Сувенирный киоск в ХХС. По заявлению в суде представителя РПЦ все это является
предметами религиозного культа. Фото: Slon.ru

Мировой суд в Москве оштрафовал на 100 тысяч рублей главу Общества защиты прав потребителей (ОЗПП) Михаила Аншакова, признав его виновным в клевете на фонд храма Христа Спасителя. Об этом в пятницу, 17 апреля, сообщает РИА Новости.

Суд счел показания свидетелей последовательными и доказывающими вину Аншакова. Приговор пока не вступил в силу и, согласно закону, у сторон есть десять дней на его обжалование. До вступления решения суда в силу Аншаков останется под подпиской о невыезде. Сам он на оглашении приговора не присутствовал.

Поводом для возбуждения дела стало интервью Аншакова «Новой газете», опубликованное изданием в сентябре 2012 года под заголовком «Изделие освящено. Обмену и возврату не подлежит». В нем глава ОЗПП, в частности, заявил, что фонд храма Христа Спасителя фактически превратил храмовый комплекс в бизнес-центр, на территории комплекса находятся химчистки, автомойки, прачечные над алтарем, фирма, торгующая морепродуктами.
В качестве потерпевшего по делу проходил исполнительный директор фонда Василий Поддевалин.

"Раньше, по моей информации, он сидел на денежных потоках, которые выделялись на строительство. После этого он заслужил доверие определенных лиц, и его поставили распоряжаться всем имуществом комплекса. То есть это достаточно масштабная и серьезная афера", - именно это высказывание Аншакова, по мнению суда, является клеветой, уточняет Русская служба BBC.

Мировой судья Дина Гусакова, приговорив главу ОЗПП к штрафу, все же смягчила требование прокурора - он просил взыскать с Аншакова 500 тысяч рублей. Гособвинение обосновало свои требования «повышенной общественной опасностью» вменявшегося главе ОЗПП преступления. В свою очередь защита Аншакова настаивала на его полном оправдании. Адвокат считает, что прокуратуре не удалось доказать вину его подзащитного.

Аншаков собирается обжаловать приговор в Пресненском районном суде. "Решение абсурдно: впервые в судебной практике оценочное суждение приравнено к клевете", - заявил он, отметив, что "негативным оценочным суждением" его слова в интервью газете признали проводившие экспертизу специалисты. По его мнению, этот прецедент не грозит ничем хорошим ни правозащитникам, ни журналистам. Он напомнил, что дело в отношении него стало первым возбужденным делом после возвращения в Уголовный кодекс статьи о клевете.

Обвиняемым Аншаков стал в январе этого года. В феврале его допросили в суде. Потерпевший Поддевалин тогда подтвердил, что, согласно договорам, на территории ХХС находится порядка 17 арендаторов. (Аншаков в интервью говорил примерно о таком количестве организаций, действующих на территории храмового комплекса - Прим. ред.) Кроме того, глава фонда признался, что учредителями одной из компаний, которой принадлежит мойка, являются его дети. Между тем Поддевалин сообщил суду, что только 2,5% помещений отдано под аренду коммерческим предприятиям. По поводу слов Аншакова о "денежных потоках" Поддевалин заявил: "Он солгал в этой статье, так как я пришел в фонд уже тогда, когда храм был построен".

Ранее против Аншакова возбуждали дело об административном правонарушении по статье "Клевета", однако за отсутствием состава вины производство было прекращено. Тогда поводом для иска стали не слова Аншакова в СМИ, а его иск против РПЦ от 24 июля 2012 года. В нем утверждалось, что более 93% площади ХХС используется не по назначению. Прокуратура возбудила иск против Аншакова, при этом проигнорировав его заявление.

В конце декабря 2012 года Аншакова избили на улице монтировкой. Этот инцидент он также связал со своим конфликтом с руководством фонда храма Христа Спасителя.

«Герой» Александр Пушкин

Что есть истина?

Да, слава в прихотях вольна.
Как огненный язык, она
По избранным главам летает,
С одной сегодня исчезает
И на другой уже видна.
За новизной бежать смиренно
Народ бессмысленный привык;
Но нам уж то чело священно,
Над коим вспыхнул сей язык.
На троне, на кровавом поле,
Меж граждан на чреде иной
Из сих избранных кто всех боле
Твоею властвует душой?

Все он, все он - пришлец сей бранный,
Пред кем смирилися цари,
Сей ратник, вольностью венчанный,
Исчезнувший, как тень зари.

Когда ж твой ум он поражает
Своею чудною звездой?
Тогда ль, как с Альпов он взирает
На дно Италии святой;
Тогда ли, как хватает знамя
Иль жезл диктаторский; тогда ль,
Как водит и кругом и вдаль
Войны стремительное пламя,
И пролетает ряд побед
Над ним одна другой вослед;
Тогда ль, как рать героя плещет
Перед громадой пирамид,
Иль, как Москва пустынно блещет,
Его приемля, - и молчит?

Нет, не у счастия на лоне
Его я вижу, не в бою,
Не зятем кесаря на троне;
Не там, где на скалу свою
Сев, мучим казнию покоя,
Осмеян прозвищем героя,
Он угасает недвижим,
Плащом закрывшись боевым.
Не та картина предо мною!
Одров я вижу длинный строй,
Лежит на каждом труп живой,
Клейменный мощною чумою,
Царицею болезней… он,
Не бранной смертью окружен,
Нахмурясь ходит меж одрами
И хладно руку жмет чуме
И в погибающем уме
Рождает бодрость… Небесами
Клянусь: кто жизнию своей
Играл пред сумрачным недугом,
Чтоб ободрить угасший взор,
Клянусь, тот будет небу другом,
Каков бы ни был приговор
Земли слепой…

Мечты поэта -
Историк строгий гонит вас!
Увы! его раздался глас, -
И где ж очарованье света!

Да будет проклят правды свет,
Когда посредственности хладной,
Завистливой, к соблазну жадной,
Он угождает праздно! - Нет!
Тьмы низких истин мне дороже
Нас возвышающий обман…
Оставь герою сердце! Что же
Он будет без него? Тиран…

Утешься……..

Анализ стихотворения Пушкина «Герой»

Болдинская осень стала для Александра Пушкина не только серьезным испытанием чувств, но и одним из самых плодотворных периодов творчества. В этот момент происходит переосмысление многих жизненных ценностей, и поэт начинает воспринимать многие исторические события в другом ракурсе. Положение Пушкина в обществе нельзя назвать стабильным. Несмотря на то, что он получил поддержку самого императора, отношения с власть имущими у поэта складываются достаточно противоречиво. Раздумывая над тем, что же происходит на самом деле, в сентябре 1830 году Пушкин публикует стихотворение «Герой», в котором пытается ответить на простой и, одновременно, довольно сложный вопрос: кого можно считать избранными мира сего?

Стихотворение построено в форме диалога поэта с неизвестным другом. Причем, беседа больше напоминает спор, в котором обличителем выступает таинственный незнакомец. Именно он укоряет Пушкина в том, что все нынешнее поколение молодых бунтарей отдает дань уважения лишь тем, кто овеян славой. «За новизной бежать смиренно народ бессмысленный привык», — отмечает собеседник поэта. Действительно, именно толпа создает себе героев, очень часто приписывая им поступки и мысли других людей . Именно поэтому поэт задается вопросом о том, кто же действительно властвует его душой, и для кого в ней отведено почетное место настоящего героя?

В итоге пот приходит к выводу, что ни полководцы, ни великие воины не вызывают в нем столь огромного уважения, как «пришлец сей бранный, пред кем смирилися цари». В первую очередь, Пушкин имеет ввиду декабристов, которые смогли вызвать панический страх у правительства. Однако если учесть, что в этот период Пушкин активно увлекается историческими исследованиями и параллельно работает над прозой, то можно предположить, что автор проводит параллель и со многими другими русскими героями, среди которых – Степан Разин и Емельян Пугачев. Таким образом, героем для поэта становится тот, кто пытается восстановить справедливость, и нередко делает это ценой собственной жизни. Пушкин подчеркивает, что такому герою уготована незавидная участь, ему не стать знаменитым полководцем и не занять царский трон. «Одров я вижу длинный строй, лежит на каждом труп живой», — отмечает поэт. Это означает, что все те герои, попытавшиеся бороться за счастье других, были беспощадно уничтожены. Однако автор убежден, что «тот будет небу другом, каким бы ни был приговор», намекая на то, что время всех нас рассудит, и имена истинных героев останутся не только в истории, но и в памяти людей.

А. Пушкин о Наполеоне. "Низкие истины", справедливость или милосердие и любовь?

В стихотворении «Герой» А. С. Пушкина есть такие строки:

Он угождает праздно! - Нет!
Тьмы низких истин мне дороже
Нас возвышающий обман...
Оставь герою сердце! Что же
Он будет без него? Тиран...

1. Казалось бы, поэт проклинает «правды свет» и «истинам», пусть и «низким», предпочитает «возвышающий», но всё-таки «обман», нет ли в этом какого-то кощунства, предосудительности, неправильности?
Великий поэт по-христиански абсолютно прав.

Тьма низких истин: обвинения, пересуды, сплетни, осуждение, презрение и осмеяние «светом» людей, совершивших нечто «неприличное» с точки зрения высшего общества, поэту глубоко отвратительна. Лишение обществом осмеянного, униженного человека даже гипотетической возможности на благородный возвышенный порыв, поступок, А.С. Пушкин считает низким и оскорбительным. Он и сам не раз сталкивался с враждебной холодностью, насмешками и сарказмом «высшего света» по самым разным поводам. И, быть может, это, в конечном счёте, стало причиной смерти Великого Поэта, отвергнутого, осмеянного и несправедливо осуждённого "высшим обществом" за защиту им своей чести и достоинства.

Поэт своей возвышенной, отзывчивой душой чувствует, что это неправильно, не по-христиански. А.С. Пушкин предпочитает видеть в человеке лучшее, даже если он не совершил ничего доброго. Поэт хочет верить и верит, что каждый человек способен на самоотверженность, любовь, милосердие, пусть общество называет такую веру «обманом», но это «возвышающий обман». Обличение, осуждение в грехах, он называет «низкими истинами», ему дороже «нас возвышающий обман», то есть, он хочет видеть и видит в человеке его достоинства, пусть и не проявленные. Он хочет возвышать человека, а не уничтожать и принижать его упрёками и обличениями.

Вспомним: Господь БОГ, зная всеобщую греховность людей, вразумляет и наказывает нас как непослушных детей, но и говорит нам: «вы – боги», «Будьте святы, как Я Свят».
"...нет человека, который не грешил бы" (3 Цар 8:46)
"Я сказал: вы - боги, и сыны Всевышнего - все вы" (Пс. 81: 6)
"...святы будьте, ибо свят Я Господь, Бог ваш". (Лев 11, 44.)

Казалось бы, ну какие же мы "боги", мы - погрязшие в страстях и соблазнах века сего немощные грешники? Но БОГ знает, что ОН заложил в нас СВОЙ Образ - Божественное Семя, и мы можем и должны, несмотря ни на что, стать святыми, совершенными, Богами.
БОГ возвышает человека, поднимает его, возвращает его самоуважение и достоинство.

ХРИСТОС, когда фарисеи собрались убить блудницу, забросав её камнями, сказал: «Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши» (Ин. 8, 11).
Милосердие Божье выше и сильнее Божьей справедливости. Так должно быть и у людей.

2. В этом стихотворном диалоге о Наполеоне А.С.Пушкин восхищается не величием полководца, не героическими сражениями и победами, ни высоким положением в обществе и его славой, а только одним фактом его биографии - однажды Наполеон посетил чумной барак и, ободряя умирающих воинов, пожимал руки смертельно больным людям, рискуя своей жизнью. И этим Император, несомненно, явил смелое и милосердное сердце.

Одров я вижу длинный строй,
Лежит на каждом труп живой,
Клейменный мощною чумою,
Царицею болезней... он,
Не бранной смертью окружен,
Нахмурясь ходит меж одрами
И хладно руку жмет чуме
И в погибающем уме
Рождает бодрость... Небесами
Клянусь: кто жизнию своей
Играл пред сумрачным недугом,
Чтоб ободрить угасший взор,
Клянусь, тот будет небу другом,
Каков бы ни был приговор
Земли слепой...

Не безрассудная смелость Наполеона восхищает поэта, а желание прославленного полководца «ободрить угасший взор» смертельно больных людей. Пушкин убеждён, что уже за это он «будет небу другом», к чему бы не приговорил его земной суд. Конечно, за миллионы погубленных жизней на поле брани диктатор и полководец должен поплатиться, и вряд ли избежит ада. Но, как знать, быть может эти муки не будут вечными, и он, как разбойник на Кресте, за это малое доброе дело будет помилован. Добрые дела в аду не горят!

Вспомним слова ХРИСТА: «Тогда скажет царь тем, которые по правую сторону его: приидите, благословенные отца моего, наследуйте царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал я, и вы дали мне есть; жаждал, и вы напоили меня; был странником, и вы приняли меня; был наг, и вы одели меня; был болен, и вы посетили меня; в темнице был, и вы пришли ко мне». (Мф.25, 34-36)

Когда великий полководец был на вершине славы, "высший свет" боготворил, восхвалял Наполеона и преклонялся перед ним, но когда тот потерпел сокрушительное и заслуженное поражение от русских воинов, "высшее общество" безжалостно, со злорадством и злословием низвергло его с пьедестала обожания. Тогда же появилась фальшивка, что, якобы, случай в чумном бараке вымышлен. И завистливый, холодный, праздный "свет" был несказанно обрадован совершенному «развенчанию» героя, лишив его и этого, действительно бывшего достойного поступка.

Друг в стихе указывает поэту на, якобы, отсутствие факта, которым тот восхищался: «Мечты поэта - Историк строгий гонит вас! И где ж очарованье света!» Но Пушкин не верит и не желает такой «правды» и «низких истин», он восклицает:

Да будет проклят правды свет,
Когда посредственности хладной,
Завистливой, к соблазну жадной,
Он угождает праздно! - Нет!
Тьмы низких истин мне дороже
Нас возвышающий обман...
Оставь герою сердце! Что же
Он будет без него? Тиран...

«Оставь герою сердце!» Лишить героя сердца, милосердия, значит признать, что он – бесчувственный тиран. Пушкин не хочет в это верить! Участь тирана ужасна, его ожидает страшная вечная кара. Поэт не желает этого никому. И его чувства не обманывают, были минуты милосердия и у ожесточённого битвами и властью Императора Наполеона.
Но если даже к такому злодею А.Пушкин проявляет милосердие, то тем более старается увидеть доброе в других людях. Но жизнь его часто убеждала в обратном, и тогда в порыве горячего сердца с его уст слетали слова гнева, возмущения, негодования и отчаяния.

3. Тем ни менее, Поэт всегда призывал «милость к падшим» и желал оправдания их перед людьми и БОГОМ! Он пишет: «Тьмы низких истин мне дороже Нас возвышающий обман...» И он по-христиански прав!

Вспомним Евангельское – «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить». (Мф.7, 1-2) « Не злословь брата твоего, даже если ты видишь его преступающим все заповеди. Иначе сам впадешь в руки врагов твоих» (Антоний Великий).

Милосердие выше справедливости! Любовь не требует справедливости и возмездия, она хочет оправдания ближних, а не обличения и осуждения их. Она есть высшая Истина, Ибо ХРИСТОС-БОГ есть Путь, Жизнь, Истина и Любовь.

Христианский БОГ – это БОГ Любви, а «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится». (Кор.13, 4-8)
«Бог есть Любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (1Ин. 4:16)

Великий поэт ощущал, чувствовал, знал любовь, жил ею и пребывал в любви, и БОГ был в нём.

АЛЕКСЕЙ МАШЕВСКИЙ

"НАС ВОЗВЫШАЮЩИЙ ОБМАН"

"Тьмы низких истин мне дорожe / Hас возвышающий обман", - напишет в 1830 году Пушкин. Фраза загадочна. Смысл ее тем более ускользает, что не предполагать же, в самом деле, в поэте лицемера, прячущегося от неудобной истины за ширму поддакивающей неправды. Xотя часто понимают именно так. Более того, подобное самоуспокоительное, мягко говоря, лукавство сделалось чуть ли ни характерной чертой национальной ментальности, когда под покровом рассуждений о величии русского духа скрывают пугающие приметы бытового и нравственного убожества. Возвышающий обман, провозгласивший возможность сделать всех сытыми и богатыми без жертв и решительных рыночных реформ, оказывается нам дороже низкой истины действующих во всем мире единых экономических законов. Обычно в этом случае любят ссылаться на загадочную русскую специфику, которая, на мой взгляд, состоит лишь в том, что мы, как никто другой, крепко увязли в своих проблемах. Пушкин, однако же, писал совершенно не о том.

Эта фраза, появившаяся в стихотворении "Герой", тем более странна, что именно к концу 20-х, началу 30-х годов Пушкин приходит к реалистическому методу изображения жизни, более того, сам осознает себя как "поэт действительности" (так и определит в заметке 1830 г. в альманахе "Денница"). Реализм же противостоял предшествующим стилям как раз тем, что искал ценности в самой жизни, пытался извлекать критерии оценки из исторически обусловленных обстоятельств. Любая идеальная схема теперь не навязывалась миру (как в романтизме), а проверялась на соответствие объективному ходу вещей. Тем самым, Богом писателя становилась истина, какой бы неудобной она ни казалась. А истина эта состояла в том, что человек детерминирован социальной средой, своим возрастным горизонтом, культурными связями, наконец, физиологическими потребностями. Открылся целый мир сложных психологических скрещений идеальных установок и реальных бытовых мотивов. Жизнь вдруг стала огромной лабораторией с множеством объектов, свойства которых не были заранее заданы и подлежали исследованию. В этой-то обстановке и было написано стихотворение "Герой".

Оно посвящено Наполеону, человеку для Пушкина во многом символическому, отношение к которому менялось с годами, но никогда не было безразличным. Характерен эпиграф: "Что есть истина?". Стихотворение строится как диалог некого Друга с Поэтом. К последнему обращаются с вопросом, чем так привлекает образ Наполеона, в чем слава завоевателя Европы, притягательная сила его личности? Неожиданно выясняется, что для Поэта дорог не военный гений Бонапарта, не его дерзость похитителя королевских скипетров и корон, даже не его трагическая судьба пленника на пустынном острове. Это все предмет надоевших романтических спекуляций. Пушкина волнует другое:

Одров я вижу длинный строй,
Лежит на каждом труп живой,
Клейменный мощною чумою,
Царицею болезней... он,
Не бранной смертью окружен,
Нахмурясь ходит меж одрами
И хладно руку жмет чуме
И в погибающем уме
Рождает бодрость...

Следовательно, в Наполеоне завораживает его человеческое бесстрашие перед лицом небытия, в котором, однако, главное не гордая личная отвага, а какая-то высокая способность солидарно с другим противостоять смерти. Что-то вроде заговора против нечеловеческого ничто, воплощающегося в чуме.

И вот звучит отрезвляющий голос Друга: по свидетельству "Мемуаров", автором которых был журналист Вильмар, Наполеон не прикасался к чумным. Значит, реальность опровергает наши возвышенные представления о героизме, о человеческом достоинстве. Но поэт не хочет согласиться:

Да будет проклят правды свет, Когда посредственности хладной,
Завистливой, к соблазну жадной,
Он угождает праздно! - Нет!
Тьмы низких истин мне дороже
Нас возвышающий обман...
Оставь герою сердце! что же
Он будет без него? Тиран...

Все дело в том, что Пушкин был не только первооткрывателем реалистического метода, он был и первым, кто понял угрозу, скрывающуюся в подобном сугубо "реальном" взгляде на мир. Угрозу, которую можно было бы назвать синдромом макиавеллизма. Ведь знаменитый флорентийский мыслитель хотел лишь одного: показать, что в основе действий политика должна лежать подлинная реальность, в которой нет места нашим моральным принципам и представлениям о справедливости. Интересно, что печать некоторого макиавеллизма несут на себе отдельные стихи Пушкина - "Клеветникам России", "Бородинская годовщина", в которых кровавая расправа над восставшей Польшей рассматривается как событие, вытекающее из исторических и политических реалий.

Новый метод, тяготевший к "объективной действительности", вольно или невольно оставлял писателя без твердой этической почвы (на которой, например, незыблемо стоял классицизм). Человек оказывался лишенным подлинной свободы и целиком детерминированным обстоятельствами, а главное, при скрупулезном рассмотрении современности или исторической перспективы нигде не прослеживалось победное действие нравственных законов. Получалось, что если подходить к миру как к лабораторному столу, на котором разложены определенные объекты, то наличие таких важных для нашей духовной сущности вещей, как совесть, честь, вера, любовь, героизм, справедливость, не подтверждается. Не подтверждается так, как, к примеру, подтверждается наличие стола или стула, на который я могу сесть. Могу встать, отвлечься, пойти гулять, вернуться - и снова обнаружить его на прежнем месте. Стул точно есть, его существование автоматично и независимо от меня. Но если теперь таким же способом попытаться "поймать" нечто, имеющее отношение к области духа, - например, героизм - нас постигнет разочарование. Нельзя, обнаружив в своей душе раскаяние, любовь или веру, пойти погулять, а вернувшись, застать их как бы "стоящими на месте". Они есть только до тех пор, пока я их удерживаю. Я люблю лишь постольку, поскольку совершаю духовное усилие - любить.

Прямо или косвенно реализм предполагает мир существующим в качестве объекта, не зависящего от наблюдающего его субъекта. Анализируется что-то, само по себе уже наличествующее, как бы автоматически себя возобновляющее во времени. Это природные, социальные процессы, развивающиеся по своим законам, или "низкие истины", как говорит Пушкин.

Но таким способом никогда не засвидетельствовать наличие в мире того, что не существует независимо от самого наблюдателя, самого человека. Потому что совесть, добро, героизм - понятия, получающие свое значение лишь в человеческом (и не просто человеческом, а личностном) измерении. Они существуют лишь до тех пор, пока есть субъект, их удерживающий, воспроизводящий. С точки зрения природного или социального процесса, героизм - только "возвышающий обман". Но Пушкин не случайно подчеркивает слова мне дороже (не нам - а часто цитируют эту фразу в таком виде). Потому мне, что честность, скажем, существует в этом мире не вообще, не у кого-то там, а только тогда, когда я (именно я) сам поступаю честно.

Смысл пушкинской фразы не в том, что человек всегда предпочтет сладкую иллюзию горькой правде, а в том, что духовная истина не существует сама по себе и рождается лишь моим возвышающим усилием внутри определенного рода обмана. Обмана, с точки зрения отстраненного наблюдателя, который, чтобы уверовать в героизм и любовь, сначала требует доказательств их наличия от других и только затем обращается к себе. Нет, так никогда не получится. Единственное надежное средство доказать существование добра в этом мире - это немедленно начать творить его самому.

Проблема эта, сводящаяся к тому, что любая истина парадоксальным образом открывается в особого сорта иллюзии, все время волновала Пушкина. Ведь главное тут, как мы уже поняли, состояние вложенности души. Но это и есть вопрос любви, веры, понимания. Тут можно обнаружить много неожиданного, читая, например, "Евгения Онегина".

Обратим внимание на странное обстоятельство: любимая героиня поэта Татьяна Ларина влюбляется в Онегина совершенно "литературно". Первоначально он для нее не реальный человек - скучающий в деревне петербургский денди, - а то ли Грандисон, то ли Ловлас. Чувство Татьяны подлинно, но оно рождается в иллюзорном восприятии героя, правда, затем, именно благодаря своей подлинности, оказывается способным разглядеть в Онегине реального человека.

Еще интереснее метаморфоза, произошедшая с Евгением. Почему "та самая Татьяна" оставляет его равнодушным в сельской глуши и сводит с ума в светской гостиной? Потому, что вторично перед ним является совсем другой образ (кстати, иллюзорный, о чем и говорит сама героиня, признаваясь, что тоскует по простоте и естественности прежней жизни в деревне, что чужда блестящей светской мишуре). Парадокс заключается в том, что Онегин - человек умный и честный, более того, он, конечно, прекрасно помнит ту, прежнюю, деревенскую Татьяну, которой вполне буднично и правдиво объяснял, что не любит ее. Но теперь... Но теперь та его прежняя честность, вытекающая из знания себя, своих привычек и т.д. и т.п. (то есть из "тьмы низких истин"), вдруг оказывается не более чем слепотой (и, в сущности, ложью) перед лицом "возвышающего обмана" пришедшего чувства. Чувства, в которое он вложился, и тут же вещи, абсолютно невозможные, с точки зрения его природы (он ведь остался тем же, по-прежнему "не создан для блаженства" и "недостоин совершенств" любимой женщины), сделались желанными и возможными. Какие это вещи? - Любовь, забота, самопожертвование, муки совести. - Почему? - Потому, что они не существуют и не существовали сами по себе, а теперь стали реальностью, поддерживаемые усилием его души, от соприкосновения со знакомо-незнакомым, прекрасным фантомом.

Эта тема разделенной как бы неправды, которая и может только стать основой чувства, превращающего иллюзию в реальность, для Пушкина очень значима. Мы всегда сначала испытываем симпатию, притяжение, сначала влюбляемся, а потом узнаем человека. Чувство не возникает вне этого поля "возвышающего обмана", и далее лишь требуется усилиями души сделать его истиной. Но тут катастрофа, потому что истиной иллюзию могут сделать лишь солидарные усилия двоих. Онегин же во время первого объяснения с Татьяной явно отказывается играть предназначенную ему роль из вполне честных соображений (которые, как потом станет ясно, окажутся просто глупостью, слепотой). Не случайно родившееся из монолога героя лирическое отступление приводит Пушкина к постановке трагического вопроса:

Кого ж любить? Кому же верить?
Кто не изменит нам один?
Кто все дела, все речи мерит
Услужливо на наш аршин?

То есть кто же солидарно с нами поддержит иллюзию, кто приведет ее к правде? Родные, друзья, возлюбленные? Нет! У каждого свои резоны, свои собственные обольщения.

Полная безвыходность подобного положения, его мучительность (не исключающая, впрочем, легкой иронии над своими переживаниями) с особой отчетливостью выражена Пушкиным в стихотворении "Признание", обращенном к Александре Ивановне Осиповой:

Алина! сжальтесь надо мною.
Не смею требовать любви:
Быть может, за грехи мои,
Мой ангел, я любви не стою!
Но притворитесь! Этот взгляд
Все может выразить так чудно!
Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад!

Интересно, что если сопоставить письмо Онегина и письмо Татьяны, выяснится, что героиня изъясняет свои чувства (пусть и искренние чувства) вполне литературно, даже романтично (можно разглядеть почти прямые заимствования из "Новой Элоизы" Руссо). Онегин же в послании хоть и приукрашивает свое прежнее отношение к Татьяне, хоть и срывается на восклицания обиженного самолюбия, но мыслит не по литературному шаблону. И поразительно, что симпатии Пушкина не на стороне "реалиста" Онегина (хотя сам поэт пишет реалистический роман и потешается над элегическими и романтическими штампами, иронизируя, в частности, над Ленским). Пушкин явно отдает предпочтение "литературной", но искренней Татьяне. В чем дело? По-видимому, в том, что создавая свой роман - не текст, а как бы "саму жизнь", - поэт помнил, что истина (любовь, понимание и т.д.) может родиться лишь в духе, чистой сферой которого является не повседневное бытовое существование, а искусство. Следовательно, для разделения, для любви, для счастья требуется "магический кристалл" иллюзии, которую мы силой своей души сделаем правдой. Онегин в свое время побоялся вложиться, предпочел остановиться на черте констатации истинного положения дел (а это истинное положение истинно лишь в створе его ожиданий, его социальной ориентации, в рамках которой не просматривается любви к деревенской девочке) - и ошибся, и был наказан.

Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений Серов Вадим Васильевич

Тьмы низких истин мне дороже / Нас возвышающий обман

Тьмы низких истин мне дороже / Нас возвышающий обман

Из стихотворения «Герой» (1830) Л. С. Пушкина (1799-1837):

Тьмы низких истин мне дороже

Нас возвышающий обман...

Оставь герою сердце!

Что же он будет без него? Тиран...