3. «Детский альбом» П. И. Чайковского
Новизна и оригинальность «Альбома для юношества» Шумана пробудила фантазию многих композиторов.
В апреле 1878 года Пётр Ильич Чайковский писал своему другу и почитательнице :
Я давно уже подумываю о том, что не мешало бы содействовать по мере сил к обогащению дет-ской музыкальной литературы, которая очень небогата. Я хочу сделать целый ряд маленьких отрывков безусловной лёгкости с заманчивыми для детей заглавиями, как у Шумана.
Непосредственным толчком к созданию «Дет-ско-го альбома» послужило Чайковскому общение с маленьким племянником Володей Давыдовым, которому и посвящён этот сборник, состоящий из 24 лёгких пьес и появившийся в октябре 1878 года. Интересно, что на обложке первого издания в скобках помечено: «Подражание Шу-ману».
С пьесами из «Детского альбома» Чайковского вы уже много раз встречались на уроках му-зы-каль-ной литературы. А кто-то из вас по-зна-ко-мил-ся с ними и в классе фортепиано.
Пройдём по страницам «Детского альбома» и заодно вспомним пьесы, которые нам уже встречались.
WWW
Помимо ссылок на приведённые ранее примеры, каждую пьесу можно прослушать целиком по кнопке слева. Исполняет Я. Флиер.
- «Утренняя молитва». См. разбор и пример в теме 6 .
- «Зимнее утро». Музыкальная зарисовка с «колючей», «морозной» гармонией.
- «Игра в лошадки». Стремительная пьеса с безостановочным движением восьмых.
- «Мама». Лирический портрет.
- Марш деревянных солдатиков. Игрушечный марш (см. пример 53 в теме 2).
- «Болезнь куклы». Печальная музыка об очень искренних переживаниях девочки, которая принимает свою игру как бы всерьёз. А может быть, любимая кукла действительно безнадёжно сломалась.
- «Похороны куклы». Траурный марш.
- Вальс. См о нём в теме 5 и в теме 6 (раздел 3 и раздел 6).
- «Новая кукла». Звучащая в едином порыве пьеса выражает безудержную радость девочки.
- Мазурка. Танцевальная миниатюра в жанре мазурки.
- Русская песня. См. разбор и пример в теме 6 .
- «Мужик на гармонике играет».
На этой оригинальнейшей миниатюре остановимся подробнее. Возможно, Чайковский случайно услышал, как незадачливый гармонист пытается что-то подобрать, но это у него никак не выходит. С большим юмором композитор изобразил этот эпизод в крошечной пьесе.
Пример 102
Сначала четыре раза повторяется одна и та же маленькая фраза. Потом дважды гармонист снова затягивает её первый мотив, но останавливается, в каком-то недоумении перебирая два аккорда. Видимо, один из них (доминантсептаккорд) слишком поразил его воображение, и он завороженно разжимает и сжимает мехи, вцепившись пальцами в этот аккорд.
При нажатии одной клавиши на левой клавиатуре у многих гармошек звучит не одна нота, а целый аккорд: тоника, доминанта или субдоминанта. Поэтому, подражая неумелой игре на гармошке, Чайковский использует аккордовый склад. Не случайна и тональность си-бемоль мажор. Большинство гармошек настроены именно в этом звукоряде (в отличие от баяна и аккордеона, на гармошке нельзя сыграть ни хроматическую гамму, ни музыку в разных тональностях).
Здесь мы увидели ещё одну разновидность картинной программности звукоподражательную . Такое подражание музыкальным инструментам встречается довольно редко. Чаще композиторы используют звукоподражание для изображения природных шумов или пения птиц. Подобный пример тоже встречается в «Детском альбоме», и мы до него скоро дойдём.
- «Камаринская». Фигурационные вариации на известную русскую плясовую мелодию.
- Полька. Танцевальная миниатюра в жанре польки (см. пример 150 в теме 5).
- Итальянская песенка. Воспоминание композитора об Италии. Мелодию, помещённую в припев этой песенки, Чайковский слышал в Милане в исполнении маленького уличного певца.
- Старинная французская песенка. См. разбор и пример в теме 6 .
- Немецкая песенка.
По общему характеру эта пьеса напоминает старинный немецкий танец лендлер (немного замедленный и грубоватый вальс). А некоторые характерные мелодические обороты заставляют вспомнить и другой жанр йодль , своеобразную песню альпийских горцев. Обычное пение со словами перемежается в йодлях с вокализами, изображающими инструментальный наигрыш. Эти вокализы исполняются в своеобразной манере с частыми широкими скачками, разложенными по звукам аккордов. Мелодия первого раздела Немецкой песенки очень похожа на йодль:
Пример 103
Очень умеренно |
WWW
А вот традиционный немецкий (тирольский) йодль в современном исполнении.
- Неаполитанская песенка. См. разбор и пример в теме 6 .
- «Нянина сказка».
Хотя Чайковский не сообщает нам, что за сказку рассказывает няня, и мы не знаем её сюжета, слышно, что музыка говорит о каких-то приключениях.
Начало звучит таинственно, «колючие» аккорды прерываются загадочными паузами. Второе предложение начинается затаённо, октавой ниже, потом все голоса стремительно взлетают вверх, а в самом кадансе вдруг происходит что-то новое, неожиданное.
Пример 104
Умеренно  |
А затем случилось что-то страшное. На протяжении всего среднего раздела в правой руке повторяется с нарастающим в две волны crescendo один и тот же звук до , как бы говоря: «О-ой! О-ой!..» А в левой руке трепещут шорохи хроматических терций в «пугающем» низком регистре.
Пример 105
Когда перед самой репризой до переходит в ре , мы ощущаем это событие как кульминацию страшной сказки. Но тут же наступает успокоение: реприза совершенно точная, и, когда мы снова слышим знакомую музыку, она уже не кажется такой таинственной и «колючей», какой казалась сначала. У страшной сказки счастливый и добрый конец.
- «Баба Яга». Ещё одна добродушная «страшилка», картинка стремительного полёта злой колдуньи на помеле.
- «Сладкая грёза». Лирическая пьеса. Хотя у неё есть название, это не программная миниатюра. Образ светлой мечты, который дан в музыке, можно наполнить любым подходящим содержанием. А можно просто слушать и наслаждаться.
- Песня жаворонка.
Как и в пьесе «Мужик на гармонике играет», здесь есть звукоподражание. Но образ рождается совершенно другой. Не забавный, а лирический. В одном из писем Чайковский писал: Как я люблю, когда по улицам текут потоки тающего снега и в воздухе почувствуется что-то живительное и бодрящее! С какой любовью приветствуешь первую зелёную травку, как радуешься прилёту грачей, а за ними жаворонков и других заморских летних гостей!
Издавна пение птиц в музыкальном искусстве было связано с образами весны, ласкового солнца, пробуждения природы. Вспомните символические фигурки жаворонков в весенних народных обрядах.
А кроме того, певчие птицы с незапамятных времён поражали человека изобретательностью, разнообразием своих трелей. У них и музыкантам есть чему поучиться.
В Песне жаворонка мы слышим и солнечную, весеннюю радость, и не-обык-но-вен-ное разнообразие «птичьих» пассажей в высоком регистре.
Пьеса написана в простой трёхчастной форме. С первых же тактов можно почувствовать и «потоки тающего снега», и «что-то живительное и бодрящее», разлитое в весеннем воздухе. И над этой солнечной картиной где-то высоко-высоко заливается жаворонок.
Пример 106
Умеренно  |
В среднем разделе, который начинается затаённым рр , композитор словно прислушивается к пению жаворонка и даёт нам услышать всё новые и новые изгибы и повороты этой песни.
Пример 107
После точой репризы, в маленькой коде, мы слышим ещё одно «коленце» жаворонка
- «Шарманщик поёт». См. разбор и пример в теме 6 .
- «В церкви».
Молитвой начинался и заканчивался день ребёнка. И если «Утренняя молитва» вступление к картинам, образам и впечатлениям, наполняющим ребячий день, то пьеса «В церкви» это прощание с ещё одним прожитым днём. Строго и стройно поёт церковный хор на вечерней службе, в мягких «говорящих» интонациях первых фраз можно расслышать: «Господи, помилуй».
Пример 108
Умеренно  |
Эти четыре фразы, образующие период свободного строения, повторяются ещё раз, но всё громче и громче: пение ширится и нарастает.
Но вот последние, затихающие фразы хора и огромная кода, занимающая половину всей пьесы: долгое прощание, в котором слышится мерное и чуть грустное звучание тягучих вечерних церковных колоколов
Пример 109
Если у Шумана пьесы были расположены по возрастающей сложности, то у Чайковского совсем лёгкие могут соседствовать с достаточно трудными. Располагая пьесы в альбоме, Чайковский руководствовался их образным содержанием.
Все жанровые игровые сценки «Игра в лошадки», Марш деревянных солдатиков, «Болезнь куклы», «Похороны куклы», «Новая кукла» сосредоточены в первой половине сборника.
В середине маленькая русская «сюита»: Русская песня, «Мужик на гармонике играет» и «Камаринская».
Затем идёт «сюита путешествий» песенки разных стран, времён и городов: Итальянская, Старинная французская, Немецкая и Неаполитанская.
Потом раздел сказок: «Нянина сказка» и «Баба Яга».
Лирические пьесы и танцы создают необходимый контраст или снимают напряжение. «Мама» оттеняет «Игру в лошадки» и Марш деревянных солдатиков. Вальс смягчает переход от безутешного горя («Похороны куклы») к бурной радости («Новая кукла»). Мазурка и Полька своеобразные «отбивки» между «русским» и «европейским» разделами. «Сладкая грёза» «лирическое отступление» после страшных сказок. Ещё одно «лирическое отступление» перед самым прощанием пьеса «Шарманщик поёт».
Две картины природы «Зимнее утро» и Песня жаворонка расположены одна почти в самом начале, а другая ближе к концу.
И наконец, вступление и заключение, связанные с церковной музыкой: «Утренняя молитва» и «В церкви».
Такая группировка пьес делает «Детский альбом» Чайковского удивительно стройным произведением не просто сборником пьес, а большой сюитой, которую интересно и не утомительно слушать подряд от начала до конца.
Чайковский раздвигает рамки детской музыки. В пьесах Русская песня, «Камаринская», Итальянская песенка, Старинная французская песенка, Неаполитанская песенка, «Шарманщик поёт» он знакомит маленьких музыкантов с народными мелодиями разных стран. А музыку некоторых пьес можно услышать и во «взрослых» произведениях Чайковского. Так, Неаполитанская песенка пришла в альбом из балета «Лебединое озеро», Старинная французская песенка превратилась в Песнь менестрелей в опере «Орлеанская дева», мелодия пьесы «Шарманщик поёт» вновь зазвучала в фортепианной миниатюре «Прерванные грёзы», а интонации «Сладкой грёзы» неожиданно проступили в Сцене в еловом лесу из балета «Щелкунчик».
«Сборник легких пьес для детей» ор. 39 занимает особое место в фортепианном наследии Чайковского и по своей тематике и по особенностям фортепианного изложения. Трудно назвать в детской русской фортепианной литературе сочинение более популярное, чем «Детский альбом» П. И. Чайковского.
Первое упоминание о замысле «Детского альбома» относится к февралю 1878 года. в это время находился в длительном заграничном путешествии. В письме к П. Юргенсону: «Завтра примусь я за сборник миниатюрных пиэс для детей. Я давно уже подумывал о том, что не мешало бы содействовать по мере сил к обогащению детской музыкальной литературы, которая очень небогата. Я хочу сделать целый ряд маленьких отрывков безусловной легкости и с заманчивыми для детей заглавиями, как у ».
В пору создания «Детского альбома» Чайковский находился в расцвете творческих сил. Но за сочинение, обращенное к детям, композитор взялся впервые.
«Детский альбом» ор. 39 написан в мае 1878 года. История его создания неразрывно связана с Каменкой, большим украинским селом близ Киева, излюбленном месте творчества и отдыха композитора. Каменка - «родовое гнездо» большой дворянской семьи Давыдовых. Один из хозяев Каменского имения, Лев Васильевич Давыдов, был другом Чайковского и мужем его любимой сестры Александры Ильиничны.
Многое в «Детском альбоме» связано с атмосферой дома Давыдовых. Домашняя обстановка Александры Ильиничны представляла собой образец семейной жизни. Счастливее людей трудно было себе представить, и Петр Ильич был охвачен таким умилением и радостью при виде этого, что надолго связал представление о жизни кайенских жителей с воплощением земного благоденствия.
Свой цикл детских пьес Чайковский посвятил Володе Давыдову, одному из многочисленных детей Льва Васильевича и Александры Ильиничны. Племяннику композитора в ту пору было шесть с половиной лет. На заглавном листе значилось: «Детский альбом. Сборник легких пьесок для детей. Подражание Шуману».
В этом альбоме отражен детский мир, обрисованный композитором с удивительной чуткостью и тонким пониманием детского восприятия жизни. Чайковский любил детей, часами готов был возиться с ребятами, наслаждаясь их болтовней, испытывая острое чувство жалости к больным детям, стремясь доставить радость и удовольствие каждому ребенку, с которым он встречался. И дети чувствовали эту любовь, привязывались к Чайковскому, видя в нем нежного и заботливого друга.
Цикл из 24 пьес связан единой тематикой. В нем представлен пестрый мир детских игр, танцев и случайных впечатлений. Он делится на микроциклы. Первый из них можно назвать «утренним».
Господи Боже! Спаси, обогрей:
Сделай нас лучше, сделай добрей.
Господи Боже! Спаси, сохрани!
Силу любви своей нам подари.
«Зимнее утро»
Строгое размышление «Утренней молитвы» сменяется бурным, полным тревожных предвестий «Зимним утром». Сам Пётр Ильич родился в маленьком городке. Кажется, что и в «Зимнем утре» он изобразил своё детское впечатление. Будто малыш выглянул в окно и увидел засыпанную снегом улицу и замёрзшие окошки в доме напротив.
Морозит. Снег хрустит. Туманы над полями.
Из хижин ранний дым разносится клубами.
Отливом пурпурным блестит снегов серебро;
Иглистым инеем, как будто пухом белым,
Унизана кора по ветвям помертвелым.
Люблю я сквозь стекла блистательный узор
Картиной новою увеселять свой взор;
Люблю в тиши смотреть, как раннею порою
Деревня весело встречается с зимою…
«Мама»
Мир в душу героя цикла возвращает «Мама». Нежные, ласковые, певучие звуки пьесы «Мама» будто успокаивают, объясняют что-то. Наверное, такими были воспоминания самого Петра Ильича о маме. Недаром всю жизнь он помнил её чудесные глаза, плавные, полные достоинства движения, глубокий грудной голос.
Мама, очень-очень
Я тебя люблю!
Так люблю, что ночью
В темноте не сплю.
Вглядываюсь в темень,
Зоpькy тоpоплю.
Я тебя всё вpемя,
Мамочка, люблю!
Вот и зоpька светит.
Вот yже pассвет.
Hикого на свете
Лyчше мамы нет!
« »
Второй крупный раздел - «Домашние игры и танцы» («Игра в лошадки», «Марш деревянных солдатиков»). Он открывается, пожалуй, самыми безоблачными, детски наивными пьесами «Альбома» - озорной токкаттиной «Игра в лошадки» и игрушечным «Маршем деревянных солдатиков». Это - «игры мальчиков».
«Игра в лошадки»
Мальчикам очень интересно поиграть в лошадки.
Я на лошадку свою златоглавую
Сел и помчался по дому, по комнате,
Мимо стола, этажерки и тумбочки,
Мимо кота, на диване лежащего,
Мимо сидящей с вязанием бабушки,
Мимо мяча и коробки с игрушками.
«Марш деревянных солдатиков»
А в коробке с игрушками лежат новенькие, красивые солдатики, которые так и притягивают к себе. Они совсем как настоящие, их и выстроить можно, и отправить на парад. Вот отчеканивает шаг в забавном марше игрушечное войско.
Ать-два, левой, правой,
Ать-два, левой, правой,
Мы легко и весело идем.
Ать-два, левой, правой,
Ать-два, левой, правой,
Песню деревянную поем.
Следующие три номера - «игры девочек» («кукольная трилогия»)
Это тоже игра (ведь героями действия являются куклы), и подобно оживающим куклам в «Щелкунчике» здесь куклы тоже «оживают». Три пьесы миницикла («Болезнь», «Похороны», «Новая кукла») воспринимаются как отражение подлинной, «настоящей» жизни.
«Болезнь куклы»
Медленное, тягучее движение (во время болезни обычно ведь «скучно») с грустными интонациями мелодии, где, подобно вздохам передает печальное настроение девочки, у которой заболела кукла.
«Похороны куклы»
Чуда не произошло, кукла умерла. Торжественно и строго, как в настоящем траурном шествии, звучит похоронный марш. На похороны пришли все игрушки. Музыка «Похоронного марша» передает мрачный колорит и само движение процессии игрушек, как бы проходящей перед слушателем.
«Новая кукла»
Но жизнь не стоит на месте и девочке дарят новую куклу. И она начинает кружится в стремительном танце с новой подружкой.
«Вальс»
«Вальс» - начало миниатюрной танцевальной сюиты, объединяющей три номера («Вальс», «Полька», «Мазурка») и завершающей ряд «домашних» пьес.
В письмах, написанных за несколько дней до начала сочинения «Детского альбома», композитор пишет: «Много гостей, и мне вечером придётся аккомпанировать ради милых племянниц, очень любящих потанцевать».
«Полька»
Кружение вальса сменяется веселой «Полькой»
«Мазурка»
А вот мазурка зазвучала!
Мазурка – танец хоть куда!
Задорный легкий и веселый,
Прошу на танец, господа!
Далее композитор отправляет ребенка в увлекательной «путешествие». Сначала по России («Русская песня», «Мужик на гармонике играет», «Камаринская»), затем по Европе («Итальянская», «Старинная французская», «Немецкая» и «Неаполитанская» песенки).
Нетрудно усмотреть здесь автобиографический мотив. Композитор тоже много путешествовал и по России и загранице, но сердце свое он всегда отдавал России..
«Я вырос в глуши, с детства, самого раннего, проникся неизъяснимой красотой характеристических черт русской народной музыки» – писал Чайковский.
К обработке народной песни Чайковский предъявлял строгие требования: «Необходимо, чтобы песнь была записана, насколько возможно, согласно с тем, как её исполняет народ».
Вот и в «Русской песне» композитор обратился к русской народной плясовой песне «Голова ли ты, моя головушка».
В ручеёк брось цветок –
Унесёт его поток.
Спой мне песню соловей –
Станет сердцу веселей.
«Мужик на гармошке играет»
В пьесе «Мужик на гармонике играет» обыгрываются интонационные обороты и гармонические ходы, характерные для русских однорядовых гармоник.
«Камаринская»
«Камаринская» построена на одном из вариантов известной русской фольклорной темы и там имитируется балалаечный наигрыш.
До чего сегодня весело у нас –
Под камаринскую все пустились в пляс.
Пляшет мама, пляшет папа, пляшу я,
Пляшут сёстры, пляшет вся моя семья.
Пляшет бабка, пляшет дед,
Пляшет братик и сосед
«Итальянская», «Старинная французская», «Немецкая» и «Неаполитанская» песенки – это своего рода «странички из дневника путешественника»: мелодии их были записаны композитором во время поездки за границу 1878 года.
Чайковский рассказывал, как во Флоренции, в Италии, на улице он однажды услышал под гитару десятилетнего мальчика, окружённого толпой народа. «Он пел чудесным густым басом, голосом с такой теплотой, какая и в настоящих артистах редко встречается». Текст песенки услышанный от уличного мальчика-певца, поразил композитора контрастом облика ребенка-исполнителя и трагического содержания и он переделал эту песенку в пьесу для фортепиано.
В «Неаполитанской песенке» Чайковским использована подлинно народная итальянская мелодия. Эта пьеса – одна из самых знаменитых мелодий. Сам Пётр Ильич тоже любил эту музыку, и на её основе он впоследствии создал знаменитый «Неаполитанский танец» к балету «Лебединое озеро». В воображении слушателя отчетливо встаёт картинка весёлого итальянского карнавала – его не раз наблюдал Чайковский, бывая в Италии.
Этот край вечнозеленый полюбил я навсегда!
Ах, Неаполь, место сердцу дорогое,
Не расстанусь я с тобою,
Мой Неаполь, никогда.
Здесь все вокруг мое –
И дали неоглядные, и здания нарядные,
И улочки недлинные, и площади старинные,
И лодки на песке, и сам Везувий вдалеке.
В «Старинной французской песенке» воплощена народная французская мелодия.
В «Немецкой песенке» Чайковский применяет тирольский мотив. А еще она похожа на старинный и популярный в Германии и Австрии танец – лендлер.
Странствия заканчиваются. Заключительный микроцикл «Детского альбома» (№ 19-24) - своеобразное
«Возвращение домой».
«Нянина сказка»
«Баба Яга»
Из колких аккордов «Няниной сказки» словно вырастает ночной кошмар «Бабы-Яги»
«Сладкая грёза»
Страшный сон сменяется сладостно-чувственной «Сладкой грезой»
Душевный покой приходит в трех последних пьесах, заключительном микроцикле «Альбома».
«Песня жаворонка»
Открывает его «Песня жаворонка» - утро, конец кошмарам и томительным мечтам. Это музыкальный пейзаж с образом прелестной птички и её незабываемыми трелями.
Её сменяет пьеса «Шарманщик поет». Эта пьеса является жанрово-характеристической зарисовкой, звуки которой изображают старика. Он крутит ручку шарманки и из неё льются красивые протяжные звуки. В основу пьесы «Шарманщик поет» взят еще один итальянский (венецианский) мотив. Незатейливая, но мудро-спокойная тема рассеивает мрачные мысли ребенка.
«В церкви»
Завершается сборник пьесой «В церкви». Тем самым, первый и последний номера соединяются своего рода аркой; общим в обоих случаях является торжественное просветленное религиозное начало. Величавый и скорбный хор «В церкви», основан на подлинной церковной теме покаянного псалма.
Сборник Чайковского является одним из лучших образцов детской музыкальной литературы. «Детский альбом» - ценнейший вклад в мировую фортепианную литературу, послуживший примером для целого ряда сборников, написанных композиторами разных стран. Под несомненным влиянием Чайковского находятся почти все русские композиторы - авторы детских пьес.
Вспомним о сборниках Гречанинова, Гедике, Кабалевского и о многих других альбомах и отдельных детских пьесах.
Я уже обращалась к этому замечательному произведению здесь:
Сегодня все пьесы из этого альбома прозвучат в исполнении Камерного оркестра "Гнесинские виртуозы". Художественный руководитель и дирижер Михаил Хохлов. Видеоролики выполнены с использованием рисунков юных художников IV детского фестиваля искусств "Январские вечера" (2010)
В марте 1878 года П.И. Чайковский приехал в имение своей сестры Александры Ильиничны Давыдовой.
И
мение А.
И.
Давыдовой
Сейчас музей П.И. Чайковского и А.С. Пушкина
В Каменку он свалился неожиданно, как снег на голову, и произвёл радостный переполох. Дети Александры Ильиничны устроили ему такой концерт, что пришлось затыкать уши. Опять дом огласился «сладостными, райскими» звуками. Пётр Ильич преуютно расположился в своей комнате и уже что-то строчил за письменным столом. Через несколько дней он проговорился:
Вот, эти пичуги, - он указал на детей,- непременно хотят, чтобы я написал «всё до капельки» в их альбом. Напишу, не бойтесь. Напишу, и всё сыграем!
И писал для «Детского альбома» и играл их с детьми.
Различные детские игры, танцы, случайные впечатления, нашли своё место в альбоме. Музыка как веселая, так и грустная ...
Утренняя молитва
Господи Боже! Спаси, обогрей:
Сделай нас лучше, сделай добрей.
Господи Боже! Спаси, сохрани!
Силу любви своей нам подари.
Зимнее утро
Морозит. Снег хрустит. Туманы над полями. Из хижин ранний дым разносится клубами. Отливом пурпурным блестит снегов сребро; Иглистым инеем, как будто пухом белым, Унизана кора по ветвям помертвелым. Люблю я сквозь стекла блистательный узор Картиной новою увеселять свой взор; Люблю в тиши смотреть, как раннею порою Деревня весело встречается с зимою... А.МайковМама
Мама, очень-очень
Я тебя люблю!
Так люблю, что ночью
В темноте не сплю.
Вглядываюсь в темень,
Зоpькy тоpоплю.
Я тебя всё вpемя,
Мамочка, люблю!
Вот и зоpька светит.
Вот yже pассвет.
Hикого на свете
Лyчше мамы нет!
Костас Кубилинскас
Игра в лошадки
На своей лошадке вихрем я лечу,
Я гусаром смелым очень стать хочу.
Милая лошадка, на тебе верхом,
Я скачу по лугу лихо с ветерком.
Новенькие, красивые солдатики так и притягивают к себе. Они совсем как настоящие, их и выстроить можно и отправить на парад. Вот и маршировать они умеют как настоящие, да так здорово, что прямо так и тянет маршировать с ними вместе.
Марш деревянных солдатиков
Мы деревянные солдаты,
Мы маршируем левой-правой.
Мы стражи сказочных ворот,
Их охраняем круглый год.
Мы маршируем чётко, браво.
Нам не страшны путей преграды.
Мы охраняем городок,
Где музыка живёт!
Играя, дети выдумывают самые невероятные истории. Глядя на них, свою историю придумал и Петр Ильич и рассказал ее детям, да не просто рассказал. Уместилась это история в три пьесы, которые дети и услышали.
Первая история рассказывала о девочке Сашеньке, которая очень любила играть со своей куклой. Но вдруг кукла заболела. Кукла лежит в кроватке, жалуется. Просит пить.
Болезнь куклы
Девочке очень жаль свою куклу. К ней вызывают доктора, но ничего не помогает. Кукла умерла.
За пьесой «Болезнь куклы» следуют «Похороны куклы».
На похороны пришли все, все игрушки. Ведь они так любили куклу! Маленький игрушечный оркестр провожает куклу: Обезьянка играет на трубе. Зайчик - на барабане, а Мишка ударяет в литавры. Бедный, старый плюшевый мишка, он совсем промок от слёз.
Похороны куклы
Куклу похоронили в саду, рядом с розовым кустом и всю могилу украсили цветами.И вот, однажды, в гости пришёл папин друг.
В руках у него была какая-то коробка.
- Это тебе, Сашенька! - сказал он.
-Что же там такое, -сгорая от любопытства, думала Сашенька.
Знакомый развязал ленточку, открыл крышку и протянул коробку девочке…
Там лежала прекрасная кукла. У неё были большие синие глаза. Когда куклу покачивали, глаза открывались и закрывались. Хорошенький маленький ротик улыбался девочке. Светлые кудрявые волосы ложились на плечи. А из-под бархатного платьица были видны белые чулочки и чёрные лаковые туфельки. Настоящая красавица!
Сашенька смотрела на куклу и не могла наглядеться.
- Ну. Что же ты? Бери, она твоя,- сказал папин друг.
Девочка потянулась и вынула куклу из коробки. Чувство радости и счастья переполняли её. Девочка порывисто прижала куклу к груди и закружилась с ней по комнате, словно в вальсе.
- Какое счастье, получить такой подарок! - думала Саша.
Новая кукла
Похолодели лепестки
Раскрытых губ, по-детски влажных, -
И зал плывёт, плывёт в протяжных
Напевах счастья и тоски.
Сиянье люстр и зыбь зеркал
Слились в один мираж хрустальный -
И веет, веет ветер бальный
Теплом душистых опахал.
И. Бунин
Вальс
Мазурка
"Я вырос в глуши, с детства, самого раннего, проникся неизъяснимой красотой характеристических черт русской народной музыки," - писал Чайковский. Детские впечатления композитора, его любовь к народной песне, пляске нашли отражение в трёх пьесах "Детского альбома": это "Русская песня", "Мужик на гармонике играет" и "Камаринская".
Русская песня Камаринская
В Камаринской имитируется балалаечный наигрыш. И написана она в форме вариаций, очень характерной для русской музыки.
Методическая разработка:Чайковский П.И. «Детский альбом
(методический и исполнительский анализ)
Преподавателя детской музыкальной школы №1 Семеновой Марины Александровны
Цикл фортепианных пьес «Детский альбом», соч. 89, написан П.И.Чайковским в мае 1878г., посвящен любимому племяннику Володе Давыдову и издан у П. Юргенсона в октябре того же года.
На титульном листе первого издания полное название цикла: «Детский альбом. Сборник легких пьесок для детей (подражание Шуману). Сочинение П.Чайковского».
Широко известна любовь Чайковского к детям. Он с большой нежностью относился, например, к своим племянникам, или воспитаннику брата композитора М.П.Чайковского глухонемому мальчику Володе Конради. Известно так же, как настойчиво хлопотал композитор об открытии школы в Майданово. Чайковский мог часами возиться с детьми, принимать участие в играх, наслаждаться их непосредственностью. Дети платили композитору искренней привязанностью и любовью. Светлый, радостный мир ребенка нашел отражение в творчестве Чайковского. Достаточно вспомнить цикл «Детских песен» (полное название «16 песен для детей на стихи A.M.Плещеева и др. поэтов», соч.543 или балет-феерию «Щелкунчик», соч.71).
С необыкновенной чуткостью и тонким пониманием детской психологии композитор отразил в «Детском альбоме» жизнь и быт детей той среды, которая повседневно его окружала.
В «Детском альбоме» 24 пьесы, не связанные единой тематикой. Все пьесы цикла программны, в каждой содержится конкретный сюжет, живое поэтическое содержание.
В сборнике запечатлен широкий круг образов. Это картины природы – «Зимнее утро», «Песня жаворонка», игры детей – «Игра в лошадки», «Болезнь куклы», «Похороны куклы», «Новая кукла», «Марш деревянных солдатиков». Живо обрисованы персонажи русских народных сказок – «Нянина сказка», «Баба-яга», русского народного творчества – «Русская песня», «Мужик на гармонике играет», «Камаринская», песни других народов – «Итальянская песенка», «Старинная французская песенка», «Немецкая песенка», «Неаполитанская песенка». В цикле имеются элементы изобразительности - «Шарманщик поет» и звукоподражания – «Песня жаворонка». Чайковский не прибегая к упрощенчеству, рисует богатый внутренний мир ребенка в пьесах «Утреннее размышление», «Сладкая греза» и «Хор».
В основе песен различных народов - подлинные народные мелодии. «Русская песня» построена на теме песни «Голова ль ты, моя головушка». Народными итальянскими мелодиями являются «Неаполитанская песенка», ранее вошедшая в балет «Лебединое озеро» и «Итальянская песенка». Другая итальянская народная мелодия легла в основу пьесы «Шарманщик поет». Тема «Старинной французской песенки» также подлинная, впоследствии была использована в опере «Орлеанская дева».
. Широко известен «Альбом для юношества» Роберта Шумана, которому подражает Чайковский. Свою любовь к Шуману он выразил в некоторых фортепианных сочинениях, например, в пьесе "Un poco di Schuman”, coч.72. или в одной из вариаций соч.19.
Влияние Шумана на фортепианный стиль Чайковского просматривается, например, в сходстве фактуры, ритма и динамики, но в «Детском альбоме», как ни парадоксально, оно выражено в меньшей степени, скорее сходна жанровая тематика этих сборников. Пьесам «Смелый наездник», «Веселый крестьянин», «Солдатский марш», «Зима», «Сицилийская песенка» Шумана соответствуют сходные по тематике произведения из цикла Чайковского: «Игра в лошадки», «Мужик на гармонике играет», «Марш деревянных солдатиков», «Зимнее утро», «Итальянская песенка».
Если говорить о преемственности, то следует отметить сходство музыкального языка «Детского альбома» с мелодикой и фактурой фортепианного стиля М.И.Глинки. Его вальсы, ноктюрны, польки, мазурки, пьесы «Чувство» и «Простодушие» являются непосредственными предшественниками «Вальса», «Мазурки», «Польки» и др. пьес из «Детского альбома».
«Детский альбом» еще при жизни автора издавался несколько раз. В наше время имеется большое количество отечественных и зарубежных изданий. Цикл издается полностью и по частям, также отдельные пьесы входят в различные сборники. В некоторых изданиях по разным соображениям из «Детского альбома» изымались отдельные пьесы. В издание Музгиза 1929г. не вошла пьеса «Похороны куклы» под предлогом ее трагического характера, а из такого же издания 1935г. изъята пьеса «Хор» (прежнее название «В церкви»), как вообще неприемлемая.
В автографе «Детского альбома» обозначения темпа и характера даны на русском языке, но уже в первом издании Юргенсона, которое просмотрел и исправил автор, терминология существенно изменилась. Например, характер пьесы «Утреннее размышление» в автографе обозначен «Тихо», а в издании Юргенсона предписывается обозначение темпа Andante (Спокойно). В пьесе «Мужик на гармонике играет» - в автографе «Довольно медленно», а в I издании - Adagio (Медленно).
В автографе пьесы «Шарманщик поет» отсутствует авторское обозначение темпа. В издании Юргенсона – Andantе. В ряде редакций данный темп обозначается по-разному. В редакции Е. Голубева - Andantino , в издании Peters - Moderato. В последнем вообще во многом искажаются авторские обозначения темпа. В пьесах «Утреннее размышление» и «Болезнь куклы» произвольно выписано Lento, в «Русской песне», «Камаринской» и I части «Неаполитанской песенки» - Commodo , «Песне жаворонка» - Lentamente. Полное непонимание редактором характера музыки продемонстрировано в обозначении темпа Andante в пьесе «Зимнее утро».
В автографе I период пьесы «Немецкая песенка» выдержан на неизменном басу Еs (на первой четверти такта), то же и в репризе. Однако уже в издании Юргенсона неизменный органный пункт отсутствует. Все последующие издания опираются на издание Юргенсона. Вариант с неизменным органным пунктом весьма привлекателен - он хорошо согласуется с характером музыки и его можно рассматривать как своеобразную авторскую версию.
В предисловии к изданию «Детского альбома» редактор Е.Голубев указывает «на имеющееся во всех изданиях альбома неверное обозначение ритмической фигуры в «Немецкой песенке» в третьем такте от конца две восьмых ноты с точкой, следует пунктир и две восьмые, как повсюду в аналогичных местах. Ошибка возникла вследствие описки самого автора”. С этим доводом нельзя согласиться. Почему автор должен поступать в репризе точно по аналогии, ведь убедительнее реприза звучит с еще более подчеркнутым пунктиром.
Во всех русских и советских изданиях точно воспроизводится артикуляция и динамика автографа и первого издания. Однако во многих зарубежных изданиях эти обозначения искажены. В уже упоминавшемся издании Peters редактор В. Ниман произвольно подправляет авторские указания. В этой редакции также произвольны и переводы названий пьес на немецкий, французский и английский языки. Пьеса «Игра в лошадки» переводится как «Маленький кавалерист», «Марш деревянных солдатиков» - «Солдатский марш», «Мужик на гармонике играет» - «Песня крестьянина», а «Мама» переводится как «Моя мамочка». Неправильные переводы также искажают характер музыки, не дают детям полного о ней представления. Утрачивается элемент игры в пьесах «Игра в лошадки» и «Марш деревянных солдатиков», приторно слащаво переводится «Мама», не дается представления о характерности произведения «Мужик на гармонике играет».
Из всего сказанного следует, что лучше обращаться к отечественным изданиям «Детского альбома», в которых точно запечатлен авторский текст.
Хотя фактура, мелодика, гармония, ритм, артикуляция, динамика, орнаментика, аппликатура и педализация «Детского альбома» подчас и сложны, но учитывают уровень развития детей, их исполнительские возможности.
Чайковский не применял сложных тональностей и тональных сдвигов. Из 24 пьес - 19 написаны в мажорных тональностях, а из 5 минорных, действительно сумрачно звучат лишь пьесы «Болезнь куклы» и «Похороны куклы»(соль минор и до минор). В мажорных тональностях преобладают До мажор, Ре мажор, Фа мажор, Си-бемоль мажор, Ми-бемоль мажор, которые сообщают всему циклу светлое радостное звучание.
Соотношение темпов в цикле продумано и построено на контрастах.Вот что писал исследователь фортепианного творчества Чайковского А.А.Николаев: «В «Детском альбоме» мы узнаем характерный фортепианный почерк Чайковского, сохраняющий свои основные, типичные черты. Здесь как бы в уменьшенных масштабах, в облегченном изложении представлены почти все технические формулы, встречающиеся во «Временах года» и в других миниатюрах Чайковского».
Интересно, что Чайковский, никогда не преподававший детям, мало соприкасавшийся с вопросами обучения игре на фортепиано, проявил превосходное знание фортепианного изложения, доступного детским рукам.
Во всем сборнике нет, например, ни одной октавы или аккорда, расположенного шире, чем в пределах септимы. Ни в одной пьеске мы не найдем одновременного сочетания крайних регистров клавиатуры, требующих широкого расстояния между руками. Нижний регистр (контр- и субконтроктавы) вообще не используются, а звуки в самых высоких октавах встречаются только в пьеске «Песня жаворонка». Значительно проще по рисунку и сама ткань этих произведений. Обычная многоэлементность изложения, имитации, подголоски, характерные для Чайковского, здесь почти отсутствуют.
Преимущественное место в серии этих пьес занимает аккордовая техника, но как мы отмечали выше, всюду аккорды использованы с учетом физических возможностей детской руки.
Аккордовый аккомпанемент в партии левой руки характерен для таких пьесок, как «Вальс», «Мазурка», «Итальянская песенка», «Немецкая песенка», «Неаполитанская песенка», «Шарманщик поет», т.е. для таких музыкальных картинок, где певучий характер в партии правой руки поддерживается сопровождением, четко выявляющим гармоническую основу.
Другой тип фортепианного изложения - почти сплошная гармонизация мелодии, образующая движение аккордами, расположенными в обеих руках. Такой рисунок мы видим в «Утренней молитве», в современной транскрипции – «Утреннее размышление», пьесах «Зимнее утро», «Марш деревянных солдатиков», «Похороны куклы», «Нянина сказка» и т.п. Особенно плотная аккордовая ткань встречается в пьеске «Мужик на гармонике играет», где имитируется звучание гармоники остроумным приемом использования доминантсептаккорда в тесном расположении, довольно пронзительно и резко звучащего в среднем регистре фортепиано.
Ко всему сказанному нужно добавить, что в пьесах «Утреннее размышление», «Зимнее утро», «Игра в лошадки», «Мама», «Русская песня», «Нянина сказка», «Хор» ясно ощущается квартетный склад. Мелодика чрезвычайно выразительна. Композитор ее щедро черпает как бы из рога изобилия. Многообразен и ритм. Гармонический склад пьес прост и доступен. Орнаментика органично вплетается в мелодическую линию пьес «Полька», «Итальянская песенка», «Песня жаворонка».
Особо остановимся на артикуляции и динамике. Композитор находит точные интонации, которые передают иногда даже еле заметные, тончайшие оттенки выразительности человеческой речи. Изучение «Детского альбома» может стать отличной школой артикуляции.
И. Браудо в своем капитальном труде «Артикуляция» наметил шкалу связанности и расчлененности в следующей таблице:
«Связанность»
1.Акустическое legato или legatissimo
2. Legato
3. Сухое legato
«Расчлененность»:
4.Глубокое non legato
5.Non legato
6.Метрически определенное non legato
«Краткость»:
7. Мягкое staccato
8. Staccato
9. Staccatissimo (максимально достижимая краткость)
Конечно, приведенная таблица лишь схема, ведь степени связанности, краткости и расчлененности поистине безграничны, но все приведенные виды артикуляции имеются в «Детском альбоме» от legato и legatissimo в пьесах «Мама», «Старинная французская песенка», «Сладкая греза» до staccatissimo в произведениях «Баба-яга» и «Игра в лошадки». Во многих пьесах сочетание точно проставленных legato, non legato, staccato, лиг, акцентов является необходимым для создания образа, о чем будет подробно сообщено далее.
Так же тщательно обозначена и динамика. Композитор пользуется как постепенным ее развитием, так и внезапными сменами тонких градаций звучностей. Но нигде в цикле не обозначено ff - автор предписывает шкалу динамики ррр-f . В произведениях цикла Чайковский применил в основном простые формы, которые легко поддаются анализу.
Следует признать аппликатуру некоторых изданий неудачной - она часто не согласуется со смыслом музыки, неудобна и сложна для запоминания. При анализе отдельных пьес будут предложены аппликатурные варианты автора работы.
Пьесы фортепианного сборника Чайковского являются бесценным педагогическим и художественным материалом. Для создания образов исполнителю придется пользоваться всем арсеналом музыкальных средств выразительности.
Изучение произведений позволит юным пианистам проявить творческую инициативу, каждое прочесть по-своему.
«Детский альбом» может быть исполнен целиком или в репертуар юных исполнителей следует включать отдельные пьесы. На его материале можно построить следующие микроциклы:
1. «Болезнь куклы», «Похороны куклы», «Новая кукла».
2. «Вальс», «Мазурка», «Полька», «Марш деревянных солдатиков».
3. «Русская песня», «Мужик на гармонике играет», «Камаринская».
4. «Итальянская песенка», «Старинная французская песенка», «Немецкая песенка», «Неаполитанская песенка».
5. «Нянина сказка», «Баба Яга».
Можно найти и другие решения при объединении пьес.
Автор методического пособия не приводит нотных примеров, т.к. ноты «Детского альбома» повсеместно распространены. При чтении работы их нужно иметь перед собой. Подчеркнем, что читатель неизбежно встретится с некоторыми повторениями, т.к. в ряде пьес ставятся аналогичные художественные и пианистические задачи.
Переходим к исполнительскому и педагогическому анализу пьес цикла.
1.Утреннее размышление
Пьеса вводит в мир сложных переживаний ребенка. В произведении, напоминающем сарабанду - строгое четырехголосие (ученик может представить звучание квартета струнных инструментов). В хорале автор избегает гармонических усложнений, довольствуется простыми каденционными формулами. Следует подчеркнуть острое звучание секунд в 6,8, 10,21 тактах, вводного септаккорда на тоническом органном пункте (такты 17,19).
Тщательно поработайте с учеником над голосоведением, певучестью каждого голоса, но особо обратите внимание на звучание подвижных сопрано и баса.
Артикуляция и динамика должны подчеркнуть выразительность пьесы. Хотя в 1,2,7-12 тактах legato автором не выписано - оно подразумевается. Важно добиться мягкого певучего звука legato во всех голосах. Его обеспечит целесообразно подобранная аппликатура (при повторении аккордов пальцы не следует менять).
В одном случае выразительность речевых интонаций подчеркивается лигами - опорами на сильные доли тактов, в другом - синкопами на вторую или третью долю. Педагог также привлечет внимание ученика к тому, что акцентируемая сильная доли и мягкая синкопа подчас следуют одна за другой (такта 17,19).
При работе над динамикой внимательно отнеситесь к указаниям в тексте - сначала небольшой «вилочке» в 3-5 тактах, затем частичной кульминации mf в 8 такте и яркому кульминационному f в двенадцатом.В конце пьесы музыка постепенно угасает и растворяетсяв на рp.
В характерной для сарабанды ритмической фигуре - четверть с точкой - восьмая, ученики часто не дослушивают точку. Ритмично нужно сыграть в партии правой руки и пунктир - восьмую с точкой - шестнадцатую, учесть, что во всех случаях восьмая акцентируется; это придает ритму дополнительную упругость.
Особо следует поработать над тоническим органным пунктом, использовать репетиционные возможности рояля, дифференцированно исполнить партии баса и тенора. Для этого опора с пятого пальца снимается (он мягко повторяет органный пункт) и переносится на остальные пальцы. В певучей партии тенора сильный первый палец сможет естественно исполнить акценты в 17 и 19 тактах – поддержать выразительность сопрано, усилить звучание аккорда. В данном фрагменте также почувствуйте «говорящие» паузы в 16 и 18 тактах.
В пьесе может быть использована запаздывающая педаль, отмечающая смены гармоний. 17, 19 и последние три такта возможно произнести на одной педали. Этому способствует органный пункт.
При целостном проигрывании ученики склонны темп затянуть; поможет стремление преодолеть аккордовую вертикаль и найти естественное, неторопливое, текучее движение в ритме сарабанды.
Сравнительно простая фактура произведения не говорит о том, что оно легко и доступно для понимания учеником. Исполнение пьесы требует от ребенка достаточного объема внимания, он должен рельефно показать полифонию пьесы, учесть гармонические, фразировочные, артикуляционные, динамические, ритмические особенности произведения. Только работа над сознательным овладением всеми компонентами интерпретации приведет к ее осмысленности.
2. Зимнее утро
В пьесе запечатлена не только картина снежного, морозного зимнего утра, но и психологического настроения ребенка. Произведение начинается радостным Ре мажором, который вскоре модулирует в параллельный минор, как будто радость омрачается пасмурной погодой.
Потенциальная ошибка ученика – расчленение музыки на отдельные звенья по тактам, поэтому педагог должен обратить внимание на то, что каждый восьмитакт крайних частей пьесы должен быть произнесен на одном дыхании как бы под общей лигой. Следует найти соответствующие пианистические движения, чтобы каждая ячейка (такт) была составной частью общего движения. Собранные руки позиционно переносятся мягкими, экономными, синхронными движениями. По пути внутри каждого такта чередуются пружинистые рессорные опоры с четкими разрешениями, осуществляется общее crescendo с кульминациями в 5 и 13 тактах и последующее diminuendo.
Проследите за точностью пунктирного ритма, подчеркните переклички в партиях сопрано и альта в 5-8 тактах и сопрано и тенора (такты 13-16). То же самое с небольшими изменениями в репризе.
Контрастная средняя часть пьесы весьма выразительна. Ее метричность (в каждом двутакте повторяется один и тот же ритм) нужно преодолеть исполнительскими средствами так же, как и в крайних частях пьесы, объединить двутакты, произносить их на одном дыхании певуче, проникновенным звуком. Выразительные акценты не должны задерживать движение. Не сглаживайте диссонансы. В 25-40 тактах важно подчеркнуть линию баса, которая придает фрагменту особую прелесть. Следует поработать над точностью ритмической фигуры – восьмая с точкой – шестнадцатая, услышать переклички сопрано и альта. Обратите внимание ученика на четкое, певучее исполнение кульминационного пунктира данной фигуры в 28 и 32 тактах, которая синхронно проходит во всех голосах. К ней устремляется движение, как бы подытоживая предыдущие построения.
В 39-40 тактах таинственность р может подчеркиваться еле заметным замедлением темпа. Чуть замедлить можно так же и в конце пьесы.
В крайних частях пьесы в каждом такте акцентировка сильных долей может быть поддержана педалью, а в средней части и коде педаль должна помочь выявлению мелодических и гармонических особенностей фактуры.
Трудность данного произведения заключается еще и в том, что оно рассчитано на хорошую реакцию ученика, умение его мыслить в быстром темпе.
3. Игра в лошадки
Ученик должен представить себя действующим лицом, скачущим верхом на палочке или игрушечной лошадке. Яркая красочная маленькая токката напоминает pizzicato Cкерцо из IV симфонии Чайковского.
Определяя темп и движение, важно исходить из того, что метрической единицей здесь является такт, а не восьмая. Музыкальная мысль укладывается в четырехтакт.
С начала до конца пьеса выдержана в четырехголосном квартетном аккордовом складе. То, что естественно получается при звучании квартета струнных инструментов, где каждый голос исполняется другим лицом, совсем не просто исполнить на фортепиано. Естественного звучания можно добиться, если ученик ощутит смену гармоний, логику голосоведения, услышит модуляции. В аккордах нужно добиваться звуковой выровненности, стройности.
Staccato исполняется мельчайшими движениями кисти при подобранных кончиках пальцев. Педагог проследит, чтобы ученик не делал никаких лишних движений над клавиатурой, а при повторяющихся нотах пользовался двойной репетицией рояля. Каждый следующий звук или аккорд берется до того, как клавиши полностью поднимутся. Следует хорошо подобрать аппликатуру, чтобы избежать лишних переносов руки.
При разучивании пьесы ученик часто задевает посторонние клавиши. Аккорды звучат грязно. Многократные повторения не улучшают положения. Не участвующие в игре пальцы немного приподнять, они не должны касаться клавиш. Crescendo и diminuendo достигаются увеличением или уменьшение интенсивности прикосновения к клавишам. В момент усиления звучности к пальцам «подключается» кисть, а затем и предплечье, а при уменьшении звука они постепенно «отключаются». Данные пианистические приемы должны сохраниться и при переходе к быстрому темпу. Если применить только единообразные вертикальные движения, то это неминуемо приведет к быстрому утомлению рук.
Подчеркнем, что для освоения пьесы необходима настойчивая работа в медленном темпе. После основательного освоения пьесы в медленном темпе не следует тут же переходить к быстрому. Часто некоторые неопытные молодые пианисты осуществляют такой переход сразу, и в итоге произведение в быстром темпе не получается. В медленном темпе пианист привыкает к определенному замедленному типу движений. Если непосредственно перейти к быстрому темпу, то руки начинают усиленно работать и быстро устают, навыки, полученные в медленном темпе, разрушаются, автоматизации движений добиться не удается. В быстром темпе пальцы затрачивают меньше усилий – плечо и предплечье берут на себя часть работы, звук становится легче и определеннее, играть следует ближе к клавишам. Переходить от медленного темпа к быстрому следует постепенно, чтобы руки исподволь привыкали к новому типу движений. Нужно найти 5-7, а в каких-то случаях больше промежуточных градаций темпа, от медленного к искомому быстрому, добиваясь в каждом точности произнесения музыки. Если в следующем более быстром темпе есть шероховатости, следует вернуться к предыдущему темпу, продолжать шлифовать не получившийся фрагмент. Педагог должен внимательно следить за сложным процессом постепенной автоматизации движений, вносить свои коррективы.
Принцип перехода от медленного темпа к быстрому относится не только к пьесе «Игра в лошадки», он универсален и может быть широко применен в педагогической практике.
Уже в самом названии заключается смысл произведения, который подчеркивает авторская ремарка – «C большим чувством и нежностью». Нужно установить, что видит ребенок в этом образе, как он сможет запечатлеть его в интерпретации.
Пьеса написана в многоголосной полифонической манере. Бас и сопрано почти на всем ее протяжении поют в дециму, но артикуляционные задачи их разные. Нижний голос обозначен legatissimo (короткие лиги в каждом такте не следует принимать во внимание, они по давней традиции соответствуют движению смычка струнных инструментов). Артикуляция партии правой руки передает разнообразие речевых интонаций. Огромное мастерство Чайковского проявляется в том, что до 31 такта в изложении отсутствуют опоры на сильные доли, а в гармонии применяются незавершенные каденции, что подчеркивает сквозное движение музыки. Его достижение - основная исполнительская трудность.
Так с 1-8 и 17-24 тактах в партии правой руки артикуляционные лиги начинаются на слабых долях и мягко разрешаются на сильных долях следующих тактов. Со второй половины 8 по 12 и с 24 по 28 такты короткие лиги, объединяющие по две четверти, следуют одна за другой, вызывая ассоциацию с маятником. Она также не должна нарушать сквозного развития музыки. Предостерегите ученика от возможной ошибки: левая рука часто из солидарности играет с той же артикуляцией, что и правая. Эластичные движения кисти и хорошо подобранная аппликатура помогут добиться legatissimo в партии левой руки.
Точно выписанный динамический план приводит к мягкой кульминации в 30 такте, после которой юный пианист должен хорошо ощутить выразительную «говорящую» паузу. В последних шести тактах пьесы опоры на сильные доли каждого второго такта контрастируют предыдущему изложению, подчеркивая завершенность высказывания.
5. Марш деревянных солдатиков
Для воплощения образа юный пианист должен достичь легкости, звонкости staccato, «игрушечной» звучности «Марша деревянных солдатиков», под звуки «игрушечного» оркестра с флейтами и барабанчиком.
Необходима работа над упругостью и точностью ритма. В одном случае (такты 2-4) в первой половине такта обозначенный пунктир – восьмая с точкой и шестнадцатая произносятся под лигой, а во второй половине точка заменена паузой. В другом случае (такты 7, 15) паузы проставлены и в первой, и во второй половине тактов. Эти тонкие подробности следует точно выполнять. В пианистических приемах необходимы короткие, быстрые, точные движения нацеленных, закругленных кончиков пальцев. Важно поработать над чеканностью аккордов и пунктирного ритма, обратить внимание на аппликатуру; например, репетиции в 8, 16, 40 тактах лучше исполнить разными пальцами (иногда для облегчения их можно перенести в партию правой руки).
Пьеса нигде не выходит за пределы р и рр. Акценты не должны нарушать динамику, они еще больше подчеркивают «игрушечность» музыки.
Короткая педаль помогает лучше услышать точное звучание фактуры, сильные доли тактов, акцентировку аккордов.
Нужно предостеречь ученика от ускорения темпа, точно выполняя авторское указание Moderato (Умеренно).
6. Болезнь куклы
Пьеса одна из самых легких в «Детском альбоме», но и она таит в себе определенные трудности. Ученики обычно хорошо передают ее характер – кукла болеет, страдает, стонет, жалуется.
Распространенная ошибка – слышание только вертикали. Между тем, юный пианист должен ощутить в развитии по горизонтали три звучащих слоя – мелодию, бас и гармонию. Каждый из этих элементов композиции имеет свою выразительность. Сливаясь вместе, они образуют гармонию. Проведите работу над певучей мелодией, выразительным басом и гармониями, следующими одна за другой. При сочетании слоев нужно обратить внимание на то, чтобы каждый из них был самостоятелен, и, в то же время, на их соподчинение, помогите найти соотношение звука. Ученики, например, обычно «усаживаются» на мелодическую ноту и не чувствуют необходимости продолжения мелодической линии. Можно поучить мелодию отдельно, без пауз в более подвижном темпе, чтобы лучше почувствовать ее развитие. Гармонии по вертикали соберите в аккорд: так легче будет их услышать. В работе над звуком помогут пальцы, как бы сросшиеся с клавишами, берущие их «близко», «тепло», мягко.
Отметим большую постепенность динамического развития, например, подход к кульминации f в 21-24 тактах, с последующим diminuendo, небольшие динамические наплывы в 31-34 тактах и, наконец, завершающую «вилочку», в конце которой можно замедлить темп.
Недопустим излишне медленный темп, при котором все элементы пьесы неминуемо распадутся – необходимо нахождение плавной текучей пульсации.
«Болезнь куклы» может стать хорошей школой педализации. В каждом такте, кроме 9-16, мягко взять запаздывающую педаль на четверть с точкой в партии левой руки и дослушать ее вместе с мелодической нотой до конца такта, а потом плавно снять, когда приходит новый бас. То же самое и в каждом следующем такте. Во втором восьмитакте также взять педаль на четверть с точкой в партии правой руки и присоединить гармонию к мелодической ноте следующего такта.
Педагог должен проследить за техникой педализации, чтобы педаль бралась плавно, не нажималась до дна и не вызывала большого числа обертонов, что находилось бы в противоречии с прозрачным характером музыки. Нужно также обратить внимание на дисциплину пальцев. Если они будут передерживать бас или гармонию, то в следующей гармонии будут призвуки предыдущей.
7. Похороны куклы
В торжественном траурном шествии, мрачном до миноре звучит похоронный марш. Сначала траурная процессия находится далеко, потом она все приближается и приближается, вот она уже рядом с нами, а затем начинает удаляться. В соответствии с этим построен динамический план (пьеса начинается рр, постепенно развивается к mf, и снова возвращается к рр). Его точность очень важна для раскрытия образа. Как и в каждом похоронном марше, следует привлечь внимание юного пианиста к ритмической фигуре (половинная, восьмая с точкой, шестнадцатая и снова половинная – ученики часто превращают восьмую с точкой и шестнадцатую в триоль). В разной исполнительской ситуации эта игра звучит неодинаково – то как манерная поступь, то в кульминации – чеканно, зловеще. Мрачный характер музыки подчеркивается тяжеловесными аккордами и интервалами в аккомпанементе, который должен быть хорошо согласован с мелодической линией. Особо нужно подчеркнуть в кульминации септаккод двойной доминанты: он обычно появляется в Чайковского в наиболее напряженных фрагментах.
В артикуляции преобладает мерная поступь non legato. Выразительные лиги в 17,18, 21 и 22 тактах нужно дослушать до конца, но не соединять со следующей шестнадцатой. Legato (такты 31-33) должно прозвучать певуче, оттеняя господствующий штрих.
Ребенок должен отдавать себе отчет, что это похороны кукольные и отнестись к ним, как к игре.
Вальс – парный танец, основанный на плавном кружении, один из самых распространенных танцевальных жанров. В творчестве Чайковского он занял достойное место. Необходимо познакомить юного пианиста с аналогами – двумя, тремя образцами из симфоний, опер, балетов или фортепианными вальсами, например, с «Ната-вальсом» или пьесой «Декабрь» из «Времен года». Полезно показать ему вальсовые «па» или даже научить его танцевать (в наше время дети редко умеют танцевать вальс). Целесообразно обратиться к образному сравнению – ученик должен представить, что вальс исполняется на празднике в школе или дома.
Пьеса написана в сложной трехчастной форме в малоформатном ее варианте.
В первую очередь, нужно позаботиться о вальсовости.
Партия левой руки произносится легко, с мягкой опорой на бас. Во втором периоде линия баса приобретает определенную самостоятельность, что должно быть подчеркнуто.
При работе над мелодией добивайтесь певучести, ясности, пластичности, обратите внимание на синкопы во 2-4 тактах. Легкие акценты и паузы не должны прерывать движение. Следует думать о сквозном развитии, как будто тактовая черта исчезает под влиянием стихии танца. Мелодическая линия стремится к промежуточным «интонационным точкам» в 5, 7, 9 тактах (также и во второй фразе), а затем к небольшой кульминации в 17 такте. Далее действие динамизируется, автор выписывает mf с 18 и f с 26 тактов, что не должно привести к утяжелению синкоп, акцентов, торможению движения. Короткие лиги и staccato придают данному фрагменту особое изящество. То же самое и в репризе. При исполнении первой части пьесы и репризы двумя руками нужно проследить, чтобы бас и аккорды в партии левой руки органично вплелись в общую канву безостановочного вальсового движения, найти хорошее соотношение
мелодической линии баса и гармонии.
В средней части ученики порой не ощущают полиметрии – сочетания трехдольного вальсового аккомпанемента с двухдольностью партии правой руки, не ощущают двухголосия. Иногда звучность форсируется, что приводит к тупой двухдольности (левая из «сочувствия» играет вместе с правой). Вторую фразу средней части можно сыграть чуть тише, а в конце нее немного замедлить темп.
Художественному исполнению пьесы может помочь тщательно подобранная аппликатура. В партии левой руки, в тактах 1-16 и аналогичном фрагменте в репризе 5й, палец должен браться только на бас.
Выявлению танцевальности поможет педализация: соединение запаздывающей педалью баса с аккордами.
9. Новая кукла
Это тонкая психологическая зарисовка – радость девочки по поводу замечательного подарка – новой куклы.
При работе над пьесой педагога и юного музыканта подстерегают «подводные камни». Исполнительскими средствами нужно суметь преодолеть ритмическое и фактурное однообразие: в крайних частях пьесы повторение в партии правой руки ритмической фигуры – четверти и восьмой, а в средней – разделенных паузами двух восьмых, что еще усугубляется однообразной фактурой аккомпанемента на протяжении всей пьесы. В крайних частях развитию и разнообразию чудесной выразительности, полетности, мягкой устремленности мелодии помогут выставленные автором динамика и тонкие артикуляционные указания. Эти части следует исполнить как бы «на одном дыхании», добиться постепенности динамики, певучего легато в тактах 1-5, 10-13. Выразительное произнесение «говорящих» лиг (такты 6-9, 14-17), поможет выявить живые речевые интонации. То же и в репризе. В средней части пьесы и коде ученик должен найти тонкую, «дышащую» мелодию, проследить за гибкостью интонаций и непрерывностью развития музыки. В динамике, точно представленной автором, кульминационная точка приходится на 24-25 такты.
В партии левой руки свои трудности – в каждом такте, в группе из повторяющихся двух восьмых, мягкая опора приходится на первую, что не должно мешать непрерывности в развитии музыки.
При исполнении пьесы двумя руками проследите за тем, чтобы мелодия и аккомпанемент были согласованы. Партия левой все время шла за правой, как нитка за иглой, а смена гармоний в каждом такте была прослушана.
Для звуковой ровности и выявления артикуляции можно посоветовать все терции в аккомпанементе сыграть только 2 и 4 пальцами, а мелодию средней части 2 и 3.
Педаль может быть взята на сильные доли тактов и чуть более густо (но не длиннее) на кульминациях мягким прикосновением ноги к лапке педали не до дна, чтобы не вызвать появления лишних обертонов и способствовать прозрачности музыки.
10. Мазурка
Название польского народного танца «Мазурка» происходит от «мазур» –названия жителей Мазовии. Мазурка характеризуется трехдольным размером и ритмом с частым смещением акцентов на вторую и третью доли тактов. Эти особенности должны быть учтены исполнителем. В среднем разделе танца с 19 такта подчеркивается сначала акцент, а затем в 32 и 33 тактах и sf на третьей доле. Часто отмечается вторая доля – tenuto на половинных (такты 1-4 и далее в аналогичных местах), а также короткая лига (такты 5, 13, 15). В некоторых случаях могут акцентироваться как вторая, так и третья доля: например в 19 и 23 тактах надо мягко показать вторую долю в партии правой руки, а затем и акцент в левой на третью. При этом не следует забывать и о сильных долях, найти их «баланс» с синкопами.
Необходима скрупулезная работа над произношением короткой лиги и staccato в 5м такте, staccato в 7 такте, пунктира в 16-18 тактах, сочетанием staccato в партии правой руки и tenuto в левой (первая доля тактов 1-4 и далее в аналогичных фрагментах).
Динамика меняется в связи со сменой исполнительских ситуаций: она постепенно нагнетается в 21-23, 23-26, 28-31 тактах, а в 5, 19, 23, 27 и 31 тактах связана с внезапной сменой mf-p.
Сочетание живой ритмики, четкой артикуляции и динамики может привести к интересному прочтению мазурки, грациозного изящного танца.
Отчетливое, точное прикосновение подобранных кончиков пальцев к клавиатуре рояля, небыстрый темп, ясное слышание гармонии, тщательно подобранная аппликатура, а также педализация, помогающая отметить то сильную долю, то синкопу, завершит работу над интересной пьесой.
11. Русская песня
«Русская песня» построена на подлинной народной мелодии «Голова ль ты, моя головушка». Это образец русской народной подголосочной полифонии, в которой четырехголосие чередуется с двух- и трехголосием.
При неизменной мелодии музыка варьируется за счет подвижного баса и подголосков.
Песня написана в периодическом переменном метре с чередованием 6/4, 4/4 и 2/4 (за исключением шести последних тактов). Чтобы метр был понятен детям, автор везде проставил 2/4, поэтому нужно прочитывать 6/4, как 3 раза по
Лекция Леонида Десятникова была прочитана в Санкт-Петербурге в рамках проекта «Благотворительный университет».
«Благотворительный университет» - совместный проект фонда AdVita («Ради жизни») и центра : лекции и творческие встречи в пространстве «Легко-легко» на улице Большая Пушкарская, 10 и других площадках Петербурга. Все участники проекта работают бесплатно. Вход на лекции и творческие встречи - за благотворительное пожертвование. Все вырученные средства поступают в помощь онкологическим больным и людям с аутизмом.
сайт благодарит Константина Шавловского («Сеанс», «Порядок слов») за помощь в подготовке публикации.
Добрый вечер. Сегодня я читаю лекцию, кажется, второй раз в жизни. Опыта у меня нет никакого, меня может занести куда-нибудь не туда. Возможно, среди вас есть люди, чьи чувства могут быть оскорблены. Я обращаюсь именно к вам. Пожалуйста, хорошенько подумайте: может быть, стоит уйти прямо сейчас. Если же вы решили остаться и пережить оскорбление своих чувств, обращаю ваше внимание на то, что ведется видеосъемка, удостоверяющая мои слова. Я предупредил. Итак, первый видеоролик; пусть он будет чем-то вроде эпиграфа.
Это наш выдающийся современник, пианист Борис Вадимович Березовский. Фильм о нем был показан на телеканале «Культура» буквально несколько дней назад. В конце фрагмента - запись двадцатипятилетней давности, где Березовский блестяще, хотя и с некоторой, как сказал бы Стравинский, защитной грязцой, играет «Исламея» Балакирева. Мой приятель прислал мне эту ссылку как некое ха-ха, как прикол. Я сперва слегка оторопел. Утром, размышляя об увиденном накануне, я понял: мне скорее нравится то, что я услышал. Березовский нарушает конвенцию; в том, что он сказал и как он это сказал, в этой симуляции простоватости есть известная фронда. Разговор о деньгах и привилегированном положении в шоу-бизнесе составляет огромный контраст с той приторной задушевностью, фальшивым придыханием и удушающим благодушием, с которыми обычно говорят о классической музыке, в частности о Чайковском, в публичном пространстве. И эта лживая, по сути своей пропагандистская, интонация совершенно не приближает нас к Чайковскому, а напротив, отдаляет его от нас, и мы с бабушкой уходим всё дальше в лес.
Когда Константин Шавловский обратился ко мне с предложением прочесть лекцию (собственно говоря, именно он и предложил поговорить о Чайковском), то, наверное, он не знал, что композиторы говорят исключительно о себе, подумать о ком-то другом у них обычно нет ни времени, ни желания. Я еще раз должен попросить прощения за то, что это будет не лекция, а бессвязный поток сознания, перемежаемый аудио- и видеоклипами. Так вот, Костя сказал: «Нам надо придумать какое-то название, просто для анонса». Я ответил: «О"кей, и это название должно быть связано с заголовком какой-нибудь пьесы Чайковского». «Похороны куклы» были одним из первых вариантов. «О боже, зачем?» - подумал я, уже отправив Шавловскому эсэмэску. Ведь заголовок ко многому обязывает. «Похороны куклы» вызывают ворох непристойных, зловещих ассоциаций. Магритт, «Лолита», вудуистские ритуалы, что еще? Голый целлулоидный пупс, выброшенный на свалку, его можно увидеть на авангардистской фотографии, на обложке триллера или детектива. На самом деле все было проще: в тот момент на интуитивном уровне мне показалось правильным означить что-то маленькое, миленькое, незначительное, «Похороны куклы» или там «Игра в лошадки». Точка. Потом величественным дикторским голосом возгласить: «К 175-летию со дня рождения Петра Ильича Чайковского». Пафос, неизбежно возникающий в связи с юбилеем классика, всегда вызывает некоторую оторопь. Между прочим, у меня было такое же чувство в 1997 году, когда я получил заказ на сочинение к 200-летию Шуберта. Меня угнетала необходимость праздновать юбилей Шуберта вместе со всем, что называется, прогрессивным человечеством. Ведь Шуберт даже в большей степени, чем Чайковский, есть воплощение интимности, камерности, отрицания какой бы то ни было помпезности… Вот так возникло это название. Никакого подтекста, умысла и приращения смыслов в нем искать не стоит.
Позвольте еще два слова о «Похоронах куклы». Когда дети начинают учиться в музыкальной школе, «Детский альбом» Чайковского становится их основной пищей. Моя старинная подруга рассказывала мне, как она в шесть-семь лет разучивала «Старинную французскую песенку». Чтобы ребенок лучше понимал, о чем речь, учительница подтекстовала мелодию, и перепуганная моя Милочка должна была не только играть, но и петь. Текст был такой (поет на мотив «Старинной французской песенки») : жена моя в гробу, жена моя в гробу… Готовясь к лекции, я нашел в сети аналогичную «рыбу» и к «Похоронам куклы»; это распространенная педагогическая практика, а я и не знал. «Снег на земле и на сердце снег. Кукла родная, прощай навек. Больше, дружочек любимый мой, мне не играть с тобой». Не знаю, не знаю, по-моему, это неправильно. Невокальная музыка не нуждается в каких бы то ни было костылях. Педагоги, которые использовали и, вероятно, до сих пор используют такие приемы, сами як д i ти . Ребенок, чтобы поскорее увидеть, как прекрасен цветок, стремится разъять бутон своими ручонками. Это преступление - против музыки и против цветка. Будь я на месте учителя музыки, я почитал бы ребенку стихи Веры Павловой. Она музыковед по образованию, то есть музыкант-профессионал, и очень симпатичный мне человек (отчасти, быть может, потому, что ее девичья фамилия - Десятова). У нее есть поэтический цикл «Детский альбом», в нем каждое стихотворение тематически связано с Чайковским. Одно из самых трогательных - как раз «Похороны куклы».
Подарки. Тосты. Родственники. Подружки.
Стая салатниц летает вокруг стола.
Бабушка, у тебя была любимая игрушка?
Бабушка, ты меня слышишь? Слышу. Была.
Кукла. Тряпичная. Я звала ее Нэлли.
Глаза с ресницами. Косы. На юбке волан.
В тысяча девятьсот двадцать первом мы ее съели.
У нее внутри были отруби. Целый стакан.
Мы начали с бирюлек, побрякушек, детской темы. Давайте резко перейдем ко взрослым мифам и легендам о Чайковском - ведь подлинную, сермяжную правду о нем мы уже никогда не узнаем, и, может быть, это даже хорошо. Кстати, миф о Чайковском жив и активно развивается, о чем свидетельствует, в частности, русская Википедия. В ней, разумеется, есть статья о Чайковском, довольно пространная, довольно хорошо написанная. Но посмотрите так называемый журнал изменений страницы: вы увидите, что статью правят почти ежедневно. Я с изумлением обнаружил среди участников форума Павла Шехтмана, известного политического активиста. Казалось бы, что ему Чайковский? Я нашел там своего школьного товарища Григория Ганзбурга, респектабельного харьковского музыковеда, специализирующегося в области оперной либреттологии. Там есть и масса анонимов, конечно.
Я должен сказать, что миф о Чайковском не является исключительно русским или советским. Чайковский - очень важная часть, например, американской культуры. В Соединенных Штатах очень популярен «Щелкунчик». (Для советских детей «Щелкунчиком» был фильм «Чапаев».) Несколько поколений американского среднего класса в детстве непременно видели «Щелкунчика», а потом водили на него своих детей. Это живая, не прерывающаяся традиция.
О подлинном Чайковском говорить крайне сложно. Он умер в 1893 году, в полной славе, и для людей, появившихся на свет после его смерти, сразу стал некой данностью, чем-то, что существовало всегда - как родители, как собственная рука или нога, с которыми осваиваешься еще в колыбели.
Я вижу себя в восемь-девять лет перед экраном телевизора. Именно тогда и таким способом я услышал эту музыку. Но увидел не импозантного Михаила Владимировича Юровского или кого-нибудь вроде него, а… Даже не помню, что я там увидел. Наверное, Красную площадь. В фонотеке моего головного мозга эти фанфары долгое время находились в том же каталожном ящике, что и многочисленные помпезные заставки, предварявшие государственную новость чрезвычайной важности. Фауна замирает в предчувствии всеобщего ликования. Существует не так уж мало людей, которые впоследствии с изумлением узнали, что эта музыка называется «Итальянское каприччио». Но тех, кто так никогда и не узнал об этом, на порядок больше.
Сегодня я намерен обильно цитировать своего коллегу - умнющего Сергея Невского. Цикл интервью Дмитрия Бавильского с разными композиторами публиковался на сайте «Частный корреспондент», потом вышел отдельной книгой. Невский там - один из самых крутых в смысле душевной тонкости и высоченного IQ . Цитата: «Когда население все время ездит на автобусе “ЛиАЗ” или “Икарус”, то мы перестаем воспринимать внешний вид этих автобусов как дизайн, он воспринимается как данность, как некая константа. Вот и Чайковский был некой константой, постоянно звучащим фоном. Когда хоронили очередного генсека, что мы слушали? Правильно, вступление к финалу Пятой симфонии». Прерывая цитату: мне кажется, Сергей здесь не вполне прав. Сам я этих похорон не видел никогда, но вступление к финалу Пятой звучит для такого случая, по-моему, чересчур жизнеутверждающе. А вот вторая часть вышеупомянутой симфонии, « Andante cantabile » , к моменту, когда гроб уже опустили в землю, была бы в самый раз: «скорбь» уже отработали, теперь должно быть «просветление». Вот еще одна правильная мысль Невского о похождениях музыки Чайковского в России: «Демонстрация “Лебединого озера” по телевизору 19 августа 1991 года была со стороны ГКЧП совершенно естественной. Это была не только попытка массового гипноза, но и своеобразное заклинание: попытка уверить самих себя в своей легитимности». Конец цитаты. Невский учился в Академическом колледже при Московской консерватории имени Чайковского, и студенческий билет ему и его одноклассникам вручали в Доме-музее Чайковского в Клину. Цитата: «У лестницы <…> висел огромный портрет Ленина, который после 1991 года заменили барельефом с изображением Чайковского, но в принципе все знали, что это был как бы один и тот же человек. Уровень присутствия этих двух персонажей в нашей жизни, уровень бомбардировки мелочами их частной жизни (при умалчивании определенных деталей), да и уровень сакрализации и в том, и в другом случае зашкаливал. Это в какой-то степени приводило отношение к этим двум фигурам на единый обобщенный уровень». И далее: «У людей нашего круга и нашей биографии практически не было шансов сформировать какое-то более-менее непредвзятое отношение как к личности Чайковского, так и к его музыке. Был культ, насквозь фальшивый, сквозь который мне приходилось продираться, чтобы что-то понять». Мне видится здесь абсолютное сходство с обустройством школьной программы по литературе. Последняя «заряжена» таким образом, чтобы дети, читающие в восьмом классе «Войну и мир», больше никогда в жизни не возвращались к этой книге. Отвращение к классике культивируется совершенно сознательно.
Лубочный образ Петра Ильича Чайковского начал формироваться с того момента, когда Модест Чайковский написал и издал в Лейпциге в 1902 году три огромных тома биографии своего прославленного брата. Потом довольно долгое время было не до Чайковского. Все завертелось, когда большевики начали грандиозную экспроприацию старой культуры. Уже в 1923 году улица Сергиевская в Петрограде стала улицей Чайковского - в связи с тридцатилетней годовщиной смерти композитора. Между прочим, в середине семидесятых годов прошлого века в Ленинграде существовало диссидентское предание о том, что улица Чайковского, ужас-ужас, названа вовсе не в честь композитора, а в честь какого-то упыря-однофамильца - то ли революционера-народника, то ли советского военачальника. Наверное, многие из вас слышали об этом. Но это не так. Александр Николаевич Познанский (о нем я скажу несколько позже) рассказывал в телепередаче, что видел подлинники документов, из которых следовало, что Сергиевская переименована в улицу именно что нашего Чайковского, Петра Ильича.
Странная вещь, непонятная вещь! Главным музыкальным классиком Страны Советов был назначен человек, совершенно не подходивший для этой роли. По преимуществу лирик, композитор, создавший немало мрачнейших трагедийных партитур. Подозрительно неженатый бездетный господин. На его месте должен был быть кто-то другой. Римский-Корсаков? Или, может быть, Глинка? Нет, Глинка тоже не подходит. Нет ответа на этот вопрос. Вероятно, так сложилось в результате хаотичных действий однонаправленных воль огромного количества людей. Окончательная государственная канонизация Чайковского произошла в 1940 году, в год столетия со дня рождения композитора. Имя Чайковского тогда получила Московская консерватория, и пошло-поехало: улицы во многих городах, оперные театры, Киевская консерватория, город в Пермской области и т.д., и т.п. Чайковский причислен к лику советских святых, и из обихода лихорадочно изымаются подробности его личной жизни, могущие очернить иконописный образ. Познанский в своей книге… Сейчас самое время сказать о Познанском. Уроженец Выборга, интеллигентный архивариус благородного старорежимного облика, многолетний сотрудник библиотеки Йельского университета, считающейся третьей по значимости в университетском мире Соединенных Штатов, Познанский всю жизнь занимается биографией Чайковского. Это его хобби. Поразительно: американец, работавший с теми же архивными материалами, что и замечательные ученые из Дома-музея Чайковского в Клину, опередил всех, первым на русском языке опубликовав свой труд. Я говорю об увесистой и очень весомой книге в двух томах, которая вышла здесь, в Петербурге, в издательстве «Вита Нова». Это потрясающее чтение типа «все, что вы хотели узнать о Чайковском, но боялись спросить». Это книга уровня «Жизни Антона Чехова» Дональда Рейфилда, она и устроена похожим образом. Там как бы нет авторских оценок, это большей частью искусный монтаж цитат, скрепляемый якобы нейтральными связующими фразами. Так вот, к вопросу о канонизации. Познанский рассказывает о том, как в СССР при публикации писем удалялось, например, слово «гадина», которым Петр Ильич называл свою несчастную жену. С официозной точки зрения Чайковскому следовало принадлежать к прогрессивно-демократической русской интеллигенции. Естественно, советские издания игнорировали присущий Чайковскому монархизм, его истовую религиозность и так далее, и так далее.
Помимо советской версии мифа существует отличная от нее западноевропейская, согласно которой Чайковский был меланхолическим мизантропом, социопатом, человеком на грани нервного срыва, склонным к суициду. Эта версия отлично согласуется с тривиальными представлениями о загадочной русской душе и западным пониманием Достоевского. О"кей, не возражаю. Я только что прочел роман Клауса Манна «Патетическая симфония», но лучше бы я этого не делал. Это в чистом виде воображаемая биография, романизированная биография, романтизированная биография, назовите как угодно, рассказ о пребывании Чайковского в Германии за несколько лет до его смерти. Он дирижирует своими сочинениями и встречается с коллегами, в частности, с Григом, которого он очень любит, и Брамсом, которого он не любит. Книга большей частью состоит из внутренних монологов и… В общем, я ее вам не рекомендую. Это надрывный мещанский роман, но, возможно, он видится мне таковым в русско-советском подцензурном переводе, а как там обстоит на самом деле, я, наверное, уже никогда не узнаю.
Еще один миф (или субмиф, или подмиф) - Чайковский-западник, Чайковский, противопоставляемый «Могучей кучке». Этот миф активно разрабатывал мой любимый композитор Игорь Федорович Стравинский - по разным причинам, о которых я скажу позже. Если пытаться слушать музыку Чайковского с чистого листа, непредвзято… Я не говорю о шлягерах, потому что шлягер невозможно услышать непредвзято. Возьмем, к примеру, не очень популярного «Манфреда», огромную программную четырехчастную симфонию. Мне кажется, она могла быть написана если не Римским-Корсаковым, то кем-то, очень похожим на него. И наоборот: загляните в Михайловский театр (если вы пока его не бойкотируете) на «Царскую невесту». Вообразите, что вы совсем ничего не знаете, у вас нет программки (это просто такая игра), - и вам на мгновение покажется, что музыка, связанная с Любашей, вполне может быть атрибутируема как музыка Чайковского. Чайковский-западник и адепт чистого искусства (по Стравинскому) сочинил, как ни странно, довольно много произведений, которым предпослана четкая литературная программа, большей частью по мотивам статусных шедевров. Назову увертюру-фантазию «Гамлет», «Франческу да Римини», «Ромео и Джульетту». Такой понятийно-конкретизирующий способ сочинения был характерен скорее для Римского-Корсакова. Кучкисты не скрывали своей привязанности к творчеству Листа и Берлиоза и разрабатывали тип симфонической поэмы и программной симфонии, который был создан вышеупомянутыми европейскими мэтрами. Кстати сказать, Стравинский был учеником Римского-Корсакова и, разумеется, начинал в русле этой традиции. Американский музыковед Ричард Тарускин считает, что Стравинский в молодые годы был столь беспомощен, что не мог приступить к сочинению музыки, не имея под рукой надежной подпорки в виде литературной программы.
На днях переслушивал симфоническую фантазию «Буря» Чайковского - по Шекспиру, естественно. Эта музыка в некоторых своих эпизодах опознается как безусловно русская. Не знаю, как это объяснить. Есть некие мелодические обороты, некие последовательности аккордов, некая как бы разлитая в теле музыкального произведения плагальность … Сейчас нет времени объяснять, что это такое, но те, кто знает, поймут, что я имею в виду. В связи с «Бурей» хочу процитировать письмо Чайковского брату Анатолию, написанное через несколько дней после премьеры. Это письмо вызывает во мне огромную нежность к адресанту. Герман Августович Ларош, авторитетный музыкальный критик, написал рецензию, в которой просто уничтожил дорогого друга и собутыльника. Чайковский пишет брату следующее: «С какой любовью он (Ларош) говорит, что я подражаю <…> кому-то. Будто я только и умею, что компилировать где попало. Я не обижаюсь… я этого ожидал… Но мне неприятна общая моя характеристика, из которой явствует, что у меня есть захваты от всех существующих композиторов, а своего ни х**». В книге Познанского, откуда я взял эту цитату, тоже после «х» стоят целомудренные астериски. Я просто прослезился, когда впервые прочел эти слова, - совсем как Борис Березовский в Александро-Невской лавре. Вот он, подлинный Чайковский, абсолютно живой, абсолютно современный человек, изъясняющийся современным языком. Он печалится о том, что кто-то подвергает сомнению его композиторскую самость. И я - я тоже в медиа, особенно в социальных сетях, не раз встречал упреки, что, дескать, у Десятникова ни хрена нет своего, все заемное, сплошные цитаты и парафразы. Оказывается, такие реприманды предъявлялись сочинителям от века, и кто бы ты ни был, хоть Чайковский великий, величайший, тебе всегда могут такую петарду подложить.
Снова возвращаюсь к теме противопоставления Чайковского «Могучей кучке». Бывают странные сближения, странные пересечения. Предлагаю вам послушать фрагмент вокального цикла «Детская» Модеста Петровича Мусоргского. Я этот цикл очень люблю. Композитор написал его на собственные тексты. Это последняя часть, она называется «Поехал на палочке». Поет прелестная Алла Аблабердыева, воспитанница благородной школы Нины Львовны Дорлиак. Имя пианиста, к сожалению, не указано. Вы услышите, как четко пьеса делится на три части. Сюжет такой: бойкий мальчик играет в лошадки, встречает приятеля, говорит ему несколько фраз, дальше скачет на палочке - и вдруг падает, ушибает коленку и начинает рыдать. Появляется мамаша, которая эффективно его успокаивает, и ребенок - хоп! хоп! - поскакал дальше как ни в чем не бывало. Это маленький театр одной актрисы. Запись начала 80-х годов.
Первый эпизод - назовем его «мусоргский» - неслыханный для начала 1870-х годов авангард. И прежде всего - текст, состоящий большей частью из звукоподражания и междометий. Несколько секунд связующего эпизода с падением и стонущие интонации - это, конечно, Юродивый из «Бориса». Потом начинается средний эпизод: появляется маменька, и вместе с ней на авансцену незримо выходит Петр Ильич Чайковский. Музыка матери звучит если не как пародия, то, по крайней мере, как дружеский шарж. Романсный «усадебный» стиль Чайковского опознается в некоторой жеманности фортепианного сопровождения и поэтического текста, но главное - в предельно мелодизированной вокальной строчке, сущностно отличной от речеподобной вокальной манеры самого Мусоргского.
Почему, собственно говоря, возможны такие пересечения? Разумеется, стилевые, эстетические различия между кучкистами и Чайковским были важны их современникам, сами композиторы осознанно маркировали эти различия, огораживая, так сказать, территорию. Но сегодня это не так важно. Как сказал Стравинский по другому поводу, выявлять различия есть не более чем приятная игра в слова. Гораздо интереснее параллелизмы. Вспомним тогдашний архитектурный стиль, стиль, грубо говоря, последней трети XIX века, - историзм, он же эклектика, он же… Существует не менее полудюжины определений: неоготика, неовизантийский, русско-византийский, псевдорусский, ложнорусский и так далее. То были лихорадочные поиски национальной культурной идентичности, продолжающиеся, кажется, и по сей день. Часто выбор стилевой модели зависел от назначения здания. Кафедральный соборный храм Христа Спасителя - одно, а неомавританский доходный дом Мурузи на Литейном проспекте - нечто совсем, совсем другое. Но мы ничтоже сумняшеся игнорируем различия, когда нужно перейти от фактов к обобщению. Вероятно, и в музыкальном отношении стиль эпохи был вполне эклектичным, и кучкисты с Чайковским уподоблялись друг другу в той степени, в какой они обращались к одним и тем же стилевым и жанровым моделям. Для оперы из русской старины сочиним вот так, а для, к примеру, симфонии - как-нибудь иначе. Вот они и пересекались, но лбами, слава богу, почти не сталкивались, как-то вполне себе мирно сосуществовали.
Без особой охоты перехожу к следующей теме. В Википедии в статье о Чайковском есть раздел «Личная жизнь». Там говорится, что наш герой был склонен к эфебофилии, то есть испытывал влечение к подросткам мужского пола. Нина Берберова в своей чрезвычайно популярной книге «Чайковский. История одинокой жизни» описывает робкий харрасмент Чайковского в Клину. На прогулке он встречал крестьянских ребятишек, всякий раз одаривая их изюмцем, конфетками да орешками. Не думаю, что только ради красного словца присочинила она эти эпизодики. Более чем родственная привязанность дяди к племяннику, Владимиру Давыдову, - факт, кажется, никем не оспариваемый. Петр Ильич посвятил ему «Детский альбом» и Шестую симфонию. Когда Давыдов вышел из тинейджерского возраста (Лолита состарилась), Чайковский охотно общался не только с ним, но и с его молодыми блестящими приятелями, хипстерами конца 1880-х. Он называл их «Четвертая сюита» Здесь игра слов: «свита» и «сюита» и по-французски, и по-английски обозначаются одним словом « suite » . Напомню, что Чайковский написал три оркестровые сюиты, а четвертой, стало быть, были эти юноши. Перечитывая постоянно меняющую свои очертания статью в Википедии (эта ситуация напоминает рассказ Борхеса), не сразу понял я, что ханжеское коллективное бессознательное совокупного автора транслирует нам: никаких плотских отношений у Чайковского вовсе не было. Ход мысли примерно такой: он был эфебофилом, а значит, в силу общественного и личного табу не мог осуществить преступные намерения, следовательно, гипотетические «отношения» могли быть исключительно платоническими. То есть не доставайся же ты никому. Хорошенькое дело. А как же «всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем»? Или «в сердце» сегодня не считается? В общем, этот невнятный, но хитроумный доказательный дискурс призван отвлечь нас от простого факта: безнадежно взыскующий отроков Чайковский вынужден был иметь дело с мужчинами, достигшими возраста согласия. Многие из нас могут ему позавидовать. Здесь возникает любопытная параллель с Бриттеном, который тоже в чем-то подобном был замечен. Но - в другой стране и в другую эпоху - выражал свои притязания, видимо, каким-то иным способом, хотя, слава богу, с тем же нулевым результатом. Детский мир страстно интересовал его как художника, и Бриттен написал огромное количество произведений о детях, адресованных детям и предназначенных для исполнения детьми. У Чайковского тоже есть такие сочинения, но их намного меньше. Одно из них - уже упоминавшийся «Детский альбом», другое - «16 детских песен на стихи Плещеева». Собственно говоря, на стихи Плещеева там четырнадцать песен; еще одна - на стихи Сурикова, а последняя - на стихи, если не ошибаюсь, Аксакова. Это всем с детства знакомый «Мой Лизочек так уж мал», про которого одна маленькая девочка спросила: «Мама, а кого он ужмал ?» Но я хочу предложить вам послушать другую песню, причем в несколько, я сказал бы, неконвенциональном исполнении. Она называется «Легенда», или «Был у Христа-младенца сад».
(По окончании в зале смех, аплодисменты.)
Да, Владимир Пресняков, безусловно, заслуживает одобрения. Если бы потребовалось написать рецензию, я ограничился бы одним словом: шикарно. Я выбрал этот ролик, чтобы оживить нашу несколько чопорную академическую беседу. Стихотворение Плещеева представляет собой вариацию на один из эпизодов Страстей Христовых: утро Страстной пятницы, увенчание терновым венцом. Это мистерия, разыгрываемая детьми, жуткими персонажами «Повелителя мух» Голдинга. Так что прекрасного Преснякова, как вы понимаете, занесло немного не в ту степь. В западноевропейской традиции - с Ллойдом Уэббером, Бобом Диланом и христианским хардкором - этот феномен воспринимался бы вполне органично, но у нас звучит пока еще чересчур свежо. Впрочем, ни стихи Плещеева, ни музыка Чайковского не имеют отношения к православному канону, так что в милоновском, так сказать, смысле эта интерпретация вовсе не предосудительна. Возможно, вы обратили внимание на строку «Когда же розы расцвели, детей знакомых сóзвал Он». В оригинале вообще-то «Детей еврейских созвал Он». Меня эта самоцензура, идущая еще с советских времен, несколько удивила, и я послушал другие версии, в Ютьюбе их довольно много. Так, я нашел молдавский хор a cappella ; они исполняют «Легенду» довольно близко к оригиналу, но там «детей соседских созвал Он». И только фольклорный ансамбль из Горно-Алтайска, три трогательные старушки, поют эту строку правильно. Обращаясь к публике в сельском клубе, они говорят: «Мы сейчас споем вам Чайковского, “Был у Христа-младенца сад”» - но поют некую квазинародную песню, которая, кроме поэтического текста, никакого отношения к Чайковскому не имеет. Я просто хотел показать, как ветвится, какие причудливые формы обретает миф Чайковского в девяностые и нулевые годы.
Великий русский композитор Стравинский отдал дань почитаемому им Чайковскому в двух значимых сочинениях. Одно из них - опера «Мавра» на сюжет «Домика в Коломне» - произведение стилистически переходное. Опера посвящена памяти Пушкина, Глинки и Чайковского. В своих «Диалогах с Робертом Крафтом» Стравинский уделяет Чайковскому много внимания. В частности, о «Мавре» он говорит следующее: «Эта опера близка по характеру к эпохе Чайковского и вообще к его стилю (это музыка помещиков, горожан и мелкопоместных землевладельцев, отличная от крестьянской музыки)». Это определение отлично корреспондирует с уже знакомой нам оппозицией «Чайковский (просвещенный европеец) - “Могучая кучка” (деревенщина “с ее зачерствелым натурализмом и любительщиной”)». Продолжу цитату: «Посвящение “Мавры” Чайковскому было также вопросом пропаганды. Своим нерусским коллегам с их туристским поверхностным восприятием ориентализма “Могучей кучки” я хотел показать иную Россию». И далее: «Чайковский был самым большим талантом в России и - за исключением Мусоргского - самым правдивым». Что такое «самый правдивый», я, честно говоря, не очень понимаю. Дальше Стравинский говорит: «Его [Чайковского] главным достоинством я считал изящество (в балетах) и чувство юмора (вариации животных в “Спящей красавице”)». Последнее заявление меня, по правде сказать, озадачило. Я не обращал на него внимания в 1971 году, когда впервые читал эту книгу. Сейчас, по ряду причин перечитывая «Диалоги» под микроскопом, я все время, если можно так сказать, озадачиваюсь. Неужели изящество и чувство юмора суть главные достоинства нашего героя? А как же Чайковский Шестой симфонии (можно привести еще много примеров), мрачный, нервозный, надрывный, продуцирующий всякого рода саспенс и memento mori ? Но такова была стратегия Стравинского-классициста. Ему, русскому композитору, живущему в Европе и всячески подчеркивающему свое западничество, крайне важно было обозначить эту новую идентичность, и он отмежевался от своего учителя Римского-Корсакова. Автор оперы-оратории «Царь Эдип» совершил символическое убийство отца и ангажировал нового.
Давайте теперь послушаем маленький фрагмент «Юморески» Чайковского.
Мелодия определенно русская, незатейливая, будто кто-то, не очень искушенный в этом деле, играет на гармошке. Этот мотив в 1928 году был для Стравинского тем, что в Германии называют Ohrwurm , «ушной червь», - иначе он не повторял бы его с такой частотой в балете «Поцелуй феи». Судя по дате, сочинение было написано к 35-летней годовщине смерти Петра Ильича. Стравинский сочинил его, как говорится, по мотивам, и в данном случае это выражение следует понимать буквально: Стравинский использует мелодии, темы Чайковского из его фортепианных сочинений, детских песен, взрослых романсов - попросту говоря, из произведений не оркестровых. Композитор сам написал либретто - по сказке Андерсена «Ледяная дева», но это не «Снежная королева», здесь все гораздо страшнее. Балет этот ставится редко, музыка из него исполняется несколько чаще. Я хочу, чтобы вы послушали фрагмент даже не балета, а… Композиторы часто слегка переделывают свою оперную и балетную музыку в самостоятельные произведения - как правило, в некий дайджест, который можно исполнять в концертном зале. Все идет в дело. Итак, слушаем Дивертисмент из балета «Поцелуй феи», эпизод, который называется «Швейцарские танцы». Там будет и навязчивая «Юмореска», и многое другое. Вот чем нехорош жанр лекции о музыке: приходится комментировать одновременно с музыкой, это ужасно.
(с 6’ 24’’ до конца)
(Говорит одновременно с демонстрацией видео.) Это оригинальная музыка Стравинского, эти струнные жалобные всхлипывания… а вот «Юмореска»… вот опять Стравинский, хотя очень похоже на Чайковского… имеет место монтаж двух разных «музык», но развития нет, как бы ничего не происходит… Просто маниакальная зависимость Стравинского от этой мелодии, да? …Присоединяется еще одна тема Чайковского, из «Детского альбома», - «Мужик на гармонике играет», родственная мотивчику «Юморески»… кажется, в сотый раз уже звучит «Юмореска». Душа просит чего-то другого. И другое появляется, заждались уже: это «Ната-вальс» Чайковского… Давайте прервемся: это святотатство, конечно, но я не успеваю показать вам кое-что важное. (Музыка прерывается.)
Нас воспитывали таким образом, что нам казалось: между Чайковским и Стравинским, как между тем, что было до 1917 года, и тем, что стало после него, - огромная трещина, пропасть. Но этой пропасти не существует. После Скрябина, после открытия додекафонии, после неоварварства Бартока, Прокофьева, да и самого Стравинского появляется вот такая музыка - заботливо склеенная, искусно сшитая из обломков детских игрушек, каких-то милых тряпочек и сентиментальных воспоминаний. Вроде бы Чайковский, вроде бы нет - слушая эту музыку, мы все время пребываем в состоянии легкого шизофренического недоумения. И еще: «Поцелуй феи» возвращает нас к «Петрушке», написанному в 1910 году. Мы опознаем схожие, очень четкие жанровые модели: вальс, исполненный на шарманке (обязательно испорченной), и фабричная, ухарская музыка петербургской окраины. Кучера и конюхи «Петрушки» и играющий на гармонике мужик из «Детского альбома» в сопровождении четырех аккордеонов из Оркестровой сюиты № 2 - в общем, вся эта гопота - если и не близнецы-братья, то очень близкие родственники. Как сложно, оказывается, говорить о музыке, делить на периоды, расчленять и обобщать - всегда найдется исключение, которое не подтверждает правило. Прикасаясь к музыке, наталкиваешься на какую-то жидкую, даже газообразную, субстанцию, ежесекундно ускользающую, не поддающуюся классификации. Я вынужден скомкать эту важную тему, потому что у нас мало времени, а мне еще очень хочется поговорить с вами о кинематографе.
Я хочу показать два фрагмента. Первый - из кинофильма, который многие из вас, возможно, видели в детстве. Это «Чайковский» Игоря Таланкина по сценарию многоопытного Юрия Нагибина, выпущенный в прокат в 1969 году. Картина замечательна прежде всего блестящим кастингом. Смоктуновский сыграл здесь одну из своих удачнейших ролей и по опросам читателей журнала «Советский экран» стал актером года. Еще там снимались превосходные Шуранова, Стржельчик, Кирилл Лавров. Фильм номинировался на «Оскар» как фильм на иностранном языке. Я его сейчас пересмотрел. У Лидии Гинзбург в «Записных книжках» есть запись, которую я очень люблю, хотя, возможно, не вполне правильно понимаю. Она ссылается там на своего друга и коллегу, литературоведа Бориса Бухштаба, но в данном случае это не важно… Так вот, пришел к ней Борис Яковлевич и сказал: «Всякое искусство зиждется на интеллектуальных предпосылках - и всегда на ложных интеллектуальных предпосылках». Однако по поводу советского искусства - в частности, по поводу фильма, о котором идет речь, - ложные интеллектуальные предпосылки следовало бы переименовать в лживые. Помните, о чем говорит Сергей Невский: уровень бомбардировки мелочами частной жизни (при умалчивании определенных деталей) и уровень сакрализации зашкаливал. Фильм Таланкина переводит историю личной жизни Чайковского на другие рельсы и мотивирует некоторые общеизвестные факты совершенно фантастическим образом. Простите, я опять буду комментировать вслух. Но, прежде чем мы начнем смотреть кино, скажу еще несколько слов. Для работы над саундтреком в СССР пригласили специального человека из Голливуда. Дмитрий Темкин, покинувший Россию в младенчестве, сделал довольно успешную карьеру кинокомпозитора и аранжировщика. Итак, мы смотрим фрагмент, действие которого начинается в театре, где выступает певица Дезире Арто. Ее роль исполняет ослепительная Майя Плисецкая.
По-видимому, Плисецкая говорит голосом Антонины Шурановой, я почти на сто процентов убежден в этом… А вот чьим голосом она поет, я не знаю… Очень грубая купюра, очень грубая склейка (в романсе «Средь шумного бала») … Еще одна склейка… Дальше начинается самое интересное. Это, конечно, Советский Союз на экране, советский шестидесятнический символизм, а вовсе не силуэты Кругликовой… Как вы понимаете, это музыка Темкина - напомню, в фильме о Чайковском… Краткосрочная цитата, вальс из Пятой симфонии… Березки… (Смех в зале.) Тройка с бубенцами... Спасибо. (Смех, аплодисменты.)
На самом деле не так уж все это и смешно. Моя главная претензия к фильму сводится к тому, что музыка выступает здесь в подчиненной, страдательной роли, и это неправильно. Мне кажется, люди, делающие фильм о Чайковском, должны исходить из музыки Чайковского и монтировать картину в соответствии с музыкой Чайковского. Таланкин по причинам, которые просто нет желания обсуждать, этого не сделал. Очень, очень, очень жаль. Дмитрий Темкин, особенно в сравнении с тем, что мы только что услышали в «Поцелуе феи», выступил на крепкую тройку с минусом. Конечно, у Темкина были сугубо кинематографические, коммерческие задачи, но эти лучезарные большие мажорные септаккорды, эта бесконечная, многокилометровая колоратура в духе незабвенного Концерта для голоса с оркестром Глиэра - ну совсем никуда: советская безошибочно распознаваемая фигня. Березки - ладно, бог с ними. Сама производственная ситуация катастрофична: за огромные деньги партия и правительство нанимают иностранного специалиста для того, чтобы он превратил национальное сокровище в нечто эстрадно-симфоническое, в нечто утилитарное, лишь бы режиссеру было понятно, удобно и уютно. В «Чайковском» много достоинств, главное - Смоктуновский и его пугающее фотографическое сходство с оригиналом. Но эти достоинства не отменяют сущностной, корневой лживости фильма.
Представьте себе, буквально на следующий год выходит еще одна картина о Петре Ильиче Чайковском. Фильм называется «Music L overs» , и название это переводится то как «Любители музыки», то как «Музыкальные любовники». Понимайте в меру своей распущенности. Это фильм эксцентричного Кена Рассела. Он только что прославился «Влюбленными женщинами», кинофильмом, имевшим огромный успех. Картина, поверьте мне, действительно прекрасная. Увы, последовавшие за ней «Музыкальные любовники» провалились в прокате, пресса была кислая, и только пианист, участвовавший в записи саундтрека, некто Рафаэль Ороско, был единственным, кто удостоился похвалы (хотя, с моей точки зрения, он небезупречен). Но этот фильм был важен для режиссера, он открывает трилогию биографических картин о классических композиторах, к которой относятся также фильмы «Малер» и «Листомания». Все три картины имеют много общего, и это общее я обозначил бы несколько надоевшим, но чрезвычайно в данном случае уместным словом «постмодернизм». Чистейший, хрестоматийный постмодернизм. Поскольку фильм снимался в Великобритании, с частной жизнью героя абсолютно все ясно. Никаких невысказанных слов и загадочных взглядов, подобных тем, которыми обменивались Плисецкая со Смоктуновским, у Кена Рассела нет - вернее, есть, но они представлены в откровенно пародийном ключе. Главную роль играет Ричард Чемберлен, открытый гей, что в 1970 году еще было экзотикой. Играет неплохо, хотя решительно никакого сходства с Чайковским не наблюдается. Кинокритик Сергей Кудрявцев пишет: «Рассел, как никто другой - с ним, пожалуй, может сравниться лишь Стэнли Кубрик, - способен по-особому чувствовать классическую музыку, он придает ей почти оргиастический характер и с легкостью и вольностью оперирует каноническими партитурами, психоаналитически трактуя балет “Лебединое озеро” и оперу “Евгений Онегин”». Важное замечание: «оперирует каноническими партитурами». Кен Рассел не претендует на достоверность. Он создает свободную бурлескную фантазию на тему биографии Чайковского, но при этом строго и очень деликатно обращается с музыкой. Например, самое начало картины, представляющее сцену масленичного гуляния, смонтировано под фрагмент скерцо из Второй оркестровой сюиты, взятый целиком, без хирургического вмешательства. Кен Рассел, как и Таланкин, пригласил на работу эксперта - маститого дирижера, композитора и аранжировщика Андре Превена. Но в отличие от креативного Темкина Превен создал чрезвычайно корректный и грамотный саундтрек. Если там и есть какие-то ретуши музыки Чайковского, то ретуши микроскопические.
В каком-то смысле Кен Рассел был одним из пионеров музыкального клипа. Фрагмент, который мы сейчас увидим, смонтирован под музыку второй части Первого фортепианного концерта. Казалось бы, сколько можно слушать этот концерт, ну просто невозможно. Он сопровождает тебя всю жизнь, от колыбели до могилы. Но в « Music Lovers » эта музыка заиграла новыми красками и заискрилась новыми смыслами. Кен Рассел намеренно допускает биографическую неточность: в фильме Чайковский сам публично исполняет свой концерт, чего на самом деле никогда не было. Сейчас мы, как и в фильме Таланкина, окажемся в каком-то благородном собрании, посмотрим и послушаем.
(Говорит во время демонстрации видео.) Сестра Чайковского Александра Давыдова… Чайковский и вправду неузнаваем… Русская Аркадия в представлении европейца… Здесь у нас просто технический брак видеоролика, в оригинале с музыкой все в порядке… В разгар идиллии возникает тема рокового стакана воды с холерными вибрионами, это тонко… На заднем плане Модест Чайковский… Мне очень нравится: соло виолончели - в концертном зале и одновременно в загородном доме… Среди слушателей концерта находится наша будущая жена Антонина Милюкова (Гленда Джексон). В фильме Рассела она - безумная нимфоманка… Вообще говоря, довольно правдоподобно показано, о чем на самом деле думает публика в концерте, слушая музыку. Это так называемое образное слушание; персонаж представляет себе некие олеографические картинки - вместо того чтобы слушать музыку как таковую… Это возвращение первой темы в репризе - такой упоительный всегда у Чайковского момент! Ну и у некоторых других авторов тоже… (Конец видео.)
Конечно, это гипергротеск. Представляете, как этот фильм должен был раздражать в 1970 году почтенную публику. Наверное, так же, как совсем недавно приличных людей шокировала «Анна Каренина» Джо Райта. Мне просто непонятна природа этого возмущения. Чувак виртуозно работает с клише, с набившими оскомину романтическими стереотипами, которые он демонстрирует с каменным лицом. Это абсолютно британский тип художественного мышления.
И последнее. Однажды в том же 1970 году Стравинский с Крафтом сидели вечером дома и слушали виниловые пластинки. После насыщенной программы Крафт спросил престарелого и, вероятно, очень уставшего композитора: «Что бы мы смогли послушать после сочинений Бетховена?» И Игорь Федорович сказал: «Это очень просто - его самого ». Как трогательно это жгучее, не в первый раз и не только в связи с Бетховеном высказываемое Стравинским желание непосредственного, соматического контакта с коллегой. По счастью, в отношении Чайковского у нас есть крохотная возможность услышать его самого.
Мы слышали подлинный голос Чайковского. Потрясающе, правда? Захватывающая история фонографического валика № 283 из берлинской коллекции инженера Юлия Ивановича Блока, коллекции, находящейся ныне в Пушкинском доме, довольно подробно изложена во втором выпуске альманаха «П.И. Чайковский. Забытое и новое», издаваемого клинским Домом-музеем. Пересказывать ее я не буду, перепечатку легко найти в сети. До нас дошли всего три пустяковые реплики: «Эта трель могла бы быть лучше», «Блок молодец, но у Эдисона еще лучше» и «Кто сейчас говорит? Кажется, голос Сафонова». Из этого не выжмешь ничего. Мы могли бы провести спектральный анализ услышанного. Или на основании того, что в двух фразах из трех есть слово «лучше», в духе кухонного психоанализа могли бы порассуждать о его болезненном перфекционизме. Но стоит ли это делать?
Мои бессвязные речи подошли к концу. О мифе Чайковского, его оттенках, родах и видах можно говорить бесконечно. Поэтому я даже не завершаю, а просто прекращаю разговор. Спасибо.
Автор выражает сердечную благодарность Марии Жмуровой - за расшифровку аудиозаписи; Элле Липпе - за помощь в переводе с русского устного; М.Ч., деликатно указавшему на неправильную атрибуцию одного музыкального отрывка.
