Д’Аннунцио Габриеле. Д`Аннунцио Габриеле

Биография
Итальянский поэт, писатель, драматург. В его романах речь часто идет о коррупции, снобизме, скандалах ("Невинный " (1891), "Триумф смерти " (1894) и др.) Первый сборник стихов "Весна " вышел o 1898 году. Пьеса "Джоконда "написана в 1898 году для актрисы Элеоноры Дузе. Участвовал в первой мировой войне. В 1919 году возглавил экспедицию добровольцев для захвата города Фиуме, который затем удерживал до 1921 года, став национальным героем. Впоследствии, увлекшись философией Ницше, поддерживал фашизм.
Известный и противоречивый поэт, писатель и политик Д"Аннунцио так щедро использовал в своих литературных трудах яркие и живые эротические картины и описания смерти, что писатель Генри Джеймс окрестил их "вульгарными". Эксцентричного, писателя запомнят, видимо, прежде всего, как одного из основателей реализма в итальянской литературе. Еще до окончания колледжа в городе Прато Д"Аннунцио, сын богатого и знатного мэра города Пескара, опубликовал свой первый сборник стихов и заслужил скандальную репутацию донжуана.
Женщины находили красивого, высокого, стройного, мускулистого Габриэля просто неотразимым, и за свою жизнь он имел сотни любовных интрижек, которые затем часто описывал в своих литературных произведениях. Д"Аннунцио тратил огромные суммы на одежду, слуг, женщин, ни в чем себе не отказывая, до тех пор, пока чрезмерная расточительность не привела его к полному банкротству. В 1910 Году он был вынужден бежать от кредиторов во Францию.
Когда началась первая мировая война, Д"Аннунцио вернулся в Италию. В 1915 году он стал авиатором и заслужил признание - его назначили командиром отряда. Во время одного из вылетов вражеская пуля выбила ему левый глаз. Однако это не помешало бесстрашному офицеру встать во главе 12 000 солдат и захватить город Фиуме в 1919 году, а затем удерживать его в течение двух лет.
В 1924 году Муссолини за активную поддержку фашистского правительства Италии пожаловал Д"Аннунцио титул принца Монте Невозо. Окруженный сотней преданных слуг, вдали от своей семьи, Д"Аннунцио прожил последние годы своей жизни в своем богатом поместье. Писатель мечтал умереть так, чтобы его смерть, как и многие его подвиги и поступки при жизни, запомнилась многим. То он настаивал на том, чтобы его тело использовали в качестве ядра при выстреле из пушки, то требовал, чтобы его умертвили, погрузив в резервуар с кислотой. Умер он, однако, вполне прозаично. Кровоизлияние в мозг застигло его за рабочим столом, он не дожил 11 дней до 75-летия.
Д"Аннунцио считал себя "жрецом эротики", поэтому жизнь и творчество его неотделимы от образа женщины. Впервые он влюбился в семь лет. Когда ему исполнилось двенадцать, в школе разразился скандал: Габриэль попытался направить руки монахини, поправлявшей на нем школьную форму, к интимным местам своего тела. В 16 лет Д"Аннунцио воспользовался услугами проститутки из Флоренции. Для того чтобы оплатить ее ласки, он заложил свои часы.
В 1883 году Д"Аннунцио женился на Марии Гадлезе, дочери герцога Галлезе, хотя последний пытался расстроить свадьбу. Мария не побоялась угроз отца отречься от нее.
Двадцатилетний Габриэль и его 19-летняя невеста обвенчались 28 июля 1883 года. Никому и в голову нс пришло, что прекрасная стройная Мария уже на третьем месяце беременности. В течение следующих четырех лет Мария родила трех сыновей, что, впрочем, не положило конец многочисленным и бурным любовным похождениям ее мужа.
Д"Аннунцио, вдоволь насладившись прелестями жены, стал весело проводить дни и ночи с другими женщинами, еще неразгаданными, время от времени одаривая Марию "восхитительной ночью". В 1887 году он наконец оставил ее.
Несмотря на то, что Д"Аннунцио относился к женщинам с презрением, редко проявлял к ним сочувствие, а волосы на его голове к двадцати трем годам заметно поредели, многие женщины мечтали провести с ним ночь. Они были готовы пожертвовать богатством, супружеством и репутацией ради его ласк, хотя о его ветренности ходили легенды.
Д"Аннунцио хотел изведать все в области секса: он восхищался красотой юношей, и в то же время среди любовниц у него была известная лесбиянка. Даже в преклонном возрасте сексуальные силы не покинули писателя. Он платил своим слугам за то, что они ходили по окрестным деревням и приводили ему женщин, чья "новизна стимулировала его фантазию".
Однако чаще всего любовные отношения у Д"Аннунцио бывали непродолжительными. Некоторые из них закончились даже трагически. После романа с писателем религиозная графиня Манчини, вставшая на путь порока, так страдала от осознания своей вины, что сошла с ума, и ее поместили в психиатрическую лечебницу. Одна из брошенных им любовниц, маркиза Алессандради Рудини Карлотти, дочь премьер-министра Италии, покинула свою семью, постриглась в монахини и умерла настоятельницей одного из монастырей Савойи.
На одном из концертов в 1887 году на Д"Аннунцио произвела ошеломляющее впечатление божественная красота Барбары Леони. Актриса и писатель страстно полюбили друг друга и тайно встречались, когда им позволяли обстоятельства. Однажды она призналась Габриэлю: "Ах, дорогой, до встречи с тобой я была просто девственницей". Они поддерживали отношения в течение пяти лет, но при каждой их встрече, как и на первом свидании, прежде чем предаться любви, Д"Аннунцио осыпал Барбару лепестками свежих благоухающих роз. А когда она, обнаженная, засыпала, Габриэль садился рядом и записывал в тетрадь свои ощущения, чтобы в дальнейшем использовать эти наблюдения в своем романе "Невинная".
В 1891 году у Д"Аннунцио начался роман с Марией Гравиной ди Рамакка, женой неаполитанского дворянина. Эта прекрасная и грациозная женщина очень ревновала писателя и потратила огромные средства в тщетной попытке удержать Д"Аннунцио подле себя. Суд обвинил эту парочку в прелюбодеянии и приговорил к 5 месяцам тюремного заключения. Приговор, правда, затем был отменен, и Д"Аннунцио усыновил двух детей графини. Когда у нее родился сын, графиня пригрозила Габриэлю, что убьет ребенка, если он не перестанет ей изменять. Д"Аннунцио, конечно же, не испугался ее угроз и вскоре осыпал знаками внимания актрису Элеонору Дузе.
Связь Д"Аннунцио с Дузе, которая была старше его на четыре года, можно назвать вершиной его романтической любовной карьеры. Да и у Элеоноры отношения с писателем вызывали неведомый ранее сладострастный восторг, хотя в любовных делах она знала толк. Этот "творческий" союз, начиная с 1895 года, длился девять лет. Она не только почти ничего не требовала от Габриэля, напротив, давала ему деньги, вдохновение, дружбу и советы. В знак признательности он писал пьесы, где она исполняла главные роли.
Они наслаждались всепоглощающей любовью друг к другу. Расставались, затем снова сходились. На юбилей Д"Аннунцио Элеонора прислала ему двенадцать поздравительных телеграмм, по одной через час. В 1900 году Дузе была неприятно поражена появившимся в продаже очередным романом любовника, в котором он в мельчайших деталях описал всю их совместную жизнь. Писателю в конце концов наскучила его состарившаяся любовница. Он, в частности, утверждал, что ему перестала нравиться ее грудь, самое главное, на его взгляд, достоинство женского тела. Они расстались в 1904 году, и после ее смерти Д"Аннунцио утверждал, что он способен, стоя перед статуей Будды, общаться с духом Элеоноры.
Наверное, единственной женщиной, сумевшей устоять перед чарами Габриэля была знаменитая американская танцовщица Айседора Дункан. Вот как она описала свои встречи с неотразимым сердцеедом в своих мемуарах: "Когда Д"Аннунцио встретил меня в Париже 1912 году, он решил покорить меня. Это не может служить мне особым комплиментом, ведь Д"Аннунцио стремился покорять всех знаменитых женщин мира. Но я оказала ему сопротивление из-за своего преклонения перед Дузе. Я решила, что буду единственной женщиной, которая выстоит перед ним.
Когда Д"Аннунцио стремился покорить женщину, он присылал ей каждое утро небольшое стихотворение и цветок как его символ. Каждое утро в восемь часов я получала такой цветок.
Как-то вечером (я занимала тогда студию вблизи отеля "Байрон") Д"Аннунцио сказал мне с особенным ударением: "Я приду в полночь".
Весь день я со своим другом готовила студию. Мы наполнили ее белыми цветами - белыми лилиями - теми цветами, которые приносят на похороны. Потом мы зажгли мириады свечей. Д"Аннунцио, казалось, поразился при виде студии, которая, благодаря всем этим зажженным свечам и белым цветам стала похожей на готическую часовню. Мы подвели Д"Аннунцио к дивану, заваленному грудой подушек. Прежде всего я протанцевала перед ним. Затем осыпала его цветами и расставила кругом свечи, плавно и ритмично ступая под звуки Траурного марша Шопена.
Постепенно я погасила все свечи одну за другой, оставив зажженными лишь те, которые горели у его головы ив ногах. Он лежал словно загипнотизированный. Затем, все еще плавно Двигаясь под музыку, я потушила свечи у его ног. Но, когда я торжественно направилась к одной из свечей, горевших у его головы, он поднялся на ноги и с громким и пронзительным криком ужаса бросился из студии. Тем временем мы с пианистом, обессилев от смеха, свалились друг другу на руки..."
Несколько лет спустя, во время первой мировой войны Дункан приехала в Рим и остановилась в отеле "Регина". По странному случаю, Д"Аннун-цио занимал соседнюю с ней комнату. Каждый вечер он отправлялся обедать к маркизе Казатти. Вот как описала Дункан их новую-встречу: "После обеда мы вернулись в залу с орангутангом, и маркиза послала за своей гадалкой. Она вошла в высоком остроконечном колпаке и плаще колдуньи и принялась предсказывать нам судьбу по картам.
И в эту минуту вошел Д"Аннунцио.
Д"Аннунцио был очень суеверен и верил всем гадалкам.
Гадалка сказала ему: "Вы полетите по воздуху и совершите огромные подвиги. Вы упадете и окажетесь у врат смерти. Но вы пробьетесь сквозь смерть, избежите ее и доживете до великой славы".
Мне она сказала: "Вы сумеете пробудить нации к новой религии и основать великие храмы по всему миру. Вы находитесь под чрезвычайно прочной защитой, и когда вам грозит несчастный случай, вас охраняют великие ангелы. Вы доживете до очень преклонного возраста. Вы будете жить вечно".
После этого мы вернулись в отель. Д"Аннунцио сказал мне: "Каждый вечер я буду приходить к вам в двенадцать часов. Я покорил всех женщин в мире, но я должен еще покорить Айседору".
И каждый вечер он приходил ко мне в двенадцать часов.
Он рассказывал мне удивительные вещи о своей жизни, своей юности и искусстве. Затем он принимался кричать: "Айседора, я не могу больше! Возьми меня, возьми же меня!"
Я тихонько выпроваживала его из комнаты. Так продолжалось около трех недель. Наконец я уехала".
Наверное, это был единственный случай, когда писатель не добился своего...

(1938-03-01 ) (74 года)
Гардоне-Ривьера, Ломбардия , Королевство Италия Отец: Франческо Паоло Рапаньетта (1831-1893) Мать: Луиза Де Бенедиктис (1839-1917) Награды:

Габрие́ле д’Анну́нцио (итал. Gabriele D"Annunzio ; 12 марта 1863 года - 1 марта 1938 года) - итальянский писатель, поэт, драматург и политический деятель.

Биография

Кроме того Д’Аннунцио посвящено стихотворение Н. С. Гумилёва ().

Произведения

Романы

• Трилогия «Романы Розы»:
  • Il piacere («Наслаждение» («Сладострастие»), 1889; экранизация П. Чардынина - 1915),
  • Giovanni Episcopo («Джованни Эпископо», 1891; экранизация 1947),
  • L’innocente («Невинный», 1892; экранизация Л. Висконти - 1976).
• Il trionfo della morte («Триумф смерти», 1894).
• Le vergini delle rocce («Девы утёсов», 1895).
• Il fuoco («Пламя», 1900).
• Forse che sì forse che no («Может быть, да, может быть, нет», 1910).
• La Leda senza cigno («Леда без лебедя», 1912).

Трагедии

• La città morta («Мёртвый город», 1899),
• La Gioconda («Джоконда», 1899),
• Francesca da Rimini («Франческа да Римини», 1902),
• L’Etiopia in fiamme (1904),
• La figlia di Jorio («Дочь Йорио», 1904),
• La fiaccola sotto il moggio («Факел под мерой», 1905),
• La nave («Корабль», 1908),
• Fedra («Федра», 1909).

Сборники стихотворений

• Primo vere («Весна», 1879),
• Canto novo («Новая песнь», 1882),
• Poema paradisiaco (1893),
• Laudi del cielo, del mare, della terra e degli eroi (1903-1912):
  • Maia (Canto Amebeo della Guerra),
  • Elettra,
  • Alcyone,
  • Merope,
  • Asterope (La Canzone del Quarnaro).
• Ode alla nazione serba (1914)

Автобиографические работы

• Notturno,
• Le faville del maglio,
• Le cento e cento e cento e cento pagine del Libro Segreto di Gabriele d’Annunzio tentato di morire o Libro Segreto.

Библиография

• Gabriele D’Annunzio: Defiant Archangel by J.R. Woodhouse (2001, ISBN 0-19-818763-7)
• D’Annunzio: The First Duce by Michael A. Ledeen (ISBN 0-7658-0742-4)
• Dannunzio: The Poet As Superman by Anthony Rhodes (ISBN 0-8392-1022-1)
• Gabriele D’Annunzio: The Dark Flame by Paolo Valesio (trans. by Marilyn Migiel, ISBN 0-300-04871-8)
• D’Annunzio and the Great War by Alfredo Bonadeo (Fairleigh Dickinson University Press, 1995, ISBN 0-8386-3587-3)
• Biographical Dictionary of the Extreme Right Since 1890 edited by Philip Rees (1991, ISBN 0-13-089301-3)
• The Appeal of Fascism: A Study of Intellectuals and Fascism 1919-1945 by Alastair Hamilton (London, 1971, ISBN 0-218-51426-3)
• Л. Троцкий .
• Кормильцев Илья. Три жизни Габриеле Д’Аннунцио. // Иностранная литература. 1999, № 11.
• Руссо А., Желтова Е. Л. Авиация в жизни и творчестве Габриеле Д’Аннунцио: от «авиационной» поэзии к пропаганде авиации // Вопросы истории естествознания и техники. - 2008. - № 1. - С. 97-116. - ISSN 0205-9606
• Плотников А. Плутовской роман Габриеле Д’Аннунцио. // Журнал CIGAR CLAN 3/ 2004
• Коваль Л. М. Габриэле Д’Аннунцио в России. // Книга. Исследования и материалы. 1999. Вып. 76.
• Ч. Де Микелис. Д’Аннунцио в русской культуре. // Начало века. Из истории международных связей русской литературы. - СПб., 2000. - С. 281-315.
• Чекалов К. А. Д’Аннунцио на российской сцене: рубеж двух столетий. // Новые российские гуманитарные исследования. 2008, № 3.
• Чекалов К. А. Блок, Брюсов и «спор двух Франчесок». // Шахматовский вестник, вып. 10-11. - М.: Наука, 2010. - С. 427-439.
• Шварц Е. Габриэле Д’Аннунцио. Крылатый циклоп. - СПб.: Вита Нова , 2010. - С. 528. - ISBN 978-5-93898-291-8 - (Серия: Жизнеописания)

Награды

• Офицер Военного ордена Италии (Награждён Королевским декретом № 87, 10 ноября 1918 года .)
• Кавалер Военного ордена Италии (Награждён Королевским декретом № 72, 3 июня 1918 года.)

Напишите отзыв о статье "Д’Аннунцио, Габриеле"

Ссылки

• З. А. Венгерова. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.

Примечания

См. также

Отрывок, характеризующий Д’Аннунцио, Габриеле

Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.

Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j"ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.

Габриеле д’Аннунцио (итал. Gabriele d Annunzio, настоящая фамилия Рапаньетта, Rapagnetta)(12 марта 1863 1 марта 1938) итальянский писатель, поэт, драматург и политический деятель. Габриеле д’Аннунцио, Князь Монтеневозо Gabriele d’Annunzio,… … Википедия

Габриэле д’ (Gabriele d’Annunzio, 1863–), настоящее имя Рапаньетта (Rapagnetta) крупнейший итальянский поэт эпохи, последовавшей за объединением Италии (так наз. «Третьей Италии» Terza Italia), яркий выразитель расцвета и упадка буржуазии. Уже в… … Литературная энциклопедия

- … Википедия

- … Википедия

Д’Аннунцио, Габриэле Габриэле д’Аннунцио, Князь Монтеневозо Gabriele d’Annunzio, Principe di Montenevoso Дата рождения: 12 марта … Википедия

- (D Annunzio, Gabriele) ГАБРИЭЛЕ Д АННУНЦИО (1863 1938), итальянский писатель. Родился 12 марта 1863 в Пескаре, в дворянской семье. Выход первых сборников стихов Весна (Primo vere, 1880) и Новая песнь (Canto nuovo, 1882) совпал по времени с… … Энциклопедия Кольера

ИТАЛЬЯНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА. Начало И. л. относится к первой трети XIII в., когда итальянский яз., обособившийся от латинского уже в конце X в., настолько самоопределился, что стала возможна его лит ая обработка. Уже в XII в. И. яз. начинает… … Литературная энциклопедия

I Итальянский язык становится литературным сравнительно поздно (после 1250 г.): другие неолатинские языки обособились раньше почти на два века. Это явление объясняется устойчивостью латинской традиции в Италии. Нигде латынь не была так живуча,… …

Один из главных центров новейшей итальянской поэзии Болонья, где группируется целый ряд поэтов вокруг престарелого Кардуччи (см.). Основные черты этой группы культ латинских традиций, патриотический лиризм и в особенности языческая… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Книги

• Габриэле Д"Аннунцио. Собрание сочинений (количество томов: 6) , Д"Аннунцио Габриэле. Габриэле Д"Аннунцио (настоящая фамилия Рапаньетта) - итальянский писатель, поэт, драматург и политический деятель, оказавший сильное влияние на русских акмеистов. Произведения писателя…
• Габриэле Д"Аннунцио. Собрание сочинений в 6 томах (комплект) , Габриэле Д"Аннунцио. Габриэле Д"Аннунцио (настоящая фамилия Рапаньетта) - итальянский писатель, поэт, драматург и политический деятель, оказавший сильное влияние на русских акмеистов. Произведения писателя…

«Не отказывай себе ни в чем, потворствуй всем своим инстинктам» , — это правило наш Поэт вывел для себя еще в юности и всю жизнь ему следовал.

Неизвестно, как долго он помнил девушку, к которой испытал первые романтические чувства, но благодаря этим переживаниям родились его . Дальнейшие свои «увлечения» он одаривал не только страстными ласками, но и поэтическими именами.

Девственности лишился в 16 лет обычным для католического юноши образом — в объятиях флорентийской проститутки. Трудно представить, как ему удавалось в условиях строжайших церковных запретов соблазнять своих ровесниц, но, так или иначе, в последние годы учебы в лицее за ним уже закрепилась слава страстного любовника. Вероятно, все-таки большая часть «побед» того периода была лишь на бумаге.

А вот в Риме, в этом городе авантюристов, ловеласов и повес всех мастей, удивить кого-либо «грешным» поведением было сложно. Но нашему поэту это удалось. Женщины тянулись к нему как к магниту: пылкие любовные стихи дурманили головы не только юным особам, но и замужним дамам.

Он женился в 20 лет на 19-летней Марии Ардуэн, герцогине ди Галлезе в 1883 году. Свадьбе предшествует беременность невесты и ее побег из дома. Но д`Аннунцио — Поэт, он не может принадлежать лишь одной женщине! Ему необходимы эмоции и вдохновение от новизны ощущений! Поэтому, спустя некоторое время, Габриэле вернулся к прежней распутной жизни в столице, лишь иногда навещая супругу. Через пять лет они окончательно расстались, имея к тому времени троих сыновей. Впрочем, Мария формально оставалась его женой до конца жизни (умерла в 1954 году).

Удивительно, но все великие любовники в истории (или вернее, известные как таковые) физической красотой не блистали. Не был исключением и наш Поэт: невысокого роста, к 23 годам изрядно полысевший, с выпуклыми рыбьими глазами и большим носом.

Американская танцовщица Айседора Дункан так вспоминала о нем: «Этот лысый, невзрачный карлик в разговоре с женщиной преображался, прежде всего, в глазах собеседницы. Он казался ей почти что Аполлоном, потому что умел легко и ненавязчиво дать каждой женщине ощущение того, что она является центром вселенной» .

Д`Аннунцио рано понял, что женщин чаще всего привлекает слава и возможность быть причастной к чему-то «великому». Надо полагать, что для этой цели наш ловелас и стремился как можно громче заявить о себе любым экстравагантным способом.

Впрочем, после сладостных объятий на ложе осыпать женщину лепестками роз, назвать звучным, поэтичным именем (вроде Лалла или Мариоска), посвятить ей поэму или даже роман — это тоже один из очень действенных способов покорить романтичное сердце. Но таких возлюбленных, к которым наш Поэт испытывал подлинные чувства (на которые был способен), было немного. Одна из них — красивейшая актриса Барбара Леони, отношения с которой продолжались пять лет.

Следующий роман с замужней Марией Гравиной ди Рамака, тратившей на него огромные деньги, привел парочку на скамью подсудимых, обвиненных в незаконных интимных отношениях. Правда, приговор о пятимесячном заключении затем отменили, но страстная неаполитанка попортила кровь нашему Поэту: сильно ревновала его и грозилась убить их совместного ребенка, если он не останется с ней. Он не остался.

Спустя некоторое время д`Аннунцио встречает знаменитую итальянскую актрису Элеонору Дузе, с которой поддерживает отношения в течение девяти лет. Это был скорее творческий союз, чем союз двух любовников, потому что именно эта женщина помогла Поэту достичь европейской славы, активно продвигая его пьесы во Франции. Тем не менее он бросил постаревшую подругу без особых сожалений.

Для некоторых женщин отношения с Поэтом заканчивались весьма плачевно. Набожная графиня Манчини после связи с ним сошла с ума, не выдержав чувства вины за грех прелюбодеяния, и оказалась в психиатрической лечебнице. Еще одна любовница, маркиза Алессандра ди Рудини Карлотти, отреклась от своей семьи и приняла монашеский постриг.

Помимо немногочисленных продолжительных романов, остальные женщины Поэта довольствовались участием в сексуальных экспериментах, поскольку д`Аннунцио желал познать все в области секса. Он частенько устраивал театрализованные вечеринки в античном стиле с танцами вакханок и садо-мазохистскими сценами. По воспоминаниям одной из любовниц, наш Поэт отождествлял себя со святым мучеником Себастьяном (позднее он напишет пьесу с одноименным названием, за которую будет отлучен от церкви).

Вся Италия смакует скандалы и сплетни, неразрывно следующие за Поэтом: то он пьет вино из черепа девственницы и носит туфли из человеческой кожи, то удалил себе два ребра, чтобы удобней было заниматься самофелляцией. Все эти слухи вкупе с эпатажными произведениями и создают ему славу «великого и ужасного Габриэле».

Перебравшись во Францию, д`Аннунцио продолжает тот же беспутный образ жизни, меняя одну любовницу за другой: сначала его музой на некоторое время становится Наталья Кросс-Голубева, русская по-происхождению, вскоре ее сменяет балерина, известная лесбиянка Ида Рубинштейн, а затем — американская художница Ромейн Брукс.

Д’Аннунцио к этому времени уже окончательно наплевал на приличия, устроив на своей роскошной вилле настоящих гарем из любовниц. Даже при общем упадке морали в предвоенное время, такое демонстративное пренебрежение к нравственности вызывало негодование, и публика постепенно начала терять интерес к Поэту.

Тем более как автор он находился в творческом кризисе: все, что мог написать — написал. Требовалось немедленно вызвать новый ажиотаж, о нем снова должны заговорить и лучше с восторгом! Разразившаяся мировая война пришлась как раз кстати для того, чтобы наш Поэт сумел проявить себя в новом качестве —

Я играл с судьбой, событиями, жребиями, сфинксами и химерами

Элеонора Дузе и другие великие женщины Поэта

Габриэле привлекал женщин не только стихами, харизмой и своей сексуальностью. Как же он покорил Луизу Казати, Элеонору Дузе и других великих женщин?

Габриэле хорошо знал женскую натуру и еще в юности понял, что женщин чаще всего привлекает слава и возможность быть причастной к чему-то «великому».

Д’Аннунцио был врожденным Любовником и знал, как обольстить женщину, делая это умело. На ложе любви, после нежных, страстных объятий, осыпая ее лепестками роз и звучными поэтическими именами богинь, он умел преподнести роскошный подарок, припав к ее ногам, ну и, разумеется, посвятить ей поэму или даже роман.

С красавицей Барбарой Леони д’Аннунцио познакомился в 1887 году на одном из концертов. К этому времени он уже четыре года был женат на Марии, которая рожала ему одного ребенка за другим. Д’Аннунцио был поражен божественной красотой Барбары. Они безумно влюбились в друг друга и начали тайно встречаться. Она как-то призналась Габриэле: «Ах, дорогой, до встречи с тобой я была просто девственницей». Они поддерживали отношения в течение пяти лет, и при каждой их встрече, как и на первом свидании, прежде чем предаться любви, д’Аннунцио осыпал Барбару лепестками свежих роз. Это был настоящий любовный ритуал. А когда Барбара засыпала, Габриэле устраивался поблизости и, рассматривая ее прекрасное лицо и формы, делал подробные записи в свой дневник, передавая свои тончайшие ощущения, чтобы потом использовать эти наблюдения в стихах и романах. Все шло на пользу и благо великого искусства. Эротические чувствования, вызванные Барбарой Леони, он запечатлел в романе «Невинный».

После Барбары у него начался роман с женой неаполитанского дворянина Марией Гравиной ди Рамакка – в результате на свет появился ребенок. Страстная неаполитанка старалась всеми средствами удержать его возле себя, тратила на него большие суммы денег, угрожала, что убьет их совместного ребенка, если он не перестанет ей изменять, а он ей изменял, как и другим.

Из-за скандального романа с замужней женщиной д’Аннунцио оказался под судебным следствием. Ему грозило несколько месяцев тюрьмы, но это решение вскоре благополучно отменили.

Несмотря на все угрозы д’Аннунцио сбежал и от Марии, вырвавшись на свободу из пут любви.

Едва только улеглись неаполитанские страсти, как д’Аннунцио встретил знаменитую итальянскую актрису Элеонору Дузе, которая была старше его на четыре года и с которой он поддерживает отношения в течение аж… девяти лет. Невероятное постоянство!.. Она была родом из Падуи из потомственной актерско-режиссерской семьи, но познакомились они в Венеции, где в своей вилле Капончина довольно роскошно жил в то время Поэт. Недалеко от него, в своей вилле, обитала Элеонора Дузе.

Увидев ее впервые, он сразу решил ее соблазнить. Они катались вместе на гондолах, он читал ей свои стихи, посвященные именно ей, дарил огромные букеты цветов. Он даже не мог тогда предположить, что их роман затянется на такой долгий срок. Элеонора была очень умной, изящной женщиной, красивой, талантливой и известной. И еще она была очень уверена в себе. Ее любви добивались Бернард Шоу, Антон Чехов и многие другие известные личности той поры, но она влюбилась в д’Аннунцио. Это был не только любовный, но и творческий союз, потому что именно она помогла Поэту достичь европейской славы, активно продвигая его пьесы во Франции.

Она вдохновляла его, давала ему советы, опекала, снабжала его деньгами, которых у него постоянно не хватало, оплачивала его поездки, развлечения и даже расходы его любовниц. А он в благодарность ей писал пьесы, в которых Дузе исполняла главные роли, делая его пьесы знаменитыми.

Именно в этот период их страстной любви появились слухи о том, что д’Аннунцио пьет вино из черепа девственницы и ходит в туфлях из человеческой кожи. Распускали эти слухи его близкие друзья, разумеется, услышав их из уст самого Поэта. Некоторые выдумки д’Аннунциобыли настоящими шедеврами искусства. Его друг Маринетти рассказывал всем, что Поэт купается в море нагишом верхом на коне, а на берегу его ждет красавица Элеонора, держа в руках наготове пурпурную мантию, в которую она закутывает своего возлюбленного после купания.

Но рано или поздно этому «жрецу эротики» и любви надоедали все женщины, и с Элеонорой он тоже расстался, объясняя другим, что ее грудь потеряла свежесть, а он ценил в женской облике прежде всего красоту груди. Дузе говорила, что она не желает его видеть и даже слышать о нем, но при этом она обронила такую фразу: «Он мне отвратителен. Но я обожаю его».

Среди его муз было несколько женщин, которые оказались жертвами несчастной и безумной любви. Так, например, очень печально закончился его роман с набожной графиней Манчини, которая сошла с ума от любви к Поэту и попала в психиатрическую лечебницу. Она испытывала чувство вины за грех прелюбодеяния и порока, после наслаждений с ним. Еще один роман – с маркизой Александрой ди Рудини Карлотти, дочерью премьер-министра Италии – тоже закончился весьма печально. Любовь к Поэту так потрясла ее, что она отреклась от своей семьи, приняла монашеский постриг и умерла настоятельницей в одном из монастырей Савойи.

Когда читаешь произведения д’Аннунцио, поражаешься его знанию женской души, он понимает каждое ее движение, импульс и самое тонкое переживание и чувствование. «Есть женские взгляды, которые любящий мужчина не променял бы на полное обладание телом женщины. Кто не видел, как в ясных глазах загорается блеск первой нежности, тот не знает высшей ступени человеческого счастья. После же, с этим мгновением не сравнится никакое иное мгновение восторга», – так выразил он одно из состояний платонических любовных отношений между мужчиной и женщиной. И таких примеров знания женской души можно привести много.

Д’Аннунцио возводил секс в ранг искусства, как Луиза Казати – свои знаменитые балы и карнавалы. Но если праздники Луизы носили историко-театральный характер, то Габриэле устраивал театрализованные вечеринки в античном стиле, носившие сексуально-эротический смысл, с танцами вакханок и даже с садомазохистскими сценами.

Эстет, ценитель искусства и свободы

Современникам Поэт запомнился всегда изысканно одетым, в окружении роскошного интерьера (на виллах в Риме, Неаполе, Флоренции, Венеции, Парижа). Он всегда был со свитой, в которой преобладали красивейшие женщины.

Поэт знал толк в роскоши и придавал большое значение окружающим его предметам и интерьеру, которые возбуждали в нем творческое вдохновение. Так, в том же романе «Наслаждение» он великолепно описывает отношение к предметам устами своего главного героя Андреа Сперелли: «Все окружающее принимало для него то невыразимое подобие жизни, какое приобретают, например, священные сосуды, атрибуты религии, орудия богослужения, всякая вещь, на которой сосредоточивается людское раздумье или которую людское воображение полагает в основание той или иной идеальной высоты. Как сосуд после долгих лет сохраняет запах бывшей когда-то в нем эссенции, так и некоторые предметы сохраняли неопределенную часть любви, которою мечтательный любовник осенил и пропитал их. И столь глубоким возбуждением веяло на него от них, что порою он приходил в смущение, точно от присутствия сверхъестественной силы».

Утонченный эстет с безграничной любовью к искусству… У него есть удивительные строки о Риме, где он через героя говорит о своих чувствах к Вечному городу: «А сам он поселился в Риме, предпочитая этот город другому, Рим составлял его великую любовь: не Рим Цезарей, но Рим пап; не Рим арок, терм, форумов, но Рим вилл, фонтанов, церквей. Он отдал бы весь Колизей за виллу Медичи, Кампо Ваччино – за Испанскую площадь, арку Тита – за Фонтан с Черепахами. Княжеская роскошь рода Колонны, Дориа, Барберини привлекала его гораздо больше, нежели разрушенное величие императоров. И высшей его мечтою было владеть дворцом, увенчанным Микеланджело и расписанным Караччи, как например дворец Фарнезе; или галереей, полной Рафаэлей, Тицианов, Доменикино, как Боргезе; или виллой, как вилла Алессандро Альбани, где бы тенистые пальмы, восточный красный гранит, белый мрамор из Луни, греческие статуи, живопись Возрождения, само предание места окружали очарованием какую-нибудь горделивую любовь его. В доме своей кузины маркизы д’Аталета в альбом светских признаний на вопрос: “Кем вы хотели бы быть?” он написал: “Римским князем”».

Так желал его герой, а Поэт в 1924 году действительно получил титул князя, который ему пожаловал король Италии Витторио Эмануэле II. Д’Аннунцио считал, что и к жизни нужно относиться как к произведению искусства. Один из его героев высказывает это его отношение к жизни: «Необходимо созидать свою жизнь, как создается произведение искусства. Необходимо, чтобы жизнь образованного человека была его собственным творением. В этом все истинное превосходство».

Он, как все творческие люди, ценил свободу, которая была для него осознанной необходимостью: «Необходимо во что бы то ни стало сохранять всю свою свободу – даже в опьянении. Вот правило образованного человека – Habere, non haberi. – Обладать, не даваясь обладать».

Сценарист, кинематографист, аферист и главный декадент Европы

Из-за полного отсутствия денег ему пришлось влезть в очередную аферу и очутиться в Париже. Один приятель предложил ему почитать лекции в Латинской Америке, и д’Аннунцио попросил его выплатить ему аванс, якобы на срочное лечение зубов. Отправившись «лечить зубы» в Париж на две недели, он задержался там почти на восемь лет. В Париже знаменитого поэта, писателя, драматурга и великого Любовника встретили восторженно поклонники и поклонницы. Здесь он становится главным декадентом Европы. Многие его произведения переведены на французский. Приехав во Францию, он продолжил тот же вольный образ жизни.

У него разгорается роман с художницей Наталией Кросс-Голубевой, с которой он окунается с головой в парижскую богемную жизнь. Она знакомит его с Бакстом, Дебюсси и Идой Рубинштейн. Именно там он написал свою скандальную драму «Мученичество святого Себастьяна». Ему нравилось отождествлять себя со святым мучеником Себастьяном. Музыку к ней сочинил Дебюсси, декорации сделал Бакст, а христианского святого станцевала Ида Рубинштейн – вот такая знаменитая творческая группа. После столь порочного произведения отношения с Ватиканом у д’Аннунцио испортились, его отлучили от церкви и запретили благоверным католикам читать все произведения злостного грешника и еретика.

Вскоре от Кросс-Голубевой Поэт ушел к балерине Иде Рубинштейн, ему удалось соблазнить даже лесбиянку. А затем он вступает в любовную связь с подругой Иды Рубинштейн – американской художницей Ромейн Брукс.

Интерес к писателю и поэту растет, благодаря его новому увлечению кинематографом и авиацией, которые находятся на пике моды того времени. Вот тогда и возникает шестичасовая киноэпопея «Кабирия» о Древнем Риме, что было невероятно для того времени. Этот фильм из жизни Древнего Рима, согласно сценарию д’Аннунцио, получился со всем размахом: битвы гладиаторов, египетские пирамиды, извержение вулкана Этны… Можно вполне сказать, что он проложил дорогу историческому голливудскому кинематографу.

В Париже он увлекся авиацией и в течение короткого времени стал прекрасным авиатором, что пригодилось ему впоследствии.

Война как средство возрождения Поэта

Накануне Первой мировой войны Поэта настиг творческий кризис, нужна была новая цель, новые идеи. И Первая мировая война пришлась как раз кстати. Война пробудила в нем героя, дав пищу его уму и воображению. На этот раз он возродился в роли национального героя, общественного и политического деятеля, предводителя масс. Ему уже 50, сначала он становится военным корреспондентом, свои фронтовые репортажи он пишет в стихах. Степень патриотизма его военной поэзии настолько велика, что итальянцы запоминают их наизусть декламируют друг другу и с боевым текстом воодушевленно идут в бой. В этот же период он оттачивает свое ораторское искусство. В Риме он выступает перед публикой, облачившись в древнеримскую тогу, именно тогда он возродил жест римских легионеров, приветствуя своих слушателей.

А 23 мая 1915 года Италия объявляет войну Австрии. Поэт отправляется на фронт в качестве капитана действующей армии в Венецию. Воюет он отважно, как настоящий герой. Он гениально мог сочетать в себе смелость Героя, умение рисковать с эстетством и самовлюбленностью Нарцисса. В перерывах между боевыми экспедициями он возвращался в свой дворец на Большом канале, куда из Франции им была выписана необходимая ему для жизни обстановка: женщины, персидские ковры, гобелены, породистые домашние животные, изысканная еда. Говорят, что быт д’Аннунцио был обустроен более, чем быт воевавшего на том же фронте Хемингуэя.

Во флоте он участвует в вылазках торпедных катеров, а затем переходит в авиацию. Д’Аннунцио летает на Триест, на Пулу, на Сплит, сбрасывает бомбы и прокламации, видит гибель боевых товарищей, при неудачной посадке повреждает себе зрительный нерв и слепнет на один глаз. Командуя воздушной эскадрильей, он совершил одну из самых впечатляющих авиационных авантюр Первой мировой – «Полет над Веной». Десять итальянских пилотов с д’Аннунцио во главе пролетели более 1200 километров и разбросали 400 тысяч листовок над Веной.

Д’Аннунцио и здесь пишет, но не художественные произведения, а доклады об улучшении положения дел в военной авиации, надгробные речи, репортажи о воздушных боях, секретные записки с проектами авантюрных военных экспедиций. Некоторые свои идеи он воплощает с успехом, не отчитываясь ни перед кем. Например, на Рождество 1917 года д’Аннунцио организует и проводит ночную вылазку торпедных катеров при поддержке авиации (прожектора на катерах должны были служить навигационными ориентирами для пилотов) на австрийскую военно-морскую базу в Далмации, форт Буккари.

После окончания войны теперь уже не только Поэту, но и Герою, становится скучно и он пишет: «Чувствую зловоние мирной жизни».

Но на ловца и зверь бежит – и появляется «на горизонте» город-порт Фиуме, до войны принадлежавший Австро-Венгрии. Габриэле д’Аннунцио получает возможность стать частью Великой Империи и повоевать за честь своей страны.

Поэт-правитель

«Всякое восстание – это творчество!» – как-то сказал Поэт. Самую колоритную роль ему удалось исполнить в своей жизни именно в Фиуме – роль коменданте, правителя самого странного и анархистского государства, когда-либо существовавшего.

11 сентября 1919 года д’Аннунцио в открытом автомобиле, усыпанный лепестками роз и цветами, впереди колонны из 15 машин с добровольцами направился к Фиуме. На пути к цели к ним присоединялось все больше и больше желающих. Д’Аннунцио пользовался такой популярностью, что ему никто не мог противостоять. Правительственные войска, встречающиеся на пути, либо пропускали Героя, либо присоединялись к пламенным революционерам, охваченные под воздействием его харизмы патриотизмом. А если не пропускали, то он подставлял увешанную орденами и медалями грудь, предлагая стрелять в нее. Стрелять в Героя было немыслимо, и все ему аплодировали.

Без единого выстрела он добрался со своей армией до мятежного порта, где его встретили колокольным звоном, приветственным ревом сирен и орудийным салютом стоящих на рейде военных кораблей. Так началась полуторагодовая эпопея. Д’Аннунцио поднял над городом государственный стяг с созвездием Большой Медведицы на пурпурном фоне, окольцованном змеей, кусающей собственный хвост. А тут еще и черная бархатная повязка на выбитом глазу д’Аннунцио – он очень эффектно смотрелся, выступая на балконе своего дворца в центре города. Поэт произнес следующую знаменитую речь: «Итальянцы Фиуме! В этом недобром и безумном мире наш город сегодня – единственный островок свободы. Этот чудесный остров плывет в океане и сияет немеркнущим светом, в то время как все континенты Земли погружены во тьму торгашества и конкуренции… Мы – это горстка просвещенных людей, мистических творцов, которые призваны посеять в мире семена новой силы, что прорастут всходами отчаянных дерзаний и яростных озарений…»

Д’Аннунцио сразу объявил порт итальянской провинцией, а части союзников он отправил домой. Правительство Италии было шокировано и отказалось от «подарка». Тогда Герой объявил город свободным «Королевством Карнаро» (Фиуме расположен на берегу залива Карнаро). Правительство в ответ направило в залив боевые корабли и окружило войсками город. Корабли д’Аннунцио вскоре конфисковал, так как моряки дезертировали; а войска бездействовали, поскольку симпатизировали д’Аннунцио и мятежникам.

Д’Аннунцио, как и положено, начал с конституции, которую написал в стихах. Его с трудом уговорили придать документу официальный вид. Свое новое государство он посвятил музам, по этой причине главным пунктом в конституции страны было обязательное обучение всех граждан музыке, а министром культуры стал композитор Артуро Тосканини. Также был введен государственный культ муз с сооружением соответствующих храмов. Министром иностранных дел был назначен поэт-анархист Кохницкий, а министр финансов имел три судимости за кражи.

В свободный порт начали отовсюду стекаться авантюристы, творческая богема, искатели приключений, всякие маргинальные личности и любители острых ощущений. В Фиуме процветали проституция и гомосексуализм. Разодетые в пестрые костюмы жители и гости города веселились дни и ночи напролет. Это был своеобразный фиумский карнавал.

Население, впавшее в веселье и разгул, нужно было чем-то кормить и поить. Когда в городе кончился хлеб, д’Аннунцио приказал выдавать всем желающим кокаин. Пришлось мятежникам освоить и профессию пиратов, захватывая проходящие корабли, а затем возвращая груз за вознаграждение. А боевые летчики, переквалифицировавшиеся в воздушных пиратов, тоже активно пополняли закрома нового свободного государства.

Можно ли было политические идеи и программы д’Аннунцио отнести к какой-то определенной партии? У него была слишком свободная душа, чтобы выполнять какие-то ограниченные предписания и программы, его идеи были универсальными, они вмещали в себя все элементы – от анархизма и коммунизма до монархизма – и то, что он называл «политикой красоты», с большой долей театральности и эпатажности, а также многое другое, чему нет еще названия в политических играх.

Команданте ежедневно произносил на главной площади зажигательные речи. Известно, что будучи блестящим оратором, он импровизировал на ходу, его речи были полны сложных метафор и ярких образов, они самым волшебным образом действовали на слушателей, проникая прямо в их подсознание. Comаndante впоследствии станет чем-то вроде почетного звания д’Аннунцио. Именно так все будут обращаться к нему до самой его смерти.

Последние дни Команданте

В конце своей удивительной жизни д’Аннунцио предался приятным размышлениям и занялся строительством мемориала в своей роскошной вилле Витториале на озере Гарда. Этот мемориал, посвященный всему итальянскому народу, на самом деле отражает полностью жизнь Поэта. Но разве жизнь великого итальянского Поэта не отражает жизнь итальянского народа?

На вилле Поэта – и копии античных статуй, и работы Микеланджело; на поляне перед виллой – тот самый самолет, на котором Поэт кружил над Веной, и торпедный катер, на котором он атаковал противника; а в самом центре парка – военный крейсер с действующими пушками, и еще многие другие экспонаты.

Д’Аннунцио был главным соперником Дуче, который заставил его бездействовать посредством разных почестей, наград и привилегий, лишь бы он только не соперничал с ним в политике. Поэт считал Муссолини своим посредственным подражателем, а фашизм – плебейской, жалкой и извращенной пародией на свои великие идеи. Безусловно, образ Муссолини становился блеклым по сравнению с колоритнейшей личностью д’Аннунцио. Дуче пытался избавиться от него: в один прекрасный день Поэт выпал из окна, но самым чудесным образом остался жив. Это произошло накануне выборов, д’Аннунцио назвал свое падение «полетом архангела».

Даже в преклонном возрасте Поэт всегда был окружен женщинами. Он посылал своих верных слуг на поиски красивых женщин в окрестные деревни. И вот, уже больной, зависимый от наркотиков, он заканчивает свою жизнь в первый день весны 1938 года, не дожив 11 дней до своего 75-летия. Казалось, что этот «жрец любви» должен был умереть в объятиях очередной женщины?.. Но он скончался от апоплексического удара во время работы за письменным столом!.. Правда, за несколько часов до смерти из его спальни выпорхнула юная очаровательная нимфа (на старости лет он отдавал предпочтение молодым девушкам).

В «Секретной книге» он пишет: «Я играл с судьбой, событиями, жребиями, сфинксами и химерами». Нужно еще добавить – «с женщинами». Он был не только Поэтом, Пророком, Героем, Первым Любовником Италии, Сверхчеловеком в своем собственном понимании этого слова, но и великим Актером, умевшим наслаждаться своими ролями. Жизнь Поэта действительно была «его собственным творением», он преобразовал ее в «настоящее произведение искусства».