"Кому на Руси жить хорошо" и в целом, и в каждой из своих частей напоминает крестьянскую мирскую сходку, которая являлась наиболее полным выражением демократического народного самоуправления. На такой сходке жители одной или нескольких деревень решали все вопросы совместной, мирской жизни. Сходка не имела ничего общего с современным собранием. На ней отсутствовал председатель, ведущий ход обсуждения. Каждый общинник по желанию вступал в разговор или перепалку, отстаивая свою точку зрения. Вместо голосования действовал принцип общего согласия. Недовольные переубеждались или отступали, и в ходе обсуждения вызревал "мирской приговор". Если общего согласия не получалось, сходка переносилась на следующий день. Постепенно, в ходе жарких споров вызревало единодушное мнение, искалось и находилось согласие.
Вся поэма-эпопея Некрасова - это разгорающийся, постепенно набирающий силу мирской сход. Он достигает своей вершины в заключительном "Пире - на весь мир". Однако общего "мирского приговора" все-таки не происходит. Намечаются лишь пути к нему, многие первоначальные препятствия устранены, по многим пунктам обозначилось движение к общему согласию. Но итога нет, жизнь не остановлена, сходки не прекращены, эпопея открыта в будущее. Для Некрасова здесь важен сам процесс, важно, что крестьянство не только задумалось о смысле жизни, но и отправилось в трудный и долгий путь правдоискательства. Попробуем поближе присмотреться к нему, двигаясь от "Пролога. Части первой" к "Крестьянке", "Последышу" и "Пиру - на весь мир".
Первоначальные представления странников о счастье. В "Прологе" о встрече семи мужиков повествуется как о большом эпическом событии:
В каком году - рассчитывай,
В какой земле - угадывай.
На столбовой дороженьке Сошлись семь мужиков...
(*201) Так сходились былинные и сказочные герои на битву или на почестен пир. Эпический размах приобретает в поэме время и пространство: действие выносится на всю Русь. "Подтянутая губерния", "Терпигорев уезд", "Пустопорожняя волость", деревни "Заплатова", "Дырявина", "Разутова", "Знобишина", "Горелова", "Неелова", "Неурожайка" могут быть отнесены к любой из российских губерний, уездов, волостей и деревень. Схвачена общая примета пореформенного разорения. Сам вопрос, взволновавший мужиков, касается всей России - крестьянской, дворянской, купеческой. Потому и ссора, возникшая между ними,- не рядовое событие, а великий спор. В душе каждого хлебороба, со своей "частной" судьбой, со своими житейскими целями, пробудился интерес, касающийся всех, всего народного мира. И потому перед нами уже не обыкновенные мужики со своей индивидуальной судьбой, а радетели за весь крестьянский мир, правдоискатели. Цифра семь в фольклоре является магической. Семь странников - образ большого эпического масштаба. Сказочный колорит "Пролога" поднимает повествование над житейскими буднями, над крестьянским бытом и придает действию эпическую всеобщность. В то же время события отнесены к пореформенной эпохе. Конкретная примета мужиков - "временнообязанные" - указывает на реальное положение "освобожденного" крестьянства, вынужденного временно, вплоть до полного выкупа своего земельного надела, трудиться на господ, исполнять те же самые повинности, какие существовали и при крепостном праве.
Сказочная атмосфера в "Прологе" многозначна. Придавая событиям всенародное звучание, она превращается еще и в удобный для поэта прием характеристики народного самосознания. Заметим, что Некрасов играючи обходится со сказкой. Вообще его обращение с фольклором более свободно и раскованно по сравнению с поэмами "Коробейники" и "Мороз, Красный нос". Да и к народу он относится иначе, часто подшучивает над мужиками, подзадоривает читателей, парадоксально заостряет народный взгляд на вещи, подсмеивается над ограниченностью крестьянского миросозерцания. Интонационный строй повествования в "Кому на Руси жить хорошо" очень гибок и богат: тут и добродушная авторская улыбка, и снисхождение, и легкая ирония, и горькая шутка, и лирическое сожаление, и скорбь, и раздумье, и призыв. Интонационно-стилистическая многозвучность повествования по-своему отражает новую фазу народной жизни. Перед нами пореформенное крестьянство, (*202) порвавшее с неподвижным патриархальным существованием, с вековой житейской и духовной оседлостью. Это уже бродячая Русь с проснувшимся самосознанием, шумная, разноголосая, колючая и неуступчивая, склонная к ссорам и спорам. И автор не стоит от нее в стороне, а превращается в равноправного участника ее жизни. Он то поднимается над спорщиками, то проникается сочувствием к одной из спорящих сторон, то умиляется, то возмущается. Как Русь живет в спорах, в поисках истины, так и автор пребывает в напряженном диалоге с нею.
Сказочный мир "Пролога" окрашен легкой авторской иронией: он характеризует еще не высокий уровень крестьянского сознания, стихийного, смутного, с трудом пробивающегося к всеобщим вопросам. Мысль народная еще не обрела в "Прологе" независимого существования, она еще слита с природой и выражается в действиях, в поступках, в драках между мужиками.
Идут, как будто гонятся За ними волки серые,
Что дале - то скорей.
. . . . . . . . . . . .
Наверно б, ночку целую Так шли - куда, не ведая...
Мужики живут и действуют, как в сказке: "Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что". И "баба встречная", "корявая Дурандиха", на глазах у мужиков превращается в хохочущую, над ними ведьму. А Пахом долго умом раскидывает по поводу того, что с ними случилось, пока не приходит к выводу, что леший "шутку славную" над ними подшутил.
В поэме возникает комическое сравнение спора мужиков с боем быков в крестьянском стаде. По законам эпоса, оно развертывается, как в гоголевских "Мертвых душах", но обретает еще и самостоятельный смысл. Корова с колокольчиком, отбившаяся от стада, пришла к костру, уставила глаза на мужиков,
Шальных речей послушала И начала, сердечная.
Мычать, мычать, мычать!
Стихийной мощи и ограниченности спора вторит переполох в природе, которая, как в сказке, тоже участвует в лихой (*203) мужицкой перебранке-потасовке. На спорящих странников слетаются посмотреть семь филинов, с семи больших дерев "хохочут полуночники".
И ворон, птица умная,
Приспел, сидит на дереве У самого костра,
Сидит да черту молится,
Чтоб до смерти ухлопали Которого-нибудь!
Переполох нарастает, ширится, охватывает весь лес:
Проснулось эхо гулкое,
Пошло гулять-погуливать,
Пошло кричать-покрикивать,
Как будто подзадоривать Упрямых мужиков.
С иронией относится поэт и к самой сути спора. Мужики еще не понимают, что вопрос, кто счастливее - поп, помещик, купец, чиновник или царь - обнаруживает ограниченность их представлений о счастье, которые сводятся к материальной обеспеченности. Встреча с попом в первой главе первой части поэмы наглядно проясняет, что своего, крестьянского понимания счастья у мужиков нет. Не случайно формулу счастья провозглашает поп, а крестьяне пассивно с ним соглашаются:
"В чем счастие, по-вашему?
Покой, богатство, честь -
Не так ли, други милые?"
Они сказали: "Так"...
Рассказ попа заставляет мужиков над многим призадуматься. Расхожая, иронически-снисходительная народная оценка духовенства обнаруживает свою поверхностность и неполноту. По законам эпического повествования поэт доверчиво отдается рассказу попа о жизни всего духовного сословия, он не торопится с развитием действия, давая возможность попу выговорить все, что лежит у него на душе. За этой доверчивостью и отзывчивостью скрывается и сам народ, наивно-простодушный, всепринимающий и многое понимающий своей сердобольной душой. За жизнью попа открывается жизнь России в ее прошлом и настоящем, в разных (*204) ее сословиях. Здесь и драматические перемены в дворянских судьбах: уходит в прошлое старая, патриархальная дворянская Русь, жившая оседло, в нравах и привычках близкая к народу. Пореформенное разорение разрушило вековые устои дворянской жизни, уничтожило старую привязанность к родовому деревенскому гнезду. Рассеялись дворяне по белу свету, усвоили новые привычки, далекие от русских нравственных традиций и преданий. В рассказе попа развертывается перед глазами смекалистых мужиков "цепь великая", в которой все звенья прочно связаны: тронешь одно - отзовется в другом. Драма русского дворянства порождает драму в жизни духовного сословия. В той же мере эту драму усугубляет и всероссийское пореформенное оскудение мужика:
Деревни наши бедные,
А в них крестьяне хворые Да женщины печальницы,
Кормилицы, поилицы,
Рабыни, богомолицы И труженицы вечные,
Господь прибавь им сил!
Не может быть счастливо духовенство, когда несчастлив народ, его поилец и кормилец. И дело тут не только в материальной зависимости. Несчастья мужика приносят глубокие нравственные страдания чутким людям из духовенства: "С таких трудов копейками живиться тяжело!" Выходит, напрасно противопоставляли мужики "счастливые" верхи "несчастливым" низам. Верхи оказываются несчастливыми по-своему: кризис, переживаемый народом, коснулся всех сословий русского общества. И вот мужики в финале главы "Поп" так отделывают Луку:
Что, взял? башка упрямая!
Дубина деревенская!
Туда же лезет в спор!
"Дворяне колокольные -
Попы живут по-княжески".
. . . . . . . . . . . . .
Ну, вот тебе хваленое Поповское житье!
Но, в сущности, так можно было бы отделать не только Луку, но и каждого из семи мужиков, и всех их вместе. За (*205) бранью мужицкой здесь снова следует тень автора, который подсмеивается над ограниченностью первоначальных представлений народа о счастье. И не случайно, что после встречи с попом характер поведения и образ мысли странников существенно изменяются. Они становятся все более активными в диалоге, все более энергично вмешиваются в жизнь. Да и внимание странников все более властно начинает захватывать не мир господ, а народная жизнь.
Перелом в направлении поисков. В "Сельской ярмонке" странники приглядываются к народной толпе, являющейся главным действующим лицом. Поэт любуется вместе с ними хмельным, горластым, праздничным народным морем. Этот праздничный разгул народной души открывается яркой картиной купания богатырского коня. Черты богатырства подмечаются Некрасовым и в собирательном образе "сельской ярмонки". Широка, многолика, стоголоса и безбрежна крестьянская душа. В ней нет середины и меры, в ней все на пределе: если уж радость - так безудержная, если покаяние - так безутешное, если пьянство - так бесшабашное. Поэт не скрывает здесь и ограниченность крестьянского сознания, находящегося в плену жестоких суеверий, и убогость эстетических вкусов народа: торговцы выбирают на потребу мужиков изображение сановника "за брюхо с бочку винную и за семнадцать звезд". Порой Некрасов не выдерживает, вмешивается в повествование, произносит обращенный к читателю монолог:
Эх! эх! придет ли времечко,
Когда (приди, желанное!..)
Дадут понять крестьянину,
Что розь портрет портретику,
Что книга книге розь?
Когда мужик не Блюхера И не милорда глупого -
Белинского и Гоголя С базара понесет?
Но здесь же рядом поэт восхищается народной отзывчивостью на чужую беду в эпизоде с пропившимся Вавилушкой, народной чуткостью к бескорыстной доброте Павлуши Веретенникова, выручившего деньгами беспутного мужика:
Зато крестьяне прочие Так были разутешены,
Так рады, словно каждого Он подарил рублем!
(*206) В "Сельской ярмонке" раскрывается не только душевная щедрость, но и природная одаренность народного характера. Как смотрят мужики комедию, разыгрываемую в балагане Петрушкой? Они не пассивные зрители, а живые участники театрального действа. Они "хохочут, утешаются и часто в речь Петрушкину вставляют слово меткое, какого не придумаешь, хоть проглоти перо!".
Пусть народный вкус размашист и не лишен безобразия, пусть народные верования подчас темны и не лишены изуверства,- но во всем, и в красоте, и в безобразии, народ не жалок и не мелочен, а крупен и значителен, щедр и широк:
Не ветры веют буйные,
Не мать-земля колышется -
Шумит, поет, ругается,
Качается, валяется,
Дерется и целуется У праздника народ!
Крестьянам показалося,
Как вышли на пригорочек,
Что все село шатается,
Что даже церковь старую С высокой колокольнею Шатнуло раз-другой!
Яким Нагой. В третьей главе "Пьяная ночь" праздничный пир достигает кульминации. Атмосфера бесшабашного горласто-праздничного разгула постепенно становится драматически напряженной, взрывоопасной. То тут, то там вспыхивают ссоры:
Смолкает, подымается Народная молва.
Ожидается грозовое разрешение, разрядка. И вот в финале "Пьяной ночи" это происходит. Самим движением народного мира подготовлено появление из его глубины сильного крестьянского характера, Якима Нагого. Он предстает перед читателем как сын матери - сырой земли, как символ трудовых основ крестьянской жизни: "у глаз, у рта излучины, как трещины на высохшей земле", "шея бурая, как пласт, сохой отрезанный", "рука - кора древесная, а волосы - песок". Яким уже не поддакивает барину, Павлуше Вере-(*207)тенникову. Он мужик бывалый, в прошлом занимавшийся отхожим промыслом, поживший в городах. У него есть свое, крестьянское представление о сути народной жизни, свое, крестьянское чувство чести и собственного достоинства. В ответ на упрек Веретенникова в народном пьянстве Яким гордо и дерзко обрывает барина:
Постой, башка порожняя!
Шальных вестей, бессовестных Про нас не разноси!
Отстаивая трудом завоеванное чувство крестьянской гордости, Яким видит общественную несправедливость по отношению к народу:
Работаешь один,
А чуть работа кончена,
Гляди, стоят три дольщика:
Бог, царь и господин!
Но за этими словами стоит и крестьянское сознание значительности труда хлебороба как первоосновы и источника жизни всех сословий русского общества. Наконец, в устах Якима о народной душе звучит и грозное предупреждение:
У каждого крестьянина Душа что туча черная -
Гневна, грозна - и надо бы Громам греметь оттудова,
Кровавым лить дождям.
Пока - все вином кончается, но Яким неспроста предупреждает, что "придет беда великая, как перестанем пить", что парни и молодушки "удаль молодецкую про случай сберегли". И народный мир отзывается на предостережения Якима удалой и согласной песней:
Притихла вся дороженька,
Одна та песня складная Широко, вольно катится,
Как рожь под ветром стелется,
По сердцу по крестьянскому Идет огнем-тоской!..
Так с появлением Якима Нагого уточняется провозгла-(*208)шенное попом понятие "честь". Оказывается, что честь чести рознь. Одно представление о чести крестьянское и другое - дворянское. Наконец, с Якимом Нагим случается история, которая впервые ставит под сомнение собственнический, денежный критерий счастья. Во время пожара Яким бросается в избу спасать любимые им картиночки, а жена его - иконы. И только потом крестьянская семья вспоминает о богатстве, скопленном в течение всей многотрудной жизни. Сгорел дом - "слились в комок целковики":
"Ой, брат Яким! недешево Картинки обошлись!
Зато и в избу новую Повесил их небось?" -
"Повесил - есть и новые",-
Сказал Яким - и смолк.
Картиночки да иконы оказались дороже целковых, хлеб духовный - выше хлеба земного.
Ермил Гирин. Начиная с главы "Счастливые" в направлении поисков счастливого человека намечается поворот. По собственной инициативе к странникам начинают подходить "счастливцы" из низов. У большинства из них велик соблазн хлебнуть вина бесплатного. Но сам факт их появления знаменателен в эпопее. Внимание семи странников все более и более захватывает многоголосая народная Русь. Звучат рассказы-исповеди дворовых людей, лиц духовного звания, солдат, каменотесов, охотников. Все мужицкое царство вовлекается в диалог, в спор о счастии. Конечно, "счастливцы" эти таковы, что странники, увидев опустевшее ведро, с горькой иронией восклицают:
Эй, счастие мужицкое!
Дырявое с заплатами,
Горбатое с мозолями,
Проваливай домой!
Но в финале главы звучит рассказ о счастливом человеке, подвигающий действие эпопеи вперед, знаменующий более высокий уровень народных представлений о счастье. Ермил - "не князь, не граф сиятельный, а просто он - мужик!". Но по своему характеру и по влиянию на крестьянскую жизнь он посильнее и поавторитетнее любого. Сила его заключается в доверии народного мира и в опоре Ермила Гирина на этот мир. Поэтизируется богатырство народа, (*209) когда он действует сообща. Рассказ о Ермиле начинается с описания тяжбы героя с купцом Алтынниковым из-за сиротской мельницы. Когда в конце торга "вышло дело дрянь" - с Ермилом денег не было,- он обратился к народу за поддержкой:
И чудо сотворилося -
На всей базарной площади У каждого крестьянина,
Как ветром, полу левую Заворотило вдруг!
Это первый случай в поэме, когда народный мир одним порывом, одним единодушным усилием одерживает победу над неправдою:
Хитры, сильны подьячие,
А мир их посильней,
Богат купец Алтынников,
А все не устоять ему Против мирской казны...
Подобно Якиму, Ермил наделен острым чувством христианской совестливости и чести. Лишь однажды он оступился: выгородил "из рекрутчины меньшого брата Митрия". Но этот поступок стоил праведнику жестоких мучений и завершился всенародным покаянием, еще более укрепившим его авторитет. Совестливость Ермила не исключительна: она является выражением наиболее характерных особенностей крестьянского мира в целом. Вспомним, как Ермил рассчитывался с мужиками за мирской их долг, собранный на базарной площади:
Рубль лишний, чей - Бог ведает!
Остался у него.
Весь день с мошной раскрытою Ходил Ермил, допытывал,
Чей рубль? да не нашел.
Всей жизнью своей Ермил опровергает первоначальные представления странников о сути человеческого счастья. Казалось бы, он имеет "все, что надобно для счастья: и спокойствие, и деньги, и почет". Но в критическую минуту жизни Ермил этим "счастьем" жертвует ради правды народной и попадает в острог.
(*210) Странники и помещик. Постепенно в сознании крестьянства рождается идеал подвижника, борца за народные интересы. В пятой главе первой части "Помещик" странники относятся к господам уже с явной иронией. Хотя помещик и выставляет себя перед мужиками их защитником и благодетелем, странники ему не верят и над ним посмеиваются. Они уже понимают, что дворянская "честь" не многого стоит:
"Извольте: слово честное,
Дворянское даю!"
Нет, ты нам не дворянское,
Дай слово христианское!
Дворянское с побранкою,
С толчком да с зуботычиной,
То непригодно нам!
Странники заговорили с барином так же дерзко и раскованно, как и Яким Нагой. Но даже не это более всего, удивляет Оболта-Оболдуева, помещика, знающего мужика лучше всех других сословий русского общества. Его приводит в изумление, что бывшие крепостные взвалили на себя бремя исторического вопроса "кому на Руси жить хорошо?". Это так неожиданно для барина, что он, как лекарь, руку каждому из мужиков пощупал: уж не больны ли они. Почему? Да потому, что вчерашние "рабы" взялись за решение проблем, которые издревле считались дворянской привилегией. В заботах о судьбе Отечества видело дворянство русское свое историческое предназначение и после отмены крепостного права. А тут вдруг эту единственную миссию, оправдывающую его существование, у дворянства перехватили мужики! Вот почему,
Нахохотавшись досыта,
Помещик не без горечи Сказал: "Наденьте шапочки,
Садитесь, господа!"
За желчной иронией Оболта-Оболдуева скрывается горькая для него жизненная правда: судьба помещичья теперь оказывается зависимой от этих мужиков, ставших гражданами России. "И мне присесть позволите?" - обращается вчерашний господин с вопросом к своим "рабам".
Глава "Помещик" в отличие от главы "Поп" внутренне драматична. Исповедь Гаврилы Афанасьевича, глубоко ли-(*211)рическая, многоплановая и субъективно честная, все время корректируется ироническими репликами мужиков, снижающими ее возвышенный пафос. Монолог помещика Некрасов выдерживает от начала до конца в традициях эпопеи: речь идет не столько об индивидуальном характере Оболта-Оболдуева, сколько о дворянском сословии вообще. Поэтому рассказ помещика включает в себя не только "удар искросыпительный", но и поэзию старых дворянских усадеб с их русским хлебосольством, с общими для дворян и мужиков утехами, и тысячелетнюю историю дворянства, и серьезные раздумья над современным состоянием русской жизни, в чем-то близкие авторским:
На всей тебе, Русь-матушка,
Как клейма на преступнике,
Как на коне тавро,
Два слова нацарапаны:
"Навынос и распивочно".
Как замечает современный исследователь эпопеи Некрасова Н. Н. Скатов, "такой емкий образ вряд ли можно было бы найти в романе, повести или драме. Это образ эпический, который тоже представляет своеобразную энциклопедию помещичьего сословия, но включенный именно в народную поэму, оцененный народным умом. Потому-то весь рассказ помещика спроецирован на крестьянское восприятие и постоянно корректируется им. Мужики здесь не пассивные слушатели. Они расставляют акценты, вмешиваясь в помещичью речь редко, да метко. Недаром рассказ помещика и всю эту последнюю главу первой части завершает мужицкое слово, мужицкий приговор:
Порвалась цепь великая,
Порвалась - расскочилася:
Одним концом по барину,
Другим по мужику!..
Как и в случае с попом, повествование помещика и о помещике не есть простое обличение. Оно также об общем, катастрофическом, всех захватившем кризисе. И о том, что народ есть в этом положении сила единственно здоровая, умная, красивая, условие развития страны и обновления жизни. Потому-то в последующих частях поэмы Некрасов оставляет намеченную сюжетную схему (поп, помещик, купец...) и художественно исследует то, что и составляет суть и (*212) условие эпического произведения, народной поэмы - жизнь и поэзию народа в их неисчерпаемости".
Матрена Тимофеевна. "Крестьянка" подхватывает и продолжает тему дворянского оскудения. Странники попадают в разоряющуюся усадьбу: "помещик за границею, а управитель при смерти". Толпа отпущенных на волю, но совершенно не приспособленных к труду дворовых растаскивает потихоньку господское добро. На фоне вопиющей разрухи, развала и бесхозяйственности трудовая крестьянская Русь воспринимается как могучая созидательная и жизнеутверждающая стихия:
Легко вздохнули странники:
Им после дворни ноющей Красива показалася Здоровая, поющая Толпа жнецов и жниц...
В центре этой толпы, воплощая в себе лучшие качества русского женского характера, предстает перед странниками Матрена Тимофеевна:
Осанистая женщина,
Широкая и плотная,
Лет тридцати осьми.
Красива; волос с проседью,
Глаза большие, строгие,
Ресницы богатейшие,
Сурова и смугла.
На ней рубаха белая,
Да сарафан коротенький,
Да серп через плечо.
Воссоздается тип "величавой славянки", крестьянки среднерусской полосы, наделенный сдержанной и строгой красотой, исполненный чувства собственного достоинства. Этот тип крестьянки не был повсеместным. История жизни Матрены Тимофеевны подтверждает, что он формировался в условиях отхожего промысла, в краю, где большая часть мужского населения уходила в города. На плечи крестьянки ложилась не только вся тяжесть крестьянского труда, но и вся мера ответственности за судьбу семьи, за воспитание детей. Суровые условия оттачивали особый женский характер, гордый и независимый, привыкший везде и во всем полагаться на свои собственные силы.
(*213) Рассказ Матрены Тимофеевны о своей жизни строится по общим для народной эпопеи законам эпического повествования. "Крестьянка",- замечает Н.
Н. Скатов,- единственная часть, вся написанная от первого лица. Однако это рассказ отнюдь не только о ее частной доле. Голос Матрены Тимофеевны - это голос самого народа. Потому-то она чаще поет, чем рассказывает, и поет песни, не изобретенные для нее Некрасовым. "Крестьянка" - самая фольклорная часть поэмы, она почти сплошь построена на народно-поэтических образах и мотивах.
Уже первая глава "До замужества" - не просто повествование, а как бы совершающийся на наших глазах традиционный обряд крестьянского сватовства. Свадебные причеты и заплачки "По избам снаряжаются", "Спасибо жаркой баенке", "Велел родимый батюшка" и другие основаны на подлинно народных. Таким образом, рассказывая о своем замужестве, Матрена Тимофеевна рассказывает о замужестве любой крестьянки, обо всем их великом множестве.
Вторая же глава прямо названа "Песни". И песни, которые здесь поются, опять-таки песни общенародные. Личная судьба некрасовской героини все время расширяется до пределов общерусских, не переставая в то же время быть ее собственной судьбой. Ее характер, вырастая из общенародного, совсем в нем не уничтожается, ее личность, тесно связанная с массой, не растворяется в ней.
Матрена Тимофеевна, добившись освобождения мужа, не оказалась солдаткой, но ее горькие раздумья в ночь после известия о предстоящем рекрутстве мужа позволили Некрасову "прибавить о положении солдатки".
Действительно, образ Матрены Тимофеевны создан так, что она как бы все испытала и побывала во всех состояниях, в каких могла побывать русская женщина".
Так достигает Некрасов укрупнения эпического характера, добиваясь, чтобы сквозь индивидуальное просвечивали общерусские его черты. В эпопее существуют сложные внутренние связи между отдельными частями и главами: то, что лишь намечено в одной из них, часто развертывается в другой. В начале "Крестьянки" раскрывается заявленная в "Помещике" тема дворянского оскудения. Обозначенный в монологе попа рассказ о том, "какой ценой поповичем священство покупается", подхватывается в описании детских и юношеских лет Григория Добросклонова в "Пире - на весь мир".
Савелий, богатырь святорусский. От главы к главе (*214) нарастает в поэме мотив народного богатырства, пока не разрешается в "Крестьянке" рассказом о Савелии, богатыре святорусском, костромском крестьянине, выросшем в глухом лесном краю у Кореги-реки. Название "корежский край" привлекало Некрасова как символ трудовой выносливости и неизбывной физической силы народа-богатыря: "корежить", "гнуть", "ломать". Даже внешний вид Савелия олицетворяет могучую лесную стихию, обладающую громадной силой сопротивления всякому насилию, всякому давлению извне:
С большущей сивой гривою,
Чай, двадцать лет не стриженной,
С большущей бородой,
Дед на медведя смахивал,
Особенно как из лесу,
Согнувшись, выходил.
Этот мужик-богатырь, когда лопнуло терпение корежских мужиков, долго сносивших самодурство немца-управляющего, произнес свое бунтарское слово "Наддай!": "Под слово люди русские работают дружней". Столкнув ненавистного Фогеля в яму, мужики-землекопы так "наддали", что в секунду сровняли яму с землей.
Савелий - первый в поэме стихийный народный бунтарь со своей крестьянской философией: "Недотерпеть - пропасть, перетерпеть - пропасть". Он познал и острог в Буй-городе, и сибирскую каторгу. Однако ничто не сломило свободолюбивого духа, и когда его называют "клейменым, каторжным", он отвечает весело: "Клейменый, да не раб!.." В самом терпении народном Савелий видит воплощение несломленных и зреющих крестьянских сил:
Цепями руки кручены,
Железом ноги кованы,
Спина... леса дремучие Прошли по ней - сломалися.
А грудь? Илья-пророк По ней гремит-катается На колеснице огненной...
Все терпит богатырь!
В "Прологе" о встрече семи мужиков повествуется как о большом эпическом событии:
В каком году - рассчитывай,
В какой земле - угадывай.
На столбовой дороженьке
Сошлись семь мужиков...
Так сходились былинные и сказочные герои на битву или на почестен пир. Эпический размах приобретает в поэме время и пространство: действие выносится на всю Русь. "Подтянутая губерния", "Терпигорев уезд", "Пустопорожняя волость", деревни "Заплатова", "Дырявина", "Разутова", "Знобишина", "Горелова", "Неелова", "Неурожайка" могут быть отнесены к любой из российских губерний, уездов, волостей и деревень. Схвачена общая примета пореформенного разорения. Сам вопрос, взволновавший мужиков, касается всей России - крестьянской, дворянской, купеческой. Потому и ссора, возникшая между ними,- не рядовое событие, а великий спор. В душе каждого хлебороба, со своей "частной" судьбой, со своими житейскими целями, пробудился интерес, касающийся всех, всего народного мира. И потому перед нами уже не обыкновенные мужики со своей индивидуальной судьбой, а радетели за весь крестьянский мир, правдоискатели. Цифра семь в фольклоре является магической. Семь странников - образ большого эпического масштаба. Сказочный колорит "Пролога" поднимает повествование над житейскими буднями, над крестьянским бытом и придает действию эпическую всеобщность. В то же время события отнесены к пореформенной эпохе. Конкретная примета мужиков - "временнообязанные" - указывает на реальное положение "освобожденного" крестьянства, вынужденного временно, вплоть до полного выкупа своего земельного надела, трудиться на господ, исполнять те же самые повинности, какие существовали и при крепостном праве. Сказочная атмосфера в "Прологе" многозначна. Придавая событиям всенародное звучание, она превращается еще и в удобный для поэта прием характеристики народного самосознания. Заметим, что Некрасов играючи обходится со сказкой. Вообще его обращение с фольклором более свободно и раскованно по сравнению с поэмами "Коробейники" и "Мороз, Красный нос". Да и к народу он относится иначе, часто подшучивает над мужиками, подзадоривает читателей, парадоксально заостряет народный взгляд на вещи, подсмеивается над ограниченностью крестьянского миросозерцания. Интонационный строй повествования в "Кому на Руси жить хорошо" очень гибок и богат: тут и добродушная авторская улыбка, и снисхождение, и легкая ирония, и горькая шутка, и лирическое сожаление, и скорбь, и раздумье, и призыв. Интонационно-стилистическая многозвучность повествования по-своему отражает новую фазу народной жизни. Перед нами пореформенное крестьянство, (*202) порвавшее с неподвижным патриархальным существованием, с вековой житейской и духовной оседлостью. Это уже бродячая Русь с проснувшимся самосознанием, шумная, разноголосая, колючая и неуступчивая, склонная к ссорам и спорам. И автор не стоит от нее в стороне, а превращается в равноправного участника ее жизни. Он то поднимается над спорщиками, то проникается сочувствием к одной из спорящих сторон, то умиляется, то возмущается. Как Русь живет в спорах, в поисках истины, так и автор пребывает в напряженном диалоге с нею. Сказочный мир "Пролога" окрашен легкой авторской иронией: он характеризует еще не высокий уровень крестьянского сознания, стихийного, смутного, с трудом пробивающегося к всеобщим вопросам. Мысль народная еще не обрела в "Прологе" независимого существования, она еще слита с природой и выражается в действиях, в поступках, в драках между мужиками.
Мужики живут и действуют, как в сказке: "Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что". И "баба встречная", "корявая Дурандиха", на глазах у мужиков превращается в хохочущую, над ними ведьму. А Пахом долго умом раскидывает по поводу того, что с ними случилось, пока не приходит к выводу, что леший "шутку славную" над ними подшутил.
В поэме возникает комическое сравнение спора мужиков с боем быков в крестьянском стаде. По законам эпоса, оно развертывается, как в гоголевских "Мертвых душах", но обретает еще и самостоятельный смысл. Корова с колокольчиком, отбившаяся от стада, пришла к костру, уставила глаза на мужиков.
С иронией относится поэт и к самой сути спора. Мужики еще не понимают, что вопрос, кто счастливее - поп, помещик, купец, чиновник или царь - обнаруживает ограниченность их представлений о счастье, которые сводятся к материальной обеспеченности. Встреча с попом в первой главе первой части поэмы наглядно проясняет, что своего, крестьянского понимания счастья у мужиков нет. Не случайно формулу счастья провозглашает поп, а крестьяне пассивно с ним соглашаются:
"В чем счастие, по-вашему?
Покой, богатство, честь -
Не так ли, други милые?"
Они сказали: "Так"...
Рассказ попа заставляет мужиков над многим призадуматься. Расхожая, иронически-снисходительная народная оценка духовенства обнаруживает свою поверхностность и неполноту. По законам эпического повествования поэт доверчиво отдается рассказу попа о жизни всего духовного сословия, он не торопится с развитием действия, давая возможность попу выговорить все, что лежит у него на душе. За этой доверчивостью и отзывчивостью скрывается и сам народ, наивно-простодушный, всепринимающий и многое понимающий своей сердобольной душой. За жизнью попа открывается жизнь России в ее прошлом и настоящем, в разных (*204) ее сословиях. Здесь и драматические перемены в дворянских судьбах: уходит в прошлое старая, патриархальная дворянская Русь, жившая оседло, в нравах и привычках близкая к народу. Пореформенное разорение разрушило вековые устои дворянской жизни, уничтожило старую привязанность к родовому деревенскому гнезду. Рассеялись дворяне по белу свету, усвоили новые привычки, далекие от русских нравственных традиций и преданий. В рассказе попа развертывается перед глазами смекалистых мужиков "цепь великая", в которой все звенья прочно связаны: тронешь одно - отзовется в другом. Драма русского дворянства порождает драму в жизни духовного сословия. В той же мере эту драму усугубляет и всероссийское пореформенное оскудение мужика.
Не может быть счастливо духовенство, когда несчастлив народ, его поилец и кормилец. И дело тут не только в материальной зависимости. Несчастья мужика приносят глубокие нравственные страдания чутким людям из духовенства: "С таких трудов копейками живиться тяжело!" Выходит, напрасно противопоставляли мужики "счастливые" верхи "несчастливым" низам. Верхи оказываются несчастливыми по-своему: кризис, переживаемый народом, коснулся всех сословий русского общества.
"Последние песни"
В начале 1875 года Некрасов тяжело заболел. Ни знаменитый венский хирург Бильрот, ни мучительная операция не могли приостановить смертельной болезни - рак спинного мозга. Вести о ней вызвали поток писем, телеграмм, приветствий и адресов со всей России. Общенародная поддержка укрепляла слабеющие с каждым днем физические и духовные силы поэта. И в мучительной болезни своей, превозмогая боль, он продолжает работать и создает книгу стихов под названием "Последние песни". Приходит время подведения итогов. Некрасов понимает, что своим творчеством он прокладывал новые пути в поэтическом искусстве, необыкновенно расширив сферу поэтического, включив в нее такие явления жизни, которые предшественники и современники считали уделом "прозы". Он обогатил отзывчивый на чужое несчастье, на чужую радость и чужую боль авторский голос поэтической стихией многоголосия, присвоив себе народную точку зрения на жизнь, создавая произведения, которые народ признавал за свои, которые превращались в знаменитые народные песни, в популярные романсы. Он создал новую лирику любви, новый тип поэтической сатиры. Только он решался на недопустимую в прошлом стилистическую дерзость, на смелое сочетание элегических, лирических и сатирических мотивов в пределах одного стихотворения, как в "Размышлениях у парадного подъезда" или "Железной дороге". Некрасов понимал, как он расширил возможности поэтического языка, включая в лирику сюжетно-повествовательное начало. Именно он, как никто другой из его современников, творчески освоил русский фольклор: склонность к песенным ритмам и интонациям, (*219) использование параллелизмов, повторов, "тягучих" трехсложных размеров (дактиля и анапеста) с глагольными рифмами. В "Кому на Руси жить хорошо" он поэтически осмыслил пословицы, поговорки, народную мифологию, но главное - он творчески перерабатывал фольклорные тексты, раскрывая потенциально заложенный в них революционный, освободительный смысл. Необычайно раздвинул Некрасов и стилистический диапазон русской поэзии, используя разговорную речь, народную фразеологию, диалектизмы, смело включая в произведение разные речевые стили - от бытового до публицистического, от народного просторечия до фольклорно-поэтической лексики, от ораторско-патетического до пародийно-сатирического. Но главный вопрос, который мучил Некрасова на протяжении всей жизни и особенно остро в последние дни, заключался не в формальных проблемах "мастерства". Как русский писатель, он был верен русскому пониманию искусства слова, подмеченному французским писателем Проспером Мериме в разговоре с Тургеневым: "Ваша поэзия ищет прежде всего правды, а красота потом является сама собою; наши поэты, напротив, идут совершенно противоположной дорогой: они хлопочут прежде всего об эффекте, остроумии, блеске..." Русская дорога ставила перед Некрасовым один, главный вопрос: насколько его поэзия способна изменить окружающую жизнь и получить приветный отклик в народе. Мотивы сомнения, разочарования, порою отчаяния и хандры сменяются в "Последних песнях" жизнеутверждающими стихами. Самоотверженной помощницей умирающего Некрасова является Зина (Ф. Н. Викторова), жена поэта, к которой обращены лучшие его помыслы.
Некрасов умер 27 декабря 1877 года (8 января 1878 года по новому стилю) в Петербурге. На его похоронах возникла стихийная демонстрация. Несколько тысяч человек провожали его гроб до Новодевичьего кладбища. А на гражданской панихиде вспыхнул исторический спор: Достоевский в своей речи осторожно сравнил Некрасова с Пушкиным. Из толпы (*220) революционно настроенной молодежи раздались громкие голоса: "Выше! Выше!" Среди оппонентов Достоевского наиболее энергичным был Г. В. Плеханов, революционер-народник и будущий первый теоретик марксизма в России.
МИХАИЛ ЕВГРАФОВИЧ САЛТЫКОВ-ЩЕДРИН (1826-1889)
В своей эпической поэме «Кому на Руси жить хорошо» Н. А. Некрасов остро ставит вопрос о счастье. Эта вечная тема находит свое оригинальное воплощение в творчестве поэта. Он показывает нам судьбы людей, на которых держится Россия. Некрасов пытается найти вариант счастья у благополучного человека, но в итоге счастливым оказывается обездоленный, бездомный Гриша Добросклонов.
Счастливых людей трудно найти, потому что у каждого свое представление о счастье. Крестьяне-путешественники, которые сошлись на «столбовой дороженьке»: Роман, Демьян, Лука, братья Губины (Иван и Митродор), старик Пахом, Пров – первоначально уверены, что припеваючи живут попы, купцы, помещики, чиновники, царь. Эти упоминания с первых строк указывают на дальнейший путь мужиков. Уже вступление к поэме, пролог, был необычным для современной Некрасову литературы. Введя пролог, поэт стремился сразу обнажить главную мысль своего произведения, указать на ее значительность, предупредить о долговременности событий, которые совершаются в поэме. Именно в прологе сформулирован рефрен – «Кому живется весело, вольготно на Руси», который постоянным напоминанием пройдет через всю поэму. Причем, это не вопрос, а утверждение. Таким образом, представление о счастье у крестьян напрямую связано с общественной иерархией. Но этого оказывается недостаточно. Как понимать счастье? С чем его сравнить? Каковы его критерии? В какой-то мере оно сопряжено с социальным благополучием. В то же время счастье может иметь разные варианты.
По Некрасову, счастье не зависит от имущественного положения. Именно к этому выводу приходят путники в конце путешествия. Некрасов показал особенности крестьянской психологии. Когда мужикам досталась скатерть-самобранка, им даже в голову не приходит мысль о даровом богатстве. Они просят у «бедной птахи» только свой мужицкий минимум: хлеб, квас, огурчики. И это они делают лишь для того, чтобы докопаться до смысла жизни.
В соответствии с намеченным замыслом – узнать, кто же счастлив на Руси, крестьяне приходят к попу (глава «Поп»). Рассказ этого героя имеет особый характер. Сначала он обозначает понятие счастья как «покой, богатство, честь». Но постепенно выясняется, что ничего этого нет и не было у попа. Причем, его рассказ ведется так, что мы узнаем не только о его жизни, но и о существовании всего поповского сословия: в прошлом, настоящем, в отношении к помещикам, раскольникам. Рассказ все время разрастается: в нем приведены картины недавней привольной помещичьей жизни и горе крестьянской жизни. Более того, представлено недоброжелательное, презрительное отношение крестьянства к попам вообще. Но всё это связано с главным вопросом о счастье. Уже здесь он расширен и углублен. Некрасов не просто противопоставил жизнь верхов жизни низов. Верхи в образе попов тоже несчастливы. Они находятся в кризисе, когда старое рушится, а новое еще не определилось. Он видит несостоятельность, бессилие, неблагополучие внешне благополучной жизни.
Проблема счастья развивается в следующей главе - «Сельская ярмонка». В этой главе читатель встречается с народными собирательными образами: Дарьюшкой, Ермилой Гириным, Якимом Нагим. Крестьяне видят в народе правдолюбие, талант и тяжелые страдания. В этой главе сам сюжет поиска, подчиняясь замыслу народной поэмы, приобретает новый поворот. Странники идут уже в народ, «в толпу - искать счастливого».
Четвертая глава первой части так и названа «Счастливые». Поэт делает неожиданный сюжетный поворот. Восприятие читателя настраивается на рассказ о счастье. Однако рассказы о счастье представляют собой рассказы несчастливых людей. «Счастливые» названа глава о несчастных. Недаром рассказ каждого «счастливца» прерывается авторским замечанием: «дьячок уволенный», «старуха старая, седая, одноглазая», «солдат… чуть живой», «разбитый на ноги дворовый человек». Старуха счастлива оттого, что вырастила огромную редьку, солдат оттого, что остался жить. Лишь один рассказ молодого каменотеса сообщает если не о счастье, то о каком-то благополучии. Но и его рассказ сопровождается параллельным рассказом другого каменотеса, больного, униженного.
Сами рассказы героев таковы, что рисуют картины народной жизни. Деревенская старуха, каменотес, белорусский печник – это люди, собравшиеся со всей страны. Представлены все возрасты, положения, состояния несчастной мужицкой жизни. Итоги будто бы подведены: о мужицком счастье не может быть и речи. История жизни Ермилы Гирина доказывает подвижничество русского народа. Этот герой смог устоять против искушения, посвятил свою жизнь служению народу.
Интонация поэмы меняется. Много внимания поэт уделяет Матрене Тимофеевне Корчагиной – единственной женщине, которую крестьяне хотят назвать счастливой. За ее независимость и стойкий характер крестьяне назвали Матрену Тимофеевну «губернаторшей». Но жизнь этой женщины не позволяет назвать ее счастливой. Матрену Тимофеевну рано выдали замуж. Мужа чуть не забрали в рекруты, и только старания жены спасли его от тяжелой военной службы. Потеря сына Демушки оставила тяжелый след в ее сердце. Образ этой героини создан так, что она испытала всё и побывала во всех состояниях, в каких могла только побывать русская женщина. Некрасовская крестьянка – человек, не сломленный испытаниями, человек выстоявший. Последняя глава названа «Бабья притча». Это название неслучайно. Притча – это обобщение, формула, подведение итогов. Крестьянка уже прямо говорит от лица всех русских женщин, и шире – про женскую долю вообще. Вопрос о женском счастье решен окончательно и бесповоротно:
Не дело - между бабами
Счастливую искать.
Но такой ответ не снимает проблемы счастья. По замыслу, обозначенному в «Прологе», крестьяне должны были дойти до царя. Но Некрасов отказался от этого. Например, чиновники в поэме совсем не фигурируют. Помещика Оболта-Оболдуева назвать счастливым неправомерно. Его образ дается в сатирическом ключе.
Кто же может претендовать на звание счастливого человека? Оказывается, таким может оказаться совершенно неимущий человек – Гриша Добросклонов. Он не принадлежит ни к одной социальной группе. Он стоит над общественной иерархией в духовном плане. Его ожидает каторга, Сибирь, чахотка. Это обобщенный, символичный образ, ключевой в раскрытии темы счастья. С одной стороны, это человек определенного социального положения, сын бедного дьячка, семинарист, простой и добрый парень, любящий деревню, готовый бороться за мужика. Но Гриша – это более обобщенный образ новых сил, устремленных вперед, имеющих определенную гражданскую позицию. Он счастлив, потому что на него возложена великая миссия человека, который встал на путь освобождения народа от рабского гнета. Внутренняя, высокая идея поднимает его над миром, окрыляет его. Это человек, избранный судьбой, одержимый одной идеей – идеей свободы. Поэтому ему не нужно личного и социального благополучия. У Гриши Добросклонова может быть будущее, если его идея совпадет с историческим моментом. Его песня «Средь мира дольного» призывает к борьбе за народное счастье и свободу.
Смысл итоговых стихов поэмы действительно заключается в призыве к народному счастью, но смысл всей поэмы в том, что она показывает: такой народ заслуживает счастья и стоит того, чтобы за него бороться. Сам по себе образ Гриши Добросклонова не дает полного ответа ни на вопрос о счастье, ни на вопрос о счастливце. По мысли Некрасова, счастье одного человека (чьим бы оно ни было и что бы под ним ни понимать) – еще не разрешение вопроса, так как поэма приводит читателя к думам о «воплощении народного счастья». Таким образом, вопрос о счастье Некрасов ставит не в узком социальном смысле, а в философском и духовном плане. С социальной точки зрения эта проблема неразрешима. Некрасов подводит читателя к мысли, что счастье заключается в высокой цели, осмысленной деятельности, сопряженной с благополучием народа.
Введение
Однажды Некрасова спросили: «– А каков будет конец “Кому на Руси жить хорошо”?» Поэт долгое время молчал и улыбался, что уже само по себе предвещало необычный ответ. Затем же он ответил: «– Пья-но-му!».
И действительно, в первоначальном замысле Некрасова поэмы «Кому на Руси жить хорошо» счастье героев должно было поджидать их возле их же родных деревень – Заплатова, Дыряева и т.д. Все эти деревни сообщались между собой тропинкой к кабаку, там-то странники и встречались с пьяницей, который рассказывал им о своей счастливой, хоть и беспутной жизни.
Однако во время работы над поэмой (она продолжалась около 14 лет) автор изменил свой план, исключив из нее ряд первоначальных счастливцев и добавив взамен другие образы. Поэтому в окончательном варианте «Кому на Руси жить хорошо» понимание счастья уже совершенно иное, и воплощено оно в образе «народного заступника», Гриши Добросклонова. Для того, чтобы понять, каким же видел поэт народное счастье, рассмотрим образы счастливых в поэме «Кому на Руси жить хорошо» Некрасова и проанализируем, почему никто из них не смог убедить странствующих мужиков в том, что он и правда счастлив.
Образы счастливых в первоначальном замысле
Сюжет поэмы строится вокруг путешествия семи крестьян, решивших узнать, «Кому живется весело, вольготно на Руси». Они дают клятву не оставлять своих поисков до тех пор, пока не найдут подлинного счастливца, и выдвигают свои предположения по поводу того, кто же это может быть: помещик, чиновник, поп, «толстопузый купчина», боярин, министр государев или же сам царь. Выходит, что тема счастья в поэме является основополагающей, связующей различные части произведения между собой.
Первый, кто встречается на пути у крестьян – это поп. По мнению Луки, священнику живется замечательно:
«Жена попова толстая,
Попова дочка белая,
Попова лошадь жирная…»
Услышав вопрос мужиков, он ненадолго задумывается, а затем отвечает, что ему грех ропать на Бога. Поэтому он просто расскажет странникам о своей жизни, а они уже сами решат, счастлив ли поп. В понимании священника счастье заключается в трех вещах – покое, богатстве и почете. Заметим, что крестьяне соглашаются с этим утверждением, т.е. их понятие счастья на данном этапе поэмы чисто утилитарное и заключается в основном в «жирной каше» – так иносказательно обозначается сытая жизнь. Но ни покоя, ни богатства, ни почета у попа нет: его ремесло требует от него всех душевных сил, а оплачивается скудными медяками и, зачастую, насмешками паствы.
Счастье помещика, чья жизнь представлялась большинству крестьян сказочной, тоже очень условно. Была когда-то привольная жизнь на Руси, – так считает помещик Оболт-Оболдуев, – когда все вокруг принадлежало помещику, и он имел право вершить суд на свой вкус, с помощью кулака. Тогда он мог ничего не делать, занимаясь только псовой охотой (любимым барским развлечением) и приемом подарков от крестьян. Теперь же у помещика отобрали и крестьян, и земли, а в лесах, где раньше лаяли гончие, раздается стук топора. Прежняя Русь навсегда исчезла, и вместе с ней развеялось счастье помещиков.
Не нажил счастья и еще один облеченный властью герой, появляющийся в поэме – бургомистр Ермил. У него-то как раз были и деньги, и власть и даже почет народа, полюбившего его за правду. Но случился крестьянский бунт, Ермил заступился за своих подопечных и нынче «сидит в остроге».
Получается, что счастье не зависит от богатства и всеобщего уважения, оно кроется в чем-то ином. Вполне раскрыв эту идею на примере помещика и попа, Некрасов решает отступить от своего плана, и мужики идут искать счастья в другое место, о котором в зачине поэмы не шло даже речи.
Счастье простого народа
Посреди шумной ярмарки в селе Кузьминское толпится народ: странники выставили ведро водки и пообещали щедро угостить того, кто сумеет рассказать о своем счастье. Желание выпить даром велико, и люди наперебой хвалятся своей жизнью. Так перед читателем раскрывается крестьянское счастье, «дырявое, горбатое и с заплатами». Вот дьячок, который рад тому, что ему ничего не нужно, ведь его счастье в «благодушестве», так, по крайней мере, утверждает он сам. Но это утверждение лживо – на самом деле дьяк мечтает получить «косушечку». В его образе Некрасов высмеивает тех, кто хотел отгородиться от жизненных проблем иллюзорным, а не настоящим счастьем, воспевая «прекрасный» мир и закрывая глаза на чужое горе.
Другие же рассказы о счастье способны вызвать у читателя только слезы или же горький смех. Таковы истории «счастливых» силача, охотника на медведей и солдата, которые рады тому, что, как ни била их судьба, а все же они смогли остаться в живых. А рябая и одноглазая старуха, простодушно радующаяся тому, что у нее уродилась большая репа, показывает всю глубину крестьянской нищеты.
Очень быстро странствующие мужики понимают, что счастье крестьян – это простая иллюзия, свидетельствующая исключительно о долготерпении народа. И здесь в поэме отчетливо слышится упрек Некрасова простому народу: ведь если бы не это долготерпение, давно бы уже восстала Русь, давно бы она уже начала строить подлинную счастливую жизнь…
Женское счастье
В череде «счастливых героев», встреченных мужиками на своем пути, выделяется образ Матрены Тимофеевны, знакомящий читателя со всеми тяготами жизни крестьянской женщины в те времена. Чего только не пережила эта женщина, до сих пор статная и красивая, на своем веку! Постоянный тяжелый труд, насмешки со стороны семьи, голод, долгое отсутствие мужа, бывшего то на заработках, то в солдатах – все это было для крестьянки нормой. Матрене же, кроме этого, довелось потерять своего первенца, Демушку, да и остальных детей ей, чтобы их сберечь, приходилось отправлять побираться. Нет на Руси женского счастья, – так заканчивает Матрена свой рассказ, – и даже сам Бог не сможет отыскать от него ключи.
Матрена Тимофеевна является достаточно типичным образом для Некрасова, всю жизнь развивавшего в своем творчестве тему обездоленности крестьянки, – даже свою музу он называл сестрой униженной, высеченной на площади женщины. Отметим, однако, что даже в главном произведении своей жизни он не дает ответа на вопрос – где же искать женское счастье? Разрешить эту проблему поэт предоставил грядущим поколениям.
«Народный заступник»
В конце поэмы появляется образ одного из тех людей, которые, как считает Некрасов, смогут построить счастье народа – это образ Гриши Добросклонова.
Бедный семинарист, он с ранних лет полюбил свой край, Вахалчину, горячей и искренней любовью, которая сливается у него с любовью к родной матери. Гриша изучает жизнь простых людей, интересуется народными песнями и мечтает о том времени, когда все на Руси заживут счастливо. Он – первый герой в поэме «Кому на Руси жить хорошо», которого не заботит личное счастье. Счастье Гриши неотделимо от счастья всей страны, которое наступит еще нескоро. Да и будущая судьба готовит ему далеко не легкую жизнь, «чахотку и Сибирь». И то, что именно этого персонажа Некрасов называет по-настоящему счастливым человеком, после встречи с которым странники могут с легким сердцем отправляться по домам, многое говорит о его понимании счастья. Причем понимание это существенно отличается от той установки, с которой пускаются в путь странники, поэтому неудивительно, что они не встречаются с искомым – они ищут не там, и пока что не смогут понять, кто перед ними. Только в «воплощении счастья народного» каждый человек может найти свое подлинное счастье, которое никто не сможет разрушить – вот какая идея заложена автором в поэме, и эту идею на пути к счастливому будущему предстоит осознать каждому.
Тест по произведению
Эту поэму по праву называют эпосом народной жизни. Однако, несмотря на присущие этому произведению типичные эпические черты - многоплановость сюжета и композиции, большое число действующих лиц, обилие массовых сцен, широкие пространственные границы и традиционная для эпопеи форма путешествия, поэма имеет единый смысловой центр. Это - представление о счастье. Понятие счастья включает в себя и социальное, и политическое, и нравственное содержание. Интересно отметить, что Некрасов не вкладывает в него никакого религиозного смысла. Для поэта счастье - вполне конкретная, земная категория, и основа этого счастья - не небесная, но земная, человеческая справедливость, свобода, равенство всех людей.
Не от хорошей жизни отправляются герои поэмы счастья искать. Сами названия деревень говорят о том, как живется их обитателям: Заплатово, Дырявино, Неелово, Неурожайка... Может быть, где-нибудь на краю света затерялась «Непоротая губерния», «Непотрошеная волость», «Избытково село»? Семь странников-правдоискателей надеются найти счастье у попа, помещика, чиновника, «купчины толстопузого», министра, царя, но уж точно не у простого мужика. Крестьяне, которых встречают они на своем пути, - все нищие, голые, голодные, изможденные от непосильной работы. Трудно приходится им в жизни, одно у них утешение - утопить свою тоску в вине:
Нет меры хмелю русскому.
А горе наше меряли?
Работе мера есть?
И все же, несмотря на чудовищную несправедливость, полное бесправие, жестокое обращение помещиков, безысходность и невозможность что-либо изменить, сердце крестьянина не очерствело, оно способно откликнуться на чужую беду. Примером тому служат образы народных заступников - Якима Нагого, Ермила Гирина, крестьянки Матрены, святорусского богатыря Савелия, революционного демократа Гриши Добросклонова.
Постепенно представление о счастье в поэме выходит за рамки представления о материальном достатке. Странники видят, что крестьянин, вопреки тяжелой жизни, умеет найти в своей жизни то, что позволяет ему выстоять в нелегкой борьбе, во имя чего стоит жить. Некрасов убедительно показывает, как внутреннее нетленное богатство русской души заменяет богатство внешнее. «Счастие мужицкое» - «дырявое с заплатами, горбатое с мозолями», но это - не иллюзия, а действительное счастье! Крестьянин счастлив уже тем, что «дают ржаного хлебушка», что он ловко завалил на охоте медведя, что брат вернулся с чужбины живым и невредимым...
« Иное дело помещик Оболт-Оболдуев. Все предстает перед ним в совершенно другом свете. Он жалуется, что «поля - недоработаны, посевы - недосеяны, порядку нет следа!» И это говорит тот, кто и пальцем не пошевелил для процветания и благоденствия своих крестьян! Идеал такого помещика - это «времена боярские», когда «дышала грудь помещичья свободно и легко», иными словами, Он с тоской вспоминает о том, как его предки могли полновластно распоряжаться жизнью и смертью своих крестьян:
Кого хочу - помилую,
Кого хочу - казню.
Оболт-Оболдуев так искренне переживает свои несчастья, что в конце своего рассказа не выдерживает и дает волю слезам!
Понятие счастья в поэме «Кому на Руси жить хорошо» неразрывно связано с понятием совести. По-настоящему счастливым может быть только тот, кому нечего стыдиться, кто смело смотрит в глаза своему ближнему, у кого в груди бьется «сердце свободное»:
В рабстве спасенное
Сердце свободное -
Золото, золото
Сердце народное!
