В следующем году, 2005-м, будет скромная дата - 180-летие со дня восстания декабристов. Было это в Петербурге 14 декабря 1825 года. Однако, как мы знаем, революции или возмущения вызревают не в один день. Для того, как справедливо указывал Ленин, нужны причины и повод. Это еще почти за сто лет до Ленина понял Павел Иванович Пестель - действительно первый профессиональный революционер России. В отличие от будущего вождя мирового пролетариата он получал деньги не от партии (или, по слухам, от кайзера), а из штабной кассы, полковой. Может быть, это и сгубило идею?
Предлагаемый ниже материал - сокращенный вариант неснятого телесценария «Тень Пестеля, или Потусторонние встречи».
13 июля 1826 года на кронверке Петропавловской крепости были казнены пять человек. По мнению Верховного суда, затем утвержденного императором Николаем I, это были главные злодеи того движения, которое впоследствии назовут декабристским, а его участников - декабристами.
Итак, по мнению властей, главными злодеями, осужденными вне разрядов к повешению, оказались: Кондратий Рылеев, отставной подпоручик; Сергей Муравьев-Апостол, подполковник Черниговского пехотного полка; Михаил Бестужев-Рюмин, подпоручик Полтавского пехотного полка; Петр Каховский, отставной поручик; Павел Пестель, полковник Вятского пехотного полка.
Пройдет много времени, но имен этих несчастных в России не забудут. И все-таки все они окажутся как бы в тени одной фигуры - огромной фигуры Пестеля, которая своей грандиозностью будет затмевать имена и дела его сподвижников. Это ясно не только для нас, потомков; это было ясно и во время следствия над декабристами, а еще раньше было ясно многим товарищам и сослуживцам этой несомненно удивительной и, повторим, грандиозной личности.
Майор Н.И.Лорер, декабрист: «Как это вы, Павел Иванович, гениальный человек, а, не шутя, полагаете возможным водворить в России республику?»
Командир 7 пехотного корпуса Южной армии А.Я.Рудзевич: «Удивляюсь, как Пестель занимается шагистикой, тогда как этой умной голове только и быть министром, посланником!»
Декабрист К.Ф.Рылеев: «Пестель - как будущий диктатор - человек опасный для России».
Н.И.Лорер: «Пестель был небольшого роста, брюнет, с черными, беглыми, но приятными глазами. Он очень много напоминает мне Наполеона I… Квартиру он занимал очень простую, и во всю длину его немногих комнат тянулись полки с книгами, более политическими, экономическими и вообще ученого содержания… Не знаю, чего этот человек не прочел на своем веку, на многих иностранных языках».
Генерал С.Г.Волконский, декабрист: «Он - человек огромной одаренности, широкого ясного ума, и главное, может быть, неотразимой логики».
А теперь - мнения императоров.
Александр I относился к Пестелю настороженно и, в общем, недоброжелательно. Подозревал его в политическом вольнодумстве (и не без оснований!). Тормозил его производство в полковники. И только после блестяще выполненного Пестелем поручения в Бесарабии по секретному сбору сведений о греческом восстании Александр, наконец, утвердил его назначение полковником, сказав при этом: «Вот какие у меня служат в армии полковники!» (В армии - то есть не в гвардии).
Император Николай I: «Пестель был злодей во всей силе слова, без малейшей тени раскаяния, с зверским выражением и самой дерзкой смелости в запирательстве; я полагаю, что редко найдется подобный изверг».
Каземат N 13 Алексеевского равелина Петропавловской крепости. Пестель - в полковничьем мундире с почерневшими золотыми эполетами, в полный рост, скрестив руки на груди. Осанкой и фигурой действительно очень напоминает Наполеона.
Показания.
«Родился в Москве, в 1793 году, июня 26 дня.
Отец мой - Пестель Иван Борисович, тайный советник, сибирский генерал-губернатор; мать - Елизавета Ивановна Крок, помещица Смоленской губернии.
По вероисповеданию лютеранин. Воспитывался дома до 12 лет, затем в Дрездене. В 1810 году определен в Пажеский корпус. Выпущен оттуда в 1811 году прапорщиком в лейб-гвардии Литовский полк первым по успехам, с занесением имени на мраморную доску, чем горжусь как первым представлением моих способностей любезному Отечеству.
Участник Отечественной войны 1812 года, тяжело ранен при Бородино, награжден Золотой шпагой «За храбрость». Участвовал в заграничных походах и военных действиях при Пирне, Дрездене, Кульме и Лейпциге. Подпоручик - в 1813 году, поручик - в 1813 году. Адъютант при графе Витгенштейне, штабс-ротмистр - в 1817 году. Награжден: Св. Владимира 4 ст. с бантом и австрийским Леопольда 3 ст.; Св. Анны 2 ст., прусским орденом «За заслуги» и другими высокими знаками отличия.
Зимою 1816 - 1817 годов слушал курс политических наук. С февраля 1818 года во 2-й армии в Тульчине, ротмистр - в 1818 году, подполковник - в 1819 году, полковник - в 1821 году, командир Вятского пехотного полка. Будучи подполковником, трижды командировался в Бесарабию по делам, связанным с греческим восстанием, за что получил благодарность государя императора Александра I.
Масон с 1812 года, то есть с 19-ти лет. Затем - член ложи «Соединенных друзей» и «Трех добродетелей» в Петербурге (1816 - 1817). Затем - член «Союза спасения», затем - «Союза благоденствия» (Коренного совета) и, наконец, - организатор и глава Южного общества. Автор «Русской Правды» как основы будущей Конституции государства Российского.
Арестован 13 декабря 1825 года в Тульчине, куда был доставлен из Линцов. 3 января 1926 года доставлен в Санкт-Петербург и помещен в Петропавловскую крепость, в каземат N 13 Алексеевского равелина. Неоднократно допрашивался Тайным комитетом, Следственной комиссией и государем Николаем I. Признал себя виновным в замыслах на изменение государственного устройства в пользу республиканского правления и истребление августейшей фамилии, однако перед Отечеством виновным себя не числю».
(Справка. Осужден вне разрядов и 11 июля приговорен к повешению. Казнен на кронверке Петропавловской крепости в Петербурге 13 июля 1826 года. Тайно похоронен на острове Голодае в безвестной могиле).
Работа Пестеля над главным документом обвинения - над конституционным проектом под названием «Русская Правда» - длилась почти десять лет, хотя сам он обмолвится, что сей труд стоил ему двенадцати лет жизни.
Вот основные положения этого грандиозного по тем временам документа.
Пестель - сторонник насильственного свержения царского режима, то есть сторонник революции и последующей диктатуры Временного верховного правления. Это, по его мнению, решающее условие успеха. Диктатура должна длиться ни много, ни мало - 10-15 лет. Провозглашается решительное и коренное уничтожение крепостного права…
Пестель: «Рабство должно быть решительно уничтожено, и дворянство должно непременно навеки отречься от гнусного преимущества обладать другими людьми. И если найдется среди дворян такой изверг, который будет противиться мерам Верховного правления по отмене крепостного права, надо такого злодея безизъятно взять под стражу и подвергнуть строжайшему наказанию яко врага Отечества и изменника… Личная свобода - есть первое и важнейшее право каждого гражданина… Однако освобождение крестьян без земли (т.е. предоставление им только личной свободы. - Авт.) я считал и считаю совершенно неприемлемым».
Таким образом, аграрный проект Пестеля давал крестьянам значительно больше земли, чем три десятилетия спустя, в 1861 году, дала правительственная реформа. То есть проект Пестеля на основе его крестьянской реформы открывал путь именно буржуазному развитию страны. Впрочем, дело не ограничивалось только крестьянским вопросом. Важно, что, по замыслу Пестеля, в государстве должны быть решительно уничтожены все сословия, в том числе и дворянское. Провозглашается принцип: священное и неприкосновенное право собственности. Объявляется полная свобода занятий для населения, свобода книгопечатания и вероисповедания, широкая и неограниченная свобода торговли.
Пестель: «Да, я - убежденный противник самодержавия, тирании, этого разъяренного зловластия.
Вот мой план. Самодержавие в России решительно уничтожается. Уничтожается не только самый институт самодержавия, но и физически должен быть истреблен весь царствующий дом… Да, я был сторонником цареубийства, казни всех без исключения членов царского дома в самом начале революции.
Откуда это? Еще издавна я сделался в душе республиканец и ни в чем не видел большего благоденствия для России, как в республиканском правлении. Царствующая семья же есть враг этому благу и силою противилась бы такому миропорядку после нашей революции. А народ российский не есть принадлежность какого-либо лица или семейства. Напротив того, правительство есть принадлежность народа, и оно учреждено для блага народа, а не народ существует для блага правительства. Это положение вещей, считал я, могло быть достигнуто нами только силою, быстро и решительно…»
Подполковник Александр Поджио - декабрист, со временем активный сторонник взглядов Пестеля, осужден по 1-му разряду и приговорен в каторжную работу вечно; по амнистии 1856 года освобожден и восстановлен в правах.
Поджио был еще майором, когда они впервые встретились в сентябре 1824 года на армейских учениях в Линцах, что на юге Украины, где квартировал Вятский пехотный полк Пестеля. Как потом покажет Поджио, начался разговор «между двумя ужаснейшими в умышлениях человеками, стремящимися к одной цели».
Пестель стоит посреди комнаты, скрестив на груди руки. Длинный армейский сюртук с красным воротником плотно облегает его коренастую фигуру. Долгим холодным взглядом смотрит он на Поджио. «Сейчас сей Бонапарт устроит мне испытание», - мелькает мысль у Поджио. Не меняя позы и не сводя пристального взгляда с него, слегка хрипловатым голосом Пестель начинает издалека, с древних времен:
Рим расцветал во времена республики, но взяли власть императоры, и благоденствие Рима закончилось… - И вдруг, после паузы: - А ваше мнение, господин майор?
Монархия и представительное правление несовместимы, они в сущности своей разнородны. А наследие престола по первородству противно цели всякого благоустроенного государства, не так ли?
Поджио кивает опять.
Высшее благо России - республиканское правление, - сухо продолжает Пестель. - Народ - не принадлежность монарха. Власть в России довольно доказала свою враждебность к народу. Как ваше мнение, господин майор?
Поджио не может оторвать взгляда от высокого чистого лба Пестеля, от его холодных бесстрастных глаз.
А посему, - Пестель делает новую паузу и долго смотрит в окно, - посему, - произносит теперь он резко, - следует истребить всю императорскую фамилию.
И замолкает, ожидая, что скажет на это Поджио, но тот не произносит ни слова.
Государь император Александр I.
Раз, - кивает Пестель и загибает один палец.
Его высочество великий князь Константин, великие князья Николай и Михаил…
Пестель молча и бесстрастно загибает пальцы.
Великий князь Александр, сын Николая Павловича. - Тут голос у Поджио дрожит: он вспомнил красивого пятилетнего мальчика… - Вдовствующая императрица Мария Федоровна… Ее императорское величество Елизавета Алексеевна…
Пестель, считая, загибает пальцы и пристально смотрит в лицо Поджио. Потом говорит:
Знаете ли вы, господин майор, что дело сие ужасно?
Лицо Поджио искажает гримаса. «Он хочет дать мне понять, что я бесчеловечнее его!» Они насчитывают уже тринадцатую жертву царской семьи!
Ужасу этому не будет конца, ибо у всех великих княгинь есть дети.
Пестель опять отворачивается к окну, долго молчит, а потом произносит:
Я поручил князю Барянитскому приготовить мне двенадцать человек для этого. - И вдруг усмехается, но тихо: - А вы ужасный человек, господин майор…
В комнате заметно темнеет, Пестель зажигает свечи. И тут говорит:
Когда я закончу все свои дела, что, вы думаете, я намерен сделать? Никогда не угадаете.
Он долго смотрит на пламя свечи и затем, повернувшись к Поджио, произносит без выражения:
Удалюсь в Киевско-Печерский монастырь. Сделаюсь схимником… 1
Поджио не понял, но теперь-то мы знаем: до глубокого внутреннего кризиса Павла Пестеля оставался всего один шаг…
Уже потом, в Петропавловске, ошеломленный Пестель станет опровергать, говорить, что Поджио «чрезвычайно часто несправедливо показывает». Тогда Тайный комитет использует очную ставку. Это было 13 апреля 1826 года. Обоим - Пестелю и Поджио - представят показания, сделанные ими друг на друга, и Пестель во всем сознается.
Из журналов Следственного комитета (заседание XVIII, 1826-го года генваря 3-го дня): «Комендант С.-Петербургской крепости генерал-адъютант Сукин, войдя в присутствие, объявил, что при полковнике Пестеле, присланном для содержания в крепости, найден яд… Яд взял он с собою для того, чтобы, приняв оный, спасти себя насильственною смертию от пытки, которой опасался… Вообще казался откровенным и на все почти вопросы отвечал удовлетворительно; многие показания, на него сделанные, признал справедливыми, многие - совершенно отверг…»
«…Предлагал ввесть республику посредством революции; доказывал необходимость истребления государя императора и всей августейшей фамилии, рассуждал о средстве исполнения сего и с хладнокровием считал по пальцам самые жертвы. По совершению сего ужаснейшего злодеяния намеревался принудить Синод и Сенат объявить Временное правление, составленное из членов общества, и облечь оное неограниченной властию… Он открыл сношения с Польским тайным обществом… обещая Польше независимость… и требуя взаимного содействия, одинакового правления и истребления цесаревича. Одобрял и готовился содействовать начатию возмущения в 1824 году при Белой Церкви с покушением на жизнь государя, потом намеревался непременно начать открытые действия в 1826 году и предварял о том Северное общество…»
Можно думать, что Пестель опомнился только перед казнью. Нет, это случилось раньше, где-то за пару лет до того, о чем мы упомянули выше, говоря о его внутреннем кризисе.
«Я, верующий, лютеранин, не был до того в храме пять лет, не исповедовался. Конституция моя и дело тайного общества - вот всё, чем я жил, а вера будто куда-то отлетела от меня. А если вера, то и душа. Один холодный рассудок. Алгебра-геометрия! Ах да, еще и арифметика, когда считали мы с Поджио будущих наших жертв!.. Полно! Мой ум стал, верно, льдом, но вдруг душа ожила, проснулась, и я ужаснулся. И захотелось мне покаяния. Да, впервые за те самые пять лет вошел я в храм, был у исповеди и святого причастия. И легче стало. Путь увидел. И решил тогда же: всё, удалюсь от тайного общества. А другие пусть сами решают, как им быть: продолжать ли или, как я, бороться с бесами в душе своей…»
Те, кого после назовут декабристами, вовсе не случайно стали частью российской истории. И даже не с точки зрения политической необходимости, хотя они и подняли самые важные вопросы своего времени. Вот что существенно: то время вместе с его проблемами ушло, а декабристы - остались. В нас, в нашей памяти, в истории, в конце концов. Почему? Не затем ли, чтобы сказать потомкам: всегда есть повод для сомнений, есть свобода духовного выбора и, да-да, есть шанс мирного исхода.
Что ж, мы знаем, что во время следственного процесса они, эти недавние боевые офицеры, герои войн с Наполеоном, вели себя плохо: давали показания друг на друга, каялись, плакали, молили государя о прощении, но при этом пытались объяснить не столько следствию, сколько себе: каким же образом благородная цель может быть совместима с преступлением? Да и благородна ли она, если требует принести в жертву жизнь людей, в частности - кровь императорской фамилии?
Эта дилемма, эта попытка совместить несовместимое мучила их не только в Петропавловской крепости, но затем и в Сибири, а прошедших её - и в остаток жизни. Мучила она и нашего главного героя - Пестеля, человека действительно грандиозного, - да только мучения его в Петропавловке и окончились, потому что за свои замыслы он там и был казнен. Именно замыслы, уточним!
По материалам следствия, которые нам сегодня известны, да и ряду мнений его товарищей, прозвучавших выше, Пестель глубоко раскаялся и будто бы понял, что высокая, благородная цель не оправдывает негуманных средств. И тем не менее…
И тем не менее, нам известно и то, что этот раскаявшийся человек, поняв, что его возведут на эшафот, сказал своим судьям: «За что? Я не убил еще ни одного царя».
Странно, не так ли? Уж умом-то Бог его не обделил, и не только умом, но и знаниями. И не ему ли, Пестелю, человеку верующему, христианину, было не знать, не помнить о Нагорной проповеди, о том, что почитается за один из главных грехов? Что заповедь «не убий» распространяется не только на сам акт насилия, но и умысел такового.
Мы не ставим свой целью оправдать или оспорить суровый приговор, вынесенный Пестелю. Суд свершился, а мечущаяся тень нашего героя так и пребудет в Петропавловской крепости, в вечном сомнении, что есть правда, что есть истина, когда речь идет о самом сокровенном - о благе всеобщем и судьбе частной, отдельной. Может ли одно осуществиться за счет другого? Вечная проблема…
В Петропавловской крепости, во время исповеди, прозвучали слова и другого декабриста, имеющие самое непосредственное отношение к нашей теме:
«Какое бы высшее образование человек ни получал… если к сему получил он образование души и нравственности, получил он и коренные познания об истине. Тогда ручаться смело можно, что человек этот не впадет в ту бездну, куда увлекаются те люди, которые при образовании ума имеют недостаток в основательной нравственности, сего оплота, необходимого против обуреваемых нас пагубных страстей».
Точнее не скажешь.
1 В этой сцене использованы документальные материалы из книги И.И.Бродской «Поклонник истины святой», Москва, «Русский путь», 1999 г.
Павел Иванович Пестель. Родился 24 июня (5 июля) 1793 года в Москве - казнен 13 (25) июля 1826 года в Санкт-Петербурге. Декабрист. Руководитель Южного общества декабристов.
При крещении получил имя Пауль Бурхард.
Происходил из немецкого семейства Пестелей, которое поселилось в России в конце XVII-го века. Семья исповедовала лютеранство.
Отец - Иван Борисович Пестель (1765-1843).
Мать - Елизавета Ивановна Крок (1766-1836).
Получил начальное домашнее образование. В 1805-1809 учился в Дрездене.
В 1810 вернулся в Россию, обучался в Пажеском корпусе, который блестяще окончил с занесением имени на мраморную доску, и был определён прапорщиком в Литовский лейб-гвардии полк (с 1817 года - Московский лейб-гвардии полк).
Участвовал в Отечественной войне с . Отличился в Бородинском сражении. Был тяжело ранен и награждён золотой шпагой «За храбрость».
По выздоровлении поступил в адъютанты к графу Витгенштейну.
В компаниях 1813-1814 годов участвовал в сражениях при Пирне, Дрездене, Кульме, Лейпциге - награждён орденами Св. Владимира 4-й ст. с бантом и австрийским Леопольда 3-й ст. Отличился при переправе через Рейн - награждён баденским орденом Военных заслуг Карла Фридриха. В боях при Бар-сюр-Об и Труа также отличился, награждён орденом Св. Анны 2 ст. Отмечен прусским орденом «Pour le Mérite».
Позже вместе с графом Витгенштейном проживал в Тульчине, откуда в 1821 году ездил в Бессарабию для собирания сведений о возмущении греков против турок и для переговоров с господарем Молдавии.
В 1822 году он был переведён полковником в совершенно расстроенный Вятский пехотный полк и в течение года привёл его в порядок. Сам , осматривая его в сентябре 1823 года, выразился: «Превосходно, точно гвардия» и пожаловал Пестелю 3000 десятин земли.
С 1816 года состоял в масонских ложах. Позднее был принят в «Союз спасения», составил для него устав, в 1818 году стал членом Коренной управы Союза благоденствия, а в 1821 году, после его самоликвидации возглавил Южное тайное общество .
Обладая большим умом, разносторонними познаниями и даром слова, о чём единогласно свидетельствуют почти все его современники, Пестель скоро встал во главе общества. Но силы его красноречия и природного обаяния не смогли убедить в 1825 году петербургское Северное общество действовать в духе Южного, и окончательное решение о слиянии было отложено на 1826 год.
Выражением его взглядов была составленная им «Русская Правда» . Этот проект, написанный в республиканском духе, можно считать вместе с конституционным проектом Н. Муравьёва главными выражениями идей тайного общества, хотя ни тот, ни другой не имели никакой обязательности для членов общества. Сам Пестель, по словам Ивана Якушкина, при составлении «Русской Правды» имел в виду только подготовиться к деятельности в земской думе. Важнейшей стороной «Русской Правды» являлись размышления Пестеля о внутреннем устройстве России, политическом и экономическом, которые Николай Тургенев называл «социалистическими теориями». Следственная комиссия построила свои обвинения против Пестеля и некоторых других именно на «Русской Правде».
Из сохранившихся писем Пестеля видно, что он отличался нежной заботливостью по отношению к родителям.
Незадолго до 14 декабря 1825 года он был арестован на дороге в Тульчин и после 6-месячного заключения в Петропавловской крепости приговорён к четвертованию, заменённому повешением, что и было исполнено 13 (25) июля 1826 года.
В своём последнем перед казнью письме от 1 мая 1826 года из Петропавловской крепости к родителям Пестель писал: «Я должен был раньше понимать, что необходимо полагаться на Провидение, а не пытаться принять участие в том, что не является прямой нашей обязанностью в положении, в которое Бог нас поставил, и не стремиться выйти из своего круга. Я чувствовал это уже в 1825 году, но было слишком поздно!» .
По свидетельству одного офицера, перед казнью Пестель сказал такие пророческие слова: «Что посеял, то и взойти должно и взойдёт впоследствии непременно».
Сохранилось следующее воспоминание протоиерея Мысловского, присутствовавшего на казни декабристов, о Пестеле: «Пестель в половине пятого, идя на казнь и увидя виселицу, с большим присутствием духа произнёс следующие слова: "Ужели мы не заслужили лучшей смерти? Кажется, мы никогда не отвращали тела своего ни от пуль, ни от ядер. Можно бы было нас и расстрелять"».
Похоронен вместе с другими казнёнными декабристами на острове Голодае.
В Санкт-Петербурге одна из улиц названа в честь П.И. Пестеля.
Также улицы Пестеля есть в Москве, Воронеже, Киеве, Одессе, Харькове, Владивостоке, Ростове-на-Дону, Калуге, Липецке, Ставрополе, Новосибирске, Астрахани, Воткинске, Ярославле, Улан-Удэ, Самаре.
"Гамбургский счет" - это название вышедшего в 1928 году сборника литературно-критических статей Виктора Шкловского. В краткой программной статье, которой открывается сборник, сам автор так объясняет смысл названия книги: "Гамбургский счет - чрезвычайно важное понятие. Все борцы, когда борются, жулят и ложатся на лопатки по приказанию антрепренера. Раз в году в гамбургском трактире собираются борцы. Они борются при закрытых дверях и завешанных окнах. Долго, некрасиво и тяжело. Здесь устанавливаются истинные классы борцов, - чтобы не исхалтуриться ". Как сообщает А. П. Чудаков, комментатор современного издания книги, реальной основой этого сюжета стал для Шкловского устный рассказ циркового борца Ивана Поддубного. Однако гораздо более вероятно, что авторство выражения "гамбургский счет" принадлежит самому Шкловскому. Немедленно ставшее крылатой фразой, особенно модной в литературной среде, выражение "гамбургский счет " служит эквивалентом беспристрастной оценки чего-либо без скидок и уступок, с предельной требовательностью . Возможно, что не менее популярный фразеологизм "по большому счету ", имеющий то же самое значение, есть не что иное, как трансформация придумки Шкловского. Впервые в литературе фраза "по большому счету" встречается в романе "Исполнение желаний" (1935), созданном Вениамином Кавериным - писателем, близким к кругу Шкловского. А сегодня все чаще в нашей речи звучит выражение "по гамбургскому счету " - контаминация двух фразеологизмов, изобретенных литераторами.
Критик Ирина Роднянская в статье "Гамбургский ежик в тумане" (Новый мир.- 2001.- № 3 ), посвященной проблемам литературных стратегий сегодняшнего дня, замечает: "Шкловский мог бы быть доволен - почти как Достоевский, гордившийся обогащением русского языка глаголом "стушеваться". Выражение "гамбургский счет" отделилось от рассказанной им в 20-х годах притчи и пошло гулять по свету в несомненном и общепонятном значении. Не так давно даже колоритнейший думский депутат публично пригрозил судить кого-то "по большому гамбургскому счету". Над депутатом дружно посмеялись. А зря. К народным осмыслениям полезно прислушиваться. Наш персонаж простодушно контаминировал "гамбургский счет" и "большой счет", полагая, что это лежит где-то рядом. Да так давно представляется не ему одному.
"Гамбургский счет " (стало принято понимать) - это большой эстетический счет в литературе, искусстве. Выявление первых-вторых-последних мест на шкале подлинного, настоящего. "Большой " - поскольку противостоит "малым" счетам, ведущимся официозом, группировками, тусовками в интересах своих ситуативных нужд. "Большой" - поскольку апеллирует к "большому времени", в чьих эпохальных контурах рассеется туман, лопнут мыльные пузыри и все станет на место. Ценитель, привлекающий "гамбургский счет", выступает в роли угадчика, оракула, вслушивающегося в шум большого времени, сверяющего сигналы оттуда со своим эстетическим инструментом".
Что бы это значило?
По Гамбургскому счёту, Гамбургский счёт — оценивать что-то, исходя из принципиальных соображений, рассматривать результаты дела по критериям его важности и полезности, при обсуждении чего-то не обращать внимания на мелочи и детали, профессиональный подход без уловок и двусмысленностей, реальное положение вещей, подлинная система ценностей«Выражение „гамбургский счёт“ появилось у меня так.
Союз писателей в старом своём составе, как одна из писательских организаций, находился в Доме Герцена по Тверскому бульвару. Было лето. На первый этаж прямо в сад выходил большой тент: под тентом был ресторан, и весь первый этаж тоже был рестораном. Поваром ресторана был человек, фамилию которого я забыл; знаю, что по прежней своей профессии он являлся цирковым борцом. К нему приходили большие, уже немолодые люди, они садились тяжело на стулья и, как помнится мне, иногда нарочно их ломали. Шеф-повар для своих друзей приготовлял винегрет; порции подавались в больших, специально купленных умывальных тазах. После такой закуски люди ели обед. Раз пришёл человек, менее других отяжелевший, но всех крупнее. Вокруг него сразу образовалась свита, расположившаяся по рангам: это был Иван Поддубный. Пришёл он с борьбы: боролись в цирке Шапито. Было тогда Поддубному 70 лет. Его попросили выступить бороться. Рассказал он об этом спокойно:
– Бороться в семьдесят лет, – говорил Поддубный, – нельзя, но показать, как борются, можно. Да и знали все, что меня по моему рангу положить нельзя. Нехорошо человека в семьдесят лет вдруг взять да и положить на лопатки.
(Я всё это пересказываю через 40 лет, так что вы к кавычкам не относитесь как к цитированию документов, находящихся у меня на столе. Продолжаю рассказывать.)
– Показываю я перекат и вдруг чувствую, что мой молодой напарник хочет меня прижать, вместо того чтобы дать мне показать классический мост.
Дальше я рассказываю точно: „Бороться в семьдесят лет нельзя, но две минуты или одну минуту я могу быть сильнее другого борца на сколько угодно. Но я никогда не толкался. Если бы мы толкались, живых бы не было. Тут я его толкнул; его унесли на доске. Тут шеф-повар сказал спокойно:
– Пускай помнит гамбургский счёт!“
Я спросил, что такое гамбургский счёт, и мне объяснили, что это счёт без условностей, без наигрыша. Его в старину устанавливали в Гамбурге на закрытых состязаниях – без публики.
Я, издавая книгу, написал о гамбургском счёте. Мне посоветовали вынести это название на обложку. Было это в 1924 году"
(воспоминания В. Шкловского в перессказе писателя В. Конецкого)
«Гамбургский счёт» — сборник статей, воспоминаний, эссе, изданная Шкловским в 1928 году
—
Модернизм формы Пильняка чисто внешний, очень удобный для копирования, сам же он писатель не густой, не насыщенный.
Элементарность основного приема делает Пильняка легко копируемым, чем, вероятно, объясняется его заразительность для молодых писателей»
.
—
О романе К. Федина «Города и годы». «В романе есть интересный газетный материал, но он неумело связан, и все герои труппой гуляют из Германии к мордве. Роман цитатен, описания состоят из перечислений, герои не нужны, сюжета нет, и сюжетное затруднение заменено поэтому временно́й перестановкой».
—
О Бабеле. «Иностранец из Парижа, одного Парижа без Лондона, Бабель увидел Россию так, как мог ее увидеть француз-писатель, прикомандированный к армии Наполеона. Смысл приема Бабеля состоит в том, что он одним голосом говорит и о звездах и о триппере».
—
О В. Катаеве. «Растратчики» – это рыба на зеркале. В эту блестящую поверхность нельзя нырнуть»
—
О «Восковой персоне» Тынянова – что даже петровская эпоха «не состоит из одних поразительностей» и не есть «только кунсткамера в спирту»
Синонимы фразеологизма «Гамбургский счёт»
- без дураков
- взыскательно
- всерьез
- не вдаваясь в подробности
- строго
- требовательно
- по большому счёту
Применение выражения в литературе
—
«Само наличие такой компании, где происходили откровенные разговоры о литературе и политике, разговоры по гамбургскому счету, разговоры, которые мы называли —
«откровенным марксизмом», могло в ту пору окончиться плохо
» (Давид Самойлов «Общий дневник»)
—
«В отечестве нашем в те годы критика оборачивалась журналистикой ― раздолбать или продвинуть, ― тосковалось по текстовому анализу, по гамбургскому счету
» (Андрей Вознесенский «На виртуальном ветру»)
—
«Играть» еще рано, но кто как прочтет гоголевский текст ― это заявка на соревнование «по гамбургскому счету
» (Сергей Юрский «Вспышки»)
—
«Так вот, не по официальному положению, званиям и наградам, а по гамбургскому счету Николай Николаевич Урванцев был великим полярным исследователем и путешественником»
(Владимир Санин «Не говори ты Арктике ― прощай»)
—
«Да если по-честному, по гамбургскому счету, зачем ему эту сотню у бедного студента тягать?
» (Ю. В. Трифонов «Время и место»)
Понятие «гамбургского счёта», получившее широкое распространение в русском языке, обозначает выявление реального, а не официального места индивида в статусной иерархии. Выражение "платить по гамбургскому счету" означает "честно платить".
Гамбургский счет" - это название вышедшего в 1928 году сборника литературно-критических статей Виктора Шкловского. В краткой программной статье, которой открывается сборник, сам автор так объясняет смысл названия книги: "Гамбургский счет - чрезвычайно важное понятие. Все борцы, когда борются, жулят и ложатся на лопатки по приказанию антрепренера. Раз в году в гамбургском трактире собираются борцы. Они борются при закрытых дверях и завешанных окнах. Долго, некрасиво и тяжело. Здесь устанавливаются истинные классы борцов, - чтобы не исхалтуриться". Как сообщает А. П. Чудаков, комментатор современного издания книги, реальной основой этого сюжета стал для Шкловского устный рассказ циркового борца Ивана Поддубного. Однако гораздо более вероятно, что авторство выражения "гамбургский счет" принадлежит самому Шкловскому. Немедленно ставшее крылатой фразой, особенно модной в литературной среде, выражение "гамбургский счет" служит эквивалентом беспристрастной оценки чего-либо без скидок и уступок, с предельной требовательностью. Возможно, что не менее популярный фразеологизм "по большому счету", имеющий то же самое значение, есть не что иное, как трансформация придумки Шкловского. Впервые в литературе фраза "по большому счету" встречается в романе "Исполнение желаний" (1935), созданном Вениамином Кавериным - писателем, близким к кругу Шкловского. А сегодня все чаще в нашей речи звучит выражение "по гамбургскому счету" - контаминация двух фразеологизмов, изобретенных литераторами.
Критик Ирина Роднянская в статье "Гамбургский ежик в тумане" (Новый мир.- 2001.- № 3), посвященной проблемам литературных стратегий сегодняшнего дня, замечает: "Шкловский мог бы быть доволен - почти как Достоевский, гордившийся обогащением русского языка глаголом "стушеваться". Выражение "гамбургский счет" отделилось от рассказанной им в 20-х годах притчи и пошло гулять по свету в несомненном и общепонятном значении. Не так давно даже колоритнейший думский депутат публично пригрозил судить кого-то "по большому гамбургскому счету". Над депутатом дружно посмеялись. А зря. К народным осмыслениям полезно прислушиваться. Наш персонаж простодушно контаминировал "гамбургский счет" и "большой счет", полагая, что это лежит где-то рядом. Да так давно представляется не ему одному.
"Гамбургский счет" (стало принято понимать) - это большой эстетический счет в литературе, искусстве. Выявление первых-вторых-последних мест на шкале подлинного, настоящего. "Большой" - поскольку противостоит "малым" счетам, ведущимся официозом, группировками, тусовками в интересах своих ситуативных нужд. "Большой" - поскольку апеллирует к "большому времени", в чьих эпохальных контурах рассеется туман, лопнут мыльные пузыри и все станет на место. Ценитель, привлекающий "гамбургский счет", выступает в роли угадчика, оракула, вслушивающегося в шум большого времени, сверяющего сигналы оттуда со своим эстетическим инструментом".
