Друзья Чаплина считали, что его мать – цыганка, и говорили, что сам он немного знал английский вариант цыганского языка, в частности, свободно владел жаргоном цыган. Старший сын Чаплина, Чарльз-младший, в своих мемуарах писал: «…Отец всегда необыкновенно гордился этой буйной цыганской кровью», – другой его сын, Сидни, на склоне лет женился на цыганке.
Ханна и двое ее маленьких сыновей недолго прожили на Ист-стрит. Записи о регистрации учащихся школы, в которую ходил Сидни, свидетельствуют, что семья часто меняла адрес, хотя и в пределах одного района. Переезды продолжались все детство Чарли. Когда ему было два или три года, у Ханны появился новый любовник. На этот раз ее избранником стал Лео Драйден, популярный актер варьете. Он сочинял патриотические песни, восхваляющие страну и королеву. Одну из самых известных его баллад, «Мечта шахтера о доме» (The Miner’s Dream of Home), исполняют до сих пор. Лео хорошо зарабатывал. Вероятно, благодаря этому Ханна с детьми перебрались с шумной и перенаселенной Ист-стрит на относительно тихий и благополучный Уэст-сквер. Районы разделяло всего полмили, но впечатление было такое, что они переехали в другую страну.
В семье появилась горничная. Чаплин всю жизнь помнил воскресные прогулки по Кеннингтон-роуд. На нем был бархатный костюмчик синего цвета и синие, в тон, перчатки. Он вспоминал Вестминстер-бридж-роуд с фруктовыми лавками, пабами и мюзик-холлами, вспоминал, как сидел на втором этаже конки и тянул вверх руки, чтобы дотронуться до веток витекса – цветущего древовидного кустарника, которым была обсажена улица. Эти мгновения чистой радости остались с ним навсегда. Он также вспоминал запах только что сбрызнутых водой роз, которые продавала цветочница на углу Вестминстер-бридж. В его фильмах цветы часто служили символом хрупкости бытия или обреченной любви.
Эти картины совсем не похожи на суровую действительность раннего детства, прошедшего в Южном Лондоне. Тем не менее они не выдуманы, и эти воспоминания свидетельствуют о первых всплесках воображения Чаплина. Совершенно ясно, что речь идет о коротком периоде – два или три года, – когда семья не пребывала в бедности. Вероятно, это важное обстоятельство, поскольку герой Чаплина на экране, Бродяга, производит впечатление человека, который в прошлом жил значительно лучше.
В этот счастливый период Ханна Чаплин родила от Лео ребенка, опять мальчика. Уилер Драйден появился на свет в конце августа 1892-го, а весной следующего года отношения Ханны и Лео подошли к концу. Драйден оставил ее, а сына забрал с собой. Драйден считал Ханну плохой матерью. Именно тогда начались все ее несчастья. Несколькими неделями раньше мать Ханны, Мэри Энн Хилл, поместили в психиатрическую больницу. Врачи диагностировали у нее «бессвязность мысли».
Ханне, на попечении которой было двое сыновей, пришлось самой заботиться о себе – семья не могла оказать ей никакой поддержки. Неизвестно, на что она жила. Вполне возможно, нашла себе нового любовника… Или нескольких…
Впоследствии Чаплин в книге «Моя биография» упоминал о том, что в 1894 году его мать получила ангажемент певицы в театре Canteen в Олдершоте. Аудитория там состояла в основном из солдат, грубых и шумных. Во время одного из выступлений у Ханны сорвался голос, и ее освистали, заставив уйти со сцены. Тогда директор Canteen вывел на сцену маленького Чарльза. Мальчик спел какую-то популярную песенку. Зрители стали бросать монетки, и Чарли прервался, чтобы поднять их. Это рассмешило публику. Собрав деньги, мальчик снова запел, подражая тем, кого слышал раньше. В какой-то момент он даже сымитировал сорванный голос матери. Ханну, которая еще раз появилась перед зрителями, чтобы увести сына, встретили аплодисментами. Чаплин писал, что голос у матери так и не восстановился, хотя ей еще один раз удалось получить ангажемент в Hatcham Liberal Club. Ее представляли как мисс Лили Чаплин, певицу и танцовщицу.
Эта любопытная история вполне может быть правдой, хотя среди многочисленных объявлений о спектаклях мюзик-холлов, публиковавшихся в газете The Era, упоминания о представлении в Canteen нет. Чаплин рассказывал и другой вариант этой байки: на сцену его вытащил отец, а причиной провала матери был не кратковременный ларингит, а то, что она стала заглядывать в бутылку. Не стоит слишком строго судить Чаплина, утверждая, что он лгал о своем детстве, – Чарли просто придумывал разные истории из прошлого, в зависимости от своего настроения и обстоятельств, в которых он эти истории рассказывал. По официальной версии, Чаплин был защитником и даже спасителем матери – эту роль в отношении молодых женщин брал на себя и Бродяга в его фильмах.
Ханна Чаплин, по всей видимости, продолжала навещать антрепренеров, и на какое-то время ей удалось устроиться танцовщицей в балет Кэтти Ланнер в театре Empire на Лестер-сквер – одном из самых оживленных и популярных мест английской столицы. Другая артистка из Empire вспоминала, как маленький Чарли останавливался за боковыми декорациями и тихонько пел ее партию на полстрочки впереди… «Чем сильнее я хмурилась, глядя на него, тем шире он улыбался», – говорила она. Эта женщина также рассказывала, что уже тогда у Чарли был превосходный музыкальный слух и он запоминал почти все, что она пела. Директор начальной школы на Виктори-плейс в Уолворте, которую недолго посещал Чаплин, вспоминал о мальчике так: «У него были большие глаза, копна черных вьющихся волос и красивые руки… Он был очень милым и застенчивым».
Как бы то ни было, артистическая карьера Ханны Чаплин закончилась. Она подрабатывала швеей, чинила старую одежду, но это был тяжелый и низкооплачиваемый труд. За поддержкой и утешением Ханна обратилась к Господу. В 1895 году она стала прихожанкой церкви Христа на Вестминстер-бридж-роуд, записавшись так: «Актриса, которая живет отдельно от мужа». Дополнительным заработком было шитье одежды для членов общины, однако физическое напряжение подточило ее здоровье.
29 июня 1895 года Ханну поместили в Ламбетскую больницу, где она пробыла месяц. Мать Чарли страдала от сильнейшего стресса, который, по всей видимости, проявлялся в виде мигреней. Ее старшего сына Сидни отправили в местный работный дом, но через какое-то время перевели в школу для бедных в Вест-Нортвуде. Чарли взял к себе родственник бабушки по отцовской линии, Джон Джордж Ходжес, живший в том же районе.
В начале весны 1896 года мальчики снова стали жить с матерью, но их адрес неизвестен. Они переезжали из одной дешевой съемной комнаты в другую и за три месяца сменили шесть разных чердаков и подвалов. У Чаплина сохранились в основном грустные воспоминания об этом периоде жизни. Сидни вырос из своего пальто, и Ханна смастерила ему новое из своего бархатного жакета. Ему также приходилось носить старые материны ботинки, с которых спилили высокие каблуки. Мальчики воровали еду у уличных лоточников. Семья жила на благотворительные пожертвования прихожан – «посылки для бедных». Они посещали бесплатные столовые при церкви. В детстве Чаплин ни разу не пробовал сливочное масло и сливки, а став взрослым и очень хорошо обеспеченным человеком, ел их жадно, иногда просто не мог остановиться. Джон Даблдэй, автор памятника Чаплину, установленного в 1981 году на Лестер-сквер, напротив кинотеатра Odeon, говорил, что у Чарли была плохо развитая грудная клетка недоедающего ребенка. Кстати, похожий памятник этого же скульптора, изображающий Чаплина в образе Бродяги, который и сделал его знаменитым, установлен на берегу Женевского озера.
Безусловно, были и счастливые моменты. Как-то маленький Чарли заработал несколько пенсов, танцуя у дверей пабов под доносившиеся оттуда звуки аккордеона. Однажды Сидни, продававший газеты, нашел в автобусе кошелек с золотыми монетами. Впрочем, не исключено, что он его вовсе не нашел… На эти деньги вся семья отправилась в Саутенд, где Чаплин впервые увидел море. Раньше они купались только в кеннингтонских банях, когда могли себе это позволить. Мать водила мальчиков на представления с волшебным фонарем в Baxter Hall, где вход стоил пенни. Ханна, когда была здорова и в хорошем настроении, развлекала детей тем, что копировала выражения лиц и движения проходящих по улице людей. Возможно, именно от нее младший сын унаследовал этот талант.
Жил когда-то человек, который умел всех смешить. Смешил он взрослых, смешил детей, смешил даже самого себя. И было у клоуна несколько золотых правил его жизни. Придерживался этих правил великий актер, сам от них не отступал и других призывал к их осуществлению.
Одним из правил Чаплина стал пунктик такого рода: Только клоун по-настоящему счастлив.
Как же вышло так, что Чаплин считал это выражение настолько главным, что даже в правила его включил? Чем занимался клоун по жизни и по долгу своей профессии:
- смешил людей разными нелепыми ситуациями, в которых мог оказаться любой и не раз
- умел показать выход из нелепой ситуации, но с тонкой линией юмора, дабы не обидеть ранимые души общества
- в жизни вел себя как лоун, так как уже умел профессионально выходить из нелепых ситуаций красиво, с долей иронии и с улыбкой на устах.
Все эти профессиональные умения помогают клоуну по-настоящему ценить то, что происходит вокруг него. Как воспринимает нелепую ситуацию обычный человек: Он расстраивается, плачет, становится угрюмым на много часов, не видит от горя друзей, бодрящих его. Некоторые даже в депрессию впадают.
А что делает клоун? попав в нелепую ситуацию не на сцене, а в жизни, клоун со смехом выкручивается, забывает о ней моментально и дальше радостно движется по жизни! Вот в чем истинное умение клоуна - уметь отбросить нелепость, не дать ей затмить свою жизнь мрачной тучей.
Вот об этом сказал в своем правиле Чаплин: только клоун по-настоящему счастлив.
Что же сделал артист? Смотрел на товарища по несчастью минут пять грустным клоунским взглядом, а потом взял бутылку и разбил ее о камень. На вопрос водителя, зачем он так сделал, клоун ответил: сколько раз я показывал комиксы о пьянстве, а ты теперь предлагаешь мне стать таким? Предлагаешь стать тем, кого я высмеиваю?
Клоун был возмущен безгранично, а водитель больше никогда не думал запивать горе из бутылки со спиртным напитком. Урок клоуна запомнился ему надолго.
Можно ли сделать из этой истории какой-то вывод? Да. Можно. клоуны так часто показывают изнанку жизни, осмеивая недостатки, что сами никогда не пожелают быть таким вот центром внимания в обществе. Также клоуны знают: смешат людей не только ради денег, а потому, что людям радости не хватает, вот и улыбается клоун по жизни даже в трудной ситуации, так как верит - улыбка творит чудеса.
Тут уже совсем уместно стало вспомнить не только клоунов, а еще и детский мультфильм об улыбке и знаменитую фразу "от улыбки станет всем светлей!". Да, действительно станет, и клоун об этом знает. Используйте улыбку как оружие против зла и оно отступит, так как улыбка несет свет в души людей, тот свет, который имеет живительную силу для каждой живой души.
Чарльз Чаплин и Уна О"Нил в окружении детей ©Fonds Debraine
В Швейцарии не только открыли дом-музей самого известного в мире актера, но и построили целую студию Charlie’s World — титанический проект совместно с музеем Grévin. В доме — личная жизнь актера, а в студии — все история творчества великого комика. Журналист RFI Елена Серветтаз в день открытия посетила Chaplin’s World и Manoir de Ban, швейцарское поместье британского актера, построившего карьеру в Голливуде, но так никогда и не получившего американского паспорта.
На старых фотографиях, в которых нет недостатка в швейцарском поместье Чарльза Чаплина, актер почти всегда в окружении детей. В какой-то момент семья даже напечатала специальную фотографию-открытку к Рождеству: в центре Чарльз Чаплин с женой Уной О’Нил.
Улыбающаяся Уна в маленьком черном платье, Чаплин с улыбкой на лице в шикарном костюме с галстуком и обязательным белоснежным платочком. За спинами родителей — восемь детей Чаплинов, четверо из которых не только выросли, но и родились здесь, в семейном поместье в Корзье-сюр-Веве, распложённом внутри огромного парка. Уна Чаплин носила пятого ребенка, когда они переехали.
«Мама любила рожать, а папа любил видеть ее беременной», — шутила старшая дочь Чаплина Джералдина.
Manoir de Ban — последняя резиденция «самого известного человека в мире». В Швейцарии Чарльз Чаплин прожил 25 лет после того, как покинул США, где в то время буйствовал сенатор Маккарти и велась «охота на ведьм». Там Чаплина преследовало ФБР, а некоторые журналисты и ассоциации даже призывали к бойкоту его фильмов.
Америка Чаплина и переезд
В Америке Чарльз Чаплин прожил около 40 лет, но так и не получил американского гражданства, путешествуя всю жизнь с паспортом гражданина Великобритании. В США Чаплин реализовал то, что называется «американской мечтой», и даже стал ее воплощением. Но там же Чарльза Чаплина осуждали за фильм «Великий диктатор». Мало кто знает, что снимать картину ему пришлось самому, на свои деньги вместе с братом Сидни.
Американские финансисты считали, что Германия была в то время защитой от коммунизма. Через шесть дней после того, как Франция и Великобритания вступили в войну с нацистской Германией, Чарльз Чаплин приступил к съемкам.
В США «Великий диктатор» вышел в конце 1940 года, а Европе нужно было ждать еще окончания войны, чтобы увидеть этот фильм…
«Я никогда не снял бы этот фильм, если бы в тот момент знал про лагеря», — говорил Чаплин потом.
Уна и Чарльз Чаплин подписали документы на покупку поместья с парком неподалеку от Женевы 31 декабря 1952 года. Manoir de Ban — здание 1850-х с 14 комнатами с прекрасной мебелью. Как писала швейцарская пресса того времени, «комната мадам — „Мари-Антуанетта“, комната месье — „Ампир“».
«Две разные истории — Чарльз и Чарли»
Идея создания большого музея, посвященного Чарли Чаплину и его произведениям, родилась в 2000 году в Швейцарии в результате встречи швейцарца Филиппа Мейлана и канадца Ива Дюрана. Первый — архитектор и друг семьи Чаплинов, второй — большой фанат творчества Чаплина. Генеральный директор Chaplin’s World Жан-Пьер Пижон (Jean-Pierre Pigeon) рассказывает, что дом и музей специально разделили и что студия была построена не вплотную к дому актера.
«Когда вы смотрите на Мануар, дом Чарльза Чаплина, это место посвящено только семье, его личной жизни, а студия посвящена шедеврам Чарли, это две разные истории — Чарльз и Чарли» , — говорит он.
В доме Чаплина — домашние видео, которые снимала его жена Уна О’Нил. Если отталкиваться только от старых кинопленок, то покажется, что Чарльз Чаплин шутил без остановки.
Жан-Пьер Пижон: «Да. Он очень любил шутить, это видно, но в какой-то момент все же он стал отцом. Он не был шутником круглосуточно, конечно. Так, по крайней мере, говорят его дети».
Однако британский писатель Питер Акройд в своей книге не прячет темных сторон биографии Чаплина. Так он писал, что в отношении женщин у Чаплина была настоящая «булимия» и обходился он с ними не всегда элегантно, в том числе и с женой Уной о’Нил. В работе он тоже был тираном, в жизни — достаточно экономным, панически боящимся потерять все свои накопления.
Трудное детство
Боязнь остаться без денег, видимо, была связана с крайне трудным детством Чарльза Спенсера Чаплина. То, что мы позже увидим в фильме «Малыш», Чаплин пережил сам — голод, холод, скитания по улицам, ночи в ночлежках. После развода родителей маленький Чарльз с братом Сидни остались жить вместе с матерью, Ханной Чаплин.
В музее Chaplin’s World первые залы тоже не выглядят радостными — таким, собственно, и было детство Чаплина. «Единственное, что Чаплин запомнил в цвете — это транспортные билетики, которые в Лондоне валялись повсюду, все остальные его воспоминания были черно-белыми» , — рассказывает в интервью RFI Генеральный директор Chaplin’s World Жан-Пьер Пижон.
Однако Чаплин никогда не попрекал бедностью своих родителей. Мать — бывшая эстрадная актриса, рассталась с отцом — некогда талантливым актером — из-за его пристрастия к вину.
Фильм «Малыш», 1921 год.
© Roy Export SAS
В книге Чаплина «My Autobiography» (изд. Penguin Modern Classics), которую он написал в этом же доме в Швейцарии, работая по шесть-восемь часов в день, видно, насколько сильно Чарльз любил свою мать, даже в те моменты, когда она не могла содержать их. Жить было настолько тяжело, что из-за голода мать Чарльза Чаплина временно теряла рассудок и была вынуждена проходить курс реабилитации в психиатрических больницах. Но в своей автобиографии Чаплин написал матери целую оду.
Чарли Чаплин: «Каждый вечер, возвращаясь из театра, моя мама имела обыкновение выкладывать на столе сладости для Сидни (единоутробный брат Чарльза Чаплина, — прим. ред.) и для меня, утром мы находили кусочек пирога или конфеты — полагая, что мы не должны шуметь, потому как она обычно спала допоздна».
Однако такие времена были только в самом начале, потом мать отправляла мальчикам к соседям — семейству Маккарти. Чаплин любил туда ходить только потому, что там можно было сытно поесть, но даже несмотря на голод, он все равно предпочитал проводить время дома с мамой.
Чарли Чаплин: «Конечно, бывали дни, когда я оставался дома; моя мать заваривала чай и обжаривала хлеб на говяжьем жиру, я обожал это, потом в течение часа она читала со мной, потому что читала она прекрасно, и я открывал для себя счастье находиться рядом с ней, я отдавал себе отчет, что мне было куда приятнее оставаться дома, чем ходить к семейству Маккарти».
В мире Чаплина мать ассоциируется с детством, а значит еще и с грызущей бедностью. Он рассказывал, что даже самые бедные семьи в выходные могли позволить себе кусок запечённого на огне мяса — небывалая роскошь для их семьи, за это он долго злился на свою матушку и стыдился, что даже в выходные они не могли поесть нормально. Однажды им удалось накопить немного денег, чтобы купить кусок мяса, который они приготовили на огне. Мясо это ужалось до каких-то смехотворных размеров, но тогда мальчик почувствовал себя счастливым и был бесконечно благодарен своей бедной матушке.
Кроме того, именно Ханне Чаплин маленький Чарльз обязан своим первым выступлением на сцене. В книге «My Autobiography» он вспоминает, что у его матери во время сценических номеров из-за простуды и слабости часто срывался голос, и тогда публика поднимала бедную женщину на смех. В один из таких дней, когда Ханна Чаплин в очередной раз не смогла продолжить свое выступление, а зал освистал ее, на сцену вместо нее вышел 5-летний Чарльз и запел известную тогда песню про Джека Джонса…
Публика забросала малыша монетами, он тогда прервался ненадолго и сказал: подождите минуточку, пожалуйста, я сейчас быстренько подберу все деньги и снова продолжу петь. Зрители умирали от восторга и умиления.
Дом, где двери не закрывались
Майкл Чаплин, сын Чарльза Чаплина, который в день рождения отца, 16 апреля, присутствовал на инаугурации музея, рассказывал, что в доме Manoir de Ban в Корзье-сюр-Веве прошло все его детство.
Майкл Чаплин: «Я ходил в обычную школу рядом с домом. Иногда я приводил домой друзей, чтобы поиграть в нашем прекрасном парке. Я помню, как некоторые из них с сожалением констатировали, что мой отец — уже пожилой, седовласый человек. Это не Чарли, говорили они мне, плохо скрывая свое разочарование, что не встретили в этом доме Бродягу. К сожалению, его там не было. Этот бездомный бродяжка, этот цыган, который был вечно в пути, к сожалению, не жил тут. Но вместе с (музеем) Chaplin’s World, мы можем сказать, что он наконец обретет дом здесь. Теперь-то ему будет хорошо» , — объясняет Майкл Чаплин, президент Фонда Музея Чарли Чаплина. После смерти Чаплина паломничество со всего мира к дому актера не прекратилось, «кто-то даже кидался целовать стены, настолько сильно они были признательны ему за его фильмы. Так я понял, с какой силой искусство моего отца говорило с людьми из любой точки мира».
«Майкл Джексон приезжал сюда, а потом пригласил всю семью в Диснейленд. Сюрреализм!», — вспоминали близкие. «Цыгане стали нашими друзьями: они несколько раз возвращались сюда и устраивали нам огромные праздники», — рассказывает Майкл Чаплин. В доме часто устраивали большие полдники для соседских детей из трудных семей, а однажды даже для детей из Чернобыля, которых в Швейцарию привезли на реабилитацию…
От проекта до открытия
Так и получилось, что во время визита Chaplin’s World посетители с головой окунутся в черно-белый мир чаплиномании, а во время визита дома узнают о том, как жил «самый известный человек в мире».
Генеральный директор Chaplin’s World Жан-Пьер Пижон : «С поместьем Manoir de Ban связана целая эпопея! Чарльз Чаплин ушел из жизни 25 декабря 1977 года. А его жена Уна — в 1991. После чего двое детей Чаплинов поселились в этом доме вместе с семьями — Майкл и Юджин. В 2000 году они приняли решение продать Мануар. Когда друг семьи Филипп Мейлан узнал об этом, он сказал: „Нет, что вы! Это невозможно! Нужно сделать что-нибудь! Мы не можем позволить такому наследию уйти просто так“. Так состоялась их первая беседа, в ходе которой обсуждалась возможность превратить дом Чарли Чаплина в музей. Майкл и Юджин Чаплины тогда сказали, что им мы очень не хотелось, чтобы дом превратился в мавзолей, это было одним из их главных требований. Они хотели, чтобы это место по-прежнему оставалось местом для смеха и эмоций. В результате нескольких месяцев работы Филипп Мейлан написал проект страниц на сто и показал его семье Чаплина. Им он понравился, и они приняли решение продать дом через Фонд музея Чарльза Чаплина».
От задумки до открытия прошло целых 16 лет. Изначально открытие музея было запланировано на 2005 год. Разработчики проекта — Ив Дюран и Филипп Мейлан — принялись улаживать формальности с планом на строительство, а в Швейцарии это часто очень долгие процессы. Более того, согласно швейцарским законам, местные жители могут оспорить любой проект. Что в какой-то момент и случилось: один из проживающий по соседству пожелал, чтобы проект Chaplin’s World закрыли, опасаясь большого наплыва туристов в спокойное местечко Корзье-сюр-Веве. Разбирательства с соседом длились пять лет. Дальше строительство задерживалось еще и по финансовым вопросам. В общей сложности на создание музея было потрачено около 60 млн швейцарских франков.
После визита студии Chaplin’s World посетители узнают, как снимался фильм «Малыш», «Новые времена», а также увидят, как Чарльз Чаплин писал не только сценарии и режиссерские заметки, но и музыку. Чаплин был самоучкой и не знал нотной грамоты, но почти все музыкальное сопровождение для своих фильмов писал сам.
Гитлер и «Великий диктатор»
В самом начале съемок «Великого диктатора» Чаплин задавался вопросом — как снимать эту картину, потому как его персонаж — Чарли — не разговаривает. «И потом вдруг я нашел решение. Это было даже очевидно. Даже играя Гитлера, я мог разглагольствовать при помощи языка тела и быть говорливым настолько, насколько мне было нужно. И наоборот, когда я играл Чарли, я мог немного сохранять молчание» , — говорил Чаплин.
В Chaplin’s World есть целая комната, посвященная «Великому диктатору». «Гитлер был одним из величайших актеров, которых я когда-либо видел», — рассказывал Чарльз Чаплин. Позже, когда одному из сотрудников министерства культуры нацистской Германии удалось бежать, он встретился с Чарльзом Чаплиным и рассказал ему, что Гитлер посмотрел «Великого диктатора» в одиночестве.
«Я бы отдал, что угодно, чтобы узнать, что он о нем думает», — ответил ему Чаплин. Полагают, что именно из финальной сцены «Великого диктатора» Чаплин не смог продлить американскую визу и был вынужден уехать в Швейцарию, спасаясь от маккартизма.
Последние дни в Manoir de Ban
©Roy Export Сo Est
В Швейцарии Чарльз Чаплин так никогда и не выучил французский язык и сердился, когда за обедом кто-то из детей переходил на французский. Может показаться, что в Manoir de Ban Чарли Чаплин из воплощения американской мечты превратился в «обычного человека». Однако именно там он написал сценарии для своих двух последних фильмов «Король в Нью-Йорке» и «Графиня из Гонконга» с Марлоном Брандо и Софией Лорен. «Король Нью-Йорка» до 1973 года был запрещен к показу в США: из-за связи короля с мальчиком Рупертом, читающим Карла Маркса в одной из школ в Нью-Йорке, короля самого обвинили в связях с коммунистами. Так Чаплин высмеял выгнавший его из страны маккартизм.
Чарльз Чаплин до самой смерти не переставал писать, сочинять музыку в Швейцарии. «Работать — значит жить. И я хочу жить», — говорил он. Чарльз Чаплин ушел из жизни в своем доме Manoir de Ban в рождественский день 1977 года. Рядом с ним до последнего момента оставались Уна О’Нил и его дети.
Чарли Чаплин был одним из немногих общественных деятелей в США, кто искренне и активно выступал за помощь СССР и агитировал за открытие Второго фронта в годы ВМВ. Однако, ФБР и правительство не оценило его альтруизма. Это лишний раз позволило им заподозрить мировую звезду в симпатиях к коммунизму. Призывы помочь СССР стали одной из причин, почему против Чаплина началось преследование в США, которое включало в себя сфабрикованные судебные иски, кампанию черного пиара в СМИ и т.д., что в итоге вынудило его покинуть страну.
Вот, как он описывает один из эпизодов кампании за открытие Второго фронта в своей книге «Моя биография» :
Комитет помощи России в войне в Сан-Франциско пригласил меня выступить на митинге вместо заболевшего Джозефа Е. Девиса, бывшего американского посла в России. Я согласился, хотя меня предупредили буквально за несколько часов. Митинг был назначен на другой день, я тотчас сел в вечерний поезд, прибывающий в Сан-Франциско в восемь утра.
Весь мой день был уже расписан комитетом по часам: здесь - завтрак, там - обед - у меня буквально не оставалось времени, чтобы обдумать свою речь. А мне предстояло быть основным оратором. Однако за обедом я выпил бокал-другой шампанского, и это меня подбодрило.
Зал, вмещавший десять тысяч зрителей, был переполнен. На сцене сидели американские адмиралы и генералы во главе с мэром города Сан-Франциско Росси. Речи были весьма сдержанными и уклончивыми. Мэр, в частности, сказал:
- Мы должны считаться с тем фактом, что русские - наши союзники.
Он всячески старался преуменьшить трудности, переживаемые русскими, избегал хвалить их доблесть и не упомянул о том, что они стоят насмерть, обратив на себя весь огонь врага и сдерживая натиск двухсот гитлеровских дивизий. «Наши союзники - не больше, чем случайные знакомые», - вот какое отношение к русским почувствовал я в тот вечер.
Председатель комитета просил меня, если возможно, говорить не менее часа. Я оторопел. Моего красноречия хватало самое большее на четыре минуты. Но, наслушавшись глупой, пустой болтовни, я возмутился. На карточке с моей фамилией, которая лежала у моего прибора за обедом, я набросал четыре пункта своей речи и в ожидании расхаживал взад и вперед за кулисами. Наконец меня позвали.
Я был в смокинге и с черным галстуком. Раздались аплодисменты. Это позволило мне как-то собраться с мыслями. Когда шум поутих, я произнес лишь одно слово: «Товарищи!» - и зал разразился хохотом. Выждав, пока прекратится смех, я подчеркнуто повторил: «Именно так я и хотел сказать - товарищи!» И снова смех и аплодисменты. Я продолжал:
- Надеюсь, что сегодня в этом зале много русских, и, зная, как сражаются и умирают в эту минуту ваши соотечественники, я считаю за высокую честь для себя назвать вас товарищами.
Началась овация, многие встали.
И тут, вспомнив рассуждение: «Пусть и те и другие истекут кровью», - и разгорячившись, я хотел было высказать по этому поводу свое возмущение. Но что-то остановило меня.
- Я не коммунист, - сказал я, - я просто человек и думаю, что мне понятна реакция любого другого человека. Коммунисты такие же люди, как мы. Если они теряют руку или ногу, то страдают так же, как и мы, и умирают они точно так же, как мы. Мать коммуниста - такая же женщина, как и всякая мать. Когда она получает трагическое известие о гибели сына, она плачет, как плачут другие матери. Чтобы ее понять, мне нет нужды быть коммунистом. Достаточно быть просто человеком. И в эти дни очень многие русские матери плачут, и очень многие сыновья их умирают…
Я говорил сорок минут, каждую секунду не зная, о чем буду говорить дальше. Я заставил моих слушателей смеяться и аплодировать, рассказывая им анекдоты о Рузвельте и о своей речи в связи с выпуском военного займа в первую мировую войну - все получилось, как надо.
- А сейчас идет эта война, - продолжал я. - И мне хочется сказать о помощи русским в войне. - Сделав паузу, я повторил: - О помощи русским в войне. Им можно помочь деньгами, но им нужно нечто большее, чем деньги. Мне говорили, что у союзников на севере Ирландии томятся без дела два миллиона солдат, в то время как русские одни противостоят двумстам дивизиям нацистов.
В зале наступила напряженная тишина.
- А ведь русские, - подчеркнул я, - наши союзники, и они борются не только за свою страну, но и за нашу. Американцы же, насколько я их знаю, не любят, чтобы за них дрались другие. Сталин этого хочет, Рузвельт к этому призывает - давайте и мы потребуем: немедленно открыть второй фронт!
Поднялся дикий шум, продолжавшийся минут семь. Я высказал вслух то, о чем думали, чего хотели сами слушатели. Они не давали мне больше говорить, аплодировали, топали ногами. И пока они топали, кричали и бросали в воздух шляпы, я стал подумывать, не переборщил ли я, не зашел ли слишком далеко? Но я тотчас рассердился на себя за такое малодушие перед лицом тех тысяч, которые сейчас сражались и умирали на фронте. И когда публика наконец успокоилась, я сказал:
- Если я вас правильно понял, каждый из вас не откажется послать телеграмму президенту? Будем надеяться, что завтра он получит десять тысяч требований об открытии второго фронта!
После митинга я почувствовал в воздухе какую-то настороженность и неловкость. Дэдли Филд Мелон, Джон Гарфилд и я решили вместе поужинать.
- А вы смелый человек, - сказал Гарфилд, намекая на мою речь.
Его всегда интересовали только очень юные девушки. В своей книге «История моей жизни» Чаплин это объяснил: с годами, писал он, женщина твердо выбирает направление, с которого его не собьешь; она или ветреная кокетка, или добродетельная дама. А в молодой девушке сочетаются обе эти изумительных ипостаси! Ну, и как тут устоять?
Но со своей последней женой он забыл, что когда-то был непостоянным, неверным, не пропускающим ни одной юбки. В ней он любил и зрелость, и сильный характер, и седые волосы.
Он писал: «Когда Уна с удивительным достоинством идет впереди меня по узкому тротуару, я гляжу на ее изящную стройную фигуру, на гладко зачесанные темные волосы, в которых уже поблескивают серебряные нити, и испытываю столько любви и нежности, что у меня на глазах появляются слезы».
Когда Уна с удивительным достоинством идет впереди меня по узкому тротуару, я гляжу на ее изящную стройную фигуру, на гладко зачесанные темные волосы, в которых уже поблескивают серебряные нити, и испытываю столько любви и нежности, что у меня на глазах появляются слезы.
Это было перерождение. Но вообще-то эта любовь спасла их обоих.
Гламурная девушка
Уна О’Нил, дочь американского драматурга, лауреата нобелевской премии по литературе Юджина О’Нила, уже в 15 лет была одной из самых известных девушек Ньйю-Йорка. Очень красивая, интересная, остроумная, язвительная и немного неловкая, она почти каждую ночь проводила в самом модном клубе города «Сторк». В Уну был безумно влюблен молодой Сэлинджер. Уна кокетничала с ним, и спокойно бросила, когда писатель был на фронте. «Если луна круглая и желтая, как ломтик лимона, значит вся жизнь — коктейль.»
Если луна круглая и желтая, как ломтик лимона, значит вся жизнь — коктейль.
Шла вторая мировая война. По Европе маршировали фашисты. Уна ходила на кинопробы, танцевала и веселилась на вечеринках. Посетители Сторка каждый год выбирали «Glamour Girl», самую лучшую девушку клуба. Уна вышла в финал, и ее фотографию опубликовали в «Нью-Йорк пост». Светские успехи дочери серьезного, даже мрачного драматурга наделали много шума. На пресс-конференции хозяин клуба сунул Уне стакан молока, чтобы фотографии малолетней красавицы выглядели пристойнее.
Юджин О’Нил был в бешенстве: «Боже, избавь меня от моих чад!». Драматург называл свою дочку «избалованной девчонкой, ленивой и пустоголовой, не доказавшей ничего, кроме того, что она может быть глупее сверстниц». Написал ей письмо, в котором предрекал, что она «канет во мрак своей глупой и бездарной жизни».
Уна — избалованная девчонка, ленивая и пустоголовая, не доказавшая ничего, кроме того, что она может быть глупее сверстниц.
Тут надо объяснить: родители Уны развелись, когда ей было два года. Дети известных родителей росли, не нужные вообще никому. Они получили отличное образование, но не получили ни крошки любви. С первых дней жизни рядом с ними были богатые, интересные, известные и совершенно равнодушные к ним люди. С 15 лет Уна жила у подруги.
Такое детство не пройдет даром отпрыскам великого драматурга, и позже у обоих братьев Уны появятся огромные проблемы: у одного с наркотиками, у второго с алкоголем. И оба уйдут из жизни добровольно: один вскроет вены, второй выбросится из окна.
А Уна просто не успела встать на эту дорожку. В 1943 году, в 17 лет, она пошла на кинопробы к Чарли Чаплину. Чаплин сразу был пленен ее удивительной красотой. А Уна сначала увидела в нем отца — отца, которого, если честно, у нее никогда не было.
Разница в 36 лет
Чаплин был старше Уны на 36 лет. «У меня были женщины, которым я гожусь в отцы, но чтобы в дедушки…», — он удивлялся сам себе. Отец Уны, узнав о помолвке дочери, лишил ее наследства и прекратил все отношения — они так больше никогда и не увиделись, но старшего сына Уна назвала Юджин.
У меня были женщины, которым я гожусь в отцы, но чтобы в дедушки!
Драматург считал, что замужество — очередная безумная выходка его дочери. Но это было «долго, счастливо, пока смерть не разлучит нас». Уна и Чаплин прожили 35 прекрасных лет и родили восьмерых детей. У них было три сына, Юджин, Кристофер и Майкл, и дочери Джозефина, Джеральдина, Виктория, Джоана, Анна-Эмил. Последний ребенок родился, когда Чаплину было 72 года.
Уна бросила актерскую карьеру (хотя Чаплин утверждал, что в лице ее жены мир потерял превосходную комическую актрису). «Glamour Girl» навсегда останется в прошлом.
Враг государства
Но безмятежная жизнь наступила не сразу. 50-е годы были очень трудными для Чаплина и Уны. В годы маккартизма Чарли обвинили в антигосударственной деятельности в пользу коммунистов. В желтых газетах публиковали обличающие Чаплина пасквили, ФБР собирало на него компромат. Выдерживать травлю было трудно.
Когда в 1952 году Чаплин с семьей поехал в Англию на мировую премьеру своего фильма «Огни рампы», ему запретили обратный въезд в США. В эти ужасные дни Уна была отважным и верным другом своему мужу. Ей въезд в США запрещен не был, поэтому она отправилась на родину, быстро собрала все активы Чаплина и привезла их в Швейцарию, где решила обосноваться семья. После этого Уна, дочь великого американского драматурга и одна из первых американских красавиц, отказалась от американского гражданства.
Долгая счастливая жизнь
В Швейцарии Чарли Чаплин с Уной и детьми поселится в сказочно прекрасном доме на берегу хрустального озера. Там они будут жить-не тужить, воспитывать детей. Эпоха немого кино завершится, а в звуковом Чаплин не сумеет сделать ничего выдающегося. Уна больше не разобьет ничьего сердца, не станет ничьей музой, никому не будет дела до ее ломкого смеха и взгляда испуганной лани. Огромный мир, который когда-то лежал у их ног, сожмется до тесного семейного мирка.
Но… но как же они будут счастливы!
Фото: Getty images, Legion-media
