Научно-художественная литература.

Наука описывает явления и процессы окружающей действительности. Она дает человеку возможность:

Пронаблюдать и проанализировать процессы и явления,

Выяснить на качественном уровне механизм их протекания,

Ввести количественные характеристики;

Предсказать ход процесса и его результаты

Искусство, к области которого относится и художественная литература отражает мир в образах -- словесных, визуальных.

Оба названных способа отражения реального мира взаимно дополняют и обогащают друг друга. Это связано с тем, что человеку от природы присуще относительно независимое функционирование двух каналов передачи и переработки информации -- вербального и эмоционально-образного. Это обусловлено свойствами нашего мозга.

Наука и искусство по-разному отражают общественное сознание. Язык науки - понятия, формулы. Язык искусства - образы. Художественные образы вызывают в сознании людей стойкие, яркие, эмоционально окрашенные представления, которые, дополняя содержание понятий, формируют личностное отношение к действительности, к изучаемому материалу. Формулы, соотношения, зависимости могут быть красивы, но это нужно уметь почувствовать, тогда учеба вместо суровой необходимости может стать трудным, но приятным делом. В художественных произведениях нередки картины физических явлений в природе, описания различных технических процессов, конструкций, материалов, сведений об ученых. В научной фантастике отражены многие научные предположения и гипотезы. Особое видение мира, владение словом и умение обобщать позволяет писателям добиваться в своих произведениях удивительно точных, легко представимых описаний.

Описание научных знаний встречается как в классической литературе, так и в современной. Особенно же востребованы такие описания в жанре фантастики, поскольку он по своей сущности как раз базируется на изложении различных научных гипотез, излагаемых языком художественной литературы.

Фантастика как прием, как средство выразительности всёцело принадлежит форме художественного произведения, точнее, его сюжету. Но понять расстановку и отношения социальных характеров в их индивидуальном проявлении можно лишь исходя из ситуации произведения, которая является категорией содержания.

У научной фантастики, если ее рассматривать в этом плане, тот же предмет, что и у искусства - «идеологически осознанная характерность социальной жизни людей и в тех или иных связях с ней характерность жизни природы» с акцентированием внимания преимущественно на второй части этого определения. Поэтому нельзя согласиться с выводами Т. А. Чернышевой, полагающей, что «специфика... (научной фантастики. - В. Ч.) состоит не в том, что в литературу приходит новый герой - ученый, и не в том, что содержанием научно-фантастических произведений становятся социальные, «человеческие» последствия научных открытий», а в том, что в «научной... фантастике постепенно выделилась новая тема: человек и естественная среда обитания, причем искусство теперь интересует физические свойства этой среды, и она воспринимается не только в эстетическом аспекте».

Вполне возможно, что художника как личность могут заинтересовать те или иные аспекты физических явлений окружающей среды или природы вообще. Примеров подобного интереса, когда писатель, поэт не ограничивается чисто художественной областью деятельности, в историко-литературном процессе немало. Достаточно вспомнить в этой связи имена Гёте, Вольтера, Дидро и т. д.

Однако вопрос заключается не столько в оправдании или осуждении подобного интереса, сколько в том, какой характер носит этот интерес: или «физические свойства среды» интересуют писателя, прежде всего в своих сущностных моментах, как проявление определенных объективных закономерностей природы, или они осознаются сквозь призму особенностей человеческой жизни, получая тем самым определенное осмысление и эмоционально-идеологическую оценку. В первом случае, если художник и попытается создать художественное произведение на основе системы знаний, получивших закрепление в его теоретическом мышлении, оно неизбежно будет носить характер иллюстративности, не достигнув той степени художественной обобщенности и выразительности, которая присуща произведениям искусства.

Если же «физические свойства среды» приобретают в силу идеологического миросозерцания писателя ту или иную эмоционально-идеологическую направленность, она может стать предметом искусства вообще и фантастики в частности. Сложность дифференциации современной фантастики в ее содержательной значимости в том и состоит, что она способна выступать в функции отражения перспектив развития науки и техники или «физических свойств среды», осуществляя в образной форме популяризацию тех или иных проблем или достижений науки и техники, причем «образная форма» в подобном случае не идет дальше иллюстративности. И вместе с тем «научная» фантастика, которая родилась и полностью оформилась на рубеже XIX - XX вв., «интересуется» той проблематикой и тематикой научных достижений, которые несут на себе отпечаток социальной характерности жизни людей и общества в своей национально-исторической обусловленности. В этом случае мы можем условно выделить в фантастике, в ее содержательном плане, две "отрасли": фантастику, которая познает и отражает проблематику естественных наук в их социальной и идеологической направленности, и фантастику, "интересующуюся" проблематикой общественных наук.

Однако современная "научная" фантастика не исчерпывается жанром утопии. Данные общественных и естественных наук помимо своей объективно-познавательной ценности все больше и больше влияют и на социальные взаимоотношения людей, выражающиеся как в изменении и пересмотре моральных, этических норм, так и в необходимости предвидеть результаты научных открытий на благо или во вред всему человечеству. Промышленно-техническая революция, начавшаяся в XX в., ставит перед человечеством ряд социальных, этических, философских, а не только технических проблем. Изменениями, происходящими в этом "изменяющемся" мире и вызванными развитием науки, и "занимается" фантастика, которая еще со времен Уэллса получила название социальной. Суть этого вида "научной" фантастики лучше всего выразили братья Стругацкие. "Литература, - пишут они, - должна пытаться исследовать типические общества, т. е. практически рассматривать всё многообразие связей между людьми, коллективами и созданной ими второй природой. Современный мир настолько сложен, связей так много и они так запутаны, что эту свою задачу литература может решить путем неких социологических обобщений, построением социологических моделей, по необходимости упрощенных, но сохраняющих характернейшие тенденции и закономерности. Разумеется, важнейшими тенденциями этих моделей продолжают оставаться типичные люди, но действующие в обстоятельствах, типизированных не по линии конкретностей, а по линии тенденций". Примером подобной фантастики могут служить произведения самих Стругацких ("Трудно быть богом" и др.), "Возвращение со звезд" Станислава Лема и т. д.

Ряд устаревших мнений относительно научной фантастики, сводившихся в основном к тому, что содержанием ее должна быть научная гипотеза, целью - научный прогноз, а предназначением - популяризация и пропаганда научных знаний, опровергнут в настоящее время не столько стараниями критиков и литературоведов, сколько самой литературной практикой. Большинство пишущих о научной фантастике в настоящее время соглашаются с тем, что это - особая отрасль художественной литературы со специфической областью творческих интересов и своеобразными приемами изображения действительности. И все же большая часть работ, посвященных научной фантастике, отличается недостаточной разработкой положительной части программы, в частности, такого коренного вопроса, как роль и значение «принципа научности», решение которого могло бы прояснить целый ряд спорных моментов, связанных с природой научной фантастики и ее художественными возможностями. Для исследователя современной фантастики крайне необходимо выяснить характер ее связи с наукой, а также смысл и предназначение подобного содружества.

Первым и, пожалуй, самым серьезным следствием «онаучнивания» фантастики была ее современность. Появление научной фантастики во второй половине XIX ст. было в известной мере предрешено громадным ускорением (по сравнению с предыдущими веками) научно-технического прогресса, распространением в обществе научных знаний, формированием научного, материалистического видения мира. Научное было принято как правдоподобное обоснование фантастического тогда, замечает писатель Г. Гуревич, «когда техника набрала силу и чудеса стали делаться за оградами заводов: паровые колесницы без коней, корабли без парусов, плывущие против ветра».

Однако научность в фантастике - это не просто рядовая примета времени. Принятый фантастикой принцип научности подготовил и вооружил ее для разработки сложнейшей современной проблематики.

Большинство пишущих о научной фантастике согласно с мыслью, что критерий научности необходим для фантастики. «...Проблема компаса, проблема критерия не может быть снята», - отмечает А. Ф. Бритиков, для которого критерий научности в фантастике эквивалентен критерию человека. Вс. Ревич сводит, очевидно, критерий научности к пожеланию писателю-фантасту знать хорошо избранную им область и не допускать элементарных погрешностей против науки: «Смешно, когда человек, претендующий на роль прорицателя, делает элементарные научные ошибки». Правда, критик тут же оговаривается, что научная осведомленность для фантаста - не главное и не единственное необходимое качество, а допущенный им даже элементарный научный просчет может и не отразиться на художественных достоинствах произведения. К этому нужно также добавить, что далеко не каждый фантаст, как мы знаем, претендует на роль прорицателя. Усложнен вопрос о критериях научности в статье В. Михайлова «Научная фантастика». Автор статьи то утверждает, что уже одно-единственное упоминаемое фантастом «научное» слово делает его произведение научно-фантастическим (как, например, слово «ракета») и соглашается с научностью машины времени Уэллса, то критикует современных фантастов, использующих в своих произведениях идею фотонной ракеты и полета с субсветовыми скоростями, так как «были опубликованы расчеты», свидетельствующие о технической неосуществимости того и другого. З. И. Файнбург максимально широко раздвигает границы научности для фантастики, утверждая, что «в ситуациях и решениях научной фантастики допущения делаются, как правило, на основе хотя бы в идеале возможного, то есть хотя бы принципиально не противоречащего материальности мира».

В современной научной фантастике существует множество градаций, степеней научности. Часть современных фантастов идет гораздо дальше Уэллса по пути превращения научного обоснования в своеобразный художественный прием, повышающий правдоподобие, или же просто в примету времени. Становясь все более формальным, научное обоснование делается и все более условным.

Вконтакте

Однокласники

25 книг, в которых выдвинуты смелые и, что самое главное, верные догадки о будущих технологиях и событиях.

1. У Марса два естественных спутника

Такую удивительно точную догадку можно найти на страницах книги «Путешествия Гулливера, написанной Джонатаном Свифтом в 1735 году. Лишь 142 года спустя, в 1872-м спутники Красной планеты - Фобос и Деймос - были обнаружены астрономами.

24. Лучший игрок в шахматы среди людей будет обыгран компьютером до 2000 года

Именно такой прогноз был сделан Реймондом Курцвейлом в книге «Век интеллектуальных машин», изданной в 1990 году, когда шахматные компьютеры были ещё довольно слабы и почти без проблем обыгрывались гроссмейстерами.

Однако спустя всего 7 лет суперкомпьютер Дип Блю обыграл Гарри Каспарова – сильнейшего шахматиста планеты.

Сегодня же шахматные программы настолько сильны, что матч между человеком и компьютером потерял всякий спортивный смысл.

25. Лунный модуль будет запущен во Флориде и, вернувшись к Земле, приводнится в океане

За 104 года до полёта «Аполлона 11» к Луне именно так всё было описано в романе Жюля Верна «С Земли на Луну» (1865 г.).

По такому же сценарию всё прошло и в реальности - команда американских астронавтов во главе с Нилом Армстронгом приводнилась в специальном модуле и вскоре была подобраны авианосцем «Хорнетт».

Вконтакте

10 наиболее популярных и интересных научных книг из самых разных областей человеческого знания, конечно же не сделают вас учёным сразу после их прочтения. Но они помогут вам лучше разобраться в том, как устроены человек, весь наш мир, и вся остальная вселенная.

«Большое, малое и человеческий разум». Стивен Хокинг, Роджер Пенроуз, Абнер Шимони, Нэнси Картрайт.

В основу книги легли Теннеровские лекции, прочитанные в 1995 г. известным английским ученым-астрофизиком Роджером Пенроузом, и вызванная ими полемика с не менее известными английскими учеными Абнером Шимони, Нэнси Картрайт и Стивеном Хокингом. Круг обсуждаемых проблем включает парадоксы квантовой механики, вопросы астрофизики, теории познания, художественного восприятия.

«Большой атлас по анатомии». Йоганес В. Роен, Чихиро Йокочи, Эльке Лютьен - Дреколль.

Данное издание является мировым бестселлером. Вниманию читателя предлагаются: уникальные фотографии анатомических срезов, точнейшим образом передающие цветовые и структурные особенности строения органов; обучающие схемы, которые дополняют и разъясняют великолепные цветные фотографии анатомических срезов; дидактический материал, освещающий функциональные аспекты строения органов и систем; принцип изучения срезов «от внешнего к внутреннему», при припарировании в лаборатории и в клинической работе; введение,посвященное описанию современных методов визуализации особенностей строения органов и систем организма. Для удобства профессионального читателя названия органов и систем даны на русском и латинском языках.

«Краткая история почти всего на свете». Билл Брайсон.

Эта книга - один из главных научно-популярных бестселлеров наших дней, классика популярной науки. В ней уместились Большой взрыв и субатомные частицы, первобытные океаны и древние материки, под ее обложкой бродят гигантские ящеры и выслеживают свою добычу первобытные охотники... Но это книга не только о далеком прошлом: доступно и увлекательно в ней рассказывается о переднем крае науки, о невероятных открытиях, которые совершают ученые, о глобальных угрозах и будущем нашей цивилизации.

«Гиперпространство. Научная одиссея через параллельные миры, дыры во времени и десятое измерение». Митио Каку.

Инстинкт говорит нам, что наш мир трехмерный. Исходя из этого представления, веками строились и научные гипотезы. По мнению выдающегося физика Митио Каку, это такой же предрассудок, каким было убеждение древних египтян в том, что Земля плоская. Книга посвящена теории гиперпространства. Идея многомерности пространства вызывала скепсис, высмеивалась, но теперь признается многими авторитетными учеными. Значение этой теории заключается в том, что она способна объединять все известные физические феномены в простую конструкцию и привести ученых к так называемой теории всего. Однако серьезной и доступной литературы для неспециалистов почти нет. Этот пробел и восполняет Митио Каку, объясняя с научной точки зрения и происхождение Земли, и существование параллельных вселенных, и путешествия во времени, и многие другие кажущиеся фантастическими явления.

«Микрокосм. E. coli и новая наука о жизни». Карл Циммер.

E. coli, или кишечная палочка, - микроорганизм, с которым мы сталкиваемся практически ежедневно, но который при этом является одним из важнейших инструментов биологической науки. С ним связаны многие крупнейшие события в истории биологии, от открытия ДНК до новейших достижений генной инженерии. E. coli - самое изученное живое существо на Земле. Интересно, что E. coli - общественный микроб. Автор проводит удивительные и тревожные параллели между жизнью E. coli и нашей собственной жизнью. Он показывает, как этот микроорганизм меняется практически на глазах исследователей, раскрывая перед их изумленным взором миллиарды лет эволюции, закодированные в его геноме.

«Земля. Иллюстрированный атлас». Майкл Аллаби.

Всеобъемлющая картина всех процессов, происходящих на Земле, внутри и вокруг нее. В издании представлены: подробные карты материков и океанов. Впечатляющие красочные фотографии. Популярно изложенные сложные понятия. Широкий обзор экологических проблем. Захватывающая история жизни на Земле. Пояснительные схемы и чертежи. Реконструкции геологических процессов. Терминологический словарь и алфавитный указатель. Атлас станет незаменимым справочным пособием и настольной книгой для читателей всех возрастов.

«История Земли. От звездной пыли - к живой планете. Первые 4 500 000 000 лет». Роберт Хейзен.

Книга известного популяризатора науки, профессора Роберта Хейзена, знакомит нас с принципиально новым подходом к изучению Земли, в котором переплетаются история зарождения и развития жизни на нашей планете и история образования минералов. Прекрасный рассказчик, Хейзен с первых строк увлекает читателя динамичным повествованием о совместном и взаимозависимом развитии живой и неживой природы. Вместе с автором читатель затаив дыхание совершает путешествие сквозь миллиарды лет: возникновение Вселенной, появление первых химических элементов, звезд, Солнечной системы и, наконец, образование и подробная история Земли. Движение целых континентов через тысячи километров, взлет и падение огромных горных хребтов, уничтожение тысяч видов земной жизни и полная смена ландшафтов под воздействием метеоритов и вулканических извержений - реальность оказывается гораздо интересней любого мифа.

«Эволюция человека. В 2 книгах.». Александр Марков.

Новая книга Александра Маркова - это увлекательный рассказ о происхождении и устройстве человека, основанный на последних исследованиях в антропологии, генетике и эволюционной психологии. Двухтомник «Эволюция человека» отвечает на многие вопросы, давно интересующие человека разумного. Что значит - быть человеком? Когда и почему мы стали людьми? В чем мы превосходим наших соседей по планете, а в чем - уступаем им? И как нам лучше использовать главное свое отличие и достоинство - огромный, сложно устроенный мозг? Один из способов - вдумчиво прочесть эту книгу. Александр Марков - доктор биологических наук, ведущий научный сотрудник Палеонтологического института РАН. Его книга об эволюции живых существ «Рождение сложности» (2010) стала событием в научно-популярной литературе и получила широкое признание читателей.

«Эгоистичный ген». Ричард Докинз.

Мы созданы нашими генами. Мы, животные, существуем, чтобы сохранить их, и служим лишь машинами, обеспечивающими их выживание. Мир эгоистичного гена - это мир жестокой конкуренции, безжалостной эксплуатации и обмана. Ну а как же акты альтруизма, наблюдаемые в природе: пчелы, совершающие самоубийство, когда они жалят врага, чтобы защитить улей, или птицы, рискующие жизнью, чтобы предупредить стаю о приближении ястреба? Противоречит ли это фундаментальному закону об эгоистичности гена? Ни в коем случае! Докинз показывает, что эгоистичный ген - это еще и хитрый ген. И он лелеет надежду, что вид Homo sapiens - единственный на всем земном шаре - в силах взбунтоваться против намерений эгоистичного гена.
Перевод сверен по юбилейному английскому изданию 2006 года.

«Псевдонаука и паранормальные явления. Критический взгляд». Джонатан Смит.

Уверенно оперируя данными психологии, физики, логического анализа, истории, Джонатан Смит ведет читателя по таинственным территориям непознанного, не давая потеряться среди сложных научных понятий и помогая различать невероятную правду и правдоподобный обман.

11 книг, в которых известные ученые из разных областей науки делятся своим опытом, наблюдениями и теориями так, чтобы всем было понятно, интересно и полезно.

Стивен Фрай. «Книга всеобщих заблуждений»

Стивен Фрай о своей «Книге всеобщих заблуждений»: «Если уподобить все накопленные человечеством знания песку, то даже самый блестящий интеллектуал будет похож на человека, к которому случайно прилипли одна-две песчинки».

Аннотация. «Книга всеобщих заблуждений» – это сборник из 230 вопросов и ответов. Стивен Фрай помогает читателю избавиться от часто встречающихся псевдонаучных предрассудков, мифов, ложных фактов путем цепочки рассуждений и реальных доказательств. Читатель найдет в книге ответы на совершенно разные вопросы: какого на самом деле цвета Марс, где самое сухое место на Земле, кто изобрел пенициллин и другое. Все это написано в типичной манере Стивена Фрая – остроумно и увлекательно. Критик Дженнифер Кей утверждает, что «Книга всеобщих заблуждений» не заставит нас чувствовать себя глупо, а сделает более любопытными.

Ричард Докинз. «Самое грандиозное шоу на Земле: доказательства эволюции»

Комментарии Нила Шубина, единомышленника Ричарда Докинза и автора бестселлера «Внутренняя рыба»: «Назвать эту книгу апологией эволюции значило бы упустить главное. «Самое грандиозное шоу на Земле» – это прославление одной из самых значительных идей… Читая Докинза, благоговеешь перед красотой этой теории и преклоняешься перед способностью науки ответить на некоторые из величайших загадок жизни».

Аннотация. Всемирно известный биолог Ричард Докинз считает эволюцию единственно возможной теорией происхождения всего живого и подкрепляет свою точку зрения доказательствами. Книга «Самое грандиозное шоу на Земле: доказательства эволюции» объясняет, по каким законам функционирует природа и как на Земле появились те или иные виды животных, в том числе человек. Прочитав его книгу, даже приверженец божественной теории не найдет аргументов против эволюции. Бестселлер Докинза вышел к 200-летию Дарвина и 150-летию его «Происхождения видов».

Стивен Хокинг. «Краткая история времени»

Стивен Хокинг о своей книге «Краткая история времени»: «Всю свою жизнь я поражался тем главным вопросам, с которыми нам приходится сталкиваться, и пытался найти для них научный ответ. Возможно, поэтому я продал больше книг про физику, чем Мадонна про секс».

Аннотация. В молодости Стивена Хокинга навсегда парализовал атрофирующий склероз, только пальцы правой руки остались подвижными, ими он управляет своим креслом и голосовым компьютером. За 40 лет деятельности Стивен Хокинг сделал для науки столько, сколько не сделало целое поколение здоровых ученых. В книге «Краткая история времени» знаменитый английский физик пытается найти ответы на вечные вопросы о происхождении нашей Вселенной. Каждый человек хоть раз задумывался, с чего началась Вселенная, бессмертна ли она, бесконечна ли, зачем в ней человек и что ждет нас будущем. Автор учел, что широкому читателю нужно поменьше формул и побольше наглядности. Книга вышла еще в 1988 году и, как любой труд Хокинга, опередила свое время, поэтому она является бестселлером и по сей день.

Дэвид Боданис. «E=mc2. Биография самого знаменитого уравнения в мире»

Аннотация. Дэвид Боданис ведет преподавательскую деятельность в европейских университетах, пишет блестящие научно-популярные книги и всячески популяризирует технические науки. Вдохновленный революционным открытием Альберта Эйнштейна в 1905 году, уравнением E=mc2, Дэвид Боданис открыл новые пути к познанию Вселенной. Он решил написать простую книгу о сложном, уподобив ее захватывающему детективу. Герои в ней – выдающиеся физики и мыслители, такие как Фарадей, Резерфорд, Гейзенберг, Эйнштейн.

Дэвид Мацумото. «Человек, культура, психология. Удивительные загадки, исследования и открытия»

Дэвид Мацумото о книге: «Когда при изучении культуры и психологии проявляются культурные различия, встают естественные вопросы о том, как они возникли и что делает людей такими разными».

Аннотация. Профессор психологии и доктор философии Дэвид Мацумото внес большой вклад как в практику психологии и межкультурных отношений, так и в мир боевых искусств. Во всех своих трудах Мацумото обращается к многообразию человеческих связей, так и в новой книге он ищет ответы на странные вопросы, например, о несовместимости американцев и арабов, о соотношении ВВП и эмоциональности, о каждодневных мыслях людей… Несмотря на легкое изложение, книга является научным трудом, а не сборником домыслов. «Человек, культура, психология. Удивительные загадки, исследования и открытия» не научный труд, а скорее приключенческий роман. Пищу для размышлений в ней найдут как ученые, так и обычные читатели.

Франс де Вааль. «Истоки морали. В поисках человеческого у приматов»

Франс де Вааль о своих «Истоках морали»: «Мораль не сугубо человеческое свойство, и ее истоки нужно искать у животных. Эмпатия и другие проявления своего рода нравственности присущи и обезьянам, и собакам, и слонам, и даже рептилиям».

Аннотация. На протяжении многих лет всемирно известный биолог Франс де Вааль изучал жизнь шимпанзе и обезьян бонобо. После исследований животного мира ученого осенила идея, что мораль присуща не только человеку. Ученый на протяжении многих лет изучал жизнь человекообразных обезьян и обнаружил у них настоящие эмоции, такие как скорбь, радость и грусть, затем он выявил то же у других видов животных. Франс де Вааль затронул в книге вопросы нравственности, философии, религии.

Арман Мари Леруа. «Мутанты»

Арман Мари Леруа о «Мутантах»: «Эта книга рассказывает о том, как создается человеческое тело. О приемах, которые позволяют одной-единственной клетке, погруженной в темные закоулки чрева, стать эмбрионом, плодом, ребенком и наконец взрослым. Она дает ответ, хотя и предварительный, и неполный, но все же четкий в своей основе, на вопрос, как мы становимся тем, что мы есть».

Аннотация. Арман Мари Леруа путешествовал с раннего детства, стал известным биологом-эволюцинистом, доктором наук и преподавателем. В книге «Мутанты» биолог Арман Мари Леруа изучает тело через шокирующие истории мутантов. Сиамские близнецы, гермафродиты, сросшиеся конечности… Когда-то Клеопатра, интересуясь анатомией человека, приказывала вспарывать животы беременным рабыням… Сейчас же такие варварские методы в прошлом и наука развивается с помощь гуманных исследований. Формирование человеческого тела до сих пор не изучено до конца, и Арман Мари Леруа показывает, как анатомия человека остается стабильной, несмотря на генетическое разнообразие.

Джона Лерер. «Как мы принимаем решения»

Предисловие Джоны Лерера к своей книге: «Каждый из нас способен прийти к удачному решению».

Аннотация. Всемирно известный популяризатор науки Джона Лерер завоевал репутацию знатока психологии и талантливого журналиста. Он интересуется нейробиологией и психологией. В своей книге «Как мы принимаем решения» Джона Лерер описывает механизмы принятия решений. Он во всех подробностях разъясняет, почему человек выбирает то, что он выбирает, когда следует потакать интуиции, как делать правильный выбор. Книга помогает лучше понять себя и выбор других людей.

Фрит Крис. «Мозг и душа. Как нервная деятельность формирует наш внутренний мир»

Фрит Крис о книге «Мозг и душа»: «Нужно немного подробнее рассмотреть связь между нашей психикой и мозгом. Эта связь должна быть тесной… Эта связь между мозгом и психикой несовершенна».

Аннотация. Знаменитый английский нейробиолог и нейропсихолог Фрит Крис изучает устройство человеческого мозга. На эту тему он написал 400 публикаций. В книге «Мозг и душа» он рассказывает о том, откуда в голове берутся образы и представления об окружающем мире, а также насколько реальны эти образы. Если человек думает, что видит мир таким, каков он в реальности, то он сильно заблуждается. Внутренний мир, по мнению Фрита, едва ли не более богат, чем мир внешний, поскольку наш разум сам домысливает прошлое, настоящее и будущее.

Митио Каку. «Физика невозможного»

Цитата Митио Каку из книги «Физика невозможного»: «Мне не единожды говорили, что в настоящей жизни приходится отказываться от невозможного и довольствоваться реальным. За свою короткую жизнь мне не раз приходилось видеть, как то, что прежде считалось невозможным, превращается в установленный научный факт».

Аннотация. Митио Каку по происхождению японец, а по гражданству американец, является одним из авторов теории струн, профессором, популяризатором науки и технологий. Большинство его книг признаны мировыми бестселлерами. В книге «Физика невозможного» он рассказывает о невероятных явлениях и законах Вселенной. Из этой книги читатель узнает, что же станет возможным в ближайшем будущем: силовые поля, невидимость, чтение мыслей, связь с внеземными цивилизациями и космические путешествия.

Стивен Левитт и Стивен Дабнер. «Фрикономика»

«Стивен Левитт склонен видеть множество вещей совсем не так, как любой другой средний человек. Его точка зрения не похожа и на обычные мысли среднего экономиста. Это может быть здорово или ужасно в зависимости от того, что вы думаете об экономистах в принципе», – журнал New York Times.

Аннотация. Авторы серьезно разбирают экономическую подоплеку обыденных вещей. Нестандартное объяснение таких странных для экономики вопросов, как шарлатанство, проституция и прочие. Темы эпатирующие, неожиданные, даже провокационные рассматриваются через логичные экономические законы. Стивен Левитт и Стивен Дабнер стремились пробудить интерес к жизни и по заслугам получили множество лестных отзывов. «Фрикономика» написана не заурядным экономистами, а настоящими креативщиками. Ее даже включили в список лучших книг десятилетия по версии «Русского репортера».

Проблема взаимоотношения литературы и науки – проблема не новая. Она не раз вставала и перед теоретиками искусства, и перед философами, разрабатывающими теорию познания, и перед писателями. Однако никогда раньше она не стояла с такой остротой. Гигантские успехи, достигнутые наукой за последние десятилетия, оказывают ныне небывалое влияние на все стороны жизни человека, в том числе и на литературу. Вместе с тем неизмеримо возрастает и роль искусства в нашем обществе, усиливаются его познавательные и воспитательные функции, расширяются его возможности в пропаганде научных знаний.

В чем проявляется влияние науки на литературу? Каковы задачи литературы в связи с возросшей ролью науки в жизни общества? И каковы пути решения этих задач?

Эти и многие другие вопросы волнуют ныне наших писателей, критиков, ученых. Вот почему редакция журнала «Вопросы литературы» решила посвятить данной теме специальную подборку.

Проблема «Литература и наука» необычайно многогранна. Публикуемые ниже статьи и заметки затрагивают самые разные ее стороны. Прежде всего она встает как «тема науки» в искусстве, как задача создания ярких, интересных образов ученых. Этому посвящены статьи Д. Гранина, В. Каверина, А. Коптяевой, И. Грековой, А. Шарова, размышляющих о путях решения данной задачи, рассказывающих о своей работе над книгами об ученых. Во времена Бальзака ученые еще не занимали сколько-нибудь заметного места в сознании общества, а следовательно, и в литературе. Ныне положение изменилось коренным образом. Ученый все чаще становится главным героем произведений искусства. И это не случайно.

«Коммунистическое общество строится на основе науки. Наука – главное оружие коммунизма. Я считаю, что роль ученых с каждым годом будет расти и будущее за ними. Все это заставляет меня идти сюда, к физикам, ведущим исследования на самом переднем крае науки», – так объясняла свое обращение к «теме науки» Галина Николаева, работавшая в последние годы над романом о физиках.

Д. Гранин подчеркивает, что научное творчество должно стать одной из важнейших тем нашей литературы, ибо здесь открываются для писателя героические характеры, острые, часто трагические конфликты. Раскрыть поэзию творческого труда, показать людей целеустремленных, убежденных, страстно ищущих истину-задача столь же ответственная, сколь и увлекательная.

Естественно, что писателей прежде всего волнуют вопросы, непосредственно связанные с творческой практикой. Так, А. Шаров, например, подробно говорит об одной из главных трудностей, с которой неизбежно сталкивается художник, пишущий об ученых: изображать ли «самое науку» со всеми ее сложностями или достаточно дать всем понятную «модель» той научной проблемы, вокруг которой развертывается конфликт? «...Писатель, который хочет изобразить ученого и его дело, оказывается часто в тупике. Современная наука – непонятна, а модель по своей природе – условна, приблизительна».

Но в самом ли деле непонятность представляет непреодолимое препятствие? – спрашивает автор и высказывает интересные соображения о том, как должно, на его взгляд, разрешаться это противоречие.

В ряде публикуемых ниже статей сквозит настойчивая мысль: писатель должен хорошо знать то, о чем он собирается поведать читателю, и наука в этом отношении не составляет исключения. Об этом пишет И. Грекова. Об этом же говорится и в статье А. Коптяевой: «...в каком бы жанре ни работал писатель, он должен самым тщательным, добросовестным образом изучить основы науки и самое проблему, которые описывает. Не только в публицистике, но н в романе со всей ясностью должна быть раскрыта суть научной проблемы, о которой идет речь. Только тогда она способна заинтересовать читателя, вовлечь его в борьбу, которая развертывается в книге, заставить его волноваться за исход этой борьбы и тем самым за судьбу героев».

Однако задача писателя не сводится к тому, чтобы изучить основы науки и ту проблему, которые он собирается описывать. Не менее, а, пожалуй, еще более важное для романиста – постичь психологию ученого.

В. Каверин, вспоминая о работе над «Открытой книгой», рассказывает: «Работая над «Двумя капитанами», я окружил себя книгами по авиации и истории Арктики. Теперь их место заняли микробиологические труды, и они оказались гораздо сложнее. Прежде всего нужно было научиться читать эти труды не так, как читают их сами ученые. Восстановить ход мысли ученого, прочесть за сухими, краткими строками научной статьи то, чем жил этот человек, понять историю и смысл борьбы против врагов (а иногда и друзей), которая почти всегда в присутствует в научной работе, – вот задача, без решения которой нечего было и браться за подобную тему. Нужно понять то, что ученый выбрасывает за скобки, – психологию творчества».

Доктор физико-математических наук А. Китайгородский значительную часть своей статьи посвящает этой же проблеме. Именно психология научного творчества зачастую остается в книгах об ученых непознанной, а то и искаженной. Размышления физика над тем, почему это происходит, хотя и содержащие немало субъективного, думается, представят значительный интерес для литераторов, работающих в данной области.

Круг вопросов, связанных с научно-популярной и научно-фантастической литературой, затрагивается в статье польского писателя Ст. Лема, а также в выступлениях наших писателей-фантастов А. Днепрова, В. Сапарина, А. и Б. Стругацких.

Статья Д. Данина посвящена «взаимодействию» естественных наук и искусства. Автор приводит примеры такого взаимодействия, рассказывает с том, чем искусство привлекает ученых, прослеживает пути влияния науки на искусство и наоборот, размышляет над «вероятностными закономерностями» подобного взаимовлияния.

Вопрос о соотношении научного и художественного мышления, о том, что роднит научное и художественное познание и что их отличает, о перспективах их развития рассматривается в статье Б. Рунина.

В публикуемых ниже материалах немало спорного.

Да это и понятно: ведь поставленная проблема в теоретическом отношении почти не разрабатывалась. Дискуссионными в ряде своих положений являются статьи Д. Данина и Б. Рунина. Могут вызвать возражения и некоторые тезисы, встречающиеся в других выступлениях, а также субъективные оценки произведений тех или иных художников.

Нельзя согласиться, например, со Стругацкими, когда они утверждают, что «только «короткая нога» с наукой, с научным мировоззрением, с философией науки позволяет сейчас раздвинуть рамки традиционных сюжетов литературы, заглянуть в новый, невиданный доселе мир гигантских человеческих возможностей, внепланетных тенденций, надежд и ошибок. Если можно так выразиться, «писатель-научник» может в литературе больше, чем «обыкновенный» писатель!»

Явно односторонним является и следующий тезис их статьи: «Современная литература высшего класса – это философская литература. Толстой, Достоевский, Фейхтвангер, Томас Манн – вот гигантские образцы того, как должен подходить к своей работе сейчас каждый писатель».

В данном случае авторы статьи забывают о том, что успешное развитие литературы предполагает многообразие стилей, форм, течений. Нельзя одну из ее форм (в данном случае «философскую» литературу) объявлять самой верной, самой плодотворной и категорически заявлять, что ныне каждый писатель да жен работать в традициях Толстого, Достоевского, Фейхтвангера и Томаса Манна. А разве плохи, например, традиции Чехова или Тургенева, Бальзака и Хемингуэя?

Нет надобности перечислять все те положения, которые могут вызвать спор. В публикуемых материалах нет, да и не может быть полного единства мнений, ибо каждый из авторов делится прежде всего своим опытом.

Однако главный пафос большинства выступлений весьма поучителен и заслуживает безусловной поддержки. Искусство, литература должны не отгораживаться от науки, а сближаться с ней, пропагандируя ее достижения и выдвигая перед ней новые задачи.

Примером для советских писателей в этом отношении может служить М. Горький, глубоко интересовавшийся проблемами науки, следивший за ее развитием, радовавшийся ее успехам. Показательно, что статьи, речи и письма замечательного советского писателя, посвященные науке, составили целый том, который в ближайшее время выйдет в издательстве «Наука». Читатель воочию убедится, сколь широк был круг научных интересов Алексея Максимовича, как много сил и энергии отдавал он сближению науки – с жизнью, искусства – с наукой. В искусстве и науке писатель видел не «антагонистов», а союзников, способных вместе творить чудеса преобразования мира, пробуждающих в человеке лучшие его качества и стремления. «Я не знаю сил более плодотворных, более способных воспитать в человеке социальные инстинкты, чем силы искусства и науки», – говорил он в речи, названной им «Наука и демократия».

Многие мысли Горького о связи литературы и науки, о задачах и возможностях писателя, стремящегося быть на уровне современных ему научных знаний, не устарели до сих пор. Они помогают лучше уяснить проблемы, встающие ныне перед литераторами и деятелями других искусств.

Наука движется сейчас такими темпами, что уследить за всеми ее достижениями просто-напросто невозможно. Даже сами ученые не в состоянии охватить все отрасли своей науки: происходит все большая дифференциация и – соответственно – более узкая специализация. А раз так, заключают некоторые литераторы, то нечего и стремиться к овладению научными знаниями. М. Горький, столкнувшись с подобными умозаключениями, отвечал: «Вы говорите: «Писателю почти невозможно быть энциклопедистом». Если это Ваше крепкое убеждение – бросьте писать, ибо убеждение это говорит, что Вы не способны или не хотите учиться. От литератора, к сожалению, не требуют, чтобы он был энциклопедистом, – а надо, чтоб требовали. Писатель должен знать как можно больше, должен стоять на высоте современных ему научных знаний. В нашей стране это особенно необходимо и многими достигается».