом содержании «Мертвых душ» его общечеловеческий ракурс.

Глубокое единство этих двух аспектов подметил еще Герцен. Сразу же по прочтении гоголевской поэмы он записал в дневнике: «Мертвые души» -- это заглавие само носит что-то наводящее ужас... не ревизские мертвые души, а все эти Ноздревы, Маниловы и tutti quaiili -- вот мертвые души, и мы их встречаем на каждом шагу. Где интересы общие, живые?.. Не все ли мы после юности, так или иначе, ведем одну из жизней гоголевских героев? Один остается при маниловской тупой мечтательности, другой буйствует, как Ноздрев, третий -- Плюшкин и пр. Один деятельный человек Чичиков, и тот ограниченный плут» .

Всем этим мертвым душам писатель противопоставляет прежде всего «живые души» крестьян, умерших, как правило, не своей, а вынужденной смертью или не выдержавших крепостного гнета и ставших беглыми, таких, как плотник Степан Пробка («богатырь, что в гвардию годился бы»), сапожник Максим Телятников («что шило кольнет, то и сапоги»), удивительный мастер-кирпичник Милушкин, Абакум Фыров, «излюбивший вольную жизнь» и подавшийся в бурлаки, и другие.

Гоголь подчеркивает трагизм судеб большинства из них, все чаще «задумывающихся» над своей бесправной жизнью -- вроде того Григория Доезжай-не-доедешь, который «думал, думал, да ни с того, ни с другого заворотил в кабак, а потом прямо в прорубь, и поминай как звали». И писатель делает многозначительное заключение: «Эх! русский народец! не любит умирать своей смертью!» .

Говоря о центральном конфликте в художественной структуре поэмы, надо иметь в виду его своеобразную двуплановость. С одной стороны, это конфликт главного героя с помещиками и чиновниками, основанный на авантюре Чичикова по скупке мертвых душ. С другой -- это глубинный конфликт между помещичье-чиновничьей, самодержавно-крепостнической верхушкой России с народом, прежде всего с крепостным крестьянством. Отзвуки этого глубинного конфликта то и дело звучат на страницах «Мертвых душ».

Даже «благонамеренный» Чичиков, раздосадованный неудачей своей хитроумной затеи, спешно покидая губернаторский бал, неожиданно обрушивается и на балы, и на всю связанную с ними праздную жизнь господствующих сословий: «Чтоб вас чёрт побрал всех, кто выдумал эти балы!.. Ну, чему сдуру обрадовались? В губернии неурожаи, дороговизна, так вот они за балы!.. А ведь на счет же крестьянских оброков...»

Чичиков занимает особое место в образно-смысловой структуре «Мертвых душ» -- не только как главный герой, но и как идейно-композиционный и сюжетно-образующий центр поэмы. Путешествие Чичикова, положенное в основу его авантюрно-меркантильных намерений, давало возможность писателю, по его слову, «изъездить... всю Россию и вывести множество самых разнообразных характеров», показать «всю Русь» в ее противоречиях и дремлющих потенциях .

Так, разбирая причины краха чичиковской идеи обогащения путем приобретения мертвых душ, стоит обратить особое внимание на два вроде бы побочных эпизода -- на встрече Чичикова с юной блондинкой, оказавшейся губернаторской дочкой, и на последствия этих встреч. Чичиков лишь на какое-то мгновение позволил себе искренние человеческие чувства, но этого было достаточно, чтобы спутать все его карты, разрушить его так расчетливо осуществлявшийся план. Конечно, говорит повествователь, «сомнительно, чтобы господа такого рода... способны были к любви...» Но, «видно, и Чичиковы на несколько минут в жизни обращаются в поэтов...» . Стоило Чичикову в его мимолетном увлечении забыть о принятой на себя роли и перестать оказывать должное внимание «обществу» в лице прежде всего дам, как те не замедлили отомстить ему за такое пренебрежение, подхватив версию о мертвых душах, сдобрив ее по-своему легендой о похищении губернаторской дочки: «Всем дамам совершенно не понравилось такое обхождение Чичикова» . И они разом «отправились каждая в свою сторону бунтовать город», т.е. настраивать его против недавнего всеобщего любимца Чичикова . Эта «приватная» сюжетная линия по-своему высвечивает полную несовместимость в меркантильно-расчетливом мире деляческого преуспевания с искренними человеческими чувствами и движениями сердца.

В качестве основы сюжета в 1 -м томе «Мертвых душ» выступают злоключения Чичикова, связанные с его аферой, основанной на покупке мертвых душ. Весть об этом взбудоражила весь губернский город. Делались самые невероятные предположения, зачем Чичикову понадобились мертвые души.

Всеобщая растерянность и страх усиливались тем, что в губернию назначен новый генерал-губернатор. «Все вдруг отыскивали в себе такие грехи, каких даже не было» . Чиновники задумались, кто же такой Чичиков, которого они так любезно принимали по его платью и манерам: «такой ли он человек, которого нужно задержать и схватить как неблагонамеренного, или же он такой человек, который может сам схватить и задержать их всех как неблагонамеренных» .

В этой социальной «амбивалентности» Чичикова как возможного носителя одновременно и закона, и беззакония отразилась их относительность, противоположность и взаимосвязанность в изображаемом писателем обществе. Чичиков был загадкой не только для персонажей поэмы, но и во многом и для ее читателей. Вот почему, приковывая к нему внимание, автор не спешил с его разгадкой, отнеся экспозицию, объясняющую истоки подобного характера, в заключительную главу.

Вывод по главе: Гоголь стремился показать страшный лик российской действительности, воссоздать «Ад» русской современной жизни.

Поэма имеет кольцевую «композицию»: она обрамляется действием первой и одиннадцатой глав: Чичиков въезжает в город и выезжает из него. Экспозиция в «Мертвых душах» перенесена в конец произведения. Таким образом, одиннадцатая глава является как бы неформальным началом поэмы и формальным её концом. Поэма же начинается с развития действия: Чичиков начинает свой путь к «приобретению» мертвых душ. Построение «Мертвых душ» отличается логичностью и последовательностью. Каждая глава завершена тематически, она имеет свое задание и свой предмет изображения. Главы, посвященные изображению помещиков, выстроены по схеме: описание пейзажа, усадьбы, дома и быта, внешности героя, затем показан обед и отношение помещика к продаже мертвых душ. В композиции поэмы присутствуют лирические отступления, вставные новеллы («Повесть о капитане Копейкине»), притча о Кифе Мокиевиче и Мокии Кофовиче.

Макрокомпозиция поэмы «Мёртвые души», то есть композиция всего задуманного произведения, подсказана Гоголю бессмертной «Божественной комедией» Данте: 1 том - ад крепостнической действительности, царство мертвых душ; 2 том - чистилище; 3 том - рай. Этот замысел остался неосуществлённым. Также можно отметить постепенность душевной деградации помещиков по мере знакомства с ними читателя. Такая картина создает у читателя довольно тяжелое эмоциональное ощущение от символических ступеней, по которым душа человека движется в ад.