Главная
Психология личности
Был такой чекист глеб жеглов. Грубое обаяние глеба жеглова

Был такой чекист глеб жеглов. Грубое обаяние глеба жеглова

19.03.2019

Образ в литературном первоисточнике отличается от привычной кинематографической трактовки. Согласно книге, Жеглову 25-26 лет (он всего на несколько лет старше Шарапова), хотя по фильму он - зрелый 40-летний мужчина. Высокого роста, ловок, подвижен, быстрые коричневые глаза навыкате. Смуглая кожа, иссиня-чёрные волосы. Очень широк в плечах.

Начальник отдела по борьбе с бандитизмом (ОББ). В МУРе уже пять лет, то есть с 1940 года. Чем занимался в период после окончания 9 классов (~ 1936 год) и до поступления на службу в милицию - неизвестно. Умеет ботать по фене. Имеющиеся награды, по словам Шарапова: «орден Красной Звезды , значки отличника милиции, парашютиста». Комсомолец .

Уже в XXI веке Георгий Вайнер признавался: «Кто читал этот роман, те знают, что там очень осторожно и очень аккуратно, безо всяких революционных криков написано, что замечательный человек, выдающийся сыщик Глеб Жеглов является по существу сталинским палачом. Для него не существует ценности человеческой жизни, свободы, переживаний. И совершенно очевидно для тех, кто помнит немножко историю, что вслед за событиями 45-46 года, описанными в романе, наступила волна чудовищных репрессий, где именно Жегловы отличились в корпусе МВД-МГБ неслыханными злоупотреблениями, неслыханными злодействами, потому что искренняя убежденность в правоте дела, которое они делают, безусловные личностные способности, отсутствие всяких моральных сомнений делало их страшным орудием. В романе это прослеживается, и понятно, что будет из Жеглова завтра. В фильме эта тема практически ушла, потому что исчез текст, а осталось огромное обаяние Володи Высоцкого» . Иван Дыховичный добавляет: «Володя упростил это, потому что ему безумно хотелось» .

В фильме

Пробы

По легенде, Высоцкий стоял у истоков создания ленты, уговорив братьев Вайнеров на написание сценария, по которому ему очень хотелось сыграть. Аркадий Вайнер вспоминает: «Высоцкий (…) буквально влюбился в Жеглова и в этот роман. Можно сказать, что это была любовь с первого взгляда. Он, получив от меня в подарок роман в день его выхода - так сказать, авторский экземпляр (их всего было 10), на другой день утром пришел весь проникнутый этим романом и воскликнул, что именно он сыграет Жеглова, потому что больше никто так хорошо его не сыграет» . Братья решили съехидничать, и заявили взамен, что эту роль хорошо бы сыграли и Сергей Шакуров , и Николай Губенко .

«Я пришёл застолбить Жеглова». - «В каком смысле „застолбить“?» Он говорит: «В буквальном смысле. Вы же не делаете вид, что не знаете, что это - сценарий гигантского многосерийного фильма, и Жеглова в этом фильме хотел бы играть я. И вообще, так, как я, вам Жеглова никто не сыграет» (из воспоминаний Аркадия Вайнера) .

Однако судя по воспоминаниям Говорухина, Высоцкий якобы не читал книгу к тому времени, как Вайнеры предложили ему Жеглова, но Высоцкий и Говорухин решили писателям этого не говорить.

Георгий Вайнер добавляет: «Роль писалась на Володю, и Володя с самого начала знал, что он любой ценой сыграет эту роль. Проблема была в том, что Высоцкий был не экранный артист, его не пускали на телевидение никогда, и поэтому главная задача была пробить Высоцкого на роль. Это стоило огромной крови, и надо отдать должное Говорухину, что он, будучи товарищем Высоцкого, пошел на риск закрытия картины, отстаивая именно кандидатуру Высоцкого перед всей этой чудовищной оравой с телевидения. И это удалось сделать» . Аркадий дополняет, что роль Жеглова была «подогнана» под Высоцкого .

Насчет проб Говорухин рассказывает: «Володю я мог бы утвердить и без проб , потому что для меня, как и для всех нас, было ясно, что эту роль должен играть только он. Но для проформы я сделал на эту роль несколько проб других актёров, которые заведомо не могли тягаться с Высоцким. И когда показывал их руководству, я показал и те, которые были, конечно, гораздо хуже проб Высоцкого. Начальство это очень убедило. „Конечно, только Высоцкий!“ - сказали они и довольно легко утвердили его на роль» . В число «подставных» Жегловых входил Евгений Стежко (ему в итоге досталась роль Топоркова) .

Съёмки

При работе над образом Высоцкий дотошно расспрашивал опытных сыщиков об их работе, выяснял каждую мелочь .

Характерен облик Жеглова, созданный костюмерами. Аркадий Вайнер указывает: «Одежду для своего героя Высоцкий выбирал на костюмерном складе Одесской киностудии с художником по костюмам Акимовой. Вещи подыскивали долго и тщательно. Неизбежные для второй половины 1940-х годов элементы военной формы: галифе , сапоги. А ещё пиджак, рубашка-апаш, джемпер в полоску. Примерно так был одет киногерой Аль Пачино в одном из фильмов , который очень нравился Володе» .

Высоцкий добавлял сценарий в образ и сюжет - так, именно Высоцкий придумал поместить фото Вари на стену кладовки; а с 19 по 21 и с 26 по 30 июня, пока Говорухин был в ГДР, вообще подменял его в качестве режиссёра; потом ещё раз в Москве . Говорухин упомянул две сцены, снятые Высоцким, - опознание Фокса и допрос Груздева .

В музее Одесской киностудии хранится расчётная ведомость фильма «Место встречи изменить нельзя». Согласно этому документу, Высоцкий получал 42 рубля за съёмочный день. В. Конкин получал на десять рублей больше

Песни

Высоцкий предложил для фильма несколько своих песен («За тех, кто в МУРе» , «Песня о конце войны» , «Баллада о детстве » и другие ), так или иначе созвучных с сюжетом, однако они в итоге были отвергнуты Говорухиным, который считал, что они не подходят к образу Жеглова. Когда Говорухин предложил ему спеть песню А.Вертинского «Лиловый негр » (этот эпизод отсутствует в книге), Высоцкий сначала отверг эту идею. Но в итоге он согласился - однако в сериале исполнение песни под фортепианный аккомпанемент перемежается прозаическими фразами. Вдобавок, в другом навязанном ему эпизоде (предшествующем - в единственной сцене, когда Жеглов появляется в парадном милицейском кителе капитана НКВД) , Высоцкий надевает китель (хотя носить эту форму сталинских времён артист также сначала отказывался категорически) и принижает его со словами: «…О, Шарапов. Моя домашняя одежда: нечто вроде пижамы. (…) Да потому, что никогда одевать не приходилось и, наверно, не придётся» .

Однако воспоминания Аркадия Вайнера относительно песен опять противоречат словам Говорухина: «Высоцкий написал заготовки всех пяти песен, но, когда шли съемки на Одесской киностудии, он вдруг сказал: „Ребята, а ведь это неправильно, если я буду выступать как автор-исполнитель. Мы тратим большие усилия, чтобы к десятой минуте первой серии зритель забыл, что я Высоцкий. Я - Жеглов. А когда я запою свою песню, все труды пойдут прахом“. Мы скрепя сердце вынуждены были с ним согласиться» . Георгий Вайнер говорит то же самое: «Высоцкий сказал, попробовав разные варианты: „По-моему, это лабуда. Как только я запою, все сразу скажут: какой же это Жеглов, это Высоцкий“» .

Трактовка образа

Георгий Вайнер хвалит исполнение Высоцкого: «Надо отметить одно важное обстоятельство: Высоцкий очень точно понимал социальную роль Жеглова… Такой яркий и сильный человек, как Жеглов, при определённых исторических предпосылках, предоставленный своим инстинктам и своему пониманию правосознания, превращается из обуха, при помощи которого держали в узде преступность, в кистень против людей порядочных» .

«…Вообще, ограничений было множество. В Главлит , например, поступил знаменитый приказ заместителя министра внутренних дел Юрия Чурбанова , из которого следовало: литературным героям - сыщикам, следователям - запрещалось выпивать, расходиться с жёнами и, не дай бог, иметь любовницу! Для надзора за нами, писателями и журналистами, в то время существовала целая государственная система: Главлит, пресс-бюро КГБ, пресс-бюро МВД и пресс-бюро Прокуратуры СССР. Я специально рассказываю об этом цензурном маразме, чтобы было понятно: появление в литературе такого яркого антигероя, как Глеб Жеглов, – мощный прорыв братьев Вайнеров . Они уже были очень знаменитыми людьми, когда начали работать над «Эрой милосердия». Я считаю – это их главный роман. Победа над цензурой произошла ещё и потому, что роман вышел в „Воениздате ”. Военную цензуру не интересовал моральный облик сыщиков; их интересовало, нет ли в романе военных тайн - описания нового танка или дислокации войск. Ничего этого в романе не было. Так впервые в детективной литературе возник образ антигероя - высокого, с тонкой талией, цыганисто-красивого Глеба Жеглова. Он сложный человек. Мог отдать свои хлебные карточки соседке; а мог взять уголовное дело, забытое другом на столе, спрятать его и весь день наблюдать, как друг мучается. Вайнеры не любили своего героя - он больше нигде никогда не появляется, а Шарапов «переселяется» в новую книгу „Гонки по вертикали”. Высоцкий сделал Жеглова другим. Песенное обаяние и мастерство актёра сделали из антигероя - героя. „Вор должен сидеть в тюрьме” – это стало заповедью для многих сыщиков. Но, к сожалению, подбросить кому надо пистолет или наркотики, для некоторых стало таким же обыденным делом, как для Жеглова - запихнуть кошелёк в карман воришки Кости Сапрыкина, так незабываемо сыгранного Садальским ».

Предпоследняя роль

Высоцкий сыграл Жеглова в 41-летнем возрасте. Две роли - Жеглова и Дона Гуана в «Маленьких трагедиях » того же 1979 года оказались последними для Высоцкого, скончавшегося на следующий год. Говорухин вспоминает: «10 мая 1978 года-первый день съемок. И день рождения Марины Влади . Мы в Одессе, на даче нашего друга. И вот - неожиданность. Марина уводит меня в другую комнату, запирает дверь, со слезами просит: „Отпусти Володю, снимай другого артиста“. И Володя: „Пойми, мне так мало осталось, я не могу тратить год жизни на эту роль!“ Как много потеряли бы зрители, если бы я сдался в этот вечер. Однажды, когда я рассказал этот случай на встрече со зрителями, из зала пришла записка: „А стоит ли год жизни Высоцкого этой роли?“ Вопрос коварный. Если бы год, который заняли съемки, он потратил на сочинение стихов, тогда ответ был бы однозначным: не стоит! Быть поэтом - таково было его главное предназначение в этой жизни! Но у Володи были другие планы, я знал их, и мы построили для него щадящий режим съемок, чтобы он мог осуществить все задуманное: побывать на Таити , совершить гастрольное турне по городам Америки» .

Биограф Высоцкого добавляет к этому эпизоду уговоров: «На минуту и сам Высоцкий поддается слабости: „Мне так мало осталось, я не могу тратить год жизни на эту роль!“ На самом деле не думает он так: не работа убивает, а ощущение безнадежности. Жеглов как раз сейчас может вытащить. Это будет не стандартный советский милиционер, не „мент“, а персонаж вроде бальзаковского Вотрена : сам из „бывших“, досконально знает воровскую среду. В сценарии этого нет, но можно же такой подтекст чисто психологически протащить. Плюс возможность закольцевать творческую биографию, сомкнуть эту работу со своими ранними, „блатными“ песнями, показать всем, откуда они выросли. Пожалуй, „Баллада о детстве“ вполне подходит, чтобы прозвучать за кадром. И еще можно написать о конце войны… Да, какие сомнения - сам весь этот сыр-бор затеял, сам кашу заварил. Расхлебаем!»

В 1987 году за создание образа Жеглова в телевизионном художественном фильме «Место встречи изменить нельзя» и авторское исполнение песен Владимиру Высоцкому присуждена Государственная премия СССР (посмертно) .

Дальнейшая судьба Жеглова

Песни

Глеб Жеглов впервые появляется в песенном творчестве самого Высоцкого - в шутливой песне «Братьям Вайнерам»:

Граждане, ах, сколько ж я не пел, но не от лени -
Некому: жена - в Париже, все дружки - сидят.
Даже Глеб Жеглов, что ботал чуть по новой фене -
Ничего не спел, чудак, пять вечеров подряд . .

Также Высоцкий упоминает о нём в песне «Я не спел вам в кино, хоть хотел…» о съёмках:

Я не спел вам в кино, хоть хотел,
Даже братья меня поддержали:
Там, по книге, мой Глеб где-то пел,
И весь МУР все пять дней протерпел,
Но в Одессе Жеглова зажали . .

Возможно, это именно та песня, о которой вспоминает Аркадий Вайнер, рассказывая, как Высоцкий уговаривал их с братом написать продолжение: «Мы вынуждены были отказаться от продолжения, поскольку у нас был запланирован роман „Лекарство против страха“. Но надо знать упорство Высоцкого, он от нас не отступал. И однажды утром, когда собралась труппа, он спел шуточную песню „О вайнеризме“, посвященную нам с братом. Нам было это очень приятно». Всего братьям Высоцкий посвятил 2 песни .

Алмазов, Борис Александрович в песне, посвящённой памяти Высоцкого (о корабле, названном в честь артиста), упоминает этого персонажа:

Его рулевой, крепко в палубу впаян,
Стоял, как инспектор Жеглов. .

В 1990 году группа «Любэ » впервые исполнила песню Александра Шаганова «Атас», посвящённую героям фильма «Место встречи изменить нельзя»:

«Глеб Жеглов и Володя Шарапов
За столом засиделись не зря.
Глеб Жеглов и Володя Шарапов
Ловят банду и главаря…» .

Героям фильма «Место встречи изменить нельзя» посвящена песня Михаила Шелега «Чёрная кошка» в жанре русского шансона:

«Выследил Фокса капитан Жеглов.
На допрос к Шарапову просится Груздёв»
.

См. также

Давид Гоцман (сериал «Ликвидация»)

Напишите отзыв о статье "Глеб Жеглов"

Примечания

. www.sovsekretno.ru. Проверено 3 апреля 2016.
«Сегодня » № 80 (3213), 15.04.2009, стр.4, «Возле Луценко теперь круглые сутки курит Жеглов»

Отрывок, характеризующий Глеб Жеглов

Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.

В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.

Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г"остов? 3до"ово, здо"ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег"ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.

Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l"empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.

Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.

Глеб Жеглов

Глеба Жеглова подарил нам роман братьев Вайнеров «Эра милосердия» (1976) и, наверное, в большей степени снятый по его мотивам кинофильм «Место встречи изменить нельзя» (1979). Роль Жеглова в фильме сыграл Владимир Высоцкий. Этой ролью актер запомнился зрителям более всего, составляя своего рода портрет личности самого Высоцкого.

Кинолента разрушила стереотипы, характерные для советского кинематографа, в частности, старательно созданное предыдущей историей представление советских людей о сотрудниках милиции и чекистах как кристально честных, идеально-порядочных людях. В «Месте встречи…» сотрудники МУРа, пожалуй, впервые избежали идеализации.

Сюжет кинофильма «Место встречи изменить нельзя» построен на оппозиции двух героев. Авторы создали модель противостояния, в которой: интеллигентный, с развитым правовым сознанием Шарапов и склонный к произволу «совок» Жеглов, борясь за одно дело, выглядят как полные противоположности. «Литературная газета» после выхода в свет киноленты писала, что «в Жеглове выражена духовная и правовая сущность сталинизма». Но Жеглова играл Владимир Высоцкий. Актер, сохранив смысл модели, наполнил ее жизненной правдой, которую помнят все те, кому за пятьдесят. Поэтому, скорее всего, большинство людей старшего поколения признает, что в той конкретной исторической реальности был прав Жеглов, а не Шарапов. Более того, Шарапов только потому и мог позволить себе роскошь быть «чистым», что использовал результаты «грязной» работы Жеглова. Суть в том, что традиционное советское мышление охватывает взором всех участников правовой драмы и заботится о согласовании всех интересов (а не только интересов подозреваемого как потенциальной жертвы государства). Со временем, теряя идеологические корни, «маргинализируясь», образ Глеба Жеглова остается тем не менее любимым и нынешним поколением молодых кинозрителей.

Многие фразы из кинофильма («Вор должен сидеть в тюрьме», «Теперь - Горбатый! Я сказал - Горбатый!») вошли в общеупотребительную лексику.

Знаменитый сыщик Глеб Жеглов, следователь Московского уголовного розыска, известен нам по драматическим послевоенным событиям в г. Москве в августе - ноябре 1945 года.

Сотрудники МУРа - опытный оперативник Глеб Жеглов и фронтовик, но новичок в розыскном деле Владимир Шарапов противостоят банде «Черная кошка». Оперативная группа первое время занимается несколькими делами одновременно, но после того, как слухи о «Черней кошке» заполонили всю Москву, начальство требуют разрабатывать только эту банду. В действительности разоблачить участников банды сложно - подозреваемый Груздев может оказаться невиновным, сотрудник МУРа - трусом и предателем, а один из бандитов «Черной кошки» - фронтовым другом оперативника Шарапова.

Психологический портрет Жеглова хорошо иллюстрирует спор Шарапова и Жеглова по поводу подлога. Жеглов подбросил в карман преступнику-щипачу по кличке Кирпич улику, чтобы, шантажируя ею, получить от того необходимую для раскрытия преступления информацию. Затем он изымает кошелек в присутствии понятых, рассуждая при этом о годах, которые карманник проведет «на южном берегу Северного Ледовитого океана», то есть, по выражению журналиста газеты «Невское время», применяет «классический способ ментовской подставы». В. Высоцкий в одном из интервью по этому поводу корреспонденту Московского радио сказал: «Кстати говоря, очень многим людям нравится, что Жеглов специально засунул кошелек в карман вора так ловко, потому что это явный вор… От имени своего персонажа я утверждаю, что нужно так с ними поступать: давить от начала до конца, если ты уверен на сто процентов, что перед тобой преступник».

Образ Жеглова неразрывно связан с уже сформировавшимся к моменту выхода фильма в массовом сознании образу народного поэта Владимире Высоцкого, сыгравшего эту роль. Оба образа как бы слились в один, взаимно дополняя и обогащая друг друга. Известно также, что и для Высоцкого эта роль была его любимой киноработой до конца жизни.

Майским вечером 1978 года, на даче в Одессе Высоцкий, Влади и Говорухин собрались, чтобы обсудить сценарий будущего фильма. И вдруг Марина Влади со слезами на глазах берет Говорухина за руку и уводит из комнаты. «Отпусти Володю, снимай другого артиста!» Ей вторил Высоцкий: «Пойми, мне так мало осталось! Я не могу год жизни тратить на эту роль». «Как много потеряли бы зрители, если бы я сдался в тот вечер», - вспоминал позже Говорухин.

Ценность образа Жеглова в его предельной реалистичности. Многие телезрители были убеждены, что Глеб Жеглов - не выдуманный персонаж. После показа фильма еще долго шли письма по адресу: «МВД, капитану Жеглову».

Жеглов - нонконформист. Жеглов действует вопреки аморфному общественному мнению, являющемуся бесполезным оружием против жестко структурированной криминальной семьи. При необходимости он перевоплощается согласно воровскому нраву и обычаю. Поэтому пение Кирпича - карманника, относящегося к злите криминальной иерархии и разыгрывающего ущемленного в гражданских правах обывателя, не действует на Лису-опера. Высоцкий-Жеглов сродни былинным героям, защитникам униженных и оскорбленных, восстанавливающих реальность и осязаемость мира. Жеглов - хранитель смысла существования. «Но для кого я это сделал? Для себя, для свата, для брата? <…> Мы сейчас выйдем и спросим у ста человек: что им больше по сердцу - мое вранье или твоя правда? И тогда ты узнаешь, прав я или нет», - так защищал Жеглов свою позицию, находя оправдание «лжи во имя блага».

Памятник Владимиру Высоцкому в образе следователя МУРа Жеглова установлен в центре Мариуполя, рядом с рестораном «Место встречи». Памятник Жеглову и Шарапову есть также в Киеве возле здания Министерства внутренних дел.

В 1990 году группа «Любэ» впервые исполнила песню Александра Шаганова «Атас», посвященную героям фильма «Место встречи изменить нельзя».

Жеглов, в отличие от Шарапова, не упоминается ни в одной из других книг Вайнеров, кроме «Эры милосердия». Тем не менее, еще при жизни Высоцкого появилась идея написать сценарий фильма «Место встречи изменить нельзя-2». К ней Вайнеры возвращались в середине 1990-х годов, затем в конце 2000-х годов. Однако идея так и осталась нереализованной.

Из книги Плен в своём Отечестве автора Разгон Лев Эммануилович

БОРИС И ГЛЕБ У каждого человека моей судьбы хранятся в памяти встречи с людьми, чья жизнь поражает своей необычностью; с личностями яркими, оставившими в истории свой след. О некоторых я написал в те, сравнительно еще недавние годы, когда казалось, что эти люди навсегда

Из книги Воспоминания о Максимилиане Волошине автора Волошин Максимилиан Александрович

Глеб Смирнов НА ЭКСКУРСИИ У меня в юности было несколько встреч с Максимилианом Александровичем в Москве и Коктебеле, где довелось бывать его гостем. Особо ярко запечатлелась в памяти первая, совсем необычная для меня по обстоятельствам встреча. Было это летом двадцать

Из книги Офицерский корпус Армии генерал-лейтенанта А.А.Власова 1944-1945 автора Александров Кирилл Михайлович

ГЛЕБ СМИРНОВ Глеб Борисович Смирнов (1908-ок. 1981) - живописец и искусствовед. Воспоминания написаны им в 1977 году. Текст - по рукописи, хранящейся в ДМВ.

Из книги Улугбек автора Голубев Глеб Николаевич

САЦЮК Глеб Петрович Майор РККАМайор ВС КОНРРодился 8 ноября 1906 г. в Радзивилово Подольской губернии. Украинец. Из крестьян. В 1918 г. окончил 6 классов высшего учебного училища в Кутаиси. Беспартийный. В РККА с 1 октября 1927 г.1 октября 1927 г. зачислен курсантом в Закавказскую

Из книги Память, согревающая сердца автора Раззаков Федор

СПЕРАНСКИЙ Глеб Николаевич Поручик Русского Корпуса генерал-лейтенанта Б.А. ШтейфонаКапитан ВВС КОНРРодился в 1914 г. в Санкт-Петербурге. Русский. Из семьи офицера Русской Императорской Армии. В 1920 г. вместе с родителями эвакуировался в Королевство СХС. В 1923 г. поступил в

Из книги Свет погасших звезд. Люди, которые всегда с нами автора Раззаков Федор

Глеб Николаевич Голубев

Из книги Раневская, что вы себе позволяете?! автора Войцеховский Збигнев

СТРИЖЕНОВ Глеб СТРИЖЕНОВ Глеб (актер кино: «Необыкновенное лето» (1957), «Жизнь прошла мимо» (1959; Петька-артист), «Оптимистическая трагедия» (1963; пленный белогвардейский офицер), «По тонкому льду» (1966; Франкенберг), «Неуловимые мстители» (1967; священник), «Миссия в Кабуле» (1971;

Из книги Атланты. Моя кругосветная жизнь автора Городницкий Александр Моисеевич

3 октября – Глеб СТРИЖЕНОВ Этого актера часто путали с его знаменитым братом – звездой отечественного кинематографа Олегом Стриженовым. Действительно, они были очень похожи внешне, хотя актерские их судьбы сложились по-разному. Если Олег, младший брат в этом тандеме,

Из книги Эйзенштейн в воспоминаниях современников автора Юренев Ростислав Николаевич

1. Глеб Скороходов Истинных друзей в самом глубоком понимании этого слова у Фаины Раневской было немного. Первая, как вы уже поняли, - Павла Вульф. Об их отношениях сказано уже немало. Анна Ахматова - и об этой дружбе вы прочитали. Марина Цветаева. Среди мужчин особым

Из книги Письма из Лозанны автора Шмаков Александр Андреевич

Глеб-гвардии Семеновского полка Наш студенческий сборник сожгли в институтском дворе, В допотопной котельной, согласно решенью парткома. Стал наш блин стихотворный золы неоформленным комом В год венгерских событий, на хмурой осенней заре. Возле топкого края

Из книги Ярошенко автора Порудоминский Владимир Ильич Из книги автора

БОРИС И ГЛЕБ У каждого человека моей судьбы хранятся в памяти встречи с людьми, чья жизнь поражает своей необычностью; с личностями яркими, оставившими в истории свой след. О некоторых я написал в те, сравнительно ещё недавние годы, когда казалось, что эти люди навсегда

Из книги автора

Фаина Раневская и Глеб Скороходов Глеба Скороходова представлять вряд ли нужно. Известнейший журналист, писатель, публицист. А главное – удивительной чистоты души человек. Он очень многое сделал для того, чтобы имена ярких и талантливых людей России не утонули во мраке

» () и снятой по их же сценарию экранизации «Место встречи изменить нельзя » (), действие которого происходит в августе - ноябре 1945 года . Роль Жеглова в фильме сыграл Владимир Высоцкий .

В книге

Образ в литературном первоисточнике отличается от привычной кинематографической трактовки. Согласно книге, Жеглову 25-26 лет (он всего на несколько лет старше Шарапова). Высокого роста, ловок, подвижен, быстрые коричневые глаза навыкате. Смуглая кожа, иссиня-чёрные волосы. Очень широк в плечах.

В фильме

Пробы

«Я пришёл застолбить Жеглова». - «В каком смысле „застолбить“?» Он говорит: «В буквальном смысле. Вы же не делаете вид, что не знаете, что это - сценарий гигантского многосерийного фильма, и Жеглова в этом фильме хотел бы играть я. И вообще, так, как я, вам Жеглова никто не сыграет» (из воспоминаний Аркадия Вайнера) .

Съёмки

При работе над образом Высоцкий дотошно расспрашивал опытных сыщиков об их работе, выяснял каждую мелочь .

В музее Одесской киностудии хранится расчётная ведомость фильма «Место встречи изменить нельзя». Согласно этому документу, Высоцкий получал 42 рубля за съёмочный день. В. Конкин получал на десять рублей больше

Песни

Высоцкий предложил для фильма несколько своих песен («За тех, кто в МУРе» , «Песня о конце войны» , «Баллада о детстве » и другие ), так или иначе созвучных с сюжетом, однако они в итоге были отвергнуты Говорухиным, который считал, что они не подходят к образу Жеглова. Когда Говорухин предложил ему спеть песню А.Вертинского «Лиловый негр» (этот эпизод отсутствует в книге), Высоцкий сначала отверг эту идею. Но в итоге он согласился - однако в сериале исполнение песни под фортепианный аккомпанемент перемежается прозаическими фразами. Вдобавок, в другом навязанном ему эпизоде (предшествующем - в единственной сцене, когда Жеглов появляется в парадном милицейском кителе капитана НКВД) , Высоцкий надевает китель (хотя носить эту форму сталинских времён артист также сначала отказывался категорически) и принижает его со словами: «…О, Шарапов. Моя домашняя одежда: нечто вроде пижамы. (…) Да потому, что никогда одевать не приходилось и, наверно, не придётся» .

Трактовка образа

«…Вообще, ограничений было множество. В Главлит , например, поступил знаменитый приказ заместителя министра внутренних дел Юрия Чурбанова , из которого следовало: литературным героям - сыщикам, следователям - запрещалось выпивать, расходиться с жёнами и, не дай бог, иметь любовницу! Для надзора за нами, писателями и журналистами, в то время существовала целая государственная система: Главлит, пресс-бюро КГБ, пресс-бюро МВД и пресс-бюро Прокуратуры СССР. Я специально рассказываю об этом цензурном маразме, чтобы было понятно: появление в литературе такого яркого антигероя, как Глеб Жеглов, - мощный прорыв братьев Вайнеров . Они уже были очень знаменитыми людьми, когда начали работать над „Эрой милосердия“. Я считаю - это их главный роман. Победа над цензурой произошла ещё и потому, что роман вышел в „Воениздате “. Военную цензуру не интересовал моральный облик сыщиков; их интересовало, нет ли в романе военных тайн - описания нового танка или дислокации войск. Ничего этого в романе не было. Так впервые в детективной литературе возник образ антигероя - высокого, с тонкой талией, цыганисто-красивого Глеба Жеглова. Он сложный человек. Мог отдать свои хлебные карточки соседке; а мог взять уголовное дело, забытое другом на столе, спрятать его и весь день наблюдать, как друг мучается. Вайнеры не любили своего героя - он больше нигде никогда не появляется, а Шарапов „переселяется“ в новую книгу „Гонки по вертикали“. Высоцкий сделал Жеглова другим. Песенное обаяние и мастерство актёра сделали из антигероя - героя. „Вор должен сидеть в тюрьме“ - это стало заповедью для многих сыщиков. Но, к сожалению, подбросить кому надо пистолет или наркотики, для некоторых стало таким же обыденным делом, как для Жеглова - запихнуть кошелёк в карман воришки Кости Сапрыкина, так незабываемо сыгранного Садальским ».

Предпоследняя роль

Дальнейшая судьба Жеглова

В XXI веке Георгий Вайнер несколько раз (см. также выше) высказывался о личности своего литературного персонажа, обозначая контуры его развития и отмечая, что кинотрактовка все упрощает: «…в сознании миллионов людей он - герой, весельчак, бескорыстный замечательный человек. Никто не понимает, что из этого парня через очень короткое время вышли те симпатичные, обаятельные молодые и бесстрашные работники МГБ , которые выворачивали руки, вышибали зубы: Они делали работу без зла и без какого-то злорадного желания мучить этих людей. Они работали как плотники: доски надо строгать, пилить» . (У позднейших критиков фильма эта идея доходит до обобщений, делающих Жеглова символом эпохи: «Самый доходчивый образ тов. Сталина в отечественном кино создал - ну, кто бы сомневался - Владимир Высоцкий (…) Они там все были - сталины. Независимо от фамилии и должности - будь то Глеб Жеглов или Иосиф Джугашвили, московский мент или властелин полумира» ).

Песни

Граждане, ах, сколько ж я не пел, но не от лени -
Некому: жена - в Париже, все дружки - сидят.
Даже Глеб Жеглов, что ботал чуть по новой фене -
Ничего не спел, чудак, пять вечеров подряд . .

Также Высоцкий упоминает о нём в песне «Я не спел вам в кино, хоть хотел…» о съёмках:

Я не спел вам в кино, хоть хотел,
Даже братья меня поддержали:
Там, по книге, мой Глеб где-то пел,
И весь МУР все пять дней протерпел,
Но в Одессе Жеглова зажали . .

«Выследил Фокса капитан Жеглов.
На допрос к Шарапову просится Груздёв»
.

Глеб Жеглов – главный герой знаменитого фильма-сериала "Место встречи изменить нельзя", вышедшего на экраны в 1979 году и снятого по роману братьев Вайнеров "Эра милосердия". Работник Московского уголовного розыска, или МУРа, Жеглов посвятил свою жизнь борьбе с бандитизмом. Его фраза "Вор должен сидеть в тюрьме" стала крылатой, а вообще этот фильм, ставший в какой-то мере культовым, весь буквально разобран на цитаты. Не последнюю роль в популярности Жеглова как персонажа сыграло и то, что играл его Владимир Высоцкий, справившись с неоднозначной и сложной ролью просто блестяще.

Глеб Георгиевич Жеглов – опытный оперативник, капитан МУРа, непримиримый, жесткий, бескомпромиссный и где-то очень скорый на расправу. На его фоне старший лейтенант Шарапов, новичок и поборник справедливости, выглядит наивным и даже инфантильным, однако именно на противопоставлении этих героев и построен сюжет.

Удивительно, но по задумке авторов, братьев Вайнеров, Жеглов – персонаж скорее отрицательный, продукт сталинской эпохи, маленький, но прочный винт огромной карательной машины, которая перемалывает всех без разбору. Но в 1979 году вышел фильм, и хотя снят он был очень близко к книжному сюжету, все в нем оказалось не так, и главным парадоксом оказалась как раз личность Жеглова. Так, зрители полюбили его. Жесткий, непримиримый, безжалостный и не слишком думающий, Жеглов тем не менее пришелся по душе советским зрителям. Ему верили. Неизвестно, было ли причиной тому личное обаяние Владимира Высоцкого, или люди тосковали по "сильным лидерам", но Жеглову сочувствовали, с ним соглашались, а гуманист Шарапов неизменно выглядел на его фоне чуть более "мягким", чем нужно было быть работнику отдела по борьбе с бандитизмом.

Есть история, что когда Высоцкий прочитал роман Вайнеров "Эра милосердия", он сразу же попросил "застолбить" для него роль Жеглова, заявив, что лучше него его не сыграет никто. И вообще, именно Владимир Высоцкий подсказал Вайнерам, что их книга очень кинематографична, и из нее надо делать сценарий. Зато позднее, когда уже пора было приступать к съемкам, Высоцкий с трудом согласился, ссылаясь на то, что у него слишком мало времени, чтобы тратить его на съемки в кино – ему нужно писать.

Как бы ни было, фильм получился серьезным, мощным и очень интересным – его смотрели всей страной. Говорят, что во время премьерного показа, который был приурочен к Дню милиции, именно в это время по стране было зафиксировано рекордно низкое количество преступлений, и это даже попало в официальный отчет МВД.

По сюжету, молодой оперативник Владимир Шарапов (его, как известно, играет Владимир Конкин) прибывает на службу в отдел по борьбе с бандитизмом МУРа. Его ставят в пару к опытному Глебу Жеглову, который ведет непримиримую борьбу с бандой "Черная кошка". Красной нитью в фильме проходит противостояние наивного поборника справедливости Шарапова и циничного, умудренного опытом, а потому безжалостного Жеглова, однако воспринимать это буквально все же не стоит. Несмотря на некоторую жестокость, Жеглова нельзя воспринимать как "красного садиста" - он по-своему неплохой человек, но, в отличие от молоденького идеалиста Шарпова, он знает наверняка – преступника невозможно "исправить". И именно с этой позиции он ведет свою личную и гражданскую войну с организованным бандитизмом.

Кстати, мнения по поводу образа и персонажа Жеглова сильно разошлись у зрителей – так называемая интеллигенция увидела в нем однозначный продукт эпохи сталинизма, в то время как люди "попроще" увидели в нем настоящего героя.

Трудно сказать, был ли Жеглов героем, да и уместно ли было быть героем в тех обстоятельствах, но негативным персонажем, как он изначально замышлялся у братьев Вайнеров, он все же не был, и это можно сказать абсолютно уверенно. Он был прямым и понятным - ненавидел трусов, презирал мещан и "мелких людишек", и в то же самое время ценил и уважал "простых и честных людей", которые платили ему тем же. Так, он сразу же пришелся по душе всем обитателям коммуналки, в которой поселился Шарапов – его уважали и даже обожали, и Шарапову было лестно и приятно дружить с таким человеком. Но все же дружбе этой не суждено было быть долгой – слишком уж разными людьми были Глеб Жеглов и Володя Шарапов .

Фильм "Место встречи изменить нельзя" оказался буквально разобранным на цитаты, и если посмотреть на эти крылатые фразы, то оказывается, что очень многие из них принадлежат Глебу Жеглову. Это он произнес "Вор должен сидеть в тюрьме", "Милосердие - поповское слово", "Здесь МУР, а не институт благородных девиц!", "Будет сидеть!!! Я сказал" и, конечно же, легендарную фразу "Теперь Горбатый! Я сказал: Горбатый!".

Фильм "Место встречи изменить нельзя" собирает людей у экранов телевизоров уже четвертый десяток лет, и, несмотря на то, что некоторые сцены мы знаем уже наизусть, он по-прежнему смотрится интересно. Трудно сказать, в чем же секрет очарования этого советского мини-сериала; возможно, именно в его неоднозначности – в нем нет готовых ответов и однозначно положительных персонажей. Таков и Глеб Жеглов – сложный и простой человек одновременно, которого просто невозможно охарактеризовать. Он получился у Высоцкого сложным и мятежным - слишком прямым и в то же время думающим, жестоким и в то же время добрым. У Жеглова, вне всякого сомнения, была своя правда – он ненавидел бандитскую нечисть, и искренне верил, что победить ее можно, лишь уничтожив. "Если есть на свете дьявол, то он не козлоногий рогач, а он дракон о трёх головах, и головы эти - хитрость, жадность, предательство. И если одна прикусит человека, то две другие доедят его дотла", - уверен Глеб Жеглов .