Что нужно драматическому писателю? Философию, бесстрастие, государственные мысли историка, догадливость, живость воображения, никакого предрассудка любимой мысли. Свобода.
А. С.Пушкин

Ставя пьесы А.П.Чехова на сцене Московского Художественного театра, К.С.Станиславский разработал новую театральную систему, которая до сих пор называется «системой Станиславского». Однако эта оригинальная театральная система появилась благодаря новым драматургическим принципам, воплощённым в пьесах Чехова. Недаром на занавесе МХАТа нарисована чайка, напоминающая о первой пьесе драматурга-новатора.

Главным принципом чеховской драматургии является стремление преодолеть театральную условность, идущую ещё из XVIII века от театра классицизма. Известны слова Чехова о том, что на сцене всё должно быть как в жизни. В основе «Вишнёвого сада» лежит самое обычное житейское событие — продажа имения за долги, а не борьба чувства и долга, разрывающая душу персонажа, не катастрофическое столкновение царей и народов, героев и злодеев. То есть драматург отказывается от внешней занимательности сюжета. Он показывает, что и повседневное состояние человека внутренне конфликтно.

Чехов стремится создать в своих пьесах не условных театральных героев-носителей идеи, но живые, сложные образы обыкновенных современных людей. Доказательством может служить образ купца Лопахина. Он человек душевный, памятливый на добро: он не забыл, как ласково относилась к нему Раневская, когда он был мальчишкой. Лопахин от чистого сердца предлагает ей и Гаеву свою помощь по спасению имения — советует разбить вишнёвый сад на дачные участки. Он постоянно одалживает Любови Андреевне деньги, хотя прекрасно понимает, что она никогда не вернёт эти долги. При этом не кто иной, как Лопахин покупает на торгах вишнёвый сад и отдаёт приказ рубить деревья, не дождавшись отъезда прежних хозяев. Он даже не догадывается, какую душевную боль это может принести Раневской и Гаеву. Ещё одна яркая деталь в образе Лопахина — его упоминание о недавнем посещении театра, где он смотрел смешную пьесу (II). Можно предположить, что купец имеет в виду трагедию В.Шекспира «Гамлет» (!), потому что позже фразами из этой пьесы дразнит Варю. И одновременно герой с восхищением вспоминает, как цвели его маковые поля, не забывая упомянуть, что заработал в тот год на продаже мака сорок тысяч. Таким образом, в душе купца соединяются возвышенные чувства, благородные порывы, тяга к красоте, с одной стороны, и вместе с тем деловая хватка, жестокость, необразованность, с другой стороны.

Чехов отказывается от формальных театральных приёмов. Он исключает длинные монологи, так как в обычной жизни люди ограничиваются фразами в диалоге. Вместо реплик «в сторону», которые в классической пьесе передают мысли героя, драматург вырабатывает особый приём психологизма, который В.И.Немирович-Данченко назвал «подводным течением», или подтекстом. «Подводное течение» — это, во-первых, «двойное звучание каждого действующего лица» и, во-вторых, особое построение диалога, чтобы зритель мог понять, о чём думают герои, когда обсуждают бытовые вопросы. Доказательством «двойного звучания действующего лица» могут служить приведённые выше рассуждения о сложном характере Лопахина. Примером особого построения диалога является объяснение Вари и Лопахина в четвёртом действии. Они должны говорить о своих чувствах, а говорят о посторонних предметах: Варя ищет что-то среди вещей, а Лопахин делится своими планами на предстоящую зиму — объяснения в любви так и не получилось.

Если в пьесах до Чехова герои проявляют себя главным образом в поступках, то у Чехова — в переживаниях, поэтому так важно в его пьесах «подводное течение». Обычные паузы наполняются в «Вишнёвом саде» глубоким содержанием. Например, после неудавшегося объяснения Вари и Лопахина в комнату входит Раневская, видит плачущую Варю и задаёт короткий вопрос: «Что?» (IV). Ведь слёзы одинаково могут означать и радость, и горе, и Любовь Андреевна ждёт объяснений. Повисает пауза. Варя молчит. Раневская всё понимает без слов и торопится с отъездом. В последнем действии Петя Трофимов рассуждает о своей счастливой судьбе: «Человечество идёт к высшей правде, к высшему счастью, какое только возможно на земле, и я в первых рядах!». На иронический вопрос Лопахина: «Дойдёшь?» — Петя убеждённо отвечает: «Дойду. (Пауза) Дойду или укажу другим путь, как дойти». Пауза здесь показывает, что Петя не принимает иронию собеседника, а говорит совершенно серьёзно, может быть даже не для Лопахина, а для самого себя.

Особое значение приобретают в пьесах Чехова театральные приёмы, которые традиционно считались второстепенными: авторские ремарки, звукопись, символы. Драматург в первом действии детально описывает декорацию — комнату, где все ждут приезда Раневской. Особое внимание в ремарке уделено саду, который виден в закрытое окно: вишнёвые деревья усыпаны белыми цветами. У читателя и зрителя возникает грустное предчувствие, что вся эта красота скоро погибнет. В ремарке перед вторым действием отмечается, что из сада видны вдали телеграфные столбы и окраина города. Помимо прямого значения, эта декорация, как часто бывает у Чехова, приобретает символический смысл: индустриальный век, новый порядок наступают на «дворянское гнездо» Гаевых-Раневских и, конечно, раздавят его.

Звуки играют в пьесе важную роль. Это печальный вальс на балу, который Раневская зачем-то устроила как раз в день торгов; стук бильярдных шаров, указывающий на любимую игру Гаева; звук лопнувшей струны, нарушивший покой и очарование летнего вечера в парке. Он неприятно поразил Любовь Андреевну, и она заторопилась домой. Хотя Лопахин и Гаев дают вполне реальное объяснение странного звука (оборвалась бадья в шахте, а может быть, птица кричит), Раневская воспринимает его по-своему: рушится («обрывается») её привычная жизнь. Символичным, конечно, является стук топора в финале пьесы: вишнёвый сад, красота земли, будет погублен, как и обещал Лопахин.

Символичны и значимы даже детали в пьесе. Варя всё время появляется на сцене в тёмном платье и со связкой ключей на поясе. Когда Лопахин заявляет на балу, что купил имение, Варя бросает ключи ему под ноги, показывая тем самым, что отдаёт новому владельцу всё хозяйство. Грустным символом конца усадебной России становится финал пьесы: все уходят из дома, Лопахин запирает входную дверь до весны, а из дальних комнат появляется больной Фирс — последний страж «дворянского гнезда». Старик ложится на диван и, как сказано в ремарке, «замирает» (IV), становится понятно: это умирает поместная Россия вместе с её самым верным хранителем.

До Чехова пьесы обычно строились на одном сквозном событии, вокруг одной интриги, с одним-двумя главными героями. Пьеса показывала столкновение этих героев, устремлённых к противоположным целям (например, Чацкий и фамусовское общество в комедии А.С.Грибоедова «Горе от ума»). В традиционном конфликте решалась судьба действующих лиц, изображалась победа одних над другими, а в «Вишнёвом саде» главное событие (продажа имения на аукционе) оказалось вообще за сценой. В пьесе представлен «сглаженный» сюжет, который с трудом членится на опорные элементы (завязку, кульминацию и т.д.). Темп действия замедляется, пьеса состоит из следующих друг за другом сцен, слабо связанных между собой.

Такой «ослабленный» сюжет объясняется тем, что вместо традиционных внешних конфликтов Чехов изображает внутренний конфликт ситуации, неблагоприятной для героев. Главный конфликт развивается в душах персонажей и заключается не в конкретной борьбе за сад (её практически нет), а в недовольстве героев своей жизнью и собой, в невозможности соединить мечту и реальность. Поэтому после покупки вишнёвого сада Лопахин не становится счастливее, а с отчаянием восклицает: «О, скорее бы всё это прошло, скорее бы изменилась как-нибудь наша нескладная, несчастливая жизнь» (III). В чеховской пьесе нет главных героев, вина за неустроенность жизни, по мнению драматурга, лежит не на отдельных людях, а на всех вместе. Чеховский театр — театр ансамбля, где одинаково важны и центральные образы, и эпизодические.

Драматургическое новаторство Чехова проявилось ещё и в необычном жанре пьесы, в переплетении драматического и комического. «Вишнёвый сад» — лирическая философская комедия, или «новая драма», как определил её М.Горький в статье «О пьесах» (1933). В «Вишнёвом саде» соединяются драматический пафос (автор явно сожалеет, что сад погибает, судьбы многих героев рушатся) и комический пафос (обнажённый — в образах Епиходова, Симеонова-Пищика, Шарлотты и т.д.; скрытый — в образах Раневской, Гаева, Лопахина и т.д.). Внешне герои бездействуют, но за этим пассивным поведением скрывается подтекст — сложное внутреннее действие-раздумье героев.

Подводя итог сказанному, ещё раз необходимо подчеркнуть, что драматургия Чехова в полном смысле слова новаторская, а «Вишнёвый сад» — последняя пьеса, в которой автор выразил собственные драматургические принципы самым ярким образом.

Чехов не показывает события, захватывающие воображение читателя-зрителя, но воссоздаёт бытовые ситуации, в которых открывает глубинное, философское содержание современной ему русской жизни. Герои пьесы обладают сложными, противоречивыми характерами и поэтому не могут быть однозначно отнесены ни к положительным, ни к отрицательным персонажам, как это часто и бывает в жизни. Чехов не использует чёткую композицию, длинные монологи, реплики «в сторону», единство действия, а заменяет их свободным построением пьесы, активно использует приём «подводного течения», который позволяет максимально достоверно описать характер и внутренние переживания драматических героев.

Пьесу А. Н. Островского “Гроза”, написанную в 1859 году, рассматривают в русской литературе как социально-бытовую драму и как трагедию. Некоторые критики ввели даже понятие, объединяющее эти два жанра, - бытовая трагедия.
Но чтобы точнее определить жанр “Грозы”, надо разобраться в сути драматического и трагического.
Драматизм в литературе, в художественном произведении порождается противоречиями реальной жизни людей. Обычно он создается под влиянием внешних сил или обстоятельств. Жизнь людей в драматичных ситуациях часто оказывается под угрозой гибели, повинны в которой бывают внешние силы, не зависящие от людей. Определение жанра также зависит от оценки основного конфликта в произведении. В статье Н. А. Добролюбова “Луч света в темном царстве” показано, что основной конфликт “Грозы” - это конфликт между Кабанихой и Катериной. В образе Катерины мы видим отражение стихийного протеста молодого поколения против сковывающих условий “темного царства”. Гибель главной героини является результатом столкновения с самодуркой-свекровью. С этой точки зрения, данное произведение можно назвать социально-бытовой драмой. Примечательно, что сам автор назвал свое произведение драмой.
Но пьеса Островского может восприниматься и как трагедия. Что же такое трагедия? Для трагического жанра характерен неразрешимый конфликт между личными стремлениями героя и законами жизни. Конфликт этот происходит в сознании главного персонажа, в его душе. Герой трагедии зачастую борется с самим собой, испытывая глубокие страдания. Видя основной конфликт в душе самой героини, ее гибель как результат столкновения двух исторических эпох (заметим, что именно так воспринимался этот образ современниками Островского), жанр “Грозы” можно определить как трагедию. Пьесу Островского отличает от классических трагедий то, что его героем является не мифологический или исторический персонаж, не легендарная личность, а простая купеческая жена. В центр повествования Островский помещает купеческую семью и семейные проблемы. В отличие от классических трагедий, в “Грозе” частная жизнь простых людей является предметом трагедии.
События в пьесе происходят в небольшом волжском городке Кали-нове, где быт еще во многом патриархален. Действие драмы разворачивается перед реформой 1861 года, оказавшей во многом революционизирующее влияние на жизнь русской провинции. Жители недалеко ушедшего от деревни Калинова все еще живут по “Домострою”. Но Островский показывает, чти патриархальный уклад начинает разрушаться на глазах у жителей. Молодежь города не хочет жить по “Домострою” и уже давно не придерживается патриархальных порядков. Кабаниха, последний блюститель этого умирающего уклада, сама ощущает его близкий конец: “Хорошо еще, у кого в доме старшие есть, ими дом-то и держится, пока живы. Что будет, как старики перемрут, как будет свет стоять, уж не знаю”.
Глядя на отношения сына и невестки, Кабаниха понимает, что все меняется: “Не очень-то нынче старших почитают... Я давно вижу: вам воли хочется. Ну что ж, дождетесь, поживете на воле, когда меня не будет...”
У Кабанихи нет никаких сомнений в правильности патриархальных порядков, но уверенности в их нерушимости тоже нет. Поэтому чем острее она чувствует, что люди живут не по-домостроевски, тем яростнее она пытается блюсти форму патриархальных отношений. Кабаниха выступает только за обряд, она пытается сохранить лишь форму, а не содержание патриархального мира. Если Кабаниха - это блюстительница патриархальной формы жизни, то Катерина - это дух этого мира, его светлая сторона.
По рассказам Катерины о прежней жизни мы видим, что она приходит из идеального патриархального домостроевского мира. Главный смысл ее прежнего мира - любовь всех ко всем, радость, восхищение жизнью. И прежде Катерина была частью именно такого мира, ей не нужно было противопоставлять себя ему: Она по-настоящему религиозна, связана с природой, с народными поверьями. Знания об окружающем она черпает из бесед со странницами. “Я жила, ни об чем не тужила, точно птичка на воле”, - вспоминает она. Но в итоге Катерина оказывается все-таки невольницей этого патриархального мира, его обычаев, традиций, представлений. За Катерину выбор уже сделали - выдали за безвольного, нелюбимого Тихона. Калиновский мир, его умирающий патриархальный уклад нарушил гармонию в душе героини. “Все как будто из-под неволи”,-передает она свое мироощущение. Катерина входит в семью Кабановых, готовая любить и почитать свекровь, ожидая, что ее муж будет ей опорой. Но Кабанихе вовсе не нужна любовь невестки, ей нужно лишь внешнее ^ выражение покорности: “Тебя не станет бояться, меня и подавно. Какой же порядок в доме будет? ”
Катерина понимает, что Тихон не соответствует ее идеалу мужа. Отношения между нею и мужем уже не домостроевские, ведь Тихону свойственна идея милосердия и прощения. А для Катерины эта черта по домостроевским законам является недостатком (Тихон - не муж, не глава семьи, не хозяин дома). Тем самым рушится ее уважение к мужу, надежда найти в нем опору и защиту.
Постепенно в душе Катерины зарождается новое чувство, которое выражается в желании любви. Но одновременно это чувство воспринимается Катериной как несмываемый грех: “Как, девушка, не бояться!.. Мне умереть не страшно, а как я подумаю, что вот вдруг я явлюсь перед богом такая, какая я здесь с тобой... Какой грех-то! Страшно вымолвить!” Катерина воспринимает свою любовь к Борису как нарушение правил “Домостроя”, нарушение тех моральных законов, в которых она воспитывалась. Измену мужу Катерина воспринимает как грех, в котором надо каяться “до гробовой доски”. Не прощая себя, Катерина не способна простить и другого за снисхождение к ней. “Ласка-то его мне хуже побоев”, - говорит она о простившем ее, готовом все забыть Тихоне. Трагический конфликт Катерины с самой собой неразрешим. Для ее религиозного сознания непереносима мысль о совершенном грехе. Чувствуя раздвоение своего внутреннего мира, героиня уже в первом действии говорит: “Я от тоски что-нибудь сделаю над собой!” Феклуша с россказнями о том, что “люди с песьими головами” получили свой облик в наказание за неверность, и старая барыня, предрекающая молодости и красоте “омут”, гром с неба и картина геенны огненной для Катерины означают чуть ли не страшные “последние времена”, “конец света”, “судилище Божье”. Душа женщины рвется на части: “Все сердце изорвалось! Не могу я больше терпеть!” Наступает кульминация и пьесы, и душевных терзаний героини. Наряду с внешним развивается и внутреннее действие - борьба в душе Катерины разгорается все сильнее. Каясь прилюдно, Катерина заботится об очищении души. Но страх перед геенной продолжает владеть ею.
Покаявшись, облегчив душу, Катерина все же самовольно уходит из жизни. Она не может жить, нарушив те нравственные законы, которые были заложены в нее с детства. Ее сильная и гордая натура не может жить с сознанием греха, утратив свою внутреннюю чистоту. Она не хочет ни в чем себя оправдывать. Она судит себя сама. Ей даже не так уж нужен Борис, отказ его взять ее с собой уже ничего не изменит для Катерины: душу свою она уже погубила. Да и калиновцы немилосердны к Катерине: “Казнить-то тебя, так с тебя грех снимется, а ты живи да мучайся своим грехом”. Героиня Островского, видя, что никто ее не казнит, в конце концов казнит себя сама - бросается с обрыва в Волгу. Ей кажется, что она воздает себе за грехи, но воздать за грехи может только Бог, но она сама отказывается от Бога: “Свет божий мне не мил!”
Таким образом, если рассматривать центральный конфликт пьесы как конфликт в душе героини, то “Гроза” - это трагедия совести. Со смертью Катерина избавляется от мук совести и от гнета невыносимой жизни. Патриархальный мир умирает, а вместе с ним умирает и его душа (в этом плане образ Катерины символичен). Даже Кабаниха понимает, что уже ничто не может спасти патриархальный мир, что он обречен. К публичному раскаянию невестки добавляется и открытый бунт сына: “Вы ее погубили! Вы! Вы!”
Нравственный конфликт, происходящий в душе Катерины, превосходит по глубине социально-бытовой и общественно-политический конфликты (Катерина - свекровь, Катерина - “темное царство”). В итоге Катерина борется не с Кабанихой, она борется сама с собой. И губит Катерину не самодурка-свекровь, а переломная эпоха, рождающая протест против старых традиций и привычек и желание жить по-новому. Являясь душой патриархального мира, Катерина должна погибнуть вместе с ним. Борьба героини с самой собой, невозможность разрешения ее конфликта- это признаки трагедии. Жанровое своеобразие пьесы Островского “Гроза” заключается в том, что социально-бытовая драма, написанная автором и охарактеризованная так Добролюбовым, является и трагедией по характеру основного конфликта.

Жанровое своеобразие Чеховских пьес

Чехову не суждено было написать роман, но жанром, синтезирующим все мотивы его повестей и рассказов, стала “новая драма”. Именно в ней наиболее полно реализовалась чеховская концепция жизни, особое ее ощущение и понимание.

На первый взгляд, драматургия Чехова представляет собою какой-то исторический парадокс.

И в самом деле, на рубеже веков, в период наступления нового общественного подъема, когда в обществе назревало предчувствие “здоровой и сильной бури”, Чехов создает пьесы, в которых отсутствуют яркие героические характеры, сильные человеческие страсти, а люди теряют интерес к взаимным столкновениям, к последовательной и бескомпромиссной борьбе.

Почему же так? Я думаю потому, что, если Горький пишет в это время о людях активного действия, знающих, по их мнению, как и что нужно делать, то Чехов пишет о людях растерявшихся, которые чувствуют, что разрушен прежний уклад жизни, а новое, что приходит на смену страшней, как всё неизвестное.

Томление, брожение, неуспокоенность становятся фактом повседневного существования людей. Именно на этой исторической почве и вырастает “новая чеховская драма” со своими особенностями поэтики, нарушающими каноны классической русской и западноевропейской драмы.

Прежде всего, Чехов разрушает “сквозное действие”, ключевое событие, организующее сюжетное единство классической драмы. Однако, драма при этом не рассыпается, а собирается на основе иного, внутреннего единства. Судьбы героев, при всем их различии, при всей их сюжетной самостоятельности, “рифмуются”, перекликаются друг с другом и сливаются в общем “оркестровом звучании”.

С исчезновением сквозного действия в пьесах Чехова устраняется и классическая одногеройность, сосредоточенность драматургического сюжета вокруг главного, ведущего персонажа. Уничтожается привычное деление героев на положительных и отрицательных, главных и второстепенных, каждый ведет свою партию, а целое, как в хоре без солиста, рождается в созвучии множества равноправных голосов и подголосков.

Темы чеховских пьес перекликаются с многогранными темами романа Ф.М. Достоевского “Преступление и наказание”. Он писал о господстве в жизни тупости, откровенного эгоизма, об “униженных и оскорблённых”, о человеческих отношениях, о любви, о становлении личности в обществе, о нравственных переживаниях. Начиная с Гоголя, в литературе Х1Х века утвердился “смех сквозь слёзы”, смех сочувствующий, быстро сменяющийся грустью. Смех Чехова в пьесах именно такой.

Стремясь к жизненной правде, к естественности, он создавал пьесы не чисто драматического или комедийного, а весьма сложного формообразования. В них драматическое осуществляется в органическом смешении с комическим, а комическое проявляется в органическом сплетении с драматическим. убедительным примером тому служит пьеса “Вишнёвый сад”. “ Вышла у меня не драма, а комедия, местами даже фарс”, -- писал сам Чехов.

Действительно, мы должны признать, что в основе пьесы лежит отнюдь не драматическое, а комедийное начало. Во-первых, положительные образы, какими являются Трофимов и Аня, показываются совсем не драматически, по внутренней своей сущности они оптимистичны. Во-вторых, владелец вишнёвого сада Гаев изображён тоже преимущественно комически. Комическая основа пьесы отчетливо видна, в-третьих, и в комическо-сотирическом изображении почти всех второстепенных действующих лиц: Епиходова, Шарлоты, Яши, Дуняши. “Вишнёвый сад” включает явные мотивы Водевиля, выражающиеся в шутках, фокусах, прыжках, переодеваниях Шарлоты.

Но современники восприняли новую вещь Чехова, как драму. Станиславский писал, что для него “Вишнёвый сад” является не комедией, не фарсом, а в первую очередь трагедией. И он поставил “Вишневый сад” именно в таком драматическом ключе.

Чехов открыл в драме новые возможности изображения характера. Он раскрывается не в борьбе за достижение цели, а в переживании противоречий бытия. Пафос действия сменяется пафосом раздумья. Возникает неведомый классической драме чеховский “подтекст”, или “подводное течение”. Герои Островского целиком и полностью реализуются в слове, и слово это лишено двусмысленности, твердо и прочно, как гранит. У героев Чехова, напротив, смыслы слова размыты, люди никак в слово не умещаются и словом исчерпаться не могут. Здесь важно другое: тот скрытый душевный подтекст, который герои вкладывают в слова. Поэтому призыв трех сестер “В Москву! В Москву!” отнюдь не означал Москву с ее конкретным адресом. Это тщетные, но настойчивые попытки героинь прорваться в иную жизнь с иными отношениями между людьми. То же в “Вишневом саде”.

Во втором акте пьесы в глубине сцены проходит Епиходов - живое воплощение нескладицы и несчастья. Возникает такой диалог:

Любовь Андреевна (задумчиво). Епиходов идет...

Аня (задумчиво). Епиходов идет...

Гаев. Солнце село, господа.

Трофимов. Да.

Говорят формально об Епиходове и о заходе солнца, а по существу о другом. Души героев через обрывки слов поют о неустроенности и нелепости всей своей несложившейся, обреченной жизни. При внешнем разнобое и нескладице диалога есть душевное внутреннее сближение, на которое откликается в драме какой-то космический звук: “Все сидят, задумались. Тишина. Слышно только, как тихо бормочет Фирс. Вдруг раздается отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий печальный”.

Островский для изображения драмы своих героев берёт не ровное течение обычной жизни, а как бы выламывает из него событие. Например, история гибели Катерины - событие, потрясшее жителей Калинова, раскрывшее трагическую обречённость её положения.

У Чехова же драматизм заключается не только в событиях, но и в обычном будничном однообразии повседневного быта. В пьесе “Дядя Ваня” изображен быт деревенской усадьбы Серебрякова во всей своей повседневности: люди пьют чай, гуляют, говорят о текущих делах, заботах, мечтах и разочарованиях, играют на гитаре… События – сора Войницкова с Серебряковым, отъезд Серебряковых – ничего не меняют в жизни дяди Вани и Сони и, следовательно, не имеют решающего значения для содержания драмы, хотя на сцене и прозвучал выстрел. Драматичность положения героев не в этих случайных эпизодах, а в однообразии и безысходном для них образе жизни, в бесполезной трате своих сил и способностей.

Важное событие, меняющее жизнь героев, происходит редко, а те, что происходят, часто уводятся Чеховым из действия. Например, самоубийство Треплева в пьесе “Чайка”, или дуэль в “Трёх сёстрах”. В неизменной жизни люди редко находят счастье – им трудно это сделать, т.к. для этого нужно преодолеть неизменность и обыденность. Не все могут сделать это. Но счастье всегда соседствует с разлукой, смертью, с “чем-то”, мешающим ему во всех чеховских пьесах.

Чеховские драмы пронизывает атмосфера всеобщего не благополучия. В них нет счастливых людей. Героям их, как правило, не везет ни в большом, ни в малом: все они в той или иной мере оказываются неудачниками. В “Чайке”, например, пять историй неудачной любви, в “Вишневом саде” Епиходов с его несчастьями - олицетворение общей нескладицы жизни, от которой страдают все герои.

За редким исключением - это люди самых распространённых профессий: учителя, чиновники, врачи и т.д. То, что эти люди не выделены ничем, кроме того, что их жизнь описывает Чехов, позволяет считать, что жизнью, которую ведут герои Чехова, живёт большинство его современников.

Новаторство Чехова – драматурга заключается в том, что он отходит от принципов классической драмы и отражает драматическими средствами не только проблемы, но и показывает психологические переживания героев. Чеховская драматургия покорила театральную сцену почти всех стран мира. И в нашей стране нет крупного художника театра, кино, который не называл Чехова в числе своих учителей. И в подтверждение этому на занавесях МХТа изображена Чеховская “Чайка”.

Похожие рефераты:

Пьеса воспринимается нами как острое обличение социальных язв общества, разоблачение тех людей, чьи мысли и поступки далеки от нравственных норм поведения.

Продолжая и углубляя лучшие традиции драматургии критического реализма, Чехов стремился к тому, чтобы в его пьесах господствовала жизненная правда, неприкрашенная, во всей её обычности, будничности.

Пьесы А.Н.Островского "Гроза" и А.П.Чехова "Вишневый сад" различны и по проблематике, и по настроению, и по содержанию, но художественные функции пейзажа в обоих пьесах схожи.

Пьеса “Вишневый сад” была написана Чеховым в 1903 году. Это время вошло в историю как предреволюционное. В этот период многие прогрессивные писатели пытались осмыслить существующее состояние страны.

Дворянство в пьесе А. П. Чехова «Вишнёвый сад» Антон Павлович Чехов – великий русский писатель и драматург, чьи пьесы неизменно вызывают восхищение у зрителей во всём мире. Своеобразие пьес Чехова в новом соотношении между внешним и внутренним действием. Внешнее действие чеховских пьес буднично, об...

Конец жизни Чехова пришелся на начало нового века, новой эпохи, новых настроений, устремлений и идей. Таков уж неумолимый закон жизни: то, что когда-то было молодым и полным сил, становится старым и дряхлым, уступая дорогу новой - юной и сильной жизни.

Особенности драматургии Чехова, эстетика пьес, их жанровое разнообразие. Драматургия Чехова в современном театре, возможность новых интерпретаций.

Вспомним чеховские рассказы. Лирический настрой, пронзительная грусть и смех... Таковы и его пьесы - пьесы необычные, а тем более казавшиеся странными чеховским современникам.

Все представители дворянского сословия показаны Чеховым в пьесе неспособными к самостоятельному существованию.

Это произведение поражало современников своеобразием жанра, новизной и свежестью. Своеобразие комедии продиктовано той эпохой, в которую она создавалась и которая нашла такое яркое воплощение в этой гениальной поэме.

Что же это была за эпоха? Она представляет собой рубеж, переходный период, смену веков. Уходил в прошлое век Екатерины с его консервативным общественным сознанием и психологией обывателя, придерживающегося старых взглядов, старого порядка, обеспечивающего им покойное существование. Ярким представителем «века минувшего» является в комедии Павел Афанасьевич Фамусов. Именно он наиболее последовательно

и яростно отстаивает идеологию своего века.

На смену веку екатерининских фаворитов приходит «век нынешний». Новое общественное сознание разбужено Отечественной войной 1812 года. Возникают надежды на перемены, на отмену крепостного права, на свободу и независимость личности.

Сторонником нового века и общественных реформ представлен в комедии Александр Андреевич Чацкий.

Жанровое своеобразие пьесы заключается и в том, что она совмещает в себе черты уходящего в прошлое просветительского классицизма и признаки нового, реалистического искусства. В комедии соблюдается основное правило классицизма – принцип трёх единств. Единство места и времени заключается в том, что действие укладывается в одни сутки и происходит в доме Фамусова. Принцип единства действия существует лишь формально: наблюдается любовный треугольник: Софья – Мочалин – Чацкий. В пьесе сохраняется традиционная для классицизма «система амплуа». Сюжет основан на любовном треугольнике. Фамусов выступает в амплуа легковерного отца, не догадывающегося о любви дочери. Лиза играет роль 2субретки» - служанки, помогающей влюблённым. Но амплуа не выдерживаются до конца, как это было принято в классицизме, а наполняются новым, живым смыслом. Например. Фамусов и Лиза выступают ещё и в роли резонёров. Отступлением от традиции является и то, что Чацкий – резонёр и герой – любовник одновременно, к тому же в роли героя – любовника он терпит поражение. Молчалин подходит под амплуа глупого любовника, но необычным является то, что героиня предпочитает именно его умному Чацкому. Таким образом, можно утверждать, что традиционные рамки амплуа в комедии расширены. В комедии отсутствует счастливая развязка, как это было принято в классицизме. Каждому из героев: Софье и Чацкому – достаётся свой «мильон терзаний».

Грибоедов наделяет своих героев «говорящими фамилиями», что также является особенностью классицизма. Например, фамилия «Фамусов» происходит от английского слова «известный». В этой фамилии подчёркнута типичность героя. Его дом представляет собой модель барской Москвы в миниатюре. «Бессловесный» Молчалин вполне соответствует своей фамилии.

В образе Чацкого воплощены черты романтической личности. Перед нами герой-одиночка, вечно бросающий вызов миру и вечно терпящий от него поражение. Пылкий молодой человек, страстно влюблённый в Софью, обладает даром красноречия, острым, насмешливым, язвительным умом.

Своеобразие комедии заключается в том, что в ней тесно переплетаются два конфликта – общественный и любовный. Проследим, как развивается действие пьесы.

После трёх лет странствия Чацкий возвращается в Москву в дом Фамусова и поражается красоте Софьи и её холодности к нему. Все силы души героя уходят на разрешение «загадки» Софьи. Но постепенно любовный конфликт перерастает в общественный, когда Фамусов выдвигает перед Чацким условия, при которых он может претендовать на руку Софьи:

Сказал бы я во-первых: не блажи,

Именьем, брат, не управляй оплошно,

А, главное, поди – тка послужи.

Но молодой человек метко парирует: Служить бы рад, прислуживаться тошно. Начинается словесный поединок между представителями разных веков, каждый отстаивает свою позицию и не намерен сдаваться. Суетливость Фамусова перед полковником Скалозубом раздражает Чацкого: он подозревает соперника. Чацкий не верит Софье, расписывающей в лучшем свете Молчалина, принимает это за насмешку.

В сцене бала общественный и любовный конфликт достигают кульминации. Софья, оскорблённая резким отзывом Чацкого о предмете своей любви, сознательно распространяет клевету о сумасшествии Чацкого. Общество объединяется в борьбе против «вольнодумца».

Таким образом, своеобразие жанра пьесы А.Грибоедова заключается в том, что она сочетает в себе традиционные черты классицизма и романтизма и в то же время является произведением нового направления – критического реализма.

Жанровая природа «Вишневого сада» всегда вызывала споры. Сам Чехов назвал ее комедией - «комедией в четырех действиях» (хотя и комедией особого типа). М. Горький назвал это произведение «лирической комедией». Нередко пьесу определяют как «трагикомедию», «ироническую трагикомедию».

Чехов писал: «Вышла у меня не драма, а комедия, местами даже фарс». Автор отказал персонажам «Вишневого сада» в праве на драму: они представлялись ему неспособными на глубокие чувства. К.С. Станиславский же в свое время (в 1904 году) поставил трагедию, с чем Чехов не был согласен.

В пьесе есть приемы балагана, фокусы (Шарлотта Ивановна), удары палкой по голове, после патетических монологов следуют фарсовые сценки, затем опять появляется лирическая нота... В «Вишневом саде» немало смешного: смешон Епиходов, смешны напыщенные речи Гаева («многоуважаемый шкаф»), смешны, неуместны реплики и ответы невпопад, комические ситуации, возникающие из-за непонимания персонажами друг друга.

Пьеса Чехова и смешна, и печальна, и даже трагична одновременно. В ней много плачущих, но это не драматические рыдания, и даже не слезы, а только настроение лиц. Чехов подчеркивает, что грусть его героев часто легковесна, что в их слезах скрывается обычная для слабых и нервных людей слезливость.

Сочетание комического и серьезного - отличительная черта чеховской поэтики, начиная с первых лет его творчества.

Конфликт пьесы.

Внешний сюжет «Вишневого сада» - смена владельцев дома и сада, продажа родового имения за долги. На первый взгляд, в пьесе четко обозначены противодействующие силы, отражающие и расстановку социальных сил в России того времени: Россия старая, дворянская (Раневская и Гаев), набирающие силы предприниматели (Лопахин), Россия молодая, будущая (Петя и Аня). Казалось бы, столкновение этих сил и должно породить главный конфликт пьесы.

Персонажи сосредоточены на важнейшем событии в их жизни - на продаже вишневого сада, назначенной на 22 августа. Однако свидетелем самой продажи сада зритель не становится: кульминационное, казалось бы, событие остается за рамками сцены.

Социальный конфликт в пьесе не является актуальным, не социальное положение действующих лиц главное. Лопахин - этот «хищник»-предприниматель - изображен не без симпатии (как и большинство персонажей пьесы), и владельцы усадьбы ему не сопротивляются. Более того, имение как бы само собой оказывается в его руках, против его желания. Казалось бы, в третьем действии судьба вишневого сада решена, его купил Лопахин. Более того, развязка внешнего сюжета даже оптимистична: «Гаев (весело). В самом деле, теперь все хорошо. До продажи вишневого сада мы все волновались, страдали, а потом, когда вопрос был решен окончательно, бесповоротно, все успокоились, повеселели даже... Я банковский служащий, теперь я финансист... желтого в середину, и ты, Люба, как-никак, выглядишь лучше, это несомненно».

Однако пьеса не кончается, автор пишет четвертое действие, в котором вроде бы ничего нового не происходит. Но мотив сада здесь звучит снова. В начале пьесы сад, которому грозит опасность, притягивает к себе всю семью, собравшуюся после пятилетней разлуки. Но спасти его не дано никому, его больше нет, и в четвертом действии все вновь разъезжаются. Гибель сада привела к распаду семьи, разбросала, развела по городам и весям всех бывших обитателей имения. Наступает тишина - завершается пьеса, смолкает мотив сада. Таков внешний сюжет пьесы.

За бытовыми эпизодами и деталями ощущается движение «подводного течения» пьесы, ее второй план. Чеховский театр строится на полутонах, на недоговоренности, «параллельности» вопросов и ответов без подлинного общения. Замечено, что главное в драмах Чехова скрыто за словами, сконцентрировано в знаменитых паузах: в «Чайке», например, 32 паузы, в «Дяде Ване» - 43, в «Трех сестрах» - 60, в «Вишневом саде» - 32. Такой «молчаливой» драматургии до Чехова не было. Паузы в значительной степени формируют подтекст пьесы, ее настроение, создают ощущение напряженного ожидания, прислушивания к подземному гулу грядущих потрясений.

Мотив одиночества, непонимания, растерянности - ведущий мотив пьесы. Он определяет настроение, мироощущение всех персонажей, например, Шарлотты Ивановны, спрашивающей самое себя прежде всего: «Кто я, зачем я, неизвестно». Не может найти «верного направления» Епиходов («двадцать два несчастья»): «...никак не могу понять направления, чего мне собственно хочется, жить мне или застрелиться». Фирсу прежний порядок был понятен, «а теперь все вразброд, не поймешь ничего». И даже прагматичному Лопахину лишь иногда «кажется», что он понимает, зачем он живет на свете.

Непонимание, сосредоточенность каждого персонажа пьесы исключительно на собственных переживаниях предстают с особой наглядностью в следующем диалоге:

«Любовь Андреевна. Кто это здесь курит отвратительные сигары...

Гаев. Вот железную дорогу построили, и стало удобно. Съездили в город и позавтракали... желтого в середину! Мне бы сначала пойти в дом, сыграть одну партию...

Лопахин. Только одно слово! (Умоляюще.) Дайте же мне ответ!

Гаев (зевая). Кого?

Любовь Андреевна (глядит в свое портмоне). Вчера было много денег, а сегодня совсем мало...»

Диалога нет, реплики случайны, настоящее кажется зыбким, а будущее - неясным, тревожным. А. П. Скафтымов комментирует: «Таких “случайных” реплик у Чехова множество, они всюду, и диалог непрерывно рвется, ломается и путается в каких-то, видимо, совсем посторонних и ненужных мелочах. В них важен не предметный смысл, а жизненное самочувствие». Каждый говорит (или молчит, и молчание становится красноречивее слов) о своем, и это свое оказывается недоступным для других.

Для Раневской и Гаева предложение Лопахина отдать имение под дачи, вырубив старый вишневый сад, представляется низменно «материальным», пошлым: «Дачи и дачники - это так пошло, простите», - отвечает Любовь Андреевна Раневская. Те 25 тысяч годового дохода, которые обещает им Лопахин, не могут компенсировать владельцам очень важного - памяти о дорогом прошлом, красоты сада. Для них снести дом и вырубить сад - это и означает потерять имение. По словам А. П. Скафтымова, «у всех лиц пьесы имеется внутри что-то эмоционально дорогое, и у всех оно показано Чеховым одинаково недоступным для всех окружающих».

Есть у каждого персонажа что-то, что заглушает боль расставания с вишневым садом (или радость приобретения). Ведь могли же Раневская и Гаев легко избежать разорения, для этого стоило всего лишь отдать в аренду вишневый сад. Но отказываются. С другой стороны, и Лопахин после приобретения вишневого сада не избежит уныния и грусти. Он обращается неожиданно со словами упрека к Раневской: «Отчего же, отчего вы меня не послушали? Бедная моя, хорошая, не вернешь теперь». И в тон со всем ходом пьесы, настроениями всех персонажей Лопахин произносит свою знаменитую фразу: «О, скорее бы все это прошло, скорее бы изменилась как-нибудь наша нескладная, несчастливая жизнь». Жизнь всех героев нелепая и нескладная.

Причина разлада, источник конфликта - не в борьбе за вишневый сад, а во всеобщем недовольстве жизнью, по справедливому утверждению А. П. Скафтымова: «Жизнь идет и напрасно сорится у всех давно, изо дня в день. Горечь жизни этих людей, их драматизм, следовательно, состоит не в особом печальном событии, а именно в этом длительном, обычном, сером, одноцветном, ежедневно будничном состоянии».

Но, в отличие от классической драмы XIX века, виновник страданий и неудач в пьесе не персонифицирован, не назван, им не является кто-либо из действующих лиц. И читатель обращает свой вопросительный взор за пределы сцены - в само устройство, «сложение» жизни, перед лицом которого оказываются бессильными все персонажи. Главный конфликт чеховских пьес - «горькая неудовлетворенность самим сложением жизни» - остается неразрешенным.

Чехов в своих пьесах, и с наибольшей силой в «Вишневом саде», выразил настроения рубежа эпох, когда явственно ощущался гул надвигающихся исторических катаклизмов. Симптоматично, что в том же 1904 году, когда был поставлен "Вишневый сад", было написано близкое по эмоциональному ощущению действительности стихотворение поэта-символиста З. Гиппиус, в котором чрезвычайно экспрессивно было выражено недовольство современностью и знание о предстоящих переменах.

В пьесе все живут ожиданием неотвратимо надвигающейся катастрофы: расставания не с вишневым садом, а с целой тысячелетней эпохой - тысячелетним укладом русской жизни. И никто еще не знает, но уже предчувствует, что под топором Лопахина погибнет не только сад, но и многое из того, что дорого и Раневской, и Лопахину, и тем, кто верил, что «все будет иначе», - Ане и Пете Трофимову. Перед таким будущим оказывается призрачным сюжетный конфликт «Вишневого сада».

Чеховское творчество справедливо называют энциклопедией духовных исканий своего времени, в котором отсутствовала общая идея. В одном из писем Чехов о своей эпохе безвременья писал: «У нас нет ни ближайших, ни отдаленных целей, и в нашей душе хоть шаром покати. Политики у нас нет, в революцию мы не верим, бога нет, привидений не боимся, а я лично даже смерти и слепоты не боюсь... Не я виноват в своей болезни, и не мне лечить себя, ибо болезнь сия, надо полагать, имеет свои скрытые от нас хорошие цели и послана недаром...»

©2015-2019 сайт
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2018-01-08