Вересаев В
Без дороги
ВИКЕНТИЙ ВЕРЕСАЕВ
Без дороги
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Теперь уже три часа ночи. В ушах звучат еще веселые девические голоса, сдерживаемый смех, шепот... Они ушли, в комнате тихо, но самый воздух, кажется, еще дышит этим молодым, разжигающим весельем, и невольная улыбка просится на лицо. Я долго стоял у окна. Начинало светать, в темной, росистой чаще сада была глубокая тишина; где-то далеко, около риги, лаяли собаки... Дунул ветер, на вершине липы обломился сухой сучок и, цепляясь за ветви, упал на дорожку аллеи; из-за сарая потянуло крепким запахом мокрого орешника. Как хорошо! Я стою и не могу насмотреться; душа через край переполнена тихим, безотчетным счастьем.
И грудь вздыхает радостней и шире,
И вновь кого-то хочется обнять...*
* Из стихотворения А. А. Фета "Еще весна,- как будто неземной какой-то дух ночным владеет садом..." (1847).
Кругом все так близко знакомо - и очертания деревьев, и соломенная крыша сарая, и отпря-женная бочка с водой под липами. Неужели я целых три года не был здесь? Я как будто видел все это вчера. А между тем как долго шло время...
Да, мало что хорошего вспомнишь за эти прожитые три года. Сидеть в своей раковине, со страхом озираться вокруг, видеть опасность и сознавать, что единственное спасение для тебя - уничтожиться, уничтожиться телом, душою, всем, чтоб ничего от тебя не осталось... Можно ли с этим жить? Невесело сознаваться, но я именно в таком настроении прожил все эти три года.
"Зачем я от времени зависеть буду? Пускай же лучше оно зависит от меня"*. Мне часто вспоминаются эти гордые слова Базарова. Вот были люди! Как они верили в себя! А я, кажется, настоящим образом в одно только и верю это именно в неодолимую силу времени. "Зачем я от времени зависеть буду!" Зачем? Оно не отвечает; оно незаметно захватывает тебя и ведет, куда хочет; хорошо, если твой путь лежит туда же, а если нет? Сознавай тогда, что ты идешь не по своей воле, протестуй всем своим существом,- оно все-таки делает по-своему. Я в таком положе-нии и находился. Время тяжелое, глухое и сумрачное со всех сторон охватывало меня, и я со страхом видел, что оно посягает на самое для меня дорогое, посягает на мое миросозерцание, на всю мою душевную жизнь... Гартман** говорит, что убеждения наши - плод "бессознательного", а умом мы к ним лишь подыскиваем более или менее подходящие основания; я чувствовал, что там где-то, в этом неуловимом "бессознательном", шла тайная, предательская, неведомая мне работа и что в один прекрасный день я вдруг окажусь во власти этого "бессознательного". Мысль эта наполняла меня ужасом: я слишком ясно видел, что правда, жизнь все в моем миросозер-цании, что если я его потеряю, я потеряю все.
* Из VII главы романа И. С. Тургенева "Отцы и дети" (1860).
** Гартман Эдуард (1842-1906) - немецкий реакционный философ-идеалист, которого В. И. Ленин назвал "истинно-немецким черносотенцем" (В. И. Ленин, Соч., т. 14, стр. 273).
То, что происходило кругом, лишь укрепляло меня в убеждении, что страх мой не напрасен, что сила времени - сила страшная и не по плечу человеку. Каким чудом могло случиться, что в такой короткий срок все так изменилось? Самые светлые имена вдруг потускнели, слова самые великие стали пошлыми и смешными; на смену вчерашнему поколению явилось новое, и не верилось: неужели эти - всего только младшие братья, вчерашних. В литературе медленно, но непрерывно шло общее заворачивание фронта, и шло вовсе не во имя каких-либо новых начал, - о нет! Дело было очень ясно: это было лишь ренегатство - ренегатство общее, массовое и, что всего ужаснее, бессознательное. Литература тщательно оплевывала в прошлом все светлое и сильное, но оплевывала наивно, сама того не замечая, воображая, что поддерживает какие-то "заветы"; прежнее чистое знамя в ее руках давно уже обратилось в грязную тряпку, а она с гордо-стью несла эту опозоренную ею святыню и звала к ней читателя; с мертвым сердцем, без огня и без веры, говорила она что-то, чему никто не верил... Я с пристальным вниманием следил за всеми этими переменами; обидно становилось за человека, так покорно и бессознательно идущего туда, куда его гонит время. Но при этом я не мог не видеть и всей чудовищной уродливости моего собственного положения: отчаянно стараясь стать выше времени (как будто это возможно!), недо-верчиво встречая всякое новое веяние, я обрекал себя на мертвую неподвижность; мне грозила опасность обратиться в совершенно "обессмысленную щепку" когда-то "победоносного кораб-ля"*. Путаясь все больше в этом безвыходном противоречии, заглушая в душе горькое презрение к себе, я пришел, наконец, к результату, о котором говорил: уничтожиться, уничтожиться совер-шенно единственное для меня спасение.
Я не бичую себя, потому что тогда непременно начнешь лгать и преувеличивать; но в этом-то нужно сознаться, - что такое настроение мало способствует уважению к себе. Заглянешь в душу, - так там холодно и темно, так гадко-жалок этот бессильный страх перед окружающим! И кажет-ся тебе, что никто никогда не переживал ничего подобного, что ты - какой-то странный урод, выброшенный на свет теперешним странным, неопределенным временем... Тяжело жить так. Меня спасала только работа; а работы мне, как земскому врачу, было много, особенно в последний год, - работы тяжелой и ответственной. Этого мне и нужно было; всем существом отдаться делу, наркотизироваться им, совершенно забыть себя - вот была моя цель.
Теперь служба моя кончилась. Кончилась она неожиданно и довольно характерно. Почти против воли я стал в земстве каким-то enfant terrible;** председатель управы не мог равнодушно слышать моего имени. Подоспел голодный тиф; я проработал на эпидемии четыре месяца и в конце апреля свалился сам, а когда поправился... то оказалось, что во мне больше не нуждаются. Дело сложилось так, что я должен был уйти, если не хотел, чтоб мне плевали в лицо... Э, да что вспоминать! Я взял отставку и вот приехал сюда. Забыть все это!..
* Из лирической драмы А. Н. Майкова "Три смерти" (1852) "...И незаметно ветер крепкий потопит нас среди зыбей, как обессмысленные щепки победоносных кораблей..."
** Буквально: ужасный ребенок; здесь - человек, позволяющий себе то, на что другие не отваживаются (франц.).
Большая зала старинного помещичьего дома, на столе кипит самовар; висячая лампа ярко освещает накрытый ужин, дальше, по углам комнаты, почти совсем темно; под потолком сонно гудят и жужжат стаи мух. Все окна раскрыты настежь, и теплая ночь смотрит в них из сада, зали-того лунным светом; с реки слабо доносятся женский смех и крики, плеск воды.
Мы ходим с дядей по зале. За эти три года он сильно постарел и растолстел, покрякивает после каждой фразы, но радушен и говорлив по-прежнему; он рассказывает мне о видах на урожай, о начавшемся покосе. Сильная, румяная девка, с платочком на голове и босая, внесла шипящую на сковороде яичницу; по дороге она отстранила локтем полузакрытую дверь; стаи мух под потолком всколыхнулись и загудели сильнее.
ВИКЕНТИЙ ВЕРЕСАЕВ
Без дороги
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Теперь уже три часа ночи. В ушах звучат еще веселые девические голоса, сдерживаемый смех, шепот... Они ушли, в комнате тихо, но самый воздух, кажется, еще дышит этим молодым, разжигающим весельем, и невольная улыбка просится на лицо. Я долго стоял у окна. Начинало светать, в темной, росистой чаще сада была глубокая тишина; где-то далеко, около риги, лаяли собаки... Дунул ветер, на вершине липы обломился сухой сучок и, цепляясь за ветви, упал на дорожку аллеи; из-за сарая потянуло крепким запахом мокрого орешника. Как хорошо! Я стою и не могу насмотреться; душа через край переполнена тихим, безотчетным счастьем.
И грудь вздыхает радостней и шире,
И вновь кого-то хочется обнять...*
* Из стихотворения А. А. Фета "Еще весна,- как будто неземной какой-то дух ночным владеет садом..." (1847).
Кругом все так близко знакомо - и очертания деревьев, и соломенная крыша сарая, и отпря-женная бочка с водой под липами. Неужели я целых три года не был здесь? Я как будто видел все это вчера. А между тем как долго шло время...
Да, мало что хорошего вспомнишь за эти прожитые три года. Сидеть в своей раковине, со страхом озираться вокруг, видеть опасность и сознавать, что единственное спасение для тебя - уничтожиться, уничтожиться телом, душою, всем, чтоб ничего от тебя не осталось... Можно ли с этим жить? Невесело сознаваться, но я именно в таком настроении прожил все эти три года.
"Зачем я от времени зависеть буду? Пускай же лучше оно зависит от меня"*. Мне часто вспоминаются эти гордые слова Базарова. Вот были люди! Как они верили в себя! А я, кажется, настоящим образом в одно только и верю это именно в неодолимую силу времени. "Зачем я от времени зависеть буду!" Зачем? Оно не отвечает; оно незаметно захватывает тебя и ведет, куда хочет; хорошо, если твой путь лежит туда же, а если нет? Сознавай тогда, что ты идешь не по своей воле, протестуй всем своим существом,- оно все-таки делает по-своему. Я в таком положе-нии и находился. Время тяжелое, глухое и сумрачное со всех сторон охватывало меня, и я со страхом видел, что оно посягает на самое для меня дорогое, посягает на мое миросозерцание, на всю мою душевную жизнь... Гартман** говорит, что убеждения наши - плод "бессознательного", а умом мы к ним лишь подыскиваем более или менее подходящие основания; я чувствовал, что там где-то, в этом неуловимом "бессознательном", шла тайная, предательская, неведомая мне работа и что в один прекрасный день я вдруг окажусь во власти этого "бессознательного". Мысль эта наполняла меня ужасом: я слишком ясно видел, что правда, жизнь все в моем миросозер-цании, что если я его потеряю, я потеряю все.
* Из VII главы романа И. С. Тургенева "Отцы и дети" (1860).
** Гартман Эдуард (1842-1906) - немецкий реакционный философ-идеалист, которого В. И. Ленин назвал "истинно-немецким черносотенцем" (В. И. Ленин, Соч., т. 14, стр. 273).
То, что происходило кругом, лишь укрепляло меня в убеждении, что страх мой не напрасен, что сила времени - сила страшная и не по плечу человеку. Каким чудом могло случиться, что в такой короткий срок все так изменилось? Самые светлые имена вдруг потускнели, слова самые великие стали пошлыми и смешными; на смену вчерашнему поколению явилось новое, и не верилось: неужели эти - всего только младшие братья, вчерашних. В литературе медленно, но непрерывно шло общее заворачивание фронта, и шло вовсе не во имя каких-либо новых начал, - о нет! Дело было очень ясно: это было лишь ренегатство - ренегатство общее, массовое и, что всего ужаснее, бессознательное. Литература тщательно оплевывала в прошлом все светлое и сильное, но оплевывала наивно, сама того не замечая, воображая, что поддерживает какие-то "заветы"; прежнее чистое знамя в ее руках давно уже обратилось в грязную тряпку, а она с гордо-стью несла эту опозоренную ею святыню и звала к ней читателя; с мертвым сердцем, без огня и без веры, говорила она что-то, чему никто не верил... Я с пристальным вниманием следил за всеми этими переменами; обидно становилось за человека, так покорно и бессознательно идущего туда, куда его гонит время. Но при этом я не мог не видеть и всей чудовищной уродливости моего собственного положения: отчаянно стараясь стать выше времени (как будто это возможно!), недо-верчиво встречая всякое новое веяние, я обрекал себя на мертвую неподвижность; мне грозила опасность обратиться в совершенно "обессмысленную щепку" когда-то "победоносного кораб-ля"*. Путаясь все больше в этом безвыходном противоречии, заглушая в душе горькое презрение к себе, я пришел, наконец, к результату, о котором говорил: уничтожиться, уничтожиться совер-шенно единственное для меня спасение.
Я не бичую себя, потому что тогда непременно начнешь лгать и преувеличивать; но в этом-то нужно сознаться, - что такое настроение мало способствует уважению к себе. Заглянешь в душу, - так там холодно и темно, так гадко-жалок этот бессильный страх перед окружающим! И кажет-ся тебе, что никто никогда не переживал ничего подобного, что ты - какой-то странный урод, выброшенный на свет теперешним странным, неопределенным временем... Тяжело жить так. Меня спасала только работа; а работы мне, как земскому врачу, было много, особенно в последний год, - работы тяжелой и ответственной. Этого мне и нужно было; всем существом отдаться делу, наркотизироваться им, совершенно забыть себя - вот была моя цель.
Теперь служба моя кончилась. Кончилась она неожиданно и довольно характерно. Почти против воли я стал в земстве каким-то enfant terrible;** председатель управы не мог равнодушно слышать моего имени. Подоспел голодный тиф; я проработал на эпидемии четыре месяца и в конце апреля свалился сам, а когда поправился... то оказалось, что во мне больше не нуждаются. Дело сложилось так, что я должен был уйти, если не хотел, чтоб мне плевали в лицо... Э, да что вспоминать! Я взял отставку и вот приехал сюда. Забыть все это!..
* Из лирической драмы А. Н. Майкова "Три смерти" (1852) "...И незаметно ветер крепкий потопит нас среди зыбей, как обессмысленные щепки победоносных кораблей..."
** Буквально: ужасный ребенок; здесь - человек, позволяющий себе то, на что другие не отваживаются (франц.).
Большая зала старинного помещичьего дома, на столе кипит самовар; висячая лампа ярко освещает накрытый ужин, дальше, по углам комнаты, почти совсем темно; под потолком сонно гудят и жужжат стаи мух. Все окна раскрыты настежь, и теплая ночь смотрит в них из сада, зали-того лунным светом; с реки слабо доносятся женский смех и крики, плеск воды.
Мы ходим с дядей по зале. За эти три года он сильно постарел и растолстел, покрякивает после каждой фразы, но радушен и говорлив по-прежнему; он рассказывает мне о видах на урожай, о начавшемся покосе. Сильная, румяная девка, с платочком на голове и босая, внесла шипящую на сковороде яичницу; по дороге она отстранила локтем полузакрытую дверь; стаи мух под потолком всколыхнулись и загудели сильнее.
А вот у нас одно есть, чего у вас нету,- сказал дядя, улыбаясь и смотря на меня своими выпуклыми близорукими глазками.
Что это? - спросил я, сдерживая улыбку.
Когда я еще студентом приезжал сюда на лето, дядя каждый раз слово в слово делал это же замечание.
Тетя Софья Алексеевна воротилась с купанья; еще за две комнаты слышен ее громкий голос, отдающий приказания.
Палашка! возьми простыню, повесь на дверь в спальне! Да зовите мальчиков к ужину, где они?.. Котлеты подавайте, варенец, сливки с погреба... Скорей! Где Аринка? А, яичницу уже подали,- говорит она, торопливо входя и садясь к самовару.- Ну, господа, чего же вы ждете? Хотите, чтоб остыла яичница? Садитесь!
«Без дороги» с полным правом можно назвать приговором русскому народничеству, которое, как писал, бывши в свое время явлением прогрессивным, стало затем «теорией реакционной и вредной, сбивающей с толку общественную мысль, играющей на руку застою…».
Рассказ ведется от имени Дмитрия Чеканова - молодого врача, разделявшего когда-то народнические иллюзии, затем разочаровавшегося, но, не в пример героям «Товарищей», не отказавшегося от идеи служения народу. В полезности работы в земстве, которой он был занят, вскоре пришлось разувериться. Человек большой внутренней честности, Чеканов не может сидеть сложа руки и, получив известие об эпидемии холеры, едет на борьбу с ней. Он уже не питает иллюзий насчет социальной масштабности этих своих действий, являющихся, в сущности, данью той же теории «малых дел». И, натолкнувшись на враждебность и недоверие со стороны крестьян к нему, «барину», он воспринимает это как нечто неизбежное.
Иным общественным типом является другой герой повести - Гаврилов, с энтузиазмом проповедующий необходимость переселения «бедных» в «богатые семьи» во имя грядущего «братства людей». В 80-90-е годы такой образ воспринимался как «оголенное» изображение народнических утопий, раскрывал тем самым всю их нелепость. Образ же врача Ликонского - это тип сознательного предателя интересов народа, скрывающего за благообразной внешностью «культурного миссионера» полную внутреннюю опустошенность и абсолютное равнодушие к народным горестям. Наконец, акцизный чиновник Гостев, цинично заявляющий, что вместо врача к крестьянам следует послать «полк солдат» «да на руки им боевые патроны раздать»,- это уже совершенно переродившийся вчерашний поборник «малых дел».
В повести показан разительный контраст условий жизни народа и тех, кто мнили себя его защитниками. «Народ питается глиною и соломою, сотнями мрет от цинги и голодного тифа,- пишет автор.- Общество, живущее трудом этого народа… танцевало в пользу умирающих и объедалось в пользу голодных, жертвовало каких-нибудь полпроцента с жалованья».
Этим людям так или иначе противостоит Чеканов, оказавшийся, однако, «без дороги». Но видел и тех, кто не мирится с подобным бездорожьем, не отказывается от поисков пути, который где-то должен быть. К их числу принадлежит кузина Дмитрия Чеканова Наташа - натура прямая, честная, самоотверженная, чем-то напоминающая любимых ею тургеневских героинь. Но, в отличие от них, она не довольствуется ролью спутницы мужчины в жизни, а стремится всю себя отдать общественной деятельности. Не случайно образ Наташи по первоначальному замыслу автора должен был получить в повести дальнейшее развитие - вплоть до прихода её к марксизму. Впоследствии на эту тему Вересаев напишет рассказ «Поветрие».
«Без дороги» - произведение, ценное для нас еще и тем, что автор его выступил против народнической идеализации «мужика». Темнота, предрассудки, извечное озлобление - все эти качества порождены в русском крестьянине многовековым подневольным положением, нечеловеческими условиями жизни. «Зареченцы эти грубы и дики, как звери,- говорит Наташа- в явном согласии с автором,- но разве они в этом виноваты?» Повестью «Без дороги» Вересаев утвердился в русской литературе как писатель большой социальной темы, общественно значимой проблематики.
Произведение построено в форме дневниковых записей, что позволяет не ограничиваться изображением внешних проявлений жизни героя, а воссоздать сложнейший процесс его духовной жизни, тончайшие оттенки и нюансы в эволюции его характера, его миросозерцания.
Главный герой - Дмитрий Чеканов, молодой врач, который по природе своей разделял взгляды о том, что народ является единым и должен объединиться, но в последствие разочаровавшийся в данных убеждениях, но не отказался от идеи о том, что своему народу и людям необходимо помогать, если они попали в тяжелую жизненную ситуацию.
Работая в земстве, он вскоре понял, что данная работа ни делает почти ничего полезного и никак не помогает. Будучи честным и праведным человеком, Дмитрий, когда узнал о том, что сейчас происходит эпидемия одной страшной болезни - холеры, тот час же принял решение отправиться в место, где все ей больны и помочь тем несчастным людям. Конечно же, он не думает о том, что его действия приведут к чему-то масштабному и много кому помогут, но он хочет помочь всем кому сможет. Когда он приехал туда, то натолкнулся на недоверие со стороны крестьян и их враждебный настрой по отношению к нему и барину, он понимает, что это является неизбежным и очевидным.
Совершенно другим и не похожим на предыдущего персонажа является другой герой, по фамилии Гаврилов, он придерживается взглядов о том, что все малоимущих и попросту говоря нищих людей необходимо пересилить из их жилья в богатые дома, так как скоро наступит "братство людей". В те времена, которые описываются в произведении, образ такого человека воспринимается как обычное и пустое воплощение утопий народа, тем самым показывая всю нелепость и глупость. Врача Ликонского показывают, как человека, который сознательно выбрал предать все интересы народа, но при этом он является двуличным и для всех говорит о том, что он отстаивает интересы обычных людей. Чиновник Гостев, вообще говорит о том, что вместо того, что бы посылать к крестьянам врача, к ним надо было послать целый полк солдат и при этом вооружить их боевыми патронами.
Картинка или рисунок Без дороги
Другие пересказы для читательского дневника
- Краткое содержание Голубая стрекоза Пришвина
- Краткое содержание Толстой Отрочество кратко и по главам
Семейство Иртеньевых, в том числе и главный герой – Николенька, после смерти матери, переезжают в Москву к бабушке графине. Всё путешествие занимает 4 дня.
- Краткое содержание Горячий камень Гайдара
Одинокий старик со сложной судьбой поймал однажды у себя в саду Ивашку Кудряшкина, мальчишку, который хотел оборвать его яблоню. Оставшись безнаказанным, ушел мальчик куда глаза глядят, пока не очутился на болоте
- Краткое содержание Записки из подполья Достоевского
- Краткое содержание Сирано де Бержерак Ростан
Сирано судьба подарила множество прекрасных качеств. Он храбр, умело владеет шпагой, еще лучше он орудует словами и сочиняет стихи. Единственный его недостаток – это нос. Окружающие и сам хозяин считают его редкостным уродством
СМЫСЛ НАЗВАНИЯ ПОВЕСТИ
«БЕЗ ДОРОГИ» В, ВЕРЕСАЕВА
Выполнила: Дускалиева Т. Н.
План.
- Место роль повести в творческой биографии писателя.
- Смысл названия – авторская позиция:
А) способы создания главного героя;
В) система персонажей.
3. Своеобразие повести.
4. Литература.
- Талант Вересаева был на редкость многогранен. Нет ни одной области литературного творчества, в которой он не работал. Весь жизненный и литературный путь В. Вересаева – это поиски ответа на вопрос, как сделать реальностью общество людей-братьев. Мечта об обществе людей-братьев родилась еще в детстве, и первый ответ на вопрос, как его достичь, дала семья.
Викентий Викентьевич Смидович (Вересаев – это псевдоним писателя) родился 4 января 1867 года в семье тульского врача. Его отец, Викентий Игнатьевич, человек разносторонне образованный, стремился привить своим детям любовь к литературе; научил читать и перечитывать Пушкина и Гоголя, Кольцова и Никитина, Лермонтова.
Во время обучения в Тульской гимназии Вересаев усиленно занимается историей, философией, физиологией, изучает христианство и буддизм.
В 1884 году отправляется учиться в Петербургский университет, поступает на историко-филологический факультет. Здесь он рассчитывает найти ответы, без которых жизнь бессмысленна.
На молодого Вересаева оказали влияние идеи революционного народничества. Вера в народ, сознание своей вины перед ним стали доминирующими чувствами. В этот период он разделяет народнические убеждения о своеобразном пути развития России, которая якобы должна миновать капиталистические формы жизни.
Но под впечатлением угасания народнического движения Вересаеву начинает казаться, что надежд на социальные перемены нет, и он, еще недавно радовавшийся обретенному смыслу жизни, разочаровывается во всякой политической борьбе.
В 1888 году Вересаев поступает в Дерптский университет, на медицинский факультет с целью лучшего познания психологии и физиологии человека, решивстать профессиональным писателем.
В 1892 году проходил практику врача на Юзовском руднике, где была эпидемия холеры. В 1894 году заканчивает университет и переезжает в Петербург.
Ощущение идейного «бездорожья», тупика, в который зашла интеллигенция, во многом определило проблематику творчества Вересаева конца 80-х и первой половины 90-х годов. Этот этап идейных и творческих исканий писателя завершился повестью «Без дороги», написанной в 1894 г. В 1895 году в журнале «Русское богатство» была напечатана повесть. В ней изображен тот идейный тупик, в который зашло народничество; переживаемый или глубокий кризис олицетворен автором в образе земского врача Чеканова. Человек принципиальный и честный, он испытывает острую неудовлетворенность от своего безверия, пессимизма. Он глубоко разочаровался в проповедях народников, стремясь к деятельности, полезной народу. При известии о вспышке эпидемии холеры он, больной туберкулезом, едет в глухую провинцию.
Сам писатель в 1892 году, еще студентом, ездил на холеру, где на одном из рудников заведовал бараком.
Страницы, посвященные описанию холерных беспорядков, ценны в повести не только своей художественностью, но и как свидетельство врача-очевидца.
- Момент, когда с такой трагической очевидностью обнаружилось непонимание темным народом, где его друзья и где враги; когда романтизм народничества получил новый тяжелый удар, удачно был обозначен писателем двумя словами «Без дороги». Это бездорожье пережил сам писатель, когда во второй половине 80-х годов посещал петербургский университет. Рассказывая отом времени, Вересаев пишет: «Во мне лично такое народничество симпатии не вызывало. Было только сознание огромной вины перед ним и стыд за свое привилегированное положение. Но путей не видел».
Не видят путей и герои этой повести.
А) Герой повести Дмитрий Чеканов, врач по образованию, и народник по мировоззрению, добро вольно отказавшись от карьеры ученого, уехал на село, чтобы лечить и просвещать крестьян.
В провинции его с самого начала подстерегали неудачи и разочарования. Его невзлюбило земское начальство, перед которым не захотел угодничать и заискивать. Неожиданно для себя натолкнулся на вражду и недоверие со стороны мужиков, забитого и темного народа. Те, кого он лечил и собирался просвещать, видели в нем не друга, а барина и, значит, своего врага, которому доверять нельзя и которого следует ненавидеть. Он приходит к простому умозаключению: народ нуждается не в лекарствах и не в лечении, а в спасении от голода. Если массы людей гибнут от недоедания и страдают от жестокости и насилия власть имущих, то какой смысл в высоких словах «долг народу», «идея», «счастье»?
Потеряв веру в святость идей, доктор Чеканов не хочет жить без дела. Натура деятельная, он по-прежнему, жаждет быть полезным людям. Вот почему он, как только прослышал о появлении холярной эпидемии, тотчас отправляется на борьбу с ней.
В душе у него – безнадежность, пустота. Он поехал, зная, что рискует жизнью. Чеканов лечит больных, всячески стараясь, чтобы они верили ему как врагу. Но и здесь его постигла неудача. Чеканов был зверски избит темной ночью. Смерть была неминуемой. Но даже и сейчас, вторично пережив трагедию разочарований и поняв бессмысленность жертв, до сих пор перенесенной интеллигенцией, Чеканов не изменил народу, не отвернулся от него.
Б) Наташа – двоюродная сестра Чеканова. Это «девушка сорви-голова, с бродившими в душе смутными широкими запросами, вся- порыв, вся – беспокойное искание».
В повести Наташа противопоставлена доктору Чеканову. Она в отличие от него верит и ожидает, страстно ищет своей «дороги», но пока еще не находит ее. Она не знает, что практически ей надо делать, но не на минуту не оставляет высокой мечты в чем-то быть нужной и полезной своему народу. Наташа ищет ответы у Чеканова. Но он не умеет ей ответить: «Я не знаю! – В этом вся мука.»
Поездка на холеру становится для него спасительным бегством и от своей совести, и от вопросов Наташи. Перед смертью Чеканов находит для Наташи слова. Он говорит, чтобы она любила людей, любила народ и что «не нужно отчаиваться, нужно много и упорно работать, и нужно искать дорогу, потому что работы страшно много».
Еще в повести Вересаев рассказал нам о деревенском парне Степане Бондареве. Он был первым помощником Чеканова во время холерной эпидемии. Степан наполовину – крестьянин, наполовину рабочий, тянущийся к знаниям. Самоотверженно разделяющий с Чекановым все труды и опасности и воплощающий лучшие человеческие качества, присущие народу.
В финале именно Степан и Наташа стоят у постели умирающего Чеканова. Автор показывает, что будущее за народом и передовой интеллигенцией.
Когда Вересаев в 1892 году заведовал бараком, лучшим его помощником был шахтер Степан Бараненко, ставший прообразом Степана Бондаренко.
- Повесть «Без дороги» - первое крупное произведение, с которым Вересаев воше в «большую» литературу. Повесть прозвучала как жестокая и смело сказанная правда о народнической интеллигенции, переживающей трагедию крушения тех идеалов, которые еще вчера казались ей безупречно правильными, непогрешимо святыми.
Повесть написана в форме дневника – исповеди земского врача Дмитрия Чеканова. Она раскрывает глубокую трагедию человека, потерпевшего крах в своем стремлении честно служить народу. Однако его самопожертвование оказывается напрасным. Трагедия Чеканова в том, что поиским идеи, которая наполнила бы его жизнь, оказывается тщетным. Устами доктора Чеканова сам автор говорит о «до ужаса глубокой пропасти», которая существовала между народом и интеллигенцией.
Повесть «Без дороги» принесла Вересаеву первый литературный успех и вместе с последующими за ней повестями создала ему репутацию художественного летописца демократической интеллигенции. В повести уже вполне определяется художественная манера Вересаева; внешняя сдержанность, которая подчеркивает напряженность, горячую эмоциональность подтекста, и публицистичность. Повесть привлекла к себе пристальное внимание критиков и читающей публики и получила широкое распространение.
Вывод: Смысл названия повести определяет ее основную мысль: русская интеллигенция после крушения народнических идеалов оказалась на бездорожье. Основная мысль перекликается со словами Вересаева: «Прежние пути изжиты и оказались не ведущими к цели, новых путей не было».
В повести главный герой не находит дороги, не знает ее, но перед смертью дает наказ искать и найти ее. В записях умирающего Чеканова Вересаев вложил свои мысли о жизни, о будущем, о народе.
Литература.
- Вересаев, В. Без дороги//В. Вересаев. Собрание сочинений в 4-х томах. Том 1.-М.:Правда,1990
- Русские писатели: Библиографический словарь/под ред. Николаева П. А.:М.:Просвещение,1990
- Русские писатели: Библиографический словарь/под ред.Скатова Н. Н.- М.: Просвещение,1998
- Венгеров С. А. Русская литература xx век.-М.:Согласие, 2000
- Волков А. А. Русская литература xx век. – М.: Просвещение,1970
- Кулешов Ф. И. Лекции по истории русской литературы конца 19 в. начала 20 в. Минск, 1976
- Соколов А. Г. Лекции по истории русской литературы конца 19 в. начала 20 в.- М.: Высшая школа, 1999
- Фохт-Бабушкин Ю. В. Вересаев – легенда и реальность. Том 1. М.:Правда,1990
