Встает купец идет на биржу. Что ж мой Онегин? Полусонный

08.03.2019

"19 дня сего месяца освящена с обыкновенными церемониями находящаяся на Васильевском острову евангелическая церковь..."

Это краткое сообщение, напечатанное в "Санкт-Петербургских ведомостях" 1734 года, красноречиво напоминает: Петербург всегда был (да и остается) городом многонациональным. Здесь нашли себе дом не только русские, но и поляки, украинцы, белорусы, евреи, финны, татары...

Особенное место среди всех питерских наций занимали немцы - те, что и построили храм на Васильевском, известный как евангелическая (или лютеранская) церконь Св. Екатерины...

Немецкая диаспора долго составляла вторую по численности национальную группу в нашем городе. И уже с петровских лет некоторые профессии считались в Петербурге немецкими. Врачи, скорняки, аптекари, булочники... Можно вспомнить и пушкинское:

И хлебник, немец аккуратный,
В бумажном колпаке, не раз
Уж отворял свой васисдас.

А ученые? Читатель уже знает историю ранних «Санкт-Петербургских ведомостей», родившихся на свет в XVIII столетии: и первые редакторы газеты были немцы, и издавалась она вначале на двух языках - русском и немецком. Все потому, что выпускалась она Академией наук, в которой немцы составляли тогда подавляющее большинство...

Питерские немцы не могли пожаловаться на плохое отношение властей - ведь и сама династия Романовых не была чужда немецкой крови. До самой революции при дворе, на военной службе состояло множество немцев, причем весьма высокопоставленных. Любопытен такой факт: русский генерал Федор Иванович Клингер, начальник Пажеского корпуса в начале XIX столетия, прославился как классик... немецкой литературы. В молодости (когда он жил еще в Германии) Клингер написал поэму "Буря и натиск", и поэма эта дала имя целому литературному направлению, тесно связанному с именами великих Гете и Шиллера...

А мы вернемся к евангелической церкви, с которой начали рассказ. Каждый из таких храмов представлял собой для немцев не просто дом молитвы, но и центр культурной жизни. При церквях работали богадельни, общества и обязательно - школы. Петершуле при церкви Св. Петра и Павла на Невском, Анненшуле при церкви Св. Анны на Кирочной, Катериненшуле при церкви Св. Екатерины... Учились в этих заведениях, кстати говоря, не только немцы - питомцами знаменитой Петершуле были и Карл Иванович Росси, и Модест Петрович Мусоргский.

Питерских немцев иногда упрекали в том, что они слишком плохо знают русский язык, русскую культуру - и живут, словно отгородившись от остальной части города. Что ж, и вправду, не все немцы хорошо знали русский язык. Но вот насчет культуры... Немец Адольф Маркс, плохо говоривший по-русски до конца своей жизни, внес громадный вклад в культуру России. Он создал и много лет издавал популярнейший журнал "Нива", а в приложении к ней выпустил множество собраний сочинений русских писателей. Именно издания Маркса познакомили многих русских читателей со своими классикам.

Кстати, Адольф Маркс стал и первым в России издателем-миллионером. Что русскому хорошо, то и немцу - доход!

«Петербург неугомонный»

После тихого Михайловского, мира лесов и полей, Петербург показался Пушкину еще шумней, суетливей, чем прежде. Уже третий год жил он в Петербурге и знал этот город не только с парадной стороны. Он знал его будни. Они врывались в жизнь «высшего круга», переплетались с нею, властно заявляя о себе.

Рано утром, когда светские красавицы и франты возвращались с балов, по петербургским улицам уже громыхали груженые телеги, спешили молочницы с кувшинами, разносчики с лотками.

Что ж мой Онегин? Полусонный

В постелю с бала едет он.

А Петербург неугомонный

Уж барабаном пробужден.

Встает купец, идет разносчик,

На биржу тянется извозчик,

С кувшином охтенка спешит,

Под ней снег утренний хрустит.

Проснулся утра шум приятный.

Открыты ставни; трубный дым

Столбом восходит голубым,

И хлебник, немец аккуратный,

В бумажном колпаке не раз

Уж отворял свой васисдас.

С раннего утра город был оживлен.

Не спала Коломна. В мелочных лавочках, где торговали всем на свете, толкались кухарки и те непритязательные коломенские обыватели, которые сами закупали себе провизию и сами варили свой обед. Их не смущало, что сахар здесь попахивает мылом, а сладкие пироги - селедками. Они привыкли к этому.

Сенная площадь. Литография И. Арну. Середина XIX века.

Гудел Сенной рынок у Садовой улицы, по которой лежал путь из Коломны на Невский. Рынок был самый большой, самый дешевый, а потому и самый многолюдный в городе. Здесь торговали сеном, столь необходимым для коров и лошадей, которых во множестве держали петербургские жители. С возов и ларей продавали всякую снедь: мясо, рыбу, овощи, битую птицу, живых поросят. И то и дело спорящие и торгующиеся людские голоса покрывал пронзительный визг поросенка.

Пирожник. Литография из ежемесячного издания «Волшебный фонарь». 1817 год.

Садовая улица тоже готовилась к торговому дню. Приказчики открывали ставни магазинов и лавок, дворники мели тротуары. Слышались выкрики разносчиков:

Пироги с сазаниной, с сиговиной, с лучком! Кто бы купил, а мы бы продали!

Сайки, сайки, белые, крупчатые, поджаристые!

Сахарны конфеты! Коврижки голландские! Жемочки медовые! Патрончики, леденчики!

Эй, дядя, постой! - кричал продавцу сластей мальчишка-подмастерье, выскочив из цирюльни. - Что стоит коврижка?

Полтина.

Возьми, брат, грош.

Не приходится. Эдаких цен нет.

А жемочки почем?

Пятак штука.

Возьми, брат, грош! У меня денег больше нет. И то дал господин в цирюльне в прибавку, что хорошо его выбрил. Ну, это что у тебя?

Не вороши же! Не вороши, как руки не хороши. Где тебе есть коврижки!

Возвращавшийся откуда-то спозаранок франт, - видно, любитель пошутить - останавливал разносчицу апельсинов:

Что у тебя, голубушка?

Апельсины, батюшка.

Только, кажись, не самые хорошие?

Как, сударь, не хорошие? Христос с вами!

Я шучу, душенька. Твои апельсины удивительны.

Да не осудите, батюшка. Чище не отыщете.

А что, видно, на канаве долго полоскала?

Садовая улица.

Просыпался и Невский - главная улица столицы. Здесь на каждом шагу встречались магазины. Невский весь был облеплен золотыми вывесками. Случалось, что подгулявшие гвардейские офицеры, желая позабавиться, приходили сюда ночью и под носом у дремавшего блюстителя порядка - будочника - перевешивали вывески. Утром над булочной красовалась вывеска колбасника, над мясной лавкой - французской модной модистки, над трактиром - аптеки, а над аптекой - гробовщика.

Но обычно все было благопристойно и чинно.

Большой Гостиный двор. Литография К. Беггрова. 20-е годы XIX века.

Магазины на Невском привлекали обилием и роскошью.

Здесь стоял и Большой Гостиный двор. Огромный прямоугольник этого длинного двухъярусного здания с открытой галереей выходил на четыре улицы. Его строил еще при Екатерине II архитектор Валлен-Деламот. Каждая из четырех сторон «Гостиного» называлась линией. Та сторона, что обращена к Невскому, носила название Суконной линии; обращенная к Городской думе - Большой Суровской линии. Та, что выходила на Садовую, - Зеркальной. А та, что тянулась по Чернышеву переулку, - Малой Суровской.

В магазинах на Суконной линии продавали сукна, шерстяные ткани, бархат. На Большой Суровской, вернее, Сурожской линии - шелка которые привозили из-за Сурожского, то есть Азовского, моря. На Зеркальной линии торговали «светлым товаром» - зеркалами, женскими украшениями, обувью, галантереей, многим из того, что видел Пушкин в кабинетах модных франтов, что изобразил он в кабинете Онегина:

Янтарь на трубках Цареграда,

Фарфор и бронза на столе,

И, чувств изнеженных отрада,

Духи в граненом хрустале,

Гребенки, пилочки стальные,

Прямые ножницы, кривые

И щетки тридцати родов

И для ногтей, и для зубов.

У входа в магазины стояли зазывалы - приказчики или мальчики свободные от дел. Завидев получше одетого прохожего, они кидались к нему, выкликая:

«А вот пожалуйте к нам!»

«У нас товары самые лучшие!»

Они осаждали прохожих, как рой слепней, всячески расписывали и расхваливали товары, нередко хватали намеченную жертву за полы и тащили в лавку. Гостинодворцы умели зазывать как никто.

Задолго до открытия магазинов к Гостиному двору стекались толпы нищих - старухи и старики в лохмотьях, бабы с грудными младенцами на руках, увечные, убогие. Роскошь и нищета в Петербурге жили рядом.

Офицер лейб-гвардии гусарского полка Василий Олсуфьев 28 марта 1819 года записал в своем дневнике: «Погода прекрасная. Обедал у Чаадаева, где был Пушкин, много говорили; он нам читал свои сочинения. Потом я с Чаадаевым пошел пешком, заходил в Английский магазейн».

Английский магазин, где торговали товарами, привезенными из Англии, тоже помещался на Невском. Пушкин иногда сопровождал туда приятелей. Заходили и во французские модные лавки. Да и как было не зайти, когда в их окнах сверкало и пестрело так много соблазнительного, а склонившиеся над шитьем мастерицы были все как на подбор милы.

Пушкин не столько покупал, сколько разглядывал с любопытством, как разложены в красивых шкафах всевозможные принадлежности роскоши и моды: кружева, подтяжки, часы, чулки, манишки, страусовые перья, запонки.

Все, чем для прихоти обильной

Торгует Лондон щепетильный

И по Балтическим волнам

За лес и сало возит нам.

Все, что в Париже вкус голодный,

Полезный промысел избрав,

Изобретает для забав…

Да, многое привозили в Петербург из Парижа и Лондона в обмен на лес и сало. Когда Пушкин в первой главе «Онегина» писал эти строки, ему вспоминалось объявление, напечатанное некогда Новиковым в его журнале «Трутень»: «Из Кронштадта. На сих днях прибыли в здешний порт корабли: Trompeur из Руана в 18 дней, Vettilles из Марселя в 23 дня. На них следующие нужные нам привезены товары: шпаги французские разных сортов, табакерки черепаховые, бумажные, сургучные; кружева, блонды, бахромки, манжеты, ленты, чулки, пряжки, шляпы, запонки и всякие так называемые галантерейные вещи… и прочие модные товары. А из Петербургского порта на те корабли грузить будут разные домашние наши безделицы, как то пеньку, железо, юфть, сало, свечи, полотна и прочее. Многие наши молодые дворяне смеются глупости господ французов, что они ездят так далеко и меняют модные свои товары на наши безделицы».

Это было написано на полвека раньше, но изменилось разве то, что после разгрома Наполеона в Кронштадт и Петербургский порт все больше приходило английских кораблей да модные товары стали несколько иными, так как менялась мода. А наши «безделицы», которые отправляли в Англию, Францию, Голландию, оставались все те же: лес, железо, пенька, сало.

Пушкин это знал и видел. Он бывал в порту.

Петербургский порт на стрелке Васильевского острова. Гравюра. 10-е годы XIX века.

Его влекло сюда любопытство, желание подышать иным воздухом, увидеть корабли с пестрыми флагами на мачтах, услышать разноязычную речь.

Порт был воротами в мир. Иностранцы говорили, что такого красивого порта, как в Санкт-Петербурге, нет ни в одном приморском городе.

Порт заворожил воображение Пушкина еще тогда, когда он мальчиком катался по Неве с дядей Василием Львовичем. Они плыли мимо Стрелки Васильевского острова, и вдруг там на берегу, над полукруглой гранитной набережной, далеко выдвинутой в речной простор, поднялись два великана - огромные красно-бурые колонны, украшенные бронзовыми рострами - носами кораблей. А за ними, на возвышении, будто греческий храм, белело многоколонное здание.

Когда плыли обратно, уже стемнело и над красно-бурыми великанами взвились языки пламени. Это пылала смола. Зрелище было фантастическое.

Словоохотливый Василий Львович, округло жестикулируя, объяснил, что это - Петербургский порт. Что колонны-маяки называются Ростральными. В Древнем Риме был обычай в честь морских побед воздвигать колонны и украшать их отпиленными носами захваченных вражеских кораблей. Колонны на Стрелке знаменуют победы российского флота. А здание на возвышении - Биржа. Там русские купцы заключают сделки с иноземными. Строил все это зодчий Тома де Томон.

Порт жил особой жизнью.

На площади перед Биржей матросы и шкиперы с купеческих судов вели торг устрицами, фруктами, пряностями. Тут можно было купить забавную обезьяну, разноцветных попугаев, диковинную морскую раковину.

Порт был поставщиком города. Отсюда водою по рекам и каналам доставляли на склады всевозможные товары и снедь. Со складов все это привозили в магазины, чтобы удовлетворить нужды и прихоти большого города.

Из книги Повесть моих дней автора Жаботинский Владимир

Петербург Я не помню, какие планы были у меня в конце 1903 года. Быть может, я мечтал, как это водится у молодежи, завоевать оба мира, на пороге которых я стоял: обрести лавровый венок «русского» писателя и фуражку рулевого сионистского корабля; но скорее у меня не было

Из книги Жизнь Никитина автора Кораблинов Владимир Александрович

Петербург Великолепный град рабов… Ап. Григорьев Он покидал Москву со странным чувством.Его радовало, что удалось успешно справить свои торговые дела и довольно выгодно закупить для магазина учебники, географические карты и кое-какую необходимую мелочь, вроде

Из книги Гофман автора Сафрански Рюдигер

КНИГА ТРЕТЬЯ Неугомонный советник апелляционного суда 1814–1822 Вы никогда не должны прекращать жить, пока не умрете, что с некоторыми случается, и вещь эта прескверна. «Письма с

Из книги Очерки старой Тюмени автора Захваткин Николай Степанович

Из книги 99 имен Серебряного века автора Безелянский Юрий Николаевич

Из книги Книга 3. Между двух революций автора Белый Андрей

Из книги Калиостро автора Морозова Елена Юрьевна

Из книги Воспоминания автора Авилова Лидия Алексеевна

Неугомонный шарлатан или загадочный мистик? История оригинального человека достойна того, чтобы ее знать. Т. Карлейль. Граф Калиостро Загадочный граф Калиостро! С тех пор как над Европой взошла его звезда удачи, о нем не переставая пишут книги, сочиняют романы, снимают

Из книги Чехов в жизни: сюжеты для небольшого романа автора Сухих Игорь Николаевич

[Петербург] В 1887 году я вышла замуж и переехала в Петербург. Мне нравилось переменить жизнь так, чтобы старая и новая совершенно не походили одна на другую с внешней стороны. На Б. Итальянской, рядом с пассажем, в третьем дворе и третьем этаже я нашла квартиру в 5 комнат,

Из книги Вера (Миссис Владимир Набоков) автора Шифф Стейси

ПЕТЕРБУРГ …Теперь, вглядываясь вдумчивее в обстоятельства московской жизни Чехова, вижу ясно, что, именно живя в Москве, ему меньше всего времени было думать о Москве: приходилось исключительно думать о хлебе насущном и писать, писать, писать… Самое главное место

Из книги Куприн автора Михайлов О. М.

1 Петербург, 38–48 Самая примитивная curriculum vitae кукарекает и хлопает крыльями так, как это свойственно только ее подписавшему. Сомневаюсь, чтобы можно было назвать свой номер телефона, не сообщив при этом о себе самом. Набоков. Николай

Из книги «Приют задумчивых дриад» [Пушкинские усадьбы и парки] автора Егорова Елена Николаевна

Глава вторая В ПЕТЕРБУРГ, В ПЕТЕРБУРГ! 1Александра Аркадьевна Давыдова, издательница популярного литературного журнала «Мир божий», с утра чувствовала вялость во всем теле и ломоту в затылке. Она понуждала себя заняться делом и не могла, а мысли не приносили

Из книги «Волшебные места, где я живу душой…» [Пушкинские сады и парки] автора Егорова Елена Николаевна

Из книги Марко Вовчок автора Панасенко Т. М.

Петербург С зарёй в Петербург прибывая На шумный Московский вокзал, Увидеть спешу из трамвая Проспекты, где Пушкин бывал. Ступаю легко по приезде На влажный гранит берегов, Любуюсь прекрасным созвездьем Шедевров великих творцов. На волны гляжу. Раздвигая Завесы

Из книги Авиаконструктор Игорь Иванович Сикорский 1889-1972 автора Катышев Геннадий Иванович

Петербург У середині грудня Опанас Васильович одержав у Немирівській гімназії відпустку через хворобу на один місяць. І Марковичі негайно виїхали в Петербург. Дорогою сім’я завітала до брата Опанаса Васильовича, – пізніше племінник Марії Олександрівни так описував

Из книги автора

Перелет Петербург – Киев – Петербург 15 июня, хорошо отдохнув перед полетом, Сикорский сразу после полуночи приехал на аэродром. Экипаж был в сборе – второй пилот штабс-капитан Христофор Пруссис, штурман и второй пилот лейтенант Георгий Лавров и неизменный механик

Что ж мой Онегин? Полусонный
В постелю с бала едет он:
А Петербург неугомонный
Уж барабаном пробужден.
Встает купец, идет разносчик,
На биржу тянется извозчик,
С кувшином охтинка спешит,

Проснулся утра шум приятный.
Открыты ставни; трубный дым
Столбом восходит голубым,
И хлебник, немец аккуратный,
В бумажном колпаке, не раз
Уж отворял свой васисдас.

ИНТЕРЕСНОЕ У НАБОКОВА:

«Немец аккуратный» - Пушкин весьма цинически предполагает в этом месте гогот галерки, насколько можно судить по письму Гнедичу (13 мая 1823г. из Кишинева в Петербург), «Я очень знаю меру понятия, вкуса и просвещения этой публики. - Помню, что Хмельницкий читал однажды мне своего «Нерешительного»; услыша стих «И должно честь отдать, что немцы аккуратны», я сказал ему: вспомните мое слово, при этом стихе все захлопает и захохочет. -А что тут острого, смешного? очень желал бы знать, сбылось ли мое предсказание?.

«В бумажном колпаке» - Не только некоторые переводчики, но и русские комментаторы поняли понятие «бумажный» как «сделанный из бумаги»! На самом же деле сочетание «бумажный колпак» - это попытка Пушкина передать французское bonnet de cotton, то есть хлопковый домашний колпак.

БРОДСКИЙ:

«Автор романа, рано утром замечает купца, разносчика, извозчика, охтенку-молочницу, немца-хлебника - представителей городского труда, в то время как «забав и роскоши дитя», «шумом бала утомленный» Онегин «спокойно спит в тени блаженной».

ЛОТМАН:
Уж барабаном пробужден. - Сигналы утренней побудки и вечернего сбора в казармах подавались в начале XIX в. барабанной дробью. Казармы гвардейских полков были расположены в разных концах города, и барабанная дробь, разносясь в утренней тишине по пустынным улицам, будила трудовое население города.

Охтинка - жительница Охты, окраинного района в Петербурге, здесь: молочница. Охта была заселена финнами, снабжавшими жителей столицы молочными продуктами.
Уж отворял свой васисдас. - игра слов между значением слова «форточка» и русской жаргонной кличкой немца: Was ist das - «Что это» (нем.).

МОИ ИНСИНУАЦИИ:

Чудесная городская пастораль с утренним снежком вместо травки, запахом свежеиспеченного хлеба, дымком, лошадками… Сладкое предвкушение сладкого сна обращает Петербург в Аркадию, и далее - возникшая Аркадия придает этому предвкушению еще большую сладость, и это вновь отражается на Аркадии…

День Онегина завершается настоящим апофеозом счастья, где явь и сон неразличимы, - а впереди еще покойная комната, тяжелые портьеры, свежесть белья, мягкость подушки, сладкая усталость, спутанность в мыслях, сон…

Нарезвившийся за день пастушок (Онегин) наконец уснул…

Какая же, в сущности «Руслан и Людмила» эта «энциклопедия русской жизни», эта сказка про времена Салтана Благословенного! Со сватьей бабой Бабарихой в виде хандры. Она придет и разбудит героя в следующей строфе.

ЕЩЕ МНЕНИЕ О СТРОФЕ:
Пишет petrazmus : Окончилось отступление. В новой строфе автор возвращается к своему герою.
Сначала посмотрим на текущий текст, а потом попробуем сделать какие-то обобщения относительно так долго длившегося отступления.

Что ж мой Онегин? Полусонный
В постелю с бала едет он:
А Петербург неугомонный
Уж барабаном пробужден.
Встает купец, идет разносчик,
На биржу тянется извозчик,
С кувшином охтенка спешит,
Под ней снег утренний хрустит.
Проснулся утра шум приятный.
Открыты ставни; трубный дым
Столбом восходит голубым,
И хлебник, немец аккуратный,
В бумажном колпаке, не раз
Уж отворял свой васисдас.

Онегин, похоже, так и не посоревновавшись с кавалергардом в мазурке, едет домой. Если бы поединок случился, то был бы и победитель, и герой наш ну никак бы не был полусонным? или раздосадован и зол, или весел и оживлен. А так он засыпает еще по пути.
Бытовую и жанровую сторону комментаторы конечно уже рассмотрели, и объяснять про барабанный бой, биржу и охтенку смысла нет.
Есть другая интересная деталь. Пушкин хоть по календарю и моложе Онегина, но по сути, эмоциональнее был на порядок старше, богаче. Они из одного круга, и знакомые у них общие, да и образование, надо полагать, получили из похожего набора предметов, но Онегин спит, а Пушкин уже на ногах. Ведь для того, чтобы так точно описать утренний рабочий Петербург, его надо было видеть, по нему надо было походить. Можно возразить, что Онегин же бывал утром и не сонным, ведь мог же он, одержав победу в другой мазурке, смотреть утром на город более пристально.
Мог конечно, но чтобы понять, почему охтенка куда-то спешит с кувшином, и что это именно охтенка, надо с ней повстречаться, что называется, нос к носу и даже перекинуться словом.
Пушкин умудряется передать через описания предметов и действий ЗВУКИ, которые эти предметы и действия создают, передать музыку улицы. Делается это в том месте строфы, где рифмы парные, расстояния между ними короткие и ритм не успевает раствориться.
Не написано, но слышно: и перебранка кухарок и прачек, и стук копыт всадников патрульных, и грохот сваливаемых с саней дров.
Сочетание «шум приятный» и «трубный дым» моментально дают ощущения утра - чуть морозного и ясного, редкого для Петербурга, но не упущенного поэтом. Ему жалко пропустить это удовольствие. Он идет по этой улице, идет не по делам, он наслаждается утром и жизнью. Не исключено, что постучав в?васисдас?, поэт отбежит за санки и, притаившись, станет подсматривать за немцем, который силясь как можно дальше высунуться из этого окошка в поисках покупателя, наконец скажет с досадой и громко?Mein Gott! Es waren Wieder diese unerträglichen Jungen?. И Пушкин рассмеется, т.к. проделывает это не первый раз, а немец, раз за разом попадаясь на эту уловку, повторяет всегда одно и тоже.
Кстати, почему немец? Почему в столице государства снабжающего всю Европу зерном, хлеб печет немец? Или это какой-то особенный немец? Но хлеб его, похоже, для простолюдинов. Или это немец из немецкого же поселения (квартала) в Петербурге и тогда довольно точно можно определить где именно проезжает Онегин. Запишем это в загадки романа?
А теперь об обобщении относительно отступления, о котором пытался доказать его восточно-романтическое происхождение. Почему же Пушкин все-таки написал восточный вариант? Ответ прост и очевиден? это было модно, Восток у всех тогда на устах и в ушах, этакий ньюсмейкер на нынешние деньги. Александр Сергеевич же писал роман о современных ему нравах, и пропустить это не мог.
Нужны доказательства?
1. Всеобщее увлечение Байроном с его путешествием в сторону Востока.
2. Только при Наполеоне, т.е. года за три-четыре до описываемых событий массовый европеец узнал в бытовом и житейском плане Египет и интерес этот не ослабевал.
3.Вспомним?Графа Монте Кристо?. Париж обсуждал Гайде, считая ее наложницей графа, но никто не протестовал, т.е. такие отношения, принесенные с Востока, практиковались, по крайней мере, чем-то исключительным не считались.
4.В библиотеке Пушкина был французский перевод Галлана?Тысячи и одной ночи? - очень популярного в то время чтения.
5.Россия на протяжении уже ста лет с перерывами воевала с Турцией.
Композитор Прокофьев написал в пять лет «Индийский галоп». Когда его спросили, почему такое название, он ответил, что все взрослые вокруг него тогда, а это конец 19 века, говорили об Индии, и у него этот словосочетание просто было на слуху. Он не мог назвать иначе.
Так и с Пушкиным - в то время Восток был модной темой, ну как же пройти мимо.

Во дни веселий и желаний
Я был от балов без ума:
Верней нет места для признаний
И для вручения письма.
О вы, почтенные супруги!
Вам предложу свои услуги;
Прошу мою заметить речь:
Я вас хочу предостеречь.
Вы также, маменьки, построже
За дочерьми смотрите вслед:
Держите прямо свой лорнет!
Не то... не то, избави боже!
Я это потому пишу,
Что уж давно я не грешу.

Увы, на разные забавы
Я много жизни погубил!
Но если б не страдали нравы,
Я балы б до сих пор любил.
Люблю я бешеную младость,
И тесноту, и блеск, и радость,
И дам обдуманный наряд;
Люблю их ножки; только вряд
Найдете вы в России целой
Три пары стройных женских ног.
Ах! долго я забыть не мог
Две ножки... Грустный, охладелый,
Я всё их помню, и во сне
Они тревожат сердце мне.

В помощь Пушкину:-))

Этакий душевный стриптиз автора:-) Нестарый еще человек говорит о себе, как о том, кому перевалило 80. Хотя некая зависть к Онегину подспудная чувствуется:-) И тут неожиданное дальше.... Если Вы уже внимательно читали, то заметили, что Александр Сергеевич очень пристальное внимание уделяет именно женским ногам. То ли это единственная возможность выразить свое влечение в культурной форме, то ли Пушкин был заядлым фут-фетишистом. Ну во всяком случае, ножки у него везде. Удивляет другое. Известный "ходок" Александр Сергеевич утверждает что трудно найти по всей России(!) три пары стройных ног. Что с генетикой то было, а? :-)) Благородный народ без всплеска простолюдинской крови совсем вырождался? :-) То ли увлечение выездкой в мужском седле было столь популярным... Непонятно:-))

Ну а 2 ножки, которые помнит Пушкин... Давайте я предположу, что это он о балерине Екатериные Семеновой, о который мы с Вами уже говорили ранее: Хотя не факт,конечно....

Когда ж и где, в какой пустыне,
Безумец, их забудешь ты?
Ах, ножки, ножки! где вы ныне?
Где мнете вешние цветы?
Взлелеяны в восточной неге,
На северном, печальном снеге
Вы не оставили следов:
Любили мягких вы ковров
Роскошное прикосновенье.
Давно ль для вас я забывал
И жажду славы и похвал,
И край отцов, и заточенье?
Исчезло счастье юных лет,
Как на лугах ваш легкий след.

Дианы грудь, ланиты Флоры
Прелестны, милые друзья!
Однако ножка Терпсихоры
Прелестней чем-то для меня.
Она, пророчествуя взгляду
Неоцененную награду,
Влечет условною красой
Желаний своевольный рой.
Люблю ее, мой друг Эльвина,
Под длинной скатертью столов,
Весной на мураве лугов,
Зимой на чугуне камина,
На зеркальном паркете зал,
У моря на граните скал.

"Диана" Рубенса

Дальше тема продолжается и развивается. Автор рисует картину этакой идеальной в его глазах дамы, причем акцент делается опять на ножке. Причем Терпсихоры, которая, как мы уже с Вами выяснили, является музей танца (опять аллюзии на балет:-))) Пушкин пишет, что он не чурается канонов красоты того времени - груди Дианы (а это намек на Рембрандта или даже Рубенса), ланит (то есть щек) Флоры (а это аллюзия на того же Боне),сиречь дам крупных, полных здоровья и с румянцем на щеках, но больше любит девушек воздушных, парящих в танце:-)

Флора Боне

Очень большой вопрос - кто такой(ая) Элвина. тут есть 2 основных позиции - или и что то связано с эротической лирикой раннего Карамзина, или же с романтизмом Элвины из баллады Жуковского "Эльвина И Эдвин". Мне кажется, ближе первая позиция к истине. Вы же можете считать по-другому.

Я помню море пред грозою:
Как я завидовал волнам,
Бегущим бурной чередою
С любовью лечь к ее ногам!
Как я желал тогда с волнами
Коснуться милых ног устами!
Нет, никогда средь пылких дней
Кипящей младости моей
Я не желал с таким мученьем
Лобзать уста младых Армид,
Иль розы пламенных ланит,
Иль перси, полные томленьем;
Нет, никогда порыв страстей
Так не терзал души моей!

А. Белуччи "Армида и Рейнальдо"

Мне памятно другое время!
В заветных иногда мечтах
Держу я счастливое стремя...
И ножку чувствую в руках;
Опять кипит воображенье,
Опять ее прикосновенье
Зажгло в увядшем сердце кровь,
Опять тоска, опять любовь!..
Но полно прославлять надменных
Болтливой лирою своей;
Они не стоят ни страстей,
Ни песен, ими вдохновенных:
Слова и взор волшебниц сих
Обманчивы... как ножки их.

Нет, он все таки фут-фетишист:-)))) Армида - это героиня рыцарской поэма Торквато Тассо "Освобождённый Иерусалим". Она была послана дядею своим Гидраотом, принцем Дамасским, в лагерь крестоносцев. Чарующая красота ее так увлекла нескольких храбрейших рыцарей, что они последовали за нею в Дамаск. На пути они были освобождены прекрасным Ринальдо. Однако позднее и Ринальдо не избежал чар Армиды. Она воспылала к нему пламенной любовью и увезла на далекий остров, где среди волшебных садов Армиды он забыл о высокой цели, которой посвятил себя. Двое крестоносцев посланы были на остров, чтобы освободить Ринальдо, и ему удалось бежать. В отчаянии Армида разрушила свои сады и поспешила к сарацинам, чтобы воодушевить их вождей на битву с Ринальдо, но все они погибли под ударами его меча. В заключение Армида сама бросается в битву, но Ринальдо признался ей в любви и объявляет себя ее рыцарем.

Вот такой вот сюжет, который использовался для постановки нескольких опер у того же Россини или Глюка. Их видел Пушкин и этот образ увлек его. Видимо так он в своих мечтах видел молодых и привлекательных соблазнителец:-)

Что ж мой Онегин? Полусонный
В постелю с бала едет он:
А Петербург неугомонный
Уж барабаном пробужден.
Встает купец, идет разносчик,
На биржу тянется извозчик,
С кувшином охтенка спешит,
Под ней снег утренний хрустит.
Проснулся утра шум приятный.
Открыты ставни; трубный дым
Столбом восходит голубым,
И хлебник, немец аккуратный,
В бумажном колпаке, не раз
Уж отворял свой васисдас.

Нормально так погулял...возвращается домой не ранее 6 утра:-) Васидас (от нем. was ist Das? - что это такое?) -это такая небольшая форточка в двери или в окне, в данном случае для торговли булками.

Но, шумом бала утомленный
И утро в полночь обратя,
Спокойно спит в тени блаженной
Забав и роскоши дитя.
Проснется за полдень, и снова
До утра жизнь его готова,
Однообразна и пестра.
И завтра то же, что вчера.
Но был ли счастлив мой Евгений,
Свободный, в цвете лучших лет,
Среди блистательных побед,
Среди вседневных наслаждений?
Вотще ли был он средь пиров
Неосторожен и здоров?

Нет: рано чувства в нем остыли;
Ему наскучил света шум;
Красавицы не долго были
Предмет его привычных дум;
Измены утомить успели;
Друзья и дружба надоели,
Затем, что не всегда же мог
Beef-steaks и страсбургский пирог
Шампанской обливать бутылкой
И сыпать острые слова,
Когда болела голова;
И хоть он был повеса пылкой,
Но разлюбил он наконец
И брань, и саблю, и свинец.

Недуг, которого причину
Давно бы отыскать пора,
Подобный английскому сплину,
Короче: русская хандра
Им овладела понемногу;
Он застрелиться, слава богу,
Попробовать не захотел,
Но к жизни вовсе охладел.
Как Child-Harold, угрюмый, томный
В гостиных появлялся он;
Ни сплетни света, ни бостон,
Ни милый взгляд, ни вздох нескромный,
Ничто не трогало его,
Не замечал он ничего.

Понятно угнетенное состояние Онегина. Дел особых нет, увлечений тоже. По балам шастать - скучно. Все доступные красавицы опробованы - недоступными заниматься лень... Спит мало, есть единообразно. Опять шампанское и паштет (страсбургский пирог). Благо хоть бифштекс решил опробовать...не все же ростбифы кушать:-) Child-Harold — герой поэмы Байрона «Странствования Чайльд-Гарольда». Модно же, да:-)))
Ну а бостон -это такая карточная игра по типу виста:-)

Продолжение следует...
Приятного времени суток.

1, XXXVI, 7. Охта - район Петербурга, название финское, как впрочем и Москва.

1, XXXVI, 14. Васисдас . Was ist das? Что такое? - вежливо спрашивал немец, отворяя торговую форточку зимой или в неурочное время (после Петра I находим много немцев среди русских ремесленников), впоследствии название перешло на самую форточку. Впрочем, Набоков отвергает такое происхождение этого слова, найдя в вышеупомянутом Академическом словаре указание “французское слово”, а во Франции выражение vagistas. Можно согласиться с Набоковым, оговорив спорность вопроса, особенно сейчас, когда у русских перед глазами многочисленные “бистро” и памятуя, что словарь издавала все-таки немка, а ее свекровь окружала себя французами - вспомним этимологию слова “шантрапа” и резню немцев, от которой удрал Эйлер, уступив свою роль в России Ломоносову.

1, XXXVII,9-XXXVIII,1. Но был ли счастлив мой Евгений...? Вотще ли был он... здоров? - Нет:... Самое туманное место в стихах Пушкина. Вотще означает “напрасно”, тщетно. Но тогда, при двух вопросительных знаках получается бессмыслица: нет, не напрасно он жил – он смог превратиться в бесчувственного эгоиста. (. . . . . . . . . . . . . . . . . .) В данном контексте можно предположить иронию.

1, XXXVIII, 8. Beef - steaks , бифштекс, жареное мясо или котлета.

1, XXXVIII, 9. (. . . . . . . . . . . . . . . . . .)

1, XXXVIII, 14. И брань, и саблю, и свинец. Здесь, наоборот, весь хор комментаторов теряется в догадках: “Когда же Онегин служил в армии!”, (. . . . . . . . . . . . . . . . . .) может быть, не стоит все понимать буквально - если “два раза заглянул”, значит дважды приоткрыл дверь и не вошел; если “камин дышит”, значит, камин живой. Все-таки в поэзии существуют тропы, (. . . . . . . . . . . . . . . . . .)нафантазируем себе, что всякая женщина для мужчины - крепость, брать ее штурмом - брань; романы со многими женщинами приводят к дуэлям, причем не всегда на пистолетах, достаточно вспомнить “Маскарад” Лермонтова: “Стрелялись?.. Рубились?.. Так помирились?” - посмотришь, и стих выглядит уж не так угрожающе.

1, XXXIX, 9. Child - Harold , Чайльд-Гарольд, Чильд-Гарольд – герой “романтической поэмы“ Байрона «Паломничество Чайльд-Гарольда».

1, XXXIX, 10. Гостиная - комната для приема гостей.См. примеч. к 2, XLIII, 5.

1, XXXIX, 11. Бостон – карточная игра. “Новљйшiй Руской карточный игрокъ” 1809 года помещает ее под первым номером, объясняя таким образом, с помощью обучения ее правилам, все остальные “коммерческие” игры, т.е. такие, в основе которых лежит собирание игроками “взяток”, когда все по очереди кладут по одной карте, а всю взятку берет обладатель старшей карты. Относительно происхождения игры “бостон” в указанном справочнике можно прочитать следующее: “Она получила начало свое во время Северо-Американской войны и сохранила название того места, в котором начались первые неприятельские действия. Изобретатели бостона суть англичане”. Более детально об этой игре см. раздел Карточные игры .

1, XL, 6. Сей , Жан-Батист (1767-1832) – французский экономист. Бентам , Иеремия (1748-1832) – английский юрист-теоретик.

< 1, XL, 14.> Вся сия ироническая строфа не что иное, как тонкая похвала прекрасным нашим соотечественницам. Так Буало, под видом укоризны, хвалит Лудовика XIV. Наши дамы соединяют просвещение с любезностию, и строгую чистоту нравов с этою восточною прелестию, столь пленившею г-жу Сталь (см. Dix ans d exil ).

(Примечание А. С. Пушкина).

Примечание Пушкина №7 к 1, XL, 14. Буало Никола (1636-1711) – французский поэт и теоретик искусства эпохи Людовика XIV (правившего в 1643-1715). Госпожа Сталь (Madame de Staёl) Анна-Луиза-Жермена (1766-1817), французская писательница, во время власти Наполеона - эмигрантка, жила некоторое время в России. Автор мемуаров “Dix ans d’exil ”(“Десять лет изгнания”). См. примеч. к 1, IX, 4.



Похожие статьи
 
Категории