Существует множество классификаций типов читателя в художественном произведении. Рассмотрим некоторые из них.
Прежде всего, необходимо разграничить понятия реального читателя и воображаемого адресата, возникающего в сознании писателя в процессе создания литературного произведения.
· Реальный читатель (реципиент) - это конкретный человек, открывающий книгу. Он имеет определенный жизненный опыт, склад ума и характера, убеждения, предпочтения, интересы, симпатии и настроение, которые формируют его горизонт ожидания и в конечном счете определяют его впечатление от книги. Литературное произведение получает интерпретацию в ходе восприятия его конкретным реальным читателем, и количество интерпретаций, как и количество читателей, может быть бесконечно. В зависимости от уровня литературной подготовки различают читателя-критика, элитарного читателя и массового. Хализев В.Е. Реальный читатель // Теория литературы. - М.: Высшая школа, 1999. - С. 75.
· Воображаемый адресат появляется задолго до завершения литературного произведения. Этот образ возникает в сознании писателя как его предполагаемый читатель и, являясь невидимым собеседником автора на протяжении работы над книгой, влияет на результат. Необходимо отметить, что воображаемый писатель складывается только из предположений автора и может значительно отличаться от реального реципиента. Тем не менее, его роль нельзя недооценивать. Создавая литературное произведение, писатель стремится учесть горизонт ожиданий своего будущего читателя, поэтому его воображаемый образ адресата определяет выбор жанра, темы, языковых, стилистических и композиционных средств в литературном произведении. Так мы можем рассказывать об одних и тех же событиях совершенно по-разному в зависимости от того, кем является наш собеседник.
Воображаемый адресат присутствует в художественном тексте всегда, даже если прямо не обозначен. По функциональному признаку представителями рецептивной эстетики была предложена следующая классификация типов воображаемого читателя:
§ Эксплицитный (явный) читатель - персонаж в тексте, к которому непосредственно обращается автор. Это, например, калиф в «Тысяче и одной ночи», слушающий сказки Шехерезады, или адресат, который отмечен в тексте в виде прямого обращения автора («мой читатель» Пушкина). Наличие в художественном тексте эксплицитного читателя, с которым ведет беседу писатель, характерно, в частности, для дидактической литературы эпохи Просвещения. Ильин И.П. Эксплицитный читатель // Современное зарубежное литературоведение: энциклопедический справочник / Ильин, И.П. Цурганова, Е.А. - М.: Интрада, 1999. - С. 157.
Эксплицитных читателей в произведении может быть несколько, иногда автор может обобщенно называть своего собеседника «публикой». Он может обладать статусом персонажа или нет, в некоторых случаях эксплицитным адресатом может выступать сам автор (в мемуарах, например).
А. Штейнгольд предлагает дальнейшую классификацию эксплицитных читателей с точки зрения их самостоятельности и степени конкретизации в тексте. Штейнгольд, А. М. Анатомия литературной критики: природа, структура, поэтика. - СПб., 2003. - С. 69.
Читатель - «молчаливый собеседник». Это обобщенный собирательный образ. О его существовании мы узнаем только из обращений автора, «обратной связи» с таким читателем нет.
Читатель-носитель определенной точки зрения. В этом случае общение автора и адресата может приобретать форму спора, приводятся цитаты читателя, пересказ его точки зрения.
Читатель-носитель идеи и обладатель характерных черт (социально-бытовых, национальных, сословных, возрастных и так далее).
Эксплицитным читателем может быть как абстрактный образ, так и конкретная личность.
§ Имплицитный (скрытый, подразумеваемый) читатель - скрытый субъект коммуникативной ситуации, способный полностью понять задумку автора. Ильин И.П. Имплицитный читатель // Современное зарубежное литературоведение: энциклопедический справочник / Ильин, И.П. Цурганова, Е.А. - М.: Интрада, 1999. - С. 48.
Имплицитный читатель присутствует в произведении всегда. Эксплицитный выводится по желанию автора. Надо отметить, что при наличии в произведении эксплицитного читателя он может не совпадать с имплицитным, как ни один из них может не соответствовать реальному читателю.
Например, источником всех энциклопедических познаний Берлиоза в романе «Мастер и Маргарита» М.А.Булгакова служит словарь Брокгауза и Ефрона, и писатель предполагает, что его имплицитный читатель должен это понимать. Однако не всегда это замечает реальный человек, взявший в руки роман.
Выбор воображаемого адресата в литературном произведении определяется как индивидуальными представлениями автора, так и особенностями литературной эпохи.
Так, литература Средневековья ориентирована на «молчаливого собеседника», послушно выслушивающего мнение автора. Солоухина, О.В. Концепции «читателя» в современном западном литературоведении // Художественная рецепция и герменевтика / Ю.Б. Борев. - М.:Наука, 1985. - С. 218. Эпоха классицизма тоже не учитывала индивидуальных особенностей своего читателя, поскольку ставила своей целью возведение его к общему идеалу. В эпоху сентиментализма появляется образ чувственного адресата, способного к сопереживанию. Адресат литературы романтизма впервые получает свободу мнения. Поэтому, как отмечает О.В. Солоухина, «именно с романтизмом утвердилась идея о безграничности смыслов произведения». Там же, С. 221. Эпоха реализма идет еще дальше и предоставляет адресату самому делать выводы по поводу прочитанного. Д.С. Лихачев отмечает, что характерной чертой литературы этого времени стал рассказчик «из людей простоватых, как бы не понимающих значения рассказываемого» Там же, С. 222., поэтому адресат вынужден был объяснять его сам. Символизм еще больше утверждал самостоятельность читателя, позволяя ему самому разгадывать значение своих загадок. Характерной чертой современной литературы является диалог между автором и читателем, где оба участника равны и свободны во мнениях.
Иногда писатель - новатор может не видеть среди своих современников читателя, способного понять и оценить его идеи и их творческую реализацию. В таких случаях может появляться читатель-потомок, как, например, у Баратынского: «...И как нашел я друга в поколеньи, Читателя найду в потомстве я» («Мой дар убог, и голос мой не громок»).
Иногда писатель пишет в расчете не на публику, а на самого себя. О.Уайльд в связи с нападками критики на роман "Портрет Дориана Грея" (будто бы развращающий публику) писал: «Художник работает, целиком сосредоточась на изображаемом предмете. Ничто другое его не интересует. О том, что скажут люди, он не думает, ему это и в голову не приходит! Он поглощен своей работой. К мнению других он равнодушен. Я пишу потому, что писать для меня -- величайшее артистическое удовольствие. Если мое творчество нравится немногим избранным, я этому рад. Если нет, я не огорчаюсь. А что до толпы, то я и не желаю быть популярным романистом. Это слишком легко». Чернец Л.В. Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины / Л.В. Чернец. - М., 1997. - С.20.
Но совпадение в одном лице адресата и адресанта, писание «в стол», в целом нехарактерно для искусства.
Надо отметить, что, не будучи в контакте с аудиторией, автор может только делать предположения о тех адресатах, для которых создана данная информация, поэтому образ адресата обычно довольно размыт и неконкретен.
Следует также отметить, что адресат писателя не статичен. Эволюция мировоззрения и творчества обычно сопровождается изменениями микросреды и - как следствие -- переадресовкой произведений.
В художественном тексте может одновременно присутствовать несколько типов адресатов, которые объединяются в единый образ читателя.
Образ читателя в художественном произведении - это «сложная многоуровневая категория, предполагающая наличие различных направлений и уровней адресации, опирающаяся на систему языковых средств, ее формирующих». Бударина Е.И. Средства создания образа адресата в художественном тексте: автореф. дис. … канд. филол. наук. - М.: МПГУ, 2006. - С. 4. Образ адресата является одним из основных структурообразующих элементов художественного произведения, одним из средств выражения концепции текста.
Русская и сопоставительная филология΄2005/ Казан. гос. ун-т, филол. фак.- Казань: Казан. гос. ун-т, 2005.- 256 с.
УДК 82.01
Ибрагимов М.И. ˝Читатель˝ в компаративистике: проблемы и аспекты изучения
читатель, компаративистика, рецептивная эстетика, социология читателя
В отечественном литературоведении проблема читателя является менее изученной по сравнению с проблемами автора и литературного произведения. Показательно, что в ˝Краткой литературной энциклопедии˝ статья ˝читатель˝ отсутствует, также как и в ˝Словаре литературоведческих терминов˝, составленном Л.И.Тимофеевым и С.В.Тураевым. В ˝Литературном энциклопедическом словаре˝ (под ред. В.М.Кожевникова и П.А.Николаева) есть статья ˝Читатель и писатель˝. Значение понятия ˝читатель˝ здесь в значительной степени редуцировано: оно сведено к так называемому ˝реальному читателю˝ - одному из участников литературного процесса.
В ˝Литературной энциклопедии терминов и понятий˝ (2003) термин ˝читатель˝ рассматривается в трех значениях: 1) воображаемый читатель; 2) образ читателя в произведении; 3) реальный читатель.
Более основательно проблема читателя представлена в словаре-справочнике ˝Художественное восприятие: Основные термины и понятия˝ (ред.-сост. – М.В.Строганов). В качестве отдельных понятий здесь выделены ˝читатель˝, ˝воображаемый читатель˝, ˝читатель-герой˝. Имеются статьи ˝Читатель и творческий процесс˝, ˝Чтение и творческий процесс˝ .
Несмотря на недостаточную разработанность проблемы читателя в отечественном литературоведении, нельзя говорить о том, что эта проблема в нем игнорировалась. Еще в 1922 году А.И.Белецкий в статье ˝Об одной из очередных задач историко-литературной науки˝ писал: ˝Пора нам признать, что произведение является художественным или нехудожественным, первостепенным или второстепенным лишь в сознании читающих; это они открывают в нем красоту...˝ . Существенный вклад в изучение читателя внес М.Бахтин, утверждавший, что литературное произведение носит характер ˝высказывания˝, причем высказывания диалогического: ˝свои неотъемлемые права на слово˝ имеет не только автор, но и читатель.
Концепция М.Бахтина стала теоретической основой для историко-функционального метода изучения литературы, явившегося одним из значимых достижений отечественного литературоведения. ˝Историко-функциональный подход˝ (М.Б.Храпченко) учитывает сложное социальное бытие литературы и исторически изменчивые условия художественного восприятия.
Гораздо больший интерес к проблеме читателя проявляли западные ученые. В западноевропейском и американском литературоведении сложились отдельные направления, школы, в которых литература рассматривается сквозь призму читателя. В энциклопедическом справочнике ˝Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины˝ представлены различные подходы и направления в изучении читателя: рецептивная эстетика (Х.Гадамер, Х.Яусс, В.Изер и др.); рецептивная критика, или школа реакции читателя (Стэнли Фиш); школа критиков Буффало (Норман Холланд, Хайнц Лихтенстайн, Дэвид Блейх, Мюррей Шварц). В трудах представителей этих школ сформировался понятийно-терминологический аппарат изучения читателя: ˝горизонт ожидания˝, ˝идентификация˝, ˝имплицитный читатель˝, ˝коммуникативная определенность (и неопределенность)˝, ˝эксплицитный читатель˝, ˝интенциональность˝.
В компаративистике проблема читателя имеет несколько сторон изучения.
Во-первых, это изучение читательского восприятия произведений инонациональной литературы и тех процессов, которые происходят в сознании индивидуального читателя в момент восприятия.
Во-вторых, это проблема социальных детерминант эстетических норм. Речь в данном случае идет уже не об индивидуальных читательских реакциях на произведения инонациональной литературы, а о реакциях групповых.
В-третьих, это вопрос о самом процессе чтения. Имеет ли чтение национальную специфику, и какие факторы определяют эту специфику?
Изучение данных вопросов невозможно без привлечения методов смежных с литературоведением наук: психологии, социологии, культурологии.
Одним из самых значительных направлений в изучении читателя в зарубежном литературоведении является рецептивная эстетика. Наиболее законченное выражение принципы рецептивной эстетики получили в работах исследователей ˝констанцской школы˝, возникшей в 60-ые годы в Германии.
По мнению одного из авторитетных представителей рецептивной эстетики Х.Яусса, в современную эпоху происходит формирование новой культурно-эстетической парадигмы, которая, с одной стороны, противопоставлена позитивистской парадигме, ставящей во главу угла исторически-поступательное развитие литературы в контексте единой мировой литературы (в рамках данной парадигмы, собственно говоря, и сформировался сравнительно-исторический метод), с другой – формально-эстетической, отдающей приоритет исследованию структуры произведения в отрыве от социальных связей. Формирование новой культурно-эстетической парадигмы предполагает устранение разрыва между социально-историческим и
формально-эстетическим принципами анализа в новом историко-рецептивном подходе к литературе.
Центральным понятием у Яусса является ˝горизонт ожидания˝ – термин, обозначающий ˝комплекс эстетических, социально-политических, психологических и прочих представлений, определяющих отношение автора и – в силу этого – произведения к обществу (и к различным видам читательской аудитории), а также отношение читателя к произведению˝ . ˝Горизонт ожидания˝ читателя формируется, с одной стороны, собственно-литературными факторами (известными читателю литературными нормами, в первую очередь, жанровыми), с другой – внелитературными (в широком смысле – это жизненный опыт читателя). С точки зрения компаративистики, проблема ˝горизонта ожидания˝ может быть поставлена следующим образом: как взаимодействуют ˝горизонт ожидания˝ писателя с ˝горизонтом ожидания˝ инокультурного читателя? Можно предположить, что в случае ˝родственных литератур˝ ˝горизонты ожидания˝ писателя и читателя более соответствуют друг другу, чем в случае неродственных литератур.
В теоретической концепции Яусса важным представляется стремление сочетать синхронический анализ рецепции с диахроническим: Яусс описывает историю рецепции как ˝поступательное развертывание заложенного в произведении и актуализированного в этапах его исторической рецепции смыслового потенциала, который раскрывается понимающему суждению исследователя, осуществляющего при встрече с традиционным пониманием произведения ˝таяние горизонта ожидания˝˝ . Историчность литературы, по мнению Яусса, предполагает длительный диалог между произведением, публикой и вновь создаваемым произведением. М.Бахтин в своей последней работе ˝К методологии гуманитарных наук˝ писал в этой связи о ˝контекстах понимания˝, разграничивая малое время современности и большое время, близкий контекст понимания и далекий контекст. В этой связи интересными могут оказаться такие компаративистские исследования, в которых восприятие инокультурного текста рассматривается в аспекте диахронии. Чем, например, восприятие Пушкина татарскими читателями начала XX века отличается от восприятия в 90-ые годы?
Другой представитель рецептивной эстетики, В.Изер, рассматривает читателя не как конкретно-историческую личность, а как идеальную абстракцию. Роль читателя, по мнению Изера, заключается в том, чтобы силой воображения, сотворчества заполнить так называемые пробелы и ˝зияния˝ в тексте. Изер в исследовании ˝Апеллятивная структура текста˝ составляет целый каталог приемов, порождающих ˝зияния˝ в тексте. Центральным пунктом в концепции Изера является ˝попытка вывести теорию художественной речи за пределы теории подражания, и прежде всего за рамки представлений о восприятии как простом отражении общественных отношений˝ . Взамен этому Изер предлагает функционалистский подход, суть которого заключается в утверждении примата функции над структурой. Изер разрабатывает также понятие ˝репертуар˝, ˝выстраивая шкалу неопределенности и определенности, составляющих его структур, обусловливающих отношение читателя к тексту˝ . Они ˝характеризуют степень узнавания текста читателем от полного неприятия в силу его непонятности (˝встреча˝ произведения экспериментально-новаторской литературы и неподготовленного, ориентирующегося на традицию читателя) и до почти полного ˝совпадения˝ структур текста и эстетико-психологических установок читателя, что наблюдается при ˝встрече˝ с произведениями тривиальной литературы˝ .
Применительно к компаративистике понятие ˝репертуара˝ может быть преломлено в следующем проблемном вопросе: ˝Чем определяется степень узнавания текста читателем при встрече с инолитературным текстом?˝.
Помимо использования теоретических и методологических концепций рецептивной эстетики, сопоставительные исследования индивидуальных читательских реакций могут основываться на психологических теориях, в частности на концепции символического интеракционизма и психологии развития. Она исходит из того, что человек существует как личность, лишь ˝отражаясь˝ в других. Реакции окружающих могут быть запечатлены в сознании и восприняты как общие нормы поведения, и мы наблюдаем себя как бы извне, чтобы убедиться, что наши мысли и действия соответствуют социальным нормам. Большинство людей исходит не из своего собственного ˝я˝ в данный момент, а из своих прошлых ˝я-образов˝ и потенциальных ˝я-образов˝ в будущем. Искусство и, в частности, литература предоставляют индивиду возможность создания таких ˝я-образов˝. Примеры, в той или иной степени подтверждающие данное утверждение, широко представлены и в самой литературе: речь идет о героях-читателях, которые в процессе чтения идентифицируют себя с литературными персонажами (хрестоматийными, в частности, являются Макар Девушкин, идентифицирующий себя с Самсоном Выриным, или Настя из пьесы Горького ˝На дне˝, идентифицирующая себя с романтической героиней романа ˝Роковая любовь˝). Очевидно, что не все произведения обладают одинаковым потенциалом формирования ˝я-образов˝. Американский славист Пол Дебрецени, например, указывает на то, что произведения Гоголя, Писарева, Достоевского влияли на формирование политических и философских взглядов читателей, в то время как их внутреннее ˝я˝ формировал именно Пушкин . То же можно сказать и о татарском читателе: Ф.Амирхан, Г.Ибрагимов, С.Рамеев, Дардменд, Ш.Бабич, Н.Думави, Г.Исхаки и др. формировали общественно-политические, эстетические взгляды читателей, но внутреннее ˝я˝ формировал Г.Тукай. Соотнесение своего внутреннего ˝я˝ с явлениями литературной действительности является одним из значимых проявлений национальной идентичности. С точки зрения компаративистики вопрос о национальной идентичности, взятый в аспекте проблемы читателя, может быть сформулирован следующим образом: ˝Существует ли содержательное различие в проявлениях национальной идентичности у читателей, относящихся к различным национальным культурам?˝. Другой возможный аспект изучения этой проблемы – определение роли инонациональной литературы как одного из факторов национальной идентичности. В монографии Д.Ф.Загидуллиной, в частности, приводятся интересные сведения по поводу качественного изменения репертуара чтения в среде новой татарской интеллигенции в период усиления национальной идентичности. Элитарный
читатель интересуется не только современной татарской и русской литературой, но и литературой европейской, а также философскими сочинениями известных европейских философов: Б.Спинозы, Г.Лейбница, Г.Спенсера, А.Шопенгауэра, Ф.Ницше, Н.Гартмана . При этом национальная идентичность может проявляться как в форме соотнесения ˝своего˝ и ˝чужого˝, так и в форме их противопоставления, о чем свидетельствует рецепция европейской и русской литературы некоторыми представителями татарской интеллигенции. Например, Н.Думави в опубликованной в 1915 году в газете ˝Йолдыз˝ статье ˝Бер мөляхәзә˝ пишет о восточной ментальности татар и о недопустимости переориентации татарской литературы с ˝востока˝ на ˝запад˝.
Проблема ˝группового читателя˝, рассматриваемая в сопоставительном контексте, имеет несколько аспектов изучения. Читательская аудитория не монолитна, различными, следовательно, являются и эстетические реакции читателей, принадлежащих к различным слоям общества. Структура читательской аудитории членится не только по вертикали (читатель-критик, элитарный читатель, массовый читатель), но и по горизонтали (читатель-мужчина и читатель-женщина, городской читатель и провинциальный читатель, пожилой читатель и молодой читатель). Для каждой из таких читательских групп существует своя эстетическая норма, предопределяющая восприятие литературы. Я.Мукаржовский писал, что ˝изменчивость нормы и ее обязательность не могут быть поняты и обоснованы в своей одновременности, ни с точки зрения человека как такового, ни с точки зрения человека как индивида, а могут быть поняты только с точки зрения человека как общественного существа˝ . В качестве отдельного аспекта изучения ˝группового читателя˝ в компаративистике можно выделить вопрос об особенностях восприятия произведений инонациональной литературы различными группами читателей. Кто и каким образом определяет авторитетность того или иного иностранного автора?
Одним из аспектов проблемы социологии читателя является читательское мифотворчество. П.Дебрецени, например, рассматривает пушкинский миф в связи с проблемой национальной идентичности, что нашло отражение в уподоблении литературной канонизации Пушкина канонизации святых: поэт, по словам Дебрецени, воспринимался как страстотерпец, покорный судьбе и погибший в результате предательства, но ставший в итоге покровителем нации . Нечто подобное обнаруживается в тукаевском мифе, также возникшем в связи с обострившейся в начале XX века в татарском обществе проблемой национальной идентичности: во многих стихотворениях, появившихся после смерти поэта, он уподобляется пророку .
В связи с проблемой ˝группового читателя˝ возможна постановка вопроса об инварианте читательской рецепции. Перспективным здесь представляется использование такого теоретического понятия, как ˝основания рациональности˝, суть которого, как считает А.В.Смирнов, состоит в том, что, ˝оставаясь в пределах оснований рациональности, характерных для одной культуры (и заданных релевантными для нее очевидностями), невозможно адекватно показать строение смысловых структур, созданных другой культурой, если та опирается на другие основания рациональности˝
В воспринимающей деятельности правомерно выделить две стороны. При освоении литературного произведения неотъемлемо важен прежде всего живой и бесхитростный, неаналитический, целостный отклик на него. В то же время читатель стремится отдать себе отчет в полученных впечатлениях, обдумать прочитанное, разобраться в причинах испытанных им эмоций. Такова вторичная, но тоже очень важная грань восприятия художественного произведения.
Непосредственные импульсы и разум читателя соотносятся с творческой волей автора произведения весьма непросто. Здесь имеют место и зависимость воспринимающего субъекта от художника-творца, и самостоятельность первого по отношению ко второму. Обсуждая проблему «читатель –автор», ученые высказывают разнонаправленные, порой даже полярные одно другому суждения. Они либо абсолютизируют читательскую инициативу (Потебня), либо, напротив, говорят о послушании читателя автору как некой непререкаемой норме восприятия литературы (А.П. Скафтымов).
Обе эти крайности преодолеваются герменевтически ориентированным литературоведением, которое разумеет отношение читателя к автору как диалог, собеседование, встречу. Литературное произведение для читателя – это одновременно и «вместилище» определенного круга чувств и мыслей, принадлежащих автору и им выражаемых, и «возбудитель» (стимулятор) его собственной духовной инициативы и энергии. Во-первых, в очень многих случаях читательское восприятие оказывается по преимуществу субъективным, а то и вовсе произвольным: непонимающим, минующим творческие намерения автора, его взгляд на мир и художественную концепцию. И, во-вторых (и это главное), для читателя оптимален синтез глубокого постижения личности автора, его творческой воли и его собственной (читательской) духовной инициативы.
Чтобы диалоги-встречи, обогащающие читателя, состоялись, ему нужны и эстетический вкус, и живой интерес к писателю и его произведениям, и способность непосредственно ощущать их художественные достоинства. Вместе с тем чтение –это «труд и творчество.
Читатель может присутствовать в произведении впрямую, будучи конкретизированным и локализованным в его тексте. Авторы порой размышляют о своих читателях, а также ведут с ними беседы, воспроизводя их мысли и слова. В связи с этим правомерно говорить об о бразе читателя как одной из граней художественной «предметности». Вне живого общения повествователя с читателем непредставимы повести Л. Стерна, пушкинский «Евгений Онегин», проза Н.В. Гоголя, М.Е. Салтыкова-Щедрина, И.С. Тургенева.
Другая, еще более значимая, универсальная форма художественного преломления воспринимающего субъекта – это подспудное присутствие в целостности произведения его воображаемого читателя, точнее говоря, «концепция адресата». Читателем-адресатом может быть и конкретное лицо (пушкинские дружеские послания), и современная автору публика (многочисленные суждения А.Н. Островского о демократическом зрителе), и некий далекий «провиденциальный» читатель, о котором говорил О.Э. Мандельштам в статье «О собеседнике».
Читатель-адресат тщательно рассмотрен западногерманскими учеными, составившими школу рецептивной эстетики. Художественный опыт имеет две стороны: продуктивную (креативную, творческую) и рецептивную (сфера восприятия). Соответственно наличествуют два рода эстетических теорий: традиционные теории творчества (явленного прежде всего в искусстве) –и новая, ими создаваемая теория восприятия, ставящая в центр не автора, а его адресата. Последнего именовали имплицитным читателем , подспудно присутствующим в произведении и ему имманентным . Автору (в свете этой теории) присуща прежде всего энергия воздействия на читателя, именно ей придается решающее значение. Другая же сторона художнической активности (порождение и запечатление значений и смыслов) сторонниками рецептивной эстетики отодвигается на второй план (хотя и не отвергается). В составе словесно-художественных произведений акцентируется угадывающаяся в них программа воздействия на читателя, заложенный в них потенциал воздействия , так что структура текста рассматривается как апелляция (обращение к читателю, направленное ему послание). Вложенный в произведение потенциал воздействия, утверждают представители рецептивной эстетики, определяют его восприятие реальным читателем.
Терминология категории «читатель» в современном литературоведении (см.литературоведение) достаточно широка: используются такие определения, как реальный читатель, адресат, гипотетический читатель (М. Науман), образ аудитории (Ю.М. Лотман), нададресат, слушатель, созерцатель, читатель (М.М. Бахтин).
Особую популярность получил термин «воображаемый читатель» , введенный в практику А.А. Белецким.
В западном литературоведении фиксируются такие понятия, как абстрактный читатель (В. Шмид), образцовый читатель (У. Эко), архичитатель (М. Риффатер), имплицитный читатель (В. Изер), информированный читатель (С. Фиш), воображаемый читатель (Э. Вулф).
Типы читателей
Исследователь темы «читатель как проблема поэтики» Н.А. Кафидова выделяет следующую типологию читателей:
1) реальный читатель (участник литературного процесса; эмпирически реальный человек);
2) воображаемый читатель (идеальный адресат, существующий в сознании биографического автора);
3) эксплицитный читатель (одна из разновидностей внутреннего адресата, явный или подразумеваемый собеседник, к которому обращена речь повествователя);
4) имплицитный читатель (предполагаемый всей структурой произведения как целостно воспринимающий ее субъект).
Сотворчество читателя
Н.Д. Тамарченко в учебнике по теории литературы не только определяет позицию воспринимающего субъекта по отношению к двум аспектам произведения (тексту и миру героя), но и обращает специальное внимание на само понятие «читатель». Ученый выделяет два полярных значения этого термина: читатель исторически-реальный, конкретный читатель, внетекстовый субъект восприятия и «образ читателя, то есть определенный персонаж, созданный автором и существующий внутри произведения».
Особенно важным, по мнению исследователя, для поэтики оказывается третье значение, связывающее эти полюса: «Читатель также субъект сотворческой деятельности, “запрограммированный” автором».
Этот аспект фиксируется специальным термином «имплицитный читатель» (в отличие от «эксплицитного»). В рамках этого третьего подхода ученый выделяет три возможные трактовки имплицитного читателя. Вне сферы интереса ученого оказывается, таким образом, только фигура читателя воображаемого, все остальные осознаны и точно определены.
Читатель в современной поэтике осознается и как потенциал восприятия, как принцип, организующий это восприятие. В современном литературоведении подчёркивается пристальное внимание ко всему, что способно воздействовать на читателя. В качестве направляющих процесса восприятия читателя указываются: говорящее название, эпиграф, специальные авторские примечания, вступление, первая фраза, место и время действия. Кроме того, важно непосредственное обращение к читателю, предвосхищение читательских ожиданий, реакций, воспроизведение и изображение слова читателя.
Отмечаются также жанровое обозначение, эпиграфы, первый абзац, «темные» места в тексте, предполагающие сотворчество читателя.
Предметом пристального внимания читателя определены места многозначности, главное из которых не словесная иносказательность, а предметный мир произведения.
Таким образом, в литературоведении признаётся, что от читателя конкретного произведения могут требоваться различные компетенции, навыки чтения. В то же время, теоретико-литературные подходы к категории «читатель» коррелируют со значимыми изменениями в функции чтения в современном обществе.
Шипицына Н.В.
Аспирант, Бурятский государственный университет
ПРОБЛЕМА ОБРАЗА ЧИТАТЕЛЯ В СОВРЕМЕННОМ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ
Аннотация
В статье представлен краткий исторический обзор изучения проблемы читателя; проанализированы теоретические представления о коммуникативной структуре художественного текста.
Shipitsyna N.V.
Postgraduate student, Buryat State University
READER’S IMAGE PROBLEM IN MODERN LITERARY CRITICISM
Abstract
The article provides a brief historical overview of the study of the problem of the reader; theoretical understanding of the communicative structure of the art text is analyzed.
Keywords: the image of a reader, author, art dialogue, reception.
Проблема читателя была на заметке в научной теории ещё в античности, однако систематические исследования начались только лишь в ХХ веке.
Одним из первых ученых, признавших важность категории читателя в литературоведении, стал А.И. Белецкий. В своих трудах, главным образом в «Изучении истории читателя» (1922), а также в своей работе «Об одной из очередных задач историко-литературной науки» он подробно остановился на триаде “автор - образ - читатель”. Исследователь обозначил равнозначность и необходимость изучения проблем «образа автора» и «образа читателя» в целостности, объясняя это тем, что именно «образ читателя» обладает функцией формирования идеи произведения . Таким образом, учёный уравнял в правах ранее считавшиеся противоположными друг другу категории. Читатель, так же как автор, является носителем понимания заложенного в тексте смысла. Работы А.И. Белецкого относительно образа читателя позволили осуществить переход от историко-литературного принципа изучения произведения к историко-функциональному.
Однако изучение образа читателя в ХХ веке не было таким же пространным, как развитие научной мысли в рамках образа автора, который активно изучался в философско-эстетическом аспекте – как проблема, связанная с взаимодействием автора и героя в эстетической деятельности, на языковом уровне – как «индивидуально-словесная речевая структура, пронизывающая строй художественного произведения и определяющая взаимосвязь и взаимодействие всех его элементов», с литературоведческой точки зрения – как структурный элемент художественной системы, как одна из форм выражения авторского сознания . К 1970-м гг. употребление понятия «образ читателя» стало более распространено в контексте рецептивных теорий с учётом коммуникативной природы художественного произведения. Основным предметом рецептивной эстетики является рецепция, то есть восприятие литературных произведений читателем или слушателем.
Так представители рецептивной эстетики в цепочке «писатель – читатель» ставят на первое место читателя. Двумя исследователями «констанцской школы», которая возникла в рамках рецептивной эстетики в ФРГ, Хансом Робертом Яуссом и Вольфгангом Изером, была сформулирована теория о том, что литературное произведение не имеет смысла, если оно не прочитано читателем. В центре их внимания находится проблема бытия произведения как результата коммуникации между автором и читателем, в результате которой читатель воссоздает смысл произведения .
Проблеме читателя посвящена статья Ролана Барта «Смерть автора» (1968), которая объединила и обосновала значимость рассмотрения проблем автора и читателя в их единстве. «Читатель – это то пространство, где концентрируются все до единой цитаты, из которых слагается письмо; текст обретает единство в своём предназначении, только предназначение это не личный адрес; читатель – это некто , сводящий воедино все те штрихи, что образуют письменный текст» . Таким образом, степень необходимости изучения категории «образ читателя» была актуализирована до уровня автора.
Подробный анализ диалога писателя с читателем в тексте художественного произведения в конце 1990-х гг. провела Л.В. Чернец (См. Чернец Л.В. «Как слово наше отзовется». М.: Высш.шк., 1995.). Кроме историографии вопроса, она рассмотрела основные субъекты общения с автором, а именно: читателя, профессионального критика и литературоведа. В отличие от Е.В. Хализева, который считает, что образ читателя есть категория предметности художественного произведения, Л.В. Чернец проблему читателя рассматривает как часть функционирования произведения . Ученый подчеркивает материальную природу этого явления.
Ещё одним исследованием, посвященным образу читателя, является цикл работ А.Ю. Большаковой: «Образ читателя как литературоведческая категория», «Теория читателя и литературно-теоретическая мысль ХХ века» и «Читатель русской литературы как проблема», в котором был систематизирован весь накопленный материал по данной проблеме, а также намечен новый подход к рассмотрению художественного диалога. Только на уровне читателя, по мнению Большаковой, реализуется сочетание философской идеи повествования с пространственным и катарсическим спектром. Читатель получает рецептивные сигналы, включающие его в определенную дистанцию, которую он должен пройти, вникнув во все тонкости повествовательного мира автора и его героев. Также в своей работе А.Ю. Большакова подробно останавливается на вопросе о конвенциональной природе читателя. Под конвенцией она подразумевает негласную договоренность автора с читателем. Автор может оправдать ожидания своих читателей и своих героев, используя при этом воображаемые побудительные вопросы: «О чем он думал? На что надеялся?..» и т.д. Но иногда автор, почти доведя своих читателей до желаемой концовки, развивает совсем другой конец, разбивая читательские иллюзии .
Кроме того, А.Ю. Большакова выделяет три темпоральных типа образа читателя, соответствующих настоящему, прошлому и будущему:
- читатель современник – читатель-критик или полемизирующий читатель, собеседник автора;
- ретроспективно направленный читатель – читатель, включенный в традицию прочтений предшествующих текстов данного и последующих писателей;
- читатель будущего – во многом идеальный вариант желаемого, лучшего: некое идеализированное «авторское я» .
В первое десятилетие XXI в. вышли также статьи ученых, рассматривающих образ читателя в конкретных произведениях. Так, образ адресата-читателя в баснях И.А. Крылова был проанализирован Н.А. Артемьевой , образ читателя в поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души» – Е.Ю. Геймбух ; образ читателя в письмах А.П. Чехова рассматривал А. Верхозин ; образ читателя в произведениях В. Некрасова исследовала М. Р. Шумарина ; образ читателя в рассказах А.П. Платонова – А.Н. Загороднюк .
Так, в своем исследовании Е.Ю. Геймбух выделяет несколько ликов автора и читателя: «Образ читателя в целом пополняет галерею “мертвых душ”» . По мнению ученого, образ читателя может совпадать с образом героя.
Для М. Р. Шумариной в исследовании образа читателя В. Некрасова оказались важными метатекстовые фрагменты, через которые автор рисует образ читателя, моделирует, а также эксплицирует сам процесс творчества .
А.Н. Загороднюк рассматривает взаимодействие автора и читателя как на языковом, так и на эстетическом уровне .
Одним из последних исследований, посвящённых образу читателя, является статья Г.Б. Поповой «”Образ читателя” как конструктивный элемент языковой композиции современной русской прозы: к вопросу о субъективации авторского повествования» , в которой отражены размышления об «образе читателя». Он не материализован в конкретный авторский «лик», однако имеет возможность проявить себя через языковое выражение образов персонажей, рассказчика и автора, через их точку видения.
Вопрос о читателе и художественном восприятии произведения граничит с разными областями наук и искусства, и поэтому требует в настоящее время комплексного подхода в его изучении. Многоаспектность данной проблемы была подчёркнута Б.С. Мейлахом: «Художественное восприятие как научную проблему нужно дифференцировать: она, при всей её целостности, многоаспектна» .
Подводя итоги изучения проблемы читателя в литературоведении, отметим, что обсуждая проблему «читатель – автор», учёные высказывают различные мнения о роли каждого элемента данной структуры. Одни исследователи утверждают, что читатель обладает большим влиянием над автором в процессе понимания художественного произведения, другие настаивают на ведомом образе читателя, который полностью подвержен автору и следует задуманным им мыслям. Но, несмотря на свою длинную историю, образ читателя как категория в настоящее время нуждается в дополнительных исследованиях на фактическом материале художественной литературы.
Литература
- Артемьева Н.А. Образ читателя-адресата в баснях И.А.Крылова / Н.А. Артемьева // Известия Российского государственного педагогического университета имени А.И.Герцена. Аспирантские тетради. – СПб., 2008. – N 35(76), ч.1: (Общественные и гуманитарные науки). – С.34-39.
- Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика / Р. Барт. – М.: Прогресс, 1994. – 616 с.
- Белецкий А.И. Об одной из очередных задач историко-литературной науки. Изучение истории читателя/ Е.С. Романичева // Литература. – 2006. – №1 . [Электронный ресурс] А.И. Белецкий. – URL: http://lit.1september.ru/article.php?ID=200600117.htm. (дата обращения 27.09.2015)
- Большакова А.Ю. Образ читателя как литературоведческая категория// Известия РАН. Серия литературы и языка, 2003 год. Т 62, № 2. – С.17-26.
- Верхозин А. // Молодые исследователи Чехова. 5: Материалы международной научной конференции (Москва, май 2005 г.). – М.: Изд-во МГУ, 2005. – С.165-177.
- Виноградов В.В. О теории художественной речи / В.В. Виноградов. – М.: Высшая школа, 1971. – 243 с.
- Геймбух Е.Ю. Образ читателя в поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души»// Русский язык в школе, 2007. – №2. – С.44-47.
- Загороднюк А.Н. Автор и читатель в рассказах Андрея Платонова / А.Н. Загороднюк // Современные проблемы науки и образования. Вестник УлГТУ –2013. – №2.
- Мейлах Б.С. Процесс творчества и художественное восприятие. Комплексный подход: опыт, поиски, перспективы/ М.Б. Мейлах – М.: «Искусство», 1985. – 318 с.
- Попова Г.Б. «”Образ читателя” как конструктивный элемент языковой композиции современной русской прозы: к вопросу о субъективации авторского повествования» / Г.Б. Попова // Учёные записки Забайкальского государственного гуманитарно-педагогического университета им. Н.Г. Чернышевского. Серия «Филология, история, востоковедение. – 2011. – №2(37). – С.184-188.
- Современное зарубежное литературоведение: энциклопедический справочник. Страны западной Европы и США: концепции, школы, термины / отв. ред. А.Е. Махов. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Интрада,1999. – 317 с.
- Чернец Л.В. «Как слово наше отзовется…». Судьба литературных произведений: Учеб. пособие / Л.В.Чернец. – М.: Высш. Шк., 1995. – 239 с. – (100 спецкурсов по филологии).
- Шумарина М. Р. Тороплюсь на встречу с тобой, читатель / М. Р Шумарина // Русский язык в школе. – 2011. – № 6. – С. 55-60.
References
- Artem’eva N.A. Obraz chitatelja-adresata v basnjah I.A.Krylova / N.A. Artem’eva // Izvestija Rossijskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta imeni A.I.Gercena. Aspirantskie tetradi. – SPb., 2008. – N 35(76), ch.1: (Obshhestvennye i gumanitarnye nauki). – S.34-39.
- Bart R. Izbrannye raboty: Semiotika. Pojetika / R. Bart. – M.: Progress, 1994. – 616 s.
- Beleckij A.I. Ob odnoj iz ocherednyh zadach istoriko-literaturnoj nauki. Izuchenie istorii chitatelja/ E.S. Romanicheva // Literatura. – 2006. – №1 . A.I. Beleckij. – URL: http://lit.1september.ru/article.php?ID=200600117.htm. (data obrashhenija 27.09.2015)
- Bol’shakova A.Ju. Obraz chitatelja kak literaturovedcheskaja kategorija// Izvestija RAN. Serija literatury i jazyka, 2003 god. T 62, № 2. – S.17-26.
- Verhozin A. // Molodye issledovateli Chehova. 5: Materialy mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii (Moskva, maj 2005 g.). – M.: Izd-vo MGU, 2005. – S.165-177.
- Vinogradov V.V. O teorii hudozhestvennoj rechi / V.V. Vinogradov. – M.: Vysshaja shkola, 1971. – 243 s.
- Gejmbuh E.Ju. Obraz chitatelja v pojeme N.V. Gogolja «Mertvye dushi»// Russkij jazyk v shkole , 2007. – №2. – S.44-47.
- Zagorodnjuk A.N. Avtor i chitatel’ v rasskazah Andreja Platonova / A.N. Zagorodnjuk // Sovremennye problemy nauki i obrazovanija. Vestnik UlGTU –2013. – №2.
- Mejlah B.S. Process tvorchestva i hudozhestvennoe vosprijatie. Kompleksnyj podhod: opyt, poiski, perspektivy/ M.B. Mejlah – M.: «Iskusstvo», 1985. – 318 s.
- Popova G.B. «”Obraz chitatelja” kak konstruktivnyj jelement jazykovoj kompozicii sovremennoj russkoj prozy: k voprosu o sub#ektivacii avtorskogo povestvovanija» / G.B. Popova // Uchjonye zapiski Zabajkal’skogo gosudarstvennogo gumanitarno-pedagogicheskogo universiteta im. N.G. Chernyshevskogo. Serija «Filologija, istorija, vostokovedenie. – 2011. – №2(37). – S.184-188.
- Sovremennoe zarubezhnoe literaturovedenie: jenciklopedicheskij spravochnik. Strany zapadnoj Evropy i SShA: koncepcii, shkoly, terminy / otv. red. A.E. Mahov. – 2-e izd., ispr. i dop. – M.: Intrada,1999. – 317 s.
- Chernec L.V. «Kak slovo nashe otzovetsja…». Sud’ba literaturnyh proizvedenij: Ucheb. posobie / L.V.Chernec. – M.: Vyssh. Shk., 1995. – 239 s. – (100 speckursov po filologii).
- Shumarina M. R. Toropljus’ na vstrechu s toboj, chitatel’ / M. R Shumarina // Russkij jazyk v shkole. – 2011. – № 6. – S. 55-60.
