Эгона шиле. Эгон Шиле: биография и картины с названиями

Имя Эгона Шиле - одного из выдающихся художников ХХ века, к сожалению, плохо известно у нас. Австрийское искусств вообще долгое время оставалось для россиян в тени. Их взгляды были обращены к Парижу, а что происходило в Берлине, Копенгагене или Вене мало кого интересовало.

Первым из великих австрийцев, россияне открыли Климта. Это стало возможным, во первых, благодаря частым поездкам наших соотечественников в Вену, а, во вторых, просто благодаря мировой моде на Климта.

Очень часто так бывает, что художник долгое время пребывает в забвении, и вдруг его имя извлекают на свет и начинают его усердно эксплуатировать.

Современники считали Эгона Шиле преемником Климта, но ранняя смерть помешала настолько развиться его таланту. И все же он оставил ярчайший след в искусстве XX века.

Говорят, у него был экстравагантный и тяжелый характер, который сформировался благодаря не совсем обычной атмосфере в семье.

Эгон родился в Нижней Австрии, в небольшом городке Туллн в 1890 году. Его отец, Адольф Шиле, был начальником местной железнодорожной станции. В городке не оказалось школы, подходящей для сына довольно важного по тем временам чиновника, и Эгона в 1901 году отправили учиться, сначала в Кремс, а потом в Клостернойбург, который был, по сути, северным предместьем Вены. За ним последовало и все семейство, здоровье отца все время ухудшалось, и он нуждался в хороших врачах. Но перемена места жительства не помогла, отцу стало хуже, он потерял рассудок и умер все в том же 1904 году, когда ему было 54 года.

Эгон чувствовал особую связь с отцом. В 1913 году он писал шурину: « Я не знаю, есть ли кто еще на свете, кто вспоминает моего бедного отца с такой печалью, как я. Способен ли кто-нибудь понять, почему я посещаю те места, где он бывал, и какую боль я чувствую при этом. Я верю в бессмертие всех существ. Почему я рисую могилы и тому подобные вещи? Потому что умершие продолжают жить во мне».

Эгон осуждал мать за то, что слишком быстро, по его мнению, сняла траур, и мало внимания уделяла детям, и, прежде всего, ему.

«Моя мать - очень странная женщина… Она не понимает меня хоть сколько-нибудь и совершенно не любит. Если бы у нее была любовь, или, хотя бы, понимание, она способна была бы на жертвы».

В годы поздней юности он особенно сблизился со своей младшей сестрой Гертрудой (Герти). Когда ему было шестнадцать, а ей - двенадцать, они сели на поезд и уехали в Триест, где провели ночь в одном гостиничном номере. Они вообще любили уединяться, так что однажды отцу даже пришлось сломать дверь детской, чтобы увидеть, чем занимаются его дети наедине.

В 1906 году Шиле несмотря на возражения опекуна, брата его матери, поступил в Школу прикладного искусства в Вене, где в то время учился и Климт. Трудно сказать, почему он не стал учиться в Школе, и поступил в более традиционную Академию искусств, может быть, причиной тому был его тяжелый характер, который не понравился кому-то из преподавателей. Так или иначе, но он оказался в Академии, причем блестяще сдал вступительный экзамен в возрасте шестнадцати лет.

В Вене он нашел своего кумира - Климта, чтобы показать ему свои рисунки. Будущий мэтр одобрил творчество начинающего: «Да, - сказал он, - это действительно талантливо, даже очень».

Климт любил поощрять младших собратьев по искусству. Он и в дальнейшем проявлял участие в талантливом юноше, находил для него модели, представлял его потенциальным меценатам, сам покупал его рисунки. Климт рекомендовал Шиле в объединение прикладного искусства «Винер Веркштютте», которое было связано с движением «Secession» («Уход»), куда входил сам Климт. В 1908 году Шиле сделал для объединения несколько случайных работ - открыток, эскизов мужских костюмов, женских туфель. В этом же году состоялась его первая персональная выставка в Клостернойберге.

01 - Дома под склоном горы, 1907

02 - Стилизованные цветы на декоративном фоне, 1908

03 - Монастырь, дома и обнаженные деревья, 1907

В 1909 году он ушел из Академии с третьего курса, нашел квартиру и студию и стал заниматься самостоятельно. В это время у него обострился интерес к совсем юным девушкам, которые часто становились его моделями. Парис фон Гутерслох, молодой художник, который был современником Шиле, вспоминал что его студия, была наводнена такими девицами: «Они там отсыпались после родительских побоев, лениво слонялись по комнатам, что им не разрешалось делать дома, расчесывали волосы, одергивали платья… Они вели себя подобно животным в клетке, которая их вполне устраивает».

04 - Молодая девушка, 1910

Шиле, ставший уже превосходным рисовальщиком, сделал много рисунков этих девиц, из которых многие были чрезвычайно эротичны.

05 - Лежащая обнаженная, 1917

06 - Обнаженная, 1910

07 - Дремлющая,1911

08 - Презрительная, 1910

09 - Обнаженная на коленях, 1913

10 - Темноволосая девушка с поднятой юбкой,1911

Говорят, он поставлял свои рисунки коллекционерам порнографии, которых в то время в Вене было множество, и это составляло значительную часть его доходов. Шиле был очарован не только сексуальными подростками, но и собой. Он любил рисовать автопортреты и вкладывал в них весь свой талант и душу. Что и говорить. Он умел произвести впечатление. Артур Рёсслер, один из его самых верных защитников и покровителей, описывал его так: «Даже в присутствии импозантных мужчин, Шиле производил яркое впечатление. Он был высок, строен и гибок, у него были узкие плечи и длинные угловатые руки и пальцы. У него было загорелое безбородое лицо, обрамленное длинными темными непослушными волосами. Его широкий лоб рассекали глубокие горизонтальные морщины, что придавало его лицу трагическое выражение, казалось его все время грызет изнутри неизбывная тоска. Говорил он лаконично, и часто использовал афоризмы, что придавало его речи особую значимость, но значимость эта была не напускной, а естественной».

11 - Автопортрет

12 - Портрет Герберта Райнера, 1910

В это время Шиле любил производить впечатление, что живет в крайней бедности. Ходил он в лохмотьях, что никак не вяжется с воспоминаниями современников и некоторыми его фотографиями того времени. Его письма явственно свидетельствуют о том, что он страдал манией преследования. Вот, что он писал в 1910 году: «Здесь отвратительная обстановка. Все завидуют мне и сговариваются против меня. Коллеги глядят на меня со злорадством».

13 - Автопортрет в чёрном, 1910

В 1911 году Шиле встретил шестнадцатилетнюю Валли Нойциль, которая некоторое время с ним прожила и стала моделью его лучших картин, но перед этим она позировала Климту, и, возможно, была его любовницей.

14 - Портрет Валери Нойцель, 1912

15 - Валли в красной блузе.1913

Эгон и Уолли хотели вырваться из тесной Вены, и переехали в маленький городок Крумау, но неприязнь со стороны местных жителей заставила их покинуть его, и поселиться в столь же маленьком Нойеленгбахе, что в полутора часах езды поездом от Вены.

16 - Спальня Шиле в Нойеленгбахе, 1911

Здесь, как и в Вене, в студии Шиле стали находить себе приют многочисленные подростки, провинившиеся дома. Это не могло понравиться местным жителям, и они пожаловались на него в полицию. В апреле 1912 года Шиле был арестован. Полиция изъяла более ста его рисунков, которые посчитала порнографическими.

17 - Эгон Шиле, пишущий обнаженную натуру перед зеркалом, 1910

18 - Эрос (автопортрет), 1911

19 - Автопортрет, 1910

Шиле был заключен в тюрьму по подозрению в совращении несовершеннолетней девушки. Следствие это не доказало, но художник был признан виновным в демонстрации порнографического рисунка в месте доступном для детей. Он был приговорен к 21 дню тюрьмы, но к тому времени он уже отсидел большую часть этого срока, поэтому камере он оставался после суда только три дня.

В заключение он сделал несколько автопортретов, сопровождаемых подписями полными жалости к себе: «Я не чувствую себя наказанным, скорее очищенным», «Ограничить художника - это преступление. Это убивает подрастающую жизнь».

20- Друзья, 1913

21 - Любовники, 1913

22 - Две женщины, 1912

Инцидент в Нойеленгбахе не имел последствий для его дальнейшей карьеры. В 1912 году он был приглашен принять участие в выставке в Кельне и стал работать на крупного мюнхенского дилера Ханса Голтза. Их отношения были постоянной борьбой за деньги. Шиле всегда хотел много за свои работы, а дилер все время старался умерить аппетиты художника.

23 - Мост, 1913

24 - Закат, 1913

В это время Эгон самодовольно писал своей матери: « Все прекрасные и благородные качества были объединены во мне… Я буду плодом, который сохранит жизнь даже после распада. Вы должны очень радоваться, что родили меня…»

Самовлюбленность Шиле, эксгибиционизм и мания преследования наши отражение в эмблеме его персональной выставки, которая проходила в венской галерее «Арно». Шиле изобразил на ней себя в образе святого Себастьяна.

25 - Агония, 1912

26 - Видящий собственного духа, или Смерть и мужчина, 1911

27 - Лирик, 1911

28 - Смерть и девушка, 1915

29 - Молодая мать, 1914

1915 год стал поворотным в жизни художника. Год назад он встретил двух школьниц Эдит и Адель. Они были дочерьми слесаря, который жил напротив. Шиле привлекли сразу обе, но в конце концов он предпочел Эдит, и в 1915 году увлекся ею. Валли получила отставку. Они попрощались в Café Eichberger, где он играл в бильярд почти каждый день. Он вручил ей письмо, в котором предложил ей, несмотря на разрыв проводить вместе (без Эдит) каждое лето. Валли ответила отказом. Она вступила в Красный крест в качестве медсестры и умерла от скарлатины в военной больнице в Далмации перед Рождеством 1917 года.

30 - Эгон и Эдит, 1915

Шиле и Эдит поженились, несмотря на возражения ее семейства, в июне 1915 года. Мать Эгона на свадьбу не приехала.

Спустя четыре дня после свадьбы Шиле призвали в армию. По сравнению с большинством его современников, война была для него легким приключением. Он служил сначала в части, которая занималась транспортировкой русских военнопленных, а затем писарем в лагере для военнопленных русских офицеров в Нижней Австрии. Наконец в 1917 году он был откомандирован в Вену для службы на складе, который снабжал продовольствием армию. В стране, где продовольствия катастрофически не хватало, это место считалось золотой жилой.

Эгон Шиле

Egon Schiele

12.06.1890 Тульн под Веной - 31.10.1918 Вена

Открыла для себя имя Эгона Шиле - одного из выдающихся художников ХХ века, к сожалению, плохо известного у нас. Первым из великих австрийцев, россияне открыли Климта. Это стало возможным, во первых, благодаря частым поездкам наших соотечественников в Вену, а, во вторых, просто благодаря мировой моде на Климта. Современники считали Эгона Шиле преемником Климта, но ранняя смерть помешала настолько развиться его таланту. И все же он оставил ярчайший след в искусстве XX века. Говорят, у него был экстравагантный и тяжелый характер, который сформировался благодаря не совсем обычной атмосфере в семье.

Его отец Адольф Шиле работал на австрийской Государственной железной дороге, и отвечал за важную станцию Tully, где его сын и родился в июне 1890. Так как не имелось никакой соответствующей школы в Tully, Шиле был отослан в 1901, сначала к Krems, потом в Klosterneuberg в северных предместьях Вены.

В 1904 все семейство последовало за ним туда из-за ухудшения здоровья его отца. Безумие Адольфа Шиле быстро прогрессировало и в следующем году он умер, в возрасте пятидесяти четырех лет. Шиле впоследствии всю жизнь чувствовал на себе влияние своего отца. В 1913 он писал сводному брату: “Я не знаю, есть ли кто - либо еще вообще, кто помнит моего благородного отца с такой печалью. Я не знаю кто еще в состоянии понять зачем я посещаю места, где он был и где я могу почувствовать боль... Я верю в бессмертие всех созданий… почему в моей живописи столько скорби и тому подобных вещей? Потому что это продолжает жить во мне.”

Он невзлюбил свою мать поскольку считал, что она не носила достаточного траура по отцу.

В течении его запоздалой юности, эмоции Шиле были направлены к его младшей сестре Герте, которые не обошлись и без кровосмешения.

В 1906 Шиле получил место в Школе Изобразительного искусства в Вене, где до этого учился Климт. Там в нем почувствовали проблемного ученика и отправили его в более традиционную Академию искусств. Шиле должным образом сдал вступительный экзамен и ему было в этот момент шестнадцать лет.

В следующем году он разыскал своего идола, Климта, и показал ему некоторые из своих рисунков. “В них есть талант?” “Да” - ответил Климт. “Даже слишком много!” Климт любил поощрять более молодых художников, и он сильно помог Шиле, покупая его рисунки, или предлагая обменять их на некоторых из его собственных, устраивая модели для него и представляя его потенциальным патронам.

В 1908 он открыл свою первую выставку, в Klosterneuberg.

В 1909 он оставил Академию, после завершения его третьего года. Он нашел квартиру и организовал там студию. В это время предметом его картин часто становились дети на грани полового созревания, особенно девочки, его студия была наводнена ими. Уже превосходный рисовальщик, Шиле сделал много рисунков этих юных моделей, некоторые из которых были чрезвычайно эротические. Он, делает это своим доходом снабжая распространителей и коллекционеров порнографии, которых изобиловало в Вене в то время.

Шиле был также очарован его собственным телом, и делает огромное количество автопортретов. Но впечатлил он не только самого себя, но и всех с кем входил в контакт.

Особенности его лица обычно замечались при серьезном, почти грустном выражении, как если бы вызванный болями, которые заставили его плакать внутри.... Его лаконичный стиль говорить афоризмами в сочетании с его взглядом производили впечатление глубокого внутреннего благородства, которое казалось более убедительным, потому что это было очевидно естественно и никоим образом не симулировалось

В течение этого периода, и впоследствии, Шиле любил производить впечатление чрезвычайной бедности и он страдал от мании преследования.

В 1911 Шиле встретил семнадцатилетнюю Уолли Невзила, которая стала жить с ним и послужила моделью для некоторых из его лучших картин. Уолли была уже немного известна тем, что была до этого моделью и возможно любовницей для Климта.

Они переехали в маленький город Neulengbach, тридцать минут из Вены поездом. Также, как это было в Вене, студия Шиле опять стала сборищем для всех неблагополучных детей окрестности. Его стиль жизни неизбежно пробудил враждебность, и в апреле 1912 он был арестован. Полиция захватила больше чем сотню рисунков, которые они рассмотрели порнографическим, и Шиле был заключен в тюрьму, по обвинению в совращении. На суде обвинения в похищении и совращении были отклонены, но художник был признан виновным в показе эротических рисунков в месте, доступном для детей. Поскольку двадцать один день он уже провел в заключении, это было принято во внимание, и он был приговорен только заключению на три дня.

Год 1915 стал поворотным пунктом в жизни Шиле. В этом году он встретил двух девочек среднего возраста, которые жили напротив его студии. Эдит и Адель был дочери слесаря, владельца мастерской. Шиле привязался к им обоим, но в конечном счете остановился на Эдит; к апрелю 1915 он был очень увлечен ею, и Уолли Невзил была довольно равнодушно уволена. Она присоединилась к Красному Кресту как медсестра и умерла от скарлатины в военной больнице перед Рождеством 1917.

Шиле и Эдит стали супругами, несмотря на протесты ее семейства, в июне 1915.

Мать Шиле к тому времени уже умерла. Через четыре дня после свадьбы Шиле был призван в армию. По сравнению с большинством его современников, он легко пережил войну. Он был передан отделению, транспортирующему Российских военнопленных к и из Вены, и позже стал клерком в тюремном лагере для Российских офицеров в нижней Австрии. Наконец, в январе 1917, он был переброшен в Вену непосредственно, чтобы работать для “Имперской и Королевской Комиссии для Армии в Области” - склад, который снабжал продовольствием, спиртными напитками, табаком и другими продуктами Австрийскую армию. В стране, где продовольствие все более и более дорожало, это было привилегированное место.

Армейская служба для Шиле не останавливала роста его популярности - о нем теперь говорили как о ведущем Австрийском художнике молодого поколения, и попросили принять участие на поддержанной правительством выставке в Стокгольме, и Копенгагене намереваясь улучшить образ Австрии в нейтральных Скандинавских странах. В 1918 он был приглашен быть главным участником на 49-ой выставке Сецессиона. Для этого он нарисовал проект эмблемы, напоминающей Тайную Вечерню, с его собственным портретом вместо Христа. Несмотря на войну, показ вызвал настоящий триумф. Цены за рисунки Шиле росли, и ему предлагали много портретов.

Он и Эдит переехали в новый великолепный дом-студию. Но их удовольствия в нем были кратки. 19 октября 1918 Эдит, которая была беременна, заболела гриппом, тогда свирепствовавшим в Европе. 28 октября она умерла. Шиле, который, кажется никогда не написал ей настоящего любовного письма и который посреди ее болезни написал достаточно холодное письмо её матери, что, вероятно, она не останется жива, был опустошен потерей. Почти немедленно он слег с той же самой болезнью, и умер 31 октября, тремя днями после своей жены.

Влюбленный в себя он очарован был своим телом и рисовал огромное количество автопортретов, которыми впечатлил не только себя, но и всех, кто вступал с ним в контакт.

Автопортрет_1910_Вена. Собрание Леопольд

Автопортрет с гримасой_1910_Вена. Собрание Леопольд

Автопортрет с черным керамическим сосудом_1911_Вена_Музей истории города.

По-видимому символическое расположение пальцев на руке

Автопортрет с цветами фонариками_1912_музей Вена_Собрание Леопольд.

Романтично смотрится, только боль в глазах всюду

А вот другие портреты:

Портрет Иоганна Хармса_1916_Нью-Йорк. Музей Гуггенхайма

А это портрет его сестры, с которой он близко общался.

Портрет Гертруды Шиле_1909_Грац. Собрание Виктора Фогарасси

А это Уолли, которую он отнял у Климта, несмотря, что тот ему много помог в становлении как художника. Но несмотря на это Уолли стала его моделью и он жил с ней, пока не нашел другую.

Эдит - его жена после Уолли.

Портрет сидящей Эдит Шиле_1918_Вена. Галерея австрийской живописи в Бельведере

Агония, свойственная его характеру.

Шиле_Агония, 1912, Neue Pinakothek, Munich

Смерть ходила следом в его воображении

Смерть и Женщина_1915_Вена. Галерея австрийской живописи в Бельведере

Шиле_Беременная женщина и смерть_1911

Интересно, что после уже в 1918г. умерла его жена Эдит, будучи беременной - предвидение?

А, наверно, мечтал о такой семье. Здесь уже его тяга к эротике проявляется.

Его мать, которую он обвинял в смерти отца и недостаточной заботе о нем и его сестре

Мать с двумя детьми (Мать)_1915-1917_Вена. Галерея австрийской живописи в Бельведере

Молодая мать_1914_Музей Вена. Частное собрание

Его многочисленные девушки, из которых здесь поприличнее, другие порнуха.

Сидящая женщина_ 1917_частное собрание Вена

Без названия_1913

Предметом его картин часто становились дети на грани полового созревания, особенно девочки, в своей студии он давал им пристанище, за что и попал в тюрьму по обвинению в совращении и распространении порнографии.

Шиле_Друзья_1913

Посмотрите и на мальчика, наверно, себя нарисовал - такой страшненький:)

Но лучше пейзажи. Понравилась вот эта картина

Четыре дерева_1917_Вена. Галерея австрийской живописи в Бельведере

Или вот эта мозаика

Люблю смотреть на мельницы.

Эгон Шиле_Старая мельница_1916_Музей земли Нижняя Австрия

И мосты люблю смотреть.

Мост_1913_Нью-Йорк. Частное собрание

Город Штайн на Дунае II_1913_Вена_ частное собрание

А я увлеклась...и не могу остановиться...

Осеннее солнце и деревья_1912_Вена. Частное собрание

Еще вот этого мужичка, нравится мне. что он книгами так усыпан:)

Портрет Хуго Коллера_1918_Вена. Галерея австрийской живописи в Бельведере

И как же без натюрморта..

Стилизованные цветы на декоративном фоне, натюрморт_1908_Вена. Собрание Леопольд

Вот такая лирика...

Лирик_1911_Вена. Собрание Леопольд

Всё, закат...

Заходящее солнце_1913_Вена. Собрание Леопольд

Ну как, впечатлились? Пишите...

Многие современники рассматривали как наследника Густава Климта, но который умер раньше, чем смог выполнить свое предназначение. Его отец Адольф Шиле работал на австрийской Государственной железной дороге, и отвечал за важную станцию Tully, где его сын и родился в июне 1890. Так как не имелось никакой соответствующей школы в Tully, Шиле был отослан в 1901, сначала к Krems, потом в Klosterneuberg в северных предместьях Вены. В 1904 все семейство последовало за ним туда из-за ухудшения здоровья его отца. Безумие Адольфа Шиле быстро прогрессировало и в следующем году он умер, в возрасте пятидесяти четырех лет. Шиле впоследствии всю жизнь чувствовал на себе влияние своего отца. В 1913 он писал сводному брату:
“Я не знаю, есть ли кто - либо еще вообще, кто помнит моего благородного отца с такой печалью. Я не знаю кто еще в состоянии понять зачем я посещаю места, где он был и где я могу почувствовать боль... Я верю в бессмертие всех созданий… почему в моей живописи столько скорби и тому подобных вещей? Потому что это продолжает жить во мне.”
Он невзлюбил свою мать поскольку считал, что она не носила достаточного траура по отцу: “Моя мать очень странная женщина…. Она совершенно не понимает меня и не сильно любит меня также. Если бы она любила меня или понимала, то она была бы готова хоть чем-то пожертвовать ради этого.”
В течении его запоздалой юности, эмоции Шиле были направлены к его младшей сестре Герте, которые не обошлись и без кровосмешения. Когда ему было шестнадцать, и ей было двенадцать, они на поезде ездили в Trieste, где проводили ночи в двухместном номере в гостинице. В другом случае, его отец сломал дверь запертой комнаты, чтобы увидеть, что два его ребенка там делают вместе. В 1906 Шиле преодолел сопротивление своего опекуна, дяди по матери, и получил место в Школе Изобразительного искусства в Вене, где до этого учился Климт. Там в нем почувствовали проблемного ученика и отправили его в более традиционную Академию искусств. Шиле должным образом сдал вступительный экзамен и ему было в этот момент шестнадцать лет. В следующем году он разыскал своего идола, Климта, и показал ему некоторые из своих рисунков. “В них есть талант?” “Да” - ответил Климт. “Даже слишком много!” Климт любил поощрять более молодых художников, и он сильно помог Шиле, покупая его рисунки, или предлагая обменять их на некоторых из его собственных, устраивая модели для него и представляя его потенциальным патронам. Он также представил Шиле в цех ремесел связанных с Сецессионом. Шиле делал случайные работы для них с 1908 вперед - он сделал проекты для мужской одежды, для женских ботинок, и рисунки для открыток. В 1908 он открыл свою первую выставку, в Klosterneuberg.

В 1909 он оставил Академию, после завершения его третьего года. Он нашел квартиру и организовал там студию. В это время предметом его картин часто становились дети на грани полового созревания, особенно девочки, как вспоминал Paris von Guetersloh, молодой художник, который был современник Шиле, что его студия была наводнена ими: “ Они там спали, укрывались от биений учиняемых родителями или полицией, просто лениво слонялись там целыми днями, расчесывали волосы, чинили одежду и обувь, мылись… подобно животным в клетке, которая удовлетворяет их, они были оставлены на их собственное усмотрение, или во всяком случае им верилось что самостоятельное.”
Уже превосходный рисовальщик, Шиле сделал много рисунков этих юных моделей, некоторые из которых были чрезвычайно эротические. Он, делает это своим доходом снабжая распространителей и коллекционеров порнографии, которых изобиловало в Вене в то время. Шиле был также очарован его собственным телом, и делает огромное количество . Но впечатлил он не только самого себя, но и всех с кем входил в контакт. Автор Артур Роесслер, один из его защитников и покровителей, описывал его таким образом: “Даже в присутствии известных людей с экстремальными наклонностями, необычные взгляды Шиле выделились... Он имел высокое, тонкое, податливое тело с узкими плечами, длинными руками и длинными пальцами на костистых руках. Его лицо было загорело, безбородо, и окружалось длинными, темными, непослушными волосами. Его широкий, угловой лоб прорезали горизонтальные линии. Особенности его лица обычно замечались при серьезном, почти грустном выражении, как если бы вызванный болями, которые заставили его плакать внутри.... Его лаконичный стиль говорить афоризмами в сочетании с его взглядом производили впечатление глубокого внутреннего благородства, которое казалось более убедительным, потому что это было очевидно естественно и никоим образом не симулировалось.”
В течение этого периода, и впоследствии, Шиле любил производить впечатление чрезвычайной бедности. Но его утверждения, что в это время, он был фактически в тряпках, имеют разногласия не только с тем, что его современники говорят, но и с его оставшимися фотографиями. Его письма однозначно дают понять, что он страдал от мании преследования - например, он написал в письме от 1910: “Как отвратительно здесь! Каждый завидует мне и сговаривается против меня. Прежние коллеги разглядывают меня злорадными глазами.”

В 1911 Шиле встретил семнадцатилетнюю Уолли Невзила, которая стала жить с ним и послужила моделью для некоторых из его лучших картин. Уолли была уже немного известна тем, что была до этого моделью для Климта, и возможно была одна из любовниц старшего живописца. Шиле и Уолли хотели выйти из клаустрофобии Венской обстановки, и переехали в маленький город Krumau, в котором Шиле имел семейные связи, но были вытеснены неодобрением местных жителей. Они тогда переехали в такой же маленький город Neulengbach, тридцать минут из Вены поездом. Также, как это было в Вене, студия Шиле опять стала сборищем для всех неблагополучных детей окрестности. Его стиль жизни неизбежно пробудил враждебность, и в апреле 1912 он был арестован. Полиция захватила больше чем сотню рисунков, которые они рассмотрели порнографическим, и Шиле был заключен в тюрьму, по обвинению в совращении. На суде обвинения в похищении и совращении были отклонены, но художник был признан виновным в показе эротических рисунков в месте, доступном для детей. Поскольку двадцать один день он уже провел в заключении, это было принято во внимание, и он был приговорен только заключению на три дня. Хотя судья счел обязательным для себя лично сжечь один из рисунков Шиле перед собравшейся толпой, он был очень рад так легко отделаться. В то время, как он был в тюрьме, он нарисовал ряд автопортретов, подписанных саможалостливыми фразами: “я не чувствую себя наказанным; только очищенным”; “ограничить художника - преступление. Это должно убить прорастающую жизнь.” Neulengbach дело не имело никакого эффекта на его карьеру, и очевидно не отразилось на его характере.
В 1912 он был приглашен показать свои работы на Sonderbund выставке в Кельне, и он познакомился с важным дилером Хансом Гольцем в Мюнхене. Их отношения были постоянной борьбой за цены на картины, Шиле который всегда требовал самые большие гонорары за свои работы. Тем временем он хвастливо писал матери, в марте 1913: “Все красивые и благородные качества были объединены во мне..., я буду плод, который оставит вечную жизнь позади даже после ее распада. Насколько большой должен быть ваша радость, поэтому вы родили меня.” Самовлюбленность Шиле, эксгбиционизм и мания преследования могут весь быть обнаружены в эмблеме, которую он нарисовал для его первой индивидуальной выставки в Вене, проходившей в галерее Арно в самом начале 1915, в котором он изобразил себя как Cвятого Себастьяна. Год 1915 стал поворотным пунктом в жизни Шиле. В этом году он встретил двух девочек среднего возраста, которые жили напротив его студии. Эдит и Адель был дочери слесаря, владельца мастерской. Шиле привязался к им обоим, но в конечном счете остановился на Эдит; к апрелю 1915 он был очень увлечен ею, и Уолли Невзил была довольно равнодушно уволена. Последняя встреча Шиле к Уолли имела место в их местном кафе Eichberger, где они играл в бильярд почти каждый день. Он вручил ей письмо, в котором он предложил, чтобы, несмотря на их разделение, они брали отпуск вместе каждое лето - без Эдит. Не удивительно, что Уолли отказалась. Она присоединилась к Красному Кресту как медсестра и умерла от скарлатины в военной больнице около Раскола в Далмации как раз перед Рождеством 1917. Шиле и Эдит стали супругами, несмотря на протесты ее семейства, в июне 1915. Мать Шиле к тому времени уже умерла.
Через четыре дня после свадьбы Шиле был призван в армию. По сравнению с большинством его современников, он легко пережил войну. Он был передан отделению, транспортирующему Российских военнопленных к и из Вены, и позже стал клерком в тюремном лагере для Российских офицеров в нижней Австрии. Наконец, в январе 1917, он был переброшен в Вену непосредственно, чтобы работать для “Имперской и Королевской Комиссии для Армии в Области” - склад, который снабжал продовольствием, спиртными напитками, табаком и другими продуктами Австрийскую армию. В стране, где продовольствие все более и более дорожало, это было привилегированное место.
Армейская служба для Шиле не останавливала роста его популярности - о нем теперь говорили как о ведущем Австрийском художнике молодого поколения, и попросили принять участие на поддержанной правительством выставке в Стокгольме, и Копенгагене намереваясь улучшить образ Австрии в нейтральных Скандинавских странах. В 1918 он был приглашен быть главным участником на 49-ой выставке Сецессиона. Для этого он нарисовал проект эмблемы, напоминающей Тайную Вечерню, с его собственным портретом вместо Христа. Несмотря на войну, показ вызвал настоящий триумф. Цены за рисунки Шиле росли, и ему предлагали много портретов. Он и Эдит переехали в новый великолепный дом-студию. Но их удовольствия в нем были кратки. 19 октября 1918 Эдит, которая была беременна, заболела гриппом, тогда свирепствовавшим в Европе. 28 октября она умерла. Шиле, который, кажется никогда не написал ей настоящего любовного письма и который посреди ее болезни написал достаточно холодное письмо её матери, что, вероятно, она не останется жива, был опустошен потерей. Почти немедленно он слег с той же самой болезнью, и умер 31 октября, тремя днями после своей жены.

"Alles ist lebend tot" – живя, все мертво
Эгон Шиле

Эгон Шиле (нем. Egon Schiele, 12 июня 1890, Тульн-на-Дунае - 31 октября 1918, Вена) - австрийский живописец и график, один из ярчайших представителей австрийского экспрессионизма.

Автопортрет, 1911 год

"Жить – значит прыснуть семенем;
жить – значит выбрасывать семя,
расточать, – для кого? –
для других, бедных, может быть,
для вечных школяров.
Я приносил дары, посылал и дарил глаза.
Выражающий и есть художник.
Живущий – один-единственный"

Э. Шиле "Автопортрет".

Эгона Шиле многие современники рассматривали как наследника Густава Климта, но который умер раньше, чем смог выполнить свое предназначение. Его отец Адольф Шиле работал на австрийской Государственной железной дороге, и отвечал за важную станцию Tully, где его сын и родился в июне 1890.
Так как не имелось никакой соответствующей школы в Tully, Эгон Шиле был отослан в 1901, сначала к Krems, потом в Klosterneuberg в северных предместьях Вены. В 1904 все семейство последовало за ним туда из-за ухудшения здоровья его отца.
Безумие Адольфа Шиле быстро прогрессировало и в следующем году он умер, в возрасте пятидесяти четырех лет.
Шиле впоследствии всю жизнь чувствовал на себе влияние своего отца.

В течении его запоздалой юности, эмоции Шиле были направлены к его младшей сестре Герте, которые не обошлись и без кровосмешения. Когда ему было шестнадцать, и ей было двенадцать, они на поезде ездили в Trieste, где проводили ночи в двухместном номере в гостинице. В другом случае, его отец сломал дверь запертой комнаты, чтобы увидеть, что два его ребенка там делают вместе.

Эгон Шиле «Осеннее солнце и деревья»

В 1906 Эгон Шиле преодолел сопротивление своего опекуна, дяди по матери, и получил место в Школе Изобразительного искусства в Вене, где до этого учился Густав Климт. Там в нем почувствовали проблемного ученика и отправили его в более традиционную Академию искусств.
Шиле должным образом сдал вступительный экзамен и ему было в этот момент шестнадцать лет. В следующем году он разыскал своего идола, Климта, и показал ему некоторые из своих рисунков.
“В них есть талант? Да, Даже слишком много!” - отметил Климт.

Густав Климт любил поощрять более молодых художников, и он сильно помог Эгону Шиле, покупая его рисунки, или предлагая обменять их на некоторых из его собственных, устраивая модели для него и представляя его потенциальным патронам.
Он также представил Шиле в цех ремесел связанных с Сецессионом. Эгон Шиле делал случайные работы для них, он сделал проекты для мужской одежды, для женских ботинок, и рисунки для открыток.

В 1908 он открыл свою первую выставку, в Klosterneuberg.
В 1909 он оставил Академию искусств, после завершения его третьего года. Он нашел квартиру и организовал там студию. В это время предметом его картин часто становились дети на грани полового созревания, особенно девочки, как вспоминал Paris von Guetersloh, молодой художник, который был современник Шиле, что его студия была наводнена ими:

“ Они там спали, укрывались от биений учиняемых родителями или полицией, просто лениво слонялись там целыми днями, расчесывали волосы, чинили одежду и обувь, мылись… подобно животным в клетке, которая удовлетворяет их, они были оставлены на их собственное усмотрение, или во всяком случае им верилось что самостоятельное.”

Уже превосходный рисовальщик, Шиле сделал много рисунков этих юных моделей, некоторые из которых были чрезвычайно эротические. Он, делает это своим доходом снабжая распространителей и коллекционеров порнографии, которых изобиловало в Вене в то время. Шиле был также очарован его собственным телом, и делает огромное количество автопортретов. Но впечатлил он не только самого себя, но и всех с кем входил в контакт.

Автопортрет, 1913 год

Автор Артур Роесслер, один из его защитников и покровителей, описывал его таким образом:
“Даже в присутствии известных людей с экстремальными наклонностями, необычные взгляды Шиле выделились... Он имел высокое, тонкое, податливое тело с узкими плечами, длинными руками и длинными пальцами на костистых руках. Его лицо было загорело, безбородо, и окружалось длинными, темными, непослушными волосами. Его широкий, угловой лоб прорезали горизонтальные линии. Особенности его лица обычно замечались при серьезном, почти грустном выражении, как если бы вызванный болями, которые заставили его плакать внутри.... Его лаконичный стиль говорить афоризмами в сочетании с его взглядом производили впечатление глубокого внутреннего благородства, которое казалось более убедительным, потому что это было очевидно естественно и никоим образом не симулировалось.”

В течение этого периода, и впоследствии, Шиле любил производить впечатление чрезвычайной бедности. Но его утверждения, что в это время, он был фактически в тряпках, имеют разногласия не только с тем, что его современники говорят, но и с его оставшимися фотографиями.
Его письма однозначно дают понять, что он страдал от мании преследования - например, он написал в письме от 1910:
“Как отвратительно здесь! Каждый завидует мне и сговаривается против меня. Прежние коллеги разглядывают меня злорадными глазами.”

Эгон Шиле «Молодая мать»

В 1911 Шиле встретил семнадцатилетнюю Уолли Невзила, которая стала жить с ним и послужила моделью для некоторых из его лучших картин. Уолли была уже немного известна тем, что была до этого моделью для Климта, и возможно была одна из любовниц старшего живописца.
Шиле и Уолли хотели выйти из клаустрофобии Венской обстановки, и переехали в маленький город Krumau, в котором Шиле имел семейные связи, но были вытеснены неодобрением местных жителей. Они тогда переехали в такой же маленький город Neulengbach, тридцать минут из Вены поездом. Также, как это было в Вене, студия Шиле опять стала сборищем для всех неблагополучных детей окрестности.

Шиле, пишущий обнажённую натуру перед зеркалом, 1910

Его стиль жизни неизбежно пробудил враждебность, и в апреле 1912 он был арестован. Полиция захватила больше чем сотню рисунков, которые они рассмотрели порнографическим, и Шиле был заключен в тюрьму, по обвинению в совращении. На суде обвинения в похищении и совращении были отклонены, но художник был признан виновным в показе эротических рисунков в месте, доступном для детей.
Поскольку двадцать один день он уже провел в заключении, это было принято во внимание, и он был приговорен только заключению на три дня. Хотя судья счел обязательным для себя лично сжечь один из рисунков Шиле перед собравшейся толпой, он был очень рад так легко отделаться.

Портрет, 1910 год

В то время, как он был в тюрьме, он нарисовал ряд автопортретов, подписанных саможалостливыми фразами:
“я не чувствую себя наказанным; только очищенным”; “ограничить художника - преступление. Это должно убить прорастающую жизнь.”

Neulengbach дело не имело никакого эффекта на его карьеру, и очевидно не отразилось на его характере.
В 1912 он был приглашен показать свои работы на Sonderbund выставке в Кельне, и он познакомился с важным дилером Хансом Гольцем в Мюнхене. Их отношения были постоянной борьбой за цены на картины, Шиле который всегда требовал самые большие гонорары за свои работы.

Тем временем он хвастливо писал матери, в марте 1913:
“Все красивые и благородные качества были объединены во мне..., я буду плод, который оставит вечную жизнь позади даже после ее распада. Насколько большой должен быть ваша радость, поэтому вы родили меня.”

Самовлюбленность Шиле, эксгбиционизм и мания преследования могут весь быть обнаружены в эмблеме, которую он нарисовал для его первой индивидуальной выставки в Вене, проходившей в галерее Арно в самом начале 1915, в котором он изобразил себя как Cвятого Себастьяна.

Смерть и девушка, 1915 год

Год 1915 стал поворотным пунктом в жизни Шиле. В этом году он встретил двух девочек среднего возраста, которые жили напротив его студии. Эдит и Адель был дочери слесаря, владельца мастерской. Шиле привязался к им обоим, но в конечном счете остановился на Эдит; к апрелю 1915 он был очень увлечен ею, и Уолли Невзил была довольно равнодушно уволена.

Последняя встреча Шиле к Уолли имела место в их местном кафе Eichberger, где они играл в бильярд почти каждый день. Он вручил ей письмо, в котором он предложил, чтобы, несмотря на их разделение, они брали отпуск вместе каждое лето - без Эдит. Не удивительно, что Уолли отказалась.
Она присоединилась к Красному Кресту как медсестра и умерла от скарлатины в военной больнице около Раскола в Далмации как раз перед Рождеством 1917.

Агония, 1912, Neue Pinakothek, Munich

Шиле и Эдит стали супругами, несмотря на протесты ее семейства, в июне 1915. Мать Шиле к тому времени уже умерла.
Через четыре дня после свадьбы Шиле был призван в армию. По сравнению с большинством его современников, он легко пережил войну. Он был передан отделению, транспортирующему Российских военнопленных к и из Вены, и позже стал клерком в тюремном лагере для Российских офицеров в нижней Австрии.

Наконец, в январе 1917, он был переброшен в Вену непосредственно, чтобы работать для “Имперской и Королевской Комиссии для Армии в Области” - склад, который снабжал продовольствием, спиртными напитками, табаком и другими продуктами Австрийскую армию. В стране, где продовольствие все более и более дорожало, это было привилегированное место.

Беременная женщина и смерть, 1911

Армейская служба для Шиле не останавливала роста его популярности – о нем теперь говорили как о ведущем Австрийском художнике молодого поколения, и попросили принять участие на поддержанной правительством выставке в Стокгольме, и Копенгагене намереваясь улучшить образ Австрии в нейтральных Скандинавских странах.

Четыре дерева, 1917

В 1918 он был приглашен быть главным участником на 49-ой выставке Сецессиона. Для этого он нарисовал проект эмблемы, напоминающей Тайную Вечерню, с его собственным портретом вместо Христа.
Несмотря на войну, показ вызвал настоящий триумф. Цены за рисунки Шиле росли, и ему предлагали много портретов. Он и Эдит переехали в новый великолепный дом-студию. Но их удовольствия в нем были кратки. 19 октября 1918 Эдит, которая была беременна, заболела гриппом, тогда свирепствовавшим в Европе. 28 октября она умерла.

«Семья»

Умирающий художник Эгон Шиле изобразил трёх жертв испанки себя, свою беременную жену и её нерождённого ребёнка

Шиле, который, кажется никогда не написал ей настоящего любовного письма и который посреди ее болезни написал достаточно холодное письмо её матери, что, вероятно, она не останется жива, был опустошен потерей. Почти немедленно он слег с той же самой болезнью, и умер 31 октября, тремя днями после своей жены.
(с)

"Искусство долго формируется, прежде чем сделаться красивым, и все равно это подлинное, великое искусство, часто более подлинное и великое, чем искусство красивое"
Гете - 1771 год.

Источник - Edward Lucie-Smith, "Lives of the Great 20th-Century Artists"

Рисунки из музея Альбертина (Вена)». В галерею искусства стран Европы и Америки XIX - XX веков привезли 47 рисунков и гравюр Климта и почти столько же Шиле - 49. Это не первый приезд их графики в Пушкинский музей, но впервые - столь объемный. Проект приурочен к объявленному в 2017-м Году туризма Россия - Австрия.

По словам кураторов, выставка проходит на фоне агрессии, давно нарастающей в некоторой части общества, от искусства далекой, но считающей себя вправе оскорбляться. Однако по набору работ этот показ - при всем эротизме некоторых рисунков - вышел вполне невинным, и то, что здесь нет жестких, переходящих грань приличий вещей Шиле, выставку не обеднило. От Климта тут и эскизы к картинам (включая хрестоматийный «Бетховенский фриз»), и рисунок обложки журнала Ver Sacrum («Весна Священная»), и самостоятельная графика - неизменно дышащие томностью и какою-то универсальной привлекательностью портреты. За Шиле, кроме портретов с фирменными «издерганными» линиями, тут отвечают рисунки, сделанные в темнице - собственно тюрьма и натюрморт с философическим названием «Мой путь пролегает над бездной». В 1912 году рисовавший юных особ в разнообразных фривольных ракурсах художник, возмутитель спокойствия 24 дня провел в заключении. Помимо эротических рисунков, представлены портреты его друзей и покровителей, в частности, Генриха Бенеша (который коллекционировал произведения Шиле), отца знаменитого историка искусства Отто Бенеша (он будет писать и о Шиле тоже).

Художники разных поколений, Климт и Шиле были ниспровергателями традиций на фоне fin de siecle и эпохи психоанализа. В смысле маршрутов искусства они встретились в пору модерна и символизма, к которой Климт - если говорить о графике - пришел от академических рисунков (их сейчас тоже показывают), когда линия стала служить ему не для изображения, а для обобщения образа. Шиле же, напротив, из этой эпохи ушел в экспрессионизм, овладев линией нервной, угловатой, прерывающейся. Он не столько обобщает формы, сколько утрирует и заостряет, стремится не к недосказанности, а к гипервыразительности, отчего и с автопортретов мастера, и с некоторых других работ на нас «выпрыгивают» гримасы. К своим героям он подчас бывал беспощаден: линии, которыми он прорабатывает тела моделей, часто напоминают хирургические нитки, будто эти тела разорваны и заново сшиты.

По словам куратора нынешнего показа с российской стороны Виталия Мишина, когда в 1973 году в ГМИИ впервые прошла выставка «Шедевры рисунка из музея Альбертина», на ней было всего три рисунка Климта и два Шиле. Некоторые из них снова привезли в Москву. Кураторы составили графическую историю, в которой рассказывают, как из общих корней (климтовская модерновая линеарность поначалу оказала большое влияние на Шиле) и формальных мотивов темпераменты художников создавали в итоге едва ли не противоположные по духу вещи.

Как рисовальщик Шиле по сравнению с Климтом ушел далеко вперед. Enfant terrible своего времени, Шиле технически виртуознее и разнообразнее - взять хотя бы рисунок с тремя уличными сорванцами, которых художник наделил разом и кукольными глазами, и старческими узловатыми пальцами. Варьируя толщину линии, силу нажима карандаша, он не просто оставил выразительные образы, но рисунок, где настроение художника в конкретный момент, энергия руки становились частью произведения.

Климту, одному из создателей Венского сецессиона, автору портретов весьма респектабельных особ, виделись идеально плавные контуры, будто все его модели - что, например, Фридерика Мария Беер (эскиз к живописному портрету, который хранится в Тель-Авивском музее изобразительных искусств), что «Юриспруденция» (эскизы к картинам для актового зала Венского университета, чьи оригиналы были уничтожены нацистами, и сейчас об этих композициях можно судить только по черно-белым снимкам и эскизам) - немного родственники. Климт искал красоты, Шиле - хара ктерности.

Изображение: Эгон Шиле / The Albertina Museum, Vienna

Эгон Шиле (1890-1918) начинал творческий путь, оказавшийся, увы, весьма кратким - художник умер от испанки, на несколько дней пережив беременную жену, в 28 лет - также традиционно. В Пушкинский привезли два ранних рисунка, на одном - прилежно нарисованный бюстик Вольтера, на втором - «Автопортрет» 1906 года: на нас скромно взирает эдакий отличник, которому, кажется, только что вытерли нос. Когда вы входите в зал - а развеска сейчас очень значима, тот случай, когда она и показывает путь, и расставляет акценты, и позволяет работам вступить в диалог, - эти два ученических, по сути, опуса оказываются сперва за спиной. Тем сильнее удивление, когда вы их обнаруживаете. Поскольку тут же его «фирменные» автопортреты. гримасничающие, с непонятным страданием, то прошитые теми самыми «хирургическими швами», то - другой, рядом - весьма подробный анатомически, но с белыми глазницами, и вдобавок обведенный жирной линией белил, как будто судорожная экспрессия позы с выставленными в стороны локтями скована камнем навсегда. Запечатана.

Нарциссизм Шиле, зацикленный на сексуальности, вероятно, был отражением страхов автора. Беззащитность и одиночество - мотивы, сквозящие во многих шилевских работах. Угловатость его фигур нередко довершается «обрывочностью» - словно у античных статуй с отколотыми конечностями, Шиле оставляет отрубленными ноги или руки. Возможно, в каком-то смысле их можно считать памятниками современности.

Климт и Шиле умерли в один год - это был зловещий 1918-й. Выставка в Пушкинском - первая из череды проектов будущего года, хотя, конечно, работы этих авторов востребованы всегда. Венская Альбертина, в чьем собрании находится 170 климтовских рисунков и 140 Шиле (а кроме того, 40 числящихся на долговременном хранении работ), как рассказал австрийский куратор нынешнего проекта Кристоф Мецгер, отправит выставки, подобные той, что сейчас демонстрируется в ГМИИ, в Бостон и Лондон.