Андрей Елютин говорил, что в книгах всегда запоминается либо первая, либо последняя фраза. Он много лет играл в эту игру со своими знакомыми, предлагая им вспомнить первую или последнюю строку в любимых произведениях, — это правило работало. Только у самого Андрея было исключение – Стругацкие. Их книги он знал наизусть – и начало, и серединку, и «хвост». Последние слова Редрика Шухарта из «Пикника на обочине» он часто повторял по разным поводам, гораздо более серьезным, чем нынешний мой комментарий на присуждение спецприза имени Андрея Елютина на финале АМТ-2017. Тем не менее, именно эта фраза пришла в голову, когда я задумалась, как нам объяснить наш выбор. Организаторы соревнований АМТ так четко, быстро и слаженно провели церемонию награждения, что высказаться со сцены не было возможности, пост в ФБ не все видели – потому как еще не все читатели журнала «Автозвук» у меня в друзьях на ФБ, поэтому позволю себе сначала привести мой пост в ФБ целиком, чтобы кто не в курсе, тот…
«Если бы мне 5 лет назад сказали, что я буду вручать кубок имени моего мужа, а его уже год как не будет в живых, я бы не поверила, но вот — случилось же… В холмистом городе Пензе при большом скоплении караудио-заинтересованного народа, среди почитателей и преемников, на всероссийском финале автозвуковых соревнований по версии АМТ 17 сентября состоялось вручение специального приза и кубка имени Андрея Елютина. Приз был внеплановый, поэтому критерий у нас — комиссии, состоявшей из близких друзей, — был только один: чтобы было инженерно интересно, качественно и звук хороший, — в общем, чтобы Андрею понравилось. Если честно, мне хотелось вручить как минимум 5 кубков Елютина — если не больше, потому что машин с хорошим и даже роскошным звуком было много, много было и интересных, инженерно сложных, уникальных и дорогих по компонентам систем. Пришлось делать непростой выбор — и он был сделан в пользу не самой дорогой, но остроумной системы из Тольятти, в которой отразились (и это важно!) современные веяния в автозвуке — от головного устройства вообще отказались, в торпедо вмонтировали планшет, с которого цифровой сигнал шел на процессор, а дальше на усилители — чур меня не ругать за такое ненаучное описание — я все-таки не инженер! Для аудиофилов отдельно — таки да, система была очень хорошо настроена и звучала гармонично, сбалансированно и ярко без принудительной окраски звука. Вручать приз со сцены мне жутко понравилось — может, сделать кубок имени Андрея Елютина ежегодным?»
Что тут добавить – мы никого не хотели обидеть, тем более что объективно финал был очень сильный, хороших во всех отношениях систем было много. Как проходил выбор? Мы старались не мешать основному судейству, не путаться под ногами у судей, сначала прошлись по всем машинам, посмотрели описания систем, сразу наметили, что будем слушать, а что – нет, — и не потому, что плохо, а потому, что или не в нашем формате (мы, например, не рассматривали тюнинг), или совсем стандартно сделано (опять же это не значит, что плохо!). Когда страсти со строгими судьями немного поутихли, мы с Шихманом, который теперь главный редактор, внимательно послушали все машины, некоторые даже не один раз, посоветовались с другими членами комиссии – и вынесли решение. Вот так все и было. Описание призовой системы – читайте, авторы предоставили, там все ясно сказано. И пусть будет всем счастье! Может, не даром, но за приемлемую цену…
Сегодня будут обзоры. Давно собиралась.
Да-да, не надо кидаться тапками. Человек я ужасно неначитанный и братьев Стругацких открыла только сейчас. Был ранее "Обитаемый остров" - лет шесть назад. А остальные произведение, вот, в это время.
Что ж.
С чего начинаются хорошие рецензии? Я не знаю. Я в принципе рецензии пишу с трудом. Какими они получаются, судить уже не мне. И сейчас я попытаюсь выложить те мысли, которые были у меня во время прочтения этой повести. Конечно, я помню уже не всё. Вам, наверняка знаком тот поток бессвязных эмоций и предельно четких, собранных слов. Передо мной лежит томик, на котором написано "Миры братьев Стругацких". Опираясь на его помощь, я рискну.
Резкий живой язык книг писателей собрал вокруг себя, как сторонников, так и противников. В вину, чаще всего ставилась немногословность и простота. Но полноте. Эта нарочитая скупость фраз придает тексту приватный манер. Авторы напрямую обращаются к читателям, они рассказывает ему свою историю, они ждут отклик.
Накануне стоим это мы с ним в хранилище - уже вечером, остается только спецовки сбросить, и можно закатиться в "Боржч" принять в организм капельку-другую крепкого.
Здесь роль говорящего поочередно переходит от Рэдрика Шухарта к Дику Нунану и заочно к профессору Пильману. Само действие происходит в городке Харамонт - не средне-американского или средне-европейского пошиба, как думают многие. Нет. Этот город интернационален, там не важно, кто ты: русский, англичанин, немец, мальтиец. Ты - человек и этим сказано многое. Это звание определяет твое отношение к миру вокруг и тем, кто в него вторгся. Но Стругацкие всё-таки истинно советские авторы. В каждой слове любой главы сквозит Россия. Я сразу поняла откуда взялось у меня мимолетное недовольство по поводу иностранных граждан в российской действительности: не хотелось делиться правом быть теми людьми, которые приняли на себя опасности и тайны Зоны. Поэтому сквозь чужие имена бился наружу отечественный привычный образ. Мозг просто отказывался принимать их американцами и шведами, немцами и ирландцами.
Рэд "Рыжий" ни разу не обаятельный персонаж. Его можно назвать злым, грубым, упрямым. Это очень сложный динамичный образ. По ходу всего повествования мы наблюдаем новые стороны Рэдрика Шухарта, словно он решается наконец открыть себя больше с каждой страницей. Это больной человек - больной Зоной, своей долей. Но он сильный. Жизнь бьет ему по зубам, а он старается сдержать удар. Сталкер Рэд настоящий - от Бога, или от дьявола. Именно его глазами мы видим Зону в первый раз.
Ничего, ребята, в Зоне тоже дышать можно, если умеючи. С Зоной ведь так: с хабаром вернулся - чудо, живой вернулся - удача, патрульная пуля - везение, а все остальное - судьба...
И то, что прогулка там это не развлекательное мероприятие понятно с самого начала: по напряженной, придавливающей атмосфере под палящим солнцем и рубленным коротким фразам. Действия выверенные, ясные: тронул, ведет, пошло. Никаких лишних мыслей, одна интуиция: нормально, не нравится, не то. Мысли будут потом. После.
Живой. Отпустила Зона. Отпустила, поганка. Стерва родимая. Подлая. Живая. И текут у меня по щекам слезы - то ли от крепкого, то ли сам не знаю отчего. Теперь всё поправимо. Живой.
Отношение к сталкерам простое:
... а там патрули-пулеметчики, жабы, они же тебя ненавидят, им же тебя арестовать никакого удовольствия нет, они тебя боятся до смерти, что ты заразный, они тебя шлепнуть стремятся, и все козыри у них на руках; иди потом доказывай, что шлепнули тебя незаконно...
И тянет к себе Рэдрик именно своей силой. Он не сломался. Рыжий не доверяет людям: не видел от них ничего хорошего. Поэтому терять тех, кто рядом с ним, ему всего больней. Он винит себя в смерти Кирилла до последнего. Он винит себя в жизни Гуты, жизни дочери. Рэд рвет себе жилы, снова идет в Зону. Это для него единственный путь. Потому что только там, на грани своей невозможной судорожной судьбы, он с ясностью осознает всё.
А как точны, как прекрасны Стругацкие своим невольным прозрением сквозь десятки лет.
А про себя я так скажу: чего я у вас там, в Европе, не видел? Скуки вашей не видел? День вкалываешь, вечер телевизор смотришь, ночь пришла - к постылой бабе под одеяло, ублюдков плодить. Стачки ваши, демонстрации, политика раздолбанная...
Знаете, наверное, это даже не видение будущего, это обыденная истина, которую нам надо почаще напоминать.
И ведь пьян я еще не был, а просто представилось мне на мгновение, как я весь измочаленный с работы возвращаюсь в стаде таких же кретинов, как меня в ихнем метро давят со всех сторон и как все мне обрыдло и ничего мне не хочется.
А нам этого даже представлять не надо, правда?
И ведь все они такие, как Рэд Рыжий. В "Боржче" собираются сталкеры и молча кладут хабар под стол, а трактирщик Энри уже знает, кому что налить. Всех их цепляет крепко Зона, держит до последнего шага по своей земле, да и потом, не дает забыть. И официально, законно, посещать её нельзя им никак. В этом их страсть, и если отнять свободу эту, то:
И серо всё, серо. Каждый день серо, и каждый вечер, и каждую ночь.
Личная трагедия Рэдрика раскрывается в полной мере, когда на неё глазами смотрит очевидец: Ричард Нунан. Дик, в общем-то, неплохой человек. Он искренне сочувствует Рэдрику, почти считает его своим другом. Дик Нунан просто шпион, но это не отменяет того, что человек он все-таки ничего. Ричард хорошо ладит с людьми и прекрасно их понимает, суть их всю видит, подноготную. Дик немного философ. Под дождем, в своем компактном уютном форде, он может порассуждать про человеческую природу.
Странное дело, почему это нам нравится, когда нас хвалят? Денег от этого не прибавится. Славы? Какая у нас может быть слава? "Он прославился: теперь о нем знали трое". Забавное существо человек!..
Дик прекрасно понимает всю сложившуюся обстановку и трезво её оценивает.
Да, хотел бы я знать, чем все это кончится. Между прочим, десять лет назад я совершенно точно знал, чем все это должно кончиться. Непреодимые кордоны. Поясн пустоты шириной в пятьдесят километров. Ученые и солдаты, больше никого. Страшная язва на теле моей планеты заблокирована намертво... <> Язва оказалась не такой уж и язвой, и даже не язвой вовсе, а, напротив, сокровищницей. А теперь никто уже и не знает, что она такое - язва ли, сокровищница, адский соблазн, шкатулка Пандоры, черт, дьявол...
Словами шпиона-философа с жизненной глухой тоской беседуют с нами писатели.
Вся беда в том, что мы не замечаем, как проходят годы. Плевать на годы - мы не замечаем, как всё меняется. Мы знаем, что все меняется, нас с детства учат, что все меняется, мы много раз видели своими глазами, как все меняется, и в то же время мы совершенно не способны заметить тот момент, когда происходит изменение, или ищем изменение не там, где следовало бы.
Умный интеллигентный профессор Валентин Пильман дает ему простое объяснение Посещения:
- Я понял, - сказал Нунан. - Пикник на обочине.
- Именно. Пикник на обочине какой-то космической дороги. А вы меня спрашиваете: вернутся ли они?
Нет, разумеется, нет. Не вернутся. В утешение Дику профессор приводит еще несколько гипотез. Но оба они понимают, что первоначальная гипотеза и была самой верной. Какое дело инопланетному чужому разуму до места стоянки? Какое ему дело до обитателей, которых он даже и не заметил? Это другой уровень мышления, это другая степень познания. Чисто логически нам не прийти к обоснованию того, зачем было сделано инопланетными гостями то или иное действие. Всё, что мы можем сказать, предположить, придумать - порождение нашего разума, истинно человеческого, до костей человеческого. Но эти попытки приносят какое-то удовлетворение сознанию.
А то вот работаешь-работаешь, а зачем, для чего, что будет, что случится, чем сердце успокоится...
Дик не жалкая сволочь. У него хватает духа прийти в квартиру сталкера Рэда Шухарта. Там совсем уже не весело.
Все люди, которые достаточно долго общаются с Зоной, подвергаются изменениям - как фенотипическим, так и генотипическим
. - говорит Пильман. И Дик знает, достаточно посмотреть на дочь Рэдрика.
Какая блестящая образность. Всю тяжесть, всю усталость передают авторы в паре слов про мать.
У неё вдруг резко побелели губы.
Всё. Но сколько всего в этой паре слов. У Гуты - такой красивой и энергичной "вдруг резко побелели губы". Просто рыдать хочется от этого. Большего здесь не надо. К черту долгие росписи - больше шума. В одном предложении показан переход от уверенного человека к почти сломанному, стоящему у края.
Господи, да что же еще?
- с ужасом думает Дик Нунан. - Что еще нужно с нами сделать, чтобы нас наконец проняло? Неужели вот этого вот - мало?.. Семью эту, богом проклятую к черту..
.
И жалко. Чертовски жалко всех героев, даже Стервятника Барбриджа. Жалко потому, что все они - живые. Злые, жестокие, расчетливые и деловые, несчастливые и запуганные. Они не по своей воле ввязались в ту канитель, что вдруг распахнулась перед ними. Они по-своему пытаются выжить и извлечь из всего свою пользу. Так просто и так по-человечески. Бесчувственный мерзавец Барбридж без памяти любит своих детей, хищный тревожный Рэдрик нежно относится к восставшему из мертвых отцу, мудрый положительный Валентин Пильман с научным интересом подходит ко всему ему неизвестному, строит теории. Все они крепко повязаны одной неудержимой страстью - Зоной. Никак они без неё не могут. Бродят, бродят по этому своему странному чужому миру, боятся, плюются, пьют, дышат. А никак без него не могут. Раз за разом возвращаются уже не ради денег, а потому что им там надо. И последний свой раз Рэдрик уже знает, зачем идет. По пути он вспоминает отца - не того, которого оставил дома, а живого. Поэтому он и не относится к нему, как к окончательно мертвому. Верит - оживила Зона, не до конца, неправильно, но вернула. Поэтому и не может отдать "на исследования" и любому глотку готов порвать, перегрызть за покойника. В игру играет сталкер Рэд - страшную и жалкую. И в белом знойном мареве, по которому он бредет, не видит Рэдрик ничего хорошего.
... Какие-то темные силы в его сознании, мгновенно сминали волевой барьер и гасили то немногое хорошее, что еще хранила его память, и уже казалось, что ничего хорошего не было вовсе, а только рыла, рыла, рыла... <> Не одну жизнь и не две жизни, не одну судьбу и не две судьбы - каждый винтик этого смрадного мира надо было менять.
Ярким и ясным контрастом измотанному отчаявшемуся Рэду противопоставляется Артур Барбридж. Арчи, красавчик, гордость. Он молодой, горящий. Искренний Арчи идет к всемогущему артефакту Зоны за счастьем для всех. Рэд не разделяет его оптимизм. Вперемешку с мыслями о парне, как об отмычке, сталкер его жалеет. У него есть выбор: или Арчи или Мартышка. И, конечно, Рыжий выбирает дочь. Это нормально и естественно для Рэдрика Шухарта, но все-таки погано для него же. И оттого, спускаясь в карьер, он лихорадочно исповедуется неизвестному кому, молится, первый раз в жизни.
У меня нет слов, меня не научили словам, я не умею думать, эти гады не дали мне научиться думать. Загляни в мою душу, я знаю - там есть все, что тебе надо. Должно быть. Душу-то ведь я никогда и никому не продавал! Она моя, человеческая! Вытяни из меня сам, чего же я хочу, - ведь не может же быть, чтобы я хотел плохого!.. Будь оно всё проклято, ведь я ничего не могу придумать, кроме этих его слов - СЧАСТЬЕМ ДЛЯ ВСЕХ, ДАРОМ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЕТ ОБИЖЕННЫЙ!
И все. Повесть заканчивается, обрывается, оставляя Рэда в красной выжженной пустыне, а нас в опустошении. Что там - дальше? Как там - с ними? Зона Стругацких - это не просто пикник, это огромная вселенная, неисчерпаемый источник вдохновения многих и многих людей. Ты читаешь взахлеб, тебя накрывает. Авторы не просто описывают Зону, Вторжение - они оставляют читателю самому додумывать себе детали. Зона ведь показана мельком, чуть-чуть, обозначена расплывчатыми контурами. В неё мы можем попасть только с помощью сталкеров, идущих по своим проторенным дорожкам, по краям которых лежат другие.
Язык? Замечателен.
И только в первой главе писатели обращаются к нам от первого лица, ведут диалог от своего персонажа. Там вся неспокойная судьба сталкера Рэдрика: смерть Кирилла, хабар, Зона, Гута, дочь. Дальше они отстраняются, дают нам вести наблюдение, подсказывают мотив.
И, туда не хочется возвращаться. Там безнадежность. Но хочется перечитывать, потому что в этом есть смысл.
Что же такого нужного, чтобы нас проняло?
Не знаю. Но точно никакого "пикника". К черту.
Только одно смог попросить Рэд: счастья, всем, даром. Не в этом ли суть?
Счастья, всем, даром.
И пусть никто не уйдет обиженным.
Действие происходит в конце XX в. в городе Хармонте, который находится около одной из Зон Посещения.
Зона Посещения - их на Земле насчитывается всего шесть - это место, где за несколько лет до описываемых событий приземлились на несколько часов космические пришельцы, оставившие многочисленные материальные следы своего пребывания. Зона огорожена и тщательно охраняется, вход в Зону разрешен только по пропускам и только сотрудникам Международного института внеземных культур. Однако отчаянные парни - их называют сталкерами - проникают в Зону, выносят оттуда все, что им удается найти, и продают скупщикам эти неземные диковинки, каждая из которых имеет у сталкеров свое название - по аналогии с земными предметами: «булавка», «пустышка», «зуда», «газированная глина», «черные брызги» и т. д. У ученых существует несколько гипотез происхождения Зон Посещения: возможно, некий внеземной разум забросил на Землю контейнеры с образцами своей материальной культуры; возможно, пришельцы и сейчас живут в Зонах и пристально изучают землян; а возможно, пришельцы останавливались на Земле по пути к какой-то неведомой космической цели, и Зона - как бы пикник на обочине космической дороги, а все эти загадочные предметы в ней - просто разбросанные в беспорядке брошенные или потерянные вещи, как после обычного, земного пикника на полянке остаются следы костра, огрызки яблок, конфетные обертки, консервные банки, монетки, пятна бензина и тому подобные предметы.
Рэдрик Шухарт, бывший сталкер, а теперь сотрудник Института внеземных культур, работает лаборантом у молодого русского ученого Кирилла Панова, который занимается исследованием одного из загадочных предметов, найденных в Зоне, - «пустышки». «Пустышка» - это два медных диска размером с чайное блюдце, между которыми расстояние сантиметров в сорок, но ни прижать их друг к другу, ни развести невозможно. Рэд, которому очень нравится Кирилл, хочет сделать ему приятное и предлагает сходить в Зону за полной «пустышкой», у которой внутри «что-то синенькое», - он видел такую во время своих сталкерских вылазок в Зону. Надев специальные костюмы, они отправляются в Зону, и там случайно Кирилл задевает спиной какую-то странную серебристую паутину. Рэд обеспокоен, но ничего не происходит. Они благополучно возвращаются из Зоны, однако спустя несколько часов Кирилл умирает от сердечного приступа. Рэд считает, что в этой смерти виноват он - недосмотрел с паутиной: в Зоне нет мелочей, любой пустяк может представлять собой смертельную опасность, и он, бывший сталкер, это прекрасно знает.
Несколько лет спустя Рэдрик Шухарт, уволившийся из Института после смерти Кирилла, опять становится сталкером. Он женат, и у него растет дочь Мария - Мартышка, как он и его жена Гута её называют. Дети сталкеров отличаются от других детей, и Мартышка - не исключение; её личико и тело покрыты густой длинной шерсткой, но в остальном она - обычный ребенок: шалит, болтает, любит играть с детьми, и они её тоже любят.
Рэдрик отправляется в Зону с напарником по прозвищу Стервятник Барбридж, прозванным так за жестокость по отношению к товарищам-сталкерам. Обратно Барбридж не может идти, потому что ему повредило ноги: он ступил в «ведьмин студень», и ниже колен ноги стали как резиновые - можно завязать узлом. Стервятник просит Рэда не бросать его, обещая рассказать, где в Зоне лежит Золотой шар, исполняющий все желания. Шухарт не верит ему, считая Золотой шар выдумкой суеверных сталкеров, однако Барбридж уверяет, что Золотой шар существует и он уже получил от него многое, например, у него, в отличие от других сталкеров, двое нормальных и, более того, замечательно красивых детей - Дина и Артур. Рэд, так и не поверивший в существование Золотого шара, тем не менее выносит Барбриджа из Зоны и отвозит к врачу - специалисту по болезням, вызванным влиянием Зоны. Однако ноги Барбриджу спасти не удается. Отправившись в тот же день с добычей к скупщикам, Рэд попадает в засаду, его арестовывают и приговаривают к нескольким годам тюрьмы.
Отсидев положенный срок и выйдя на свободу, он находит дочь настолько изменившейся, что врачи говорят, будто она уже и не человек. Мало того что она изменилась внешне - она уже почти ничего не понимает. Чтобы спасти дочь, Рэд отправляется к Золотому шару: Барбридж, помня о том, что Рэд не бросил его в Зоне, дает ему карту, объясняет, как найти шар, и хочет, чтобы Рэд попросил вернуть ему ноги: «Зона взяла, может, Зона и вернет». По пути к шару нужно преодолеть множество препятствий, которыми полна Зона, но самое страшное - «мясорубка»: один человек должен быть принесен ей в жертву для того, чтобы другой мог подойти к Золотому шару и попросить его исполнить желание. Стервятник объяснил все это Рэду и даже предложил на роль «живой отмычки» кого-нибудь из своих людей - «кого не жалко». Однако Рэдрик берет Артура, сына Барбриджа, красавца, вымоленного у Зоны, который отчаянно просил Рэда взять его с собой, - Артур догадался, что Рэдрик отправляется на поиски Золотого шара. Рэдрику жаль Артура, однако он убеждает себя в том, что выбора у него нет: или этот мальчик, или его Мартышка. Артур и Рэдрик, пройдя сквозь все ловушки, расставленные Зоной, подходят, наконец, к шару, и Артур бросается к нему, крича: «Счастье для всех! Даром! Сколько угодно счастья! Все собирайтесь сюда! Хватит всем! Никто не уйдет обиженный!» И в ту же секунду чудовищная «мясорубка», подхватив его, скручивает, как хозяйки выкручивают белье.
Рэд сидит, глядя на Золотой шар, и думает: попросить о дочери, а еще о чем? И с ужасом понимает, что нет у него ни слов, ни мыслей - все он растерял в своих сталкерских вылазках, стычках с охранниками, погоне за деньгами - семью кормить надо, а умеет он только ходить в Зону да сбывать диковинные штучки всяким темным людям, которые неизвестно как ими распоряжаются. И Рэд понимает, что других слов, кроме тех, что выкрикнул перед смертью этот мальчик, так не похожий на своего Стервятника-отца, ему не придумать: «Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный!»
