Эренбург Илья

Оттепель

Илья Григорьевич Эренбург

ОТТЕПЕЛЬ

Мария Ильинишна волновалась, очки сползали на кончик носа, а седые кудряшки подпрыгивали.

Слово предоставляется товарищу Брайнину. Подготовиться товарищу Коротееву.

Дмитрий Сергеевич Коротеев чуть приподнял узкие темные брови - так всегда бывало, когда он удивлялся; между тем он знал, что ему придется выступить на читательской конференции - его давно об этом попросила библиотекарша Мария Ильинишна, и он согласился.

На заводе все относились к Коротееву с уважением. Директор Иван Васильевич Журавлев недавно признался секретарю горкома, что без Коротеева выпуск станков для скоростного резания пришлось бы отложить на следующий квартал. Дмитрия Сергеевича ценили, однако, не только как хорошего инженера - поражались его всесторонним знаниям, уму, скромности. Главный конструктор Соколовский, человек, по общему мнению, язвительный, ни разу не сказал о Коротееве дурного слова. А Мария Ильинишна, как-то побеседовав с Дмитрием Сергеевичем о литературе, восторженно рассказывала: "Чехова он исключительно чувствует!.." Ясно, что читательская конференция, к которой она готовилась больше месяца, как школьница к трудному экзамену, не могла пройти без Коротеева.

Инженер Брайнин разложил перед собой ворох бумажек; говорил он очень быстро, как будто боялся, что, не успеет всего сказать, иногда мучительно запинался, надевал очки и рылся в бумажках.

Несмотря на недостатки, о которых правильно говорили выступавшие до меня, роман имеет, так сказать, большое воспитательное значение. Почему агронома Зубцова постигла неудача в деле лесонасаждения? Автор правильно, так сказать, поставил проблему - Зубцов недопонимал значение критики и самокритики. Конечно, ему мог бы помочь секретарь парторганизации Шебалин, но автор ярко псказал, к чему приводит пренебрежение принципом коллегиального руководства. Роман сможет войти в золотой фонд нашей литературы, если автор, так сказать, учтет критику и переработает некоторые эпизоды...

В клубе было полно, люди стояли в проходах, возле дверей. Роман молодого автора, изданный областным издательством, видимо, волновал читателей. Но Брайнин извел всех и длиннущими цитатами, и "так сказать", и скучным, служебным голосом. Ему для приличия скупо похлопали. Все оживились, когда Мария Ильинишна объявила:

Слово предоставляется товарищу Коротееву. Подготовиться товарищу Столяровой.

Дмитрий Сергеевич говорил живо, его слушали. Но Мария Ильинишна хмурилась: нет, о Чехове он иначе говорил. Почему он налетел на Зубцова? Чувствуется, что роман ему не понравился... Коротеев, однако, хвалил роман: правдивы образы и самодура Шебалина и молодой честной коммунистки Федоровой, да и Зубцов выглядит живым.

Скажу откровенно, мне только не понравилось, как автор раскрывает личную жизнь Зубцова. Случай, который он описывает, прежде всего малоправдоподобен. А уж типического здесь ничего нет. Читатель не верит, что чересчур самоуверенный, но честный агроном влюбился в жену своего товарища, женщину кокетливую и ветреную, с которой у него нет общих духовных интересов. Мне кажется, что автор погнался за дешевой занимательностью. Право же, наши советские люди душевно чище, серьезнее, а любовь Зубцова как-то механически перенесена на страницы советского романа из произведений буржуазных писателей...

Коротеева проводили аплодисментами. Одним понравилась ирония Дмитрия Сергеевича: он рассказал, как некоторые писатели, приезжая в творческую командировку, с блокнотом, бегло расспрашивают десяток людей и объявляют, что "собрали материал на роман". Другим польстило, что Коротеев считает их людьми более благородными и душевно более сложными, чем герой романа. Третьи аплодировали потому, что Коротеев вообще умница.

Журавлев, который сидел в президиуме, громко сказал Марии Ильинишне: "Хорошо он его высек, это бесспорно". Мария Ильинишна ничего не ответила.

Жена Журавлева, Лена, учительница, кажется, одна не аплодировала. Всегда она оригинальничает! - вздохнул Журавлев.

Коротеев сел на свое место и смутно подумал: начинается грипп. Глупо теперь расхвораться: на мне проект Брайнина. Не нужно было выступать: повторял азбучные истины. Голова болит. Здесь невыносимо жарко.

Он не слушал, что говорила Катя Столярова, и вздрогнул от хлопков, которые прервали ее слова. Катю он знал по работе: это была веселая девушка, белесая, безбровая, с выражением какого-то непрестанного восхищения жизнью. Он заставил себя прислушаться. Катя ему возражала:

Не понимаю товарища Коротеева. Я не скажу, что этот роман классически написан, как, например, "Анна Каренина", но он захватывает. Я это от многих слышала. А при чем тут "буржуазные писатели"? У человека, по-моему, сердце, вот он и мучается. Что тут плохого? Я прямо скажу, у меня в жизни тоже были такие моменты... Одним словом, это за душу берет, так что нельзя отметать...

Коротев подумал: ну кто бы мог сказать, что смешливая Катя уже пережила какую-то драму? "У человека сердце"... Он вдруг забылся, не слушал больше выступавших, не видел ни Марии Ильинишны, ни колючей буро-серой пальмы, ни щитов с книгами, глядел на Лену - и все терзания последних месяцев ожили. Лена ни разу на него не посмотрела, а он этого хотел и боялся. Так теперь бывало всякий раз, когда они встречались. А ведь еще летом он с ней непринужденно разговаривал, шутил, спорил. Тогда он часто бывал у Журавлева, хотя в душе его недолюбливал - считал чересчур благодушным. Бывал он у Журавлева скорей всего потому, что ему было приятно разговаривать с Леной. Интересная женщина, в Москве я такой не встретил. Конечно, здесь меньше трескотни, люди больше читают, есть время подумать. Но Лена и здесь исключение, чувствуется глубокая натура. Непонятно даже, как она может жить с Журавлевым? Она на голову выше его. Но живут они как буд-то дружно, дочке уже пять лет...

Еще недавно Коротеев спокойно любовался Леной. Молодой инженер Савченко как-то сказал ему: "По-моему, она настоящая красавица". Дмитрий Сергеевич покачал головой. "Нет. Но лицо запоминающееся..." У Лены были золотистые волосы, на солнце рыжие, и зеленые туманные глаза, иногда задорные, иногда очень печальные, а чаще всего непонятные, - кажется, еще минута - и она вся пропадет, исчезнет в косом луче пыльного, комнатного солнца.

Хорошо было тогда, - подумал Королев. Он вышел на улицу. Ну и метель! А ведь когда я шел в клуб, было тихо...

Коротеев шел в полузабытьи, не помнил ни о читательской конференции, ни о своем выступлении. Перед ним была Лена - разорение его жизни, лихорадочные мечты последних недель, бессилие перед собой, которого он прежде не знал. Правда, товарищи считали его удачником - все у него получалось, за два года он обрел всеобщее признание. Но ведь позади у него были не только эти два года; недавно ему исполнилось тридцать пять, и не всегда жизнь его баловала. Он умел бороться с трудностями. Его лицо, длинное и сухое, с высоким, выпуклым лбом, с серыми глазами, иногда холодными, иногда ласково-снисходительными, с упрямой складкой возле рта, выдавало волю.

Через несколько лет, в знойный август, он шагал по степи с отступавшей дивизией. Он был мрачен, но не падал духом. Почему-то именно на нем сорвал злобу генерал, обозвал его перед всеми трусом и шкурником, грозил отдать под суд. Коротеев спокойно сказал товарищу: "Это хорошо, что он ругается. Значит, выкарабкаемся..." Вскоре после этого осколок снаряда попал ему в плечо. Он пролежал в госпитале полгода, потом вернулся на фронт и провоевал до конца. Был он влюблен в связистку Наташу; их батальон уже сражался в Бреслау, когда выяснилось, что она отвечает ему взаимностью; она сказала: "Вид у тебя холодный, даже подойти страшно, а сердце - нет, я это сразу почувствовала..." Он мечтал: кончится война - будет счастье. Наташа погибла нелепо - от мины, взорвавшейся на улице Дрездена десятого мая, когда никто больше не думал о смерти. Коротеев свое горе пережил стойко, никто из товарищей не догадывался, как ему тяжело. Только много времени спустя, когда мать ему сказала: "Почему не женишься? Ведь тебе за тридцать, умру - и присмотреть некому", - он признался: "Я, мама, счастье на войне потерял. Теперь мне это в голову не лезет..."

Хрущёвская оттепель - неофициальное обозначение периода в истории СССР после смерти И. В. Сталина (середина 1950-х - середина 1960-х годов). Характеризовался во внутриполитической жизни СССР либерализацией режима, ослаблением тоталитарной власти , появлением некоторой свободы слова , относительной демократизацией политической и общественной жизни, открытостью западному миру, большей свободой творческой деятельности. Название связано с пребыванием на посту Первого секретаря ЦК КПСС Н. Хрущёва ( -).

Слово «оттепель» связано с одноимённой повестью Ильи Эренбурга .

История

Начальной точкой «хрущёвской оттепели» послужила смерть Сталина в 1953 году . К «оттепели» относят также недолгий период, когда у руководства страны находился Георгий Маленков и были закрыты крупные уголовные дела («Ленинградское дело », «Дело врачей »), прошла амнистия осуждённых за незначительные преступления. В эти годы в системе ГУЛАГа вспыхивают восстания заключённых: Норильское восстание , Воркутинское восстание , Кенгирское восстание и др.

Десталинизация

С укреплением у власти Хрущёва «оттепель» стала ассоциироваться с осуждением культа личности Сталина . Вместе с тем, в 1953-55 годах Сталин ещё продолжал официально почитаться в СССР как великий лидер; в тот период на портретах они часто изображались вдвоём с Лениным. На XX съезде КПСС в 1956 году Н. С. Хрущёв сделал доклад «О культе личности и его последствиях », в котором были подвергнуты критике культ личности Сталина и сталинские репрессии , а во внешней политике СССР был провозглашён курс на «мирное сосуществование » с капиталистическим миром. Хрущёв также начал сближение с Югославией , отношения с которой были разорваны при Сталине.

В целом, новый курс был поддержан в верхах партии и соответствовал интересам номенклатуры, так как ранее даже самым видным партийным деятелям, попавшим в опалу, приходилось бояться за свою жизнь. Многие выжившие политические заключённые в СССР и странах социалистического лагеря были выпущены на свободу и реабилитированы . С 1953 года были образованы комиссии по проверке дел и реабилитации. Было разрешено возвращение на родину большинству народов, депортированных в 1930-е -1940-е гг.

На родину были отправлены десятки тысяч немецких и японских военнопленных. В некоторых странах к власти пришли относительно либеральные руководители, такие как Имре Надь в Венгрии . Была достигнута договорённость о государственном нейтралитете Австрии и выводе из нее всех оккупационных войск. В г. Хрущёв встретился в Женеве с президентом США Дуайтом Эйзенхауэром и главами правительств Великобритании и Франции .

Вместе с тем, десталинизация чрезвычайно негативно повлияла на отношения с маоистским Китаем. КПК осудила десталинизацию, как ревизионизм.

В 1957 году Президиум Верховного Совета СССР запретил присвоение городам и заводам имён партийных деятелей при их жизни.

Пределы и противоречия оттепели

Период оттепели продлился недолго. Уже с подавлением Венгерского восстания 1956 года проявились чёткие границы политики открытости. Партийное руководство было напугано тем, что либерализация режима в Венгрии привела к открытым антикоммунистическим выступлениям и насилию, соответственно, либерализация режима в СССР может привести к тем же последствиям. Президиум ЦК КПСС 19 декабря 1956 г. утвердил текст Письма ЦК КПСС «Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антисоветских, враждебных элементов». В нём говорилось: «Центральный комитет Коммунистической партии Советского Союза считает необходимым обратиться ко всем парторганизациям… для того, чтобы привлечь внимание партии и мобилизовать коммунистов на усиление политической работы в массах, на решительную борьбу по пресечению вылазок антисоветских элементов, которые в последнее время, в связи с некоторым обострением международной обстановки, активизировали свою враждебную деятельность против Коммунистической партии и Советского государства». Далее говорилось об имеющей место за последнее время «активизации деятельности антисоветских и враждебных элементов». Прежде всего, это «контрреволюционный заговор против венгерского народа», задуманный под вывеской «фальшивых лозунгов свободы и демократии» с использованием «недовольства значительной части населения, вызванного тяжёлыми ошибками, допущенными бывшим государственным и партийным руководством Венгрии». Также указывалось: «За последнее время среди отдельных работников литературы и искусства, сползающих с партийных позиций, политически незрелых и настроенных обывательски, появились попытки подвергнуть сомнению правильность линии партии в развитии советской литературы и искусства, отойти от принципов социалистического реализма на позиции безыдейного искусства, выдвигаются требования „освободить“ литературу и искусство от партийного руководства, обеспечить „свободу творчества“, понимаемую в буржуазно-анархистском, индивидуалистическом духе». В письме содержалось указание коммунистам, работающим в органах государственной безопасности, «зорко стоять на страже интересов нашего социалистического государства, быть бдительным к проискам враждебных элементов и, в соответствии с законами Советской власти, своевременно пресекать преступные действия» . Прямым следствием этого письма стало значительное увеличение в 1957 г. числа осуждённых за «контрреволюционные преступления» (2 948 человек, что в 4 раза больше, чем в 1956 г.) . Студенты за критические высказывания исключались из институтов .

Оттепель в искусстве

Оттепель в архитектуре

Шаблон:Section stub

Усиление давления на религиозные объединения

В 1956 г. началась активизация антирелигиозной борьбы. Секретное постановление ЦК КПСС «О записке отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС по союзным республикам „О недостатках научно-атеистической пропаганды“» от 4 октября 1958 года обязывало партийные, комсомольские и общественные организации развернуть пропагандистское наступление на «религиозные пережитки»; государственным учреждениям предписывалось осуществить мероприятия административного характера, направленные на ужесточение условий существования религиозных общин. 16 октября 1958 года Совет Министров СССР принял Постановления «О монастырях в СССР» и «О повышении налогов на доходы епархиальных предприятий и монастырей» .

21 апреля 1960 года назначенный в феврале того же года новый председатель Совета по делам РПЦ Куроедов в своём докладе на Всесоюзном совещании уполномоченных Совета так характеризовал работу прежнего его руководства: «Главная ошибка Совета по делам православной церкви заключалась в том, что он непоследовательно проводил линию партии и государства в отношении церкви и скатывался зачастую на позиции обслуживания церковных организаций. Занимая защитнические позиции по отношению к церкви, совет вёл линию не на борьбу с нарушениями духовенством законодательства о культах, а на ограждение церковных интересов.»

Секретная инструкция по применению законодательства о культах в марте 1961 года обращала особое внимание на то, что служители культа не имеют права вмешиваться в распорядительную и финансово-хозяйственную деятельность религиозных общин . В инструкции впервые были определены не подлежавшие регистрации «секты, вероучение и характер деятельности которых носит антигосударственный и изуверский характер: иеговисты , пятидесятники , адвентисты -реформисты» .

В массовом сознании сохранилось приписываемое Хрущёву высказывание того периода, в котором он обещает показать последнего попа по телевизору в 1980 году .

Конец оттепели

Завершением «оттепели» считается отстранение Хрущёва и приход к руководству Леонида Брежнева в году. Впрочем, ужесточение внутриполитического режима и идеологического контроля было начато ещё во время правления Хрущёва после окончания Карибского кризиса. Десталинизация была остановлена, а в связи с празднованием 20-й годовщины победы в Великой Отечественной войне начался процесс возвеличивания роли победы советского народа в войне. Личность Сталина старались как можно больше обходить стороной, он так и не был реабилитирован. В БСЭ о нём осталась нейтральная статья. В 1979 году по случаю 100-летия Сталина вышло несколько статей, но особых торжеств не устраивали.

Массовые политические репрессии, однако, не были возобновлены, а лишённый власти Хрущёв ушёл на пенсию и даже оставался членом партии. Незадолго перед этим сам Хрущев раскритиковал понятие "оттепель" и даже назвал придумавшего его Эренбурга "жуликом".

Ряд исследователей полагает, что окончательно оттепель закончилась в 1968 году после подавления "Пражской весны" С завершением «оттепели» критика советской действительности стала распространяться лишь по неофициальным каналам, таким как Самиздат .

Массовые беспорядки в СССР

• 10-11 июня 1957 года чрезвычайное происшествие в городе Подольске Московской области. Действия группы граждан, распространявших слухи о том, что работники милиции убили задержанного шофёра. Численность «группы пьяных граждан» - 3 тысячи человек. Привлечено к уголовной ответственности 9 зачинщиков.
• 15 января 1961 года, город Краснодар . Причины: действия группы пьяных граждан, распространявших слухи об избиении военнослужащего при его задержании патрулём за нарушение ношения формы. Количество участников - 1300 человек. Применялось огнестрельное оружие, убит один человек. Привлечены к уголовной ответственности 24 человека. См. Антисоветский мятеж в Краснодаре (1961).
• 21 июня 1961 года в городе Бийске Алтайского края в массовых беспорядках участвовали 500 человек. Они вступились за пьяного, которого милиция хотела арестовать на центральном рынке. Выпивший гражданин при задержании оказал сопротивление сотрудникам охраны общественного порядка. Возникла потасовка с применением оружия. Один человек был убит, один ранен, 15 привлечены к уголовной ответственности.
• 30 июня 1961 года в городе Муроме Владимирской области свыше 1,5 тысячи рабочих местного завода имени Орджоникидзе едва не разгромили сооружение мед вытрезвителя, в котором скончался доставленный туда милицией один из работников предприятия. Стражи порядка применили оружие, двое рабочих получили ранения, 12 мужчин отданы под суд.
• 23 июля 1961 года 1200 человек вышли на улицы города Александрова Владимирской области и двинулись к горотделу милиции на выручку двоим своим задержанным товарищам. Милиция применила оружие, в результате чего четверо были убиты, 11 ранены, на скамью подсудимых посажены 20 человек.
• 15-16 сентября 1961 года, уличные беспорядки в северо-осетинском городе Беслане . Количество бунтовавших - 700 человек. Бунт возник из-за попытки милиции задержать пятерых человек, находившихся в нетрезвом состоянии в общественном месте. Стражам порядка было оказано вооружённое сопротивление. Один убит. Семеро отданы под суд.
• 1-3 июля 1962 года, Новочеркасск Ростовской области, 4 тысячи рабочих электровозостроительного завода недовольные действиями администрации при разъяснении причин повышения розничных цен на мясо и молоко, вышли на манифестацию протеста. Протестующих рабочих разгоняли с помощью войск. Погибли 23 человека, ранены 70. К уголовной ответственности привлечены 132 зачинщика, из которых семеро позднее расстреляны (См. Новочеркасский расстрел)
• 16-18 июня 1963 год, город Кривой Рог Днепропетровской области. В выступлении участвовали около 600 человек. Причина - оказание сопротивления сотрудникам милиции со стороны военнослужащего, находившегося в нетрезвом состоянии, при его задержании и действия группы людей. Четверо убитых, 15 раненых, 41 отдан под суд.
• 7 ноября 1963 года, город Сумгаит , более 800 человек встали на защиту демонстрантов, которые шли с фотографиями Сталина. Милиция и дружинники пытались отнять несанкционированные портреты. Было применено оружие. Один демонстрант получил ранение, шестеро сели на скамью подсудимых (См. Массовые беспорядки в Сумгаите (1963)).
• 16 апреля 1964 года в подмосковных Бронницах около 300 человек разгромили КПЗ , где от побоев скончался житель города. Милиция своими неправомочными действиями спровоцировала народное возмущение. Оружие не применялось, убитых и раненых не было. К уголовной ответственности привлечены 8 человек.

См. также

Примечания

Сноски

Ссылки

• Рудольф Пихоя. Медленно тающий лёд (март 1953 - конец 1957 гг.)
• А.Шубин Диссиденты, неформалы и свобода в СССР
• И предал я сердце мое тому, чтобы исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом...

Wikimedia Foundation . 2010 .

Эренбург Илья

Оттепель

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Мария Ильинишна волновалась, очки сползали на кончик носа, а седые кудряшки подпрыгивали.

Слово предоставляется товарищу Брайнину. Подготовиться товарищу Коротееву.

Дмитрий Сергеевич Коротеев чуть приподнял узкие темные брови - так всегда бывало, когда он удивлялся; между тем он знал, что ему придется выступить на читательской конференции - его давно об этом попросила библиотекарша Мария Ильинишна, и он согласился.

На заводе все относились к Коротееву с уважением. Директор Иван Васильевич Журавлев недавно признался секретарю горкома, что без Коротеева выпуск станков для скоростного резания пришлось бы отложить на следующий квартал. Дмитрия Сергеевича ценили, однако, не только как хорошего инженера - поражались его всесторонним знаниям, уму, скромности. Главный конструктор Соколовский, человек, по общему мнению, язвительный, ни разу не сказал о Коротееве дурного слова. А Мария Ильинишна, как-то побеседовав с Дмитрием Сергеевичем о литературе, восторженно рассказывала: «Чехова он исключительно чувствует!..» Ясно, что читательская конференция, к которой она готовилась больше месяца, как школьница к трудному экзамену, не могла пройти без Коротеева.

Инженер Брайнин разложил перед собой ворох бумажек; говорил он очень быстро, как будто боялся, что, не успеет всего сказать, иногда мучительно запинался, надевал очки и рылся в бумажках.

Несмотря на недостатки, о которых правильно говорили выступавшие до меня, роман имеет, так сказать, большое воспитательное значение. Почему агронома Зубцова постигла неудача в деле лесонасаждения? Автор правильно, так сказать, поставил проблему - Зубцов недопонимал значение критики и самокритики. Конечно, ему мог бы помочь секретарь парторганизации Шебалин, но автор ярко показал, к чему приводит пренебрежение принципом коллегиального руководства. Роман сможет войти в золотой фонд нашей литературы, если автор, так сказать, учтет критику и переработает некоторые эпизоды…

В клубе было полно, люди стояли в проходах, возле дверей. Роман молодого автора, изданный областным издательством, видимо, волновал читателей. Но Брайнин извел всех и длиннущими цитатами, и «так сказать», и скучным, служебным голосом. Ему для приличия скупо похлопали. Все оживились, когда Мария Ильинишна объявила:

Слово предоставляется товарищу Коротееву. Подготовиться товарищу Столяровой.

Дмитрий Сергеевич говорил живо, его слушали. Но Мария Ильинишна хмурилась: нет, о Чехове он иначе говорил. Почему он налетел на Зубцова? Чувствуется, что роман ему не понравился… Коротеев, однако, хвалил роман: правдивы образы и самодура Шебалина и молодой честной коммунистки Федоровой, да и Зубцов выглядит живым.

Скажу откровенно, мне только не понравилось, как автор раскрывает личную жизнь Зубцова. Случай, который он описывает, прежде всего малоправдоподобен. А уж типического здесь ничего нет. Читатель не верит, что чересчур самоуверенный, но честный агроном влюбился в жену своего товарища, женщину кокетливую и ветреную, с которой у него нет общих духовных интересов. Мне кажется, что автор погнался за дешевой занимательностью. Право же, наши советские люди душевно чище, серьезнее, а любовь Зубцова как-то механически перенесена на страницы советского романа из произведений буржуазных писателей…

Коротеева проводили аплодисментами. Одним понравилась ирония Дмитрия Сергеевича: он рассказал, как некоторые писатели, приезжая в творческую командировку, с блокнотом, бегло расспрашивают десяток людей и объявляют, что «собрали материал на роман». Другим польстило, что Коротеев считает их людьми более благородными и душевно более сложными, чем герой романа. Третьи аплодировали потому, что Коротеев вообще умница.

Журавлев, который сидел в президиуме, громко сказал Марии Ильинишне: «Хорошо он его высек, это бесспорно». Мария Ильинишна ничего не ответила.

Жена Журавлева, Лена, учительница, кажется, одна не аплодировала. Всегда она оригинальничает! - вздохнул Журавлев.

Коротеев сел на свое место и смутно подумал: начинается грипп. Глупо теперь расхвораться: на мне проект Брайнина. Не нужно было выступать: повторял азбучные истины. Голова болит. Здесь невыносимо жарко.

Он не слушал, что говорила Катя Столярова, и вздрогнул от хлопков, которые прервали ее слова. Катю он знал по работе: это была веселая девушка, белесая, безбровая, с выражением какого-то непрестанного восхищения жизнью. Он заставил себя прислушаться. Катя ему возражала:

Не понимаю товарища Коротеева. Я не скажу, что этот роман классически написан, как, например, «Анна Каренина», но он захватывает. Я это от многих слышала. А при чем тут «буржуазные писатели»? У человека, по-моему, сердце, вот он и мучается. Что тут плохого? Я прямо скажу, у меня в жизни тоже были такие моменты… Одним словом, это за душу берет, так что нельзя отметать…

Коротеев подумал: ну кто бы мог сказать, что смешливая Катя уже пережила какую-то драму? «У человека сердце»… Он вдруг забылся, не слушал больше выступавших, не видел ни Марии Ильинишны, ни колючей буро-серой пальмы, ни щитов с книгами, глядел на Лену - и все терзания последних месяцев ожили. Лена ни разу на него не посмотрела, а он этого хотел и боялся. Так теперь бывало всякий раз, когда они встречались. А ведь еще летом он с ней непринужденно разговаривал, шутил, спорил. Тогда он часто бывал у Журавлева, хотя в душе его недолюбливал - считал чересчур благодушным. Бывал он у Журавлева скорей всего потому, что ему было приятно разговаривать с Леной. Интересная женщина, в Москве я такой не встретил. Конечно, здесь меньше трескотни, люди больше читают, есть время подумать. Но Лена и здесь исключение, чувствуется глубокая натура. Непонятно даже, как она может жить с Журавлевым? Она на голову выше его. Но живут они как будто дружно, дочке уже пять лет…

Еще недавно Коротеев спокойно любовался Леной. Молодой инженер Савченко как-то сказал ему: «По-моему, она настоящая красавица». Дмитрий Сергеевич покачал головой. «Нет. Но лицо запоминающееся…» У Лены были золотистые волосы, на солнце рыжие, и зеленые туманные глаза, иногда задорные, иногда очень печальные, а чаще всего непонятные, - кажется, еще минута - и она вся пропадет, исчезнет в косом луче пыльного, комнатного солнца.

Хорошо было тогда, - подумал Королев. Он вышел на улицу. Ну и метель! А ведь когда я шел в клуб, было тихо…

Коротеев шел в полузабытьи, не помнил ни о читательской конференции, ни о своем выступлении. Перед ним была Лена - разорение его жизни, лихорадочные мечты последних недель, бессилие перед собой, которого он прежде не знал. Правда, товарищи считали его удачником - все у него получалось, за два года он обрел всеобщее признание. Но ведь позади у него были не только эти два года; недавно ему исполнилось тридцать пять, и не всегда жизнь его баловала. Он умел бороться с трудностями. Его лицо, длинное и сухое, с высоким, выпуклым лбом, с серыми глазами, иногда холодными, иногда ласково-снисходительными, с упрямой складкой возле рта, выдавало волю.

Через несколько лет, в знойный август, он шагал по степи с отступавшей дивизией. Он был мрачен, но не падал духом. Почему-то именно на нем сорвал злобу генерал, обозвал его перед всеми трусом и шкурником, грозил отдать под суд. Коротеев спокойно сказал товарищу: «Это хорошо, что он ругается. Значит, выкарабкаемся…» Вскоре после этого осколок снаряда попал ему в плечо. Он пролежал в госпитале полгода, потом вернулся на фронт и провоевал до конца. Был он влюблен в связистку Наташу; их батальон уже сражался в Бреслау, когда выяснилось, что она отвечает ему взаимностью; она сказала: «Вид у тебя холодный, даже подойти страшно, а сердце - нет, я это сразу почувствовала…» Он мечтал: кончится война - будет счастье. Наташа погибла нелепо - от мины, взорвавшейся на улице Дрездена десятого мая, когда никто больше не думал о смерти. Коротеев свое горе пережил стойко, никто из товарищей не догадывался, как ему тяжело. Только много времени спустя, когда мать ему сказала: «Почему не женишься? Ведь тебе за тридцать, умру - и присмотреть некому», - он признался: «Я, мама, счастье на войне потерял. Теперь мне это в голову не лезет…»

Илья Григорьевич Эренбург

«Оттепель»

В клубе крупного промышленного города — аншлаг. Зал набит битком, люди стоят в проходах. Событие незаурядное: опубликован роман молодого местного писателя. Участники читательской конференции хвалят дебютанта: трудовые будни отражены точно и ярко. Герои книги — воистину герои нашего времени.

А вот об их «личной жизни» можно поспорить, считает один из ведущих инженеров завода Дмитрий Коротеев. Типического здесь ни на грош: не мог серьёзный и честный агроном полюбить женщину ветреную и кокетливую, с которой у него нет общих духовных интересов, в придачу — жену своего товарища! Любовь, описанная в романе, похоже, механически перенесена со страниц буржуазной литературы!

Выступление Коротеева вызывает жаркий спор. Более других обескуражены — хотя и не выражают этого вслух — ближайшие его друзья: молодой инженер Гриша Савченко и учительница Лена Журавлева (ее муж — директор завода, сидящий в президиуме конференции и откровенно довольный резкостью критики Коротеева).

Спор о книге продолжается на дне рождения Сони Пуховой, куда приходит прямо из клуба Савченко. «Умный человек, а выступал по трафарету! — горячится Гриша. — Получается, что личному — не место в литературе. А книга всех задела за живое: слишком часто ещё мы говорим одно, а в личной жизни поступаем иначе. По таким книгам читатель истосковался!» — «Вы правы, — кивает один из гостей, художник Сабуров. — Пора вспомнить, что есть искусство!» — «А по-моему, Коротеев прав, — возражает Соня. — Советский человек научился управлять природой, но он должен научиться управлять и своими чувствами…»

Лене Журавлевой не с кем обменяться мнением об услышанном на конференции: к мужу она уже давно охладела, — кажется, с того дня, когда в разгар «дела врачей» услышала от него: «Чересчур доверять им нельзя, это бесспорно». Пренебрежительное и беспощадное «им» потрясло Лену. И когда после пожара на заводе, где Журавлев показал себя молодцом, о нем с похвалой отозвался Коротеев, ей хотелось крикнуть: «Вы ничего не знаете о нем. Это бездушный человек!»

Вот ещё почему огорчило её выступление Коротеева в клубе: уж он-то казался ей таким цельным, предельно честным и на людях, и в беседе с глазу на глаз, и наедине с собственной совестью…

Выбор между правдой и ложью, умение отличить одно от другого—к этому призывает всех без исключения героев повести время «оттепели». Оттепели не только в общественном климате (возвращается после семнадцати лет заключения отчим Коротеева; открыто обсуждаются в застолье отношения с Западом, возможность встречаться с иностранцами; на собрании всегда находятся смельчаки, готовые перечить начальству, мнению большинства). Это и оттепель всего «личного», которое так долго принято было таить от людей, не выпускать за дверь своего дома. Коротеев — фронтовик, в жизни его было немало горечи, но и ему этот выбор даётся мучительно. На партбюро он не нашёл в себе смелости заступиться за ведущего инженера Соколовского, к которому Журавлев испытывает неприязнь. И хотя после злополучного партбюро Коротеев изменил своё решение и напрямую заявил об этом завотделом горкома КПСС, совесть его не успокоилась: «Я не вправе судить Журавлева, я — такой же, как он. Говорю одно, а живу по-другому. Наверное, сегодня нужны другие, новые люди — романтики, как Савченко. Откуда их взять? Горький когда-то сказал, что нужен наш, советский гуманизм. И Горького давно нет, и слово „гуманизм“ из обращения исчезло — а задача осталась. И решать её — сегодня».

Причина конфликта Журавлева с Соколовским — в том, что директор срывает план строительства жилья. Буря, в первые весенние дни налетевшая на город, разрушившая несколько ветхих бараков, вызывает ответную бурю — в Москве. Журавлев едет по срочному вызову в Москву, за новым назначением (разумеется, с понижением). В крахе карьеры он винит не бурю и тем более не самого себя — ушедшую от него Лену: уход жены — аморалка! В старые времена за такое… И ещё виноват в случившемся Соколовский (едва ли не он поспешил сообщить о буре в столицу): «Жалко все-таки, что я его не угробил…»

Была буря — и унеслась. Кто о ней вспомнит? Кто вспомнит о директоре Иване Васильевиче Журавлеве? Кто вспоминает прошедшую зиму, когда с сосулек падают громкие капли, до весны — рукой подать?..

Трудным и долгим был — как путь через снежную зиму к оттепели — путь к счастью Соколовского и «врача-вредителя» Веры Григорьевны, Савченко и Сони Пуховой, актрисы драмтеатра Танечки и брата Сони художника Володи. Володя проходит своё искушение ложью и трусостью: на обсуждении художественной выставки он обрушивается на друга детства Сабурова — «за формализм». Раскаиваясь в своей низости, прося прощения у Сабурова, Володя признается себе в главном, чего он не осознавал слишком долго: у него нет таланта. В искусстве, как и в жизни, главное — это талант, а не громкие слова об идейности и народных запросах.

Быть нужной людям стремится теперь Лена, нашедшая вновь себя с Коротеевым. Это чувство испытывает и Соня Пухова — она признается самой себе в любви к Савченко. В любви, побеждающей испытания и временем, и пространством: едва успели они с Гришей привыкнуть к одной разлуке (после института Соню распределили на завод в Пензе) — а тут и Грише предстоит неблизкий путь, в Париж, на стажировку, в группе молодых специалистов.

Весна. Оттепель. Она чувствуется повсюду, её ощущают все: и те, кто не верил в неё, и те, кто её ждал — как Соколовский, едущий в Москву, навстречу с дочерью Машенькой, Мэри, балериной из Брюсселя, совсем ему не знакомой и самой родной, с которой он мечтал увидеться всю жизнь.

Местный молодой писатель опубликовал свой роман. По этому поводу затеяна конференция в клубе промышленного города, куда съехали все желающие. Героями своего рассказа писатель представил современных людей, труд которых хорошо и ярко описывается в тексте книги. Но Дмитрию Коротееву, заводскому инженеру, сюжет книги не сильно понравился, ведь он не одобряет любви агронома и ветреной женщины, тем более когда она еще и жена его друга. Эти слова вызывают большую дискуссию, перерастающую в спор. Слова Коротеева поразили его друзей: учителя Лену Журавлеву, муж которой является директором завода, на котором работает Коротеев, и инженера Гришу Савченко. Разговор о книге Гриша перенес к Соне Пуховой, которая пригласила его на свой день рождения, Лена же напротив, дамой пришла тихой и спокойной, ведь она уже потеряла всякий интерес общения с мужем после того, как он пренебрежительно и с упрёками относя к действиям врачей. Но огорчение после слов Дмитрия в клубе еще не пропало, ведь она считала его честным и цельным. Растоплены в оттепели чувства были утеряны. Это была оттепель всего личного, которая от всех таилась.

Сам Дмитрий Коротеев прошел фронт, жизнь его изрядно потрепала. Не нашел он в себе сил заступиться за Соколовского, ведущего инженера, в партбюро, когда того упрекал Журавлев. По мнению Ивана Васильевича Журавлева, именно Соколовский стал причиной его понижения в должности. А случилось это из-за бури, которая налетела в начале весны и разрушила несколько бараков. Из-за неё Журавлев остановил строительство домов, чем и сорвал график. Узнав об этом, Москва срочно вызывает его на ковер и понижает в должности, из-за чего его бросает супруга Лена. В тот момент он винил Соколовского, который его подсиживал и, выждав момент, сразу накапал о происходящем в Москву.

Лена Журавлева вновь нашла себе, строя отношения с Коротеевым, а Соня Пухова ловит себе на чувстве, что ей не безразличен Савченко Гриша, и скорее всего она его любит.

После холодов пришла долгожданная весна. Оттепель. В жизни рабочих завода многое поменялось, но все кипит, бурлит, и заставляет двигаться только вперед.

В клубе крупного промышленного города - аншлаг. Зал набит битком, люди стоят в проходах. Событие незаурядное: опубликован роман молодого местного писателя. Участники читательской конференции хвалят дебютанта: трудовые будни отражены точно и ярко. Герои книги - воистину герои нашего времени.

А вот об их «личной жизни» можно поспорить, считает один из ведущих инженеров завода Дмитрий Коротеев. Типического здесь ни на грош: не мог серьезный и честный агроном полюбить женщину ветреную и кокетливую, с которой у него нет общих духовных интересов, в придачу - жену своего товарища! Любовь, описанная в романе, похоже, механически перенесена со страниц буржуазной литературы!

Выступление Коротеева вызывает жаркий спор. Более других обескуражены - хотя и не выражают этого вслух - ближайшие его друзья: молодой инженер Гриша Савченко и учительница Лена Журавлева (ее муж - директор завода, сидящий в президиуме конференции и откровенно довольный резкостью критики Коротеева).

Спор о книге продолжается на дне рождения Сони Пуховой, куда приходит прямо из клуба Савченко. «Умный человек, а выступал по трафарету! - горячится Гриша. - Получается, что личному - не место в литературе. А книга всех задела за живое: слишком часто еще мы говорим одно, а в личной жизни поступаем иначе. По таким книгам читатель истосковался!» - «Вы правы, - кивает один из гостей, художник Сабуров. - Пора вспомнить, что есть искусство!» - «А по-моему, Коротеев прав, - возражает Соня. - Советский человек научился управлять природой, но он должен научиться управлять и своими чувствами…»

Лене Журавлевой не с кем обменяться мнением об услышанном на конференции: к мужу она уже давно охладела, - кажется, с того дня, когда в разгар «дела врачей» услышала от него: «Чересчур доверять им нельзя, это бесспорно». Пренебрежительное и беспощадное «им» потрясло Лену. И когда после пожара на заводе, где Журавлев показал себя молодцом, о нем с похвалой отозвался Коротеев, ей хотелось крикнуть: «Вы ничего не знаете о нем. Это бездушный человек!»

Вот еще почему огорчило её выступление Коротеева а клубе: уж он-то казался ей таким цельным, предельно честным и на людях, и в беседе с глазу на глаз, и наедине с собственной совестью…

Выбор между правдой и ложью, умение отличить одно от другого-к этому призывает всех без исключения героев повести время «оттепели». Оттепели не только в общественном климате (возвращается после семнадцати лет заключения отчим Коротеева; открыто обсуждаются в застолье отношения с Западом, возможность встречаться с иностранцами; на собрании всегда находятся смельчаки, готовые перечить начальству, мнению большинства). Это и оттепель всего «личного», которое так долго принято было таить от людей, не выпускать за дверь своего дома. Коротеев - фронтовик, в жизни его было немало горечи, но и ему этот выбор дается мучительно. На партбюро он не нашел в себе смелости заступиться за ведущего инженера Соколовского, к которому Журавлев испытывает неприязнь. И хотя после злополучного партбюро Коротеев изменил свое решение и напрямую заявил об этом завотделом горкома КПСС, совесть его не успокоилась: «Я не вправе судить Журавлева, я - такой же, как он. Говорю одно, а живу по-другому. Наверное, сегодня нужны другие, новые люди - романтики, как Савченко. Откуда их взять? Горький когда-то сказал, что нужен наш, советский гуманизм. И Горького давно нет, и слово «гуманизм» из обращения исчезло - а задача осталась. И решать её - сегодня».

Причина конфликта Журавлева с Соколовским - в том, что директор срывает план строительства жилья. Буря, в первые весенние дни налетевшая на город, разрушившая несколько ветхих бараков, вызывает ответную бурю - в Москве. Журавлев едет по срочному вызову в Москву, за новым назначением (разумеется, с понижением). В крахе карьеры он винит не бурю и тем более не самого себя - ушедшую от него Лену: уход жены - аморалка! В старые времена за такое… И еще виноват в случившемся Соколовский (едва ли не он поспешил сообщить о буре в столицу): «Жалко все-таки, что я его не угробил…»

Была буря - и унеслась. Кто о ней вспомнит? Кто вспомнит о директоре Иване Васильевиче Журавлеве? Кто вспоминает прошедшую зиму, когда с сосулек падают громкие капли, до весны - рукой подать?..

Трудным и долгим был - как путь через снежную зиму к оттепели - путь к счастью Соколовского и «врача-вредителя» Веры Григорьевны, Савченко и Сони Пуховой, актрисы драмтеатра Танечки и брата Сони художника Володи. Володя проходит свое искушение ложью и трусостью: на обсуждении художественной выставки он обрушивается на друга детства Сабурова - «за формализм». Раскаиваясь в своей низости, прося прощения у Сабурова, Володя признается себе в главном, чего он не осознавал слишком долго: у него нет таланта. В искусстве, как и в жизни, главное - это талант, а не громкие слова об идейности и народных запросах.

Быть нужной людям стремится теперь Лена, нашедшая вновь себя с Коротеевым. Это чувство испытывает и Соня Пухова - она признается самой себе в любви к Савченко. В любви, побеждающей испытания и временем, и пространством: едва успели они с Гришей привыкнуть к одной разлуке (после института Соню распределили на завод в Пензе) - а тут и Грише предстоит неблизкий путь, в Париж, на стажировку, в группе молодых специалистов.

Весна. Оттепель. Она чувствуется повсюду, её ощущают все: и те, кто не верил в нее, и те, кто её ждал - как Соколовский, едущий в Москву, навстречу с дочерью Машенькой, Мэри, балериной из Брюсселя, совсем ему не знакомой и самой родной, с которой он мечтал увидеться всю жизнь.