Русская словесность благодаря Пушкину окончательно «догнала» европейский литературный процесс и пошла в его обширных пределах своим собственным путем. Тем временем западноевропейская литература бурно развивалась; писатели искали новые пути для художественного самовыражения.
Вспомните, когда мы говорили о гейдельбергских романтиках, то пришли к выводу: они сознательно отказывались от опыта иенцев, считали их безответственными мечтателями, которым не хватило духу заглянуть в пропасть, отделяющую романтический идеал от пошлой действительности. Только ирония дает художнику-романтику некое подобие выхода из трагических противоречий реального мироустройства.
Великий немецкий прозаик, талантливый музыкант Эрнст Теодор Амадей Гофман был по своей позиции предельно близок к гейдельбергцам. Сквозной темой его творчества стала судьба художника в чиновном, бюргерском мире, главным конфликтом - конфликт между «гением» и «филистером» (то есть буржуа). Основным художественным средством - столкновение сказочной фантастики с пресной обыденностью.
Мир, изображаемый Гофманом, словно колеблется на границе между реальностью и сказкой, хотя все, что происходит в пространстве сказки, для него тоже более чем реально! В жизнь его героев в любую минуту могут вторгнуться посланцы фантастического подземного царства природных стихий - огненные саламандры, гномы, эльфы. Одни оказываются при этом носителями доброго начала, другие - посланцами злых сил, которые в союзе с вполне реальными пошляками-филистерами ведут борьбу за душу человека, за сердце художника. Так происходит и в «серьезных», философических романах и циклах рассказов и повестей Гофмана («Фантазии в духе Калло», 1814-1815), и в его сказках, которые в конце концов стали излюбленным детским чтением: «Щелкунчик» (1816), «Золотой горшок» (1814), «Крошка Цахес по прозванию Циннобер» (1819).
До сих пор сквозной темой произведений немецких романтиков было двоемирие, раздвоение бытия на идеальную и обыденную сферы. Сквозной темой творений Гофмана становится двойничество. То есть раздвоение не только внешней жизни, но и жизни внутренней, жизни души; раздвоение самого человека, в котором живут и противоборствуют несовместимые начала - духовное и материальное, вечное и временное.
Одолеть власть злых сил вовне и внутри себя гофмановским героям удается далеко не всегда. Многие из них гибнут в неравной борьбе (например, герой «Рудников Фалуна» - этот рассказ из новеллистического цикла «Серапионовы братья» (1819-1821) был особенно популярен у русских читателей пушкинских и гоголевских времен). Гофман настолько же легкий, остроумный и незанудливый писатель, насколько и трагичный, подчас безысходно-мрачный мыслитель. Он убежден: занятия искусством вырывают человека из-под власти филистерства, из-под опеки мещанства, но в то же самое время делают его особенно беззащитным перед натиском пошлости и злых духов, а подчас и по-настоящему смешным.
Тем более что обыденный мир, над которым властвует пошлость, покушается и на самое святое для позднего романтика - на искусство. В незавершенном романе «Житейские воззрения кота Myppa» (1820-1822) герой - кот-филистер по имени Mypp - решает стать настоящим писателем и тут же приступает к осуществлению задуманного: на обороте «настоящей» рукописи хозяина-романтика важно излагает свои (кошачьи!) взгляды...
Грусть, подчас даже безысходная тоска, скрытые под покровом насмешки, - вот основа художественного мира Гофмана, пафос его творчества, которое стало вершиной немецкого романтизма конца 1810-1820-х годов.
Дополнительные сочинения
Тургенев на протяжении всего своего творчества разрабатывал данный жанр, но наиболее известными стали его любовные повести: «Ася», «Первая любовь», «Фауст», «Затишье», «Переписка», «Вешние воды». Их также часто называют «элегическими» – не только за поэзию чувства и красоту пейзажных зарисовок, но и за характерные мотивы, из лирических становящиеся сюжетными. Вспомним, что содержание элегии составляют любовные переживания и меланхолические раздумья о жизни: сожаление о прошедшей молодости, воспоминания об обманувшем счастье, печаль о будущем, как, например, в пушкинской «Элегии» 1830 г. («Безумных лет угасшее веселье…»). Эта аналогия тем более уместна, что Пушкин был для Тургенева важнейшим ориентиром в русской литературе, и пушкинские мотивы пронизывают всю его прозу. Не менее важной была для Тургенева немецкая литературная и философская традиция, прежде всего в лице И. В. Гете; не случайно действие «Аси» происходит в Германии, а следующая тургеневская повесть называется «Фауст».
Реалистический метод (детально точное изображение действительности, психологическая выверенность характеров и ситуаций) органично сочетается в элегических повестях с проблематикой романтизма. За историей одной любви прочитывается масштабное философское обобщение, поэтому и многие детали (реалистические сами по себе) начинают отсвечивать символическим смыслом.
Цветение и средоточие жизни, любовь понимается Тургеневым как стихийная, природная сила, которой движется мироздание. Поэтому ее осмысление неотделимо от натурфилософии (философии природы). Пейзажи в «Асе» и других повестях 50-х годов не занимают большого пространства в тексте, но это далеко не просто изящная заставка к сюжету или декорация заднего плана. Бесконечная, загадочая красота природы служит для Тургенева неоспоримым доказательством ее божественности. «Человек с природой связан «тысячью неразрывных нитей: он сын ее»[i]. . Любое человеческое чувство имеет в природе свой исток; в то время как герои любуются ею, она незаметно направляет их судьбу.
Следуя пантеистическому пониманию природы, Тургенев рассматривает ее как единый организм, в котором «все жизни сливаются в одну мировую жизнь», из чего «выходит общая, бесконечная гармония», «одна из тех «открытых» тайн, которые мы все и видим и не видим». Хотя в ней, «кажется, всё живет только для себя», в то же время все «существует для другого, в другом только достигает своего примирения или разрешения»- это и есть формула любви как сущности и внутреннего закона природы. «Ее венец - любовь. Только через любовь можно к ней приблизиться…» ? цитирует Тургенев «Фрагмент о природе» Гете.
Как и все живое, человек наивно почитает себя «средоточием вселенной», тем более что он единственный из всех природных существ обладает разумом и самосознанием. Он очарован красотой мира и игрой природных сил, но трепещет, осознавая свою обреченность смерти. Чтобы быть счастливым, романтическому сознанию нужно вобрать в себя весь мир, насладиться всей полнотой природной жизни. Так Фауст из драмы Гете в знаменитом монологе мечтает о крыльях, глядя с холма на заходящее солнце:
О, дайте крылья мне, чтоб улететь с земли
И мчаться вслед за ним, в пути не уставая!
И я увидел бы в сиянии лучей
У ног моих весь мир: и спящие долины,
И блеском золотым горящие вершины,
И реку в золоте, и в серебре ручей. <...>
Увы, лишь дух парит, от тела отрешась, -
Нельзя нам воспарить телесными крылами!
Но подавить нельзя подчас
В душе врожденное стремленье –
Стремленье ввысь… (пер. Н. Холодковского)
Ася и Н. Н., любуясь с холма долиной Рейна, так же жаждут воспарить от земли. С чисто романтическим идеализмом герои Тургенева требуют от жизни всего или ничего, томятся "всеобъемлющими желаниями" («- Если бы мы с вами были птицы, - как бы мы взвились, как бы полетели... Так бы и утонули в этой синеве... Но мы не птицы. - А крылья могут у нас вырасти, - возразил я. - Как - - Поживите - узнаете. Есть чувства, которые поднимают нас от земли»). В дальнейшем мотив крыльев, многократно повторяясь в повести, становится метафорой любви.
Однако романтизм самой своей логикой предполагает недостижимость идеала, поскольку противоречие между мечтой и реальностью неразрешимо. Для Тургенева это противоречие пронизывает саму натуру человека, который есть одновременно и природное существо, жаждущее земных радостей, "счастья до пресыщения", и духовная личность, устремленная к вечности и глубине познания, как это формулирует Фауст в той же сцене:
… две души живут во мне
И обе не в ладах друг с другом.
Одна, как страсть любви, пылка
И жадно льнет к земле всецело,
Другая вся за облака
Так и рванулась бы из тела. (пер. Б. Пастернака)
Отсюда проистекает губительная внутренняя раздвоенность. Земные страсти подавляют духовную природу человека, а воспарив на крыльях духа, человек быстро осознает свою слабость. «? Помните, вы вчера говорили о крыльях?.. Крылья у меня выросли? да лететь некуда», – скажет Ася герою.
Поздние немецкие романтики представляли страсти как внешние, часто обманчивые и враждебные человеку силы, игрушкой которых он становится. Тогда любовь уподоблялась року и сама становилась воплощением трагического разлада между мечтой и действительностью. По Тургеневу, мыслящая, духовно развитая личность обречена на поражение и страдание (что он показывает и в романе «Отцы и дети»).
«Асю» Тургенев начал летом 1857 в Зинциге на Рейне, где и происходит действие повести, а закончил в ноябре в Риме. Интересно отметить, что « », прославившиеся изображением русской природы и типами национального характера, Тургенев писал в Буживале, в имении Полины Виардо под Парижем. «Отцы и дети» сочинялись им в Лондоне. Если пролеживать далее этот «европейский вояж» русской литературы, то окажется, что в Риме же появились на свет «Мертвые души», «Обломов» писался в Мариенбаде; роман Достоевского «Идиот» – в Женеве и в Милане, «Бесы» – в Дрездене. Именно эти считаются наиболее глубоким словом о России в литературе XIX века, и по ним европейцы традиционно судят о «загадочной русской душе». Игра ли это случая или закономерность?
Во всех названных творениях так или иначе ставится вопрос о месте России в европейском мире. Но редко в русской литературе встретишь повесть о современности, где само действие происходит в Европе, как в «Асе» или в «Вешних водах». Как это сказывается на их проблематике?
Германия изображена в «Асе» как мирная, любовно принимающая человека среда. Приветливые, трудолюбивые люди, ласковая, живописные ландшафты как будто сознательно противопоставлены «неприютным» картинам «Мертвых душ». «Привет тебе, скромный уголок германской земли, с твоим незатейливым довольством, с повсеместными следами прилежных рук, терпеливой, хотя неспешной работы... Привет тебе и мир!» – восклицает герой, и мы угадываем за его прямой, декларативной интонацией авторскую позицию. С другой стороны, Германия является важным культурным контекстом повести. В атмосфере старинного городка «слово "Гретхен" – не то восклицание, не то вопрос – так и просилось на уста» (имеется в виду Маргарита из «Фауста» Гете). По ходу повести Н. Н. читает Гагину и Асе также «Германа и Доротею» Гете. Без этой «бессмертной идиллии Гете» о жизни в немецкой провинции невозможно «воссоздать Германию» и понять ее «тайный идеал» – писал А. А. Фет (сам наполовину немец) в своих очерках «Из-за границы». Так повесть выстраивается на сопоставлениях как с русской, так и с немецкой литературными традициями.
Герой повести обозначен просто как господин N. N., и нам ничего неизвестно о его жизни до и после рассказанной истории. Этим Тургенев намеренно лишает его ярких индивидуальных черт, чтобы повествование звучало как можно объективнее и чтобы сам автор мог бы незаметно стоять за спиной героя, иногда высказываясь от его лица. Н. Н. – один из русских образованных дворян, и произошедшее с ним каждый тургеневский читатель легко мог применить к себе, а шире – к судьбе каждого из людей. Почти всегда он симпатичен читателям. Герой рассказывает о событиях двадцатилетней давности, оценивая их с позиции новоприобретенного опыта. То умиляясь, то иронизируя, то сокрушаясь, он делает над собой и над другими тонкие психологические наблюдения, за которыми угадывается проницательный и всезнающий автор.
Для героя путешествие по Германии – начало жизненного пути. Раз он хотел присоединиться к студенческому коммершу, то значит, он и сам недавно закончил один из немецких университетов, и для Тургенева это автобиографическая деталь. То, что Н. Н. в немецкой провинции встречает соотечественников, кажется сколь странным, столь и судьбоносным, ведь обыкновенно он избегал их за границей и в большом городе наверняка уклонился бы от знакомства. Так мотив судьбы впервые намечается в повести.
Н. Н. и его новый знакомый Гагин удивительно похожи. Это мягкие, благородные, европейски образованные люди, тонкие ценители искусства. К ним можно искренне привязаться, но поскольку жизнь поворачивалась к ним только солнечной своей стороной, их «полуизнеженность» грозит обернуться безволием. Развитый интеллект порождает усиленную рефлексию и как следствие нерешительность.
Я скоро его понял. Это была прямо русская душа, правдивая, честная, простая, но, к сожалению, немного вялая, без цепкости и внутреннего жара. Молодость не кипела в нем ключом; она светилась тихим светом. Он был очень мил и умен, но я не мог себе представить, что с ним станется, как только он возмужает. Быть художником... Без горького, постоянного труда не бывает художников... а трудиться, думал я, глядя на его мягкие черты, слушая его неспешную речь - нет! трудиться ты не будешь, сдаться ты не сумеешь.[v]
Так в Гагине появляются черты Обломова. Характерен эпизод, когда Гагин отправился на этюды, а Н. Н., присоединившись к нему, хотел читать, то два приятеля, вместо того чтобы заниматься делом, «довольно умно и тонко рассуждали о том, как именно должно работать». Здесь очевидна ирония автора над «прилежанием» русских дворян, которая в «Отцах и детях» дорастет до печального вывода о их неспособности преобразовать российскую действительность. Именно так понял повесть Н. Г. Чернышевский в своей критической статье «Русский человек на rendez-vous» («Атеней» 1858 г.). Проводя аналогию между г-ном Н. Н., которого он именует Ромео, с одной стороны, и Печориным («Герой нашего времени»), Бельтовым («Кто виноват?» Герцена), Агариным («Саша» Некрасова), Рудиным – с другой, Чернышевский устанавливает социальную типичность поведения героя «Аси» и резко осуждает его, видя в нем чуть ли не подлеца. Чернышевский признает, что г-н Н. Н. принадлежит к лучшим людям дворянского общества, но считает, что историческая роль деятелей подобного типа, то есть русских либералов-дворян, сыграна, что они утеряли свое прогрессивное значение. Тургеневу такая резкая оценка героя была чужда. Его задачей было перевести конфликт в общечеловеческую, философскую плоскость и показать недостижимость идеала.
Если образ Гагина автор делает полностью понятным читателям, то его сестра предстает загадкой, решением которой Н. Н. увлекается сначала с любопытством, а потом и самозабвенно, но так и не может постичь до конца. Необыкновенная живость причудливо совмещается у нее с робкой стеснительностью, вызванной ее незаконнорожденностью и долгой жизнью в деревне. Отсюда же проистекает ее нелюдимость и задумчивая мечтательность (вспомним, как она любит быть одна, постоянно убегает от брата и Н. Н., а в первый знакомства уходит к себе и «не зажигая свечи, долго стоит за нераскрытым окном»). Последние черты сближают Асю с ее любимой героиней – Татьяной Лариной.
Но составить цельное представление о характере Аси весьма сложно: это воплощенная неопределенность и изменчивость. («Что за хамелеон эта девушка!» - невольно восклицает Н. Н.) То она дичится незнакомца, то внезапно хохочет, («Ася, точно нарочно, как только увидела меня, расхохоталась без всякого повода и, по своей привычке, тотчас убежала. Гагин смутился, пробормотал ей вслед, что она сумасшедшая, попросил меня извинить ее»); то лазает по развалинам и громко поет песни, что совсем неприлично для светской барышни. Но вот она встречает дорогой англичан и начинает изображать благовоспитанную особу, чопорную в соблюдении приличий. Послушав чтение поэмы Гете «Герман и Доротея» она хочет казаться домовитой и степенной, как Доротея. Потом «накладывает на себя пост и покаяние» и превращается в русскую провинциальную девушку. Невозможно сказать, в какой момент она больше является самой собой. Ее образ мерцает, переливаясь разными красками, штрихами, интонациями.
Стремительная смена ее настроений усугубляется тем, что Ася часто поступает несообразно собственным чувствам и желаниям: «Иногда мне хочется плакать, а я смеюсь. Вы не должны судить меня... по тому, что я делаю»; «Я сама не знаю иногда, что у меня в голове. <...> Я иногда самой себя боюсь, ей-богу». Последняя фраза сближает ее с загадочной возлюбленной Павла Петровича Кирсанова из «Отцов и детей» (“Что гнездилось в этой душе - бог весть! Казалось, она находилась во власти каких-то тайных, для нее самой неведомых сил; они играли ею, как хотели; ее небольшой ум не мог сладить с их прихотью”). Образ Аси бесконечно расширяется, потому что в ней являет себя стихийное, природное начало. Женщины, по философским взглядам Тургенева, ближе природе, потому что их натура имеет эмоциональную (душевную) доминанту, в то время как мужская – интеллектуальную (духовную). Если мужчину природная стихия любви захватывает извне (то есть он противостоит ей), то через женщину она непосредственно выражает себя. «Неведомые силы», присущие всякой женщине, в некоторых находят свое полнейшее выражение. Поразительная многоликость и живость Аси, неотразимая прелесть, свежесть и страстность проистекают именно отсюда. Ее пугливая «дикость» тоже характеризует ее как «естественного человека», далекого от общества. Когда Ася грустит, по ее лицу «пробегают тени», как облака по небу, а ее любовь сравнивается с грозой («Уверяю вас, мы с вами, благоразумные люди, и представить себе не можем, как она глубоко чувствует и с какой невероятной силой высказываются в ней эти чувства; это находит на нее так же неожиданно и так же неотразимо, как гроза»).
ВВЕДЕНИЕ 3
1. Школа Йенского романтизма 4
2. Гейдельбергский романтизм 8
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 14
ЛИТЕРАТУРА 16
ВВЕДЕНИЕ
Романтизм охватил собой всю сферу культуры. Романтические направления и школы возникли не только в литературе и искусстве (живописи, музыке), но и в историографии, филологии, политэкономии, социологии, в науке о государстве и праве, в естествознании. При всей своей разнородности эти направления были связаны элементами общего романтического мировоззрения, отражавшего в себе новые тенденции исторического развития. В период с 1806 по 1830 год романтическое мировоззрение занимало господствующие позиции в европейской идеологии.
Немецкий романтизм представляет собой лишь одно из национальных течений широкого потока общеевропейского романтического движения. На рубеже XVIII - XIX веков романтизм возник в Англии, во Франции, несколько позднее он сложился в других странах Европы.
Образование национального романтизма было связано с переходом европейских стран от феодальных социально-экономических отношений к буржуазным. Однако эта общая тенденция социально-исторического развития по-разному осуществляла себя в отдельных странах, что опосредованно отражалось и на особенностях национального романтизма.
Хотя было бы затруднительно говорить о едином европейском романтизме, тем не менее, между отдельными национальными романтическими движениями существует тесная связь. В основе ее - общность содержания, всецело определяемого специфическими особенностями переходной эпохи от феодализма к капитализму.
Представляется особо интересным рассмотреть процесс развития романтизма в Германии. Как известно, в немецком романтизме сложились и были наиболее ясно выражены общие принципы романтической эстетики.
Немецкий романтизм принято делить на два направления: ранний и поздний. Ранний романтизм представлен Йенской школой (1795 - 1805), в которую входили братья А. и Ф. Шлегель, Новалис, Л. Тик и В.-Г. Вакенродер. Поздний немецкий романтизм представлен Гейдельбергской школой (1806 - 1816), в которую входили К. Бретано, Ахим фон Арним, Й. Геррес, братья Я. и В. Гримм, Й. фон Эйхендорф. Отдельно в позднем немецком романтизме выделяется Берлинская школа (1815 - 1848), в которую входили Э.Т. Гофман, Шамиссо, Г. Гейне. Рассмотрим последовательно развитие Йенской и Гейдельбергской школ немецких романтиков.
1. Школа Йенского романтизма
Как самостоятельное эстетическое направление романтизм заявил о себе уже во второй половине последнего десятилетия XVIII века. Именно в это время в Германии сложилась эстетика раннего, или Йенского, романтизма, представителями которого были братья Август и Фридрих Шлегель, Фридрих фон Гарденберг (Новалис), В.-Г. Вакенродер, Л. Тик.
Ранние романтики были воспитаны на прогрессивных гуманистических идеях Руссо, английского сентиментализма, «Бури и натиска», немецкой классической литературы.
Одна из основных проблем романтической эстетики - это проблема отношения искусства к действительности. Не только в немецком романтизме в целом, но даже в рамках йенского романтизма она не решалась однозначно.
Ранние романтики критически относились к существовавшим в Германии феодальным порядкам, справедливо считая их недостойными человека, враждебными общественному прогрессу и потому подлежащими ликвидации. Не менее критически они относились и к тем новым (буржуазным) социальным отношениям, которые развивались во Франции и в прирейнских землях Германии. С одной стороны, будучи недовольными старыми, феодальными порядками, ранние романтики с нетерпением ожидали осуществления новой общественной эпохи, о которой, как им казалось, возвестила французская революция; а с другой стороны, они видели, что действительность отнюдь не укладывалась в рамки просветительских общественных идеалов, что она оказывалась намного сложнее, противоречивее, чем предполагалось.
В складывавшемся раннеромантическом понимании отношения искусства и действительности можно выделить две тенденции. Одна из них связана с эстетической позицией А. Тика и В.-Г. Вакенродера, которая определялась пассивно-созерцательным восприятием реальных жизненных проблем в их фатальной, роковой неизбежности и - как следствие этого - бегством от неустроенной жизни в сферу искусства.
Так, в ранних произведениях Людвига Иоганна Тика (1773 - 1853), таких как повесть «Абдалла» (1792), драма «Карл фон Бернек» (1795), роман «История Вильяма Ловеля» (1793 - 1796), явно прослеживается реальная проблематика общественного развития в условиях перехода от феодализма к капитализму. Однако объективные общественные связи и отношения остаются для Тика до конца невыясненными. Поэтому при их художественном изображении они неизбежно идеологически искажаются и мистифицируются. К примеру, в драме «Карл фон Бернек» Тик описывает гибель одного дворянского рода, над которым тяготеет проклятие. Хотя в драме чувствуется влияние «Ифигении» Гете, Тик, в отличие от последнего, изображает не искупление и освобождение от проклятия богов, а подчинение человека непонятным и враждебным ему высшим силам. Уже в этой ранней драме Тика нашел свое выражение характерный для романтического художественного метода символический образ судьбы, рока, представляющий собой мистификацию реальных общественно-исторических закономерностей.
В 1792 году в письме к Вильгельму Генриху Вакенродеру (1773 - 1798) Тик высказал мысль, что «хорошему человеку невозможно жить в этом сухом, скудном и жалком мире», что он должен создать себе «идеальный мир», который его «осчастливит». Этой мыслью он выразил свое и Вакенродера понимание отношения искусства к действительности.
Проблема взаимоотношения искусства и жизни, художника, и общества находится в центре произведения Вакенродера «Сердечные излияния отшельника - любителя искусства» (1797). В нем сфера искусства представлена как единственное убежище, от противоречий реальной действительности, как мир, полный красоты и гармонии. Сам образ монаха-отшельника не является случайным. Вакенродер стремился подчеркнуть, что лишь человек, порвавший все связи с внешним миром, с обществом, в состоянии творить художественные произведения и наслаждаться ими. Кроме того, образ монаха имеет своей целью выразить признаваемую Вакенродером изначально необходимой связь искусства с религией. Только внутренне религиозный человек, видящий в искусстве своего рода божественное откровение, в состоянии творить поистине талантливые произведения. Поэтому идеал искусства Вакенродер ищет и находит в идеализированном прошлом, в проникнутых, как ему кажется, религиозными мотивами полотнах Рафаэля, Микеланджело, Дюрера.
Вторая тенденция романтического отношения к действительности связана с именами Фр. Шлегеля (1772 - 1829) и Новалиса (1772 - 1801). Для нее характерно стремление обосновать активное воздействие литературы и искусства на общественный процесс. Эта тенденция, в отличие от первой, которая в ходе развития Йенского романтизма становилась все более определяющей и нашла свое продолжение также в эстетике позднего романтизма, - была кратковременной. Тесно связывая ранний романтизм с эстетической позицией веймарского классицизма, она вместе с тем не стала существенной для романтической эстетики. Но игнорирование ее привело бы к исторически неадекватному пониманию эстетики раннего немецкого романтизма.
В активно наступательной эстетической позиции нашли свое отражение надежды ранних романтиков на то, что новая, рождающаяся общественная эпоха приведет к реализации гуманистического идеала всестороннего развития индивида. Они верили в Великие возможности искусства, которое рассматривалось ими как решающее средство для достижения нравственного прогресса человечества.
Эпоху объективно-прекрасного искусства Фр. Шлегель представлял себе как осуществление «великой эстетической революции», которая в конечном итоге приведет к повсеместному нравственному преобразованию человечества. Благодаря этому человек, наконец, приобретет желанную свободу и станет господствовать как над самим собой, так и над природой. В этой эстетической утопии Фр. Шлегеля нашла свое наиболее яркое выражение мысль об активной роли искусства в общественной жизни. Заметна также идейная близость к Шиллеру, который обосновывал необходимость эстетического воспитания человечества как условие его нравственного совершенствования.
В 1798 - 1799 годах эта тенденция активного воздействия искусства на объективную действительность, тенденция, которая сближала романтиков с классиками, была утрачена романтической эстетикой. К этому времени романтики разработали такое понимание отношения искусства к действительности, которое существенно отличало романтическую эстетику от классицистской. В основе этого нового, чисто романтического эстетического отношения лежало и новое понимание природы художественного творчества, во многом инспирированное философией Фихте.
Во второй половине 90-х годов Фр. Шлегель и Новалис поддерживали самые близкие, дружественные отношения с Фихте. Их привлекало учение философа об активном, деятельном субъекте. Однако романтическая рецепция фихтевской философии сопровождалась существенной модификацией ее основного принципа. Если Фихте обосновывал спонтанную, бессознательную деятельность некоего надэмпирического, абсолютного «Я», то романтики имели в виду деятельность конкретного, индивидуального «Я», а точнее - творческого «Я» художника, поэта. Поэтически-художественное творчество приобретало для романтиков выдающееся значение, ибо оно выражало собой способность человеческого сознания созидать из самого себя мир, отличный от эмпирической действительности и подчиненный его собственной воле и фантазии.
Та концепция поэтического творчества, которая была разработана в раннеромантической эстетике, отличалась крайним субъективизмом. Она полностью игнорировала реальную действительность, противопоставляла ей мир поэтических грез и фантазий художника.
Весь смысл поэзии состоял, с точки зрения романтиков, в выражении внутреннего мира художника как единственно истинного и противоположного действительному миру, как неистинному. Истинность же внутреннего мира заключалась в том, что человек выступал в нем сопричастным бесконечному, божественному, тогда как в эмпирической действительности он был обусловлен, конечен, ограничен. Только во внутреннем мире своей души человек находил убежище от враждебного ему реального мира, только в нем он ощущал себя поистине свободным. Внешний мир как бы вытеснялся, подменялся внутренним миром поэтического гения. Именно в этом заключалась, по мнению романтиков, исключительная роль поэзии. Соответственно непомерно преувеличивалась и абсолютизировалась в романтической эстетике и общественная функция поэта. Романтики полагали, что способность быть поэтом, то есть способность к поэтическому творчеству, заложена в каждом человеке. «Каждый человек по природе своей поэт», - читаем мы в «Литературных дневниках» Фр. Шлегеля. Эта способность бессознательно проявляется в мечтах и фантазиях человека, в игре его воображения. Но наиболее интенсивно она заявляет о себе в поэтах. Поэтому поэты являются выдающимися представителями человечества. Поэты - это пророки, провозвестники истин поэтического освобождения человека от угнетающих уз реальной действительности.
В романтической эстетике как бы переворачивалось подлинное отношение между действительностью и поэзией. Поэзия не отражала мир, каким он был, а создавала его таким, каким он должен или мог бы быть с точки зрения самого поэта.
Так, Новалис пишет о магической силе поэзии, которая, произвольно обращаясь с «чувственным миром», созидает новый, поэтический мир. Поэтический гений для него - это «прорицатель» и «маг», а слова его - «волшебные слова». Поэт оживляет неживую природу, подобно магу: «Поэзия есть созидание. Все поэтически созданное должно быть живым». Это поэтическое «оживление» физического мира, превращение «внешних вещей в мысли», Новалис определяет как «романтизирование» или «опоэтизирование» мира: «Благодаря тому, что я придаю низшему высший смысл, обычному - таинственный вид, известному - достоинство неизвестного, конечному - видимость бесконечного, - я романтизирую его». Романтизирование мира предполагает и обратную операцию, когда высшее низводится до низшего, неизвестное - до известного, бесконечное - до конечного, мистическое и таинственное - до обыденного. В основе романтизирования лежит «взаимовозвышение и взаимопонижение». В поэзии, с одной стороны, одухотворяется (и тем самым возвышается) низменное, земное, а с другой - заземляется, то есть изображается в виде обыденного возвышенное (вечное и бесконечное). В этом «перемешивании» всего и вся, по мысли Новалиса, реально проявляется абсолютная творческая мощь поэзии и в ее лице - поэта, художника. «Поэзия... - пишет он, - перемешивает все для своей великой цели целей - возвышения человека над самим собой».
Абсолютизация субъективного момента в художественном творчестве, приведшая к полному игнорированию жизненной правды, несмотря на свое в целом отрицательное значение, обусловила определенные положительные завоевания раннеромантической эстетики. Романтикам удалось глубже по сравнению со своими предшественниками - писателями эпохи Просвещения - проникнуть в понимание природы творчества, своеобразия художественного стиля, поэтических жанров и форм. Это проявилось в их собственной литературной критике, а также в их литературных произведениях и переводах.
2. Гейдельбергский романтизм
После 1806 года романтизм вступает во вторую фазу своего развития. Существенное влияние на формирование новых принципов оказало развернувшееся в Германии антинаполеоновское движение за национальную независимость. В национально-освободительное движение были вовлечены все классы и слои общества - дворянство, буржуазия, мелкое бюргерство, интеллигенция, плебейские слои. Однако возглавить это движение удалось дворянству и крупной буржуазии, которые были заинтересованы в том, чтобы вместе с наполеоновским господством ликвидировать буржуазные нововведения в стране и сохранить власть в руках феодальной аристократии.
Поздний романтизм воспринял от Йенского романтизма определенные мировоззренческие и эстетические позиции. Вместе с тем эстетика позднего романтизма в некоторых своих моментах существенно отличалась от раннеромантической эстетики. Поздними романтиками не был воспринят раннеромантический субъективизм. Так как они в основном ориентировались на антинаполеоновское национально-освободительное движение, в их художественное творчество непосредственно проникала реальная общественно-историческая проблематика. Это был существенный качественный сдвиг в романтической эстетике, нашедший свое отражение в литературных произведениях поздних романтиков. Новеллам Клейста, Брентано, Арнима, Эйхендорфа была свойственна определенная реалистическая тенденция.
Одной из главных проблем позднеромантической эстетики продолжала оставаться проблема отношения искусства к действительности. Поздние романтики обосновывали удвоение мира - реальному миру, где царил трезвый расчет, противопоставлялся волшебный мир искусства. Прозаическая буржуазная действительность оказывала, с точки зрения поздних романтиков, лишь разрушающее воздействие на поэзию, что позволяло сформулировать тезис о враждебности капитализма искусству. Обосновываемая поздними романтиками концепция автономии искусства разрывала связи между искусством и общественной жизнью, делала искусство неспособным к обратному воздействию на реальную действительность. В конечном итоге эта концепция открывала возможность возникновению теории «искусство для искусства».
Следует подчеркнуть, что, в отличие от раннего романтизма (который в период своего становления был тесно связан с «Бурей и натиском», веймарскими классиками, демократическими направлениями в литературе), поздний романтизм с самого начала своего существования и вплоть до своего упадка был консервативным.
Особое место в позднеромантической эстетике занимала проблема народности искусства. Обращение поздних романтиков к народной поэзии и фольклору имело положительный характер. Оно плодотворно сказалось на немецкой литературе (в особенности на лирике), обогатило ее содержание и форму.
Проблема народности искусства заняла одно из центральных мест в эстетике гейдельбергских романтиков (Клеменса Брентано, Ахима фон Арнима, Йозефа Герреса, братьев Якоба и Вильгельма Гримм).
Гейдельбержцы старательно собирали и любовно обрабатывали народное творчество - песни, сказки, сказания, народные книги. Летом 1805 года в Гейдельберге вышел в свет первый том сборника немецких народных песен «Волшебный рог мальчика» под редакцией Брентано и Арнима. В 1807 году в Гейдельберге же была опубликована работа Герреса «Немецкие народные книги», где было записано и прокомментировано содержание 49 «народных книг». В 1812 году появились «Детские и домашние сказки», а в 1816 году - «Немецкие сказания» братьев Гримм.
Интерес гейдельбержцев к народной поэзии был многозначен. Прежде всего они стремились показать художественную ценность народного творчества. В этом смысле они существенно расходились с берлинскими просветителями (Николаи и другими). Николаи опубликовал в 1777 году небольшой «Альманах» народных песен с единственной целью убедить читателей в их невысоких художественных достоинствах. Мотивы собирания народных песен у Николаи имели чисто отрицательный характер.
Гейдельбергские романтики в данном случае выступили восприемниками штюрмеров - Гердера и Гете. Гердер был высокого мнения о художественной ценности народных песен. Овладение сокровищницей народной поэзии Гердер рассматривал как задачу современной поэзии, ибо только таким путем она была в состоянии приобрести национальный колорит.
В своем обращении к народному творчеству гейдельбергские романтики еще более усилили по сравнению с Гердером национальный аспект. Гердер издал «Голоса народов», романтики - «старинные немецкие песни». Конечно, здесь решающее значение имели политические события, связанные с вторжением Наполеона на территорию Германии, разгромом Пруссии и Австрии, с пробуждением и подъемом национальных чувств немцев, оказавшихся под властью наполеоновской Франции.
Романтическое требование национальной самобытности поэзии, ее тесной связи с песенным народным творчеством безусловно имело положительное значение. Его следует рассматривать как существенное завоевание романтической эстетики.
В сочинении А. Арнима «О народных песнях», которое было предпослано первому тому «Волшебного рога мальчика» в качестве программного манифеста, объясняется интерес к народной поэзии тем, что в ней получили выражение добуржуазные формы общественной жизни.
Для Герреса интерес представляют те «народные книги», в которых сохранился «дух средневековья» - социальная покорность, религиозное смирение и мистические суеверия народа. Кроме того, лишь немногие из «народных книг», собранных Герресом, по содержанию действительно были продуктом народного творчества (сюда относятся «Фауст», «Эйленшпигель», «Фортунатус»). Большинство же из них представляли собой феодально-дворянскую обработку народных сюжетов (в духе рыцарских романов).
Геррес весьма избирательно подошел к «народным книгам», имея своей целью возрождение не столько народного, сколько рыцарско-дворянского искусства (которое и наделяется им атрибутом «народное») в новых условиях. немецкий романтизм йенский кейдельбергский
Романтики гейдельбергской школы полагали, что современное искусство, стоявшее перед лицом социальных и идеологических коллизий наполеоновской эпохи, получит новые плодотворные импульсы от старонемецкого искусства средневековья. Именно в этом смысле «народные книги», как и вообще народная поэзия, приобретали для них особую эстетическую ценность, становились образцом и источником для новой эстетической культуры.
Выдвижение гейдельбержцами проблемы народности искусства означало, что в эстетике позднего романтизма совершился поворот от литературного космополитизма ранних романтиков, от их литературной универсальности, «всемирности» к национальным литературным традициям. Этот поворот был тесно связан с существенными изменениями в понимании гейдельбержцами сущности художественного творчества по сравнению с раннеромантической поэтической концепцией.
В раннем романтизме поэзия трактовалась как художественное творчество, всецело зависящее от личности (таланта, способностей) отдельного поэта. Поэтическое произведение, с точки зрения ранних романтиков, - чувственно-наглядное проявление субъективного творческого духа художника. В противоположность этому для поздних романтиков поэзия представляла собой бессознательное творчество безличного и надклассового «народного духа», некоего идеализированного народного целого. Все поэтические произведения - песни о Нибелунгах, древняя германская мифология, старые и современные народные песни - понимались как выражение бессознательно творящего «народного духа».
В эстетике раннего романтизма крайний субъективизм поэтического творчества сочетался с литературно-историческим космополитизмом. Ранние романтики имели дело с литературой всех времен и народов. Они стремились разработать историю всемирной литературы как единого процесса культурного развития человечества. И только в отношении к этой мировой истории литературы была возможна, с их точки зрения, разработка отдельной, национальной истории.
В противоположность этому для гейдельбергских романтиков историческое развитие выражается прежде всего в своеобразных литературных формах отдельных народов. Национальная литературная традиция представляет для гейдельбержцев более высокую ценность, чем всемирная история. Все их внимание направлено на то, чтобы раскрыть национальное своеобразие старонемецкой литературы.
Отсюда проистекают и различные оценки литературы средних веков. Ранние романтики (например, Новалис в романе «Генрих фон Офтердинген») видели золотой век поэзии в космополитическом средневековье; для гейдельбержцев средние века были хранителями национального литературного прошлого. Арним и Брентано изучали памятники средневековой литературы прежде всего как образцы исторического проявления немецкого поэтического «народного духа». Поэтому «новая эстетическая культура», к созданию которой стремились гейдельбержцы, не носила субъективного и в то же время всемирного универсального характера, а была «исторически обоснованной, национальной, общенародной».
Так существенно изменился эстетический идеал гейдельбергских романтиков по сравнению с ранним романтизмом братьев Шлегель, Новалиса, Тика. Идеалу «прогрессивной универсальной поэзии», крайнему субъективизму и универсализму гейдельбержцы противопоставили идеал общенародной, исторической и национальной культуры. С одной стороны, они увязывали свой эстетический идеал с вполне определенной, национально-исторической основой (поэзией немецкого средневековья), а с другой - существенно ограничивали поэтический гений, «привязывая» его к национальному целому.
Многие поздние романтики - Брентано, И. фон Эйхендорф, поэты швабской школы Л. Уланд и Т. Кернер, В. Мюллер - подражали народной песне в своем поэтическом творчестве. Они стремились возродить и словарь и стиль народной поэзии. А это означало, что как поэты они не были до конца свободны, а были вынуждены следовать определенным поэтическим нормам, то есть художественному канону народной поэзии.
Возвышение народной поэзии, характерное для начала эстетической культуры гейдельбержцев, нашло свое отражение в концепции «естественной поэзии», выдвинутой и разработанной братьями Якобом (1785-1863) и Вильгельмом (1786-1859) Гримм. Понятие «естественной поэзии» использовали в своей эстетике как Гердер, так и Гете. Гердер понимал под «естественной поэзией» народную поэзию - эпос, сказания, сказки, народные песни. Гете (в страсбургский период) высказал мнение, что и произведения современных поэтов могут быть названы «естественными», а не только поэтическое творчество народа в далеком прошлом. В связи с этим Гердер пересмотрел свою точку зрения и в сочинении «Об Оссиане и песнях древних народов» (1773) высказал мысль, что различие между естественной (или народной) поэзией, с одной стороны, и искусственной поэзией - с другой, может носить лишь качественный характер, а не генетически-исторический. Это значит, что с его точки зрения естественную поэзию составляют не только дошедшие до нас из глубины веков сказания, песни народов. И современная поэзия, если она удовлетворяет определенным требованиям, может быть названа естественной,
Я. Гримм в сочинении «Мысли о том, как сказания относятся к поэзии и истории» развивает противоположную эстетическую концепцию. Для него различие между естественной и искусственной поэзией определяется не качеством, а происхождением и временем создания. Согласно Я. Гримму, народная, или естественная, поэзия является продуктом не индивидуального, а «коллективного» творчества. Она возникает на той ступени развития общества, когда отдельный индивид еще не выделился из общественного целого, как и последнее - из природы.
Характерно, что гриммовская концепция естественной поэзии вызвала возражения ранних романтиков (А. Шлегель), которые в своей поэтике подчеркивали именно субъективную сторону любого творчества, в том числе и народного.
Концепция естественной и искусственной поэзии, выдвинутая братьями Гримм, заключала в себе еще один аспект, в котором проявился как ее реакционный смысл, так и ее идейное родство с раннеромантической эстетикой. В ней весьма определенно обосновывалось бессознательное начало поэтического творчества, которое соединяет ранний и поздний романтизм в единое эстетическое целое. В противоположность рационалистической эстетике Просвещения в романтическом понимании поэтического творчества акцент делается на бессознательной (подсознательной), иррациональной его стороне, проявляющейся в неясных мечтаниях, видениях, смутных представлениях, томлении поэта. В поэтическом познавательном процессе предпочтение отдается художественной интуиции в ущерб рассудку и разуму.
Характерная для раннеромантической эстетики двойственная трактовка проблемы отношения искусства и действительности, то есть обоснование как отрыва искусства от жизни, так и восприятие им жизненной проблематики,- нашла свое дальнейшее развитие и вместе с тем определенную модификацию в позднеромантической эстетике.
Именно романтическое неприятие реальной действительности во многом объясняет то особенное значение, которое ранние и поздние романтики придавали музыке, выделяя ее из всех видов искусства. Вакенродер превозносил музыку за ее «темный и таинственный язык», за ее способность могущественным образом влиять на внутреннее, душевное состояние человека и вместе с тем передавать (воплощать в звуках) малейшие оттенки этого состояния, в особенности же столь часто встречающееся на «жизненном пути» человека «смешение радости и грусти». Это ощущение «не передается ни одним искусством так хорошо, как музыкой».
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Огромное значение для последующего развития литературы имели исторические завоевания раннеромантической эстетики. Ранние романтики в этом смысле выступили продолжателями лучших традиций немецких штюрмров и классиков. Они открыли и сделали достоянием не только собственной национальной, но и общечеловеческой культуры многие великие творения мировой литературы - произведения Данте, Кальдерона, Лопе де Вега. Они углубили понимание таких уже известных немецкому читателю писателей, как Шекспир и Сервантес (в особенности благодаря переводу на немецкий язык сочинений Шекспира и «Дон Кихота» Сервантеса). После 1800 года ранние романтики многое сделали для усвоения средневековой немецкой литературы и открыли европейскому читателю путь для овладения ориенталистской и прежде всего индийской литературой (в 1808 году Фр. Шлегель опубликовал сочинение «О языке и мудрости индийцев»).
Стремление ранних романтиков сделать всеобщим достоянием всю художественную культуру человечества в ее историческом развитии определялось их крайне расширительным толкованием роли и значения поэзии не только в общественной жизни, но и вообще в жизни природы - универсума. Характерная особенность романтической эстетики заключалась в попытках романтиков эстетизировать всю природу. В своих «Идеях» (1799) Фр. Шлегель трактует универсум как вечно себя созидающее произведение искусства. Поэтическое - повсюду во вселенной. Оно «струится в растении, излучается в свете, улыбается в дитяти, мерцает в цветении молодости и пылает в груди любящей женщины»29. Вселенная живет бессознательной творческой поэтической жизнью. Ее внутренняя самодеятельность, ее готовность к воспроизводству старых и производству новых форм, «образований» питается первоначально присущим ей поэтическим духом. Эта первородная вселенская поэзия, согласно Фр. Шлегелю, глубочайший источник человеческого творческого духа. Человек «всегда и вечно» имеет одну подлинную форму своей деятельности, составляющую смысл его жизни и истинную радость, это - поэтическое творчество, ибо и он сам и его поэзия есть часть поэтически одухотворенного живого божественного универсума.
Поэзия объединяет не только человека и природу, но в своем идеале должна объединять и всех людей в единое общественное целое. Пусть реальная общественная деятельность полна противоречий, чревата коллизиями и конфликтами, пусть люди, как подчеркивает Фр. Шлегель, каждый в собственной жизни, преследуют различные цели - одни презирают-то, что другие считают священным, пусть они не видят и не слышат друг друга, пусть остаются вечно чуждыми друг другу,- но в сфере поэтического культурного целого они едины, ибо их объединяет «волшебная сила поэзии».
Поэтология Фр. Шлегеля предстает как своеобразная романтическая программа будущего исторического развития человечества. Рационализму, голому практицизму, трезвому расчету буржуазных социальных отношений Фр. Шлегель противопоставляет утопический идеал некого мифологически эстетизированного культурного образования.
Некоторые моменты выдвинутого идеала культуры ранние романтики (братья Шлегель, Тик) находили в культуре определенных народов - в итальянской, португальской и испанской поэзии позднего средневековья. Обращаясь к изучению европейской литературы прошлых эпох, ранние романтики стремились раскрыть перед современным читателем все неисчерпаемое богатство поэтического творчества человечества, показать подлинную, уже проявившую себя мощь поэзии. Им удалось (в сочинениях и лекциях по истории литературы) дать общую картину развития европейской литературы. Однако дальнейшему плодотворному изучению отдельных литературных эпох и стилей в определенной степени препятствовала их собственная эстетическая концепция с ее тенденцией к обоснованию самостоятельности поэзии, ее абсолютного господства над общественно-историческим развитием. В конечном итоге это приводило к нарушению принципов историзма в понимании истории литературы и культуры. Так, Шекспир зачастую трактовался романтиками под углом зрения общественных противоречий их собственной эпохи, а понимание немецкой средневековой литературы во многом определялось тем поворотом к мистицизму и религиозности, который совершился в раннем романтизме в 1799 - 1800 годах.
В эстетике позднего романтизма еще более усиливается разрыв между идеалом и действительностью. Поэтический мир продолжает пониматься как противоположный реальному общественному миру. Но существенно изменилась содержательная трактовка поэтического идеала, который у многих романтиков оказался приближенным к идеалу средневековой аскетически-религиозной жизни. Из идеального поэтического мира изгоняются всякие чувственные начала: наслаждение, личное счастье, любовь. В нем воцаряются христианское смирение и аскетизм. В этом смысле характерны роман Шр. де Ла Мотт-Фуке «Зинтрам и его спутники», новелла Брентано «Из летописи бродячего школяра» и другие произведения поздних романтиков.
ЛИТЕРАТУРА
- Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. - М., 1973.
- Дмитриев А.С. Проблемы йенского романтизма. - М., 1975.
- Дейч Л. Судьбы поэтов: Гейдерлин, Клейст, Гейне. - М., 1987.
- История немецкой литературы: В 5 т. - М., 1962 - 1976. - Т. 3.
- История зарубежной литературы XIX в.: В 2 ч. / Под ред. Н.П. Михайльской. - Екатеринбург, 1991. - Ч. 1.
- Европейский романтизм. - М., 1973.
Репетиторство
Нужна помощь по изучению какой-либы темы?
Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку
с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.
XIX век - это период в истории человечества, внесший неоценимый вклад в сокровищницу мировой культуры. В XIX веке началась эпоха господства романтизма.
Романтизм - литературное направление, возникшее в конце XVIII-XIX века во Франции как следствие неудовлетворенности положением в обществе и получившее широкое распространение в европейском искусстве и литературе. Основными чертами романтизма являются фантастичность, условность, необычность характеров и обстоятельств, субъективизм, произвольность повествования. "Выражение у романтика как бы подчиняет себе изображение. Это сказывается на особо резкой эмоциональности поэтического языка, на тяготении романтика к тропам и фигурам" [Тимофеев 1976: 106].
Немецкий романтизм на начальной стадии своего развития получает ярко выраженный теоретический характер в деятельности иенских романтиков. В основе их учения лежала тенденция добиваться свободы личности путем конструирования иллюзорного эстетического идеала.
Основателями школы иенских романтиков становятся братья Шлегели. Вокруг них складывается активная и влиятельная группа молодых людей, пропагандирующих и утверждающих новые смелые идеи в естественных науках, в философии, в теории искусства и в литературе. В эту группу входили Новалис, Л. Тик, В.Г. Вакенродер. Поиски их справедливого внебуржуазного идеала выражались в идеализации далекого прошлого, как правило, средневековья, которое они все же стремились соотнести с современным общественным развитием (например, утопия Новалиса). При этом в утопическом идеале иенцев акцент ставился не на общественной, а на эстетической стороне. Иенские романтики, поставив в центре художественного познания отдельную личность, раскрывая разностороннее богатство ее внутреннего мира, стремились спасти индивидуальность человека в условиях натиска нивелирующих законов буржуазного развития. Тем самым, сосредоточив внимание на отдельной личности, иенские романтики открыли новые возможности художественного познания действительности.
Эстетическая система иенских романтиков характеризуется, прежде всего, субъективным видением мира, стремлением уйти от изображения реальной конкретно-исторической действительности, в особенности в ее социальных аспектах.
Новые явления созревают в романтической литературе Германии, связанные с поздним романтизмом. Творчество поздних романтиков во многих своих существенных особенностях определялось углублявшимся с конца XVIII века военно-политическим конфликтом между Францией и Германией. Существенные изменения, которые повлекла за собой для Германии бурная эпоха наполеоновских и антинаполеоновских войн, внесли новые ощутимые качества в характер немецкого романтизма. Теоретические искания, философско-эстетические проблемы отходят на второй план, хотя в некоторых случаях и продолжают сохранять свое яркое, но уже иное выражение, как, например, в творчестве Гофмана. Одним из центральных акцентов становится национальная немецкая традиция, связанная с патриотическим подъемом национального самосознания немецкого народа в борьбе с иноземной оккупацией. Национальная ориентация была чрезвычайно плодотворной для позднего немецкого романтизма. Именно поздние романтики обогатили немецкую национальную культуру за счет сокровищницы национальных легенд, сказаний, песен. На основе народной песенной традиции полное обновление и необычный расцвет в творчестве Брентано, Эйхендорфа и других переживает немецкая лирика. Блестящее развитие в творчестве Гофмана получает традиция немецкой новеллистики.
Сложным и противоречивым звеном в развитии немецкого романтизма была деятельность гейдельбергских романтиков. Такое название получили некоторые представители позднего немецкого романтизма. Ядром кружка были Клеменс Брентано и Ахим фон Арним. К ним были близки братья Яков и Вильгельм Гримм, Иозеф фон Эйхендорф.
Значительные достижения немецкого романтизма воплотились в творчестве замечательных романтиков - Гофмана и Клейста.
"Особенностью романтического типа творчества является тяготение не к типическому изображению действительности, т.е. обобщению действительности в присущих ей жизнеподобных формах, а к исключительному, обобщающему те или иные тенденции развития действительности, как бы пересоздавая эту действительность за счет условности, гиперболы, фантастики. Это чрезвычайно отчетливо сказывается на изменении в романтическом повествовании образа повествователя, сохраняющего резко субъективную окраску речи, изобилующей тропами и фигурами" [Тимофеев 1976: 107].
Категориальной особенностью романтизма является двоемирие . В романтизме "второй мир - трансцендентальный, т.е. переходящий за пределы видимого, слышимого, ощущаемого, постигаемого обыденным сознанием" [Храповицкая, Коровин 2002: 9]. Это философская категория, приобретающая художественное выражение как присутствие рядом с бытом мира фантастического, мифологического, как Атлантида у Новалиса, саламандры и золотые змейки у Гофмана.
Главный персонаж романтиков - всегда титаническая личность . Титанизм может проявляться в различных формах: он может быть наделен сильной волей и смелым разумом, наблюдательностью, неисчерпаемыми глубинами духа.
Природа играет важную роль в романтических текстах. Природа оказывается действующим лицом . Романтики видели в природе воплощение божественного начала. Тема природы - одна из ведущих у И. Эйхендорфа и Новалиса.
В литературе романтизма возникло чувство историзма , т.е. история общества стала одной из постоянных тем этого этапа. Писателей начинает интересовать подлинная национальная история. Однако обращение к прошлому часто приводило к идеализации Средневековья, которое превращалось в аналог Атлантиды - идеального государства прошлого, что было связано с неприятием настоящего.
Романтизму присуща субъективность , т.е. "в процессе творчества писатель подвергает мир трансформации, которую подсказывает ему индивидуальное видение мира и полет фантазии" [Храповицкая, Коровин 2002: 12]. Следствием такого видения и отражения мира становилось то, что сюжеты романтических произведений оказывались перегруженными необычными событиями.
Немецким романтикам принадлежит заслуга обращения к национальной истории, разработки национально-исторической проблематики, открытия богатств национального немецкого фольклора, осмысления средневековья как значительной и содержательной эпохи в развитии нации. Отмечая заслуги немецких романтиков, Франц Меринг писал, что "романтическая школа переливала в язык свежую кровь из сокровищниц средневерхненемецкой литературы, из неисчерпаемого источника народных песен и народных сказаний" [История зарубежной литературы XIX века 1979: 56]. В области романтической прозы убедительное подтверждение этому мы находим в сказках и новеллах Тика и, конечно же, в творчестве Гофмана. Еще более велика заслуга романтиков в поэзии. Немецкие романтические поэты произвели глубокую реформу немецкого стиха, коренным образом меняя на основе народной песни его просодическую структуру и лексический состав.
Конец 20-х - начало 30-х годов XIX века были ознаменованы кризисом романтических движений в немецкой литературе. Однако позже в некоторых явлениях немецкой литературы романтическая традиция продолжает ощутимо выявляться. И уже на рубеже столетий в новом осмыслении романтическая традиция опять возникает в том направлении немецкой литературы, которое получило несколько неопределенное название "неоромантизма".
Расставьте все знаки препинания: укажите цифру(-ы), на месте которой(-ых) в предложении должна(-ы) стоять запятая(-ые).
Поздние немецкие романтики представляли страсти как внешние, часто обманчивые и враждебные человеку силы (1) игрушкой в руках (2) которых (3) он является (4) и уподобляли любовь року.
Пояснение (см. также Правило ниже).
Расставим знаки препинания.
[Поздние немецкие романтики представляли страсти как внешние, часто обманчивые и враждебные человеку силы], (1) (игрушкой в руках (2) которых (3) он является), (4) и уподобляли любовь року].
Запятые нужны только для границ придаточного предложения.
Ответ: 14.
Ответ: 14|41
Актуальность: Текущий учебный год
Правило: Знаки препинания в сложноподчинённом предложении. Задание 19.
ЗАДАНИЕ 19 ЕГЭ (2016 год): РАССТАНОВКА ЗНАКОВ ПРЕПИНАНИЯ В СЛОЖНОПОДЧИНЁННОМ ПРЕДЛОЖЕНИИ.
Особенности выполнения задания 18.
Цель задания:Расставьте знаки препинания: укажите все цифры, на месте которых в предложении должны стоять запятые. При такой формулировке ответ может содержать как одну, так и более цифр. Написание укажите все цифры(У) очень сильно облегчает задание и делает его более лёгким, чем остальные. Поэтому на РЕШУЕГЭ формулировка будет только такой.
От учащихся требуется проявить умение расставлять знаки препинания в сложноподчинённом предложении.
При этом в 100% случаев модель предложения одна: это сложноподчинённое предложение с придаточным определительным с союзным словом который . Почему именно такой тип? Видимо потому, что именно в предложениях с данным союзным словом учащиеся не видят границ предложения, следуя правилу начальной школы «Перед словом «который» ставь запятую». Такого правила нет.
Для выработки навыка осмысленной постановки знаков препинания необходимо:
1. Понимать, что такое СПП, для этого обратимся к разделу Справки;
2. Уметь определять основы главного и придаточного предложений;
3. Понимать, что союзное слово который далеко не всегда стоит в начале придаточного предложения и оно может быть в разном роде, числе падеже, с предлогом или без, что перед ним могут стоять другие члены придаточного предложения;
4. Учитывать, что главное предложение может быть осложнено однородными членами, в частности, сказуемыми;
5. Иметь в виду, что иногда в главном предложении могут быть причастные обороты, необособляемые запятыми, и искать запятую для их обособления не нужно. Таких запятых просто не будет.
Рассмотрим предложения из каталога РЕШУЕГЭ. Начнём с самых простых.
Расставьте знаки препинания: укажите все цифры, на месте которых в предложении должны стоять запятые.
Могучая дальневосточная тайга (1) удивительной красотой (2) которой (3) мы любовались (4) представляла безбрежный зеленый океан.
[Могучая дальневосточная тайга какая? ,(удивительной красотой которой мы любовались ), представляла безбрежный зеленый океан ].
Как видно из разбора по членам предложения, в придаточном от основы ставятся вопросы ко второстепенным членам, и это одно предложение. Грубой ошибкой было бы не заметить, что слова «удивительной красотой» входят в придаточное, ведь смысл предложения в том, что любовались красотой, а не тайгой вообще.
Верный ответ 1 и 4.
В стихотворении (1) Пушкин вспоминает своё двухлетнее изгнание и няню (2) шагов (3) которой (4) он уже никогда не услышит.
[В стихотворении Пушкин вспоминает своё двухлетнее изгнание и няню], какую? (шагов которой он уже никогда не услышит .)
Придаточное стоит после главного, дополнение «шагов» уточняет, что не услышит автор именно их, но они принадлежат той няне, что названа словом «которой».
Более сложный случай - предложение очень распространённое.
Городское и сельское духовенство (1) отдельные представители (2) которого (3) ещё до революции проявляли себя как интеллигенты (4) в какой-то момент снова выделило из своей среды ряд замечательных представителей интеллигенции.
Городское и сельское духовенство , какое? (отдельные представители которого ещё до революции проявляли себя как интеллигенты ), в какой-то момент снова выделило из своей среды ряд замечательных представителей интеллигенции.
Запишем два предложения отдельно, заменив слово «которого» на «духовенство».
Городское и сельское духовенство в какой-то момент снова выделило из своей среды ряд замечательных представителей интеллигенции. Отдельные представители духовенства (=которого) ещё до революции проявляли себя как интеллигенты.
Следует обратить внимание на предложения, в которых главная часть имеет однородные члены.
Отец и мать Грея были невольниками (1) богатства и законов того общества (2) по отношению (3) к которому принято говорить «высшее» (4) и своего положения в нём.
Отец и мать Грея были невольниками богатства и законов того общества, какого того? (по отношению к которому принято говорить «высшее»), и своего положения в нём.
Верный ответ 2 и 4.
Таким образом, следует отработать навык видения слов, связанных со словом «который», и не забывать ставить запятые.
К мальчику, старшая сестра которого...
Болгария, геостратегическое положение которой...
Забавы, воспоминания о которых...
На фотографию, историю которой...
Кухню, к левой стене которой...
и этот ряд бесконечен.
