Няня Пушкина Арина Родионовна… Это имя простой русской женщины так же широко известно всей России, как и имя ее гениального питомца.Нянины сказки и присказки, «преданья старины глубокой» и песни Пушкин слушал не раз – и навсегда запомнил. Отбывая Михайловскую ссылку,

Au Pair - международная программа, отправляющая молодых людей работать, по сути, гувернантками или нянями: участники едут в другую страну, чтобы помогать чужой семье воспитывать детей и выполнять небольшие поручения по хозяйству. Взамен семья предоставляет им жильё, оплачивает питание и выделяет деньги на карманные расходы - труд au pair обычно оплачивается не очень высоко, но многие участвуют, чтобы выучить язык и пожить в другой стране. Мы поговорили с Еленой Ершовой, работавшей au pair во Франции, а она рассказала о непослушных детях, гостеприимных семьях и том, почему жизнь в Париже оказалась не такой радужной, как она представляла.

До того как переехать во Францию, я организовывала культурные мероприятия в России: фотовыставки, концерты, фестивали, городские праздники. Не могу сказать, что моя работа мне не нравилась - скорее, хотелось выйти на международный уровень, поработать в иностранной компании или проекте да и просто пожить в другой стране.

Удачный момент подвернулся осенью 2015 года, когда я завершила все текущие проекты и совершенно не знала, что делать дальше. К тому времени я уже учила французский, но не могла продвинуться дальше определённого уровня - регулярно общаться на языке было не с кем. И тут я вспомнила, что знакомая из Страсбурга рассказывала мне о студенческой программе au pair, с помощью которой можно переехать в Европу и целый год прожить в семье, заботясь о детях - то есть быть гувернанткой. У меня был небольшой опыт работы с детьми на мероприятиях, к тому же я помогала воспитывать маленькую племянницу, поэтому решила попробовать. Казалось, это уникальный шанс - попасть в семью, увидеть своими глазами, как формируются и культура, и язык нации.

Как попасть в парижскую семью

Никто из моего окружения в подобных программах не участвовал, поэтому я пребывала в абсолютном неведении. Начала с самого простого: забила в поисковике название программы и стала изучать тематические форумы и сайты. В итоге нашла удобный портал, который существует много лет и действительно работает. Ты создаёшь там профиль и можешь просматривать профили семей, которые ищут гувернанток для своих детей.

Сначала я рассматривала только семьи из Парижа, потому что люблю мегаполисы и активную городскую жизнь. Но вскоре стало ясно, что в Париже такие вещи мало кого интересуют - так география моих поисков расширилась сначала до пригородов столицы, а потом я и вовсе стала рассуждать, что неплохо было бы пожить и на Лазурном Берегу, и в Страсбурге, да и Лион хороший город. Второй момент, на который я обращала внимание при поиске, - количество детей и возраст. Я поставила себе условие, что их должно быть не больше двух и они должны быть старше трёх-четырёх лет, чтобы мне не нужно было переживать о подгузниках и сложном кормлении.

А вот моё собственное расположение сыграло со мной злую шутку. Главным препятствием оказалось то, что я из России. Программа Au Pair существует в Европе уже почти пятьдесят лет, и европейцам, естественно, не нужна виза: они просто заключают договор с семьёй и регистрируются по приезде во Францию. Мне же были нужны специальная виза и целый пакет документов, в том числе и со стороны семьи: подписанный двумя сторонами договор, мотивационные письма, медицинская справка и многое другое. Это сложная бюрократическая процедура, которая занимает много времени, - большинство семей было просто не готово этим заниматься. Они говорили мне, что я нравлюсь им больше, чем другие претендентки, но как только дело доходило до документов, предпочтение отдавали няням из Европы.

В итоге процесс поиска семьи и оформления документов занял у меня целых три месяца. Когда я получила столько отказов из-за визы, я стала активно писать семьям, которые искали именно русскоязычных девушек. И вот тут мне повезло. На одно из моих сообщений ответила Элеонор, мама двоих детей из Парижа. Мы встретились с ней и её мужем Филиппом, когда они приехали в Москву, и понравились друг другу. Они забрали мои документы вместе с подписанным договором, завизировали их во Франции и прислали мне. Сразу после Нового года я получила специальную студенческую визу и улетела в Париж.

Жизнь во Франции

Я попала в уникальную семью, которая не просто интересовалась Россией, а обожала её, причём уже не в первом поколении. В семье было двое детей - девочка трёх с половиной лет и мальчик пяти лет, - которые ходили на подготовительные занятия для дошкольников и учили там три языка: французский, английский и русский. Одним из условий моего пребывания было то, что я должна говорить с детьми только на русском языке, чтобы помочь им его выучить.

Я очень хорошо помню, что прилетела в Париж в субботу. У меня был всего один свободный день, который я провела с семьей, и всё - уже в понедельник я должна была включиться в рабочий режим. Элеонор, мама семейства, помогала мне собрать и отвести детей в школу с утра - вся вторая половина дня была на мне. Я должна была забирать детей из школы, покормить, сделать домашнее задание, провести с ними время до сна - в общем, начинать дружить и общаться. Дети с самого начала не давали мне расслабиться: в первый же день начали играть дома в догонялки, кричали и полностью игнорировали мои замечания. Это была тяжёлая работа, и у меня ушло много времени, чтобы завоевать авторитет и научиться пресекать их непослушание.

Остальные приняли меня невероятно тепло и радушно. Ещё при первом интервью по скайпу Элеонор предупредила меня, что им нужен не просто работник, а человек, который станет членом семьи и захочет проводить с ними свободное время: ездить в загородные дома, участвовать в общих сборищах и прогулках по выходным. Я совершенно не чувствовала себя чужой - мы проводили всё свободное время вместе: вечера на кухне с бокалом вина, поездки за город в выходные, ужины и обеды с семьёй и их друзьями и знакомыми. Однажды бабушка детей - одна из самых известных судей Франции - взяла меня во Дворец правосудия, куда нельзя попасть просто так. А ещё мне довелось побывать на ужине, на который были приглашены послы разных стран, в том числе из Ватикана. Я действительно стала частью семьи, и даже когда у меня появились друзья в Париже, я часто предпочитала семейные мероприятия походам в клуб или на дискотеку.

Свободного времени у меня тоже было довольно много. Я проводила с детьми примерно два часа утром, когда будила их, кормила, одевала и отводила в школу. С половины девятого до четырёх часов дня я была абсолютно свободна. Первое время нужно было ходить на обязательные курсы по французскому языку, но, когда они закончились, я большую часть дня была предоставлена самой себе. Во второй половине дня - с четырёх до девяти - я снова была с детьми: мы делали домашнее задание, гуляли, зачастую они играли друг с другом, а я могла заниматься своими делами. После девяти вечера я была свободна и могла провести время с семьёй или друзьями.

Примерно раз в месяц я старалась выезжать из Парижа в другие города Франции. Так как расходы на проживание, питание, проезд по городу и страховку брала на себя семья, моей зарплаты в четыреста евро хватало и на повседневную жизнь с музеями, кофе и круассанами, и на поездки по стране. Это, кстати, очень важный момент для всех, кто собирается поехать в Европу по программе Au Pair: тщательно проговорите с семьёй все финансовые вопросы - не только ежемесячную фиксированную оплату, но и дополнительные расходы, иначе можно столкнуться с непредвиденными тратами. Например, я сама оплачивала обязательные курсы французского языка, хотя позже узнала, что это должна была делать семья.

Умения договариваться и идти на компромиссы - очень важные качества для такой работы. Нужно понимать, что, когда ты приезжаешь в чужую семью, тебя могут ждать сюрпризы: и правила жизни семьи, и их поведение, и характер. Даже у моей прекрасной семьи были чёткие, давно сложившиеся правила быта, к которым мне пришлось приспосабливаться. Например, из-за того, что электричество, газ и вода во Франции в разы дороже, чем в России, в семье нельзя было отдельно стирать свои вещи в стиральной машине. Мне рассказывали, что одна из предыдущих нянь всё время так делала и бросала буквально несколько вещей в стиральную машинку, как мы привыкли делать в России - в конце месяца семья получила счёт за электричество в два раза больше обычного. Отопление во Франции также стоит очень дорого. На самом деле малообеспеченные семьи иногда вообще его не включают на зиму, хотя в квартирах холодно. Но даже если тебе разрешают регулировать температуру и повернуть кран отопления, его, к сожалению, можно повернуть не на максимальное значение, а только наполовину - тебе будет более-менее комфортно, но ты при этом не потратишь весь бюджет семьи.

Необычным для меня было и то, что люди ходят дома в том, в чём они пришли с улицы. Я не понимала, как можно пройти по ковру, на кухню, в ванную в ботинках или в куртке. Моя французская семья смеялась и рассказывала, что я не первая русская няня, которая пытается приучить детей снимать обувь в коридоре вместо того, чтобы прямиком бежать на кухню в ботинках и забираться на диван с ногами. Но я всё же упорно заставляла детей переобуваться. Родители посмеивались, но относились к этому абсолютно спокойно.

Своя среди чужих

У меня не было адаптационного периода, я сразу почувствовала себя в своём городе, в своём доме, среди своих людей и наслаждалась этим чувством с первого дня. Кризисный момент случился месяцев через пять, когда я стала узнавать больше о социальной и экономической жизни страны, о проблемах миграции. Оказалось, что и во Франции есть вопросы, которые пока не решены и для выяснения которых нужно много сил и времени.

Например, мне было тяжело смириться с отношением людей к чистоте города - Париж казался мне очень грязным; в этом плане Москву можно считать примером чистоты и порядка. На улицах очень много бездомных, а в метро к тебе могут пристать и начать навязчиво требовать денег или еды. Меня удивляло, что многие вещи во Франции организованы не так современно, как в России. Например, банковская система очень бюрократичная, медленная и неприветливая по отношению к клиенту. Поменять карту, с которой списывается абонентская плата за мобильный телефон, - это целая история.

Всё это меня раздражало и вызывало разочарование - я не могла принять эти реалии французской жизни и решила, что не хочу здесь оставаться дольше положенного года: казалось, что в России не так уж и плохо, а все наши проблемы хотя бы родные и понятные. Но, как часто бывает, прошло время, и я поняла, что люблю и страну, и город, и людей, и готова жить и вливаться в эту культуру. Несмотря на все предрассудки и истории о том, что французы плохо относятся к представителям других национальностей и культур, это не совсем так. Если вы человек другой нации, но обожаете французскую культуру, язык, хотите стать своим и демонстрируете это, это очень ценится. Хотя, например, в кафе, если вы плохо говорите по-французски, вас с надменным видом могут прервать и перейти на английский. Такое тоже встречается.

Планы на будущее

По правилам программы, в ней можно участвовать только два раза, то есть работать няней на территории страны можно два года. Когда подходил к концу мой первый год, семья предложила мне остаться, но я отказалась. Во-первых, мне хочется профессионального развития и карьерных достижений. Я понимала, что уже не могу себе позволить второй год такой жизни - пора использовать то, что я накопила и получила. А во-вторых, я слишком устала от детей, с которыми занималась, так что по окончании контракта я вернулась в Россию.

Уже несколько месяцев я живу дома, но это не изменило моего решения уехать жить и работать за границу, получить международный опыт, активно использовать французский, который стал для меня родным языком. Недавно я подала документы на конкурсную программу на обучение во Франции, по которой можно будет ещё и работать. В середине лета я получу ответ. Если всё получится, то уеду, как и планировала, если нет - буду продолжать искать новые возможности.

В издательстве «Никея» вышел сборник воспоминаний «Няня. Кто нянчил русских гениев»

Текст: Наталья Соколова/РГ
Отрывок и обложка книги предоставлены издательством «Никея»

Русская няня — для нас это знаменитая «Арина Родионовна», няня Александра Сергеевича. Такие няни были у многих русских людей, но о них было ничего неизвестно до недавнего времени. Идея сборника воспоминаний о нянях принадлежит педагогу, богослову, писателю и поэту Сергею Дурылину . В первой половине XX века он начал искать материалы, собралась внушительная папка, благодаря потомкам дошедшая до наших дней, но закончить задуманное Сергей Николаевич не успел. «Русская няня в религиозном, нравственном, эстетическом развитии русского человека имела несравненно большее значение, чем сотни всяких педагогов, публицистов, просветителей, проповедников и т. д., — писал Дурылин, — … русскую науку и историю можно горько упрекнуть за то, что она не уделила никакого внимания историческому подвигу русской няни, тогда как русская поэзия и художественная литература, в числе немногих положительных образов, сохранили и возвеличили именно образ русской няни».
Почему же в издательстве «Никея» через много лет решили обратиться к этому проекту? Феномена няни в том патриархальном, «пушкинском» понимании больше не существует. Няня теперь перешла в разряд домработниц и прислуги, выполняющих прикладную функцию — посидеть с ребенком, пока мама и папа заняты работой и делами. Тем интереснее вспомнить былое и, может, даже чему-то поучиться у добрых нянь прошлого, этих ангелов-хранителей.

Книга «Няня. Кто нянчил русских гениев» развенчивает миф, что няни были дремучи.

Несмотря на отсутствие должного образования, они несли бесценный опыт крестьянской мудрости, обладали чувством юмора и особым достоинством. Они были источником тепла и любви, которыми ребенок с рождения должен быть окружен. «Няням и дядькам должно быть отведено почетное место в истории русской словесности, — писал другой известный публицист . — В их нравственном воздействии на своих питомцев следует, по крайней мере, отчасти, искать объяснения, каким образом в конце прошлого и первой половине нынешнего столетия, в наше оторванное от народа общество, в эту среду, хвастливо отрекавшуюся от русских исторических и духовных преданий, пробивались иногда, неслышно и незаметно, струи чистейшего народного духа».
Материалы, которые вошли в книгу, очень долго лежали в архивах. Составитель книги Виктория Торопова , автор биографии Дурылина в , в 60-е годы прошлого века жила в доме Дурылина в Болшеве. Вдова писателя Ирина Алексеевна передала папку с собранным материалом и попросила подготовить ее к печати, а при возможности издать, дополняя ее другими материалами о нянях, которых в архиве Дурылина не было.
Больше половины воспоминаний не известны широкому читателю, они никогда не публиковались. Список имен, чьи воспоминания собраны в книге в хронологическом порядке, впечатляет: сам Сергей Дурылин, конечно, Николай Пирогов, Яков Полонский, Сергей М. Соловьев, Федор и Андрей Достоевские, Константин Станиславский, Модест Мусоргский, Василий и Александр Верещагины, Дмитрий Мережковский, и даже Вера Фигнер и Петр Шумахер. Воспоминания детства от представителей дворянских семей, мещанских и купеческих. «В книге собраны разные жанры: воспоминания, небольшие свидетельства, стихотворения, — говорит о сборнике литературный критик Николай Александров. — Весь этот удивительный мир со своими достоинствами и недостатками.

Несмотря на различное происхождение людей, чьи воспоминания опубликованы в книге, характер няни неизменен.

Типология сразу узнается и читается. Няни не были равны по своему социальному происхождению, они несколько отличались по степени образованности, но не это было главным. Дядьки и няньки — это то, что составляло мир ребенка. Они были носителями особой душевности, религиозности, соединенной с суевериями и бытовым язычеством, бескорыстной преданности. Няня не приходила и уходила, она постоянно жила в семье, она была членом семьи, у нее была отдельная комната, она была хозяйкой в детской. У Дурылина есть воспоминания, что родители даже не заходили в детскую. Няня закладывала основы — что хорошо, что плохо, что есть любовь и нелюбовь. Мир этот не восстановить. Единственное, что мы можем сделать — сохранить воспоминания о нем и рассказать об этом опыте нашим детям».

Издатели очень долго спорили, включать или нет в сборник воспоминания известной террористки Веры Фигнер, несколько раз совершавшей попытки убить Александра II.

В итоге в книгу вошли ее воспоминания о няне и письмо к сестрам из Шлиссельбургской крепости, датированное 9 марта 1904 года. Оказавшись в заточении — в одиночной камере она провела двадцать лет — Фигнер писала мемуары. И важнейшее место в них занимают воспоминания именно о няне, которая в противовес ее отцу, в семье, где росли восемь детей, была источником тепла и добродетели. «Няня в первые десять лет нашей жизни была единственным существом, с которым мы чувствовали себя свободно и которое не ломало нас; она одна, как умела и как могла, любила и ласкала нас, и ее одну мы могли любить и ласкать без стеснения, — вспоминала Вера Фигнер. — В семье нас держали строго, даже очень строго: отец был вспыльчив, суров и деспотичен… Мать - добра, кротка, но безгласна. Ни ласкать, ни баловать, ни даже защитить перед отцом она нас не могла и не смела, а безусловное повиновение и подавляющая дисциплина были девизом отца».

Портал «Год литературы» приводит отрывок из книги «Няня. Кто нянчил русских гениев?»

«Няня. Кто нянчил русских гениев?»,

М., «Никея», редакция «Встреча», 2017

Николай Пирогов

Другая черта, свидетельствовавшая о моей детской наивности в ту пору, была привязанность к моей старой няне. Эта замечательная для меня личность называлась Катериною Михайловною; солдатская вдова из крепостных, рано лишившаяся мужа и поступившая еще молодою к нам в дом, с лишком 30 лет оставалась она нашим домашним человеком, хотя и не все это время жила с нами; горевала вместес нами и радовалась нашими радостями. Я сохранил мою привязанность, вернее, любовь к ней до моего отъезда из Москвы в Дерпт.

Видел ее и потом еще раза два; но в последние годы она начала сильно зашибать; и прежде это добрейшее существо с горя и с радости иногда прибегало к рюмочке, но уже одна рюмка вина сейчас выжимала слезы из глаз. «Михайловна заливается слезами» - это значило, что Михайловна, с горя ли с радости, выпила рюмку. Мы - и дети, и взрослые - все это знали и, зная, иногда с нею же плакали, не зная о чем. Все существо этой женщины было пропитано насквозь любовью к нам, детям, вынянченным ею.
Я не слыхал от нее никогда ни одного бранного слова; всегда любовно и ласково останавливала она упрямство и шалость; мораль ее была самая простая и всегда трогательная, потому что выходила из любящей души. «Бог не велит так делать, не делай этого, грешно!» - и ничего более.
Помню, однако же, что она обращала внимание мое и на природу, находя в ней нравственные мотивы. Помню, как теперь, Успеньев день, храмовый праздник в Андроньевом (правильно: Андрониковом. - В. Т.) монастыре; монастырь и шатры с пьяным, шумящим народом, раскинутые на зеленом пригорке, передо мною, как на блюдечке, а над головами толпы - черная грозовая туча; блещет молния, слышатся раскаты грома. Я с нянею у открытого окна и смотрим сверху. «Вот, смотри, - слышу, говорит она, - народ шумит, буянит и не слышит, как Бог грозит; тут шум да веселье людское, а там, вверху, у Бога - свое».

Это простое указание на контраст между небом и землею, сделанное, кстати, любящею душою, запечатлелось навсегда и всякий раз как-то заунывно настраивает меня, когда я встречаю грозу на гулянье. Бедная моя нянька, как это нередко случается у нас с чувствительными, простыми людьми, начала пить и, не перенося много вина, захирела, и так, что собралась уже умирать; не знаю уже, почему, но решено было поставить промывательное; я был тогда уже студентом и в первый раз в жизни совершил эту операцию над моею нянею; она удивилась моему искусству и после сюрприза тотчас же объявила: «Ну, теперь я выздоровлю». Через три дня она, действительно, поднялась с постели и жила еще несколько лет; прожила бы, может быть, и более, если бы, на свою беду, не нанялась у Авдотьи Егоровны Драгутиной, молодой жены пожилого мужа-купца. Был у них сынок, Егоринька; к нему и взяли мою няню, а через няню познакомилась и наша семья с Драгутиными.
О, tempora, o mores! Цицерон, которого я тогда не читал, кажется, всегда и везде кстати.
Замоскворечье; хорошенькая, веселенькая, красиво меблированная квартира во втором этаже.
Хозяйка, лет 25, красивая, всегда наряженная брюнетка с притязанием на интеллигенцию, с заметною и для меня, подростка, склонностью к мужскому полу, с раннего утра до ночи одна с маленьким сыном, нянею и учителем, кандидатом университета, рослым и видным мужчиною, Путиловым. Муж, угрюмый, несколько напоминающий медведя, впрочем, не из дюжинных и добропорядочный во всех отношениях, целый день в лавке, в гостином дворе; дом - как полная чаша; чай пьется раз пять в день, кстати и некстати.
Муж, возвращающийся поздно домой, усталый, идет прямо к себе в комнату, пьет чай, ужинает и ложится спать. Ребенок уходит спать в детскую с нянею.
Хозяйка и учитель остаются наедине, в двух больших комнатах, пьют чай, запирают и входные, и выходные двери, и так на целую ночь до рассвета. Ежедневно одна и та же история.
- Да что же они там делают одни? - любопытствовал я узнать от моей няни.
- Да кто же их, батюшка, знает; никого не пускают к себе - как тут узнаешь? Слышно, что то говорят, то молчат.
- А муж что?
- Муж спит.
Так продолжается целые годы. Я охотно посещал этот дом, забавлялся и с мальчиком, шутил и сплетничал с Авдотьею Егоровною, и всегда в присутствии няни (не упускавшей меня из виду) пил чай, кофе, шоколад, сколько в душу влезало. Однажды прихожу - молчанье, темнота, шторы спущены.
Что такое? Авдотья Егоровна что-то нездорова. Смотрю - моя Авдотья Егоровна лежит на полу, в одном спальном белье; в комнате чем-то летучим пахнет.
Слышу - что-то бормочет; няня около нее и делает мне какие-то знаки, чтобы я вышел. Что за притча! Оказалось, что эта милая дамочка чистит себе зубы табаком и потом упивается гофманскими каплями, бывшими тогда в большом употреблении как домашнее средство против всех лихих болезней. Потом гофманские капли заменились полынною, а, наконец, и простяком.

Учитель кончил курс. Хозяин обрюзг более прежнего и сделался еще неприступнее; а хозяйка, спившись с круга, увлекла в запой и мою добрую, милую няню, Катерину Михайловну. /…/

Василий Верещагин

Из впечатлений самых первых годов не осталось у меня ничего сознательного; говорили, что я всегда просил у няни: «папки-кокс!»: папки - хлеб; кокс - кости, глодать которые я очень любил. Мне рассказывали также, что очень маленького меня полушутя-полусерьезно мамаша иногда посекала, и чтобы не оставалось во мне сердитого чувства, после экзекуции заставляла кричать: «Ку-ка-реку!» - в горе, в слезах, я исполнял
приказание, но, к счастию, совсем не помню об этом.
Тоже неясно помню ссоры из-за меня няни с первым гувернером нашим Витмаком Федором Ивановичем и даже с мамашею, которым она не давала меня наказывать. Я был, как рассказывали, ребенок болезненный, нервный. Почти все мы страдали так называвшейся у нас золотухой, в сущности, мокрыми лишаями, от которых лечили нас декоктами, прикладыванием папоротника и другими домашними средствами; по милости комаров, впрочем, расчесывание кожи детьми было только натурально, а комаров было великое множество!

Вспоминаются и дамы - помещицы и чиновницы, ведущие беседу на диванах «в каминной» и «гостиной». Тут впервые совершенно ясно выступает передо мною моя собственная фигура: в синей мериносовой, прошитой красным шнурком рубашечке, с такою же сумочкою для платка через правое плечо, в белых коленкоровых штанишках я иду здороваться с гостями. Волосы мои гладко причесаны и сильно напомажены помадой - «Мусатова в Москве с сыном», как гласил ярлычок на банке, - панталоны
накрахмалены и шумят.
- Няня, как хрустит! - говорю я старушке, следующей за мною или, вернее, за нами, потому что помню себя со старшим братом. Няня, тоже принаряженная и без табака под носом, идет с праздничным выражением на лице и ласково, низко кланяется барыням, называя всех по именам, с прибавкой «матушка» для тех, кто постарше.

О чем эта книга

Для кого эта книга
Кто мы? Кто наши предки? Как они жили? На кого мы похожи? Как могло быть или как должно быть? Такими вопросами, наверное, задавался и задается каждый думающий русский человек. О том, как воспитывались дети в 19-20 веках, мы можем узнать из этого собрания мемуаров. История мысли и общественного развития в России едва ли может...

О чем эта книга
Книга "Няня" представляет собой уникальное собрание воспоминаний выдающихся деятелей русской культуры и науки 19-20-го веков о своих нянях. Идея сборника принадлежит замечательному русскому писателю С. Н. Дурылину. Собрав папку мемуаров своих знаменитых современников и предшественников, он, к сожалению, приступить к этой работе не успел. Однако колоссальное историческое и культурное значение феномена русской няни, "…этой великой матери русского человека только по закону любви, а не по закону родительства", заставило Викторию Николаевну Торопову - автора биографии С. Н. Дурылина (ЖЗЛ) - завершить бесценный труд.

Для кого эта книга
Кто мы? Кто наши предки? Как они жили? На кого мы похожи? Как могло быть или как должно быть? Такими вопросами, наверное, задавался и задается каждый думающий русский человек. О том, как воспитывались дети в 19-20 веках, мы можем узнать из этого собрания мемуаров. История мысли и общественного развития в России едва ли может быть вполне понятна без частной истории семей. Эта книга - для всех, кому дорог уклад и нравы ушедшей эпохи, для широкого круга читателей, интересующихся нашей культурой.

Почему мы издали эту книгу
Для нас русская няня - это всегда Арина Родионовна… Но были и другие гении, и другие няни. "В течение тысячелетий именно педагогика матерей, бабушек, нянь и была исторической педагогикой целого народа", - пишет Сергей Дурылин. "Детским богословием" называет он чистую православную веру няни, которую она прививает своему чаду. Сегодня няни снова появляются в семьях - но к ним предъявляются совершенно другие требования. Может, критерии выбора няни своему ребенку все-таки строить по другому принципу? Об этом предлагается подумать, читая эту книгу, которая сегодня становится как никогда актуальной.

"Изюминка" издания
Сергей Дурылин, Александр Пушкин, Софья Капнист-Скалон, Николай Пирогов, Александр Герцен, Петр Шумахер, Яков Полонский, Сергей Соловьев, Федор Достоевский, Иван Никитин, Григорий Ге, Модест Мусоргский, Василий Верещагин, Александр Верещагин, Андрей Лесков, Софья Ковалевская, Анна Черткова, Сергей Танеев, Евгений Трубецкой, Дмитрий Мережковский, Иван Бунин, Надежда, Татьяна Щепкина-Куперник, Алексей Ремизов, Александр Блок, Мария фон Бок (урожд. Столыпина), Владислав Ходасевич, Анастасия Цветаева, - это далеко не полный перечень имен наших великих соотечественников, оставивших удивительные воспоминания о своем детстве и нянях.

Цитата:
Няня ставила меня перед образом - "Семь спящих отроков" - с всегда горящей, темно-малиновой с белыми пятнышками лампадкой и учила шептать молитву: "Ангел мой хранитель! Сохрани меня и помилуй, дай мне сна и покою и укрепи мои силы". Этой молитвы нет ни в каких молитвенниках. Ее сложила сама няня, для нас, детей, - сложила тут же, перед иконой. И если б случилось, что я забыл все молитвы, я не забуду этой.
… О, милое немудрое богословие няни и мамы! Ты одно неопровержимо. Ты одно целишь и прощаешь...
Сергей Николаевич Дурылин
2-е издание.

Няня… Сколько теплоты и ласки в этом слове… Сегодня трудно представить себе идеальный образ любящей няни и найти таковую тоже довольно сложно. Да и нет в том особой надобности, ведь большинство современных детей ходят в детские сады. А ведь всего чуть больше века назад ребятишки воспитывались дома. Как поется в известной песенке:

Говорят, что в старину так оно и было:
Много братьев и сестер весело дружило.
Вместе пили молоко, вместе ели сушки,
Настоящий детский сад в каждой был избушке!
(Ю.Энтин, А.Рыбников)

Воспитателями в старину были сами родители, кормилицы или няни. «Встарь к девице приставлялась няня до самого замужества и сохраняла почетное званье это навсегда» - писал В.И.Даль. Няни в России носили особый статус. Они были настоящими членами семьи, ели с господами за одним столом, получали жалование и одежду. Хорошие няни «переходили по наследству» от детей к внукам. С теплотой отзывались о своих нянях многие известные русские писатели, поэты и другие деятели искусств. И во многом благодаря стараниям нянь многие из них состоялись, как творческие личности. Сегодня и мы хотим вспомнить самых известных русских нянь.

Самые известные русские няни.

Арина Родионовна.

Няня Александра Сергеевича Пушкина , пожалуй, самая знаменитая няня в истории России. Сколько теплых слов посвятил ей поэт в своих стихах. Простая крепостная крестьянка, именно она привила маленькому Саше любовь к слову, рассказывая русские сказки и знакомя с народным фольклором. Кроме воспитанников из семьи Ганнибалов, у самой Арины Родионовны было четверо детей.

У маленького Саши она была няней до 7 лет, а затем к нему приставили «дядьку» и гувернера.

Арина Родионовна скончалась после недолгой болезни 70 лет от роду 29 июля 1828 года в Петербурге, в доме Ольги Павлищевой (Пушкиной).

Аннушка.

Анна Михайловна.

Именно благодаря своей няне состоялся еще один писатель - Иван Александрович Гончаров. Аннушка была для маленького Вани источником познания русского фольклора. Писатель вспоминал: «Рассказ лился за рассказом. Няня повествовала с пылом, живописно, с увлечением, местами вдохновенно, потому что сама вполовину верила рассказам». Многие её рассказы легли в основу некоторых произведений автора (Сон Обломова, Русские в Японии и др.)

Жаль, что мы почти ничего не можем сказать об этой безвестной русской женщине-симбирянке, вложившей душу в своего "Ваню" и так полно, хотя и безымянно, поучаствовавшей в создании "Обломова", да и других гончаровских шедевров

Крюкова Алена (Елена) Фроловна.

[ок. 1780, Москва — 1850-е гг., там же]

Няня Федора Достоевского вырастила не только маленького Федю, но семерых его братьев и сестер. В отличие от крепостной Арины Родионовны, Алена Фроловна была из мещанского сословия и няней была взята по найму. «Это была женщина с ясным веселым характером. Она рассказывала такие славные сказки!..» - вспоминал о няне Федор Михайлович.

После смерти М.Ф. Достоевской Алена Фроловна жила в Даровом вместе с М.А. Достоевским и затем была информантом брата писателя А.М. Достоевского, рассказывая ему как очевидец о последних месяцах жизни отца и обстоятельствах его смерти.

Дуняша.

Дуняша - няня известной русской балерины Тамары Карсавиной . Она воспитала также и её брата Лёву. Удивительно, но Дуняша не одобряла увлеченность своей воспитанницы балетом и очень жалела Тамарочку. Ей казалось, что балет - это очень тяжелый труд (что, в общем-то, правда). Во время дебютного спектакля Тамары Карсавиной в Мариинском театре, Дуняша даже разрыдалась от жалости!..

Катеринушка.

Екатерина Иоакимовна.

Катеринушка - няня известного советского филолога, культуролога и искусствоведа Дмитрия Сергеевича Лихачева. «Мою няню звали Катеринушка,» — вспоминает ученый. «Единственное, что сохранилось от Катеринушки — фотография, на которой она снята с моей бабушкой Марией Николаевной Коняевой. Фотография плохая, но характерная. Обе смеются до слез. Катеринушка нянчила мою мать, нянчила моих братьев. Мы хотели, чтобы помогла она нам и с нашими «рунчиками» — Верочкой и Милочкой, но что-то ей помешало. Помех у нее, притом неожиданных, было немало. Помогала она буквально всем подряд и не думала о вознаграждении».

Русский философ Николай Бердяев писал о нянях: «Няни в России были совсем особым социальным слоем. Горячая православная вера, необыкновенная доброта и заботливость, чувство достоинства, возвышало ее над положением прислуги и превращало в члена семьи».

Он и сам воспитывался няней - Анной Катаменковой, которую считал воплощением классической русской няни.

Вы заметили, как ласково называли своих нянь воспитанники? Аннушка, Катеринушка, Дуняша...
Такими и остались их имена в истории.

Спасибо вам, милые няни!