Действие II
Пономарь
- «низший церковный служитель, может быть вместе чтецом и певцом церковным» (Толль, т. 3, с. 166).
Камергер
(нем. Kammerherr - комнатный дворянин) - старшее придворное звание.
Ключ
- знак звания камергера: «золотой ключ на голубой ленте у левой фалды на пуговице» (Акад. словарь, ч. 3, с. 41).
Стремительное первое действие, полное неожиданных происшествий, порождающих напряженные комедийно-драматические ситуации, сменяется неторопливым ритмом второго действия, начало которого стягивается к трем пространным «мировоззренческим» монологам Фамусова и двум монологам Чацкого; из 400 стихотворных строк первых пяти явлений половина падает на монологи.
Первый монолог Фамусова славит устойчивый московский быт с его гомерическими обедами, с тузами, доживающими в Москве свой век, со всеми хлопотными, но приятными неслужебными, житейскими заботами. Сосредоточенный и важный тон летописца («Да, разные дела на память в книгу вносим»), удивление перед «сложностью мироздания» и коловращениями жизни - все полно ощущения значительности, грандиозности, что находится в очевидном комическом противоречии с ничтожностью самих «дел».
Недаром в ряду главнейших примет московского быта вспоминаются обеды. Еда в домах московской знати была главнейшим обрядом, почти священнодействием, поводом к затейливым сюрпризам.
Историк московского быта начала XIX века Н. Дубровин свидетельствует:
«У Василия Сергеевича Шереметева были постоянные завтраки, после которых подавалось до 30 саней, и гости объезжали все большие московские улицы; в сани рассаживались по билетам. У Данилы Григорьевича Волчкова гости пировали постоянно, отчего дом его получил название поварского собрания. Обеды были самые изысканные и многоблюдные. Московский откупщик П. Т. Бородин, несмотря на раннюю зимнюю пору, кормил своих гостей оранжерейными фруктами, грушами и яблоками. Описывая один из таких ужинов, С. П. Жихарев говорит: „конфект груды, прохладительных и счету нет, а об ужине и говорить нечего. Что за осетр, стерляди, что за сливочная телятина и гречанки-индейки“ (то есть индейки, кормленные грецкими орехами. - С. Ф.
).
В день именин А. С. Небольсиной граф Ф. В. Растопчин, зная, что она любит пастеты, прислал ей с полицмейстером Брокером, за несколько минут до обеда, огромный пастет, который и был поставлен перед хозяйкою. „В восхищении от внимания и любезности графа, она... просила Брокера вскрыть великолепный пастет - и вот показалась из него безобразная голова Миши, известного карла князя X., а потом вышел он и весь с настоящим пастетом в руках и букетом живых незабудок“.
В. П. Оленина большую часть своего имения, около тысячи душ, промотала на обеды и ужины. Она была большая хлебосолка, вся Москва к ней ездила покушать, а под старость жила в крайней бедности» (PC, 1899, № 2, с. 251).
Так что, собираясь «на форели» (рыба из семейства лососевых, привозная, а потому редкая), Фамусов недаром опасается за свой желудок, предчувствуя обычное московское застолье:
Из подмосковных и дальних деревень круглый год доставлялась в Москву оброчная подать.
В «Известии о состоянии Москвы через 4 года по вступлении в нее неприятеля» значилось, в частности:
Дорого обходились крепостной России московские обеды!
Все «дела» свои Фамусов заносит в Адрес-календарь
, т. е. «книжку, ежегодно печатаемую, в которой содержатся штаты духовные, придворные, гражданские и гвардейские; все присутственные места с показанием чиновников, наполняющих оные и проч. и проч.» (Словотолкователь, ч. 1, с. 45). В адрес-календарях имелись записные
(чистые) листы для пометок. Тем самым фамусовские «дела» как бы вливались в штатное расписание российского государства.
В «придворных чинах» здесь числился Кузьма Петрович, доживавший в Москве свой век. Но, скорбя о сем достойном человеке, Фамусов эпически торжествен: жизнь продолжается - сын покойного тоже ныне «с ключом».
Характеристика различных адрес-календарей содержится в статье М. А. Осоргина «Старые календари». «В московских календарях, - отмечал Осоргин, - исторических сведений сообщалось меньше (чем в петербургских. - С. Ф.
), но зато при каждом месяце печатались „рассуждения, наставления и увещания“, почерпнутые из текстов св. писания, стихами и прозою, причем оставлялись четыре порожние страницы для записей. На этих страницах поденно предлагалось записывать „о добрых и худых делах наших“ на каждый день, а за месяц составлять сводку дел „для рассмотрения и изыскания причин, по которым мы сделали доброе или худое дело“. Последние страницы предназначались для отметки дней рождения и именин родни, друзей и благодетелей, а также для краткой записи всяких семейных и местных событий» (Осоргин М. А. Записки старого книгоеда. М., 1989, с. 271).
Последние строки монолога давали повод комментаторам подозревать здесь намек на амурные похождения Фамусова. Думается, что это неверное толкование. В соответствии с общим смыслом и тоном повествования здесь отмечается неистребимость столь дорогого Фамусову уклада: докторша - вдова, но вот-вот родит наследника покойному супругу, день смерти которого, конечно же, отмечен на «записном листке» календаря. Отсюда - «расчет» Фамусова.
И вот этому устоявшемуся укладу Чацкий отказывается поклоняться!
Позднейшего Фамусова мы встретим в комедии А. Н. Островского «На всякого мудреца довольно простоты». Герой ее, Мамаев, при первом же появлении на сцене спешит представиться Фамусовым. «Отчего нынче прислуга нехорошая? - размышляет он. - Оттого, что свободна от обязанности выслушивать поучения. Прежде, бывало, я у своих подданных во всякую малость входил. Всех поучал, от мала до велика. Часа по два каждому наставления читал; бывало, в самые высшие сферы мышления заберешься, а он стоит перед тобой, постепенно до чувства доходит, одними вздохами, бывало, он у меня истомится. И ему на пользу, и мне благородное занятие. А нынче, после всего этого...» (Островский А. Н. Полн. собр. соч. М., 1955, т. 5, с. 112). Ну, конечно же, это новый Фамусов, некогда забиравшийся в «высшие сферы мышления» перед бессловесным Петрушкой.
Искони - издавна.
Сказал бы я, во-первых: не блажи...
Блажить - «в просторечии значит: дурачиться, шалить, упрямиться» (Акад. словарь, ч. 1, с. 234).
«В числе чудаков, живших в Москве в грибоедовское время, был известен выведенный им под именем Максим Петрович; это был приятель гр. Растопчина, некто Новосильцев, бывший „в случае“ при Екатерине. По связям и богатству он имел сильное влияние, по способности принижаться - не знал соперников. В царствование Александра I Новосильцев жил замкнутый в своем роскошном таинственном нелюдимом доме, никого не принимал и сам никуда не ездил; впрочем, иногда в орденах он садился на крыльце своего дома и пугал прохожих, бросая в них хлопушками...» (Пыляев М. И. Замечательные чудаки и оригиналы. М., 1990, с. 115-116).
Но как ни упоен Фамусов размеренной московской жизнью, чуждающейся перемен, он постоянно испытывает беспокойство по поводу новых веяний, распространяемых «умниками». Что-то нарушилось в современной жизни, и потому «золотым веком» он считает век прошедший.
В ответ на «неосновательную» реплику Чацкого Фамусов рисует идиллическую картину столь милого ему «века Екатерины». Травестийно-былинный размах его повествованию придают гиперболы («сто человек к услугам», «весь в орденах», «все важны! в сорок пуд»), идиллическую окраску - умиление, с которым он припоминает приметы и обычаи, ушедшие в прошлое и оставившие в языке несколько архаизмов:
езда цугом
- езда в карете, запряженной несколькими парами лошадей;
тупей
(фр.
toupet - чуб, челка) - прическа в виде пучка волос, собранного на затылке в крепко закрученный и загнутый кверху хохол;
куртаг
(сочетание фр.
cour - двор и немецкого Tag - день) - приемный день при дворе;
вельможа в случае
- фаворит, приближенный к особе государыни.
Что же касается происшествия на куртаге, то рассказ Фамусова вызывал в памяти читателя начала XIX века комедию Я. Б. Княжнина «Чудаки» (1790), в которой один из героев вспоминал:
Панегирик «веку минувшему» заставляет Чацкого высказать свое к нему отношение. Фамусов учит его жить, и Чацкий считает необходимым предупредить дальнейшие поползновения подобного рода, высказывая свое отношение к жизни. Он вовсе не собирается пока «бросать вызов», в его монологе фактически нет крамолы, и даже Максима Петровича, чтобы не раздражать Фамусова, он не трогает («я не об дядюшке об вашем говорю»). Он вовсе не рисует идиллической картины «века нынешнего» по контрасту с умилением Фамусова «веком минувшим». И этот век тоже далек от идеала, но все же время необратимо идет вперед. Чацкий пока не обличает, просто не соглашается.
Почему же так бурно реагирует на его речь Фамусов, прерывая ее в конце почти на каждом слове, возмущаясь его либерализмом?
В отступлении от «завета отцов» Фамусову уже мнится покушение на тот «московский уклад», который ему кажется незыблемой нормой. Для того чтобы наглядно представить, чтó он слышит в речах Чацкого, приведем в выдержках любопытное «Наставление сыну, вступающему в свет», написанное в тонах благонамеренной сатиры, обличающей «умников»:
«Вступая в свет, первым себе правилом поставь никого не почитать.
Не имей уважения ни к летам, ни к заслугам, ни к чинам, ни к достоинствам.
В какое бы общество ни вступил, ежели опасно показывать явное презрение, то, по крайней мере, старайся всеми поступками показывать, что ты презираешь, - это заслужит тебе от всех любовь и уважение.
Отнюдь ничему не удивляйся, ко всему изъявляй холодное равнодушие, разве как-нибудь речь коснется до тебя самого и твоих качеств, тогда нежною улыбкою дай почувствовать, что ты себе цену знаешь.
В разговорах старайся ясными доводами доказать, что люди, прежде родившиеся, ничего не стоили, жить не умели и что утонченный вкус с тобою и тебе подобными появился.
Ни к чему не привязывайся и объявляй то громогласно, а давай только разуметь, что обожаешь только изящное. Но в чем оно состоит, никому не сказывай, да и сам не знай.
Дома не сиди, и как можно меньше полезным занимайся; возложенную на тебя должность исполняй, как через пень колоду валять - тверди всем, что она несносна, тягостна и унижает твои дарования.
Библиотеку имей, полки сделай пошире; глубокомыслящих авторов выставь напоказ вперед, за ними поставь чепуху и нелепости, почаще последних вытаскивай; у первых, наверно, сбережется переплет - это очень нужно...
В беседах давай сильно почувствовать, что ты рассеян и занят мыслями вышнего понятия, а между тем можешь думать о мыльных пузырях.
Ежели кто изъявит свое мнение, отнюдь не соглашайся: согласие с мнением другого прилично посредственным умам. Объяви то громогласно и наотрез. Ежели тебе сделают возражение и у тебя нет в запасе готовых мыслей - пожми плечами - искоса посмотри - противник твой невежа.
Суди обо всем: о военных, о статских, даже о государственных делах; но берегись, не хвали ничего; осуждай все и давай чаще почувствовать, что все лучшее идет в иных государствах. Сим покажешь большие свои виды и глубокомыслие...»
(Сын Отечества, 1817, ч. 38, № 20, с. 17-18.)
Неуважение к моральным заветам «отцов» оценивается Фамусовым в качестве посягательства на государственные устои.
Эти политические обвинения получают форму протеста против революционного духа вообще благодаря привычной фразеологии того времени.
Фамусов называет Чацкого «карбонари», и в этом ругательстве - воспоминание о недавних революционных событиях на юге Европы. «Карбонарии»
(угольщики) - тайное общество в Италии, которое ставило целью борьбу с абсолютизмом, объединение страны и введение конституции. Возглавленное карбонариями восстание в Неаполе в 1820 году было подавлено Священным союзом, объявившим созданное неаполитанской революцией конституционное правление «несовместимым с безопасностью соседних стран». В том же году карбонарии подняли вооруженное восстание в Пьемонте, которое также было разгромлено. Наконец в конце 1820 года в Ломбардии были арестованы и преданы суду по обвинению в карбонаризме Сильвио Пеллико и его друзья, процесс над которыми подробно освещался в европейской прессе и закончился суровыми наказаниями заговорщиков.
Примерно то же содержание вкладывалось и в слово «разврат»
(«лжеучение, противное закону, вере или истине» - Акад. словарь, ч. 5, с. 815), которым Фамусов клеймит Чацкого, хотя оно и более раннего происхождения. Развратными в конце XVIII и начале XIX века назывались реакционерами идеи революционного просветительства, подготовившие революцию во Франции. «Молодые люди, - писалось, например, в журнале „Друг юношества“, - получив... некоторую степень просвещения и философии, имея понятие о вещах энциклопедических, судят обо всем смело, называют всех глупцами, никого не ставят выше себя, твердя о философии да философии; под видом скромности привыкают к разврату» (Друг юношества, 1809, январь, с. 62-63).
Обратим внимание на то, как построен «диалог» Чацкого с Фамусовым в этой сцене. В сущности, выкрикивая свои ругательства, Фамусов даже не вслушивается в то, что говорит Чацкий, перетолковывая на свой манер каждое его слово.
Начиная с первого явления комедии (вспомним слова Лизы: «И слышат, не хотят понять»), этот, народный по происхождению, фарсовый прием (разговор с глухим) постоянно используется драматургом с глубоким идейным наполнением: фамусовский мир глух к правде, к истине. Обнажая прием, Грибоедов в данном случае заставляет зажать уши («Добро, заткнул я уши») Фамусова, который, руководствуясь собственной обскурантистской логикой, именно в таком положении предвещает «карбонарию» Чацкому судебную расправу («Тебя уж упекут...») и пугается вошедшего слуги («А? бунт?»). С тем же приемом связано и значение «говорящих фамилий» (см. с. 119-120).
Вот рыскают по свету, бьют баклуши...
Бить баклуши - бездельничать (букв. баклуша - чурка для выделки деревянных изделий).
...ну так и жду содома.
Содом - название города, который, по библейской легенде, был истреблен Богом за разврат и беззаконие, там царящие (Бытие, гл. 19, ст. 24-25). В переносном смысле «содом» - буйство, бесчинство.
«Завиральные идеи» , как и «карбонарий», «разврат» и т. п., - обычное ругательство в языке политических рутинеров. Вспоминая события 1818 года, один из современников Грибоедова писал: «Добрый и осторожный Брусилов как-то наедине без всяких объяснений советовал мне вести себя потише и не слишком завираться (обыкновенное тогдашнее выражение о молодых людях, позволявших себе либеральничать)» (РА, 1871, стб. 163). «Дмитриев, - свидетельствовал Вяземский, - иногда клеймил умствования и притязания заносчивой молодежи шуточным прозванием завиральных идей» (Вяземский П. А. Полн. собр. соч. СПб., 1882, т. 7, с. 165).
Хотя среди законов Российской империи существовал и следующий: «Запрещается определять членами присутственных мест чиновников, соединенных родством или свойством с председателем или другими членами тех мест» (Зайончковский П. А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М., 1978, с. 278), и определение на службу и продвижение по ней зачастую зависело от родственных и приятельских связей. В своих записках С. П. Жихарев цитирует характерное письмо некоего Архарова с просьбой о зачислении в канцелярию «родного человечка»: «Он большой простофиля и худо учился, а потому ему нужно покровительство. Удели милость свою, любезный друг, на моем дураке, запиши его в свою канцелярию и при случае не оставь наградить его чинком или двумя, если захочешь, - мы не рассердимся. Жалования ему полагать не должно, потому что он его не стоит; да и отец его богат, а будет и еще богаче, потому что живет свиньей. По этой рекомендации недоросль был принят на службу и в три года получил три чина» (Записки С. П. Жихарева. М., 1890, с. 179).
Н. Дубровин свидетельствует, что «в большей части присутственных мест было непомерное число чиновников, которые, впрочем, только числились, но ничего не делали. Для таких лиц было изобретено особое название «состоящих при разных должностях».
- При каких разных должностях, когда я ничего не делаю? - спрашивал удивленный этим названием С. П. Жихарев своего сослуживца по иностранной коллегии В. А. Поленова.
- Да и другие тоже ничего не делают, - отвечал спокойно Поленов, - и есть между нами тайные и действительные тайные советники, а камер-юнкеров и много.
«Принял я в 1808 г. место, - пишет В. Н. Геттун, - предложенное мне министром уделов графом Гурьевым, секретаря по общему присутствию департамента уделов. Но, находясь в сей должности около году времени, я почти ничего не делал, ибо помощник мой все, без всякого труда, успевал один обрабатывать, а я только, где нужно, руку свою прикладывал и от нечего делать рано выходил из департамента бродить по бульварам» (PC, 1899, № 6, с. 490-491).
У Фамусова таким помощником был деловой, то есть «искусный в приказных делах» (Акад. словарь, ч. 2, с. 326), Молчалин.
3 августа 1813 года никаких военных действий не велось, так как 4 июня этого года между воюющими сторонами было заключено Плесвицкое перемирие, продлившееся до середины августа. Егерские полки (то есть полки легкой пехоты) в это время находились на отдыхе под Смоленском. Однако драматург точен: 3 августа в Праге состоялось свидание Александра I с австрийским императором Францем II, и встреча эта была ознаменована множеством наград.
События Отечественной войны были свежи в памяти современников Грибоедова, и потому точная дата, названная в пьесе, не могла быть случайной. Здесь важна, очевидно, та горделивая интонация, с которой Скалозуб произносит свое «за третье августа», словно речь идет о какой-нибудь героической баталии.
И еще одна многозначительная деталь. Достоинство орденов, получаемых по случаю, определялось, как правило, чином награждаемого. Очевидно, уже в 1813 году Скалозуб имел штаб-офицерский чин (то есть не ниже майора), если ему был пожалован орден «на шею» (низшие ордена, IV и III степени, носились в петлице, причем орденская лента завязывалась бантом, на шее же носились ордена высших степеней). С тех пор его, по собственным словам, «чинами не обходили», но, дослужившись до полковника, он два года дожидался назначения командиром полка («за полком два года поводили»), и назначение это было связано, по всей вероятности, с одной из разительных примет установившегося аракчеевского режима, когда в гору пошли офицеры скалозубовского пошиба. «В армии, - пишет М. В. Нечкина, - аракчеевщина сказалась... в планомерной смене командиров полков, зараженных вольным духом после заграничных походов... Печально знаменитый полковник Шварц весной 1822 года сменил популярного командира лейб-гвардии Семеновского полка Потемкина. Аракчеев при назначении поставил ему цель: „Надо выбить дурь из головы этих молодчиков“. Вместо любимого командира лейб-гвардии Преображенского полка Розена был назначен полковник Карл Пирх... В лейб-гвардии Измайловском полку полковой командир генерал-майор С. С. Стрекалов в ноябре 1821 года был сменен ненавистным П. П. Мартыновым, который... встречался... в пародии П. Семенова на оду Державина „Бог“ („...чей крик двор ротный оглашает, десница - зубы сокрушает, кого Мартыновым зовут“)... В 1821 году генерал-майор В. Н. Шеншин принял командование лейб-гвардии Финляндским полком, причем историк полка Растаковский глухо намекает на связь этого назначения с „тогдашними большими переменами в составе начальствующих лиц гвардии“... Можно привести подобные же примеры и из жизни не гвардейских - „армейских“ частей. В Одесском пехотном полку также был сменен командир и назначен грубый фронтовик Ярошевицкий. Появляющийся около того же времени в Черниговском пехотном полку подполковник Гебель - тоже аракчеевский ставленник. Сын Гебеля прямо пишет в своих мемуарах об отце, что того специально назначили, чтобы он „подтянул полк. За это подтягивание и невзлюбили его“» (Нечкина, с. 304-305).
Современники называли множество прототипов полковника Скалозуба, больше, нежели для какого-либо другого персонажа комедии, и не случайно. «На каждом шагу, - свидетельствовал декабрист Якушкин, - встречались Скалозубы не только в армии, но и в гвардии, для которых было непонятно, что из русского человека возможно выправить годного солдата, не изломав на его спине несколько возов палок» (Избранные социально-политические и философские произведения декабристов. М., 1951, т. 1, с. 109).Книга
В основе издания лежит принципи- ально новая теоретическая концепция культуры речи. Книга учит говорить не только правильно, но и выразительно, используя умело и по назначению разные речевые стили.
Культура русской речи 1 ответственные редакторы – доктор филологических наук профессор л к граудина и доктор филологических наук профессор е н ширяев
КнигаКнига представляет собой первый академический учебник по культуре речи, содержащий наиболее полный систематизированный материал по данной теме. В основе издания лежит принципиально новая теоретическая концепция культуры речи.
Учебной и научной литературы (24)
КнигаКнига представляет собой первый академический учебник по культуре речи, содержащий наиболее полный систематизированный материал по данной теме. В основе издания лежит принципиально новая теоретическая концепция культуры речи.
Из пьесы А. С. Грибоедова. Также на этой страничке Вы найдете видео известной пьесы "Горе от ума". Приятного просмотра!
Фамусов, слуга.
Противу будущей недели:
К Прасковье Федоровне в дом
Куда как чуден создан свет!
То бережешься, то обед:
Переженил детей, внучат;
Кузьма Петрович! Мир ему! -
По моему: должна родить...
Вот то-то, все вы гордецы!
Спросили бы, как делали отцы?
Учились бы, на старших глядя:
Весь в орденах; езжал-то вечно цугом;
Тогда не то, что ныне,
Вельможа в случае - тем паче,
Когда же надо подслужиться,
И он сгибался вперегиб:
Старик заохал, голос хрипкий;
Изволили смеяться; как же он?
Упал вдруго́рядь - уж нарочно, -
А? как по вашему? по нашему - смышлен.
Максим Петрович! Шутка!
Максим Петрович! Да! Вы, нынешние, - ну-тка!
Монолог Фамусова явление 2 действие 5 "Горе от ума"
На все свои законы есть:
Что по отцу и сыну честь:
Душ тысячки две родовых, -
Тот и жених.
Другой хоть прытче будь, надутый всяким чванством,
Пускай себе разумником слыви,
Кто хочет к нам пожаловать, - изволь;
Дверь отперта для званных и незванных,
Особенно из иностранных;
Для нас равнехонько, про всех готов обед.
На юношей - сынков и внучат.
Журим мы их, а если разберешь, -
А наши старички?? -Как их возьмет задор,
Засудят об делах, что слово - приговор, -
Ведь столбовые * все, в ус никого не дуют;
Что если б кто подслушал их... беда!
Не то, чтоб новизны вводили, - никогда,
Спаси нас Боже! Нет. А придерутся
Прямые канцлеры * в отставке - по уму!
Я вам скажу, знать, время не приспело,
Но что без них не обойдется дело. -
А дамы? - сунься кто, попробуй, овладей;
Дай Бог терпение, - ведь сам я был женат.
А дочек кто видал, всяк голову повесь...
Его величество король был прусский здесь,
Их благонравью, а не лицам;
Умеют же себя принарядить
Тафтицей, бархатцем и дымкой, *
Словечка в простоте не скажут, все с ужимкой;
Французские романсы вам поют
И верхние выводят нотки,
К военным людям так и льнут.
А потому, что патриотки.
Решительно скажу: едва
ГОРЕ ОТ УМА (Малый театр 1977 год) - видео
************************************
Говорит он всерьез, но мы его слова обращаем в шутку.
- Как со вторым дыханием? - посмеиваясь, спрашиваем мы друг друга. И он смеется вместе с нами.
Мы идем всю почь. Солнце, светившее лам в лицо, остается позади нас. При его правдивом свете мы видим друг друга. Лица осунулись, потемнели, потрескались губы, покраснели глаза...
Но вдруг па повороте, у самой околицы тихого села, мы видим прикрытый ветками легковой автомобиль. Это машина командира и комиссара. Полковника Алешина не видно, Ракитин стоит у дороги и отдает нам честь.
Он не тянется по-строевому, и на его усталом, добром лице бродит смущенная усмешка. Но все-таки по-другому никак ’нельзя истолковать его позу - он отдает нам честь. Весь полк идет мимо него, что должно продолжаться довольно долго, а он стоит, приложив руку к козырьку фуражки, и нет в полку человека, который не понимал бы, что это значит.
Полковпик встречает нас в самой деревне.
Он стоит посредине улицы, заложив одну руку за пояс,- ждет нас. В последние часы марша наша колонна сильно расстроилась. Мы идем не в рядах, а кучками и, только увидя полковника, начинаем оглядываться и па ходу перестраиваться.
Очень трудно понять выражение лица полковника. Он точно вглядывается в пас...
- Здорово, молодцы! - сказал он, когда мы, построившись в ряды, подтянувшись и делая даже попытку «дать ножку», проходим мимо него.- Заворачивайте-ка сюда, вторая рота! Тут для вас наварено-накухарено. В одном котле и ужин и завтрак сразу. Скорей идите, а то повар нервничает, беспокоится, что все перестоит!
Полковпик гостеприимным жестом показывает на ворота.
Мы проходим мимо него, он внимательно оглядывает наши усталые ряды. Он прекрасно знает, что горячая пшца нужна пам, чтобы восстановить силы и прийти в себя после семпдесятиверстпого перехода. Отправив нас завтракать, оп снова глядит на дорогу, поджидает следующую, третью роту.
Дневка. Мы расположились на широком школьном дворе. Недавно здесь прошел дождь, спокойные лужи налиты доверху и полны синего неба и влажных облаков. По всему двору на траве спят люди. Одни раскинулся, другой свернулся, но над каждой дюжиной голов пирамидкой стоят винтовки. Мы спим по отделениям, по взводам и ротам, чтобы встать и снова идти па запад.
Спим до обеда, спим после обеда, спали бы дольше, по нужно продолжать поход. Идти сначала трудно, ноги стерты и перевязаны, но боль утихает, о пей не думается. Ноги разошлись. С гулкого асфальта свернули мы па мягкий проселок, который снова увел нас в лес. Это все еще Подмосковье. Здесь запрещено рубить деревья. Леса все гуще. Иногда лес расступается, и видны пашни, пересеченные реками.
...Опять садится солнце, который день идем мы за ним! Вот большое село, и видно, как из лесу по нескольким дорогам вступает в него наше войско...
Мы пересекаем улицу и движением своим задерживаем стадо. Громадные, пахнущие молоком коровы недовольно мычат. Мы помешали им дойти до фермы, резной конек которой виден сбоку. Молодые доярки в белом выносят нам утреннее молоко. Здесь нам дали отдохнуть подольше, и у нас есть время оглянуться. Среди изб поднялись два новых белых двухэтажных дома. Обочины дороги выложены дерном. Ясны стекла школы. Социалистическое изобилие в каждой мелочи, и во всем зрелая полнота невиданного, социалистического, уже развившегося строя жизни.
В 1928-1929 году я бывал в коммуне «Коминтерн» в приднепровских Таврических степях. Большой, заросший бурьяном пустырь па месте помещичьего дома был тогда еще не застроен, и под ногами хрустели угли пожарища восемнадцатого года. Эта коммуна была как рисунок талантливого ребенка. Рука неуверенна, перспектива спутана, но главные штрихи намечены были уже и тогда с гениальной верностью. Пять тысяч гектаров распахивала коммуна, строила похожие на ангары хлева, воздвигала силосные башни... Бедны были детский сад и ясли, но как чисты дерюжные подстилки в детских постельках!
нужен монолог фамусова «петрушка вечно ты с обновкой…»где его взять?просто книги нет,а выучить надо
С разодранным локтем. Достань-ка календарь:
Читай не так, как пономарь;
Постой же. На листе черкни на записном,
Противу будущей недели:
К Прасковье Федоровне в дом
Во вторник зван я на форели.
Куда как чуден создан свет!
То бережешься, то обед:Переженил детей, внучат;
Кузьма Петрович! Мир ему!
Что за тузы в Москве живут и умирают!
Пиши в четверг, одно уж к одному,Она не родила, но по расчету
По моему: должна родить.- Петрушка, вечно ты с обновкой,
Читай не так, как пономарь,
А с чувством, с толком, с расстановкой.
Противу будущей недели:
К Прасковье Федоровне в дом
Во вторник зван я на форели.
Куда как чуден создан свет!
То бережешься, то обед:
Ешь три часа, а в три дни не сварится!
В четверг я зван на погребенье.
Ох, род людской! пришло в забвенье,
Что всякий сам туда же должен лезть,
В тот ларчик, где ни стать, ни сесть.
Но память по себе намерен кто оставить
Житьем похвальным, вот пример:
Покойник был почтенный камергер,
С ключом, и сыну ключ умел доставить;
Богат, и на богатой был женат;
Переженил детей, внучат;
Скончался; все о нем прискорбно поминают.
Кузьма Петрович! Мир ему! -Я должен у вдовы, у докторши, крестить.
Она не родила, но по расчету
По моему: должна родить.. - А судьи кто? - За древностию лет
Всегда готовые к журьбе,
Поют все песнь одну и ту же,
Не замечая об себе:
Что старее, то хуже.
Где, укажите нам, отечества отцы, *
Великолепные соорудя палаты,
И где не воскресят клиенты-иностранцы *
Обеды, ужины и танцы?
Не тот ли, вы к кому меня еще с пелен,
Дитей возили на поклон?
Тот Нестор * негодяев знатных,
Толпою окруженный слуг;
И честь и жизнь его не раз спасали: вдруг
На них он выменил борзые три собаки!! !
От матерей, отцов отторженных детей? !
Но должников * не согласил к отсрочке:
Амуры и Зефиры все
Распроданы поодиночке!! !
Теперь пускай из нас один,
Или в душе его сам Бог возбудит жар
К искусствам творческим, высоким и прекрасным, -
Они тотчас: разбой! пожар!
И прослывет у них мечтателем! опасным! ! -
Я сам к нему давно ль от нежности отрекся? !
Сюда на время приезжали, -
Кричали женщины: ура!
И в воздух чепчики бросали! - спасибо
- Петрушка, вечно ты с обновкой,
С разодранным локтем. Достань-ка календарь;
Читай не так, как пономарь, *
А с чувством, с толком, с расстановкой.
Постой же. - На листе черкни на записном,
Противу будущей недели:
К Прасковье Федоровне в дом
Во вторник зван я на форели.
Куда как чуден создан свет!
Пофилософствуй - ум вскружится;
То бережешься, то обед:
Ешь три часа, а в три дни не сварится!
Отметь-ка, в тот же день… Нет, нет.
В четверг я зван на погребенье.
Ох, род людской! пришло в забвенье,
Что всякий сам туда же должен лезть,
В тот ларчик, где ни стать, ни сесть.
Но память по себе намерен кто оставить
Житьем похвальным, вот пример:
Покойник был почтенный камергер,
С ключом, и сыну ключ умел доставить;
Богат, и на богатой был женат;
Переженил детей, внучат;
Скончался; все о нем прискорбно поминают.
Кузьма Петрович! Мир ему! -
Что за тузы в Москве живут и умирают! -
Пиши: в четверг, одно уж к одному,
А может в пятницу, а может и в субботу,
Я должен у вдовы, у докторши, крестить.
Она не родила, но по расчету
По моему: должна родить… - Петрушка, вечно ты с обновкой,
Читай не так, как пономарь,
А с чувством, с толком, с расстановкой.
Постой же. - На листе черкни на записном,
Противу будущей недели:
К Прасковье Федоровне в дом
Во вторник зван я на форели.
Куда как чуден создан свет!
Пофилософствуй, ум вскружится;
То бережешься, то обед:
Ешь три часа, а в три дни не сварится!
В четверг я зван на погребенье.
Ох, род людской! пришло в забвенье,
Что всякий сам туда же должен лезть,
В тот ларчик, где ни стать, ни сесть.
Но память по себе намерен кто оставить
Житьем похвальным, вот пример:
Покойник был почтенный камергер,
С ключом, и сыну ключ умел доставить;
Богат, и на богатой был женат;
Переженил детей, внучат;
Скончался; все о нем прискорбно поминают.
Кузьма Петрович! Мир ему! -
Что за тузы в Москве живут и умирают! -
Пиши: в четверг, одно уж к одному,
Я должен у вдовы, у докторши, крестить.
Она не родила, но по расчету
По моему: должна родить… - В Интернете есть практически вс. Как говорил Грибоедов, зачем ума искать и ездить так далко (то бишь в библиотеку, куда Вас отсылают) . Учитесь находить нужные Вам произведения в сети.
Петрушка, вечно ты с обновкой,
С разодранным локтм. Достань-ка календарь;
Читай не так, как пономарь,
А с чувством, с толком, с расстановкой.
Постой же. - На листе черкни на записном,
Противу будущей недели:
К Прасковье Федоровне в дом
Во вторник зван я на форели.
Куда как чуден создан свет!
Пофилософствуй, ум вскружится;
То бережешься, то обед:
Ешь три часа, а в три дни не сварится!
Отметь-ка, в тот же день.. . Нет, нет.
В четверг я зван на погребенье.
Ох, род людской! пришло в забвенье,
Что всякий сам туда же должен лезть,
В тот ларчик, где ни стать, ни сесть.
Но память по себе намерен кто оставить
Житьем похвальным, вот пример:
Покойник был почтенный камергер,
С ключом, и сыну ключ умел доставить;
Богат, и на богатой был женат;
Переженил детей, внучат;
Скончался; все о нем прискорбно поминают.
Кузьма Петрович! Мир ему! -
Что за тузы в Москве живут и умирают! -
Пиши: в четверг, одно уж к одному,
А может, в пятницу, а может, и в субботу,
Я должен у вдовы, у докторши, крестить.
Она не родила, но по расчету
По моему: должна родить… - Петрушка, вечно ты с обновкой,
С разодранным локтм. Достань-ка календарь;
Читай не так, как пономарь,
А с чувством, с толком, с расстановкой.
Постой же. - На листе черкни на записном,
Противу будущей недели:
К Прасковье Федоровне в дом
Во вторник зван я на форели.
Куда как чуден создан свет!
Пофилософствуй, ум вскружится;
То бережешься, то обед:
Ешь три часа, а в три дни не сварится!
Отметь-ка, в тот же день.. .Нет, нет.
В четверг я зван на погребенье.
Ох, род людской! пришло в забвенье,
Что всякий сам туда же должен лезть,
В тот ларчик, где ни стать, ни сесть.
Но память по себе намерен кто оставить
Житьем похвальным, вот пример:
Покойник был почтенный камергер,
С ключом, и сыну ключ умел доставить;
Богат, и на богатой был женат;
Переженил детей, внучат;
Скончался; все о нем прискорбно поминают.
Кузьма Петрович! Мир ему! -
Что за тузы в Москве живут и умирают! -
Пиши: в четверг, одно уж к одному,
А может, в пятницу, а может, и в субботу,
Я должен у вдовы, у докторши, крестить.
Она не родила, но по расчету
По моему: должна родить… - Петрушка, вечно ты с обновкой,
С разодранным локтм. Достань-ка календарь;
Читай не так, как пономарь,
А с чувством, с толком, с расстановкой.
Постой же. - На листе черкни на записном,
Противу будущей недели:
К Прасковье Федоровне в дом
Во вторник зван я на форели.
Куда как чуден создан свет!
Пофилософствуй, ум вскружится;
То бережешься, то обед:
Ешь три часа, а в три дни не сварится!
Отметь-ка, в тот же день.. .Нет, нет.
В четверг я зван на погребенье.
Ох, род людской! пришло в забвенье,
Что всякий сам туда же должен лезть,
В тот ларчик, где ни стать, ни сесть.
Но память по себе намерен кто оставить
Житьем похвальным, вот пример:
Покойник был почтенный камергер,
С ключом, и сыну ключ умел доставить;
Богат, и на богатой был женат;
Переженил детей, внучат;
Скончался; все о нем прискорбно поминают.
Кузьма Петрович! Мир ему! -
Что за тузы в Москве живут и умирают! -
Пиши: в четверг, одно уж к одному,
А может, в пятницу, а может, и в субботу,
Я должен у вдовы, у докторши, крестить.
Она не родила, но по расчету
По моему: должна родить… - Петрушка, ведь не даром Москва спаленная пожаром, чеченцам отдана
Нареч, кол во синонимов: 38 без запинки (18) в медленном темпе (29) внятно (25 … Словарь синонимов
Ср. Подлая сволочь глотала их жадно. Подлая сволочь?.. о, нет! Все что богато, чиновно, парадно, Кушало с чувством и толком обед. Некрасов. Папаша. Ср. Петрушка! вечно ты с обновкой, С разодранным локтем! Достань ка календарь. Читай, не так, как… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона
С чувством, с толком, с расстановкой - крыл. сл. Цитата из комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума» (1824), д. 2, явл. 1, слова Фамусова: Читай не так, как пономарь, А с чувством, с толком, с расстановкой … Универсальный дополнительный практический толковый словарь И. Мостицкого
Съ чувствомъ, съ толкомъ, съ разстановкой. Ср. Подлая сволочь глотала ихъ жадно. Подлая сволочь?.. о, нѣтъ! Все что богато, чиновно, парадно, Кушало съ чувствомъ и толкомъ обѣдъ. Некрасовъ. Папаша. Ср. Петрушка! вѣчно ты съ обновкой, Съ… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона (оригинальная орфография)
Разг. Шутл. или Ирон. Обстоятельно, неторопливо, с пониманием. /i> Слова Фамусова из комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума» (1822 1824 гг.) … Большой словарь русских поговорок
- (, с толком, с расстановкой); четко, путево, потихоньку, дельно, как по пальцам, умно, как по нотам, разжевывая слова, толково, гладко, медлительно, замедленно, медленным темпом, не спеша, не торопясь, в медленном темпе, с расстановкой,… … Словарь синонимов
См … Словарь синонимов
Нареч, кол во синонимов: 9 благоразумно (21) дельно (25) конструктивно (15) … Словарь синонимов
С толком - Разг. Толково; разумно. [Фамусов:] Читай не так, как пономарь; А с чувством, с толком, с расстановкой (Грибоедов. Горе от ума) … Фразеологический словарь русского литературного языка
с толком - см. толк I; нареч. С умом, толково, дельно. Расскажи всё с чувством, с толком, с расстановкой … Словарь многих выражений
Книги
- Лучшие отели мира, . Что делает отель по-настоящему роскошным? Архитектура, интерьеры, история, знаменитые постояльцы, комфорт или заоблачные цены? О лучших отелях мира на основании личных впечатлений…
- Лучшие отели мира, Башкирова В.. Что делает отель по-настоящему роскошным? Архитектура, интерьеры, история, знаменитые постояльцы, комфорт или заоблачные цены? О лучших отелях мира на основании личных впечатлений…
- Кругосветный велосипед и другие летние истории Кашеньки и Пеночки, Андрей Сорокин. Замечательные истории из жизни двух удивительных девочек Кашеньки и Пеночки, рассказанные очевидцем невероятных событий, которые произошли летом одного года. Чтение вслух с чувством, с…
| (1795–1829)
А. С. Грибоедов – поэт, драматург, дипломат и общественный деятель. В 11 лет стал студентом Московского Университета. За шесть с половиной лет прошел курс трех факультетов и готовился к карьере ученого. В совершенстве овладел несколькими европейскими языками, знал древние и восточные языки. Война с Наполеоном прервала занятия Грибоедова; в августе 1818 года он отправился секретарем русской миссии при иранском дворе. В Тегеране Грибоедов успешно выполнил ряд ответственных дипломатических поручений: возвращение на родину русских солдат-военнопленных, подготовка и подписание Туркманчайского мирного договора (1828 г.). 30 января 1829 года огромная толпа тегеранцев напала на дом, занимаемый русским посольством. Небольшой конвой казаков, сам Грибоедов героически защищались, но силы были неравными. Грибоедов погиб. Стихотворным творчеством Грибоедов занялся еще в университете, его литературные дебюты (1815-1817 гг.) связаны с театром: переводы-обработки с французского, оригинальные комедии и водевили, написанные в соавторстве с поэтом П. А. Вяземским, драматургами Н. И. Хмельницким и А. А. Шаховским. Комедию «Горе от ума» (в первоначальном замысле – «Горе уму») Грибоедов закончил в 1824 году. Опубликовать целиком текст комедии ему не удалость из-за противодействия цензуры, увидеть на сцене – тоже. Поставлена она была только после смерти автора, сначала в отрывках, полностью – 26 января 1831 года. |
Горе от ума. Действие второе
ДЕЙСТВИЕ II
ЯВЛЕНИЕ 1
Ф а м у с о в, С л у г а.
Ф а м у с о в
Петрушка, вечно ты с обновкой,
С разодранным локтём. Достань-ка календарь;
Читай не так, как пономарь,
А с чувством, с толком, с расстановкой.
Постой же.- На листе черкни на записном,
Противу будущей недели:
К Прасковье Федоровне в дом
Во вторник зван я на форели.
Куда как чуден создан свет!
Пофилософствуй, ум вскружится;
То бережешься, то обед:
Ешь три часа, а в три дни не сварится!
Отметь-ка, в тот же день... Нет, нет.
В четверг я зван на погребенье.
Ох, род людской! пришло в забвенье,
Что всякий сам туда же должен лезть,
В тот ларчик, где ни стать, ни сесть.
Но память по себе намерен кто оставить
Житьем похвальным, вот пример:
Покойник был почтенный камергер,
С ключом, и сыну ключ умел доставить;
Богат, и на богатой был женат;
Переженил детей, внучат;
Скончался; все о нем прискорбно поминают.
Кузьма Петрович! Мир ему!-
Что за тузы в Москве живут и умирают!-
Пиши: в четверг, одно уж к одному,
А может, в пятницу, а может, и в субботу,
Я должен у вдовы, у докторши, крестить.
Она не родила, но по расчету
По моему: должна родить...
ЯВЛЕНИЕ 2
Ф а м у с о в, С л у г а, Ч а ц к и й.
Ф а м у с о в
А! Александр Андреич, просим,
Садитесь-ка.
Ч а ц к и й
Вы заняты?
Ф а м у с о в (слуге)
(Слуга уходит.)
Да, разные дела на память в книгу вносим,
Забудется, того гляди.-
Ч а ц к и й
Вы что-то не весёлы стали;
Скажите, отчего? Приезд не в пору мой?
Уж Софье Павловне какой
Не приключилось ли печали?
У вас в лице, в движеньях суета.
Ф а м у с о в
Ах! батюшка, нашел загадку,
Не весел я!.. В мои лета
Не можно же пускаться мне вприсядку!
Ч а ц к и й
Никто не приглашает вас;
Я только, что спросил два слова
Об Софье Павловне: быть может, нездорова?
Ф а м у с о в
Тьфу, господи прости! Пять тысяч раз
Твердит одно и то же!
То Софьи Павловны на свете нет пригоже,
То Софья Павловна больна.
Скажи, тебе понравилась она?
Обрыскал свет; не хочешь ли жениться?
Ч а ц к и й
А вам на что?
Ф а м у с о в
Меня не худо бы спроситься,
Ведь я ей несколько сродни;
По крайней мере, искони
Отцом недаром называли.
Ч а ц к и й
Пусть я посватаюсь, вы что бы мне сказали?
Ф а м у с о в
Сказал бы я, во-первых: не блажи,
Именьем, брат, не управляй оплошно,
А, главное, поди-тка послужи.
Ч а ц к и й
Служить бы рад, прислуживаться тошно.
Ф а м у с о в
Вот то-то, все вы гордецы!
Спросили бы, как делали отцы?
Учились бы, на старших глядя:
Мы, например, или покойник дядя,
Максим Петрович: он не то на серебре,
На золоте едал; сто человек к услугам;
Весь в орденах; езжал-то вечно цугом:
Век при дворе, да при каком дворе!
Тогда не то, что ныне,
При государыне служил Екатерине.
А в те поры все важны! в сорок пуд...
Раскланяйся - тупеем не кивнут.
Вельможа в случае - тем паче;
Не как другой, и пил и ел иначе.
А дядя! что твой князь? что граф?
Сурьезный взгляд, надменный нрав.
Когда же надо подслужиться,
И он сгибался вперегиб:
На куртаге ему случилось обступиться;
Упал, да так, что чуть затылка не пришиб;
Старик заохал, голос хрипкой;
Был высочайшею пожалован улыбкой;
Изволили смеяться; как же он?
Привстал, оправился, хотел отдать поклон,
Упал вдругорядь - уж нарочно,
А хохот пуще, он и в третий так же точно.
А? как по-вашему? по-нашему - смышлен.
Упал он больно, встал здорово.
Зато, бывало, в вист кто чаще приглашен?
Кто слышит при дворе приветливое слово?
Максим Петрович! Кто пред всеми знал почет?
Максим Петрович! Шутка!
В чины выводит кто и пенсии дает?
Максим Петрович. Да! Вы, нынешние,- ну-тка!-
Ч а ц к и й
И точно, начал свет глупеть,
Сказать вы можете вздохнувши;
Как посравнить, да посмотреть
Век нынешний и век минувший:
Свежо предание, а верится с трудом;
Как тот и славился, чья чаще гнулась шея;
Как не в войне, а в мире брали лбом;
Стучали об пол, не жалея!
Кому нужда: тем спесь, лежи они в пыли,
А тем, кто выше, лесть, как кружево плели.
Прямой был век покорности и страха,
Всё под личиною усердия к царю.
Я не об дядюшке об вашем говорю;
Его не возмутим мы праха:
Но между тем кого охота заберет,
Хоть в раболепстве самом пылком,
Теперь, чтобы смешить народ,
Отважно жертвовать затылком?
А сверстничек, а старичок
Иной, глядя на тот скачок,
И разрушаясь в ветхой коже,
Чай, приговаривал:- Ах! если бы мне тоже!
Хоть есть охотники поподличать везде,
Да нынче смех страшит и держит стыд в узде;
Недаром жалуют их скупо государи.-
Ф а м у с о в
Ах! боже мой! он карбонари!
Ч а ц к и й
Нет, нынче свет уж не таков.
Ф а м у с о в
Опасный человек!
Ч а ц к и й
Вольнее всякий дышит
И не торопится вписаться в полк шутов.
Ф а м у с о в
Что говорит! и говорит, как пишет!
Ч а ц к и й
У покровителей зевать на потолок,
Явиться помолчать, пошаркать, пообедать,
Подставить стул, поднять платок.
Ф а м у с о в
Он вольность хочет проповедать!
Ч а ц к и й
Кто путешествует, в деревне кто живет...
Ф а м у с о в
Да он властей не признает!
Ч а ц к и й
Кто служит делу, а не лицам...
Ф а м у с о в
Строжайше б запретил я этим господам
На выстрел подъезжать к столицам.
Ч а ц к и й
Я наконец вам отдых дам...
Ф а м у с о в
Терпенья, мочи нет, досадно.
Ч а ц к и й
Ваш век бранил я беспощадно,
Предоставляю вам во власть:
Откиньте часть,
Хоть нашим временам впридачу;
Уж так и быть, я не поплачу.
Ф а м у с о в
И знать вас не хочу, разврата не терплю.
Ч а ц к и й
Я досказал.
Ф а м у с о в
Добро, заткнул я уши.
Ч а ц к и й
На что ж? я их не оскорблю.
Ф а м у с о в (скороговоркой)
Вот рыскают по свету, бьют баклуши,
Воротятся, от них порядка жди.
Ч а ц к и й
Я перестал...
Ф а м у с о в
Пожалуй, пощади.
Ч а ц к и й
Длить споры не мое желанье.
Ф а м у с о в
Хоть душу отпусти на покаянье!
ЯВЛЕНИЕ 3
С л у г а (входит)
Полковник Скалозуб.
Ф а м у с о в (ничего не видит и не слышит)
Тебя уж упекут.
Под суд, как пить дадут.
Ч а ц к и й
Пожаловал к вам кто-то на дом.
Ф а м у с о в
Не слушаю, под суд!
Ч а ц к и й
К вам человек с докладом.
Ф а м у с о в
Не слушаю, под суд! под суд!
Ч а ц к и й
Да обернитесь, вас зовут.
Ф а м у с о в (оборачивается)
А? бунт? ну так и жду содома.
Полковник Скалозуб. Прикажете принять?
Ф а м у с о в (встает)
Ослы! сто раз вам повторять?
Принять его, позвать, просить, сказать, что дома,
Что очень рад. Пошел же, торопись.
(Слуга уходит.)
Пожало-ста, сударь, при нем остерегись:
Известный человек, солидный,
И знаков тьму отличья нахватал;
Не по летам и чин завидный,
Не нынче завтра генерал.
Пожало-ста, при нем веди себя скромненько.
Эх! Александр Андреич, дурно, брат!
Ко мне он жалует частенько;
Я всякому, ты знаешь, рад;
В Москве прибавят вечно втрое:
Вот будто женится на Сонюшке. Пустое!
Он, может быть, и рад бы был душой,
Да надобности сам не вижу я большой
Дочь выдавать ни завтра, ни сегодня;
Ведь Софья молода. А впрочем, власть
господня.
Пожало-сто, при нем не спорь ты вкривь и
вкось,
И завиральные идеи эти брось.
Однако нет его! какую бы причину...
А! знать, ко мне пошел в другую половину.
Поспешно уходит.
ЯВЛЕНИЕ 4
Ч а ц к и й
Как суетится! что за прыть!
А Софья?- Нет ли впрямь тут жениха какого?
С которых пор меня дичатся как чужого!
Как здесь бы ей не быть!!..
Кто этот Скалозуб? отец им сильно бредит,
А может быть, не только что отец...
Ах! тот скажи любви конец,
Кто на три года вдаль уедет.
ЯВЛЕНИЕ 5
Ч а ц к и й, Ф а м у с о в, С к а л о з у б.
Ф а м у с о в
Сергей Сергеич, к нам сюда-с.
Прошу покорно, здесь теплее;
Прозябли вы, согреем вас;
Отдушничек отвернем поскорее.
С к а л о з у б (густым басом)
Зачем же лазить, например,
Самим!.. Мне совестно, как честный офицер.
Ф а м у с о в
Неужто для друзей не делать мне ни шагу,
Сергей Сергеич дорогой!
Кладите шляпу, сденьте шпагу;
Вот вам софа, раскиньтесь на покой.
С к а л о з у б
Куда прикажете, лишь только бы усесться.
(Садятся все трое. Чацкий поодаль.)
Ф а м у с о в
Ах! батюшка, сказать, чтоб не забыть:
Позвольте нам своими счесться,
Хоть дальними, наследства не делить;
Не знали вы, а я подавно,-
Спасибо, научил двоюродный ваш брат,-
Как вам доводится Настасья Николавна?
С к а л о з у б
Не знаю-с, виноват;
Мы с нею вместе не служили.
Ф а м у с о в
Сергей Сергеич, это вы ли!
Нет! я перед родней, где встретится, ползком;
Сыщу ее на дне морском.
При мне служащие чужие очень редки;
Всё больше сестрины, свояченицы детки;
Один Молчалин мне не свой,
И то затем, что деловой.
Как станешь представлять к крестишку ли,
к местечку,
Ну как не порадеть родному человечку!..
Однако братец ваш мне друг и говорил,
Что вами выгод тьму по службе получил.
С к а л о з у б
В тринадцатом году мы отличались с братом
В тридцатом егерском, а после в сорок пятом.
Ф а м у с о в
Да, счастье, у кого есть эдакий сынок!
Имеет, кажется, в петличке орденок?
С к а л о з у б
За третье августа; засели мы в траншею:
Ему дан с бантом, мне на шею.
Ф а м у с о в
Любезный человек, и посмотреть - так хват,
Прекрасный человек двоюродный ваш брат.
С к а л о з у б
Но крепко набрался каких-то новых правил.
Чин следовал ему: он службу вдруг оставил,
В деревне книги стал читать.
С к а л о з у б
Довольно счастлив я в товарищах моих,
Вакансии как раз открыты:
То старших выключат иных,
Другие, смотришь, перебиты.
Ф а м у с о в
Да, чем кого господь поищет, вознесет!
С к а л о з у б
Бывает, моего счастливее везет.
У нас в пятнадцатой дивизии, не дале.
Об нашем хоть сказать бригадном генерале.
Ф а м у с о в
Помилуйте, а вам чего недостает?
С к а л о з у б
Не жалуюсь, не обходили,
Однако за полком два года поводили.
Ф а м у с о в
В погонь ли за полком?
Зато, конечно, в чем другом
За вами далеко тянуться.
С к а л о з у б
Нет-с, старее меня по корпусу найдутся,
Я с восемьсот девятого служу;
Да, чтоб чины добыть, есть многие каналы;
Об них как истинный философ я сужу:
Мне только бы досталось в генералы.
Ф а м у с о в
И славно судите, дай бог здоровье вам
И генеральский чин; а там
Зачем откладывать бы дальше,
Речь завести об генеральше?
С к а л о з у б
Жениться? я ничуть не прочь.
Ф а м у с о в
Что ж? у кого сестра, племянница есть, дочь;
В Москве ведь нет невестам перевода;
Чего? плодятся год от года;
А, батюшка, признайтесь, что едва
Где сыщется столица, как Москва.
С к а л о з у б
Дистанции огромного размера.
Ф а м у с о в
Вкус, батюшка, отменная манера;
На всё свои законы есть:
Вот, например, у нас уж исстари ведется,
Что по отцу и сыну честь;
Будь плохенький, да если наберется
Душ тысячки две родовых,-
Тот и жених.
Другий хоть прытче будь, надутый всяким чванством,
Пускай себе разумником слыви,
А в семью не включат. На нас не подиви.
Ведь только здесь еще и дорожат дворянством.
Да это ли одно? возьмите вы хлеб-соль:
Кто хочет к нам пожаловать - изволь;
Дверь отперта для званых и незваных,
Особенно из иностранных;
Хоть честный человек, хоть нет,
Для нас равнёхонько, про всех готов обед.
Возьмите вы от головы до пяток,
На всех московских есть особый отпечаток.
Извольте посмотреть на нашу молодежь,
На юношей - сынков и внучат;
Журим мы их, а если разберешь,
В пятнадцать лет учителей научат!
А наши старички??- Как их возьмет задор,
Засудят об делах, что слово - приговор,-
Ведь столбовые всё, в ус никого не дуют;
И об правительстве иной раз так толкуют,
Что, если б кто подслушал их... беда!
Не то, чтоб новизны вводили,- никогда,
Спаси нас боже! Нет. А придерутся
К тому, к сему, а чаще ни к чему,
Поспорят, пошумят, и... разойдутся.
Прямые канцлеры в отставке - по уму!
Я вам скажу, знать время не приспело,
Но что без них не обойдется дело.-
А дамы?- сунься кто, попробуй овладей;
Судьи всему, везде, над ними нет судей;
За картами когда восстанут общим бунтом,
Дай бог терпение,- ведь сам я был женат.
Скомандовать велите перед фрунтом!
Присутствовать пошлите их в Сенат!
Ирина Власьевна! Лукерья Алексевна!
Татьяна Юрьевна! Пульхерия Андревна!
А дочек кто видал,- всяк голову повесь...
Его величество король был прусский здесь;
Дивился не путем московским он девицам,
Их благонравью, а не лицам;
И точно, можно ли воспитаннее быть!
Умеют же себя принарядить
Тафтицей, бархатцем и дымкой,
Словечка в простоте не скажут, всё с ужимкой;
Французские романсы вам поют
И верхние выводят нотки,
К военным людям так и льнут,
А потому, что патриотки.
Решительно скажу: едва
Другая сыщется столица, как Москва.
С к а л о з у б
По моему сужденью,
Пожар способствовал ей много к украшенью.
Ф а м у с о в
Не поминайте нам, уж мало ли крехтят!
С тех пор дороги, тротуары,
Дома и всё на новый лад.
Ч а ц к и й
Дома новы, но предрассудки стары.
Порадуйтесь, не истребят
Ни годы их, ни моды, ни пожары.
Ф а м у с о в (Чацкому)
Эй, завяжи на память узелок;
Просил я помолчать, не велика услуга.
(Скалозубу.)
Позвольте, батюшка. Вот-с - Чацкого, мне друга,
Андрея Ильича покойного сынок:
Не служит, то есть в том он пользы не находит,
Но захоти - так был бы деловой.
Жаль, очень жаль, он малый с головой,
И славно пишет, переводит.
Нельзя не пожалеть, что с эдаким умом...
Ч а ц к и й
Нельзя ли пожалеть об ком-нибудь другом?
И похвалы мне ваши досаждают.
Ф а м у с о в
Не я один, все также осуждают.
Ч а ц к и й
А судьи кто?- За древностию лет
К свободной жизни их вражда непримирима,
Сужденья черпают из забытых газет
Времен Очаковских и покоренья Крыма;
Всегда готовые к журьбе,
Поют всё песнь одну и ту же,
Не замечая об себе:
Что старее, то хуже.
Где? укажите нам, отечества отцы,
Которых мы должны принять за образцы?
Не эти ли, грабительством богаты?
Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве,
Великолепные соорудя палаты,
Где разливаются в пирах и мотовстве,
И где не воскресят клиенты-иностранцы
Прошедшего житья подлейшие черты.
Да и кому в Москве не зажимали рты
Обеды, ужины и танцы?
Не тот ли, вы к кому меня еще с пелён,
Для замыслов каких-то непонятных,
Дитёй возили на поклон?
Тот Нестор негодяев знатных,
Толпою окруженный слуг;
Усердствуя, они в часы вина и драки
И честь, и жизнь его не раз спасали: вдруг
На них он выменял борзые три собаки!!!
Или вон тот еще, который для затей
На крепостной балет согнал на многих фурах
От матерей, отцов отторженных детей?!
Сам погружен умом в Зефирах и в Амурах,
Заставил всю Москву дивиться их красе!
Но должников не согласил к отсрочке:
Амуры и Зефиры все
Распроданы поодиночке!!!
Вот те, которые дожили до седин!
Вот уважать кого должны мы на безлюдьи!
Вот наши строгие ценители и судьи!
Теперь пускай из нас один,
Из молодых людей, найдется - враг исканий,
Не требуя ни мест, ни повышенья в чин,
В науки он вперит ум, алчущий познаний;
Или в душе его сам бог возбудит жар
К искусствам творческим, высоким
и прекрасным,-
Они тотчас: разбой! пожар!
И прослывет у них мечтателем! опасным!!-
Мундир! один мундир! он в прежнем их быту
Когда-то укрывал, расшитый и красивый,
Их слабодушие, рассудка нищету;
И нам за ними в путь счастливый!
И в женах, дочерях - к мундиру та же страсть!
Я сам к нему давно ль от нежности отрекся?!
Теперь уж в это мне ребячество не впасть;
Но кто б тогда за всеми не повлекся?
Когда из гвардии, иные от двора
Сюда на время приезжали,-
Кричали женщины: ура!
И в воздух чепчики бросали!
Ф а м у с о в (про себя)
Уж втянет он меня в беду.
(Громко.)
Сергей Сергеич, я пойду
И буду ждать вас в кабинете.
ЯВЛЕНИЕ 6
С к а л о з у б, Ч а ц к и й.
С к а л о з у б
Мне нравится, при этой смете
Искусно как коснулись вы
Предубеждения Москвы
К любимцам, к гвардии, к гвардейским,
к гвардионцам;
Их золоту, шитью дивятся, будто солнцам!
А в Первой армии когда отстали? в чем?
Всё так прилажено, и тальи все так узки,
И офицеров вам начтём,
Что даже говорят, иные, по-французски.
ЯВЛЕНИЕ 7
С к а л о з у б, Ч а ц к и й, С о ф ь я, Л и з а.
С о ф и я (бежит к окну)
Ах! боже мой! упал, убился!-
(Теряет чувства.)
Ч а ц к и й
Кто?
Кто это?
С к а л о з у б
С кем беда?
Ч а ц к и й
Она мертва со страху!
С к а л о з у б
Да кто? откудова?
Ч а ц к и й
Ушибся обо что?
С к а л о з у б
Уж не старик ли наш дал маху?
Л и з а (хлопочет около барышни)
Кому назначено-с, не миновать судьбы:
Молчалин на лошадь садился, ногу в стремя,
А лошадь на дыбы,
Он об землю и прямо в темя.
С к а л о з у б
Поводья затянул. Ну, жалкий же ездок.
Взглянуть, как треснулся он - грудью или в бок?
ЯВЛЕНИЕ 8
Т е ж е без Скалозуба.
Ч а ц к и й
Помочь ей чем? Скажи скорее.
Там в комнате вода стоит.
(Чацкий бежит и приносит. Всё следующее -
вполголоса,- до того, как Софья очнется.)
Стакан налейте.
Ч а ц к и й
Уж налит.
Шнуровку отпусти вольнее,
Виски ей уксусом потри,
Опрыскивай водой.- Смотри:
Свободнее дыханье стало.
Повеять чем?
Вот опахало.
Ч а ц к и й
Гляди в окно:
Молчалин на ногах давно!
Безделица ее тревожит.
Да-с, барышнин несчастен нрав.
Со стороны смотреть не может,
Как люди падают стремглав.
Ч а ц к и й
Опрыскивай еще водою.
Вот так. Еще. Еще.
С о ф и я (с глубоким вздохом)
Кто здесь со мною?
Я точно как во сне.
(Торопко и громко.)
Где он? что с ним? Скажите мне.
Ч а ц к и й
Пускай себе сломил бы шею,
Вас чуть было не уморил.
Убийственны холодностью своею!
Смотреть на вас, вас слушать нету сил.
Ч а ц к и й
Прикажете мне за него терзаться?
Туда бежать, там быть, помочь ему стараться.
Ч а ц к и й
Чтоб оставались вы без помощи одне?
На что вы мне?
Да, правда: не свои беды - для вас забавы,
Отец родной убейся - всё равно.
(Лизе.)
Пойдем туда, бежим.
Л и з а (отводит ее в сторону)
Опомнитесь! куда вы?
Он жив, здоров, смотрите здесь в окно.
(София в окошко высовывается.)
Ч а ц к и й
Смятенье! обморок! поспешность! гнев! испуга!
Так можно только ощущать,
Когда лишаешься единственного друга.
Сюда идут. Руки не может он поднять.
Ч а ц к и й
Желал бы с ним убиться...
Для компаньи?
Нет, оставайтесь при желаньи.
ЯВЛЕНИЕ 9
С о ф и я, Л и з а, Ч а ц к и й, С к а л о з у б, М ол ч а л и н
(с подвязанною рукою).
С к а л о з у б
Воскрес и невредим, рука
Ушибена слегка,
И, впрочем, всё фальшивая тревога.
М о л ч а л и н
Я вас перепугал, простите ради бога.
С к а л о з у б
Ну! я не знал, что будет из того
Вам ирритация. Опрометью вбежали.-
Мы вздрогнули!- Вы в обморок упали,
И что ж?- весь страх из ничего.
С о ф и я (не глядя ни на кого)
Ах! очень вижу, из пустого,
А вся еще теперь дрожу.
Ч а ц к и й (про себя)
С Молчалиным ни слова!
Однако о себе скажу,
Что не труслива. Так бывает,
Карета свалится,- подымут: я опять
Готова сызнова скакать;
Но всё малейшее в других меня пугает,
Хоть нет великого несчастья от того,
Хоть незнакомый мне,- до этого нет дела.
Ч а ц к и й (про себя)
Прощенья просит у него,
Что раз о ком-то пожалела!
С к а л о з у б
Позвольте, расскажу вам весть:
Княгиня Ласова какая-то здесь есть,
Наездница, вдова, но нет примеров,
Чтоб ездило с ней много кавалеров.
На днях расшиблась в пух,-
Жоке не поддержал, считал он, видно, мух.-
И без того она, как слышно, неуклюжа,
Теперь ребра недостает,
Так для поддержки ищет мужа.
Ах, Александр Андреич, вот -
Явитесь вы вполне великодушны:
К несчастью ближнего вы так неравнодушны.
Ч а ц к и й
Да-с, это я сейчас явил,
Моим усерднейшим стараньем,
И прысканьем, и оттираньем,
Не знаю для кого, но вас я воскресил.
Берет шляпу и уходит.
ЯВЛЕНИЕ 10
Т е ж е, кроме Чацкого.
С о ф и я
Вы вечером к нам будете?
С к а л о з у б
Как рано?
Пораньше, съедутся домашние друзья,
Потанцевать под фортепияно,-
Мы в трауре, так балу дать нельзя.
С к а л о з у б
Явлюсь, но к батюшке зайти я обещался,
Откланяюсь.
Прощайте.
С к а л о з у б (жмет руку Молчалину)
Ваш слуга.
ЯВЛЕНИЕ 11
С о ф и я, Л и з а, М о л ч а л и н.
С о ф и я
Молчалин! как во мне рассудок цел остался!
Ведь знаете, как жизнь мне ваша дорога!
Зачем же ей играть, и так неосторожно?
Скажите, что у вас с рукой?
Не дать ли капель вам? не нужен ли покой?
Пошлемте к доктору, пренебрегать не должно.
М о л ч а л и н
Платком перевязал, не больно мне с тех пор.
Ударюсь об заклад, что вздор;
И если б не к лицу, не нужно перевязки;
А то не вздор, что вам не избежать огласки:
На смех, того гляди, подымет Чацкий вас;
И Скалозуб, как свой хохол закрутит,
Расскажет обморок, прибавит сто прикрас;
Шутить и он горазд, ведь нынче кто не шутит!
А кем из них я дорожу?
Хочу - люблю, хочу - скажу.
Молчалин! будто я себя не принуждала?
Вошли вы, слова не сказала,
При них не смела я дохнуть,
У вас спросить, на вас взглянуть.-
М о л ч а л и н
Нет, Софья Павловна, вы слишком откровенны.
Откуда скрытность почерпнуть!
Готова я была в окошко к вам прыгнуть.
Да что мне до кого? до них? до всей вселенны?
Смешно?- пусть шутят их; досадно?- пусть бранят.
М о л ч а л и н
Не повредила бы нам откровенность эта.
Неужто на дуэль вас вызвать захотят?
М о л ч а л и н
Ах! злые языки страшнее пистолета.
Сидят они у батюшки теперь,
Вот кабы вы порхнули в дверь
С лицом веселым, беззаботно:
Когда нам скажут, что хотим -
Куда как верится охотно!
И Александр Андреич,- с ним
О прежних днях, о тех проказах
Поразвернитесь-ка в рассказах,
Улыбочка и пара слов,
И кто влюблен - на всё готов.
М о л ч а л и н
Я вам советовать не смею.
(Целует ей руку.)
С о ф и я
Хотите вы?.. Пойду любезничать сквозь слез;
Боюсь, что выдержать притворства не сумею.
Зачем сюда бог Чацкого принес!
ЯВЛЕНИЕ 12
М о л ч а л и н, Л и з а.
М о л ч а л и н
Веселое созданье ты! живое!
Прошу пустить, и без меня вас двое.
М о л ч а л и н
Какое личико твое!
Как я тебя люблю!
А барышню?
М о л ч а л и н
Ее
По должности, тебя...
(Хочет ее обнять.)
Л и з а
М о л ч а л и н
Есть у меня вещицы три:
Есть туалет, прехитрая работа -
Снаружи зеркальцо, и зеркальцо внутри,
Кругом всё прорезь, позолота;
Подушечка, из бисера узор;
И перламутровый прибор -
Игольничик и ножинки, как милы!
Жемчужинки, растертые в белилы!
Помада есть для губ, и для других причин,
С духами скляночки: резеда и жасмин.-
Вы знаете, что я не льщусь на интересы;
Скажите лучше, почему
Вы с барышней скромны, а с горнишной повесы?
М о л ч а л и н
Сегодня болен я, обвязки не сниму;
Приди в обед, побудь со мною;
Я правду всю тебе открою.
Уходит в боковую дверь.
ЯВЛЕНИЕ 13
С о ф и я, Л и з а.
С о ф и я
Была у батюшки, там нету никого.
Сегодня я больна, и не пойду обедать,
Скажи Молчалину, и позови его,
Чтоб он пришел меня проведать.
Уходит к себе.
ЯВЛЕНИЕ 14
Л и з а
Ну! люди в здешней стороне!
Она к нему, а он ко мне,
А я... одна лишь я любви до смерти трушу.-
А как не полюбить буфетчика Петрушу!
В разделе на вопрос нужен монолог фамусова "петрушка вечно ты с обновкой..."где его взять?просто книги нет,а выучить надо заданный автором Ёанька
лучший ответ это В Интернете есть практически всё. Как говорил Грибоедов, «зачем ума искать и ездить так далёко» (то бишь в библиотеку, куда Вас отсылают) . Учитесь находить нужные Вам произведения в сети.
Петрушка, вечно ты с обновкой,
С разодранным локтём. Достань-ка календарь;
Читай не так, как пономарь,
А с чувством, с толком, с расстановкой.
Постой же. - На листе черкни на записном,
Противу будущей недели:
К Прасковье Федоровне в дом
Во вторник зван я на форели.
Куда как чуден создан свет!
Пофилософствуй, ум вскружится;
То бережешься, то обед:
Ешь три часа, а в три дни не сварится!
Отметь-ка, в тот же день.. . Нет, нет.
В четверг я зван на погребенье.
Ох, род людской! пришло в забвенье,
Что всякий сам туда же должен лезть,
В тот ларчик, где ни стать, ни сесть.
Но память по себе намерен кто оставить
Житьем похвальным, вот пример:
Покойник был почтенный камергер,
С ключом, и сыну ключ умел доставить;
Богат, и на богатой был женат;
Переженил детей, внучат;
Скончался; все о нем прискорбно поминают.
Кузьма Петрович! Мир ему! -
Что за тузы в Москве живут и умирают! -
Пиши: в четверг, одно уж к одному,
А может, в пятницу, а может, и в субботу,
Я должен у вдовы, у докторши, крестить.
Она не родила, но по расчету
По моему: должна родить...
Фамусов – это крупныи&设 чиновник, мировоззрения которого основывается на сугубо материальном, для него самое важное в человеке- это его положение в обществе и состояние. В своем монологе, не желая того, он показывает их.
Герои&设 убежден в собственнои&设 важности и занятости. Но какие же дела у влиятельнои&设 персоны? «Противу будущеи&设 недели.... Во вторник зван я на форели....В четверг я зван на погребенье» - просит Фамусов записать слугу в календарь.
Из этого становиться понятно, что он погряз в обыденности, в делах бытовых и по-настоящему малозначимым – они заполонили его жизнь и вытеснили все остальное. Также стоит отметить, что Фамусов не упоминает никаких встреч, поручении&设 по должности – они мало заботят его. Оказать визит и произвести впечатление вот, что важно. Фамусов убеждён, для того чтобы получить уважение в обществе, нужно быть просто светским человеком и все, делать что-то по службе или в других областях глупость. Самое страшное, что персонаж этого не понимает, для него подобная деятельность стала нормои&设.
В данном отрывке Фамусов также знакомит читателя со своим идеалом, которого ставит даже в пример – это «житьем похвальныи&设...камергинер».
Герои&设 выделяет основные его заслуги: «богат, и на богатои&设 был женат» и сына научил обогащаться – на этом достоинства заканчиваются. Герои&设 показывает свою зацикленность на материальном, он выдвигает богатство на первыи&设 план, забывая про личностные качества, про вклад человека в общество и науку. Данная позиция отражает в нем духовную бедность, пошлость его убеждении&设.
Напускная важность и материальная обеспеченность – самое главное в жизни Фамусова и других вариантов он просто не сможет понять, герои&设 абсолютно уверен, что нужно жить именно так.
Эффективная подготовка к ЕГЭ (все предметы) - начать подготовку
Обновлено: 2018-10-07
Внимание!
Спасибо за внимание.
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.
Полезный материал по теме
Действие II
Явление 1
Фамусов , слуга .
Фамусов
Петрушка, вечно ты с обновкой,
С разодранным локтем. Достань-ка календарь;
А с чувством, с толком, с расстановкой.
Постой же. – На листе черкни на записном,
Противу будущей недели:
К Прасковье Федоровне в дом
Во вторник зван я на форели.
Куда как чуден создан свет!
Пофилософствуй – ум вскружится;
То бережешься, то обед:
Ешь три часа, а в три дни не сварится!
Отметь-ка, в тот же день… Нет, нет.
В четверг я зван на погребенье.
Ох, род людской! пришло в забвенье,
Что всякий сам туда же должен лезть,
В тот ларчик, где ни стать, ни сесть.
Но память по себе намерен кто оставить
Житьем похвальным, вот пример:
Покойник был почтенный камергер,
С ключом, и сыну ключ умел доставить;
Богат, и на богатой был женат;
Переженил детей, внучат;
Скончался; все о нем прискорбно поминают.
Кузьма Петрович! Мир ему! –
Что за тузы в Москве живут и умирают! –
Пиши: в четверг, одно уж к одному,
А может в пятницу, а может и в субботу,
Я должен у вдовы, у докторши, крестить.
Она не родила, но по расчету
По моему: должна родить…
Явление 2
Фамусов , слуга , Чацкий .
Фамусов
A! Александр Андреич, просим,
Садитесь-ка.
Чацкий
Вы заняты?
Фамусов (слуге)
(Слуга уходит.)
Да, разные дела на память в книгу вносим,
Забудется, того гляди.
Чацкий
Вы что-то не веселы стали;
Скажите, отчего? Приезд не в пору мой?
Уж Софье Павловне какой
Не приключилось ли печали?..
У вас в лице, в движеньях суета.
Фамусов
Ах! батюшка, нашел загадку:
Не весел я!.. В мои лета
Не можно же пускаться мне вприсядку!
Чацкий
Никто не приглашает вас;
Я только что спросил два слова
Об Софье Павловне: быть может, нездорова?
Фамусов
Тьфу, Господи прости! Пять тысяч раз
Твердит одно и то же!
То Софьи Павловны на свете нет пригоже,
То Софья Павловна больна.
Скажи, тебе понравилась она?
Обрыскал свет; не хочешь ли жениться?
Чацкий
А вам на что?
Фамусов
Меня не худо бы спроситься,
Ведь я ей несколько сродни;
Отцом недаром называли.
Чацкий
Пусть я посватаюсь, вы что бы мне сказали?
Фамусов
Сказал бы я, во-первых: не блажи,
Именьем, брат, не управляй оплошно,
А, главное, поди-тка послужи.
Чацкий
Служить бы рад, прислуживаться тошно.
Фамусов
Вот то-то, все вы гордецы!
Спросили бы, как делали отцы?
Учились бы на старших глядя:
Мы, например, или покойник дядя,
Максим Петрович: он не то на серебре,
На золоте едал; сто человек к услугам;
Весь в орденах; езжал-то вечно цугом;
Век при дворе, да при каком дворе!
Тогда не то, что ныне,
При государыне служил Екатерине.
А в те поры все важны! в сорок пуд…
Раскланяйся – тупеем не кивнут.
Вельможа в случае – тем паче,
Не как другой, и пил и ел иначе.
А дядя! что твой князь? что граф?
Сурьезный взгляд, надменный нрав.
Когда же надо подслужиться,
И он сгибался вперегиб:
На куртаге ему случилось обступиться;
Упал, да так, что чуть затылка не пришиб;
Был высочайшею пожалован улыбкой;
Изволили смеяться; как же он?
Привстал, оправился, хотел отдать поклон,
Упал вдругорядь – уж нарочно,
А хохот пуще, он и в третий так же точно.
А? как по вашему? по нашему – смышлен.
Упал он больно, встал здорово.
Зато, бывало, в вист кто чаще приглашен?
Кто слышит при дворе приветливое слово?
Максим Петрович! Кто пред всеми знал почет?
Максим Петрович! Шутка!
В чины выводит кто и пенсии дает?
Максим Петрович. Да! Вы, нынешние, – нутка!
Чацкий
И точно, начал свет глупеть,
Сказать вы можете вздохнувши;
Как посравнить да посмотреть
Век нынешний и век минувший:
Свежо предание, а верится с трудом,
Как тот и славился, чья чаще гнулась шея;
Как не в войне, а в мире брали лбом,
Стучали об пол не жалея!
Кому нужда: тем спесь, лежи они в пыли,
А тем, кто выше, лесть, как кружево, плели.
Прямой был век покорности и страха,
Все под личиною усердия к царю.
Я не об дядюшке об вашем говорю;
Его не возмутим мы праха:
Но между тем кого охота заберет,
Хоть в раболепстве самом пылком,
Теперь, чтобы смешить народ,
Отважно жертвовать затылком?
А сверстничек, а старичок
Иной, глядя на тот скачок,
И разрушаясь в ветхой коже,
Чай приговаривал: «Ax! если бы мне тоже!»
Хоть есть охотники поподличать везде,
