21 марта 1977 г. в мемориальном доме семьи Малышкиных был открыт единственный в России музей А.Г. Малышкина. Именно здесь, на просторах Пензенской губернии прошло детство знаменитого писателя. Благодаря обилию сохраненных предметов здесь очень точно воспроизведена мемориальная часть экспозиции, обстановка уездного быта зажиточной трудолюбивой большой русской семьи (8 детей 2 сестры и 6 братьев воспитали родители писателя). Интересно оформление пекарни в полуподвальном этаже дома, где центром экспозиции является русская печь. В музее собрана уникальная коллекция книг А.Г. Малышкина, многие экземпляры с автографом писателя, его родных и друзей.
Экспозиции музея располагаются в двух зданиях: в мемориальном доме Малышкиных реставрированного в 1989году, в доме Новицкого – реставрированного в 1992году.
Александр Георгиевич Малы́шкин – известный русский советский писатель, классик социалистического реализма, наш земляк, родился и провел детство в селе Богородском Мокшанского района Пензенской губернии. Малышкин активно занимался литературой, был одним из руководителей Всерососсийского союза советских писателей, членом редколлегии журнала популярного «Новый мир». Известность писателю принесла повесть «Падение Даира» (1923 год) - новаторское произведение, одна из первых в советской литературе попыток осмыслить народный характер революции. Повесть основана на реальных исторических событиях. Однако вершиной творчества писателя является его незаконченный по причине смерти роман «Люди из захолустья»: психологическая книга, рассказывающая о судьбах людей, попавших в водоворот послереволюционных преобразований. Малышкин написал немало великолепных рассказов, среди которых можно назвать такие как «Последний Барыков», «Сутуловские святки» , «Уездная любовь» и другие, а также небезызвестная повесть «Севастополь».
Подробно с творчеством писателя вы можете ознакомиться в Мемориальном музее, как уже было сказано выше – это единственный в России музей А.Г. Малышкина. Творчество писателя известно далеко за пределами России, так как произведения писателя переизданы на немецкий, чешский и венгерский языки.
Музей Малышкина включен в туристический маршрут региональных туристических фирм. На базе музея работает литературный клуб «Ключи», литературная гостиная «Вдохновение», театральная студия «Маска».
Сотрудники музея так же занимаются краеведческой работой, изучая документы, воспоминания, книги, рукописи, наброски, музейные коллекции и донося до посетителей через краеведческие занятия, экскурсии, лекции, выставки.
К услугам посетителей предлагаются экскурсии: «Жизнь и творчество писателя А.Г.Малышкина», «Детские годы Саши Малышкина»; «Навеки 18−летний»; «Военная эпопея семьи Малышкиных»; «Женские судьбы семьи Малышкиных»; «Русский быт 18−20в.в.» пешеходная экскурсия по центральной части Мокшана «Пройдись мокшанской слободой». Детские праздники: «День рождения в Музее», «На именины к Саше Малышкину», «Весёлая ярмарка». Программа для молодожёнов «Свет любви моей».
В литературной гостиной «Вдохновение» проводятся встречи, литературно – краеведческие занятия; литературно – музыкальные композиции; литературные вечера, презентации.
Всё это проводится в театрализованной форме, что позволяет более доступно и не назидательно доносить информацию до посетителя. В этом большую роль играет литературно – театральная студия «Маска», которая успешно работает в музее с 2009 года. С большим успехом проходят спектакли о жизни и творчестве известных писателей: А.П. Чехова, И.А. Крылова, М.Н. Загоскина, А.И. Куприна, Х.Г. Андерсена и, конечно, А.Г. Малышкина.
Адрес: Пензенская область, р. п. Мокшан, ул. Пензенская, д. 17.
Написал роман «Севастополь», повести «Падение Даира», «Вокзалы», автобиографический роман «Люди из захолустья».
В 1910 году закончил с серебряной медалью 1-ю Пензенскую гимназию, затем Петербургский университет. Служил на Черноморском флоте. В 1918-1919 годах жил в Пензе, Мокшане и Саранске, сотрудничал под псевдонимами Бобыль Антипка, Ал.Юрьев и Моряк в пензенских газетах. Участник Гражданской войны. Затем жил в Москве, работал в Военной академии и газете «Красная Звезда». Написал роман «Севастополь», повести «Падение Даира», «Вокзалы», автобиографический роман «Люди из захолустья».
В Пензу писатель приезжал в конце января 1938 года для сбора материалов «о новой индустриальной Пензе», собирался написать для пензенского театра пьесу, но 3 августа пришло скорбное сообщение о его смерти. В 1950 году в Пензе был издан его сборник «Рассказы, очерки, киносценарии». Книги А.Г.Малышкина переведены на иностранные языки. Его имя носит улица в Пензе. В марте 1977 году в составе областного краеведческого музея в Мокшане открыт музей-квартира А.Г.Малышкина. В 1984 году он был преобразован в филиал объединения литературно-мемориальных музеев Пензенской области.
Музей включает две экспозиции: мемориально-бытовую, размещенную в бывшем доме Малышкиных, и литературную, расположенную в доме Новицких, примыкающему к дому родителей писателя. Во время проведенных в 1989 году реставрационных работ была восстановлена планировка дома. В экспозиции представлены личные вещи писателя, мебель, предметы быта, принадлежавшие членам семьи Малышкиных. В музее проводятся Малышкинские чтения.
Проезд: От автовокзала г. Пенза, маршруты Пенза-Мокшан, Пенза-Плесс, Пенза-Голицыно, Пенза-Потьма
Местные достопримечательности:
В Мокшане сохранился самобытный архитектурный ансамбль провинциального городка конца 19 - нач. 20 вв. Близ с. Елизаветино (около 12 км. от с. Мокшан) берет начало р. Мокшан - родник святой Параскевы Пятницы, на котором было по преданию, явление святой, и вода которого обладает целебными свойствами. В с. Голицыно (Н.Ломовский район, около 30 км. от р.Мокшан) - родина первого русского исторического романиста М.Н.Загоскина; территориальный памятник природы - степь в урочище Большая Ендова; турбаза "Чистые пруды"
Площади организации:
экспозиционно-выставочная 250м 2
временных выставок 24м 2
Количество сотрудников:
7, из них 2 научных
Среднее кол. посетителей в год:
3000
Вышестоящая организация:
Объединение государственных литературно-мемориальных музеев Пензенской области - R681
Спонсоры, меценаты и грантодатели:
Материальную помощь и организационную поддерку музею А.Г.Малышкина оказывает районная администрация Мокшанского района. Глава администрации В.В.Щербаков - частый гость музея, он с вниманием и искренним участием вникает в нужды музея писателя - земляка, помогает как в решении бытовых проблем, так и в организации праздников и мероприятий. Помогает нормальному функционированию музею и поселковая администрация.
Единиц хранения:
450, из них 220 предметов основного фонда
Copyright (c) 1996-2003 Мемориальный музей А.Г.Малышкина
Юбилеи
100 лет со дня рождения А. Г. Малышкина
«МЫ ПРОИСХОДИЛИ ИЗ КУРНОСОГО,
ЗАСТЕНЧИВОГО ПРОСТОНАРОДЬЯ»
Александр Георгиевич Малышкин (1892-1938) принадлежал к поколению молодых советских писателей 20-х - 30-х годов . Первая русская революция, 1-я мировая война пришлись на годы детства и отрочества писателя, 1917 год и гражданская война стали биографией его юности, а годы коллективизации и индустриализации - жизненным опытом зрелого человека и признанного литератора. А. Г. Малышки н вошел в историю литературы как автор ряда сборников рассказов, повести «Падение Даира» , романов «Севастополь» и «Люди из захолустья» , как достаточно известный в свое время публицист.
Родился А. Г. Малышкин 9 (21) марта 1892 года в с. Богородском Мокшанского уезда Пензенской губернии в семье Егора Егоровича и Матрены Николаевны Малышкиных .
«Корни рода - из безземельных крестьян, бывших дворовых помещика Нарышкина, отпущенных на волю без надела. Ростки этого рода разнообразны: одни ушли в уезд - в мальчики, приказчики, пекаря, другие брали на откуп кабаки, третьи уходили на заработок в большие города - на «каменну» (строить церкви, дома), четвертые батрачили у богатых мужиков, пятые орудовали на базарах и ярмарках с крапленой колодой и рулеткой. В такой обстановке прошло детство»,
Вспоминал писатель (1) . Его отцу удалось из безземельных крестьян «выйти в люди» , поступить в приказчики в лавку писателя-народника В. П. Быстренина и в 1896 году перевезти свою семью из Богородска в Мокшан *.
Автобиографичны строки из главы «Счастье» романа «Люди из захолустья» :
«Мы были бедные, мы происходили из курносого, застенчивого простонародья, и я был первый в нашем роду, которого отец дерзнул послать в гимназию на одну скамейку с господами. Я должен был учиться хорошо, и я в самом деле учился хорошо, <...> в журнале против моей фамилии теснились одни блистательные пятерки» **.
В 1910-1916 гг . А. Г. Малышкин учился в Петербургском университете . В журналах «Современный мир» , «Весь мир» печатались его рассказы «Полевой праздник» , «Кости» , «Качели» и др., в которых молодой автор выступил как писатель-демократ, знающий и умеющий показать быт народа.
В 1917 г. А. Г. Малышкин окончил Ораниенбаумскую школу прапорщиков , служил в Севастополе , где встретил революцию, был избран командиром добровольческого матросского отряда для защиты революции в Крыму.
«По окончании университета настала кочевая жизнь: революция, война, Черноморский флот, где я служил младшим офицером на тральщике, гражданская война, во время которой пришлось увидеть много новых мест и новых людей. Все это было, конечно, сильнее литературы» ,
Вспоминал писатель (2) .
С марта 1918 г. по апрель 1919 г. А. Г. Малышкин жил в Мокшане , Саранске , Пензе , активно сотрудничал в газетах «Известия Пензенского совета» , «Пензенская беднота» , «Пензенская коммуна» , «Ополчение бедноты» , был уполномоченным бюро печати и инструктором при Пензенском совете крестьянских и рабочих депутатов по организации уездной газеты «Известия Мокшанского совета» .
Опыт журналиста пригодился в Красной Армии : с июля 1919 г. А. Малышкин служит в должности начальника военно-исторического отдела штаба командующего Южной группой Восточного фронта . Можно сказать, что А. Малышкин был летописцем гражданской войны в районе действий Восточного , Туркестанского и Южного фронтов .
Летом 1922 г. его перевели в Москву , в Академию РККА . После демобилизации работал сотрудником газеты «Красная звезда» , в 1929 г. стал членом редколлегии журналов «Красная нива» и «Новый мир» .
Бурный характер пережитой А. Малышкиным эпохи отразился в телеграфном стиле его первой краткой автобиографии:
«Детство, юность - уезд. 1910-1916 г. - Петербург. В 1917-1918 - Черноморский флот, плавание, минное траление. 1918 - с последним матросским эшелоном, мимо оккупационных войск - на Север. Пенза.
С 1919 г. - Красная Армия. Оперативная работа на Восточном, Туркестанском и Южном фронтах. 1920 - оперативная ячейка формирующейся 6-й армии, продолжавшей потом известный маневр у Перекопа. Кременчуг – Бориславль – Каховский плацдарм. Перекоп – Симферополь.
В Таврии в 1921 г. написано «Падение Даира». К литературе приобщен Б. Л. Лавровым-Рогачевским, напечатавшим в 1914 году в «Современном мире» мой рассказ «Полевой праздник». С 1914 по 1921 г. писать рассказы было некогда.
А. Малышкин.
Москва, 1924г.» (3) .
Рубленые фразы этого лаконичного рассказа о себе напоминают начало «Падения Даира» , повести о штурме Перекопа:
«Керосиновые лампы пылали в полночь. Наверху на штабном телеграфе несмолкаемо стучали аппараты: бесконечно ползли ленты, крича короткие тревожные слова. На много вёрст кругом - в ноябрьской ночи - армия, занесенная для удара ста тысячами тел; армия сторожила, шла в ветры по мерзлым большакам, валялась по избам, жгла костры в перелесках, скакала в степные курганы».
Конечно, здесь узнаваемы черты приподнято-лирического динамичного стиля «Железного потока» А. Серафимовича или повести В. Катаева «Время, вперед!» .
Литература 20-х - 30-х годов искала способы отражения исторического сдвига, происходящего на глазах. В «Падении Даира » А. Малышкин сумел показать картину массового неизбежного противостояния, передать в самом стиле повествования ощущение глобальности свершающихся событий, огромный диапазон их исторического резонанса:
«В сумерках истории, в полуснах лежали пустые поля, бескрайные, вогнутые, как чаша, подставленная из бездн заре...<...>. И тишина плывет над полем битв - дневная тишина запустенья; плывут, осыпаясь неуловимыми пластами забвенья, времена».
Повесть «Падение Даира» принесла А. Малышкину известность, но уже в 20-е годы писатель отходит от излишне обобщающей, монументальной манеры изображения действительности и в следующем крупном своем произведении «Севастополь» (1930 г.) главное внимание уделяет проблеме личности и общества.
«Севастополь» - «повесть о некоторых путях и распутьях русской интеллигенции» , - отмечал писатель.
В неоконченном романе «Люди из захолустья» (1937-38 гг.) А. Г. Малышкин обращается уже к представителям разных социальных слоев общества, показывая их характеры и судьбы в водовороте событий в годы коллективизации и индустриализации страны. А. Г. Малышкин внимательно и вдумчиво присматривается к новому в человеке и изменяющемся мире, учитывает утраты и обретения на этом пути.
Значительная часть жизни писателя была связана с Мокшаном и Пензой: здесь он провел детство и отрочество, сотрудничал в местных газетах, мокшанские и пензенские реалии положены в основу многих его рассказов, автобиографического романа «Люди из захолустья» .
Пензенский период жизни А. Г. Малышкина и его дальнейший жизненный и творческий путь подробно освещены в экспозиции музея писателя, открытого в 1977 г. в Мокшане .
А. Г. Малышкин был свидетелем и участником решающих судьбу XX века событий, талантливо отразил их в своих произведениях. Специалисты причисляют А. Малышкина к классикам советской литературы, учитывая его роль в художественном отражении эпохи 20-х - 30-х годов, в формировании специфической проблематики и особого стиля новой литературы нового времени. Действительно, судьба этого писателя, его книги дают нам возможность более конкретно и полно представить себе эпоху, в которую мы сегодня так внимательно всматриваемся с целью понять наше прошлое, настоящее и будущее.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Малышкин А. Г. Автобиография. - В кн.: Советские писатели. Автобиографии. Т. 2, М., 1959, с. 25.
2. Там же, с. 26.
3. ЦГАЛИ, ф. 341, оп. 1, ед. хр. 278, л. 4. Публикуется впервые. Фрагменты другого варианта автобиографии опубликованы в кн.: Хватов А. И. Александр Малышкин. Л., 1985.
Л. ПОЛУКАРОВА
ПРИМЕЧАНИЯ РЕДАКЦИИ:
* В ГАПО, ф. 158, оп. 3, д. 1029 (не нумеровано) имеется бланк на владение недвижимым имуществом в Мокшане, заполненный в 1910 г. в ходе переписи недвижимых имуществ, в котором показано, что Егор Егорович Малышкин получил в Мокшане на ул. Пензенской участок земли по наследству от Прасковьи Яковлевны Синелниковой и в 1888 г. построил на нем одноэтажный бревенчатый дом на кирпичном подвальном этаже и хозяйственные постройки: кладовую, два сарая, баню и навес. В подвале на 1910 г. находилось калачное заведение.
** В подтверждение слов А. Г. Малышкина приводим отпуск (копия документа, хранящегося в архиве или архивном фонде той организации, где он был составлен) его аттестата зрелости, за № 733, об окончании 1-й Пензенской мужской гимназии. Опущены фрагменты формуляра документа. Орфография сохранена.
АТТЕСТАТ ЗРЕЛОСТИ
Дан сей сыну крестьянина Малышкину Александру Егоровичу, провославн. вероисповедания, родившемуся в с. Богородском Мокш[анского] у. Пенз[енской] губ. 9 марта 1892 года, в том, что он, вступив в Пензенскую Первую мужскую гимназию в августе 1902 г., при отличном поведении обучался по 8 июня 1910 года и кончил полный восьмиклассный курс, при чем обнаружил нижеследующие познания:
<...>
Закон Божий………………………………………………........отличные (5)
Русский язык с церковно-славянским и словесность……отличные (5)
Филосовская пропедефтика……………………………………отличные (5)
Латинский язык………………………………………………….отличные (5)
Математика……………………………………………………....хорошие (4)
Математическая география……………………………………хорошие (4)
Физика…………………………………………………………....хорошие (4)
История…………………………………………………………...отличные (5)
География…………………………………………………………хорошие (4)
Законоведение……………………………………………………отличные (5)
Французский язык………………………………………………..отличные (5)
Немецкий язык……………………………………………………отличные (5)
<...>
Серебряную медаль получил:
Ал. Малышкин
Июня 9 дня 1910 года.
ГАПО, ф. 58, оп. 1, д. 479, л. 98-98 об.
Примечания подготовлены А. Дворжанским.
Передавали еще, что на заседании комитета раздался голос, требующий повесить Ивана Иваныча за то, что он при старом режиме ругался на матросов матерно и один раз ударил вахтенного по лицу, грозя отправить его на виселицу… Да, другая, безлицая власть жесточала на кораблях- да и над всей Россией! И - кощунство, не слыханное доселе никогда! - вольные приходили теперь невозбранно на судно, ночевали в кубриках…
Футляр один остался от флота, - со смиренной злобцой вздыхали в кают - компании, когда отлучались вестовые.
И один за другим терялись, уходили в бессрочный старые матросы, коими держался еще былой корабельный лад.
С «Качи» ушел Фастовец, ушел вахтенный Кащиенко… Перед отъездом Фастовец заходил прощаться к капитану Мангалову, который после ночных облав скрывался у двоюродной сестры, где‑то на окраине. Капитан, пораженный этим неожиданным посещением, сначала отчаянно задергал лицом, вообразив, что отыскали, пришли по его душу. Нескладная, виноватая улыбка матроса успокоила его.
Присели оба - старый, отцаревавший на синих морских просторах флот.
Я думал… шо три года мы с вами, Илья Андреич… на одном, как сказать, корабле, - прочувствованно молвил Фастовец, - шо, можбыть, умереть, умереть придется, и не повидаемся.
Матросу кинулась в глаза нездоровая прожелть вислых, выжатых капитанских щек. Несладко, видно, жилось Мангалову за последнее время. «Похудел‑то, аж зенки открылись», - отметил жалобно про себя Фастовец.
Капитан расстроился, прослезился:
Ты меня, Фастовец… это, когда что было… ты прости. С нас тоже требовали, братец… служба.
Утирал слезастые, вислые щеки:
Не думал, того… что ты такой. Спасибо, спасибо.
Вы мине тоже, Илья Андреич, простите, - небывалым у него девьим тенором нежничал и Фастовец, - простите, шо тогда по митингам напротив вас, значит, собачил… Тогда, Илья Андреич, уси собачили.
Мангалов, ослабев, махнул рукой:
Эх, все бросить, все бросить, уезжать надо мне, фастовец… Отслужил! Пчелкой, пчелкой надо заняться. Г - А шо ж и пчелкой! - обрадованно подхватил Фастовец. - Вы вот… да и бог с ней, со службой, с дурной! Вы приезжайте к нам на Украину, мы там и пчельник вам, этого… Найдем у какого буржуя, посшибаем самого ко псам, а пчельник вам. Теперь уся наша права, Илья Андреич.
Мангалов утерся, приосанился:
; - Спасибо тебе, Фастовец. Но ты - верный человек, скажу тебе… Вот ты ко мне пришел уж… придут и они, поклонятся… с - сукины дети. Выручайте, скажут, господин капитан. Ага, выручайте… нет, уж пускай он выручает, ба- набак ваш, лизун… Маркушка‑то. Он сколько время по кубрикам гнусел, под меня рылся… знаю! Я вас выручу! Ты документы получил? - спросил он вдруг матроса.
Ну и поезжай с богом, не задерживайся. Я тебе… за доброе слово, - капитан с ужаснувшимся лицом пал Фастовцу на ухо. - Татарва… весь полуостров скоро подымется… Ни проезду, ни выезду… Слыхал? к Дарданеллам, к Дарданеллам Колчак подошел, стоит во главе… Во главе стоит всех держав! Думаешь, когда сюда дойдет, простит всех, это хулиганство? Слыхал, что Грубер перед кончиной… про мешок‑то?
Неужто про это, Илья Андреич?
Про что же? Ты поезжай, Фастовец, я тебя за твое добро, прямо, этого… прошу!
Матрос растерянно вздохнул, поднимаясь. В тот вечер в качинском кубрике столько было темного говору про татар, про Колчака, про мешок… Фастовцем же овладел прощальный разгул. Он ходил, длинношеий, виновато - торжественный, обряженный в чистую робу первого срока, по всем кают - компанейским, у каждого просил прощения, - если что насобачил когда на митинге, - с каждым по - пас- хальному, крест - накрест, лобызался.
Володе Скрябину отдельно дал на прощание секретный совет:
Усе у нас на «Каче» буде смирно, господин начальник, только одно: шоб мичмана Вицына здесь не було… Я ж за его интерес говорю. Пущай уйдет, писать поступитл куда иль того… а только шоб его на корабле не було. Вот.
Скрябин болезненно встрепенулся:
А что же?
Та так… - уклонился Фастовец. И ушел и сгинул, будто никогда и не было его на «Каче»… Но Скрябина и других верхних очень встревожило это предостережение из кубрика. И так чувствовалось, что вокруг Винцента завязывается какой‑то зловещий узел. Несомненно, мин ного офицера следовало вовремя спровадить с корабля, чтобы не разыгралось однажды что‑нибудь похуже «Гаджибея». Начнут с одного, а потом распалятся…
И Володя мучительно решил.
Как теперь ваше настроение? - спросил он как‑то Винцента, задержав его после обычного доклада. Спросил как можно сочувственней и ласковей.
(Но не вышло: глаза под мичманским пристальным, понимающим взглядом сами окосели, воровато прыгнули в угол.)
Благодарю вас, господин старлейт. На берег не хожу, немного леплю, задумал одну работу по специальности. Несомненно, Дарданеллы будут на днях прорваны союзниками. Тогда боевые действия на Черном море сами собой… ликвидируются, правда, господин старлейт? Значит, нашей бригаде предстоит колоссальное вытраливание собственных заграждений. Как минный офицер, пытаюсь набросать предварительные расчеты.
Это не лишне… да, не лишне… Дал бы только нам с вами бог дожить… - Приободрившийся Володя набрался решимости и опять в упор глянул на Винцента: - Между прочим… в Центрофлоте, это уже наверняка известно, лежит подписанный приказ: разрешают и нам демобилизоваться. Это хорошо!
Винцент слегка покачивался, стоя навытяжку. Палящий взгляд его корчил Володю.
Приказ для фендриков, господин старлейт, для попрыгунчиков… В минуту, когда флот… когда русский флот захлебывается и гибнет среди кровавого хамства… - Мичман, задыхаясь, перешел на торжественный кочети- ный альт: - Есть священное правило, господин старлейт: офицер покидает корабль последним. И я, и я, господин старлейт, поступлю в таком случае эффектнее, чем вы думаете…
Он сучил пальцами у горла, словно воротник кителя душил его.
А потом… съехать с корабля в город, Владимир Николаевич, мне? Вы понимаете, что вы предлагаете?
Скрябин не хотел прислушиваться к этому смятению.
У вас же дядя в Ейске, - подсказал он.
Винцент вспыхнул, отступил, его голова занялась страшной кронштадтской дрожью.
Так вы, - кричал он нарочно пронзительным голосом - нарочно, чтобы слышали и за каютой, - так вы, господин старлейт, предлагаете мне перебежать к Каледину?
Володя сдержал судорогу в лице.
Вы меня не так поняли, мичман, - произнес он успокоительным, отечески - научающим (сам знал, что лживым) тоном. - Вы меня не так поняли. У нас в Батуме, не так далеко от Ейска, стоит пятый дивизион…
Последнюю фразу Скрябин многозначительно подчеркнул. Винцент недоверчиво приблизился.
Владимир Николаевич!.. Простите по - человечески! Владимир Николаевич, вы же знаете, что я вынес, несмотря на мою молодость.
Скрябин деликатно прятал руку, которую тот ловил обеими ладонями как бы для лихорадочного поцелуя.
Завтра мы вас откомандируем в Батум.
Но я вернусь еще, вернусь сюда, Владимир Николаевич, - прямо в лицо клятвенно, зловеще вышептывал Винцент.
Дай бог, дай бог!
И Винцент через неделю тоже исчез с корабля. А Володя каждый раз после таких случаев, оставшись один, угнетенно подходил к пианино, машинально поднимал крышку… Да, и жить и править бригадой становилось все труднее и труднее. Даже матросская привязанность, особенно проявившаяся во время малаховских ночей, когда Володю тщательно оберегали и на корабле и на берегу, даже она не утешала теперь, а камнем ложилась на душу: каждый бушлат чудился закапанным кровью… И все было зыбко и непрочно. Кругом многотысячно и неспокойно пучились татары - в какой‑то смутной связи с радой и Калединым; через Дарданеллы, при участии непоколебимого до сих пор Колчака, пробивались к Севастополю с неслыханной кровью английские дредноуты… Неизвестно, как еще через месяц взглянут на матросскую былую любовь и покровительство, на случай со Свинчуговым… Все чаще и чаще Володе и многим другим, похожим на него, прихо дило хотенье: оступиться вдруг в какую‑то пропасть и кануть в ней без следа и сознания… И, пожалуй, подобны были такой пропасти податливые, легко проваливающиеся под пальцами клавиши корабельного пианино и кукольнопричудливая, легкая, как засыпание, прелюдия Александра Скрябина… - Вот она забвенной, словно дождевой завесой застилает городские кручи, матросов, карающие дарданелльские дредноуты, весь страшный угол жизни, который назначено видеть и переживать.
