Влияние заводского производства сказалось на быте жителей заводов и крестьянства Урала, даже не связанного непосредственно с заводской жизнью. Многие заводские поселения явились основой будущих городов. Жилые дома, построенные по казенным проектам, состояли из одной избы с сенями, возводились на кирпичном фундаменте, печные и водосточные трубы украшались просечным железом. На Среднем Урале дома чаще были высокими, украшенными резными причелинами, накладными розетками, зубчатым орнаментом. Возле дома с сенями располагался открытый или полузакрытый замкнутый двор, в который с улицы вели широкие ворота. В таких усадьбах более устойчивыми были традиции северного русского народного зодчества. Жилище заводского населения Южного Урала отличалось несколько меньшими размерами, оно состояло из избы, сеней и небольшого двора. Дома декорировались скупо. У русских крестьян Прикамья и Зауралья, а также и у коми-пермяков дальнейшее развитие получило жилище типа трехкамерной связи. В нем по-прежнему сохранялась изба на высоком подклете и через сени пристраивалась клеть, которая часто была с перерубом и на погребе. Крышу возводили двухскатной, самцовой конструкции- на «повалах», «потоках» и «курицах». Крыльцо находилось на фасадной стороне или боковой во дворе и устраивалось на столбах или более старым приемом - прирубом. Все эти признаки жилища были характерны для севернорусского зодчества. Но еще более стойко севернорусские черты были выражены в интерьере жилых изб. Любая крестьянская изба разделялась на четыре функциональные зоны. Справа или слева от входа располагалась глинобитная печь, устье которой всегда обращалось к противоположной входу стене. Место перед печью и передней стеной отводилось для кухни. Над входом устраивались полати, и место под ними являлось своеобразной прихожей. Четвертый красный угол оставался самым чистым, там обедали, принимали гостей, выполняли различные семейные обряды. Непременной принадлежностью крестьянской избы являлась встроенная обстановка - лавки вдоль стен, полки над окнами. Под потолком от печного угла до передней стены устраивалась грядка-полка, которая в первоначальном варианте всегда состояла из двух брусьев, расположенных параллельно друг другу на расстоянии до полуметра. Потолок настилали из круглых бревен и только в середине XIX в. их заменили обтесанные полубревна. Возле печи со стороны входа пристраивался дощатый шкаф - голбец, через который по лестнице спускались в подвал, где хранились продукты питания и разная домашняя утварь. В описаниях жилищ в XVIII в. все чаще упоминается горница. В трехкамерной связи ее возводили взамен клети зажиточные хозяева, причем сначала в городах и поселениях с солеваренным производством. В избе проживала вся семья, а горница служила для приема гостей, летом в ней спали. Отличалась она от избы большим числом окон, разнообразным внутренним убранством, отапливалась кирпичной печкой или толландкой, в ней отсутствовали полати. Со второй половины XVIII в. в городах и слободах чаще встречаются дома более сложной конструкции. Нередко трехкамерная связь строилась в два этажа, увеличивались размеры горницы, волоковые и колодные окна заменялись косящатыми со слюдой и стеклом, резьбой выделяли карнизы и подоконные доски. В обстановке жилища все заметнее отражались имущественные и социальные отличия. С конца XVIII в. зарождается каменное жилое строительство. Использование кирпича для жилых изб было возможно не только в городах, но и в богатых торговых селах. Но, несмотря на это, и здесь сказывалась давняя приверженность к дереву: нередко низ домов возводился из кирпича, а верх - из дерева. В Прикамье, в районах первоначального русского заселения, попрежнему сохранялись дома-хоромы, в которых жилая часть с двором размещалась вплотную и закрывались они смежными крышами. В местах с населением из среднерусской полосы более широкое развитие получили традиции открытого или полузакрытого одноэтажного двора, в котором хозяйственные постройки размещались в удалении от двухкамерного жилища - избы с сенями. В состав русских и коми-пермяцких усадеб входили также амбары, погреба, бани. На усадьбах зажиточных хозяев насчитывалось большее число хозяйственных построек: хлевов, конюшен, пригонов, завозней и др. Трехкамерное жилище было известно и удмуртскому населению. В жилых избах сохранялась и севернорусская планировка. Обязательной принадлежностью усадеб была древняя куа и амбары - кеносы, в них хранили имущество, продукты, в летнее время они использовались и как жилые помещения. Севернорусские традиции планировки сохранялись в марийских избах: печь размещалась возле входной двери на рубленом основании, красный угол находился от нее по диагонали. В прикамских марийских избах, по свидетельству путешественников первой половины XIX в., наблюдались черты татаро-башкирского жилища. В большей степени это выразилось в наличии нар. Во всех марийских деревнях долгое время: сохранялось трехкамерное жилище, состоящее из избы, сеней и клети. Древним украшением жилища являлся резной шнуровой орнамент. В XVIII - начале XIX в. в татарских поселениях усадьбы продолжали размещать по родственному принципу - возле жилища старшего в семье. Поэтому застройка выглядела довольно скученной. Давним типом татарского крестьянского дома был четырехстенок, размеры которого зависели от состоятельности владельцев. К срубу пристраивали дощатые сени. Дом отапливался русской печкой и пристроенным к ней сбоку очагом с вмазанным котлом. Как и у русских крестьян, печь ставилась топкой по направлению к передней стене. Обязательной принадлежностью татарской избы были нары, которые размещались возле передней стены. Давней традицией внешнего оформления татарских домов являлась многоцветная раскраска наличников, рам, карнизов, фризовых досок. Дома зажиточных крестьян обставлялись более разнообразно, в них выделялась половина для приема гостей, в которой обычно проживал сам хозяин дома. Эта особенность была вызвана безраздельным господством в семье отца-хозяина. У башкир, проживавших в Прикамье, можно также встретить срубное жилище, состоящее из четырех- или шестистенка. Долгое время сохранялись саманные постройки. У некоторых групп населения давним жилищем являлась юрта. Но в начале XIX в. они вышли из употребления, хотя традиции в обстановке были перенесены и в срубную избу. В XVIII в. одеждой для мужчин, живших в горнозаводских поселках, служили пестрядинные штаны и рубаха, верхней одеждой были сшитые из домотканого или фабричного сукна, приталенные - «с перехватом», двубортные кафтаны. В холодную пору поверх кафтана надевали меховую шубу (азям, чекмень) с большим шалевым воротником. Носили ее нараспашку, подпоясывая опояской. Рабочая одежда дополнялась запоном - передником - фартуком. Обувью служили кожаные «коты» - мягкие туфли, «бахилы» с высокими голенищами. Праздничной обувью были «русские» сапоги. Зимой и мужчины и женщины носили валенки - «пимы», нередко украшенные гарусной вышивкой. Женская одежда состояла из обычного для всего Севера, центральных районов России и Поволжья «комплекса с сарафаном». В него входил прежде всего сарафан (обычно косоклинный), который шили из различных тканей, часто отличавшихся по качеству и цене («стаже дные», «китаешные», «кумашные» и «крашенинные»). Праздничный сарафан нередко украшался спереди лентой золотых и серебряных позументов. Под сарафан надевали рубаху с длинными суживающимися рукавами. Поверх сарафана надевали душегрею, иногда подбитую мехом. Сарафан непременно подпоясывался тканым пояском.

Головной убор незамужней девушки состоял из повязки - полосы парчи, атласа или позумента. Замужние женщины должны были ходить с покрытой головой. После венчания невесте заплетали две косы, укладывали их на голове и надевали головной убор: шамшуру (самшуру), кокошник, повойник, чехлик. Обычным женским головным убором на Урале были кокошники и шамшуры, по околышу которых повязывали платки. Праздничные кокошники и шамшуры из бархата, штофной ткани, парчи украшали золотыми позументами, перламутром, речным жемчугом.

Петровские указы о ношении жителями немецкого, а летом французского платья и не оказали сколько-нибудь глубокого влияния на одежду большинства жителей края. Распространение новой для XVIII в. моды шло с трудом: показательно в этом отношении дело, разбиравшееся в 1748 г. Екатеринбургской конторой судных и земских дел о «битье мастеровым своей жены, чтоб она не носила юбок и рубах с манжетами, а носила б русские сарафаны и рубахи» 12. Новомодные камзолы, юбки и кофты оказывались в ту пору прежде всего в домах представителей заводской администрации, служителей и приказчиков. Одевались жители заводских поселков, по оценкам современников, опрятно. В праздничной одежде преобладали яркие цвета. В первой половине XIX в. в одежде в большей степени проявилось влияние города. Молодые женщины стали носить, кроме традиционных сарафанов, юбки, кофты, салопы, платья, наколки, косынки. Праздничная мужская одежда в то время состояла из суконного, нанкового или канифасного кафтана, тулупа, крытого сукном, поярковой черной шляпы или суконной фуражки. Совсем по-городскому, как чиновный люд, одевались заводские служители. Они носили сюртуки, жилеты и манишки, пальто и шинели. Законодателями моды для горнозаводского населения стали крупнейшие на Урале Екатеринбургский, Невьянский и Нижнетагильский заводы, «где шить умеют лучше сего роду платье, также вышивать шелком и золотом, приготовлять кокошник и прочее». Дольше старый традиционный костюм сохранялся в крестьянской среде, а также рабочими-старообрядцами. Решения местных старообрядческих «соборов» прямо запрещали ношение новомодного платья, однако оно в первой половине XIX в. уже не было редкостью и у зажиточных староверов.

Татарское население Среднего Урала в XVIII - первой половине XIX в. носило такую же одежду, как и в Поволжье. К женской рубахе обязательно пришивалась широкая оборка с клиньями, а грудь украшалась вшитым нагрудником. Поверх этой рубахи надевали камзол. Мужчины носили обыкновенную рубаху, только с широкими боковыми клиньями и шаровары. Зимой надевали шубы и бешмети. Обязательным головным убором у мужчин была тюбетейка. В XIX в. появились и шляпы, в редких случаях сохранялись полотенчатые старинные уборы - покрывала, которыми обматывали голову. Женщины носили обычные косынки, которые по традиции завязывались на лбу. Одежда марийцев Прикамья также не отличалась от поволжской. Женский костюм состоял из холщовой рубахи туникообразного покроя с вышивкой на плечах, подоле и груди. Такая рубаха дополнялась многими украшениями: монетами, поясами, передниками, назадниками. Среди приуральских мариек известен старинный остроконечный головной убор «шурка». Мужчины носили холщовые рубахи с разрезом справа, как и коми-пермяки. Верхней одеждой долгое время оставался старинный туникообразный холщовый кафтан «шовыр», который схож с удмуртским и коми-пермяцким шабуром. Удмуртская народная одежда также была домашнего производства. Мужской костюм уже в XVIII в. имел много общего с русским. Традиционный женский костюм состоял из рубахи «дэрем» с длинными рукавами, с оборкой и цветным передником. В летнее время мужчины и женщины носили распашной халат с вышивкой «шордэрем», зимой - кафтан и шубы. На голове носили не только чепцы, платки, но и старинный головной убор «айшон», который украшался монетами, лентами и вышивкой. Питание жителей края состояло в основном из продуктов, производимых здесь. А. Н. Радищев, оказавшийся на Урале по пути в сибирскую ссылку, отметил, что «в Пермской губернии все едят ситный хлеб гх при худом урожае. Привычка древняя от прежнего изобилия» 13. Обычная пища состояла из ржаного хлеба, щей, каши, капусты, свеклы, редьки. Собирали и широко употребляли в пищу грибы (их солили, сушили), ягоды - клюкву, бруснику. Мясные блюда готовились редко, по преимуществу по праздникам. Праздничный стол был богаче и разнообразнее: готовили рыбные пироги, жаркое из телятины, баранины или дичи, мясные щи, каши из крупы или овощей. Лакомствами были шаньги, оладьи, блины, селянка (из пшена или крупы с молоком и яйцами), кисели, сдобные караваи. Традиционным для Урала блюдом были пельмени (от коми-пермяцкого «пельнянь» - хлебное ухо). Пельмени стряпали из говядины пополам со свининой. Начинкой для них была и рыба - щука, чебак, а также грузди, капуста.

В первой половине XIX в. на "Урале стал распространяться картофель. Из-за того, что картофель заставляли сажать насильно, за счет сокращения посевов хлеба, из-за непривычности его как продукта питания местное население первоначально очень настороженно, даже враждебно отнеслось к употреблению его в пищу. В распространявшихся старообрядческих сочинениях 30-40-х годов Х1Хв. сообщалось, что картошка -это то легендарное «чертово яблоко», которым Ева соблазнила Адама. Однако довольно скоро неприхотливый урожайный картофель стал использоваться для приготовления самых различных блюд - от начинки для шанег до щей и киселей. Общераспространенным напитком был квас, приготовлявшийся из ржаного солода. Праздничными угощениями были брага, пиво, мед, травники. На Урале, как и в Сибири, преобладали в XVIII - первой половине XIX в. семьи, состоявшие из двух поколений: отцов и детей. Таких семей было, по сведениям переписной книги Багарякской слободы (за 1722: 1727 и 1734 гг.), около 70% 14. Средняя численность мужчин в семьях горнозаводского населения, .по мнению государственных учреждений, ведавших горным делом в стране,- четыре души мужского пола. В тех случаях, когда в семье былн взрослые дети, с родителями оставался сын с невесткой. Случаи перехода в дом зятя были редкими.

Брачным возрастом для парня считались обычно 18 лет. Невесты могли быть старше на 4- 5 лет. Невестка должна была стать прежде всего работницей, помогать в домашних делах. Брак мог заключаться «добром», т. е. с согласия родителей жениха и невесты, с соблюдением всей сложной свадебной обрядности или «убе
гом». В этом случае молодые женились или без родительского согласия, или с тайного согласия родителей, хотевших избежать больших расходов на свадьбу. Государство считало законными лишь браки «венчальные», заключенные в церкви. Однако в условиях Урала XVIII - первой половины XIX в. это правило действовало с большим числом исключений. На Урале, в особенности в первой половине XVIII в., число церквей было невелико, уже поэтому фактические браки возникали раньше их церковного освящения. Церковные обряды были к тому же и дороги: приписные крестьяне жаловались в своем наказе в Уложенную комиссию в 1767 г. на вымогательство местного духовенства, требовавшего «от венчания... рубли по два и по три». Кроме того, венчание в церкви по обрядам официального православия резко осуждалось местным расколом, широко распространенным в крае. Новая семья признавалась общественным мнением, если невесте «расплели косу», т. е. был выполнен один из важнейших нецерковных свадебных обрядов [ИЗ, с. 58-59]. В семьях, где молодые жили вместе с родителями, вся власть в доме принадлежала «большаку» - отцу. «Дети, даже взрослые, при отце не имеют ни копейки, все по воле старика»,- отмечал в 50-х годах XIX в. штаб-лекарь Нижне-Тагильского завода Ильинский15. Он же отмечал, что молодые стремились скорее отделиться от стариков. В семье власть мужа над женой была полной. Развод практически был невозможен, попытки женщин, оказавшихся несчастливыми в браке, добиться развода оказывались безуспешными. Характерным примером этого служит судьба Варвары Шабуниной, выданной в 1747 г. замуж за сына укладного мастера Невьянского завода. Чтобы уйти от нелюбимого мужа, из его семьи, она обращалась за помощью к своему брату, отцу - молотовому мастеру Быньговского завода, в заводскую контору, к невьянскому священнику, жгла свое тело углями, «чтоб от него (мужа) быть свободной». Наконец, от отчаяния она выкрикнула «слово и дело», была арестована, за ложное объявление «слова и дела» наказана кнутом и выдана назад - «в дом к мужу своему» 16. Детей с раннего возраста приучали к труду, который был необходим для семьи. Уже в 5-6 лет мальчики ездили верхом, гоняли лошадей на водопой. Восьми лет они были «борноволоками» - управляли лошадьми при вспашке и бороньбе. К 14 годам они хорошо владели топором, косой, серпом, молотили хлеб, начинали пахать. Девочки с 6 лет пряли пряжу, пасли цыплят, с 10 лет шили одежду и жали хлеб, домовничали, нянчили во время страды своих маленьких братьев и сестер, с 14 лет ткали за кроснами. Если в семье не было мальчиков, то с 14 лет девочки были «борноволоками». В заводских поселках мальчики в возрасте 11-12 лет посылались на разработку руд, а дальше их ждали работы в «горе» или на заводе. Отдыхом и развлечением для молодежи были вечерки, супрядки, капустки. Вечерки устраивались обычно зимой, от рождества до масленицы. Девушки собирались в доме, приносили с собой пряжу, шитье, вышивки, позже в дом приходили парни, начинались песни, игры, устраивалось нехитрое угощение. Большое влияние на жизнь горнозаводского населения Урала XVIII - первой половины XIX в. оказывало старообрядчество. К началу XIX в. число приверженцев «старой веры» в крае достигло 150 тыс. человек. Крупнейшими центрами местного раскола стали села приписных крестьян Зауралья, унаследовавшие традиции урало-сибирского раскола XVII в., кельи на Веселых горах (неподалеку от Черноисточинского завода), тесно связанные с Невьянским, Нижне-Тагильским и другими заводами этого края, Шарташская слобода вблизи Екатеринбурга с многочисленным купечеством, старообрядческие скиты по р. Колве, Вишере, верховьям Камы. На Урале сосуществовали различные толки старообрядчества. Наиболее распространенным согласием раскола на Урале стало беглоиоповское течение «софонтиевцев», тесно связанное с волжскими центрами старообрядчества. Кроме этого, на Урале существовали и сторонники беспоповских согласий (поморцы, федосеевцы, странники). В течение XVIII в. происходило определенное сближение этих течений, в результате которого к началу XIX в. возникло «часовенное согласие», ставшее основным течением уральского раскола. Старообрядчество способствовало сохранению в быту населения элементов старой русской культуры XVI-XVII вв. Старообрядчество было тесно связано с народными представлениями об «истинной церкви», о крестьянском идеале справедливости. Раскол оправдывал неповиновение властям «антихристова царства» Российской империи XVIII - первой половины XIX в. Он был переплетен с антифеодальным протестом приписных крестьян, мастеровых и работных людей Урала. Для борьбы с распространением раскола в крае неоднократно организовывались «сыски» староверов, в 30-50-е годы XVIII в. и особенно в 30-40-е годы XIX в. образовались специальные учреждения (миссии, секретные совещательные комитеты). Вместе с тем следует отметить, что старообрядчество Урала никогда не было единым в социальном отношении. Большинство старообрядческих общин состояло из крестьян, мастеровых и работных людей. Но среди старообрядцев были и заводские приказчики, управленческий аппарат частных заводов. Богатое шарташское купечество Екатеринбурга в начале XIX в. предпринимало шаги по созданию самостоятельной, независимой от официальной церкви и единоверия церковной организации уральского раскола, однако эти проекты оказались неосуществленными в связи с изменениями во внутренней политике Николая I, начавшего наступление на старообрядчество в стране, а также из-за противодействия этим проектам со стороны рядовых членов старообрядческих общин - крестьян, работников горных заводов. Особенно отчетливо противоречия между торгово-промышленной верхушкой уральского раскола и трудящимися-староверами выявились в ходе волнений на Ревдинском заводе в 1800, 1824-1826, 1841 гг. и в 1822-1823 гг. на Кыштымском заводе. На протяжении XVIII - первой половины XIX в. на культуру жителей Урала оказало сильное воздействие развитие крупной горнозаводской промышленности. Система образования, особенности архитектуры, науки и техники, быт жителей края складывались под влиянием горного дела Урала. Вместе с тем следует отметить, что сохранявшиеся феодально-крепостнические отношения в условиях первой половины XIX в. становились тормозом, мешавшим дальнейшему развитию культуры, ограничивавшим доступ к знаниям и творчеству для широких слоев трудящихся.

На быт населения края той поры оказывали воздействие процессы освоения и заселения Урала, а также природные условия и хозяйственные занятия. В большой степени в XVI-XVII вв. Урал заселяли черносошные крестьяне и посадский люд Поморья, принесшие с собой элементы материальной культуры Русского Севера: строительные приемы, монументальные усадьбы с бревенчатыми въездами («взвозами») на вторые этажи крытых дворов, с характерными особенностями в планировке самой избы и хозяйственных построек, северно-русские особенности в одежде, питании и пр.. Южные районы Урала и Зауралья заселялись северо-уральским крестьянством и выходцами из Среднего Поволжья. В ходе заселения русские вступали в тесные контакты с местными народами. Наиболее ранние и активные взаимосвязи были установлены между русскими и коми-пермяками, от русских были заимствованы не только более развитые формы хозяйства, но и приемы возведения построек и способы изготовления орудий труда, одежды, утвари и пр. Северно-русские черты наибольшее распространение получили в Чердынском, Соликамском, Кунгурском и Верхотурском уездах. Отсюда они позднее и были перенесены в Зауралье и Сибирь. В XVI-XVII вв. на Среднем Урале образовались этнографические группы, жившие за пределами коренной этнической территории. В отличие от коми-пермяков у татар, марийцев и удмуртов в XVI-XVII вв. экономические и культурные связи с русскими были еще недостаточно глубокими, у них и на новых землях продолжали успешно развиваться принесенные с родных мест традиционные черты жизни и быта. Значительное влияние на бытовые особенности уральцев оказывали их хозяйственные занятия. Основным среди них было земледелие. Наряду с господствующей в Европейской России системой земледелия - трехпольем на Урале получили распространение и другие способы землепользования. Земли, не вовлеченной в сельскохозяйственный оборот, в XVI-XVII вв. в крае было много. Актуальной оставалась и задача расчистить под пашни «еланные места» - участки, поросшие невысоким редким лесом. Практический опыт уральского крестьянства подсказал целесообразность возрождения предшествовавшей трехполью переложной системы земледелия. «Да и поля в Невьянском остроге и иных слободах устроены не против русского обычая (трехполья.- Ред.), полями не разгорожены и хлеб, рожь и ярь по вся годы сеют во всех трех полях»,- писал московский приказной человек, оказавшийся здесь в 50-е годы XVII в.. Крестьяне прекрасно разбирались в качестве возделываемой почвы. Свидетельством этому является сложная терминология, употреблявшаяся для определения земли: «серяк», «песчаные гривки», «трунда», «низинный белик», «белик», «легкая земля», «глива», «суглинок», «утаица», «материк». Учет местных условий земледелия привел и к улучшению сельскохозяйственных орудий. Здесь была создана наиболее совершенная из сох-односторонок - кунгурская соха, снабженная отвалом. В результате труда крестьянства, приспособившегося к природным условиям края, Урал превратился в важный центр отечественного земледелия. И. Идее, побывавший здесь в начале 90-х годов XVII в., писал: «Это путешествие сухим путем до Невьянска доставило мне величайшее наслаждение, так как на пути встречались прекраснейшие луга, леса, озера и самые плодородные и прекрасно обработанные поля, какие только можно себе представить, все хорошо заселенные русскими».

Сельскохозяйственные навыки русского крестьянства усваивались коренными жителями Урала: коми-пермяками, манси. Примечательно в этом отношении наблюдение, сделанное в 1666 г. Путешественник увидел около деревни Караул на западе Верхотурского уезда поля, где росли хорошие хлеба, и отметил, что «жители расчищают окрестности от деревьев и кустарников, превращая их в пашни, местные жители принадлежат главным образом к племени вогулов». Поселения располагались преимущественно по берегам рек, чаще всего при впадении одной речки в другую. Приречный тип расселения, как и на Европейском Севере, оставался господствующим. В большинстве поселений как у русских, так и у татар, коми-пермяков, удмуртов, марийцев и башкир преобладала беспорядочная свободная застройка. В русских документах о ней говорится так: «...дома стоят врозни» или «дома стоят как попало, каменкой». На Северном Урале нередки и рядовые поселения - одно-, двух- и трехпорядковые. На характер застройки влияли не только природно-географические условия, но и семейио-родовые пережитки и традиции прошлого. Особенно сложной была планировка деревень у нерусских народов. В них обычно выделялись концы, в которых проживали коллективы родственников или же представители разных народов: русские, татары, манси и др. Большинство поселений были малодворными, чаще всего они имели кучевую планировку и на ранней стадии объединяли членов большой семьи. В таких случаях поселение связывалось с именем главы семьи, которое обычно и переходило в название самого поселения.
Центром крестьянских поселений становились погосты и слободы. В них находились административные органы, управляющие окрестными поселениями, а также церкви и кладбища. Слободы преобладали на Среднем Урале. В отличие от погостов они, как правило, были укреплены рубленым острогом с башнями. Внутри находились двор слободчика (основателя слободы, обычно из числа крестьян или служилых людей, получавшего определенные административные функции) или приказчика, назначенного воеводой, государевы амбары, церковь. В слободе были также крестьянские дворы и дворы беломестных казаков. Слободчики, а потом сменившие их приказчики должны были призывать на новые места «вольных охочих людей», тщательно проверять, чтобы это были люди «не беглые и не тяглые», с «отпускными памятями». Они имели право судить жителей слободы «опричь разбойных и убойственных и татинных дел», т. е. кроме разбоя, убийства и воровства в том случае, если кража совершена на сумму 10 руб.. Им же разрешалось набирать крестьян в беломестные казаки, т. е. в служилые люди, взяв с них «поручные записи», «чтоб им государевы службы служить и никаким воровством не воровати и в зернь и в карты не играть и не бражничать, от службы никуда не бежать и ружье, которое дано будет, не проигрывать». Особенности жизни народов Урала сильнее всего проявились в одежде, жилище, пище и утвари. Дома русских жителей края, как уже отмечалось выше, были близки к постройкам Русского Севера. Избы, рубленные из елового и соснового леса, ставили на высокий подклет, иногда «до трех сажен печатных». Реже были так называемые поземные избы, у которых пол размещался ближе к земле. К жилой части примыкали сени и клети, используемые в хозяйственных целях. В североуральской зоне у русских и коми-пермяков к такой трехкамерной связи сзади вплотную пристраивался двухэтажный двор. Усадьба в целом приобретала двухрядную застройку, в которой жилая часть длинной стороной выходила на проезжую часть поселения. Этим усадьбам предшествовали однорядные усадьбы, которые состояли из избы, сеней и поставленного за ними двора. В документах начала XVII в. о них чаще всего сообщается так: «...изба на подклети, за ней сени, а позади двор под единой крышей». Длительное время в деревнях бытовали оба типа усадеб, но преобладающей всегда оставалась трехкамерная связь. Строительные приемы были общеизвестны, избу рубили в угол - в «обло с остатком» сени, клети и дворы возводили тем же способом, но чаще всего у них стены делались заплотом - бревна заводили в столбы. Так. например, в купчих и закладных на дворы в Кунгуре постоянно отмечалось, что продавалась «изба елевая облая, перед избою сенцы и клеть на подклете из заплоти». Размеры крестьянских изб на протяжении длительного времени оставались устойчивыми - «до трех сажен печатных», что приблизительно составляло 6,5X6,5 м. В документах ХII в. встречаются сведения об устройстве крыш. Как в сельской местности, так и в городах преобладали двускатные крыши на «самцах» - бревенчатых фронтонах, с охлупнем. Торцы зашивали причелинамп, кровли держались на «желобьях», «курицах». Пользовались «топорным тесом», «драньем», крыли в одну или две «тесницы», чаще всего «в зубец» или «со скальем» - берестой. У крестьян преобладали черные избы с маленькими волоковыми окнами, дым выходил через окно, прорубленное в сени под потолком. В жилищах финноязычных народов дым удалялся через отверстие в потолке. Трехкамерное жилище в XVII в. было распространено повсеместно. Так, в Тагильской слободе в 1660-х годах продавалась «изба с сенцами и клетью с погребом», в Ирбитской слободе в 1690-х годах жилище местного священника состояло из избы, сеней и клети, под которыми были подвалы. Такое же жилище было у сына боярского. Многочисленные постройки служебного назначения - приказные, земские, таможенные избы и дома воевод в Соликамске, Чердыни, Верхотурье и Кунгуре - также были выстроены по этому типу. В документах XVII в. часто встречается описание усадеб зажиточных крестьян. В них жилая часть была трехкамерной, с горницей вместо клети, а во дворе, кроме обычных хлевов, стояли избы скотские, кожевенные, большие и малые житницы. Еще большее разнообразие документы отмечают в усадьбах слобод и городов. Так, в описи Зырянской приказной избы Соликамского уезда 1697 г. отмечено, что солепромышленники Веретии живут в горницах с подклетами, в которых не только красные, но и волоковые окна имеют «окончины слюдяные». Наряду с обычными были «образчатые печи», т. е. изразцовые. Против горниц были сени, клети с перерубами, у сеней крытые лестницы с двух сторон «на ряжах» - бревенчатых клетках. На дворе стояли конюшни с сенниками, поварни, погреба, бани. Вся усадьба огораживалась бревнами «в столбы» - заплотом с «воротами и калиткою», выходящей на улицу15. У населения городских посадов увеличение жилой избы шло за счет пристенов. Несколько усадеб, где изба с пристеном «да против избы сенник на подклети, да возле сенника сенница на хлеве, а огородец позади двора», огороженный заплотом «с затворными вереями», описаны во многих документах 1611 г. Соликамска 1в. Судя по документам, внутреннее устройство жилой избы и горницы имело севернорусские черты. Упоминаются печи, голбцы, полати, лавки, столы и божницы в переднем углу. Крестьянские избы имели отесанные стены, бревенчатые потолки - накатники. Горницы отделывались более тщательно. Так, в Верхотурье во время строительства горницы для подьячего приказной избы плотников заставили выскоблить внутренние стены, вывести дымник, настлать пол и потолок из плах, а к лавкам приделать причелины. За пределами усадеб размещались овины, гумна. На речках сооружались мельницы, а вблизи жилища - житницы для хранения хлеба. У русских крестьян Северного Урала и коми-пермяков бытовали и промысловые постройки - небольшие избушки для охотников и лесорубов в лесу, а также маленькие амбарчики (чамьи) на высоких столбах для хранения добычи и продуктов.

Жилищем северных манси были каркасные юрты, покрытые шкурами оленей и лосей. Они стояли по берегам верхней Вишеры, Косьвы и Лозьвы. У чусовских же манси, как отмечали И. Идее и А. Бранд, жилище в конце XVII в. состояло из бревенчатого сруба, как у русских крестьян. Разница была лишь в том, что вместо печи находился очаг, пол был земляной, а вдоль одной стены пристраивалась широкая лавка18. Удмуртское народное жилище, как и русское и коми-пермяцкое, было срубным и трехкамерным, на усадьбах сохранялась архаическая постройка куа, предназначенная для летней кухни и отправления семейных культов. В татарских поселениях Приуралья издавна предпочитали ставить дома в глубине двора, а хозяйственные постройки размещали отдельно. Килым домом был обычно четырех стенок, размеры которого зависели от экономического состояния хозяина. У марийцев верховьев Уфы также сохранилось раздельное расположение построек, только жилой дом ставился посередине двора. Жилище западных башкир представляло собой четырехугольный сруб, двухскатная крыша которого покрывалась тесом или соломой. Пол такой " избы был расположен довольно высоко от земли. В подполье башкиры устраивали погреб для зимнего хранения пищевых продуктов. Подобный тип жилища западных башкир сложился в результате проникновения в их быт строительных традиций народов среднего Поволжья. В восточной Башкирии, где влияние земледельческой культуры в XVII в. было незначительным, материальная культура башкир сохранила особенности полукочевого скотоводческого быта. Кроме войлочной решетчатой кибитки, временным жилищем башкир на кочевках служили конусообразные шалаши, покрытые сеном, ветками или древесной корой. Одежда населения Урала в XVI-XVII вв. была разнообразной с ярко выраженными этническими чертами. Крестьянское население шило одежду из холщовых и суконных тканей домашнего изготовления, широко применялись льняная пестрядь и «крашенина». Население в городах, слободах и крупных погостах имело возможность приобретать ткани, при возимые на Урал из других центров. Местные таможни регистрировали привоз тканей, одежды, обуви, головных уборов и украшений. По сохранившимся документам видно, что через Тобольск, Верхотурье и Ирбитскую ярмарку поступали «иноземные» ткани восточного происхождения: камка, атлас, сбъярь, бязь, кумач, миткаль, киндяк, бархат, тафта. В таможенных книгах указано, что население Приуралья и Верхотурского уезда исиильзовало ткани, привозимые из Великого Устюга, Соли Вычегодской, Вятки, Казани и Макарьевской ярмарки. Оттуда больше поступали крашенина, сукна, овчинные шапки, рукавицы, овчинные кафтаны, украшения: бисер, жемчуг, ожерелья. В привозе из всех центров преобладала не готовая одежда, а ткани и иногда кожи. Из них местные ремесленники по заказу населения шили сарафаны, душегреи, камзолы, шубы, балахоны, епанчи, ферязи. Русские и коми-пермяцкие мужчины носили традиционные для населения Европейского Севера и центра России холщовые рубахи и штаны, а женщины - сарафанный комплекс, который состоял из рубахи-становины и сарафана. Сарафаны шили из разных тканей. Сшитый из тканей домашнего производства называли «дубасом крашенным», «пестрядинным», а из покупных - «китайчатым», «лазоревым» и пр. Праздничный сарафан украшался пришитыми спереди и по подолу лентами или золочеными и серебряными пуговицами. Богатые носили сарафан и с душегреей - короткая до талии одежда на лямках, покрытая ярким покупньгм материалом. В качестве верхней одежды носили понитки, зипуны сермяжные, а зимой - шубы нагольные или покрытые тканью. У коми-пермяков национальным видом одежды являлись шабуры. Население, занятое охотой, рыбной ловлей, лесозаготовками, поверх ионитков надевало лузаны, запоны, при ходьбе на лыжах - шерстяные узорные чулки и кожаные уледи. Весь этот комплекс был хорошо знаком многим народам лесной полосы. У русских преобладала кожаная^ обувь: поршни, коты, бахилы, башмаки, а у коми-пермяков, удмуртов и марийцев - лапти с косым носком. Женский комплекс одежды дополнялся разнообразными головными уборами. Особенно распространены были как в городах, так и в сельской местности кокошники и шамшуры. Так, например, по крестьянским актам за 1686, 1688 и 1696 гг. видно, что в Кунгуре и деревнях Средняя Мечка, Полетаево, Воскресенское женщины имели «подзатыльник шитый золотом», «две перевязки, одна новая красная, мощный, плат шапочный», «фату пеструю», «очелки», «убрусы и подубрусники», «кокошник золотой». Мужчины повсеместно носили войлочные колпаки, шапки из обчешы. а также привозные овчинные шапки с суконным верхом. Документы XVII в. отмечают бытование в уральских городах и таких видов одежды, как однорядка, свитка, шушун, которые исследователями откосятся к древнейшим видам. Богатые женщины носили и старинный головной убор «сорока», имевший форму чепца с уложенным сзади материалом в виде птичьего хвоста. Одежда восточных башкир-скотоводов несколько отличалась от одежды земледельческого населения и имела немало общих элементов с казахской одеждой. Это шубы из конских шкур, просторно скроенный нагольный тулуп из овчины или суконный чекмень. Для одежды восточных башкир был весьма характерен колаксын - головной убор, аналогичный казахскому малахаю. На Урале повсеместно проживало немало мастеров, которые по заказу крестьян изготавливали самые необходимые предметы для жизни: деревянную и долбленую посуду, домашние орудия труда, предметы женского рукоделия и многие украшения. Бытовые предметы часто имели скульптурную резьбу в виде птиц и зверей или украшались древней трехгранновыемчатой резьбой. На таких предметах, как прялки, трепала, на деталях ткацкого станка непременным узором была солнечная розетка. Повсюду в быту использовалась и глиняная посуда. Ее также изготавливали местные мастера. Глиняная посуда русских гончаров отличалась широким верхом, волнистым и линейным орнаментом. У тюркоязычных народов бытовала гончарная посуда с узкой горловиной, в среде этих народов заметно давнее использование и медной посуды. Посуда, как сообщают документы XVII в., привозилась на Урал и с ярмарок Европейского Севера, Вятки и Поволжья. С Вятки везли деревянные ложки, ставцы, ковши, блюда, из Великого Устюга - сковороды, «олово блюдное». Кроме того, привозились и различные предметы домашнего и хозяйственного обихода: зеркала, замки «поличные» и висячие «снишные», гвозди, скобы, топоры, светцы, колокольчики и пр. У русского населения края преобладали так называемые малые семьи, состоящие из двух поколений. Семьи были невелики: в Верхотурском уезде на один двор в начале XVII в. приходилось один-два работоспособных мужчины, во второй половине века - несколько больше. Чаще большие патриархальные семьи (т. е. состоявшие из трех поколений или двух или нескольких братьев, живущих одним хозяйством) были у крестьян и ямщиков, реже - у посадских жителей, горожан края. Возраст мужчин, вступавших в брак, обычно был немного большим, чем у женщин. Главой семьи был муж, распоряжавшийся не только хозяйством семьи, но и судьбами ее членов. Выбор родителей был решающим для определения будущего жениха или невесты для детей. В случае смерти отца эти права переходили к вдове или другим старшим родственникам. Крестьянская этика предполагала ответственность родителей за детей, требовала «поить и кормить» их, будущий брак должен был заключаться с «ровней» по социальному и имущественному положению, что должно было служить залогом семейного покоя и благополучия. В случае же отступления от этих норм дети могли обращаться за помощью к другим родственникам, местным властям с просьбой о заступничестве. Сохранилась челобитная крестьянской девушки Т. Петровой, поданная в 1700 г. на имя Петра I приказчику Калиновской слободы, в которой она жаловалась, что, оставшись после смерти отца сиротой, она была отдана матерью сначала своей крестной, а потом в семью дяди, «а ныне она, мать моя, без совету дяди моего и иных сородичей отдает меня в замужество за гулящего человека, за пропойца и за шеровщика. А я... за него... в замужество нейду. А буде она, мать моя, за него... силой в замужество отдаст - и я сама на себу руку подыму: утоплюсь или удавлюсь, а с ним жить не буду. Милосердный великий государь и великий князь Петр Алексеевич... пожалуй, меня, сироту свою... не вели матери моей за такого пропойца и шеровщика в замужество отдавать, чтоб мне напрасной смертию не умереть и сего свету не отстать. А буде она, мать моя, или сродичи мои похочут меня в замужество отдать опричь его, и я с нею, матерью, и сродниками прекословить не буду». Семейный быт башкирского населения определяли законы ислама, согласно которым женщина занимала подчиненное положение в семье и была лишена гражданских прав. Соблазненные калымом, родители могли выдать девушку замуж за человека из дальних мест, нередко за старика, имевшего уже нескольких жен. Такой обычай породил появление обрядовой песни-плача девушки, вступающей в брак - сенгляу. Обращенная к родителям и родственникам, сенгляу выражала не только личное горе девушки, но и скорбь башкирской женщины вообще. Распространение христианства в крае, положение церкви были связаны на Урале с рядом особенностей. В связи с тем что коренное население края придерживалось языческой религии, Приуралье и Урал стали местом, где велась миссионерская деятельность русского духовенства. Ее начало было положено Стефаном Пермским, прибывшим в Приуралье в 1379 г. и организовавшим в 1388 г. в Усть-Выме первую епископскую кафедру в Приуралье. В течение XV-XVII вв. западный склон Урала управлялся Вологодской и Великопермской епархией (с 1571 г.), частично Казанской (с 1555 г.), а с 1657 г.-в основном Вятской и Великопермской епархией. С учреждением Сибирской епархии в 1621 г. в ее состав вошли земли восточного склона Уральских гор и Зауралья. Так же как и на Севере Руси, в Приуралье и на Урале проявилось своеобразное отношение русского крестьянства к церкви. Приходские церкви строились, снабжались утварью, книгами за счет денег, собиравшихся «миром». Не епархиальная церковная администрация, а крестьянский мир, крестьянская волость управляли делами приходской церкви. Мирской сход выбирал церковный причт, волость предоставляла причту землю, которую приходское духовенство должно было обрабатывать своим трудом. Местное духовенство подлежало волостному суду. Тесная связь приходского духовенства с крестьянством, зависимость церкви от мирского самоуправления объясняют тот факт, почему значительная часть приходского духовенства и монашества Урала во второй половине XVII в. в условиях острого церковно-политического конфликта - раскола церкви - пошли не за официальными церковными властями, а за своей паствой. Относительная немногочисленность духовенства в крае, с одной стороны, постоянные конфликты с языческим населением Урала и Сибири - с другой, приводили к невыполнению жителями церковных обрядов, несоблюдению постов. С 60-х годов XVII в. большое влияние на жизнь уральского крестьянства и посадских жителей оказывало старообрядчество. В течение XVI-XVII вв. русское население края - крестьянское по преимуществу - накопило огромный опыт в овладении природными богатствами края. Пахари, рудознатцы, землепроходцы - эти люди преобразовали край в течение исторически короткого времени, сделав его житницей и кузницей Сибири, подготовив стремительный взлет Урала в XVIII в., превращение его в крупнейший центр отечественной металлургии.

Выставочный проект «Традиции коренных народов Среднего Урала»

В Центре традиционной народной культуры Среднего Урала уже в течение нескольких лет реализуется этнокультурный выставочный проект «Традиции коренных народов Среднего Урала» , в рамках которого жителей Екатеринбурга и Свердловской области знакомят с историей, этнографией, культурой, а также с декоративно-прикладным и народным искусством и ремесленными традициями представителей разных национальностей, населяющих Уральский регион.

В Свердловской области живет около 146 народов . В столице Урала и городах области созданы многочисленные общества национальной культуры, которые не только бережно хранят обычаи и ценности своего народа, но и стараются познакомить с ними своих соседей. Представители различных национальных диаспор всегда готовы к осуществлению акций, помогающих лучше узнать и понять их этнические и культурные традиции, поэтому они не раз принимали участие в реализации этого проекта совместно с нашим учреждением и гостями из других регионов России.

Выставки, рассказывающие об истории и культуре разных народов Среднего Урала, как правило, сопровождаются выступлениями фольклорных коллективов и угощением блюдами национальной кухни.

В апреле-мае 2008 г. в выставочном зале Центра проходила выставка «Манси - лесные люди: духовная и материальная культура манси Свердловской области» . Целью этого проекта стало привлечение внимания общества к проблеме сохранения культуры народа манси.

Экспозиция этой выставки была построена на уникальном экспедиционном материале, собранном сотрудниками Центра за несколько лет, и дополнена экспонатами из Североуральского городского краеведческого музея, Ирбитского историко-этнографического музея, а также предметами из частной коллекции членов Русского Географического общества, сотрудников туристической компании «Команда искателей приключений» А. В. Слепухина и Н. Ю. Бердюгиной.

В экспозиции были представлены уникальные предметы быта, национальные костюмы манси, датированные XVIII-XIX вв., редкие архивные документы, старинные и современные фотографии. Фотодокументы рассказали посетителям о современной жизни манси, культуры и истории этого самобытного и талантливого народа. Выставка проходила с 20 апреля по 4 мая, за это время ее посетило 434 человека, были проведены 23 тематические экскурсии. В экспозиции было представлено 330 предметов.

В реализации совместного выставочного проекта «Сорочинская ярмарка в Екатеринбурге» , посвященного 200-летию со дня рождения Н. В. Гоголя, участвовали Свердловское отделение Российского фонда культуры, Общественная организация украинцев Тюменской области «Батькiвщина», украинская национально-культурная автономия Свердловской области, хор украинской песни «Свитанок».

Целью организаторов выставки было показать национальное своеобразие и, одновременно, общность украинского и русского народного и декоративно-прикладного искусства. Экспозицию, в которую вошли более 400 предметов, составили вещи из личных коллекций, экспонаты, предоставленные ООУ ТО «Батькiвщина», Некоммерческим партнерством «Малая Медведица» (г. Екатеринбург), а также авторские произведения мастеров г. Екатеринбурга, Свердловской и Челябинской областей.

Современные произведения искусства и древние предметы крестьянской утвари, работы, этнографически воссоздающие древние образцы, и авторские композиции, Украина и Россия органично соединились в экспозиции «Сорочинской ярмарки», не противореча, а взаимно обогащая и дополняя друг друга, как обогащают и дополняют друг друга культуры двух восточнославянских народов - украинского и русского.

В рамках культурной программы саммита стран - членов Шанхайской организации сотрудничества в июне 2009 г. в выставочном зале Центра проходила выставка «Страны ШОС - связь времен. 1729 - 2009» , знакомящая с культурой центральноазиатских народов, проживающих в Екатеринбурге и в Свердловской области: узбеков, таджиков, казахов, киргизов.

Основу художественной части экспозиции составили костюмы, музыкальные инструменты, произведения декоративно-прикладного искусства, любезно предоставленные нам представителями национальных общественных организаций: Свердловской областной общественной таджикской организации «Дидор» (председатель - Хушвахт Айдарович Айдаров), Свердловской региональной общественной организации «Общество дружбы Урал - Узбекистан » (председатель Нумон Сотибович Хайдаров), Фонда содействия сохранению и развитию культурных и деловых связей граждан и организаций Республики Кыргызстан и Уральского региона «Киргизия - Урал » (председатель Айдар Суйундукович Олжобаев), а также экспонаты из фондов Ирбитского историко-этнографического музея и предметы из частных коллекций. Большую помощь в реализации проекта оказали также представители Генерального консульства Республики Кыргызстан в Екатеринбурге.

С 30 января по 25 февраля 2010 г. вниманию зрителей было представлено изобразительное и декоративно-прикладное искусство Чувашской Республики . В реализации этого проекта приняли участие представители общественной организация «Чувашская национально-культурная автономия г. Екатеринбурга», Тюменская областная общественная организация «Ассоциация чувашей «Таван», народный ансамбль чувашской песни «Ивушка». Чувашские народные песни исполнила солистка Екатеринбургского театра оперы и балета Наталья Мокеева.

В экспозиции выставки «Вчера, сегодня, завтра. Мир руками мастеров» зрителей завораживали красочные сочетания и прихотливые узоры чувашских орнаментов, с удивительным мастерством выполненные вышивальщицами из чувашской фирмы художественных промыслов «Паха тёрё» («Красивый узор»). Также на выставке были представлены произведения двух профессиональных художников Чувашии - члена Союза художников РФ, скульптора П. С. Пупина и живописца из Чебоксар А. В. Иванова.

Кроме работ современных мастеров, зрители смогли увидеть в экспозиции и бережно сохраняемые этнографические предметы из коллекции чувашского национального общества «Туслах» (дер. Броды Свердловской области), которые помогли еще раз ощутить единство истории и современности в чувашском народном искусстве.

С 24 ноября по 16 декабря 2011 года в Центре традиционной культуры Среднего Урала в рамках VIII областного фестиваля национальных культур Среднего Урала прошла выставка удмуртских мастеров народного и декоративно-прикладного искусства «От Камы до Чусовой ».

На выставке можно было увидеть знаменитые удмуртские тканые изделия, соломенную скульптуру, берестяная утварь, скульптурную резьбу по дереву, национальных костюмов, увидеть старинные женские ожерелья и древние обереги, восхититься мастерством удмуртских ткачих и вышивальщиц. Все эти вещи бережно хранятся в фондах Свердловской областной общественной организации «Удмуртское национально-культурное общество «Эгес» (председатель - М. Ш. Ягуткина), в собрании общества удмуртской культуры «Шугур» и в частных коллекциях удмуртов Свердловской области.

Представили зрителям свои работы и гости из Ижевска. Среди них: мастер по соломоплетению Нина Тарасова - дипломант и лауреат множества фестивалей народного искусства, участник выставок в Ижевске, Екатеринбурге, Ханты-Мансийске, Эстонии, Голландии; известный удмуртский архитектор и скульптор Касим Галиханов, участник этномастерской «Мугур» Анатолий Степанов.

На открытии выставки выступят детский фольклорный ансамбль «Чингыли» («Колокольчики»), фольклорный ансамбль «Азвесь гур» («Серебряные мотивы»), исполнитель удмуртских песен Серафима Переделкина.

С 8 апреля по 26 мая 2013 году прошла этнографическая выставка «Незабытая мелодия курая» (традиционная культура башкир Урала) при участии Постоянного представительства Республики Башкортостан в Свердловской области и Общественной организации «Курултай башкир Свердловской области».

На выставке были представлены национальные костюмы, роскошные сундуки, самовары в человеческий рост, старинные и современные фотографии, произведения декоративно-прикладного искусства и живопись. Кроме этого, на выставке представлена настоящая юрта диаметром в четыре метра, в которую можно будет зайти и прочувствовать на себе кочевую жизнь башкирских племен.

Виртуальный тур выставки «Незабытая мелодия курая» можно посомтреть по ссылке

С 8 сентября по 7 декабря 2014 года в рамках проекта «Наследие коренных народов Среднего Урала» прошла этнографическая выставка традиционной культуры марийцев Урала«Загадки мари».

Уральские марийцы - малочисленный народ, компактно проживающий на юго-западе Свердловской области - в Ачитском, Артинском и Красноуфимском районах. Их предки в 16-17 вв. бежали от насильственной христианизации и тем самым смогли сохранить архаичные обряды, язык и самобытную уникальную культуру и языческие верования.

На выставке «Загадки мари» центром экспозиции стала березовая роща как культовый национальный символ, почитаемый в марийской традиционной религии. Также экспозицию дополнили женские и мужские костюмные комплексы, женские украшения, головные уборы, текстиль и народная вышивка, музыкальные инструменты и предметы быта.

Еще один раздел выставки представил екатеринбургский фотограф Сергей Потеряев с серией фотографий, запечатлевших жизнь марийцев и своеобразие духовной культуры народа мари. Фотографии отражают особенности проведения уникальных религиозных обрядов в природных культурных местах народа мари - «священных рощах».

Этнокультурный выставочный проект ставит своей целью поддерживать представителей разных культурных традиций нашего региона в их стремлении сохранять свою самобытность, не замыкаясь при этом в узких этнических рамках. Урал - многонациональный регион, и культуры разных народов должны взаимообогащать друг друга, помогая разным народам Среднего Урала найти понимание и согласие.

С 10 сентября по 29 ноября 2015 года в рамках проекта «Наследие коренных народов Среднего Урала» прошла этнографическая выставка традиционной культуры татар Урала «Где звенят чулпы…» .

На выставке посетители познакомились не только с женскими ювелирными украшениями, но и с предметами, отражающими особенности костюмных комплексов, утвари, культовых предметов уральских и волжских татар.

На выставке зрители увидели женский традиционный костюм и узорную обувь, ювелирные украшения, образцы изысканной вышивки и кожаной мозаики, предметы декоративно-прикладного искусства, которые ярко и полно отражают уровень рукоделия татарских мастеров, сможете познакомиться с культурой и традициями этого народа.

Экспозиция включала в себя фотографии аксессуаров, элементов одежды и национальной кухонной утвари казанских татар, здесь же были представлены и этнографические снимки, отражающие различные временные традиции с середины ХIХ до начала ХХ века.

С 7 июля по 25 сентября 2016 года в рамках проекта «Наследие коренных народов Среднего Урала» прошла этнографическая выставка фотографий и предметов культа и быта манси « Страна Манси-ма».

Удивительное качество этноса манси, сложившегося в результате слияния угорских и индоевропейских племен, продвигавшихся через территории Западной Сибири и Северного Казахстана, - дуализм культур таежных охотников и рыболовов и степных кочевников-скотоводов. Исторически сложилось так, что манси расселяются в глухих лесах, что обусловлено их основными промыслами. Народ с богатым фольклором и мифологией является носителем уникальных традиций и обрядов, сохраненных благодаря изолированности и замкнутости мира «лесных людей».

Вниманию посетителей выставки были прдеставлены комплексы одежды, домашняя утварь и предметы быта манси, детские игрушки, архивные документы и фотоматериалы, рассказавшие об удивительной жизни северного народа. Современным отражением культуры манси на выставке станли косторезные работы современного тобольского мастера Тимергазеева Минсалима Валиахметовича.

Большая часть уральского населения проживала в селах и слободах, планировка которых не отличалась правильностью: усадьбы располагались либо свободно, либо выстраивались в ряд вдоль дороги или реки. Регулярная или улично-квартальная застройка получила широкое распространение в горнозаводских поселках, селениях, находившихся городских центрах, основанных в XVIII в.

Строительство в таких населенных пунктах велось по заранее составленному плану: прямые улицы прокладывались в меридианно-широтном направлении , жилые усадьбы внутри кварталов возводились на определенном расстоянии одна от другой.

Архитектурно-планировочным центром поселений была площадь с комплексом административных, культовых, торговых построек и домом владельца или управителя.

Естественным местом для устройства подобной площади было пространство вокруг заводской плотины и пруда. Подавляющее большинство жилых домов строилось из дерева, но всей территории края появлялось все больше трехкамерных (стремя помещениями) домов, топившихся «по-белому».

«Черные» избы сохранялись главным образом у русских крестьян севера Вятского и Пермского Приуралья и у коренных народов. К крестьянским избам примыкали хозяйственные постройки. Распространенным явлением на Урале был крытый двор, объединявший под одной кровлей избу и дворовые строения. Карнизы, наличники, створы ставень и ворот крестьянских домов украшались резьбой. Резные коньки крыш несли не только декоративные функции, но и служили оберегами.

Крестьянские дома традиционно обставлялись самодельной мебелью: пристенными и передвижными лавками, полатями, рундуками; в красном углу, под божницей размещался обеденный стол. Городские обыватели, заводские служители и приказчики чаще пользовались заказной передвижной мебелью. В городских домах стены жилых комнат нередко штукатурили и белили. В конце столетия богатые горожане начали украшать интерьер жилища лепниной из гипса, гравюрами, олеографиями и картинами.

Внутреннее убранство усадеб заводовладельцев отличалось роскошью и обустраивалось наподобие домов столичной знати. Господский дом, как правило двухэтажный, являлся центром целого архитектурного комплекса, состоявшего из помещений для прислуги, хозяйственных построек, оранжереи, псарни, конюшни и т. и.

Вокруг загородных усадеб разбивались сады и парки. С разрешения владельцев их дома часто использовались как гостевые проезжающими чиновниками, учеными и путешественниками.

Петра I и развивавшиеся при его преемниках, коснулись главным образом привилегированных слоев общества, государственных служащих, армии. Одежду европейского образца носили на Урале только представители названных групп. Мужчины носили рубахи с широкими рукавами и манжетами, суконные или атласные камзолы, поверх которых надевали суконные (реже бархатные) однобортные или двубортные кафтаны с отложными воротниками и обшлагами. Короткие штаны из того же материала, что и кафтаны, застегивались на уровне колен манжетами с пуговицами. К штанам полагались полотняные или шелковые чулки, башмаки или туфли, нередко украшаемые пряжками. Дополняли мужской костюм кисейные, шелковые, батистовые галстуки, повязываемые но типу шейного платка.

Широкое распространение получили мужские парики: длинные (до плеч), завитые, с высоким коком на лбу или взбитым пробором (в первой половине XVIII в.) и короткие пудреные с косой и буклями (во второй половине столетия). Головным убором служили треугольные шляпы из шерсти или пуха.

У армейских чинов была форменная одежда, которая по покрою принципиально не отличалась от описанной выше, но имела регламентированную указами единообразную отделку (от цвета воротников, лацканов и обшлагов до количества и размера пуговиц).

В течение XVIII в. военный мундир неоднократно видоизменялся. В 1755 г. введена форменная одежда для горных чинов. С 1782 г. дворяне, не состоявшие на государственной службе, тоже получили право на ношение мундиров. В каждом наместничестве для дворянской форменной одежды устанавливались свои цвета, которые изменялись последующими указами.

В конце XVIII в. в моду вошли кафтаны с высоким воротником и узкими обшлагами.

Женский костюм отличался пышной юбкой на каркасе - фижмах и плотным корсажем - корсетом со шнуровкой, охватывающим талию и грудь. Поверх надевалось распашное широкое платье-кринолин. Дополнялось это одеяние разнообразными накидками, платками, шарфами Как и мужчины, дамы пользовались чулками, башмаками, туфлями, только более изящной и тонкой выделки, шубами и епанчами - в зимнее время. На голову надевали чепцы и шапочки, с конца XVIII в. - шляпы с круглыми полями, отделанные кружевами и лентами.