n1.doc
СПЕЦИФИКА ФОЛЬКЛОРА1. Социальная природа фольклора. В наше время проблемы фольклора становятся все более и более актуальными. Ни одна гуманитарная наука - ни этнография, ни история, ни лингвистика, ни история литературы не могут обходиться без фольклорных материалов и изысканий. Мы понемногу начинаем сознавать, что__разгадка многих и очень разнообразных явлений духовной культуры кроется в фольклоре. Между тем сама фольклористика до сих пор не определила себя, своих задач, специфики своего материала и собственной специфики как науки. Правда, в нашей науке имеется ряд работ общетеоретического характера. Однако жизнь идет вперед такими быстрыми темпами, что положения, выдвинутые в этих работах, уже не удовлетворяют, не отвечают той чрезвычайно сложной картине, которая постепенно вскрылась перед нами в результате упорного исследовательского труда. Определить предмет и сущность нашей науки, установить ее место среди других смежных наук, определить специфику ее материала стало делом насущной необходимости. От правильного понимания сущности и задачи науки зависит и правильность методов, а следовательно, и выводов. Постановка общетеоретических вопросов имеет не только общепознавательное, философское значение, но и помогает конкретному разрешению стоящих перед нами исследовательских задач.
В Западной Европе также нет недостатка в общетеоретических работах. Однако эти работы в целом удовлетворяют нас еще меньше, чем ранние советские работы. Фольклористика есть наука идеологическая. Методы и установки ее определяются мировоззрением эпохи и отражают его. С падением мировоззрения падают принципы созданной им науки. Мы не можем руководствоваться научными взглядами, созданными романтизмом или просвещением или любым другим направлением. Наша задача-создать науку из мировоззрения нашей эпохи и нашей страны.
Специфика фольклора 17
Что понимается под «фольклором» в новейшей западноевропейской науке? Чтобы ответить на этот вопрос, достаточно раскрыть любую монографию под соответствующим заглавием. Так, если взять книгу известного немецкого фольклориста Иона Мейера «Deutsche Volkskunde» (1921, «Немецкий фольклор»), то мы увидим там следующие разделы: деревня, постройки, дворы; растения; обычаи; суеверия; язык; предания; сказки; народные песни; библиография.
Такая картина типична для всей западноевропейской науки, преимущественно немецкой и французской, и в меньшей мере - для английской и американской. Такую же картину, но с большей специализацией, дают журналы. Здесь, например, изучаются мельчайшие детали построек, наличники, ставни, князьки, устройство печей, утварь, предметы обихода, сосуды, люльки, прялки, костюмы, головные уборы и т. д. и т. д. Наряду с этим изучаются обрядовая жизнь, свадьба, праздники, а также вся область поэтического творчества: сказки, легенды, песни, предания, поговорки и т. д.
Такая картина не случайна. Она отражает определенное понимание наукой своих задач. Предпосылки или положения, на которых строится эта наука, могут быть сведены к следующим:
1) изучается культура одного слоя населения, а именно - крестьянства;
2) предметом науки является одновременно материальная и духовная культура;
3) предметом науки служит крестьянство только одного народа, а именно в большинстве случаев своего собственного, того, к которому принадлежит сам исследователь.
Ни одно из этих положений не может быть принято нами. Наша наука целиком строится на иных основах.
Мы,)^о-первых, разделяем область материального и духовного творчества и делаем их предметом разных, хотя и родственных, смежных, взаимно связанных и зависимых друг от друга наук. Взгляд, что материальное и духовное творчество крестьянства могут изучаться одной наукой, есть по существу барский взгляд. Для культуры господствующих классов это не делается. История техники и архитектуры, с одной стороны, и история литературы или музыки и т. д.- с другой, представляют собой разные науки, потому что тут высшие слои общества. Наоборот, поскольку дело касается крестьянства, устройство старинных печей и ритмика лирических песен могут изучаться одной и той же наукой. Мы прекрасно знаем, что между материальной и духовной культурой существует самая тесная связь, и тем не менее мы разделяем
18 Специфика фольклора
Область материального и духовного творчества точно так же, > как это делается для культуры высших классов. Под фольклором понимается только духовное творчество, и даже; уже, только словесное, поэтическое творчество. Поскольку I поэтическое творчество фактически почти всегда связано с музыкой, можно говорить о музыкальном фольклоре и выделить его как особую фольклорную дисциплину.
Такое понимание фольклора издавна свойственно русской науке. Таким образом, то, что у нас называется фольклором, на Западе совсем не называется фольклором. Фольклором мы называем то, что на Западе называется traditions populaires, tradizioni populari, Volksdichtung и др. и что там не является предметом самостоятельной науки. Наоборот, то, что на Западе называют фольклором, мы не считаем наукой, а в лучшем случае признаем это научно-популярным родиноведением. Но чье же поэтическое творчество изучается? Как мы видим, на Западе изучается крестьянское творчество. К этому нужно прибавить, что изучается современное крестьянство, но лишь постольку, поскольку эта современность сохранила прошлое. Предметом ее является «живая старина»- установка, которая и у нас держалась довольно долго.
Такая точка зрения для нас неприемлема потому, что всякое явление мы изучаем как процесс в его движении. Фольклор имелся раньше, чем на исторической арене вообще появилось крестьянство. Подходя к делу исторически, мы должны будем сказать, что для доклассовых народов фольклором мы назовем творчество всей совокупности этих народов. Все поэтическое творчество первобытных народов целиком является фольклором и служит предметом фольклористики. Для народов, достигших ступени классового развития, фольклором мы будем называть творчество всех слоев населения, кроме господствующего, творчество которого относится к литературе. Прежде всего сюда относится творчество угнетенных классов, как крестьян и рабочих, но также и промежуточных слоев, тяготеющих к социальным низам. Так, можно еще говорить о мещанском фольклоре, но говорить, например, о фольклоре дворянском уже невозможно.
Наконец, мы видим, что на Западе под фольклором понимается крестьянская культура одного народа, а именно в большинстве случаев своего. Принцип отбора здесь количественный и национальный. Культура одного народа служит предметом одной науки, фольклора, Volkskunde. Культура всех других народов, в том числе и первобытных,- предмет уже другой науки, называемой очень различно: антрополо-
Специфика фольклора 19
Гией, этнографией, этнологией, народоведением - Volkerkun-de. Четкой терминологии нет.
Хотя мы вполне признаем возможность научного изучения национальных культур, тем не менее такой принцип для нас совершенно неприемлем, и его легко довести до абсурда. Действительно: если, предположим, французский ученый изучает французские песни, то это -фольклор. Если же этот ученый будет изучать, например, албанские песни, то это уже этнография. Такому пониманию мы должны четко противопоставить свою точку зрения: наука о фольклоре охватывает творчество всех народов, кем бы они ни изучались. Фольклор есть явление интернациональное.
Все изложенное позволяет нам суммировать наши положения и сказать: под фольклором понимается творчество социальных низов всех народов, на какой бы ступени развития они ни находились. Для доклассовых народов под фольклором понимается творчество совокупности этих народов.
Здесь естественно возникает вопрос: что такое фольклор в бесклассовом обществе, в условиях нашей социалистической действительности?
Казалось бы, что как явление классовое он должен был бы отмереть. Однако ведь и литература - классовое явление, но она не отмирает. При социализме фольклор теряет свои специфические черты как творчество социальных низов, так как у нас нет ни верхов, ни низов, есть только народ. Поэтому фольклор в нашем обществе становится народным достоянием в полном смысле этого слова. Отмирает то, что несозвучно народу в новой социальной обстановке. Остальное подвергается глубоким качественным изменениям, приближаясь к литературе. Каковы эти изменения - это еще должно показать исследование, но ясно, что фольклор эпохи капитализма и эпохи социализма не может быть одинаковым.
2. Фольклор и литература. Всем изложенным определяется только одна сторона дела: этим определяется социальная природа фольклора, но этим еще ничего не сказано о всех других признаках его.
Указанных выше признаков явно еще недостаточно, чтобы выделить фольклор в особый вид творчества, а фольклористику - в особую науку. Но ими определяется ряд других признаков, уже специфически фольклорных по существу.
Прежде всего установим, что фольклор есть продукт особого вида поэтического творчества. Но поэтическим творчеством является также и литература. И действительно, между фольклором и литературой, между фольклористикой и литературоведением существует самая тесная связь.
20 Специфика фольклора
Литература и фольклор прежде всего частично совпадают по своим поэтическим родам и жанрам. Есть, правда, жанры, которые специфичны только для литературы и невозможны в фольклоре (например, роман) и, наоборот: есть жанры, специфические для фольклора и невозможные в литературе (например, заговор). Тем не менее самый факт наличия жанров, возможности классификации здесь и там по жанрам, есть факт, относящийся к области поэтики. Отсюда общность некоторых задач и приемов изучения литературоведения и фольклористики.
Одна из задач фольклористики есть задача выделения и изучения категории жанра и каждого жанра в отдельности, и задача эта - литературоведческая.
Одна из важнейших и труднейших задач фольклористики это - исследование внутренней структуры произведений, короче говоря,- изучение композиции, строя. Сказка, эпос, загадки, песни, заговоры - все это имеет еще мало исследованные законы сложения, строения. В области эпических жанров сюда относится изучение завязки, хода действия, развязки, или, иначе, законов строения сюжета. Исследование показывает, что фольклорные и литературные произведения строятся различно, что фольклор имеет свои специфические структурные законы. Объяснить эту специфическую закономерность литературоведение не в силах, но установить ее можно только приемами литературного анализа.
К этой же области относится изучение средств поэтического языка и стиля. Изучение средств поэтического языка - чисто литературоведческая задача. Здесь опять окажется, что фольклор обладает специфическими для него средствами (параллелизмы, повторения и т. д.) или что обычные средства поэтического языка (сравнения, метафоры, эпитеты) наполняются совершенно иным содержанием, чем в литературе. Установить это можно только путем литературного анализа.
Короче говоря, фольклор обладает совершенно особой, специфической для него поэтикой, отличной от поэтики литературных произведений. Изучение этой поэтики вскроет необычайные художественные красоты, заложенные в фольклоре.
Таким образом, мы видим, что между фольклором и литературой не только существует тесная связь, но что фольклор, как таковой, есть явление литературного порядка. Он - один из видов поэтического творчества.
Фольклористика в изучении этой стороны фольклора, в своих описательных элементах - наука литературоведческая. Связь между этими науками настолько тесна, что между
Специфика фольклора 21
Фольклором и литературой и соответствующими науками у нас часто ставится знак равенства; метод изучения литературы целиком переносится на изучение фольклора, и этим дело ограничивается. Однако литературный анализ может, как мы видим, только установить явление и закономерность фольклорной поэтики, но он не в силах их объяснить.
Чтобы оградить себя от подобной ошибки, мы должны установить не только сходство между литературой и фольклором, их родство и до некоторой степени единосущие, но и установить специфическую между ними разницу, определить их отличие. Действительно, фольклор обладает рядом специфических черт, настолько сильно отличающих его от литературы, что методов литературного исследования недостаточно для разрешения всех связанных с фольклором проблем.
Одно из важнейших отличий состоит в том, что литературные произведения всегда и непременно имеют автора. Фольклорные произведения же могут не иметь автора, и в этом - одна из специфических особенностей фольклора.
Вопрос должен быть поставлен со всей возможной четко- I стью и ясностью. Или мы признаем наличие народного; творчества как такового, как явления общественной и культурной исторической жизни народов, или мы его не при- I знаем, утверждаем, что оно есть поэтическая или научная фикция и что существует только творчество отдельных индивидов или групп.
Мы стоим на точке зрения, что народное творчество не есть фикция, а существует именно как таковое, и что изучение его и есть основная задача фольклористики как науки. В этом отношении мы солидаризируемся с нашими старыми учеными, как Ф. Буслаев или О. Миллер. То, что старая наука ощущала инстинктивно, выражала еще наивно, неумело, и не столько научно, сколько эмоционально, то сейчас должно быть очищено от романтических ошибок и поднято на надлежащую высоту современной науки с ее продуманными методами и точными приемами.
Воспитанные в школе литературоведческих традиций, мы часто еще не можем себе представить, чтобы поэтическое I произведение могло возникнуть иначе, чем возникает лите-1 ратурное произведение при индивидуальном творчестве. Нам все кажется, что кто-то его должен был сочинить или сложить первый. Между тем возможны совершенно иные способы возникновения поэтических произведений, и изучение их составляет одну из основных и весьма сложных проблем
22 Специфика фольклора
Фольклористики. Здесь нет возможности входить во всю ширину этой проблемы. Достаточно указать здесь только на то, что генетически фольклор должен быть сближаем не с литературой, а с языком, который также никем не выдуман и не имеет ни автора, ни авторов. Он возникает и изменяется совершенно закономерно и независимо от воли людей, везде там, где для этого в историческом развитии народов создались соответствующие условия. Явление всемирного сходства не представляет для нас проблемы. Для нас было бы необъяснимым отсутствие такого сходства. Сходство указывает на закономерность, причем сходство фольклорных произведений есть только частный случай исторической закономерности, ведущей от одинаковых форм производства материальной культуры к одинаковым или сходным социальным институтам, к сходным орудиям производства, а в области идеологии - к сходству форм и категорий мышления, религиозных представлений, обрядовой жизни, языков и фольклора. Все это живет, взаимообусловливается, меняется, растет и отмирает.
Возвращаясь же к вопросу о том, как же эмпирически представить себе возникновение фольклорных произведений, здесь достаточно будет указать хотя бы на то, что. фольклор первоначально может составлять интегрирующую часть обряда. С вырождением или падением обряда фольклор открепляется от него и начинает жить самостоятельной жизнью. Это только иллюстрация к общему положению. Доказательство может быть дано только путем конкретных исследований. Но обрядовое происхождение фольклора было ясно, например, уже А. Н. Веселовскому в последние годы его жизни.
Приведенное здесь отличие настолько принципиально, что оно одно уже заставляет выделить фольклор в особый вид творчества, а фольклористику - в особую науку. Историк литературы, желая изучить происхождение произведения, ищет его автора. Фольклорист при помощи широкого сравнительного материала устанавливает условия, создавшие сюжет. Но данным отличием не ограничивается разница между литературой и фольклором. Они отличаются не только своим происхождением, но и формами своего существования, своего бытования.
Давно известно, что литература распространяется письменным путем, фольклор - устным. Эта разница до сих пор считается разницей чисто технического порядка. Между тем разница эта затрагивает самую суть дела. Она знаменует глубоко различную жизнь этих двух видов поэтического творчества. Литературное произведение, раз возникнув, уже не меняется. Оно функционирует при наличии двух величин:
Специфика фольклора 23
Это - автор, создатель произведения, и читатель. Посредствующим звеном между ними является книга, рукопись или исполнение. Если литературное произведение неизменно, то читатель, наоборот, всегда меняется. Аристотеля читали древние греки, арабы, гуманисты, читаем его и мы, но все читают и понимают его по-разному. Истинный читатель всегда читает творчески. Литературное произведение может его радовать, восхищать или возмущать. Он часто хотел бы вмешаться в судьбу героев, наградить или наказать их, изменить их трагическую судьбу на счастливую, а торжествующего злодея предать казни. Но читатель, как бы глубоко он ни был взволнован литературным произведением, не в силах и не вправе внести в него никаких изменений в угоду своим личным вкусам или взглядам своей эпохи.
Как в этом отношении обстоит с фольклором? Фольклор также существует при наличии двух величин, но величин, отличных от того, что мы имеем в литературе. Это исполнитель и слушатель, непосредственно, вернее - неопосредствованно противопоставленные друг другу.
Остановим наше внимание сперва на исполнителе. Как правило, он исполняет произведение, не созданное им лично, а слышанное им раньше. В таком случае исполнитель никак не может быть сопоставлен с поэтом, читающим свое произведение. Но он и не рецитатор чужих произведений, не декламатор, в точности передающий чужое произведение. Это - специфическая для фольклора фигура, полная глубочайшего для нас интереса и требующая самого пристального исторического изучения от первобытного хора до сказительницы Крюковой и других. Исполнитель не повторяет буква в букву того, что он слышал, а вносит в слышанное им свои изменения. Пусть эти изменения будут иногда совсем незначительными (но они могут быть и очень большими), пусть изменения, происходящие с фольклорными текстами, иной раз совершаются с медленностью геологических процессов, важен самый факт изменяемости фольклорных п р о и з- " ведений сравнительно с неизменяемостью» произведений литературных.
Если читатель литературного произведения есть как бы лишенный всяких полномочий бессильный цензор и критик, то всякий слушатель фольклора есть потенциальный будущий ^исполнитель, который в свою очередь - сознательно "или бессознательно-внесет в произведение новые изменения. Эти i изменения совершаются не случайно, а по известным законам. Отброшено будет все, что несозвучно эпохе, строю, новым настроениям, новым вкусам, новой идеологии. Эти новые вку-.
24 Специфика фольклора
Сы скажутся не только в том, что будет отброшено, но и в том, что будет переработано и добавлено. Немалую (хотя и не решающую) роль играет личность сказителя, его индивидуальные вкусы, взгляды на жизнь, таланты, творческие способности. Таким образом, фольклорное произведение живет в постоянном движении и изменении. Поэтому оно не может быть изучено полностью, если оно записано только один раз. Оно должно быть записано максимальное количество раз. Каждую такую запись мы называем вариантом, и эти варианты представляют собою совершенно иное явление, чем, например, редакции литературного произведения, созданные одним и тем же лицом.
Таким образом, фольклорные произведения обращаются, все время изменяясь, и это обращение и изменяемость есть один из специфических признаков фольклора.
Но в орбиту этого фольклорного обращения могут быть втянуты и литературные произведения. Рассказывается, как сказка, «Принц и нищий» Марка Твэна, поется «Парус» Лермонтова, «Соловей» Дельвига и т. д. и т. д.
Как же мы будем квалифицировать этот случай? Что мы в данном случае имеем - фольклор или литературу? Ответ нам кажется довольно простым. Если, например, наизусть рассказывается без всяких изменений против оригинала лубочная книга, или житие и т. д., или точно по Пушкину поется «Черная шаль» или из «Коробейников» Некрасова, то этот случай принципиально мало чем отличается от исполнения с эстрады или где бы то ни было. Но как только подобные песни начинают изменяться, петься по-разному, создавать варианты, они уже становятся фольклором, и процесс их изменения подлежит изучению фольклориста.
Явно, однако, здесь и другое. Между фольклором первого рода, часто ведущим свое существование от доисторических времен и имеющим варианты в международном масштабе, и стихотворениями поэтов, вольно исполняемыми и передаваемыми далее со слуха, имеется существенная разница. В первом случае мы имеем чистый фольклор, т. е. фольклор как по происхождению, так и по курсированию, обращению. Во втором случае мы имеем фольклор литературного происхождения, включающий только один из признаков его, а именно фольклор только по курсированию, но литературу по происхождению.
Эту разницу всегда следует иметь в виду при изучении фольклора. Песня, которую мы считаем чисто фольклорной, на поверку по происхождению может оказаться авторской, литературной. Так, такие, казалось бы, чисто фольклорные,
Специфика фольклора 25
Всем известные песни, как «Дубинушка» или «Из-за острова на стрежень», принадлежат малоизвестным поэтам, одна - Трефолеву, другая - Садовникову. Таких примеров можно привести множество, и изучение этих литературно-фольклорных связей представляет собою одну из интереснейших задач как истории литературы, так и фольклористики. В более широком аспекте это вопрос о книжных источниках фольклора вообще.
Но этот случай возвращает нас к вышезатронутому вопросу об авторстве в фольклоре. Мы взяли только два крайних случая. Первый - фольклор, индивидуально.никем не созданный, возникший еще в доисторическое время в системе какого-либо обряда или иначе и доживший в устной передаче до наших дней. Второй случай - явно индивидуальное произведение новейшего времени, обращающееся как фольклор. Между этими двумя крайними точками на протяжении развития как фольклора, так и литературы возможны все формы перехода, которые здесь невозможно ни предусмотреть, ни разобрать. Это вопрос уже конкретного рассмотрения в каждом случае отдельно.
Для всякого современного фольклориста очевидно, что подобного рода вопросы решаются, однако, не описательно, статарно, а в их развитии. Генетическое изучение фольклора есть только часть исторического изучения его, а это приводит нас уже к другому вопросу, к вопросу о фольклоре как явлении уже не только литературного, но и исторического порядка, и о фольклористике как исторической, а не только литературоведческой дисциплине.
3. Фольклористика и этнография. В наше время все гуманитарные науки могут быть только историческими. Всякое явление мы рассматриваем в его движении, начиная от его зарождения, прослеживая его развитие, расцвет и, может быть, вырождение, падение, исчезновение. Это, однако, не означает, что мы стоим на эволюционной точке зрения. Эволюционистская наука, установив и проследив факт развития, этим и ограничивается. Подлинно-историческая наука требует не только установления самого факта развития, но и его -объяснения. Поэтическое творчество есть явление надстроечного порядка. Объяснить - означает возвести явление к создавшим его причинам, а причины эти лежат в области хозяйственной и социальной жизни народов.
Наука, изучающая наиболее ранние формы материальной жизни и социальной организации народов, есть этнография.. Поэтому историческая фольклористика, изучающая зарождение явлений, их первое звено, опирается на этнографию. Та-
26 Специфика фольклора
Кое изучение есть первое звено подлинно-исторического изучения. Поэтому между фольклористикой и этнографией существует самая тесная связь. Вне этнографии не может быть материалистического изучения фольклора.
Мы в точности еще не знаем, что именно и в каком объеме зарождается еще в первобытном обществе. Во всяком случае сказка, эпос, обрядовая поэзия, заговоры, загадки как жанры не могут быть объяснены без привлечения этнографических данных. И не только жанры, но и многие мотивы (например, мотив волшебного помощника, брака с животным, тридесятого царства и т. д.) находят свое объяснение в представлениях и религиозно-магической практике на разных ступенях развития человеческого общества. Привлечение этнографических материалов важно, однако, не только для генетического изучения в узком смысле слова, но и для изучения первоначального развития, ибо от форм материальной и социальной жизни зависит не только происхождение жанров, сюжетов и мотивов, но и их дальнейшая жизнь и изменяемость.
Осуществление этого принципа интересно и плодотворно только тогда, если оно приводится во всю ширь материала с проникновением в мельчайшие детали как фольклора, так и этнографических материалов. Недостаточно сказать, что мотив благородных животных - тотемического происхождения, что «Эдда» создалась на стадии разложения родового строя и т. д. Это должно быть показано так, чтобы в этом не оставалось никаких сомнений, т. е. на очень широком конкретном сравнительном материале. Так, например, чтобы изучить женитьбу героя (а сватовство - один из самых распространенных мотивов мифа, сказки и эпоса), необходимо изучение форм брака, имевшихся на различных стадиях развития человеческого общества. Мало того: нам необходимо знание, и притом по возможности детальное знание, брачных обрядов и обычаев. Мы, например, в точности хотим и должны знать, на каких стадиях развития и у каких народов жених подвергается испытанию и каков характер этого испытания. Только тогда мы поймем надлежащим образом соответствующие явления в фольклоре.
Однако в осуществлении этих принципов легко впасть в ошибку, полагая, будто фольклор непосредственно отражает социальные или бытовые, или иные отношения. Фольклор, в особенности на ранних ступенях своего развития,- не бытописание. Дело чрезвычайно усложняется и затрудняется тем, что действительность передается не прямо, а сквозь призму известного мышления, и это мышление настолько от-
Специфика фольклора 27
Лично от нашего, что многие явления фольклора бывает очень трудно сопоставить с чем бы то ни было. В системе этого мышления еще не существует причинно-следственных связей, здесь господствуют иные формы связи, а какие - мы часто еще не знаем. Нет еще обобщений, нет абстракций, понятий, процессу обобщения здесь соответствуют какие-то иные, еще мало исследованные операции мышления. Пространство и время воспринимаются иначе, чем воспринимаем их мы. Категории единства и множества, качества субъекта и объекта (отождествление себя с животными) играют совсем иную роль, чем они играют у нас, в нашем мышлении. За реальное признается то, что мы никогда не признаем за реальное, и наоборот. Первобытный человек видит мир вещей иначе, чем мы, и на разных ступенях развития видит его по-разному. Поэтому мы иногда тщетно за фольклорной реальностью будем искать реальность бытовую.
В фольклоре поступают так, а не иначе, не потому, что так было в действительности, а потому, что это так представлялось по законам первобытного мышления. А следовательно, это мышление и вся система первобытного мировоззрения должны быть изучены. Иначе ни композиция, ни сюжеты, ни отдельные мотивы не смогут быть поняты, или мы рискуем впасть либо в своего рода наивный реализм, либо будем воспринимать явления фольклора как гротеск, экзотику, вольную игру необузданной фантазии.
Здесь нет необходимости говорить о том, что одним из проявлений этого мышления являются и религиозные представления, которые имеют с фольклором самую тесную связь.
Здесь важны не только религиозные л р едет а в л ен и я, мыслительные образы, но важна религиозно-магическая практика, вся совокупность обрядовых и иных действий, которыми первобытный человек думает воздействовать на природу и защитить себя от нее. Фольклор здесь сам окажет-" ся входящим в систему религиозно-обрядовйй практики.
Из всего сказанного, между прочим, видно, что текстуальное изучение фольклора, т. е. изучение только текстов, взятых вне связи с хозяйственной, общественной и идеологической жизнью народов,- порочный прием. Между тем на Западе большей частью издаются сборники только текстов; научный аппарат подобных сборников состоит из указателей мотивов, сюжетов, иногда - вариантов к ним, но без всяких данных о народе, у которого он собран, о формах бытования и функции фольклора, о конкретных условиях исполнения и записи. Всех приведенных соображений достаточно, чтобы увидеть, насколько тесна связь между фольклором и этно-
28 Специфика фольклора
Графией. Этнография для нас особенно важна при изучении генезиса фольклорных явлений. Здесь этнография составляет базу изучения фольклора, и без этой базы изучение фольклора виснет в воздухе.
4. Фольклористика как дисциплина историческая. Совершенно очевидно, однако, что изучение фольклора не может ограничиться генетическими изысканиями и что далеко не все в фольклоре восходит к первобытности или объясняется ею. Новообразования имеют место на протяжении всего исторического развития народов. Фольклор есть явление исторического порядка, и фольклористика есть историческая дисциплина. Этнографическое изучение есть как бы первая ступень такого исторического изучения.
Задача исторического изучения состоит в том, чтобы показать, во-первых, что в новых исторических условиях происходит со старым фольклором, и, во-вторых, изучить появление новых образований.
Здесь, конечно, невозможно установить все процессы, совершающиеся в фольклоре при переходе на новые формы общественного строя или даже при развитии внутри данного строя. Процессы эти всюду совершаются с удивительной одинаковостью. Один из них состоит в том, что унаследованный фольклор вступает в противоречие со старым, создавшим его общественным строем, отрицает его. Он отрицает его, конечно, не непосредственно, а отрицает созданные им образы, обращая их в противоположность или придавая им обратную, осуждающую, отрицательную окраску. Некогда святое превращается во враждебное, великое - во вредное, злое или в чудовищное. Но вместе с тем старое иногда при этом сохраняется без всяких особых изменений, мирно уживаясь с Новыми образами и отношениями. Так фольклор вступает в противоречие с самим собой, и таких противоречий в фольклоре всегда очень много. Таким образом фольклорные образования создаются не как непосредственное отражение быта (это сравнительно более редкий случай), а из противоречий, из столкновений двух эпох или двух укладов и их идеологии.
Но старое и новое могут находиться не только в состоянии неслаженных противоречий, но вступить в гибридные соединения. Такими гибридными соединениями наполнены и фольклор,и религиозные представления. Дракон, змей есть соединение из червя, птицы и других животных. Марр показал, как с приручением коня на него переходит культовая роль птицы. Конь становится крылатым. Отсюда становятся понятными и летучие корабли, и крылатые колесницы, и т. д. Изучение
Специфика фольклора 29
Культовой роли огня покажет, почему конь вступает в соединение с огнем, становясь огненным конем, и как создается представление об огненной колеснице и т. д. Такие гибридные, соединения возможны не только в области зрительных образов, они глубоко скрыты в области самых разнообразных представлений и отношений. Путем переноса нового на старое могут создаваться целые сюжеты. Так можно показать, что сюжет о герое, убивающем своего отца и вступающем в брак с матерью, т. е. сюжет «Эдипа», создался в результате переноса враждебных отношений к жениху дочери, зятю-наследнику, на наследника-сына, а роли дочери царя, как передатчицы престола через брак, на вдову царя. Такое образование не случайно и не единично, оно в природе фольклора.
Наконец, старое просто переосмысляется, причем видов переосмысления чрезвычайно много. Переосмысление состоит в изменении старого соответственно новой жизни, новым представлениям, новым формам сознания. Строго говоря, превращение в свою противоположность есть только один из видов переосмысления. Изучение переосмыслений - не всегда легкая задача, так как изменения могут доходить до неузнаваемости, и раскрытие первоначальных форм возможно бывает только при наличии очень большого сравнительного материала по разным народам и ступеням их развития.
Такое изучение мы называем стадиальным изучением. Располагая материал по стадиям развития народов, понимая под «стадией» степень культуры, определяемую по совокупности признаков материальной, социальной и духовной культуры, мы должны будем получить «историческую поэтику» в подлинном смысле этого слова, ту историческую поэтику, фундамент которой заложен Веселовским.
Путь, указываемый здесь, есть исторический путь, ведущий изучение снизу вверх, от старого к новому. Надо сказать, что- этнография и история нам пока еще недостаточно помогают в этом отношении. У нас нет четкой периодизации стадий развития. Схема Моргана, подкрепленная Энгельсом, никем до сих пор не разработана на широком материале, не развита, не доведена до конца.
Наряду с таким изучением снизу вверх, в нашей науке принят обратный путь сверху вниз, т. е. реконструкция ранних «мифологических» основ путем анализа поздних материалов. Такое палеонтологическое изучение, показанное Марром для языка, принципиально правильно и вполне возможно и для фольклора. Но путь этот более рискован и труден. Необходим и неизбежен он там, где для ранних стадий нет непосредственно никаких материалов. Может оказаться, что фольклор
30 Специфика фольклора
Для некоторых народов окажется драгоценным историческим источником, по которому этнограф реконструирует и социальный строй и представления народа. Фольклор, требующий исторического изучения, может таким образом сам оказаться драгоценным историко-этнографическим источником.
Очерченный здесь путь изучения представляет собою завоевание нашей науки. На Западе до сих пор господствует принцип не стадиального, а простого хронологического изучения. Античный материал будет там всегда считаться древнее материала, записанного в наши дни. Между тем, с точки зрения стадиальной, античный материал может отражать сравнительно позднюю стадию земледельческого государства, а современный текст - гораздо более ранние тотемические | отношения.
Очевидно, .что каждая стадия должна иметь свой общественный строй, свою идеологию, свое художественное творчество. Но дело в том, что фольклор, равно как и другие явления духовной культуры, не сразу регистрирует происшедшую перемену и надолго в новых условиях сохраняет старые формы. Так как всякий народ всегда проходит несколько стадий своего развития, и все они находят свое отражение в фольклоре, оседают в нем, фольклор всякого народа всегда полистадиален, и это одно из характерных для него явлений. Задача науки состоит в том, чтобы этот сложный конгломерат расслоить, а тем самым его распознать и объяснить.
Процесс переработки старого в новое есть основной творческий процесс в фольклоре, прослеживаемый вплоть до наших дней. Говорить так-отнюдь не означает принижать творческое начало в фольклоре. Понятие «творчества» вовсе не означает создание абсолютно нового. Новое закономерно вырастает из старого. Фольклор творчески активен по самой своей природе и сущности, но творчество осуществляется на основе каких-то законов, а не произвольно, и задача науки и состоит в выяснении этих законов.
Что происходит у народов, фольклор которых записан в наше время, у народов самых разнообразных стадий развития и живущих в самых различных условиях природы, мы знаем. Но есть стадии, которые сейчас не представлены никакими живыми народами, стадии, безвозвратно отошедшие в прошлое, и о фольклоре которых мы поэтому непосредственно ничего не знаем. Это - стадия раннего рабовладельческого земледельческого государства, разного типа и разных природных и исторических условий, каковыми в древности были восточные государства, Египет, Греция, Рим. Фольклорист, исторически изучающий любой материал, будь ли то жанр, сю-
Специфика фольклора 31
Жет, мотив или что-либо другое, здесь видит себя охваченным туманностью, ибо очевидно, что фольклора в те времена никто не записывал. Это ощущается тем более болезненно, что эта стадия впервые дает право говорить об образовании классов; это - стадия развития земледелия и земледельческих культов, стадия формирования нового сознания. Очевидно, что и с фольклором должны были происходить глубокие изменения, о которых непосредственно мы ничего не знаем.
Однако,там, где нет прямых источников, есть источники косвенные, которые до некоторой степени и иногда пока еще гипотетически позволяют заполнить эту лакуну. Когда социальная дифференциация приводит к образованию классов, творчество точно так же дифференцируется. С возникновением письма у господствующих классов возникает новое образование, а именно (письменность, художественная литература, т. е. фиксация слова через его запись. Мы знаем теперь, что эта ранняя, первая литература сплошь или почти сплошь есть фольклор. Начало литературы есть занесенный на письмена фольклор, "а следовательно, положение для исследователя уже не безнадежное. Это значит, что изучение древних литератур, как египетской «Книги мертвых», мифа о Гильгамеше, мифов древней Греции, античной трагедии и комедии и т. д. для фольклориста обязательно. Правда, это не просто фольклор, а фольклор в отражениях и преломлениях. Если мы сумели внести поправку на жреческую идеологию, на новое государственное и классовое сознание, на специфичность новых литературных форм, вырабатываемых и создаваемых этим сознанием, мы сумеем увидеть за этой пестрой картиной ее фольклорную основу.
Здесь фольклорист и литературовед встретятся в своих устремлениях. То, что происходит с фольклором и литературой на этой стадии развития, полно величайшего значения для понимания истории духовной культуры вообще. Фольклор- это лоно литературы, она рождается из фольклора. Фольклор представляет собою доисторию литературы. Вся литература народов данной стадии может и должна изучаться на базе фольклора. Таким образом процесс передачи в основном идет снизу вверх; он прослеживается и на феодализме во всех его разновидностях, он ясен в фольклоре и литературе монгольских народов, он становится ясным и для европейского средневековья. Уже в иных формах мы видим использование фольклорных источников в литературе конца XVIII и всего XIX в., есть оно и в наши дни. В данной статье нет необходимости показывать это на примерах, это - дело специальных разысканий.
32 Специфика фольклора
Процесс этот закономерен и исторически обусловлен. Поэтому всякие попытки утверждать обратное явление, изображать фольклор как «опустившееся культурное достояние» (т. е. опустившееся от социальных верхов) - не научны. Такие утверждения обычно основываются на том, что в народе поются песни, созданные в господствующем слое. Действительно, такие песни поются. Но возводить это частное явление в общий принцип есть глубочайшая ошибка, свойственная чуждым и враждебным нам системам мировоззрения.
Литература, родившаяся из фольклора, скоро покидает вскормившую ее мать. Литература есть продукт иной формы сознания, которое условно можно назвать индивидуальным сознанием. Это не значит, что она осуществляется через индивид, оторванный от среды; это, наоборот, означает, что индивид представляет эту среду и свой народ, но представляет его в своем индивидуальном, неповторяемом личном творчестве.
С другой стороны, в социальных низах продолжается творчество на старых основаниях, иногда во взаимоотношениях с творчеством господствующего класса. Оно передается из уст в уста, и специфические его признаки мы уже привели выше. Здесь только нужно добавить, что оно (у нас - вплоть до Октябрьской революции, а на Западе - по сегодняшний день) определяется иными формами сознания, чем творчество высших классов. Если старая наука называла это творчество «бессознательным» или «безличным», то термины эти могут быть не очень точны и не исчерпывают сути дела, но они отражают какую-то мысль, которая сама по себе верна. Достаточно сказать, что Маркс даже греческую мифологию характеризовал как «природу и общественные " формы, уже получившие бессознательную художественную обработку в народной фантазии» (разрядка наша). Если Маркс не боится этого слова, то и нам незачем его избегать. Наше дело развить и уточнить, что под этим кроется, но обойти этой проблемы специфики народного творчества, как акта еще мало изученных форм сознания, нам нельзя.
Как всякое подлинное искусство, фольклор обладает не только художественным совершенством, но и глубоким идейным содержанием. Раскрытие этого идейного содержания - одна из задач фольклористики. Старая наука в лице Буслаева и его последователей опять была права, когда видела в нем выражение нравственных устоев народа, хотя, может быть, видела эти устои и идеалы не там, где сейчас видим их мы. Идейно-эмоциойальное содержание русского фольклора вкратце может быть сведено не к понятию добра, а к катего-
Специфика фольклора
Рии силы духа. Это та самая сила духа, которая приводит наш народ к победе. Изучение русского фольклора показывает, что русское народное творчество в сильнейшей степени насыщено историческим с а мо с оз н а н и е м. Это видно и на героическом эпосе, и на исторических песнях, позднее на песнях времен гражданской и Отечественной войн. Народ с такой интенсивностью исторического сознания и с таким пониманием своих исторических задач никогда не может быть побежден.
В XX в. на протяжении нескольких десятилетий творческая мысль сковывалась идеологическим диктатом. Поощрялись упрощенно-социологические исследования. Для фольклористики признавались обязательными идеи теоретиков марксизма. В советской науке 30-50-х гг. господствовали догматические концепции. Появился термин "марксистская фольклористика", обозначивший направление, которое разрабатывало проблемы истории и теории фольклора с учетом трудов Маркса, Энгельса, Ленина, Луначарского и других марксистов. Его последователей интересовала связь фольклора с освободительным движением, выражение в народных произведениях классового рефлекса и т. п. Достижения отечественной и зарубежной "немарксистской" науки замалчивались, преуменьшались или отрицались. Подвергались критике выдающиеся ученые "домарксистского" периода (Ф. И. Буслаев, А. Н. Веселовский, В. Ф. Миллер и др.). В этих условиях был предпринят опыт создания общей истории русского фольклора1 и истории русской фольклористики2.
Для ряда фольклористов альтернативой вульгарно-социологического подхода стали методы формального исследования. В области изучения повествовательного фольклора получил развитие структурно-типологический анализ. Его представители занялись выявлением инвариантных моделей жанров, сюжетов, мотивов. Явления типологических отношений они рассматривали в синхронном плане (от греч. synchronos - "одновременный"), т.е. характеризовали состояние той или иной фольклорной системы за один период времени. Позже появилась структурно-семиотическая фольклористика, которая стремится установить общие закономерности построения фольклорных текстов как знаковых систем3.
С освобождением от догматизма наука постепенно стала возвращаться к полноценным историческим исследованиям. Получил развитие историко-типологический метод, который явления фольклорной типологии рассматривает в диахроническом плане (от греч. dia - "через, сквозь" и chronos - "время"), т. е. на разных этапах исторического развития фольклора, в его генезисе и эволюции. При этом фольклорные произведения изучаются в историческом и этнографическом контексте1 Такой принцип был последовательно проведен в ряде монографий: об обрядовом календарном и семейном фольклоре2, сказках3, несказочной прозе4, былинах5 и др.
Синхронный и диахронный подходы диалектически взаимосвязаны, ибо фольклор существует как в пространстве, так и во времени. Можно сказать, что в формальных исследованиях преобладает интерес к форме произведений, а в исторических - к их содержанию. Следует, однако, заметить, что форма и содержание неравноправны. "В фольклоре, - писал родоначальник структурализма В. Я. Пропп, - при единстве или спаянности содержания и формы первично содержание: оно создает себе свою форму, а не наоборот"6. Генеральной задачей фольклористики можно считать поиск универсальной теории, способной органически объединить направления формального и исторического типа. Это выражают и периодически возникающие в печати дискуссии: об историзме былин, о месте фольклористики в системе других наук и др.
Процессы истории фольклора исследует историческая поэтика, созданная как особое направление А. Н. Веселовским, а впоследствии разрабатывавшаяся В. М. Жирмунским, Е. М. Меле-
тинским, В. М. Гацаком и другими исследователями1. В ее рамках рассматриваются поэтические роды, жанры, стилевые системы - как в целом, так и в своих конкретных проявлениях. Историческая поэтика исследует связи устного народного творчества с письменной литературой, музыкой, изобразительным искусством.
В последние годы отчетливо обозначилась тенденция комплексного изучения фольклора, языка, мифологии, этнографии и народного искусства как слагаемых единой духовной культуры народа. Здесь в области реконструкции славянского язычества и мифологии особенно продуктивна деятельность сотрудников Института славяноведения и балканистики Российской Академии наук (эту работу долгие годы возглавлял этнолингвист Н. И. Толстой)2.
Любой метод предполагает опору на факты. В жизнь фольклористов вошла электронно-вычислительная и другая техника, что значительно повышает точность записей, упрощает механические операции по учету и систематизации материала, поиску необходимой информации."Современная фольклористика, - отмечал Н. И. Толстой, - продолжает пользоваться прежде всего синхронно-описательным методом, постоянно его теоретически и технически совершенствуя. <...> Наряду с ним широко применяется сравнительно-типологический метод и старый, испытанный и в то же время постоянно обновляемый и проверяемый на новом материале сравнительно-исторический метод. Этот метод был предложен и успешно применен более века тому назад замечательным русским ученым А. Н. Веселовским..."3.
В самоопределении современной фольклористики как самостоятельной научной дисциплины значительными событиями стали первый словарный свод фольклористических терминов и понятий (на материале трех восточнославянских народов)4, а также книга В. П. Аникина "Теория фольклора"5.
Ныне разделами фольклористики являются: историография науки об устном народном творчестве, теория и история фольклора, организация и методика полевой работы, систематизация архивных фондов, текстология.
Существуют центры филологического изучения русского фольклора, со своими архивами и периодическими изданиями. Это Государственный республиканский центр русского фольклора в Москве (выпускающий журнал "Живая старина"), сектор русского народного творчества Института русской литературы (Пушкинского дома) Российской Академии наук в Санкт-Петербурге (ежегодник "Русский фольклор: Материалы и исследования"), кафедра фольклора Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова (сборники "Фольклор как искусство слова"), а также региональные и краевые фольклорные центры с их архивами и изданиями ("Сибирский фольклор", "Фольклор Урала", "Фольклор народов России" и др.).
ЛИТЕРАТУРА К ТЕМЕ
Соколов Ю. М. Историография фольклористики // Соколов Ю. М. Русский фольклор. - М., 1941. - С. 34-121.
Азадовский М. К. История русской фольклористики: В 2-х т. - М., 1958 (т. 1); 1963 (т. 2).
Базанов В. Русские революционные демократы и народознание. - Л., 1974.
Академические школы в русском литературоведении / Отв. ред. П. А. Николаев. - М., 1975.
Путилов Б. Н. Методология сравнительно-исторического изучения фольклора. - Л., 1976.
Топорков А. Л. Теория мифа в русской филологической науке XIX века / Отв. ред. В. М. Гацак. - М., 1997.
Что мы имеем в виду под понятием «фольклор»? Если взять этимологию этого слова, то в переводе с английского получим: «folk» - народ, люди, «lore» - знание (познания в какой-либо области). Следовательно, фольклор – это народное познание. В этимологии этого слова мы видим глубокий смысл, очень важный для рассуждений о природе фольклора. Собственно, и сам фольклор – «это познание народа», как писал американский фольклорист Ф.Дж. Чайльд (281, с.291).
Немецкого философа И. Гердера (см.: 1, с. 118-122; 91, с. 458-467; 167, с. 182-186) можно считать основателем фольклористики, как науки, хотя привычный для нас термин «фольклор» для обозначения народного творчества он не применял. И. Гердер стал не только одним из первых собирателей народной поэзии и песен, издав в 1778 г. труд «Голоса народов в песнях», но и выступил с научными работами «Фрагменты по немецкой литературе», «Критические рощи», «Об Оссиане и песни древних» и др., в которых выдвинул принцип исторического подхода к явлениям народной культуры. Он обратил внимание на собирание и изучение народной поэзии и песен, считая их источником поэзии вообще. Внешние поводы у него для этого были следующие.
В 1760-65 гг. поэт и собиратель старинных шотландских баллад и преданий Дж. Макферсон, на их основе написал и поэмы под общим названием «Песни Оссиана, сына Фингала». В следующем веке фольклорная подлинность «Песен Оссиана» оказалась проблематичной, но в том веке его произведения вызвалы громадный интерес общественности к народной поэзии и старине.
В 1765 г. англичанин, литератор и издатель Т. Перси, использовав народный рукописный сборник XVII века, так же выпустил книгу старинных английских песен «Памятники английской поэзии», сопроводив ее тремя научными статьями о творчестве древних бардов и средневековых менестрелей.
И. Гердер, заинтересовавшись этим изданиями, ввел в науку понятие «народная песня» (Volkslied), как он назвал сохранившиеся в народном быту старинные и современные ему народные песни, как и поэзию, бытовавшую в то время в народе. Отметив историческую роль народа в создании национальной культуры, И. Гердер писал, что в поэзии каждого народа отражаются его нравы, обычаи, условия труда и быта. И. Гердеру принадлежит большая заслуга в определении фольклора, как источника для создания национальной литературы и искусства, что впоследствии было развито художниками-романтиками.
Термин «фольклор» был предложен в середине XIX в. английским историком культуры Уильямом Джоном Томсом в статье «Folk-Lore», в журнале «The Athenaeum» в 1846 г. (опубликованной под псевдонимом А. Мертон). В статье У. Дж. Томс призывал к собиранию народного творчества, и в самом названии статьи подчеркнул, что фольклор - это «народное знание» (2, С. 179-180). Позднее, в 1879 г., в журнале «Folk-Lore Record», У. Дж. Томс подчеркнул, что фольклор – это устная история народа, остатки прежних верований, традиций, обычаев и т. д. В определении значения термина «фольклор» у У. Дж. Томса заметна связь с идеями И. Гердера и эстетикой немецких романтиков (Ф. Шеллинг, Я. и И. Гриммы и др.).
В 1870 г. в Англии было создано Фольклорное общество («Folk-Lore Society»). В журнале «Folk-Lore Record» приводится такое значение термина: фольклор – это «древние нравы, обычаи, обряды и церемонии прошлых эпох, превратившиеся в суеверия и традиции низших классов цивилизованного общества», и в более широком смысле - «совокупность форм неписаной истории народа», и далее: «Можно сказать, что фольклор охватывает всю культуру народа, которая не была использована в официальной религии и истории, но которая есть и которая была всегда его собственным произведением». .
Распространение термина «фольклор» и введение его в научный обиход связано с трудами В. Маннгардта, Э. Тайлора, Э. Лэнга и др.
Так термин «фольклор» выступил в науке как обозначение совокупности архаики, традиций и народно-бытовой культуры, с ясно выраженным «этнографическим» подходом к фольклору, и границы его были очень широки.
В 1874 г. американский ученый Ф. Дж. Чайльд опубликовал в «Универсальной энциклопедии» Джонсона статью «Поэзия баллады», где не использовал термины «folk» и «folklore», употребляя вместо них другие - «people» (народ) и «popular» (народный). Этими теминами он охарактеризовал народную культуру в целом. Выражая свое отношение к проблеме авторства баллады, он писал, народная поэзия «всегда будет выражением разума и сердца народа, как индивидуальности, и никогда - личности индивидуального человека» (281, с. 291).
Ф. Дж. Чайльд выступил создателем американской школы фольклористики и отделял свою теорию народной поэзии от идей немецкой «романтической» школы. В 1892 г. в «Универсальной энциклопедии» Джонсона, ученик Ф. Дж. Чайльда, В. Невел, развивая идеи Ф. Чайльда, определил фольклор как формально универсальные обычаи и верования целого этнического сообщества, сохраняющегося через консервативные и менее образованные классы. Он отметил в качестве основной характеристики фольклора - «устное творчество», «устную традицию», дополнение к литературе .
Параллельно термину «фольклор», в науке западных стран, сопутствовали и другие названия – Poesie populaire, Traditions populaires, Tradizioni populari (народные традиции), Volkdichtung (народная поэзия), Volkskunde (народное искусство). Только в XX в. термин «фольклор» стал общеупотребительным. В его широком значении, т.е. как «народные традиции», «народное художественное творчество», его стали применять большинство ученых Великобритании, Франции, Германии, Бельгии, США, Латинской Америки и других стран. В науке скандинавских стран и Финляндии фольклор определяется как коллективное традиционное знание, передаваемое посредством слова и действия.
В 1949-50 гг. в США был издан двухтомный энциклопедический "Стандартный словарь фольклорной мифологии и легенд" . В нем более 20 статей о фольклоре, принадлежащим ученым разных стран и научных направлений, которые дали различные определения фольклора и методик его исследования.
Мексиканский ученый М. Эспиноза определяет, что «фольклор состоит из верований, обычаев, суеверий, пословиц, загадок, песен, мифов, легенд, сказаний, обрядовых церемоний, магии, как первобытных и неграмотных людей, так и масс народа в цивилизованном обществе… Фольклор может быть назван прямым и верным выражением памяти примитивного человека» [«Standard dictionary of folklore …», p. 399].
Подобных взглядов придерживаются в упомянутом «Словаре» и другие авторы. Так, М. Барбье включает в фольклор все, что относится к «традиционной культуре» - вплоть до кулинарных рецептов; Б. Боткин пишет, что «в чисто устной культуре все является фольклором» [там же, p. 398].
Аргентинский фольклорист К. Вега в 1960 г. издал работу «Фольклористика. Предмет и заметки к ее изучению в Аргентине». К. Вега назвал фольклором такие проявления народной культуры: мифы, легенды, сказки, басни, загадки, песни, игры, обряды, верования; особенности народного языка, жилища, мебели, утвари и т.п.
К. Вега говорит о наличии двух различных уровней культуры, которые соответствуют условно «просвещенным классам» и собственно «народу». Фольклор выступает, как культурный «пережиток», который еще 50-100 лет назад был распространен у «просвещенных» классов, но постепенно был вытеснен в народные массы, прежде всего сельские, где он сохраняется и продолжает функционировать (176, С.174-192).
Мы считаем, что вышеупомянутые авторы, во-первых, берут достаточно широкие границы для определения фольклора, смыкают его с народоведением; во-вторых, недооценивают сущность фольклорно-исторического процесса, обеспечивающего как преемственность традиций, так и новотоворчество, обновление системы видов и жанров фольклора.
В отечественной науке в XVIII-XIX вв. применялись такие понятия, как «народная поэзия», «устная народная словесность». Понятие «фольклор» было введено только в 1890-е гг. - нач. XX в. Е. Аничковым, А. Веселовским, В. Ламанским, В. Лесевичем, что расширяло и сам предмет исследования.
Но и позднее, в советской фольклористике, долго применялось обозначение «устное народное творчество», что ограничивало и сам предмет исследования. Наряду со значением устности передачи фольклора всегда подчеркивался коллективный характер его создания (или анонимность авторства) и вариативность.
Распространенным мнением является то, что фольклор - это «народное искусство». Возможно, что его такая трактовка уместна в случаях, когда речь идет о концертном исполнении фольклора. Но такой вид «фольклорного искусства» практически всегда представлен в обработках и аранжировках профессионалов, но еще и «вырван» из контекста народного быта.
Отметим, что еще в 1938-41 гг. в труде «Русский фольклор» Ю.М. Соколов писал о невозможности, в силу тесной связи фольклора с народно-бытовой культурой, генетической связи с мифом и пр., его трактовки только как искусства и применения к нему термина «устное народно-поэтическое творчество» (216, с.7-8).
Признанный в мировой науке авторитет, В.Я. Пропп называл фольклором словесное творчество и музыкально-песенные жанры. Он писал: «что понимается под фольклором в западноевропейской науке? Если взять книгу немецкого фольклориста И. Мейера «Deutshe Volkskunde», то мы видим там следующие разделы: деревня, постройки, дворы, растения, обычаи, суеверия, язык, предания, сказки, народные песни. Такая картина типична для всей западноевропейской науки. Фольклором мы называем то, что на Западе называется народными традициями, народной поэзией. А то, что на Западе называется фольклором, можно назвать «научно-популярным родиноведением» [В.Я. Пропп. «Фольклор и действительность», 1976, с. 17-18].
В.Я. Пропп писал: «Под фольклором понимается только духовное творчество, и даже уже, только словесное, поэтическое творчество. Поскольку поэтическое творчество почти всегда связано с музыкой, можно говорить о музыкальном фольклоре и выделить его в самостоятельную научную дисциплину» [там же, с. 18].
В трудах отечественных иследователей XX века отражены представления о фольклоре, как части традиционной крестьянской культуры, сохраняющихся пластах культуры в крестьянской среде на протяжении последующих периодов в истории общества. (3. Чичеров В.И. Зимний период русского народного земледельческого календаря XVI-XIX вв. Очерки истории народных верований. М., 1957; Пропп В.Я. Русские аграрные праздники. М., 1963; Рождественская С.Б. Русская народная художественная традиция в современном обществе. М., 1981; Некрасова М.А. Народное искусство как часть культуры. М., 1983; Чистов К.В. Народные традиции и фольклор. Очерки теории. Л., 1986. Гусев В.Е. Русская народная художественная культура. (Теоретические очерки). СПб., 1993 и др.).
М.С. Каган связывал фольклор преимущественно с крестьянским творчеством и поэтому говорил об угасании фольклора, рассматривал его как предискусство и т. д.
В.Е. Гусев в статье «Фольклор как элемент культуры» и др. пишет, что в настоящее время определились три основных эстетических подхода к фольклору:
1 - фольклор - это только устное народное творчество,
2 - фольклор – это комплекс словесных, музыкальных, танцевальных и зрелищно-игровых видов народного творчества,
3 - фольклор - это народная художественная культура в целом, включающая изобразительное и декоративно - прикладное искусство .
Недостатки первого подхода к фольклору заключены в разрыве многофункциональных связей, реально существующих в культуре; его соотнесения только с словом, не замечая его невербальных синкретических проявлений; изучения специфики фольклора только со стороны языка, связей с литературой и т. п.
Второй подход основан на выделении художественной специфики фольклора, дифференциации между «изобразительными» и «выразительными» видами художественной деятельности. В «Эстетике фольклора» В.Е. Гусев классифицировал фольклор по эпическому, драматическому и лирическому родам искусства; словесным, музыкальным, танцевальным, театральным видам и т. д. Жанровую специфику фольклора он определял художественной формой, поэтикой, бытовым применением, связью с музыкой и т. п. .
В третьем подходе к фольклору мы видим стремление объединить в понятии «фольклор» всю народную культуру в целом, размывание его видовых и жанровых границ. Несомненно, в фольклорном творчестве большую роль играет и народный костюм (одежда, обувь, украшения), обрядово-ритуальные предметы, музыкальные инструменты и даже манера играть на них; народное зодчество, например, как «изобразительно-декоративный фон», на котором происходит действие (русская свадьба и др.). В этой связи отметим, что существует и такое понятие, как «пластический фольклор», т. е., народное декоративное и изобразительное творчество (см.: 236, 237).
Сущностная характеристика фольклора отечественными исследователями в основном определялась, прежде всего, его художественными признаками, сопоставлением его с литературой, что нацеливало исследователей на характеристику его как специфического вида искусства – «народное искусство». действительно, его как искусства. Но в подобном подходе к фольклору, он должен обладать и всеми специфическими признаками искусства, а так же и полнотой его характеристики как формы общественного сознания.
Это приводит к недооценке фольклора, имеющего специфическую связь как с материально-бытовой, так и с духовной и художественной сферами историко-культурного процесса. Прежде всего, фольклор - это народная бытовая и художественная традиция с многообразием социокультурных функций. К.С. Давлетов пишет о важнейшей общественной функции фольклора – «функции народной истории, народной философии, народной социологии» (65, с.16).
Характеризуя его социокультурные функции в прошлом, К.В. Чистов отмечает, что фольклор удовлетворял тогда не только художественные потребности народа. «Говоря современным языком, он был и устной книгой, и устным журналом, и устной газетой, и формой художественной самодеятельности, и способом закрепления и передачи исторических, юридических, метеорологических, медицинских и прочих знаний» [К.В. Чистов. Фольклор и современность //С.И. Минц, Э.В. Померанцева. Русская фольклористика. Хрестоматия. М.: Выс. шк. 1965. с. 453].
Причины перечисленных выше подходов в определении фольклора мы видим в различии методологических, мировоззренческих и профессиональных принципов исследователей.
Фольклор характеризуется сложным переплетением художественного и нехудожественного начал: одними свойствами он входит в сферу искусства, другими - выходит из него. Многими чертами фольклор генетически связан с мифом. К тому же познавательная, эстетическая, обрядовая и бытовая функции в нем составляют одно синкретическое целое, заключенное в образно-художественную форму.
Явно недостаточен взгляд на фольклор как только устную традицию. Первая записанная литература всегда или почти всегда была фольклором, писал В.Я. Пропп. Таковы древнегреческие «Илиада» и «Одиссея», индийские эпосы «Махабхарата» и «Рамаяна» и др. Средневековые литераторы записали древнегерманский эпос «Песнь о Нибелунгах», древнеанглийский «Беовульф», кельтские народные сказания о короле Артуре, исландские саги; плодом рыцарского творчества являются эпические «Песнь о Сиде», «Песнь о Роланде» и др. С распространением грамотности появились и «народные» рукописные книги, которые распространялись и перерабатывались («Роман о Лисе», «Сказание о докторе Фаусте» и др.).
Первые русские летописи связаны с фольклорными преданиями и легендами. Можно отметить использование в летописных источниках фольклорных символов, образов и т. д. Таков и эпос «Слово о полку Игореве», обнаруженный в рукописи в 1792 гг. графом Мусиным-Пушкиным в одном из монастырей. (Для русской культуры проблема его авторства не менее важна, чем знаменитый вопрос об авторе «Илиады» и «Одисеи»).
Письменность средневековой Руси («золотого века фольклора») была представлена в основном христианской литературой, и только летописи и фольклор выполняли светские культурные функции. Летописцы включали как исторические предания, так и фольклор, даже скоморошины (напр., «Моление Даниила Заточника»). В московский летописный свод Фотия (XV в.) были включены былины киевского цикла.
На Руси подписывался народный лубок, например, с изображением выступления скоморохов: «медведь с козою прохлаждаются, на музыке своей забавляются» и т. д. К XVII в. относятся рукописные повести «Повесть о Горе Злочастии», «Повесть о Савве Грудцыне», «Шемякин суд» и другие, которые не сохранили имен авторов, и по существу, являются рукописным фольклором . В России такой жанр фольклора, как духовные стихи, записывался, и эту традицию сохранили до XX в. старообрядцы. Так, кроме устной передачи, возникли первые записи русского фольклора.
Тем более это относится к содержанию русского фольклора XVIII-XIX вв., ибо, начиная со второй половины XVIII в., крестянский фольклор не только записывался, но и издавался, благодаря чему он получил широкое распространение и в городской среде. Не ограничивая фольклор крестьянской традицией, следует признать, что в это время интенсивно развиваются жанры городского, солдатского и т. д. фольклора.
В отечественной фольклористике, наряду с устной традицией, подчеркивался коллективный характер его создания. Однако говорить как о коллективном, так и индивидуальном характере фольклорного творчества, или отсутствии авторства - достаточно сложная проблема. «Понятие коллективности, если считаться с реальными фактами, пишет К.С. Давлетов, может применяться только к содержанию народного творчества, к его качеству, специфике, при этом неизбежно встает вопрос о диалектике индивидуального и коллективного, характерной для фольклора» .
Коллективная природа фольклорного творчества не исключает личного творчества древних рапсодов, бардов, акынов, ашугов, рассказчиков, таких русских сказателей былин, как Т.Г. Рябинин и др. Целые семьи народных сказочников были найдены М.К. Азадовским в 20-30 гг. XX века в селах Сибири .
М.К. Азадовский считал фольклорное творчество не пережитком старины, традицией прошлого, а как процесс живого индивидуального творчества, развивающеегося в рамках народного коллектива. Он отмечал, что грамотность сказочников не является препятствием для развития фольклора, а наоборот, является для них новым стимулом творчества: «Мы порываем с безличной этнографией, и входим в круг мастеров-художников, где общая работа отмечена печатью создающих и ведущих ее ярких индивидуальностей» . Так же и К.С. Давлетов пишет, что фольклористами было установлено существование вполне определенных авторов у ряда песен, частушек и т. д., «народность которых не позволяет отрицать никакая теоретическая предвзятость» .
Проблему коллективного авторства в фольклорном творчестве проявляется следующим образом. В фольклорном творчестве личное, авторское начало, растворяется в общем потоке народного творчества, когда индивидуальное творчество певца, поэта и т. п., что передается, как народное, следующим поколениям. Сущность фольклорно-творческого процесса в том, что новое, чаще всего, вливается в традиционные формы как обработка, переделка старого материала и затем варьируется другими исполнителями. Таким способом фольклор отражает коллективное сознание народа. Коллективное народное сознание, как общность «духа» и подсознательные художественно-творческие импульсы, преобладают и поэтому в процессе творчества не разделяются на личное и общее. Личность автора, в силу этого, анонимна, а его творение выражает сам «дух народа».
В.Я. Пропп отмечал, что историческое развитие фольклора показывает, что существует фольклор, возникший еще в доисторическое время в системе какого-либо обряда и доживший в устной передаче до наших дней, и имеющий варианты в международном масштабе, и фольклор, возникший в новейшее время как индивидуальное творчество, но обращающееся как фольклор .
Конечно, между обрядовым фольклором, ведущим свое происхождение от языческих времен, и туристской песней, буквально передающейся «по слуху», имеется существенная разница. В первом случае мы видим наиболее ранние по генезису жанры фольклора, связанных с мифологической культурой, во втором случае, мы видим современный фольклор поэтов-любителей.
Существуют такие примеры коллективности творчества, как сказки, в которых индивидуальность автора выражается в мастерстве рассказчика, его умении варьировать, импровизировать, и возможно, даже по новому, преподнести слушателям ее содержание.
Календарно-земледельческие песни русского фольклора - пример коллективного творчества, исторические песни - пример анонимности автора или группы авторов, а лирические песни, частушки - пример пробивающейся творческой индивидуальности автора.
Сегодня многие распространенные в массах песни, которые мы называем считаем «народными» (фольклором), зачастую могут оказаться переделкой стихов одного из малоизвестных (и даже известных) авторов XIX в., которые положенны народом на музыку и обращающимися как фольклор, и следует им и являющимся.
Такие жанры, как авторская песня, которые явно тяготеют к фольклору, при поисках обнаруживают своих авторов. Например, в 40-60 гг. XX в. в студенческой среде распространились песни «Бригантина» (стихи написал погибший на войне молодой поэт П. Коган) и «Глобус» (в ней только три начальных строфы принадлежат М. Львовскому, остальные - анонимным авторам). Музыку к этим песням сочинил музыкант-любитель Г. Лепский. Эти песни были тесно связаны с самосознанием и, безусловно, стали фольклором XX в. Не забыты они и сегодня. («Когда поет душа». Самые популярные песни ХХ века. Сост. Ю.Г. Иванов. Смоленск, 2004).
Сама идея нисхождения в фольклор «высших» культурных слоев не нова. В свое время в отечественной фольклористике критиковалась идея Вс. Миллера о создании былин княжескими дружинными певцами и поддерживающего эту идею в 20-30 гг. XX в. В.А. Келтуялу. Однако этот процесс и сегодня имеет место в фольклоре, как европейском, так и отечественном. На это обстоятельство обратил большое внимание и П.Г. Богатырев в статье «Фольклор как особая форма творчества» (27, С. 369-383). Мы бы назвали этот культурный процесс «фольклоризацией» повседневного культурного материала, о чем писал и В.Я. Пропп.
Одной из специфических особенностей черт фольклора называется его связь с бытовой культурой и национальным профессиональным искусством.
Проблема традиций в фольклорном процессе и новаторства в фольклоре и означает, что невозможно и однозначное решение этого вопроса.
Как мы видим, проблема специфики «устности» фольклора, как и «коллективности» творчества имеет тесную связь, как с проблемой авторства, так и с проблемой «фольклоризации» литературных и иных источников. В сферу фольклорного обращения могут войти и литературные произведения. Например, детьми может рассказываться и «разыгрываться» сказка Ш. Перро «Золушка», которую дети читали, а возможно, видели в кино. Почти утрачено авторство стихов Н.А. Некрасова, на которые народ сложил песню «Коробочка» и др. Но как только подобные сказки, песни и пр., начинают в народе изменяться, исполняться по разному, создаваться варианты, они уже становятся фольклором, если закрепляются в народной практике. Характерной приметой русского фольклора в XX в. стала «фольклоризация» массовых хоровых песен (М. Захарова, И. Дунаевского, Б. Мокроусова, М. Блантера и др.), которые запел весь народ.
Очевидно, что русские исторические песни, основанные на фактическом материале и имеющие множество конкретных исторических имен (в том числе, Пугачева, Суворова, атамана Платова и многих др.), вначале имели своих авторов. Возможно, что сочиняя песню, эти авторы свой текст записывали. Но в дальнейшем, в результате устной передачи, обрастая изменениями, вариантами, такая песня стала фольклором. Однако для самосознания авторов этих песен характерно употребление множественного числа - «мы заступим», «мы победим» и т. п., а по отношению к исторической личности – «он сказал» и т. д. Коллективность отражена в самом характере сознания народных авторов.
Итак, проблему коллективности творчества в фольклоре следует рассматривать не столько как проблему личного авторства, а как проблему коллективности народного сознания. Коллективная природа сознания в фольклоре никак не исключает наличия личного творчества отдельных сказателей, певцов, напротив, предполагает его. Древние предания говорят о творческой силе Орфея, Оссиана, Бояна и других певцов-поэтов.
Вместе с тем, творческая сила фольклора заключается именно в его коллективности. Например, в отличие от любого театрального спектакля, где с одной стороны есть автор текста, актеры – исполнители и пр., а с другой - зрители, в таком фольклорном действии, как традиционный свадебный обряд, такое деление не имеет и не может иметь подобной дифференцированности. Несмотря на явное распределение социально-бытовых ролей жениха, невесты, сватов, дружки, многочисленных родственников, а так же присутствующих сельчан, они не зрители, а участники одного традиционного народно-бытового обряда. На нем исполнение песен, танцев и пр., как правило, массовое.
Французский ученый Arnold van Genner отметил, что фольклор - это универсальный объект со специфическим элементом, который заключается в определении «народный» (Lе folrlore. Раris, 1924, р. 21). Национальный образ мира отражает народный менталитет, который представляет собой результат наследственности этноса (генетических задатков в психике) и развития культуры (сложившихся народных традиций, обычаев, предпочтительного выбора той или иной религии), которые включают исторический опыт этноса, сложившийся в процессе его длительного формирования.
Роль развития социальных отношений, материальных факторов в формировании общественной психологии масс, возникновения по мере развития культуры дифференцированных форм общественного сознания, мы не отрицаем, ибо даже в отношении «архетипов» и «символов», лежащих как «коллективное бессознательное» в самом основании культуры, К. Юнг считал, что «лишь социальный опыт проявляет их, делает их видимыми» (270, С.92).
К. Юнг говорил об «архетипах» и «символах», порождающих миф, как о едином психобиологическом фундаменте, возникшем на заре человеческой истории. Происхождение таких жанров фольклора, как волшебная сказка, народные обряды и некоторые другие жанры восходит к проблемам мифа, магии и сохранения рудиментов мифологического сознания в фольклоре, язычества, определяющих конструктивные особенности этих фольклорных форм.
Мы отмечаем длительный период развития культуры, и существеннную разницу в проявлениях национального характера культуры, отмечаемую уже древними мыслителями. При сходстве мифов у многих народов мира (в частности, у индоевропейских народов), мы отмечаем, что наиболее характерным проявлением национального начала в фольклоре являются музыка, песни, танцы и др., так как каждый этнос отличается только ему одному присущему сочетанию темперамента, типа мышления и мировосприятия.
Нам представляется, что весь народ в совокупности его классов, сословий и т. п., является носителем и хранителем своего языка, своего фольклора и самобытной художественной культуры, ибо только в «этническом поле» протекает постоянный процесс фольклорного художественного творчества, который сохраняется в исторической памяти народа как имеющий специфические особенности своего языка, отличающегося от фольклорного языка других народов.
Вместе с тем, музыкальные и др. невербальные компоненты фольклора не отстаются исторически неизменными. За несколько столетий негритянское население Америки настоько преобразило и синтезировало как европейские, так и африканские элементы в музыке, пении, танце, что этот фольклор стал восприниматься как национально значимый для каждого из народов тех стран Америки, где они проживают.
В.Я. Пропп сближает генетически фольклор не с литературой, а с языком, «который также никем не выдуман» и не имеет авторов. Он возникает и изменяется совершенно закономерно и независимо от воли людей, везде, где для этого в историческом развитии народов создались соответствующие условия» (186, С.22). Можно говорить о метафоричности, художественной образности фольклорного языка (А.Н. Афанасьев, А.Н. Веселовский и др.), специфику отражения в языке фольклорно-сказочного времени и пространства (Д.С. Лихачев).
Следует отметить, что художественный язык фольклора во многих случаях, в той или иной мере, синкретичен и имеет не только словесную (вербальную), но и невербальную сферу своего «я», в котором отражается специфика народного духа в границах художественного отражения мира.
Понятие «язык» никак не может быть сведено лишь к устной и письменной речи человека, к слову. Оно включает и другие разнообразные способы и формы получения, фиксации и передачи невербальной информации (например, языки музыки, танца, мимики, жеста, цвета и др. в фольклоре), а так же способность человека к ее воспроизведению. В языке фольклора мы отмечаем как вербальную сферу (слово) и невербальную (музыка, танец, игра, обряд, народный праздник и т.д.). Особо яркой этнической доминантой в фольклоре обладает его невербальная языковая сфера, которая отражает особенности национального темперамента и т. п. как результат подсознательно-чувственного освоения мира. Существует даже чувственно-бессознательное ощущение Родины, и пребывание человека на чужбине вызывает «ностальгию», в том числе из-за отсутствия привычного звучания народной музыки, песен, танцев и т. п.
Э. Сепир и Б. Уорф, выдвинувшие гипотезу лингвистической относительности, говорили об обусловленности восприятия и мышления специфической структурализацией языка (107, С.163). Они считают, что языковые навыки и нормы бессознательного определяют образы (картины) мира, присущие носителям того или иного языка. Различие между этим образами тем больше, чем далее языки отстоят друг от друга. Грамматический строй языка навязывает способ членения речи и описание окружающей действительности. Роль языка здесь формирующая. Отсутствие в языке слов для выражения ряда понятий не означает невозможности присутствия их в сознании. О национальных образах мира пишет и Г.Д. Гачев (42).
Таким образом, в коммуникативно-информационной сфере фольклорного творчества этнические особенности проявляют себя в заметной и узнаваемой оболочке, причем можно отметить не только вербальную сторону фольклора, но и специфику невербальной. Поэтому невозможно перевести на «другой» язык народный танец, музыку (их можно только воспроизвести, стилизовать), как неадекватен будет и перевод словесного текста фольклорной песни на другой язык, который изменит ее национальную специфику.
В связи с выше сказанным, трактовка фольклора как устного народного творчества, при синкретизме художественных элементов и бытовых функций фольклора кажется нам неправомерной. В фольклоре слово выступает в синтезе с другими элементами, само слово поэтически-ритмично, музыкально-интонационно, если это даже повествование (былинный речитатив, сказка и др.). В исторических, протяжных, лирических русских народных песнях слово соединяется с музыкальной мелодией, четким ритмом, зачастую инструментальным сопровождением. В скорых и плясовых песнях, частушках слово тем более соединяется с моторным ритмом, движением, пляской, активной мимикой. Художественный синкретизм фольклора присутствует и в орнаментике народной одежды, символике цветной гаммы, в украшениях, которые связаны с традиционными национально-психологическими установками. Вместе с тем, синкретизм не следует считать спецификой художественной сферы фольклора соединение вербальности и невербальности его языка. Синкретизм фольклора следует понимать в особой «совокупности» фольклорных явлений с народными традициями, праздниками, обрядами, в которых он и проявляет себя в полной мере как культурно-эстетический феномен. Тем не менее, в народном празднике фольклорное «меткое» слово является ведущим компонентом действия. Это и пословица, и поговорка, сказанные ко времени. Слово так же органично соединяется с музыкой в песенных жанрах, частушке, непременно связанной с танцем, в игровых жанрах. Кроме слова, так же важны выразительная мимика, удачный жест, как и соблюдение традиций.
Для фольклористов XIX и начала XX века, как говорилось выше, характерно противопоставление некоего «чистого» крестьянского фольклора, патриархальной народной культуры «тлетворному и разлагающему» фольклор городскому влиянию. Они стремились записывать такие исчезающие жанры, как былины, обрядовый фольклор. Фольклорный же театр «Петрушки», народные балаганы, мещанскую балладу, бытовой, цыганский и «жестокий» романсы, частушку они считали явлениями «вырождения» фольклора. Признавая эстетическую ценность только крестьянского традиционного фольклора, фольклористы объявляли «губительными» для него исторически неизбежные связи с городским творчеством и литературой. Однако народ любил и балаганы, и потешки кукольников, как возвращение «скоморошества».
Фольклор, невзирая на длительные контакты с литературой и др. видами искусства, существует, как вид массового творчества, достаточно самостоятельно, образуя через свою специфику, отражающую через особенности народной психологии «ядро» художественных форм и традиций, что так же составляет его специфику, отличающую его от других форм общественного сознания, в том числе, и искусства. Отметим, что развитие фольклорного художественного сознания воспроизводит не только прежние формы и жанры фольклора, тесно связанные с народным бытом, но рождает и новотворчество как отражение изменяющихся форм мировосприятия.
В настоящее время есть несколько форм существования фольклора. Есть живая форма, и есть историческая форма его существования (то, что функционировало традиционно в недалеком прошлом) и осталось для нас в зафиксированном фольклористами виде - записи, книги, ноты, предметы материально-художественной культуры. Есть и такая форма сегодняшнего функционирования фольклора как репродуцирование, перешедшая в концертные залы, обработанная профессионалами, в том числе, в народных хорах и т. д.
Менее заметен и изучаем фольклор собственно XX в.: развитие самодеятельного творчества масс - самодеятельная поэзия и песня (например, студенческий, армейский фольклор), новые частушки, самодеятельные праздники смеха, например, юморины, КВН, праздник 1 апреля и т.д., анекдоты, рассказы-былички - о полтергейсте, барабашках, фольклоризация бардовской и массовой песни, туристских песен, исторические предания-воспоминания о героях гражданской и Великой Отечественной войны и др. Очевидно, в этом случае следует сказать о некоторой временной дистанции, необходимой для того, чтобы тот или иной новый жанр, сюжет фольклора вошел органично в народное самосознание как кровно-родной, был художественно отшлифован в массах.
Фольклор существует, как незыблемый фундамент народного менталитета, коллективный культурно-эстетический опыт, которому свойственно особое, чувственное познание окружающего мира и природы. Художественная специфика фольклора позволяет рассматривать его в контексте ключевых категорий народной этики и эстетики.
Все сказанное выше позволяет сделать следующие предварительные выводы о том феномене, который мы усматриваем за понятием «фольклор»:
Фольклор является проявлением обыденного художественного сознания и характеризуется следующими уровневыми чертами: синкретизмом (связь с другими формами общественного сознания - мифом, религией, искусством и пр.), деятельно-практическим характером, тесной связью с коллективной общественной психологией, широким массовым бытованием, традиционностью основных образов и форм.
В связи с этим необходимо видеть, прежде всего, национальное своеобразие фольклорного художественного сознания в целом, отличающем его от других форм общественного сознания, в т. ч., и от искусства как специализированно-профессиональной, наднациональной, «эталонной» формы общественного сознания. Если в искусстве формы художественной выразительности (создания и прочтения текста) вторичны и подчинены эстетическому осмыслению, то в фольклоре две эти стороны в большей степени равнозначны, возможна инверсия в их смысловом взаимодействии.
Главными признаками отличия фольклора от искусства как формы обыденного сознания является этническое начало, качественно более высокий его уровень художественно-бытового синкретизма и др. В фольклоре осуществляется эстетическое переосмысление многих сторон обыденного сознания и быта, оформление всех их в виде традиционного конкретного фольклорного текста. Отчасти это обстоятельство роднит фольклор с обрядово-ритуальными, синкретическими формами магии и мифа. Говоря при этом о фольклорном сознании, важно подчеркнуть особую, преобразующую, формообразующую роль эстетической функции.
Специфика фольклорного сознания определяется закономерностями обыденного уровня общественного сознания. Выделение фольклорного художественного сознания как особой формы общественного сознания возможно только в связи с признанием за обыденным сознанием множественности его сторон.
Вопрос о недифференцированности фольклора как формы общественного сознания должен быть пересмотрен в связи с историческим развитием общества, возникновением классовых государств и т.д., следовательно, развитием дифференцированных уровней и форм общественного сознания среди которых он и существует. Фольклор фактически возникнув в родово-патриархальном обществе, (о чем говорит создание мифов, сказок, героико-эпических жанров и пр.), постепенно дифференцируется от мифа, затем и других форм общественного сознания, сохраняя с ними связь. Он продолжает развиваться и существовать и в новых социокультурных условиях (например, античности, средневековья, Нового времени и наших дней).
Говоря о специфике фольклора, стоит остановиться на такой его особенности как общественного сознания, в котором коллективное сознание преобладает над личностно-индивиду-альным. Это позволяет включить в методический аспект исследования такой феномен общественной психологии как коллективное сознание.
Сущность фольклора, возможно рассматривать не только в качестве социального феномена (общественного сознания), но и через познание индивидуальной психики человека, в котором наличествует слой подсознания и «коллективное бессознательное». Это может объяснить его генетическую связь с мифом и некоторые бессознательные импульсы в фольклорной деятельности.
Нам представляется, что фольклорное сознание - феномен более широкий, чем собственно фольклор (с его системой видов и жанров). Фольклорное сознание как художественное сознание проявляется во всех других формах народного художественного творчества: декоративно-прикладном творчестве, народных ремеслах, народном зодчестве и т. д.
Фольклор - это не только «культурные тексты» (формы, жанры), но и способ творческой народной деятельности по их созданию, бытованию (традиции, обряды и т.п.), механизмы их передачи от поколения к поколению (своеобразные певческие «школы», ремесленные артели и т.д.). Фольклор следует рассматривать в контексте народной культуры как целостную систему, осмысливаемую и регулируемую фольклорным художественным сознанием в целом.
Записи фольклора в период древнерусской литературы (XI-- 391 XVII вв.). Как было сказано в предыдущей главе, русская литература широко использует фольклор уже на самых ранних этапах ее формирования и развития. Различные жанры фольклора (предания, легенды, песни, сказки, пословицы и поговорки) входят в летописный свод «Повесть временных лет» (начало XII в.), в «Слово о полку Игореве» (конец XII в.), «Задонщину» (конец XIV в.), «Повесть о Петре и Февронии» (XV в.), «Повесть о Горе-Злочастии» (XVII в.) и другие памятники древнерусской литературы.
Не исключена возможность, что отдельные фольклорные произведения, прежде чем попасть в литературу, вначале записывались. Так, например, ученые считают, что «Задонщина» и «Повесть о Петре и Февронии» были созданы на основе записанных фольклорных легенд и рассказов. В рукописях XVI в. учеными обнаружены записи сказок. От XVII в. до нас дошли имена собирателей русского фольклора. Так, например, известно, что для английского путешественника Ричарда Джемса в 1619--1620 гг. в Архангельском крае были записаны исторические песни о событиях эпохи «смуты». Другой английский путешественник, Коллинз, в период с 1660 по 1669 г. записал две сказки об Иване Грозном. В 1681 г. народные лирические песни записывает П. А. Квашнин-Самарин.
В XVII в. были записаны произведения почти всех жанров русского фольклора. Например, сказки «Об Иване Пономаревиче», «О царевне и Ивашке Белой рубашке» и др., былины об Илье Муромце, Михаиле Потыке и Ставре Годиновиче, многие предания, песни, пословицы и поговорки.
К XVII в. восходит традиция составления рукописных фольклорных сборников. В это время бытовало в народе много рукописных песенников, в которые кроме литературных стихов духовного содержания входили и народные песни. От XVII в. до нас дошел рукописный сборник «Повести или всенароднейшие пословицы по алфавиту». Сборник включал около 2800 пословиц.
Собирание, изучение и издание фольклора в XVIII в. Традиция составления рукописных фольклорных сборников продолжается и в XVIII в. Особенно много появляется рукописных песенников, в которых помещаются литературные и народные песни. XVIII век является началом развития фольклористической мысли в России. Научный интерес к фольклору в первой половине XVIII в. связан с именами В. Н. Татищева, В. К. Тредиаковского и М. В. Ломоносова.
В.Н.Татищев (1686-1750) обратился к изучению фольклора во время работы над «Историей Российской...». Он привлекает фольклор как исторический источник. Татищев изучает фольклор по летописям и в живом бытовании. Характеризуя древнюю русскую историю, Татищев касается былин об Илье Муромце, Алеше Поповиче, Соловье Разбойнике и Дюке Степановиче. Он интересовался также и другими жанрами фольклора. Татищевым был, например, составлен небольшой сборник пословиц.
В отличие от историка В. Н. Татищева у поэта В. К. Тредиаковского (1703-1768) интерес к фольклору не исторический, а филологический. Тредиаковский изучает фольклор как источник поэтической фразеологии и национальной метрической системы. В практике русской литературы до реформы Тредиаковского применялось силлабическое стихосложение. Изучив особенности русского народного стихосложения, Тредиаковский в трактате «Новый и краткий способ к сложению российских стихов» (1735) предложил систему силлаботонического стихосложения, которая в дальнейшем использовалась всей русской литературной поэзией. Интересны отдельные замечания Тредиаковского об особенностях языка русской народной поэзии. В частности, он отмечает постоянные фольклорные эпитеты «тугой лук», «бел шатер» и др.
Еще большее значение в изучении русской народной поэзии имеют труды и отдельные высказывания М.В.Ломоносова (1711-- 1765). Выросший на Севере, Ломоносов был хорошо знаком со всеми жанрами русского фольклора (сказками, былинами, песнями, пословицами и поговорками). Он изучает фольклор также по летописям и рукописным сборникам. В своих работах Ломоносов говорит о фольклоре как о ценном источнике сведений в языческих обрядах, рассказывает о проведении календарных праздников. Вслед за Тредиаковским Ломоносов изучает народное стихосложение и в своей работе «Письмо о правилах российского стихотворства» (1739) развивает далее теорию силлабо-тонического стихосложения. Язык народной поэзии Ломоносов изучает для постижения национальных особенностей русского языка. Народные пословицы и поговорки он использует в своих трудах «Риторика» (1748) и «Российская грамматика» (1757). В своих трудах по истории России Ломоносов привлекает фольклор как исторический источник.
В середине XVIII в. собиранием фольклора в историко-этнографических целях.занимается С. П. Крашенинников. В 1756 г. выходит первый том его труда «Описание земли Камчатки», в котором говорится об обрядах камчадалов, приводится ряд народных песен. На книгу С. П. Крашенинникова «Описание земли Камчатки» А. П. Сумароков откликнулся рецензией, в которой выражаются его взгляды на народную поэзию. Сумароков оценивает фольклор камчадалов преимущественно с эстетических позиций. Пафос рецензии Сумарокова -- борьба за простоту и естественность в поэзии.
Работа по собиранию русского фольклора усиливается в последней трети XVIII в, Если ранее фольклорные записи концентрировались в рукописных сборниках, то теперь они, как и литературные произведения, публикуются. Впервые образцы русского фольклора были напечатаны в «Письмовнике» Н.Г.Курганова (1796). В приложениях к «Письмовнику» было напечатано более 900 пословиц, около 20 песен, несколько сказок и анекдотов.
В дальнейшем различным жанрам русского фольклора посвящаются отдельные сборники. Так, М.Д. Чулков с 1770 по 1774 г. издает в четырех частях «Собрание разных песен», Н.И.Новиков в 1780--1781 гг. публикует в шести частях «Новое и полное собрание российских песен», В. Ф. Трутовский за период с 1776 по 1795 г. издает в четырех частях «Собрание русских простых песен с нотами». В конце XVIII в. Выходят также и менее значительные песенники:
«Новый российский песенник» (ч. 1--3,
1790--1791), «Избранный песенник» (1792),
«Российская Эрата» М. Попова (1792), «Карманный песенник» И. И. Дмитриева (1796) и др.
Наибольшую ценность для нас представляет сборник Н. Львова --И. Прача «Собрание русских народных песен с их голосами...» (1790). Это единственный сборник XVIII в., в котором народные песни публикуются в их подлинном виде, без всякой редакторской правки. В период с 1780 по 1783 г. в 10 частях выходит сборник В. А. Левшина «Русские сказки». Здесь в обработке даются литературные и народные произведения. В сборнике кроме сказок волшебно-богатырского характера публикуются и сказки бытовые, в которых преобладают сатирические элементы. Народные сказки в обработанном виде издаются также в сборниках 394 «Лекарство от задумчивости» (1786), «Русские сказки, собранные Петром Тимофеевым» (1787), «Крестьянские сказки» (1793), в сборнике В. Березайского «Анекдоты древних пошехонцев» (1798) и др.
Появляются сборники пословиц. Так, А. А. Барсов в 1770 г. напечатал «Собрание 4291 древних пословиц». Н.И.Новиков в 1787 г. переиздал этот сборник. За два года до этого поэт И. Ф. Богданович опубликовал сборник «Русские пословицы», в котором фольклорный материал был отобран тенденциозно и подвергся значительной литературной обработке.
Заслуга русских просветителей второй половины XVIII в. (Н.Г.Курганова, М.Д.Чулкова, В.А.Левшина, Н.И.Новикова и др.) в том, что они сумели правильно оценить значение русского фольклора в развитии национальной литературы, проделали большую работу по публикации (правда, в отредактированном виде) народных песен, сказок, пословиц и поговорок. В своем литературном творчестве они использовали фольклор для изображения народных обычаев и нравов.
В лице А. Н. Радищева (1749--1802) русская просветительская мысль XVIII в. получает свое наивысшее развитие, поднимается до подлинно демократического, революционного сознания.
Революционные убеждения Радищева определили особый характер использования им фольклора, принципиально новое понимание народного творчества. Радищев впервые говорит о фольклоре как выразителе народного мировоззрения. В народных песнях Радищев видел «образование души нашего народа». В них, по мнению Радищева, отразились не только бытовая сторона жизни, но и социальные идеалы народа. Они служат постижению русского национального характера. В «Путешествии из Петербурга в Москву» (1790) Радищев привлекает народное творчество как материал, раскрывающий подлинную душу угнетенного народа, его тягостное положение при крепостничестве. Именно в этих целях он в главе «Городня» приводит плачи по рекруту матери и невесты. Заметим, что это -- первая публикация (правда, литературно обработанных) народных плачей.
А.Н.Радищев использует фольклор как средство достижения не только народности, но и подлинного реализма, глубокого психологизма. Так, в главе «Медное» на фоне веселой хороводной песни «Во поле березонька стояла» Радищев, по контрасту, глубоко правдиво, с большой силой психологизма изображает картину продажи крепостных людей. Немаловажное значение и для литературы, и для фольклористики имеет впервые выдвинутая Радищевым проблема народного певца. Образ народного певца рисуется Радищевым в главе «Клин» «Путешествия из Петербурга в Москву». Пение старого слепого певца в изображении Радищева -- это подлинное искусство, «проникающее в сердца слушателей». Затем к теме народных певцов Радищев еще раз обратился в своей поэме «Песни, петые на состязаниях в честь древних славянских божеств» (1800--1802). Здесь народные певцы-поэты выступают духовными вождями народа. Любопытно, что «Песни...» Радищева по своей поэтической образности и стилю имеют некоторые признаки «Слова о полку Игореве», которое Радищев, как и многие его современники, считал не литературным, а фольклорным памятником.
Из сказанного очевидно, что XVIII век представляет собой важный этап в предыстории русской фольклористики как науки. В это время собирается и публикуется значительный фольклорный материал, верно оценивается его значение как явления национальной культуры. Радищевым высказывается ценнейшая мысль о 396 народной песне как выразительнице души народа.
Вместе с тем следует заметить, что в XVIII в. русская фольклористика еще не сформировалась как наука. Фольклор еще не был осознан как самостоятельный объект исследования, он еще не отделяется отчетливо от литературы. В большинстве сборников фольклорные произведения помещаются вместе с произведениями литературными. Народные произведения печатаются в литературной обработке. В это время еще не было выработано специфически фольклористических методов и приемов исследования.