Русская идея бердяева кратко. Николай бердяев - русская идея

Николай Бердяев

Русская идея

Историческое введение. Определение русского национального типа. Восток и Запад. Противоположности русской души. Прерывность русской истории. Русская религиозность. Москва – Третий Рим. Раскол XVII в. Реформа Петра. Масонство. Эпоха Александра I. Декабристы. Пушкин. Русская интеллигенция. Радищев. Интеллигенция и действительность. Трагическая судьба философии. Влияние немецкого идеализма.

Есть очень большая трудность в определении национального типа, народной индивидуальности. Тут невозможно дать строго научного определения. Тайна всякой индивидуальности узнается лишь любовью, и в ней всегда есть что-то непостижимое до конца, до последней глубины. Меня будет интересовать не столько вопрос о том, чем эмпирически была Россия, сколько вопрос о том, что замыслил Творец о России, умопостигаемый образ русского народа, его идея. Тютчев сказал: «Умом России не понять, аршином общим не измерить, у ней особенная стать, в Россию можно только верить». Для постижения России нужно применить теологальные добродетели веры, надежды и любви. Эмпирически столь многое отталкивает в русской истории. Это так сильно выражено в стихотворении верующего славянофила Хомякова о грехах России. Русский народ есть в высшей степени поляризованный народ, он есть совмещение противоположностей. Им можно очароваться и разочароваться, от него всегда можно ждать неожиданностей, он в высшей степени способен внушать к себе сильную любовь и сильную ненависть. Это народ, вызывающий беспокойство народов Запада. Всякая народная индивидуальность, как и индивидуальность человека, есть микрокосм и потому заключает в себе противоречия, но это бывает в разной степени. По поляризованности и противоречивости русский народ можно сравнить лишь с народом еврейским. И не случайно именно у этих народов сильно мессианское сознание. Противоречивость и сложность русской души, может быть, связана с тем, что в России сталкиваются и приходят во взаимодействие два потока мировой истории – Восток и Запад. Русский народ есть не чисто европейский и не чисто азиатский народ. Россия есть целая часть света, огромный Востоко-Запад, она соединяет два мира. И всегда в русской душе боролись два начала, восточное и западное.

Есть соответствие между необъятностью, безгранностью, бесконечностью русской земли и русской души, между географией физической и географией душевной. В душе русского народа есть такая же необъятность, безгранность, устремленность в бесконечность, как и в русской равнине. Поэтому русскому народу трудно было овладеть этими огромными пространствами и оформить их. У русского народа была огромная сила стихии и сравнительная слабость формы. Русский народ не был народом культуры по преимуществу, как народы Западной Европы, он был более народом откровений и вдохновений, он не знал меры и легко впадал в крайности. У народов Западной Европы все гораздо более детерминировано и оформлено, все разделено на категории и конечно. Не так у русского народа, как менее детерминированного, как более обращенного к бесконечности и не желающего знать распределения по категориям. В России не было резких социальных граней, не было выраженных классов. Россия никогда не была в западном смысле страной аристократической, как не стала буржуазной. Два противоположных начала легли в основу формации русской души: природная, языческая дионисическая стихия и аскетически-монашеское православие. Можно открыть противоположные свойства в русском народе: деспотизм, гипертрофия государства и анархизм, вольность; жестокость, склонность к насилию и доброта, человечность, мягкость; обрядоверие и искание правды; индивидуализм, обостренное сознание личности и безличный коллективизм; национализм, самохвальство и универсализм, всечеловечность; эсхатологически-мессианская религиозность и внешнее благочестие; искание Бога и воинствующее безбожие; смирение и наглость; рабство и бунт. Но никогда русское царство не было буржуазным. В определении характера русского народа и его призвания необходимо делать выбор, который я назову выбором эсхатологическим по конечной цели. Поэтому неизбежен также выбор века, как наиболее характеризующего русскую идею и русское призвание. Таким веком я буду считать XIX в., век мысли и слова и вместе с тем век острого раскола, столь для России характерного, как внутреннего освобождения и напряженных духовных и социальных исканий.

Для русской истории характерна прерывность. В противоположность мнению славянофилов, она менее всего органична. В русской истории есть уже пять периодов, которые дают разные образы. Есть Россия киевская, Россия времен татарского ига, Россия московская, Россия петровская и Россия советская. И возможно, что будет еще новая Россия. Развитие России было катастрофическим. Московский период был самым плохим периодом в русской истории, самым душным, наиболее азиатско-татарским по своему типу, и по недоразумению его идеализировали свободолюбивые славянофилы. Лучше был киевский период и период татарского ига, особенно для церкви, и, уж конечно, был лучше и значительнее дуалистический, раскольничий петербургский период, в котором наиболее раскрылся творческий гений русского народа. Киевская Россия не была замкнута от Запада, была восприимчивее и свободнее, чем Московское царство, в удушливой атмосфере которого угасла даже святость (менее всего святых было в этот период). Особенное значение XIX в. определяется тем, что, после долгого безмыслия, русский народ, наконец, высказал себя в слове и мысли и сделал это в очень тяжелой атмосфере отсутствия свободы. Я говорю о внешней свободе, потому что внутренняя свобода была у нас велика. Как объяснить это долгое отсутствие просвещения в России, у народа очень одаренного и способного к восприятию высшей культуры, как объяснить эту культурную отсталость и даже безграмотность, это отсутствие органических связей с великими культурами прошлого? Высказывалась мысль, что перевод Священного Писания Кириллом и Мефодием на славянский язык был неблагоприятен для развития русской умственной культуры, ибо произошел разрыв с греческим и латинским языком. Церковно-славянский язык стал единственным языком духовенства, т. е. единственной интеллигенции того времени, греческий и латинский языки не были нужны. Не думаю, чтобы этим можно было объяснить отсталость русского просвещения, безмыслие и безмолвие допетровской России. Нужно признать характерным свойством русской истории, что в ней долгое время силы русского народа оставались как бы в потенциальном, не актуализированном состоянии. Русский народ был подавлен огромной тратой сил, которой требовали размеры русского государства. Государство крепло, народ хирел, говорит Ключевский. Нужно было овладеть русскими пространствами и охранять их. Русские мыслители XIX в., размышляя о судьбе и призвании России, постоянно указывали, что эта потенциальность, невыраженность, неактуализированность сил русского народа и есть залог его великого будущего. Верили, что русский народ, наконец, скажет свое слово миру и обнаружит себя. Общепринято мнение, что татарское иго имело роковое влияние на русскую историю и отбросило русский народ назад. Влияние же византийское внутренно подавило русскую мысль и делало ее традиционно консервативной. Необычайный, взрывчатый динамизм русского народа обнаружился в его культурном слое лишь от соприкосновения с Западом и после реформы Петра. Герцен говорил, что на реформу Петра русский народ ответил явлением Пушкина. Мы прибавим: не только Пушкина, но и самих славянофилов, но и Достоевского и Л. Толстого, но и искателей правды, но и возникновением оригинальной русской мысли.

История русского народа одна из самых мучительных историй: борьба с татарскими нашествиями и татарским игом, всегдашняя гипертрофия государства, тоталитарный режим Московского царства, смутная эпоха, раскол, насильственный характер петровской реформы, крепостное право, которое было самой страшной язвой русской жизни, гонения на интеллигенцию, казнь декабристов, жуткий режим прусского юнкера Николая I, безграмотность народной массы, которую держали в тьме из страха, неизбежность революции для разрешения конфликтов и противоречий и ее насильственный и кровавый характер и, наконец, самая страшная в мировой истории война. С Киевской Россией, с Владимиром Святым связаны былины и богатыри. Но рыцарство не развилось на духовной почве православия. В мученичестве св. Бориса и св. Глеба нет героизма, преобладает идея жертвы. Подвиг непротивления – русский подвиг. Опрощение и уничижение – русские черты. Также характерно для русской религиозности юродство – принятие поношения от людей, посмеяние миру, вызов миру. Характерно исчезновение святых князей после перенесения греховной власти на великих князей московских. И не случайно произошло вообще оскудение святости в Московском царстве. Самосжигание, как религиозный подвиг – русское национальное явление, почти неведомое другим народам. То, что называли у нас двоеверием, т. е. соединение православной веры с языческой мифологией и народной поэзией, объясняет многие противоречия в русском народе. В русской стихии всегда сохранялся и сохраняется и доныне дионисический, экстатический элемент. Один поляк сказал мне в разгаре русской революции: Дионизос прошел по русской земле. С этим связана огромная сила русской хоровой песни и пляски. Русские люди склонны к оргиям с хороводами. То же мы видим в народных мистических сектах, например в хлыстовстве. Известна склонность русского народа к разгулу и анархии при потере дисциплины. Русский народ не только был покорен власти, получившей религиозное освящение, но он также породил из своих недр Стеньку Разина, воспетого в народных песнях, и Пугачева. Русские – бегуны и разбойники. И русские – странники, ищущие Божьей правды. Странники отказываются повиноваться властям. Путь земной представлялся русскому народу путем бегства и странничества. Россия всегда была полна мистико-пророческих сект. И в них всегда была жажда преображения жизни. Это было и в жуткой, дионисической секте хлыстов. В духовных стихах была высокая оценка нищенства и бедности. Излюбленная тема их – безвинное страдание. В духовных стихах есть очень большое чувство социальной неправды. Происходит борьба правды и кривды. Но в них чувствуется народный пессимизм. В народном понимании спасения милостыня имеет первостепенное значение. Очень сильна в русском народе религия земли, это заложено в очень глубоком слое русской души. Земля – последняя заступница. Основная категория – материнство. Богородица идет впереди Троицы и почти отождествляется с Троицей. Народ более чувствовал близость Богородицы-Заступницы, чем Христа. Христос – Царь Небесный, земной образ Его мало выражен. Личное воплощение получает только мать-земля. Часто упоминается о Духе Св. Г. Федотов подчеркивает, что в духовных стихах недостает веры в Христа-Искупителя, Христос остается судьей, т. е. народ как бы не видит кенозиса Христа. Народ сам принимает страдание, но как будто бы мало верит в милосердие Христа. Г. Федотов объясняет это роковым влиянием иосифлянства, исказившего образ Христа у русского народа. И русский народ хочет укрыться от страшного Бога Иосифа Волоцкого за матерью-землей, за Богородицей. Образ Христа, образ Бога был подавлен образом земной власти и представлялся по аналогии с ней. Вместе с тем в русской религиозности всегда был силен эсхатологический элемент. Если, с одной стороны, русская народная религиозность связывала божественный и природный мир, то, с другой стороны, апокрифы, книги, имевшие огромное влияние, говорили о грядущем приходе Мессии. Эти разные начала русской религиозности будут сказываться и в мысли XX в.

Министерство информационных технологий и связи

Российской Федерации

Сибирский государственный университет

телекоммуникаций и информатики

Кафедра истории и

философии

Домашняя письменная работа

Н.А.БЕРДЯЕВ

«РУССКАЯ ИДЕЯ»

Новосибирск 2005
Содержание

Русская идея вновь волнует умы россиян. Это и понятно: Россия стоит перед очередным историческим выбором. Социально-политическое самоопределение страны детерминирует размежевание не только политически активного населения, но, думается, подавляющего его большинства.

Споры о национальной идее будут злободневными до тех пор, пока наше отечество не обретет тот путь, который поддержит большинство его граждан и который объединит их. Общенациональная объединительная идея такой страны, как Россия, несомненно, имеет и всемирно-историческое значение. Ее смысл и способы реализации не могут быть безразличными для мирового сообщества.

Русская идея в общем виде - это путь движения страны, способ ее существования в настоящем и будущем, это и главная цель ее развития. В доказательство этому можно процитировать его слова: “Русский народ, по своей вечной идее, не любит устройства этого земного града и устремлен к Граду Грядущему, к Новому Иерусалиму, но Новый Иерусалим не оторван от огромной русской земли, он с ней связан, и она в него войдет.” По своему объему она общенациональна. И как таковая, являет собой идеал для всех народов, населяющих Россию, их вековую мечту о благосостоянии, справедливости, добре и красоте.

Русская идея, как великая национальная идея (цель, мечта, идеал) зарождается в недрах народа, зависит от родовых черт национального характера - менталитета, как сейчас говорят - специфики его исторического развития и религиозной веры.

Русская национальная идея в точном смысле сложилась в период возникновения российской нации и российской государственности. Появление национальной идеи, понятной, доступной большинству людей, разделяемой ими, свидетельствовало о мощном национальном самосознании народов, составляющих нацию, т.е. о понимании и приятии принципов общественного бытия, государственного устройства, духовной жизни, а также целей и путей исторического движения нации.

Крушение коммунистической диктатуры в нашей стране определило взрыв интереса россиян к вопросу о национальной идее. О ней много пишут и еще больше говорят. Изданы самые крупные труды, посвященные осмыслению этой проблемы. Но наиболее глубоко вопрос о русской идее был разработан в произведениях классической русской философии, начиная с В.Соловьева и заканчивая А.Лосевым, т.е. в работах мыслителей, живших в переломный для судеб России исторический момент.

Русская идея не отторгает идей других народов, а призывает к сотрудничеству народы мира. Н.А.Бердяев писал в связи с этим, что русская идея есть “идея коммюнитарности и братства людей и народов” . Каждая национальная идея имеет свои преимущества, основное же преимущество русской идеи - универсальность, по причине чего она принимает форму стремления ко всеобщему спасению.

Н. А. Бердяев - русский философ

Николай Александрович Бердяев был одним из самых ярких и влиятельных русских мыслителей первой половины ХХ века, который написал сотни работ, посвященных различным философским, социологическим, политическим проблемам, проблемам искусства, морали.

Он родился в 1874 году в Киеве. Экзамены за гимназию Бердяев сдал двадцати лет от роду. В молодости увлекался марксизмом, но прославился как религиозный философ, один из редакторов и авторов знаменитого сборника “Вехи” (1909).

Бердяев был, пожалуй, единственным популярным русским философом. Свои идеи он излагал эмоционально и доходчиво. Некоторые его формулировки стали афоризмами. Коллеги философы глядели на него свысока: им не нравилась его публицистичность.

Бердяева, оставшегося в России и после 1917 года, дважды арестовывали. Первый раз в 1920 году, а второй - в 1922 году. Насмотревшись на ужасы советского режима, в эмиграции Бердяев исповедовал проблемы сущего и существования. Человек, считал он, не должен приносить себя в жертву или подчинять свою волю ни одной структуре, будь то церковь, государство или семья.

Обладая удивительной прозорливостью, Бердяев писал, что “Русский народ есть народ будущего” . А это было за 12 лет до Хиросимы и за 53 года до Чернобыля…

На Западе Николая Александровича считали наиболее характерным философом в русской православной традиции, философским выразителем православия. Бердяев отрицал такую трактовку, считал ее недоразумением. И действительно, одна из характернейших черт философии этого удивительного человека, его, сильнее сказать, первоначальная философская интуиция выводит его далеко за русские рамки. До определенной степени будет верным сказать, что он вообще мыслитель не очень русский. Или так это выразим: в русскую мысль он внес оглушительно новую ноту. Это его персонализм. Сам Бердяев, проецируя себя на русскую традицию, видел своим предшественником Достоевского, у него он находил то, что сам назвал антропологическим откровением, откровением о человеке.

Умер Николай Бердяев 24 марта 1948, на 75-м году жизни. Смерть застала его за работой, то есть жил он до последней секунды самой напряженной духовной жизнью.

По его словам, для него, как для философа, было слишком много событий: он сидел четыре раза в тюрьме, два раза в старом режиме и два раза в новом, был на три года сослан на север, имел процесс, грозившим ему вечным поселением в Сибири, был выслан из своей родины и предполагал, что закончит свою жизнь в изгнании.

Так и случилось. В городе Кламоре недалеко от Парижа, в доме, где он жил, сейчас размещается музей.

Русская идея в философии Н. А. Бердяева

Национальные особенности русской души

Человек входит в человечество через национальную индивидуальность, как национальный человек, а не отвлеченный чело­век, как русский, француз, немец или англичанин. Человек не может перескочить через целую ступень бытия, от этого он обе­днел бы и опустел бы. Национальный человек - больше, а не меньше, чем просто человек, в нем есть родовые черты человека вообще и есть черты индивидуально-национальные.

Нацию можно сравнить с неким постоянно изменяющимся течением реки, истоки которой лежат в таинствен­ной глубине жизни. Национальность есть положительное обогащение бытия, и за нее должно бороться, как за ценность. Национальное единство глубже единства классов, партий и всех других прехо­дящих исторических образований в жизни народов. Уход из нацио­нальной жизни, странничество - чисто русское явление, запечат­ленное русским национальным духом. Ни раса, ни территория, ни язык, ни религия не являются признаками, определяющими нацио­нальность, хотя все они играют ту или иную роль в ее определе­нии. Национальность - сложное историческое образование, она фор­мируется в результате кровного смешения рас и племен, многих перераспределений земель, с которыми она связывает свою судь­бу, и духовно-культурного процесса, созидающего ее неповтори­мый духовный лик. И в результате всех исторических и психологи­ческих исследований остается неразложимый и неуловимый оста­ток, в котором и заключена вся тайна национальной индивидуаль­ности. Национальность таинственна, мистична, иррациональна, как и всякое индивидуальное бытие.

В основу формирования национальных особенностей русской души, русского национального типа, по Бердяеву, легли два противоположных начала: 1) природная, языческая стихия; 2) аскетически ориентированное православие.

Природное начало связано с необъятностью, недифференцированностью России. Русская душа подавлена необъятными русскими поля­ми и необъятными русскими снегами, она утопает и растворяется в этой необъятности. Оформление свой души и оформление своего творчества затруднено было для русского человека. Госу­дарственное овладение необъятными русскими пространствами соп­ровождалось страшной централизацией, подчинением всей жизни государственному интересу и подавлением свободных личных и об­щественных сил. Всегда было слабо у русских сознание личных прав и не развита была самодеятельность классов и групп. Русский человек, человек земли, чувствует себя беспомощным ов­ладеть этими пространствами и организовать их. Он слишком при­вык возлагать эту организацию на центральную власть. И в собственной душе чувствует он необъятность, с которой трудно ему справиться. Славянский хаос бушует в нем. Огромность русских пространств не способствовала выработке в русском человеке самодисциплины и самодеятельности - он расплывался в пространстве. Русская лень, беспечность, недостаток инициативы, слабо развитое чувство от­ветственности с этим связаны. Ширь русской земли и ширь русской души давили русскую энергию, открывая возможность дви­жения в сторону экстенсивности. Эта ширь не требовала ин­тенсивной энергии и интенсивной культуры. От русской души не­объятные русские пространства требовали смирения и жертвы, но они же охраняли русского человека и давали ему чувство безо­пасности.

Русский народ по своей душевной структуре народ восточный. “Русский народ не был народом культуры по преимуществу, как народы Западной Европы, он был более народом откровений и вдохновений, он не знал меры и легко впадал в крайности” . Россия - христианский Восток, который в течение двух столетий подвергался сильному влиянию Запада и в своем верхнем культурном слое объединил в себе все западные идеи. Историческая судьба русского народа была несчастной и страдальческой, и развивался он катастрофическим темпом, через прерывность и изменение типа цивилизации.

Противоречивость русской души определялась сложностью русской исторической судьбы, столкновением и противоборством в ней восточного и западного элемента. Душа русского народа была сформирована православной церковью, она получила чисто религиозное предназначение. И это религиозное предназначение сохранилось и до нашего времени, до русских нигилистов и коммунистов. Но в душе русского народа остался сильный природный элемент, связанный с необъятностью русской земли, с безграничностью русской равнины. У русских природа, стихийная сила сильнее, чем у западных людей, особенно людей самой оформленной латинской культуры. Природно-языческий элемент вошел и в русское христианство. В типе русского человека всегда сталкиваются два элемента - первобытное, природное язычество, стихийность бесконечной русской земли и православный, из Византии полученный, аскетизм, устремленность к потустороннему миру.

Русский коммунизм и революция

Русский коммунизм трудно понять вследствие двойного его характера. С одной стороны он есть явление мировое и интернациональное, с другой стороны - явление русское и национальное. Особенно важно для западных людей понять национальные корни русского коммунизма, его определенность русской историей.

Русская революция универсальна по своим принципам, как и всякая большая революция, она совершалась под символикой интернационала, но она же и глубоко национальна и национализуется все более и более по своим результатам. Трудность суждений о коммунизме определяется именно его двойственным характером, русским и международным. Только в России могла произойти коммунистическая революция. Русский коммунизм должен представляться людям Запада коммунизмом азиатским. И вряд ли такого рода коммунистическая революция возможна в странах Западной Европы, там, конечно, все будет по иному. Самый интернационализм русской коммунистической революции - чисто русский, национальный. Н. А. Бердяев писал, что даже активное участие евреев в русском коммунизме очень характерно для России и для русского народа.

Революции в христианской истории всегда были судом над историческим христианством, над христианами, над их изменой христианским заветам, над их искажением христианства. Именно для христиан революция имеет смысл и им более всего нужно его постигнуть, она есть вызов и напоминание христианам о неосуществленной ими правде. Принятие истории есть принятие и революции, принятие ее смысла, как катастрофической прерывности в судьбах греховного мира. Отвержение всякого смысла революции неизбежно должно повести за собой и отвержение истории. Но революция ужасна и насильственна. Таково проклятие греховного мира. И на русской революции, быть может больше, чем на всякой другой, лежит отсвет Апокалипсиса. Смешны и жалки суждения о ней с точки зрения нормативной религии и морали, нормативного понимания права и хозяйства. Озлобленность деятелей революции не может не отталкивать, но судить о ней нельзя исключительно с точки зрения индивидуальной морали.

Бесспорно, в русской революции есть родовая черта всякой революции. Но есть также единичная, однажды совершившаяся, оригинальная революция, она порождена своеобразием русского исторического процесса и единственностью русской интеллигенции. Нигде больше такой революции не будет. Для народного сознания большевизм был русской народной революцией, разливом буйной, народной стихии, коммунизм же пришел от инородцев, он западный, не русский и он наложил на революционную народную стихию гнет деспотической организации.

Народные массы были дисциплинированы и организованы в стихии русской революции через коммунистическую идею, через коммунистическую символику. В этом бесспорная заслуга коммунизма перед русским государством. России грозила полная анархия, анархический распад, он был остановлен коммунистической диктатурой, которая нашла лозунги, которым народ согласился подчиниться. Бердяев так описывал то время: “Для старой народнической интеллигенции революции была религией, отношение к революции было тоталитарным, вся умственная и культурная жизнь была подчинена освобождению народа, свержению самодержавной монархии” . Церковь потеряла руководящую роль в народной жизни. Подчиненное положение церкви в отношении к монархическому государству, утеря соборного духа, низкий культурный уровень духовенства - все это имело роковое значение. Не было организующей, духовной силы. Христианство в России переживало глубокий кризис. В коммунизме есть здоровое, верное и вполне согласное с христианством понимание жизни каждого человека, как служения сверх личной цели, как служения не себе, а великому целому. Но эта верная идея искажается отрицанием самостоятельной ценности и достоинства каждой человеческой личности, ее духовной свободы. В коммунизме есть также верная идея, что человек призван в соединении с другими людьми регулировать и организовывать социальную и космическую жизнь. Но в русском коммунизме эта идея, нашедшая себе самое радикальное выражение у христианского мыслителя Н. Федорова, приняла почти маниакальные формы и превращает человека в орудие и средство революции.

Движение к социализму - к социализму понимаемому в широком смысле - есть мировое явление. Этот мировой перелом к новому обществу, образ которого еще не ясен, совершается через переходные стадии. Такой переходной стадией является то, что называют связанным, регулированным, государственным капитализмом. Это тяжелый процесс, сопровождающийся абсолютизацией государства. В советской России этой стадии, которая еще не есть социализм, очень благоприятствуют старые традиции абсолютного государства. В том, что происходит в советской России, есть много элементарного, элементарного цивилизирования рабоче-крестьянских масс, выходящих из состояния безграмотности. Но процесс цивилизирования совершается через замену для масс символики религиозно-христианской, символикой марксистско-коммунистической. Ненормальным, болезненным является то, что приобщение масс к цивилизации происходит при совершенном разгроме старой русской интеллигенции. Революция, о которой интеллигенция всегда мечтала, оказалась для нее концом, автор подтверждает это словами: “Русская идея - эсхатологическая, обращенная к концу” . Это определилось древним расколом русской истории, вековым расколом интеллигенции и народа, а также бессовестной демагогией, через которую победили русские коммунисты. Но это привело к тому, что оказался страшный недостаток интеллигентских сил. Русский коммунизм, если взглянуть на него глубже, в свете русской исторической судьбы, есть деформация русской идеи, русского искания царства правды, русской идеи, принявшей в атмосфере войны и разложения уродливые формы.

Россия - клубок противоречий

Российская империя заключает в себе очень сложный национальный состав, она объединяет множество народностей. Но она не может быть рассматриваема, как смесь народностей - она русская по своей основе и задаче в мире. В основу русской идеи легло создание русского человека, как всечеловека. И если русский империализм не будет выражением этого русского народного духа, то он начнет разлагаться и приведет к распадению России.

Главная беда России - в слабости русской воли, в недостатке общественного самовоспитания и самодисциплины. Русскому обществу недостает характера, способности определяться изнутри. Русского человека слишком легко заедает окружающее общество, и он слишком подвержен эмоциональным реакциям на все внешнее.

Наша православная идеология самодержавия такое же явление без государственного духа, отказ народа и общества создавать государственную жизнь. Русская душа хочет священной обществен­ности, богоизбранной власти. Природа русского народа созна­ется, как отрекающаяся от земных дел и земных благ. Русский народ не хочет быть мужественным строителем, его природа определяется как женственная, пассивная и покорная в делах государственных, он всегда ждет мужа, властели­на. Россия - земля покорная, женственная. Пассивная женственность в отношении к государственной власти так харак­терна для русского народа и для русской истории. Это вполне подтверждается и русской революцией, в которой народ остается духовно пассивным и покорным новой революционной тирании, но в состоянии злобной одержимости. Русский народ всегда любил жить в тепле коллектива, в какой-то растворенности в стихии земли, в лоне матери. Личность была придавлена огромными разме­рами государства, предъявлявшего непосильные требования и терпела страдания. “Страдание не только глубоко присущие человеку, но оно и есть единственная причина возникновения сознания. Страдание искупает зло” , - писал Николай Александрович, анализируя творчество своего, как он считал, предшественника Ф.М. Достоевского.

Эта тайна связана с особенным соотношением женственного и мужественного начала в русском народном характере. Та же антиномичность проходит через все русское бытие. Россия - самая не шовинистическая страна в мире. Русские почти стыдятся того, что они русские, им чужда национальная гордость, а порой и национальное достоинство. Русскому народу совсем не свойственен агрессивный национализм, наклонности насильст­венной русификации. Русский не выдвигается, не выставляется, не презирает других. В русской стихии поистине есть какое-то национальное бескорыстие, жертвенность.

Таков один тезис о России, который с правом можно было высказать. Но есть и антитезис, который не менее обоснован. Россия - самая националистическая страна в мире, страна невидан­ных эксцессов национализма, угнетения подвластных националь­ностей русификацией, страна, в которой все национализировано вплоть до вселенской церкви Христовой, страна, почитающая себя единственной призванной и отвергающая всю Европу, как гниль и исчадие дьявола, обречен­ное на гибель. Обратной стороной русского смирения является необычайное русское самомнение. Самый смиренный и есть самый великий, самый могущественный, единственный призванный. Русское и есть праведное, доброе, истинное, божественное. Церковный национализм - характерное русское явление. Им насквозь пропитано наше старообрядчество. Но тот же национализм царит и в господствующей церкви. Тот же национализм проникает и в сла­вянофильскую идеологию, которая всегда подменяла вселенское русским.

Как понять эту загадочную противоречивость России, эту одинаковую верность взаимоисключающих о ней тезисов? И здесь, как и везде, в вопросе о свободе и рабстве души России, о ее странности и ее неподвижности, мы сталкиваемся с тайной соотношения мужественного и женственного. Корень этих глубоких противоречий - в несоединенности мужественного и женственного в русском духе и русском характере. Безграничная свобода обора­чивается безграничным рабством, вечное странничество - вечным застоем, потому что мужественная свобода не овладевает женственной национальной стихией в России изнутри. Отсюда веч­ная зависимость от иногороднего. Это значит, что Россия всегда чувствует мужественное начало себе пассивным, бездействующим, а не активным, привходящим извне.

Славянофилы хотели оста­вить русскому народу свободу религиозной совести, свободу ду­мы, свободу духа, а всю остальную жизнь отдать во власть силы, неограниченно управляющей русским народом. Тут мы с новой сто­роны подходим к основным противоречиям России. Это все та же разобщенность мужественного и женственного начала в недрах русской стихии и русского духа. Русский дух, устремленный к абсолютному во всем, не овладевает мужественной сферой относи­тельного и серединного, он отдается во власть внешних сил.

Недостаток мужественного характера и того закала лич­ности, который на Западе вырабатывался рыцарством, - самый опасный недостаток русских, и русского народа и русской интел­лигенции. Сама любовь русского человека к родной земле прини­мала форму, препятствующую развитию мужественного личного ду­ха. Во имя этой любви, во имя припадания к лону матери отвер­галось в России рыцарское начало. Русский дух был окутан плот­ным покровом национальной матери, он тонул в теплой и влажной плоти. Русская душевность, столь хорошо всем известная, связа­на с этой теплотой, в ней много еще плоти и не­достатка духа. Но плоть и кровь не наследуют вечности, и веч­ной может быть только Россия духа. Россия духа может быть раскрыта путем мужественной жертвы жизнью. Возрождение России к новой жизни может быть связано лишь с мужественными, активными и творящими путями духа, с раскрытием Христа внутри человека и народа, а не с натуралистической родовой стихией, вечно влекущей и пора­бощающей. Это - победа огня духа над влагой и теплом душевной плоти.

Русская нелюбовь к идеям и равнодушие к идеям нередко пе­реходят в равнодушие к истине. Русский человек не очень ищет истины, он ищет правды, которую мыслит то религиозно, то мо­рально, то социально, ищет спасения. Русский народ, быть мо­жет, самый духовный народ в мире. Но духовность его плавает в какой-то стихийной душевности, даже в телесности. А это значит, что дух не овла­дел душевным. На этой почве рождается недоверие, равнодушие и враждебное отношение к мысли, к идеям. На этой же почве рожда­ется и давно известная слабость русской воли, русского харак­тера.

Николай Александрович писал: “Мне пришлось жить в эпоху катастрофическую и для моей родины, и для всего мира. На моих глазах рушились целые миры и возникали новые. Я мог наблюдать необычайную превратность человеческих судеб”. В последние годы жизни Россия представлялась ему освободительницей мира от гитлеровского фашизма. Сходство двух тоталитарных режимов забывалось. Жила вера, ни на чем не основанная, в близость больших перемен во внутренней политике большевистской партии. Тогда-то Бердяев написал книгу, одну из последних своих книг, - “Русская идея”, где выразил неожиданную для него славянофильскую веру в особое религиозно-историческое призвание России. “Русский народ принадлежит к религиозному типу”… “Этические идеи русского человека очень отличны от этических идей западных народов, и это более христианские идеи”. И русская идея более “общинна”, чем западная. Вот почему для “нового Иерусалима” “путь уготовляется в России”. Социальная революция в России есть этап на этом пути.

Многие друзья и ученики Бердяева были глубоко и тяжело поражены этим последним уклоном учителя. Особенно странно было, что Бердяев, который всю жизнь шел против течений, господствующих вокруг него, оказался вторящим толпе и властителям текущего дня. Впрочем, чем дальше развертывались события, тем более разочаровывался Бердяев в своих ожиданиях от Советского Союза. Уже он поднимал голос в защиту свободы слова, попираемой в России. Друзья передают, что под конец от его первоначального энтузиазма ничего не осталось...

Заключение

Русская идея никогда не оставалась статичной. Она постоянно уточнялась духовными воителями нации, развивалась ими, впитывая чаяния и упования простых людей.

Коренной пересмотр национальной идеи, ее кардинальное переосмысление, вообще говоря, невозможны в рамках данной нации. Замена национальной идеи невозможна потому, что для этого должен измениться состав нации, ее история. Смена общественно-политического строя не меняет глубинного смысла и содержания национальной идеи, ибо, как показывает история, подобного рода историческая трансформация в подавляющем большинстве стран происходит эволюционным путем, постепенно, в течение длительного исторического периода, на протяжении которого в нее вносятся необходимые поправки и дополнения. Изменение же общественно-политического порядка революционным или насильственным путем ведет, по необходимости, и к насилию над национальной идеей, ее грубейшему искажению и попранию.

Причем, прежде чем произойдет идейно-духовная контаминация, определенные политические силы стремятся осуществить насилие над многими представителями нации, т.е. пытаются в исторически короткий срок “переосоздать” человека, сформировать “новую личность”, коей и навязать “новую”, искусственно сфабрикованную идеологию. С помощью последней и насилуют вековую идею нации. Как показала новейшая история России, подобного рода рискованные упражнения с народом и его идеей добром не кончаются: они отбрасывают нацию и его духовную жизнь далеко назад. И тогда вновь возникает вопрос о сущности национальной идеи и способах ее воплощения.

В философском наследии Н. А. Бердяева были поставлены самые животрепещущие вопросы российской мысли и жизни. Именно поэтому творчество этого видного русского мыслителя, чьи сочинения замалчивались на его родине более семидесяти лет, вызывают такой живой и растущий интерес.

Литература

Н. А. Бердяев. Русская идея: Основные проблемы русской философской мысли XIX века и начала ХХ века. О России и русской философской культуре. М., 1990.361 С.

1 Н.А. Бердяев. Русская идея. – М.: ФИЛО, 2000. – С. 242.

Н.А. Бердяев. Русская идея. – М.: ФИЛО, 2000. – С. 241.

Н.А. Бердяев. Русская идея. – М.: ФИЛО, 2000. – С. 70.

Н.А. Бердяев. Русская идея. – М.: ФИЛО, 2000. – С. 8.

Н.А. Бердяев. Русская идея. – М.: ФИЛО, 2000. – С. 212.

Н.А. Бердяев. Русская идея. – М.: ФИЛО, 2000. – С. 240.

Н.А. Бердяев. Русская идея. – М.: ФИЛО, 2000. – С. 193.

смотреть на рефераты похожие на "Русская идея Бердяева"

Введение 3
Русская идея. 5
1. Основные особенности. 5
2. Причина причин. 8
3. Смысл русской идеи. 11
Заключение. 15
Литература. 17

Введение

Умом России не понять,

Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать -

В Россию можно только верить.

Тютчев Ф.И.

Николай Александрович Бердяев - один из самых известных русских философов XX века. Его философия впитала в себя множество самых разнообразных источников. В различные периоды, его вдохновляли Кант, Маркс,
Беме, Шопенгауэр, Ницше. Из русских мыслителей на него заметное влияние оказали Михайловский, Хомяков, Достоевский, Соловьев, Несмелое, Розанов и другие.

Н. А. Бердяева и поныне считают одним из властителей дум XX века. Чему же конкретно обязан своей известностью этот философ? Он не аналитик, не исследователь. Он, конечно, автор оригинальных концепций: о богоподобных возможностях человека-творца, о «ничто» как подоснове мира, не входящей в божественную компетенцию, и т. п. Но, думается, не в этом дело. А в том, что Бердяев - мыслитель, не устававший возвещать о драгоценной человеческой личности и пророчествовать о ее судьбе.

Ответственный, озабоченный состоянием мира, взгляд Бердяева формулировался в ответ на вызов времени. Большинство его пророчеств, рождавшихся как будто от соударений с духовными реальностями и, как молнии, озарявших будущее, до сих пор остаются в силе.

Одной из основных проблем, волновавших Бердяева, была ”русская идея”.
Суждения Бердяева о России, русском народе, русской душе неповторимы, свободны и широки. В его ”русской идее” нет строгой последовательности и терминологической точности, зато присутствуют яркая образность и аллегоричность, обилие афоризмов и исторических параллелей, контрасты и парадоксы. Русская душа, пишет он, представляет собой сочетание разнородных сущностных начал: «неисчислимого количества тезисов и антитезисов» - свободы и порабощенности, революционности и консерватизма, новаторства и инертности, предприимчивости и лени.

Главная цель данного реферата – разобраться что же такое ”русская идея” в понимании Н. А. Бердяева. Для этого поставлены следующие задачи:

1) рассмотреть основные особенности русской идеи;

2) определить причину причин;

3) понять смысл русской идеи.

Русская идея.

1. Основные особенности.

«Мировая война остро ставит вопрос о русском национальном самосознании. Русская национальная мысль чувствует потребность разгадать загадку России, понять идею России, определить ее место в мире. Все чувствуют в нынешний мировой день, что Россия стоит перед великими мировыми задачами. Но это глубокое чувство сопровождается сознанием неопределенности, почти неопределимости этих задач. С давних времен было предчувствие, что Россия предназначена чему-то великому, что Россия - особенная страна, не похожая ни на какую страну мира. Русская национальная мысль питалась чувством богоизбранности и богоносности России. Идет это от старой идеи Москвы как Третьего Рима, через славянофильство - к
Достоевскому, Соловьеву и к современным неославянофилам. К идеям этого порядка прилипло много фальши и лжи, но отразилось в них и что-то и подлинно народное, подлинно русское. Не может человек всю жизнь чувствовать какое-то особенное и великое призвание и остро сознавать его в периоды наибольшего духовного подъема, если человек этот ни к чему значительному не призван и не предназначен. Это биологически невозможно. Невозможно это и в жизни целого народа.

Россия не играла еще определяющей роли в мировой жизни, она не вошла еще по-настоящему в жизнь европейского человечества. Великая Россия все еще оставалась уединенной провинцией в жизни мировой и европейской, ее духовная жизнь была обособлена и замкнута. Россия все еще не знает мир, искаженно воспринимает ее образ и ложно и поверхностно о нем судит. Духовные силы
России не стали еще имманентны культурной жизни европейского человечества.
Для западного культурного человечества Россия все еще остается каким-то чуждым Востоком, то притягивающим своей тайной, то отталкивающим своим варварством. Даже Толстой и Достоевский привлекают западного культурного человека, как экзотическая пища, непривычно для него острая. Многих на
Западе влечет к себе таинственная глубина русского Востока. Свет с Востока видели лишь немногие избранные индивидуальности. Русское государство давно уже признано великой державой, с которой должны считаться все государства мира и которая играет видную роль в международной политике. Но духовная культура России, то ядро жизни, по отношению к которому сама государственность есть лишь поверхностная оболочка и орудие, не занимает еще великодержавного положения в мире. Дух России не может еще диктовать народам тех условий, которые может диктовать русская дипломатия. Славянская раса не заняла еще в мире того положения, которое заняла раса латинская или германская. Вот что должно в корне измениться после нынешней великой войны, которая являет собой совершенно небывалое историческое сплетение восточного и западного человечества. Творческий дух России займет, наконец, великодержавное положение в духовном мировом концерте. То, что совершалось в недрах русского духа, перестанет уже быть провинциальным, отдельным и замкнутым, станет мировым и общечеловеческим, не восточным только, но и не западным. Для этого давно уже созрели потенциальные духовные силы России.

Но осуществление мировых задач России не может быть предоставлено произволу стихийных сил истории. Необходимы творческие усилия национального разума и национальной воли. И если народы Запада принуждены будут, наконец, увидеть единственный лик России и признать ее призвание, то остается все еще неясным, сознаем ли мы сами, что есть Россия и к чему она призвана? Для нас самих Россия остается неразгаданной тайной. Россия - противоречива, антиномична. Душа России не покрывается никакими доктринами. Тютчев сказал про свою Россию:

Умом России не понять,

Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать -

В Россию можно только верить.

И поистине можно сказать, что Россия непостижима для ума и неизмерима никакими аршинами доктрин и учений...

Россия - самая безгосударственная, самая анархическая страна в мире. И русский народ - самый аполитический народ, никогда не умевший устраивать свою землю. Все подлинно русские, национальные писатели, мыслители, публицисты - все были безгосударственниками, своеобразными анархистами.
Анархизм - явление русского духа, он по-разному был присущ и нашим крайним левым, и нашим крайним правым. И русские либералы были скорее гуманистами, чем государственниками. Никто не хотел власти, все боялись власти, как нечистоты. Русская душа хочет священной власти, богоизбранной власти.
Природа русского народа сознается, как аскетическая, отрекающаяся от земных дел и земных благ...

В основе русской истории лежит знаменательная легенда о призвании варяг-иностранцев для управления русской землей, так как «земля наша велика и обильна, но порядка в ней нет». Как характерно это для роковой неспособности и нежелания русского народа самому устраивать порядок в своей земле! Русский народ как будто бы хочет не столько свободного государства, свободы в государстве, сколько свободы от государства, свободы от забот о земном устройстве. Русский народ не хочет быть мужественным строителем, его природа определяется как женственная, пассивная и покорная в делах государственных, он всегда ждет жениха, мужа, властелина. Россия - земля покорная, женственная. Пассивная, рецептивная женственность в отношении к государственной власти - так характерна для русского народа и для русской истории. Нет пределов смиренному терпению многострадального русского народа. Государственная власть всегда была внешним, а не внутренним принципом для безгосударственного русского народа; она не из него созидалась, а приходила как бы извне, как жених приходит к невесте. И потому так часто власть производила впечатление иноземной, какого-то немецкого владычества. Русские радикалы и русские консерваторы одинаково думали, что государство - это «они», а не «мы». Очень характерно, что в русской истории не было рыцарства, этого мужественного начала. С этим связано недостаточное развитие личного начала в русской жизни. Русский народ всегда любил жить в тепле коллектива, в какой-то растворенности в стихии земли, в лоне матери. Рыцарство кует чувство личного достоинства и чести, создает закал личности. Этого личного закала не создавала русская история. В русском человеке есть мягкотелость, в русском лице нет вырезанного и выточенного профиля.

Русский народ создал могущественнейшее в мире государство, величайшую империю. С Ивана Калиты последовательно и упорно собиралась Россия и достигла размеров, потрясающих воображение всех народов мира. Силы народа, о котором не без основания думают, что он устремлен к внутренней духовной жизни, отдаются колоссу государственности, превращающему всё в свое орудие.
Интересы созидания, поддержания и охранения огромного государства занимают совершенно исключительное и подавляющее место в русской истории. Почти не оставалось сил у русского народа для свободной творческой жизни, вся кровь шла на укрепление и защиту государства. Классы и сословия слабо были развиты и не играли той роли, какую играли в истории западных стран.
Личность была придавлена огромными размерами государства, предъявлявшего непосильные требования. Бюрократия развилась до размеров чудовищных.
Русская государственность занимала положение сторожевое и оборонительное.
Она выковывалась в борьбе с татарщиной, в смутную эпоху, в иноземные нашествия. И она превратилась в самодовлеющее отвлеченное начало; она живет своей собственной жизнью, по своему закону, не хочет быть подчиненной функцией народной жизни. Эта особенность русской истории наложила на русскую жизнь печать безрадостности и придавленности. Невозможна была свободная игра творческих сил человека. Власть бюрократии в русской жизни была внутренним нашествием неметчины. Неметчина как-то органически вошла в русскую государственность и владела женственной и пассивной русской стихией. Земля русская не того приняла за своего суженого, ошиблась в женихе. Великие жертвы понес русский народ для создания русского государства, много крови пролил, но сам остался безвластным в своем необъятном государстве. Чужд русскому народу империализм в западном и буржуазном смысле слова, но он покорно отдавал свои силы на создание империализма, в котором сердце его не было заинтересовано. Здесь скрыта тайна русской истории и русской души. Никакая философия истории, славянофильская или западническая, не разгадала еще, почему самый безгосударственный народ создал такую огромную и могущественную государственность, почему самый анархический народ так покорен бюрократии, почему свободный духом народ как будто бы не хочет свободной жизни? Эта тайна связана с особенным соотношением женственного и мужественного начала в русском народном характере...» 1

2. Причина причин.

По мнению мыслителя русский народ – есть в высшей степени поляризованный народ. В нем совмещаются казалось бы самые непримиримые противоположности.

В русской душе борются два начала: восточное и западное.
”Противоречивость и сложность русской души может быть связана с тем, что в
России сталкиваются и приходят во взаимодействие два потока мировой истории
– Восток и Запад. Она есть великий и цельный Востоко-Запад по замыслу
Божьему и она есть неудавшийся и смешанный Востоко-Запад по фактическому своему состоянию, по эмпирическому своему состоянию”2. Источник болезней
России он видит в ложном соотношении в ней мужественного и женственного начала. На известной ступени национального развития у народов Запада, во
Франции, Англии и Германии, “пробуждался мужественный дух и изнутри органически оформлял народную стихию”. Такого процесса не было в России, и даже православная религиозность не дала той дисциплины души, которая создавалась на Западе католичеством с его твердыми, ясными очертаниями.
”Русская душа оставалась в безбрежности, она не чувствовала грани и расплывалась”; она требует всего или ничего, настроена апокалиптически или нигилистически и поэтому не способна строить “серединное царство культуры”.
Соответственно этим национальным качествам также и русская мысль, по словам
Бердяева, обращена преимущественно “к эсхатологической проблеме конца, окрашена апокалиптически” и проникнута катастрофическим миросозерцанием. В своей работе “Русская идея” (кстати, здесь впервые появляется это словосочетание) Бердяев пишет: “Русский народ есть не чисто европейский и не чисто азиатский народ. Россия есть целая часть света, огромный Востоко-
Запад, она соединяет два мира. И всегда в русской душе боролись два начала, восточное и западное”.

В основу формирования русской души легли два противоположных начала:
“природная языческая дионисическая стихия и аскетически монашеское православие”. Соответственно эти начала явились причиной появления совершенно противоположных свойств в русском народе, таких как “жестокость, склонность к насилию и доброта, человечность, мягкость; обрядоверие и искание правды; индивидуализм, обостренное сознание личности и безличный коллективизм, национализм, самохвальство и универсализм; искание Бога и воинствующее безбожие; смирение и наглость; рабство и бунт.”

В отношении к государству в русском народе можно открыть как стремление к анархизму, неприятию государства (“известна склонность русского народа к разгулу и анархии при потере дисциплины”), так и стремление к гипертрофии государства, к подавлению свободы.

Вслед за Монтескье Бердяев отмечает тот факт, что географическая среда так же могла повлиять на формирование “духа народа” и подчеркивает, что
”есть соответствие между необъятностью, безгранностью, бесконечностью русской земли и русской души, между географией физической и географией душевной. В душе русского народа есть такая же необъятность, безгранность, устремление в бесконечность, как и в русской равнине. Поэтому русскому народу трудно было овладеть этими огромными пространствами и оформить их. У русского народа была огромная сила стихии и сравнительная слабость формы.
Русский народ не был народом культуры по преимуществу, как народы Западной
Европы, он был более народом откровений и вдохновений, он не знал меры и легко впадал в крайности. У народов Западной Европы все гораздо более детерминировано и оформлено, все разделено на категории и конечно. Не так у русского народа, как менее детерминированного, как более обращенного к бесконечности и не желающего знать распределения по категориям. В России не было резких социальных граней, не было выраженных классов (например, отсутствие рабовладельческого строя, где пропасть между классом рабовладельцев и классом рабов была непреодолима), Россия никогда не была в западном смысле страной аристократической, как ни стала буржуазной”.

”Как понять эту загадочную противоречивость России, эту одинаковую верность взаимоисключающих о ней тезисов? И здесь, как и везде, в вопросе о свободе и рабстве души России, о ее странничестве и ее неподвижности, мы сталкиваемся с тайной соотношения мужественного и женственного. Корень этих глубоких противоречий – в несоединенности мужественного и женственного в русском духе и русском характере. Безграничная свобода оборачивается безграничным рабством, вечное странничество – вечным застоем, потому что мужественная свобода не овладевает женственной национальной стихией в
России изнутри, из глубины. Мужественное начало всегда ожидается извне, личное начало не раскрывается в самом русском народе…Россия невестится, ждет жениха, который должен прийти из какой-то выси, но приходит не суженый, немец-чиновник и владеет ею. В жизни духа владеют ею: то Маркс, то
Кант, то Штейнер, то какой-нибудь иностранный муж…

Россия не училась у Европы, что нужно и хорошо, не приобщалась к европейской культуре, что для нее спасительно, а рабски подчинялась Западу или в дикой националистической реакции громила Запад, отрицала культуру.
Бог Аполлон, бог мужественной формы, все не сходил в дионисическую Россию.
Русский дионисизм – варварский, а не эллинский. И в других странах можно найти все противоположности, но только в России тезис оборачивается антитезисом, бюрократическая государственность рождается из анархизма, рабство рождается из свободы, крайний национализм из сверхнационализма. Из этого безвыходного круга есть только один выход: раскрытие внутри самой
России, и в ее духовной глубине мужественного, личного, оформляющего начала, овладение собственной национальной стихией, имманентное пробуждение мужественного, светоносного сознания.”

3. Смысл русской идеи.

Рассматривая историю российской государственности, Бердяев критикует точку зрения славянофилов, согласно которой государственность развивалась органически. Напротив, считает Бердяев, для российской истории характерна прежде всего прерывность. Выделяется пять периодов: Россия Киевская, Россия времен татарского ига, Россия московская, Россия Петровская и Россия советская.

Кроме того, мыслитель надеется еще на то, что “возможна еще новая
Россия”. Теперь мы видим, что надежды мыслителя сбылись и эта новая Россия появилась, однако насколько она соответствует идеалу Бердяева и продолжает ли в ней осуществляться “русская идея”, большой вопрос.

Развитие России было катастрофичным. В противоположность славянофилам,
Бердяев считает, что худшим, “наиболее азиатско-татарским” периодом был период Московского Царства. Лучше были Киевский период и период татарского ига, в них не было замкнутости, было больше свободы.

Соглашаясь с выражением Ключевского, о том, что на Руси “Государство крепло, народ хирел”, Бердяев отмечает, что долгое время силы русского народа были направлены главным образом на поддержание огромного российского государства. “Русский народ был подавлен тратой сил, которой требовали размеры государства”. “Бесконечно трудная задача стояла перед русским человеком – задача оформления и организации своей необъятной земли”

Русская идея вырабатывалась на протяжении нескольких столетий и определяющее значение на ее формирование оказывал именно противоречивый характер русской души. Мы не будем специально останавливаться на этапах формирования русской идеи, отметим лишь, что в ее формирование внесли вклад такие люди, как инок Филофей, со своей идеей о Москве, как третьем Риме,
Чаадаев, славянофилы Киреевский, Аксаков, Хомяков (особенно ценна его идея о соборности), великие русские писатели Пушкин, Гоголь, Толстой,
Достоевский, философы Леонтьев, Розанов, Соловьев, и другие. Большую роль, хотя по оценке Бердяева скорее в отрицании неправды чем в созидании, сыграли так же Бакунин, Чернышевский, Писарев и другие. Самое же главное, по мнению Бердяева заключается в том, что эта идея истинно народная и была сформулирована лучшими представителями народа и соответствует глубинным народным желаниям и чаяниям.

Бердяев приходит к выводу, что “русская мысль, русские искания XIX и начала ХX века (при этом так же подчеркивается значение предшествующих мыслителей) свидетельствуют о существовании русской идеи, которая соответствует характеру и призванию русского народа”. Формирование русской идеи связывается прежде всего с тем, что “русские люди из народного, трудового слоя, даже когда они ушли от православия, продолжали искать правды, искать Бога и Божьей правды, смысла жизни”. И пусть поиски порой приводили к самым противоположным результатам, от утверждения принципов анархизма до русского коммунизма, в глубине своей подавляющее большинство мыслителей и простых русских людей все же несли в себе те или иные элементы этой идеи. Русская идея, согласно Бердяеву, есть идея
“коммюнотарности и братства людей и народов”. Русский народ по своему душевному типу наиболее расположен к построению “персоналистического социализма”. “У русских нет таких делений, классификаций, группировок по разным сферам, как у западных людей, есть большая цельность”.

В связи со всеми вышеприведенными доводами Бердяев считает, что русская идея – идея мессианская, русские призваны играть достойную роль в истории мира в утверждении принципов коммюнотарности. Однако мыслитель четко разграничивает национальную и националистическую идею и борется против всех проявлений национализма. Он даже считает, что находить точки соприкосновения нужно и с народами, идея которых противоположна русской:
“германская идея и русская идеи противоположны. Германская идея есть идея господства, русская идея – идея братства”. Однако следует желать братских отношений с германским народом при условии отказа им от воли к могуществу. То же самое можно отнести и к любому другому народу. Причем такая оценка Бердяевым отношений с германским народом не изменилась и после войны. Он считал, что русская идея победила идею германскую во второй мировой войне, однако так как она есть идея братства, необходимо выстраивать отношения с Германией на ее (идеи) принципах.

В противоположность многим философам русской эмиграции, Бердяев считает что русская идея не исчезла с приходом к власти большевиков.
Русский коммунизм (под которым мыслитель понимает строй, сложившийся в советской России) – есть извращение русской идеи. Однако Бердяев видит не только ложь, но и правду революции и русского коммунизма. Произошедшее с нашей страной есть явление закономерное, революция в России могла быть только социалистической, причем в крайней форме (в силу склонности русских к тоталитарным и крайним учениям, неприятия буржуазных институтов и других причин, определяющихся русским национальным характером и историей России).
Коммунизм, считает Бердяев, есть “великое поучение для христиан”, напоминание им о невыполненном долге. Идея “третьего Рима”, преобразовалась в идею “Третьего Интернационала”, однако это та же самая идея братства, только неверно понятая и как бы перевернутая.

“Дух коммунизма, религия коммунизма, философия коммунизма – и антихристианские и антигуманистические, однако в социальной системе коммунизма есть большая правда, которая вполне может быть согласована с христианством, во всяком случае, более, чем капиталистическая система, которая есть самая антихристианская”.

Каковы же пути избавления от неправды коммунизма? Бердяев считает что коммунизм не должен быть уничтожен, он должен быть преодолен в душах людей.

Философ уверен, что это произойдет и выражает осторожный оптимизм в вопросе о дальнейшем пути России после преодоления коммунизма. Однако
Бердяев считает, что “улучшения и изменения в России могут происходить лишь от внутренних процессов в русском народе. Так я думал и 25 лет тому назад и очень расходился с большей частью эмиграции”. Никакая экспансия извне, по мнению Бердяева, не может разрушить русского коммунизма, он должен преодолеваться в душах людей и русский народ, новое русское государство, когда такое преодоление произойдет, вберет в себя все лучшее из коммунизма (в духе синтеза Гегеля), и на основе христианских ценностей будет осуществлять идеи персонализма, коммюнотарности и братства и еще сыграет свою положительную роль в мире. Во всяком случае, Бердяев на это надеялся…

“Я обращен к векам грядущим, когда элементарные и неотвратимые социальные процессы закончатся” писал Бердяев в одной из своих последних работ в 1947 году. Он очень сожалел по поводу того, что “духовное движение, которое существовало и в России и в Европе в конце XIX и в начале
XX века оттеснено”. Мир погрузился в духовный кризис. Однако Бердяев до конца своих дней продолжал надеяться на возрождение мира, в котором большую роль сыграет Россия.

Заключение.

Историческая миссия России на протяжении веков была реализована в различных событиях мирового значения: борьба с татаро-монгольским игом, остановившая экспансию татаро-монголов на запад и фактически спасшая Запад от катастрофы; Отечественная война с французами в 1812 г., не позволившая
Наполеону осуществить свои планы мирового господства и, наконец, Великая
Отечественная война 1941 - 1945 гг., в результате которой человечество было спасено от чумы фашизма. Во всех этих (и многих других, может быть, не таких масштабных) событиях усилия и жертвы России имели решающее значение.

В области духа на протяжении многих веков русская идея выражалась в том, что неизменные нравственные представления организовывали жизнь русской нации, указывали духовные ориентиры русскому человеку, несмотря на все нашествия и внутренние смуты. То же чувство единения с людьми, те же понятия меры, гармонии. Всякий раз они наполнялись живым смыслом - в подвижничестве Сергия, Нила, Серафима, в творчестве Рублева, Пушкина. В масштабе исторического времени Пушкин и Илья Муромец представляют собой одинаково совершенное воплощение русского духа, русскости. Русская идея удивила мир, проявившись в таком замечательном, лучше сказать ослепительном явлении, как русская литература XIX века. Приведем здесь лишь некоторые имена: А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой, А. П.
Чехов...

Основной вывод: русская идея есть идея коммюнотарности и братства людей и народов. Русская идея – идея мессианская, русские призваны играть достойную роль в истории мира, в утверждении принципов коммюнотарности.

Хотя философ вряд ли бы одобрил тот путь, по которому идет развитие
России в последние годы, все же можно отметить и ряд позитивных процессов в российском обществе и государстве. И можно предположить, что страна все же выйдет из кризиса, как экономического, так и духовного (а это самое главное, так как “русский коммунизм” вроде бы “преодолен в душах людей”, хотя конечно и не всех, однако преодолен совсем не так, как того хотелось бы Бердяеву). И мы вправе надеяться, что выходу из того состояния, в котором находится сейчас Россия, поможет та самая “русская идея”, о которой
Николай Александрович Бердяев так много писал, и в формировании которой его философия, и политико-правовые взгляды сыграли и, надеемся, еще сыграют далеко не последнюю роль.

Закончим словами Павла Флоренского: ”... Я верю и надеюсь, что, исчерпав себя нигилизм докажет свое ничтожество, всем надоест, вызовет ненависть к себе, и тогда, после краха всей этой мерзости, сердца и умы не по-прежнему вяло и с оглядкой, а наголодавшись, обратятся к русской идее, к идее России, к святой Руси... Я верю в то, что кризис очистит русскую атмосферу, даже всемирную атмосферу”.

Будем верить и надеяться и мы.

Литература.

1. Бердяев Н.А. “Русская идея”. - М.:“Сварог и К”, 1997 – 324с.

2. Бердяев Н.А. “Истоки и смысл русского коммунизма”. - М.:“Сварог и К”,1997 – 295с.

3. Бердяев Н.А. Судьба России. Опыты по психологии войн и национальности. - М.: “Мысль”, 1990 – 212с.

4. Бердяев Н.А. Самопознание. – М.: “Книга”, 1991. – 353 с.

5. Лосев А.Ф. “Русская философия”. - М.: “Высшая школа”, 1991. –

6. Соколов И.И., Иванченко М.В. Философия Н.А. Бердяева. - URL: http://www.philosophy.ru/library/berd/02/00.html
-----------------------
1 Н.А. Бердяев “Русская идея”.
2 Там же.
Н.А. Бердяев “Русская идея”.
Там же.
Н.А. Бердяев “Русская идея”.
Н.А. Бердяев “Русская идея”.
Там же.
Н.А. Бердяев “Истоки и смысл русского коммунизма”.
Н.А. Бердяев “Русская идея”.
Там же.
Там же.
Там же.
Н.А. Бердяев “Истоки и смысл русского коммунизма”.
Там же.
Н.А. Бердяев “Самопознание”.
Там же.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Николай Бердяев

РУССКАЯ ИДЕЯ

Страницы указаны по изданию: Бердяев Н. Русская идея. СПб.: Азбука-классика, 2008.

В Описи А №2152.

ГЛАВА I. Историческое введение. Определение русского национального типа. Восток и Запад. -Противоположности русской души. Прерывность русской истории. Русская религиозность. Москва- Третий Рим. Раскол XVIIв. Реформа Петра. Масонство. Эпоха Александра I. Декабристы. Пушкин. Русская интеллигенция. Радищев. Интеллигенция и действительность. Трагическая судьба философии. Влияние немецкого идеализма.

ГЛАВА II. Проблема философии истории. Россия и Европа. Славянофилы и западники. Вопрос о судьбе России. Сороковые годы. Чаадаев. Печерин. Славянофилы. Киреевский. Аксаков. Хомяков. Письмо Фр. Баадера. Западники. Идеалисты сороковых годов. Грановский. Белинский. Герцен. Дальнейшее развитие славянофильства. Данилевский. Леонтьев. Достоевский.

ГЛАВА III. Проблема столкновения личности и мировой гармонии. Отношение к действительности. Значение Гегеля в истории русской мысли. Бунт Белинского.Предвосхищение Достоевского. Проблема теодицеи. Подпольный человек. Гоголь и Белинский. Индивидуалистический социализм Белинского. Религиозная драма Гоголя. Письмо Белинского Гоголю. Мессианство русской поэзии: Тютчев, Лермонтов.

ГЛАВА IV. Проблема гуманизма. Гуманизм и гуманитаризм. Достоевский и диалектика гуманизма. Человекобожество и Богочеловечество. Христианский гуманизм Вл. Соловьева. Бухарев. Толстой. Розанов. Леонтьев. Переход атеистического гуманизма в антигуманизм. Христианский гуманизм.

ГЛАВА V. Социальная тема. Социальная окраска русской мысли. Три периода социалистической мысли. Первоначальное влияние Сен-Симона и Фурье. Развитие русскою социализма. Русское народничество и вера в особые пути России. Социализм Белинского. Индивидуалистический социализм Герцена. Обличение мещанства Запада. Чернышевский и «Что делать?». Писарев. Михайловский и «борьба за индивидуальность». Нечаев и «Катехизис революционера». Ткачев как предшественник Ленина. Искание социальной правды. Толстой. Достоевский. Соловьев. Леонтьев. Подготовка марксизма: Желябов. Плеханов.

ГЛАВА VI. Оправдание культуры. Различение культуры и цивилизации. Культура конца. Русский нигилизм: Добролюбов, Писарев. Аскетические, эсхатологические и моралистические элементы в нигилизме. Культ естественных наук. Противоречие между принципом личности и материализмом. Противоположение совершенной культуры и совершенной жизни. Л. Толстой. Опрощение Толстого и Руссо. К. Леонтьев и его отношение к культуре.

ГЛАВА VII. Тема о власти. Анархизм. Русское отношение к власти. Русская вольница. Раскол. Сектантство. Отношение интеллигенции к власти: у либералов, у славянофилов.Анархизм. Бакунин. Страсть к разрушению есть творческая страсть. Кропоткин. Религиозный анархизм:религиозный анархизм Л. Толстого. Учение о непротивлении. Анархия и анархизм. Анархический элемент у Достоевского. Легенда о Великом Инквизиторе

ГЛАВА VIII. Религиозная тема. Религиозный характер русской философии. Разница между богословием и религиозной философией. Критика западного рационализма. Философские идеи Киреевского и Хомякова. Идея соборности. Владимир Соловьев. Эротика. Интуиция всеединства. Бытие и сущее. Идея Богочеловечества. Учение о Софии. «Смысл любви». Религиозная философия Достоевского и Л. Толстого. Русская религиозная мысль в духовных академиях. Архиепископ Иннокентий. Несмелое. Тареев.

ГЛАВА IX. Ожидание новой эпохи Святого Духа. Эсхатологический и профетический характер русской мысли. Отрицание буржуазных добродетелей. Странничество. Народные искатели Царства Божьего. Эсхатологическое настроение среди интеллигенции. Извращенная эсхатология у революционной интеллигенции. Странничество Л. Толстого. Эсхатологизм и мессианизм у Достоевского. Срыв у Леонтьева и Соловьева. Гениальная идея Федорова об условности апокалиптических пророчеств. Прозрение Чешковского. Проблема рождения и смерти у Вл. Соловьева, Федорова и Розанова.

ГЛАВА X. XX век: культурный ренессанс и коммунизм. Источники культурного ренессанса. Пробуждение религиозного беспокойства в литературе. Критический марксизм и идеализм. Религиозные искания среди марксистов. Мережковский. Розанов. Обращение к ценностям духовной культуры. Религиозно-философские собрания, Расцвет поэзии. Символизм. Влиn ние Соловьева. Блок. Белый. Вяч. Иванов. Шестов. Расцвет русской религиозной философии. Религиозно-философское общество. Флоренский, Булгаков. Бердяе в. Трубецкой. Эри. Лосскdй. Франк. Разрыв между высшими культурными силами и революцией. Попытки сближения: журнал «Вопросы жизни». Коммунизм как извращенце русской мессианской идеи. Итоги русскоймысли XIX века: Русская идея.

Историческое введение. Определение русского национального типа. Восток и Запад. Противоположности русской души. Прерывность русской истории. Русская религиозность. Москва – Третий Рим. Раскол XVIIв. Реформа Петра. Масонство. Эпоха Александра I. Декабристы. Пушкин. Русская интеллигенция. Радищев. Интеллигенция и действительность. Трагическая судьба философии. Влияние немецкого идеализма.

Есть очень большая трудность в определении национального типа, народной индивидуальности. Тут невозможно дать строго научного определения. Тайна всякой индивидуальности узнается лишь любовью, и в ней всегда есть что-то непостижимое до конца, до последней глубины. Меня будет интересовать не столько вопрос о том, чем эмпирически была Россия, сколько вопрос о том, что замыслил Творец о России, умопостигаемый образ русского народа, его идея. Тютчев сказал: "Умом России не понять, аршином общим не измерить, у ней особенная стать, в Россию можно только верить". Для достижения России нужно применить теологальные добродетели веры, надежды и любви. Эмпирически столь многое отталкивает в русской истории. Это так сильно выражено в стихотворении верующего славянофила Хомякова о грехах России. Русский народ есть в высшей степени поляризованный народ, он есть совмещение противоположностей. Им можно очароваться и разочароваться, от него всегда можно ждать неожиданностей, он в высшей степени способен внушать к себе сильную любовь и сильную ненависть. Это на-

род, вызывающий беспокойство народов Запада. Всякая народная индивидуальность, как и индивидуальность человека, есть микрокосм и потому заключает в себе противоречия, но это бывает в разной степени. По поляризованности и противоречивости русский народ можно сравнить лишь с народом еврейским. И не случайно, именно у этих народов сильно мессианское сознание. Противоречивость и сложность русской души, может быть, связана с тем, что в России сталкиваются и приходят во взаимодействие два потока мировой истории – Восток и Запад. Русский народ есть не чисто европейский и не чисто азиатский народ. Россия есть целая часть света, огромный Востоко-Запад, она соединяет два мира. И всегда в русской душе боролись два начала, восточное и западное.

Есть соответствие между необъятностью, безгранностью, бесконечностью русской земли и русской души, между географией физической и географией душевной. В душе русского народа есть такая же необъятность, безгранность, устремленность в бесконечность как и в русской равнине. Поэтому русскому народу трудно было овладеть этими огромными пространствами и оформить их. У русского народа была огромная сила стихий и сравнительная слабость формы. Русский народ не был народом культуры по преимуществу, как народы Западной Европы, он был более народом откровений и вдохновений, он. не знал меры и легко впадал в крайности. У народов Западной Европы все гораздо более детерминировано и оформлено, все разделено на категории и конечно. Не так у русского народа, как менее детерминированного, как более обращенного к бесконечности и не желающего знать распределения по категориям. В России не было резких социальных граней, не было выраженных классов. Россия никогда не была в, западном смысле страной аристократической, как не стала буржуазной. Два противоположных начала легли в основу формаций русской души: природная, языческая дионисическая стихия и аскетически-монашеское пра-

В работе "Русская идея", представленной вниманию читателей в настоящем издании, философ исследует "русскость", таинственную субстанцию "русской души". Размышления Бердяева охватывают исторические события от Крещения Руси до Октябрьской революции, неразрывно связанные с деятельностью Аввакума, Петра I, Чаадаева, Достоевского, Соловьева, Ленина.

Николай Бердяев
Русская идея

Глава I

Историческое введение. Определение русского национального типа. Восток и Запад. Противоположности русской души. Прерывность русской истории. Русская религиозность. Москва – Третий Рим. Раскол XVII в. Реформа Петра. Масонство. Эпоха Александра I. Декабристы. Пушкин. Русская интеллигенция. Радищев. Интеллигенция и действительность. Трагическая судьба философии. Влияние немецкого идеализма.

1

Есть очень большая трудность в определении национального типа, народной индивидуальности. Тут невозможно дать строго научного определения. Тайна всякой индивидуальности узнается лишь любовью, и в ней всегда есть что-то непостижимое до конца, до последней глубины. Меня будет интересовать не столько вопрос о том, чем эмпирически была Россия, сколько вопрос о том, что замыслил Творец о России, умопостигаемый образ русского народа, его идея. Тютчев сказал: "Умом России не понять, аршином общим не измерить, у ней особенная стать, в Россию можно только верить". Для постижения России нужно применить теологальные добродетели веры, надежды и любви. Эмпирически столь многое отталкивает в русской истории. Это так сильно выражено в стихотворении верующего славянофила Хомякова о грехах России. Русский народ есть в высшей степени поляризованный народ, он есть совмещение противоположностей . Им можно очароваться и разочароваться, от него всегда можно ждать неожиданностей, он в высшей степени способен внушать к себе сильную любовь и сильную ненависть. Это народ, вызывающий беспокойство народов Запада. Всякая народная индивидуальность, как и индивидуальность человека, есть микрокосм и потому заключает в себе противоречия, но это бывает в разной степени. По поляризованности и противоречивости русский народ можно сравнить лишь с народом еврейским. И не случайно именно у этих народов сильно мессианское сознание. Противоречивость и сложность русской души, может быть, связана с тем, что в России сталкиваются и приходят во взаимодействие два потока мировой истории – Восток и Запад. Русский народ есть не чисто европейский и не чисто азиатский народ. Россия есть целая часть света, огромный Востоко-Запад, она соединяет два мира. И всегда в русской душе боролись два начала, восточное и западное.

Есть соответствие между необъятностью, безгранностью, бесконечностью русской земли и русской души, между географией физической и географией душевной. В душе русского народа есть такая же необъятность, безгранность, устремленность в бесконечность, как и в русской равнине. Поэтому русскому народу трудно было овладеть этими огромными пространствами и оформить их. У русского народа была огромная сила стихии и сравнительная слабость формы. Русский народ не был народом культуры по преимуществу, как народы Западной Европы, он был более народом откровений и вдохновений, он не знал меры и легко впадал в крайности. У народов Западной Европы все гораздо более детерминировано и оформлено, все разделено на категории и конечно. Не так у русского народа, как менее детерминированного, как более обращенного к бесконечности и не желающего знать распределения по категориям. В России не было резких социальных граней, не было выраженных классов. Россия никогда не была в западном смысле страной аристократической, как не стала буржуазной. Два противоположных начала легли в основу формации русской души: природная, языческая дионисическая стихия и аскетически-монашеское православие. Можно открыть противоположные свойства в русском народе: деспотизм, гипертрофия государства и анархизм, вольность; жестокость, склонность к насилию и доброта, человечность, мягкость; обрядоверие и искание правды; индивидуализм, обостренное сознание личности и безличный коллективизм; национализм, самохвальство и универсализм, всечеловечность; эсхатологически-мессианская религиозность и внешнее благочестие; искание Бога и воинствующее безбожие; смирение и наглость; рабство и бунт. Но никогда русское царство не было буржуазным. В определении характера русского народа и его призвания необходимо делать выбор, который я назову выбором эсхатологическим по конечной цели. Поэтому неизбежен также выбор века, как наиболее характеризующего русскую идею и русское призвание. Таким веком я буду считать XIX в., век мысли и слова и вместе с тем век острого раскола, столь для России характерного, как внутреннего освобождения и напряженных духовных и социальных исканий.

Для русской истории характерна прерывность. В противоположность мнению славянофилов, она менее всего органична. В русской истории есть уже пять периодов, которые дают разные образы. Есть Россия киевская, Россия времен татарского ига, Россия московская, Россия петровская и Россия советская. И возможно, что будет еще новая Россия. Развитие России было катастрофическим. Московский период был самым плохим периодом в русской истории, самым душным, наиболее азиатско-татарским по своему типу, и по недоразумению его идеализировали свободолюбивые славянофилы. Лучше был киевский период и период татарского ига, особенно для церкви, и, уж конечно, был лучше и значительнее дуалистический, раскольничий петербургский период, в котором наиболее раскрылся творческий гений русского народа. Киевская Россия не была замкнута от Запада, была восприимчивее и свободнее, чем Московское царство, в удушливой атмосфере которого угасла даже святость (менее всего святых было в этот период). Особенное значение XIX в. определяется тем, что, после долгого безмыслия, русский народ, наконец, высказал себя в слове и мысли и сделал это в очень тяжелой атмосфере отсутствия свободы. Я говорю о внешней свободе, потому что внутренняя свобода была у нас велика. Как объяснить это долгое отсутствие просвещения в России, у народа очень одаренного и способного к восприятию высшей культуры, как объяснить эту культурную отсталость и даже безграмотность, это отсутствие органических связей с великими культурами прошлого? Высказывалась мысль, что перевод Священного Писания Кириллом и Мефодием на славянский язык был неблагоприятен для развития русской умственной культуры, ибо произошел разрыв с греческим и латинским языком. Церковно-славянский язык стал единственным языком духовенства, т. е. единственной интеллигенции того времени, греческий и латинский языки не были нужны. Не думаю, чтобы этим можно было объяснить отсталость русского просвещения, безмыслие и безмолвие допетровской России. Нужно признать характерным свойством русской истории, что в ней долгое время силы русского народа оставались как бы в потенциальном, не актуализированном состоянии. Русский народ был подавлен огромной тратой сил, которой требовали размеры русского государства. Государство крепло, народ хирел, говорит Ключевский. Нужно было овладеть русскими пространствами и охранять их. Русские мыслители XIX в., размышляя о судьбе и призвании России, постоянно указывали, что эта потенциальность, невыраженность, неактуализированность сил русского народа и есть залог его великого будущего. Верили, что русский народ, наконец, скажет свое слово миру и обнаружит себя. Общепринято мнение, что татарское иго имело роковое влияние на русскую историю и отбросило русский народ назад. Влияние же византийское внутренно подавило русскую мысль и делало ее традиционно консервативной. Необычайный, взрывчатый динамизм русского народа обнаружился в его культурном слое лишь от соприкосновения с Западом и после реформы Петра. Герцен говорил, что на реформу Петра русский народ ответил явлением Пушкина. Мы прибавим: не только Пушкина, но и самих славянофилов, но и Достоевского и Л. Толстого, но и искателей правды, но и возникновением оригинальной русской мысли.