Искусство никогда не должно быть статичным. «Об уме и умничанье»

Возникает вопрос, не противоречит ли это положение изложенному выше тезису о том, что искусство есть отражение действительности, что оно есть форма познания мира. Разумеется, нет.
Ленинское учение о партийности искусства прочно опирается на базу диалектико-материалистической гносеологии. Именно поэтому неверно видеть в проблеме партийности искусства некую привходящую проблему, не касающуюся вопроса о сущности искусства. На самом деле раскрытие основ учения о партийности ис кусства ведет нас к руководящим принципам теории отражения. Это ясно уже из сказанного выше о связи искусства с практикой.
Ленин включил партийность в самую основу теории познания. Задача искусствоведения заключается именно в том, чтобы рассмотреть партийность искусства как важнейшую сторону его сущности.
Марксизм-ленинизм учит, что, родившись из определенных условий материальной жизни, общественное сознание становится мощной преобразующей силой, хотя, разумеется, не само по себе, а через материальную практику. Ленин указывал, что сознание не только отражает мир, но и творит его. Это кардинальное положение марксистско-ленинской гносеологии, раскрывающее диалектику бытия и сознания, должно быть положено в основу понимания проблемы идейности искусства, его активно-преобразующей роли. Для того чтобы практически воздействовать на действительность, человеку необходимо знать, каковы будут результаты того или иного его действия. Отражая действительность, познавая объективные законы развития мира, сознание дает предпосылки практического в нее вторжения. Познавая свойства огня, первобытный человек осознал и возможности его практического применения, познавая свойства камня,- возможности изменения его формы в целях его приспособления для своих нужд. Деятельность человека - целесообразная деятельность: прежде чем начать практическое действие, человек обладает в сознании его планом, которым он руководствуется.
«Паук совершает операции, напоминающие операции ткача, и пчела постройкой своих восковых ячеек посрамляет некоторых людей-архитекторов. Но и самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове. В конце процесса труда получается результат, который уже в начале этого процесса имелся в представлении работника, т. е. идеально. Работник отличается от пчелы не только тем, что изменяет форму того, что дано природой: в том, что дано природой, он осуществляет в то же время и свою сознательную цель, которая как закон определяет способ и характер его действий и которой он должен подчинять свою волю» (К. Маркс).
Именно в этом смысле человеческое сознание способно творить действительность. Разумеется, это не надо понимать идеалистически. «Идеи вообще ничего не могут выполнить, - писали Маркс и Энгельс еще в «Святом семействе». - Для выполнения идей требуются люди, которые должны употребить практическую силу». Но практическая деятельность человека, направленная на изменение мира,- его труд - предполагает «идеальную» цель, которая является результатом предшествующего, добытого в практике, в опыте знания действительности. Возвращаясь к приведенной выше формулировке Ленина, третьим звеном процесса человеческого познания следует считать переход от абстрактного мышления к практике. Реализация в действительности своего «плана» обогащает человека, давая ему новый опыт, новые знания и навыки. Совершается диалектический процесс, в котором практическая деятельность обогащает сознание человека, а это последнее в свою очередь ставит новые практические цели. Наиболее ранние неолитические сосуды грубы и бесформенны. Упражнение в гончарном искусстве обогащало, однако, сознание человека, и он ставил перед собой новые, более сложные цели. Его сосуды постепенно становятся более совершенными по форме, появляется орнамент, который постепенно делается все правильнее и богаче, и т. д.
Итак, для того чтобы творить, человек должен знать или, по крайней мере, предполагать, каковы будут результаты его творчества. Его деятельность целесознательиа. Это знание приобретается в практике и затем снова ее обогащает, создавая новые замыслы, новые планы, новые стремления. Здесь лежит принципиальная разница между деятельностью человека и «деятельностью» животного. Руководствуясь инстинктом, животное воздействует на окружающую среду лишь постольку, поскольку это сообразуется с потребностями данного вида; его отношения к миру ограничены этими непосредственными потребностями. Оно не познает действительность, не использует в своих целях объективно-существующих свойств и качеств любых вещей и явлений, если только они не могут быть непосредственно ассимилированы; оно не знает, каковы будут следствия данного действия, если эти следствия не касаются его собственной шкуры. Окружающий мир привлекает внимание животного лишь постольку, поскольку он может быть непосредственно усвоен или поскольку он угрожает опасностью; животное все и вся «меряет на свой аршин».
Наоборот, человек руководствуется в своем практическом творчестве знанием объективных свойств и качеств явлений, которые он уже на самых ранних стадиях своего развития, худо ли, хорошо ли, может направить себе на пользу. Маркс указывал, что человек «творит» в меру каждого вида и умеет подойти к предмету с подходящей мерой. Огонь - ужас всякого животного в диком состоянии - становится для человека защитой, помощью в производстве и приготовлении пищи. Дикая лошадь, интересующая хищника лишь как предмет добычи, в определенный момент становится для человека домашним животным, которое человек использует в меру ее вида, эксплуатируя ее силу, быстроту, выносливость.
«Коротко говоря, - пишет Энгельс, - животное только пользуется внешней природой и производит в ней изменения просто в силу своего присутствия; человек же вносимыми им изменениями заставляет ее служить своим целям, господствует над ней».
В труде человек познает объективные качества вещей м явлений и научается использовать их для своих целей. Камень, обработанный рукой человека, не исчезает, но приобретает новые качества, вернее, обнаруживаются его объективные свойства. Чем шире, богаче, сложнее деятельность общественного человека, тем глубже проникает его сознание в суть вещей, тем богаче познание мира человеком; а чем полнее само это познание, тем большие возможности раскрываются для человеческого творчества, для практической деятельности.
Изменение мира человеком ткжоится на знании объективных законов действительности, открываемых им в самой практике. С этой точки зрения можно сказать, что творчество человека - не уничтожение объективно существующих вещей, а скорее наоборот, вызывание их к жизни. Драгоценный камень, найденный в своем естественном виде тусклым и бесформенным, когда он подвергнется обработке искусной рукой гранильщика, зажжется своим волшебным огнем. Металлическая руда - хрупкий, крошащийся, ни к чему не пригодный материал,- выплавленная в печи, становится гибким, прочным благородным веществом, из которого уже первобытный кузнец, недаром превращенный в «колдуна» в народных сказаниях, умеет делать много чудесных вещей.
Знание свойств предметов, законов, управляющих природой, умение использовать их, умение вызвать к жизни не выявлявшиеся пока силы действительности, подчинить их себе, словом, умение управлять предметом своей деятельности, господствовать над ним - такова основа, на которой развертывается творчество человека в любой сфере его деятельности. Говоря коротко, сознание человека становится могущественным его орудием в борьбе со средой, средством «творить» действительность, поскольку оно планирует, направляет, корректирует, совершенствует самую практическую деятельность. Мы брали примеры ив области ранней истории человечества. Но во все эпохи сознание обладает активной силой, воздействующей через практику на действительность, преобразуя ее. Это ясно обнаруживается в наши дни, в социалистическом обществе, где человек действует на основе познанных им объективных законов общественного развития, где общество руководствуется планом, основанным на знании этих законов. «Доказано, - учит И. В. Сталин, - что общество не бессильно перед лицом законов, что общество может, познав экономические законы и опираясь на них, ограничить сферу их действия, использовать их в интересах общества и «оседлать» их...». Но это, как показал И. В. Сталин в своем труде «Экономические проблемы социализма в СССР», не означает, что общество может по своему произволу изменять или «преобразовывать» объективные законы действительности. Научно познавая эти объективные процессы, Коммунистическая партия осуществляет руководство развитием общества. Она в своей теории и практике сочетает глубочайшее изучение законов истории иа основе самой передовой научной теории марксизма-ленинизма с их наиболее смелым, революционным использованием.
Утверждение, что сознание может преобразовывать мир, совсем не означает, как сказано выше, какого-либо компромисса с идеалистическими концепциями. Положение это отнюдь не приводит к признанию первичности сознания и вторичности бытия, оно указывает лишь на диалектическое между ними взаимоотношение. Сознание порождается бытием, но затем воздействует на действительность через посредство практики. Само последовательное развитие принципов материализма требует утверждения этого важнейшего тезиса. Здесь лежит водораздел между диалектическим материализмом и всеми домарксовскими формами материализма. «Главный недостаток всего предшествующего материализма (включая и фейербаховский) заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта или созерцания, а не как чувственно-человеческая деятельность, практика; не субъективно». Сознание творит действительность не само по себе, не по имманентным законам мысли, но оно способно полагать себя в действительности, поскольку человек преобразует мир, изменяя его. Осуществляется это при помощи материальной практики, реального изменения мира трудом, творчеством. Борьба со средой в целях ее приспособления к своим нуждам, устранение того, что препятствует движению вперед, вызывание к жизни нового, плодотворного - таков революционный дух человеческой практики, руководимой человеческим сознанием.
Только в практике, в реальном преобразовании мира обогащаются и совершенствуются человеческое чувство и человеческая мысль, и в практике же проверяется истинность человеческого познания действительности. Превратить субъективное стремление в реальный, объективно существующий факт, преобразовать действительность в соответствии с потребностями человека, победить в борьбе, чтобы почерпнуть в победе новые идеи и новые силы для новых свершений, - такова высшая человеческая красота.
В ходе истории вследствие разделения общества на классы и порабощения трудящихся самое развитие человеческих способностей совершалось противоречиво. Творческая преобразовательная деятельность людей была превращена в источник эксплуатации. Труд из первой потребности жизни, каким он должен быть, каким он является в коммунистическом обществе, превращался в тяжкое бремя. Это было исторически неизбежно, но эта историческая неизбежность не должна скрывать от нас того, что антагонистические противоречия общественного развития уродовали творческую деятельность трудящегося человека, часто принижали его, превращая из творца в раба своего дела.
Именно поэтому борьба за освобождение народа, за раскрепощение труда, за общественный прогресс составляла одну из главных, ведущую форму передовой общественной деятельности. Революционное преобразование общества всегда оказывалось в прошлом единственной формой социального развития, и «историческое творчество масс», как непосредственно в производстве, так и в преобразовании всего здания общественных отношений, представляет собой основное содержание подлинной истории человечества. Утверждение новых форм жизни, отвечающих новому уровню реального господства человека над силами природы, осуществляемое в борьбе передовых и отживших общественных сил, составляет конкретное выражение изменения мира. Классовая идеология - могучее орудие в борьбе за утверждение в жизни данных общественных интересов.
Каждая из идеологий, после того как они обособились друг от друга в ходе развития общественного разделения труда, служила человеческому обществу орудием в борьбе с природой, в общественной борьбе, служила исходным пунктом практики, в тоже время являясь ее осознанием. Искусство было таковым с первых дней своего существования и таким осталось оно до сегодняшнего дня. Оно было и остается могущественным средством революционизирования сознания в руках передовых классов, его использовали и продолжают использовать реакционные классы как средство тормозить развитие общества. В этом последнем случае искусство наполняется уродливым содержанием, теряет связь с жизнью, а иногда и вообще перестает быть искусством, как это имеет место в современном реакционно-буржуазном «художественном творчестве». Подлинных высот искусство достигало лишь тогда, когда оно выполняло свое призвание революционизирующей общество силы, как это было, например, в России в XIX веке. Могучий расцвет реалистического искусства - литературы и живописи, музыки и театра - был порожден тогда мощной волной освободительного движения. Но это великое искусство сделалось, в свою очередь, огромной, революционизирующей сознание общества силой.
Большое искусство всегда насыщено передовой идейностью. Высокоидейной была античная трагедия и пластика, таким было искусство Данте и Микельанджело, Шекспира и Рембрандта, Бетховена и Гюго, Пушкина и Глинки, Александра Иванова и Гоголя, Стендаля и Домье, Репина и Мусоргского, Толстого и Горького. Таким будет оно и впредь. Боевой, революционный характер искусства отнюдь не померкнет после торжества коммунизма во всем мире. Преобразуются лишь формы его идейности. Сейчас, в эпоху, когда мир расколот на два лагеря, центр тяжести борьбы лежит в столкновении между передовыми силами социализма и силами империалистической реакции. Искусство необходимо выражает прежде всего интересы этой борьбы. В советском искусстве, за которым идут прогрессивные художественные силы во всем мире, передовые, народные идеи выражаются открыто и прямо, ибо оно защищает интересы прогресса, интересы народов, самые высокие и прекрасные идеалы. Реакционно-буржуазное «искусство» воплощает самые реакционные идеи, но воплощает трусливо, маскируя свое подлинное лицо под личиной «чистого творчества», ибо оно защищает силы мракобесия и социального зла.
Такая поляризация антагонистических художественных взглядов исчезнет в эпоху победы коммунизма во всем мире. Но было бы уступкой идеализму утверждать, что тогда наступит царство чистой художественной гармонии, и борьба, страсть, деятельное стремление покинут искусство. Нет, и при коммунизме, человеческое сознание будет руководителем человеческой практики, творчества, получающего безграничные возможности своего развития. Человечество не будет знать антагонистических общественных противоречий, но борьба, развитие будет бесконечно, и пока существуют люди, творческая мысль будет руководить все более и более грандиозной, преобразующей мир практической деятельностью, и, стало быть, сознание, в том числе и художественное, будет пронизано революционными идеями переделки, улучшения мира. Диалектическая природа сознания останется неизменной.
Как мы уже говорили, различные формы идеологии по-разному осуществляют свою активно преобразующую роль в обществе. Искусство как форма отражения действительности выполняет свою общественную функцию, являясь прежде всего могучим средством воспитания людей, стимулирования их к деятельности. Искусство, раскрывая человеку окружающий мир, учит его жить, судить о жизни. Еще Чернышевский указал, что предметом искусства является вся жизнь, а призвание искусства - быть учебником жизни, выносить приговор о ее явлениях. Картина действительности, изображаемая художником-реалистом, никогда не дает безразличного описания существующего; в самом художественном образе, заключено отношение творца произведения к изображаемым им людям, фактам, событиям. Художник не только повествует людям о жизни, он их в этой жизни ориентирует, и идеи, которые он при этом внушает своей аудитории, определяют в конечном счете общественную позицию художника.
Художник познает действительность и результат своего познания воплощает в произведении. Это произведение, воздействуя на ум, чувства и волю людей, формирует их сознание и притом формирует в определенном направлении.
Воплощая в образах результаты своего познания мира, художник тем самым - именно в меру познания своего предмета - вкладывает в произведение и свое суждение о действительности. Эту мысль со всей отчетливостью выразил еще Чернышевский, говоря в своем знаменитом 17-м тезисе: «Воспроизведение жизни - общий характеристический признак искусства, составляющий сущность его; часто произведения искусства имеют и другое значение - объяснение жизни; часто имеют они и значение приговора о явлениях жизни». Рассказывая человеку о жизни, искусство одновременно объясняет ее и судит о ней. Тем самым оно учит людей жить, по выражению того же Чернышевского. Великий революционер-демократ великолепно понимал, что «искусство достойно его (человека. - Г. Н.), когда служит на благо человеку. А оно много, много блага приносит ему, потому что произведение художника, особенно поэта, достойного этого имени - «учебник жизни»... Этим высоким, прекрасным, благодетельным значением своим для человека должно гордиться искусство».
Позднее, в третьей главе, мы детально разберемся в вопросе о единстве правды изображения и идейности в реалистическом искусстве. Пока же подчеркнем, что в самой сущности художественного образа заключено его свойство не только пассивно отражать реальность, но отражать ее так, чтобы ясна была ее оценка. Репинский «Крестный ход» - не только воспроизведение жизни, но и гимн народу и гневное осуждение гнета и дикости правящего класса. Ученый, формулируя данное понятие, делает из него надлежащий вывод, как определение направления и метода необходимого действия. В произведении искусства, разумеется, в реалистическом произведении, вывод заключен уже в самом способе изображения единичных явлений, в их подборе, в том, как они изображены.
Совершенный художественный образ не требует извне привнесенного толкования, морализации. Идея, вывод внутренне присущи самому изображению. В «Крестном ходе» совершенно наглядно, что добро, а что зло, и потому эта картина обладает могучей силой эмоционально-образного воздействия, революционизирующего общественное сознание.
Искусство воспитывает людей, пропагандируя определенные идеи, определенные взгляды на жизнь, становясь на позиции определенной социальной силы и тем самым являясь орудием в борьбе классов, то есть становясь, сознательно или бессознательно, партийным, ибо оно так или иначе стремится либо изменить в определенном прогрессивном направлении действительность или, наоборот, воспрепятствовать ее изменению.
Неверно было бы противопоставлять «две функции» искусства - познание действительности и воспитание человека. Второе невозможно без первого. Конечно, если искусство пытается проводить глубоко порочные, в корне противоречащие интересам прогресса идеи, как это делает, например, современное формалистическое искусство на Западе, оно необходимо отказывается от объективного отражения действительности. И, наоборот, художник, искаженно отображающий жизнь, неизбежно отказывается тем самым от воспитания людей в духе прогресса. Критика таких явлений в советском искусстве дана в постановлении ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград».
Писания Зощенко грубо клеветали на советскую действительность и потому не только не выполняли своей воспитательной роли, но и приносили существенный вред.
Воспитание в людях таких идей, чувств и стремлений, которые способны направлять к передовой, необходимой народу творческой деятельности, возможно лишь при глубоком познании и правдивом изображении действительности, ибо сама жизнь, понятая в ее существеннейших сторонах, в ее передовых тенденциях, является для человека лучшим учителем. В этом, как мы увидим дальше, одна из основ искусства социалистического реализма.
Как понять, что искусство воспитывает людей? Это значит, что оно вооружает их для определенной по содержанию и характеру деятельности. Но, как явствует из сказанного выше, для практики человек должен быть вооружен подлинным знанием действительности, иначе его деятельность в конечном счете обречена на провал. Потому-то реалистическое искусство обладает и наибольшей революционизирующей силой. На это обстоятельство указывал в свое время Энгельс, подчеркивая революционизирующее значение правдивого изображения действительности реалистической литературой: «...социалистический тенденциозный роман, - писал он Каутской, - целиком выполняет, на мой взгляд, свое назначение, правдиво изображая реальные отношения, разрывая господствующие условные иллюзии о природе этих отношений, расшатывая оптимизм буржуазного мира, вселяя сомнения по поводу неизменности основ существующего порядка...». В правдивом изображении действительности - великая сила таких, например, произведений, как «Воскресение» Толстого или «Гобсек» Бальзака.
Советское искусство, многогранно и полно отражая жизнь, является в социалистическом обществе могучей преобразующей силой. Оно правдиво показывает вдохновляющие примеры героизма, духовного благородства передовых людей, прославляя их дела и дни; оно стремится к беспощадному разоблачению имеющихся еще в нашей жизни фальшивых людей. И как сила положительного примера, так и сила сатирического обличения равно присущи реалистическому искусству, искусству глубокого познания жизни. Вот почему реалистическое искусство обладает наиболее прогрессивным, передовым содержанием. Можно сказать и наоборот. Чем выше и благороднее воспитательные цели искусства, тем в конечном счете органичнее оно овладевает объективным, реалистическим методом познания действительности.
Впрочем, в истории искусств бывает так, что как глубина познания, так и воспитательная роль искусства могут существовать в противоречивой форме. Например, глубина отражения жизни в искусстве нередко может развиваться односторонне. Необыкновенно сильное в критике «хозяев жизни» буржуазного общества искусство Домье оказывалось исполненным иллюзией в поисках положительного идеала. Русский портрет второй половины XVIII века, давший замечательные образы благородства, тонкости, внутренней цельности человека, остался глух в своей сословной ограниченности к сложным противоречиям исторического бытия эпохи. Всякое искусство тогда и постольку реалистично, поскольку оно объективно раскрывает содержание жизни, и в ту же меру оно служит целям воспитания в человеке подлинно высоких дум и стремлений.
Итак, партийность искусства выражается конкретно в отстаивании им определенных позиций, определенных взглядов на жизнь, в воспитании человеческих душ. Этими средствами искусство непосредственно осуществляет свою общественную функцию, служа, в конечном счете, орудием практического преобразования действительности.
Мы сейчас не касаемся тех специфических особенностей, которые имеет идейность советского искусства, искусства социалистического реализма. Партийность советского искусства, развивая лучшие традиции передовой, демократической идейности искусства прошлого, представляет собой новую историческую форму выражения передовой идейности. В чем заключается эта новая форма, мы попытаемся выяснить в главе четвертой, а сейчас ограничимся подчеркиванием того факта, что коммунистическая идейность советского искусства есть прямое выражение неразрывной связи его с интересами нашего народа, интересами, которые последовательно и полно выражает Коммунистическая партия.
Марксистско-ленинское учение о роли передовых идей непосредственно относится и к оценке значения искусства в социалистическом обществе. Оно определяет и то внимание, которое партия ежедневно и постоянно уделяет вопросам развития советского искусства.
Таким образом, в основе учения об идейности искусства лежит понимание его колоссальной преобразующей силы. Творческое воссоздание действительности в искусстве, могущее стать подлинным орудием воспитания человека, требует максимальной концентрации характерности, содержательности, силы образа. Момент этот немаловажен. Воспроизвести жизнь в художественном произведении - не значит дать ее точную, внешне схожую копию. При этом механическое копирование действительности совсем не тождественно детализации. Не раз живописцы прибегали к самому скрупулезному копированию мелочей, и от этого их картины только выигрывали в характерности. Вспомним, например, «Сватовство майора» Федотова. Обилие деталей в этой картине не только не мешает концентрации выражения образа, но, наоборот, является одним из основных в данном случае приемов ее достижения.
Важно установить путь, по которому искусство становится средством воздействия на сознание человека. «Искусство не требует признания его произведений за действительность»,- отмечал В. И. Ленин мысль Фейербаха в своих «Философских тетрадях». Когда-то Гёте оказал, что если он увидит изображение пуделя, как две капли воды схожее с настоящим, то он порадуется появлению второй собаки, но у него не будет оснований ликовать по поводу появления нового произведения искусства. Эта парадоксально выраженная мысль скрывает за собой глубокое содержание.
Искусство, как форма познания действительности, обязано открывать своей аудитории нечто новое, в чем бы оно ни заключалось: в новых фактах, обобщениях, выводах, суждениях, в новых мыслях или чувствах. Лучше сказать это иначе: художник формулирует, может быть, первый, то, что он осознает в жизни.
Осмыслить «веяния времени» и отлить их в чеканную форму - одно из благороднейших призваний художника. Всякий большой художник воплощает в своем произведении нечто, что до него оставалось художественно неосознанным. При этом важно, чтобы открытие художника соответствовало истине, иначе его «новаторство» будет лишь плачевной попыткой рекламировать свое собственное, внутренне пустое «я». Настоящий художник выражает в своих произведениях то, что скрывается в сердцах его зрителей, он оказывается глазами, сердцем, умом своего народа. Крамской и Перов, Некрасов и Салтыков-Щедрин выразили в своих произведениях самые глубокие демократические устремления шестидесятых-семидесятых годов XIX века, самые коренные потребности народа.
Художник отличается от нехудожника не только тем, что он умеет рисовать и писать красками. Художник лучше видит, острее чувствует, глубже осмысливает действительность, чем «обыкновенный» человек, нехудожник. И художник тем гениальнее, чем ближе он в своем видении, ощущении, мысли к народу, чем шире диапазон его художественного познания. Здесь скрывается секрет силы его художественного обобщения.
Таков Репин, великий живописец русского народа, с его глубочайшим и многограннейшим охватом жизни, с его могучей, подлинно мужицкой силой мировосприятия, с его непобедимой верой в жизнь, с его ненавистью к угнетателям народа.
Настоящее же высокое реалистическое искусство обязательно обладает этой действенной, воспитующей, революционизирующей сознание силой.
Этот момент можно было бы назвать определенной эстетической нормой в реалистическом творчестве. В раскрытии преобразующего значения искусства он имеет весьма немаловажное значение. Речь идет не о доктринерстве отвлеченных идеалистических концепций, которые претендовали, подобно классическим теориям, на то, чтобы диктовать искусству нормы и законы. Речь идет о соотношении в искусстве реального и идеального, поскольку оба эти элемента присущи бесконечно богатому человеческому познанию. Идеальное не должно пониматься как отрыв от жизни, как ее приукрашивание, замазывание ее противоречий. Идеальное в этом смысле есть то, что слагается в человеческой голове как программа будущих практических действий. Это - «прототип» будущего реального факта. Это - то, за внедрение чего в жизнь борется человек.
Стало быть, в произведении художника-реалиста идеальное - это то, за что борется художник, что, будучи выведено из наблюдений жизни, должно быть внедрено в жизнь более широко и глубоко. В репинских портретах передовых русских людей - Стасова, Пирогова, Стрепетовой - всегда очень силен этот «идеальный момент», то, что делает эти образы образцами для подражания. Такая же образцовость присутствует в лучших созданиях советских художников. В этом смысле образы коммунистов в «Допросе коммунистов» Иогансона - образы идеальные.
Такая «идеальность» образа в реалистическом искусстве не имеет ничего общего с «идеализацией», приглаживанием, приукрашиванием действительности. Всякий подлинно реалистический положительный образ всегда включает в себя элемент подчеркивания значительного, прекрасного и высокого в жизни. Таковы образы художников Возрождения, таковы произведения Веласкеса и Рембрандта, Кипренского и Александра Иванова, Репина и Сурикова.
Мы уже указывали выше, что для правильного понимания сути искусства исключительно важна его связь с нравственными понятиями времени. Но ведь нормы нравственности - это отражение реальных общественных отношений, они представляют собой известное обобщение фактов действительности. Вместе с тем в нравственности всегда есть момент, который следует назвать «долженствованием», то есть момент требования, предъявляемого к человеку, к людям или к человеческому общежитию вообще. Для нравственности совсем не обязательно и даже невозможно ограничиться только констатацией.
Наша коммунистическая нравственность, констатируя отношения между людьми, сложившиеся при социализме, тем самым определяет и требования, которые представляют собой идеальные нормы поведения советского человека. Мы говорим о лучших качествах советского человека, которые ему присущи, как о норме поведения, обязательной для социалистического общежития: о чувстве любви к социалистической Родине, преданности партии, чувстве пролетарского интернационализма, жажде творческого труда и т. д.
В искусстве всегда в той или иной форме присутствуют моменты эстетическ и нравственного критерия, иногда открыто и прямо, иногда скрыто, но всегда диктующего определенную форму изображения.
Передовое искусство обязательно заключает в себе подобный элемент нравственно-эстетической оценки. Эта нравственная оценка составляет зерно той субъективной идеи, которая идет несколько дальше наличной практики, опережает ее, чтобы затем в ней воплотиться. Сознание, как активная, революционизирующая действительность сила, необходимо включает в себя момент мечты. Это мечта революционная, стремящаяся и могущая быть воплощенной в реальной жизни. Ленин очень горячо подчеркивал этот момент вопреки меньшевистскому раболепию перед «фактом».
Нечто подобное наблюдаем мы и в искусстве. Создавая значительный положительный образ, подчеркивая в нем существенное, художник в своем произведении прямо или опосредствованно дает определенные образцы для подражания. Обобщая, акцентируя то, что является самым передовым, художник-реалист формулирует свое понимание прекрасного. Когда мастера Возрождения в борьбе против средневековых представлений о греховности мира прославили реального человека, его земные стремления и земные радости, они представили в своих произведениях все это как прекрасное содержание жизни. Представить лучшие, передовые черты в облике советских людей в качестве прекрасного содержания нашей жизни, заклеймить отсталое, фальшивое, враждебное, как безобразное,- важнейшая задача наших художников.
Таким образом, идеальное в искусстве представляет собой мечту, иногда несколько опережающую массовидные явления жизни, выхватывающую из нее основное, главное, возникающее и тем зовущую людей вперед, толкающую их на преобразование жизни, на борьбу, на утверждение в самой реальной действительности того, что прозорливо увидел художник-реалист.
В конечном счете творчество художника и заключается в том, чтобы увидеть прекрасной жизнь в том случае, когда она такова, какою должна быть по нашим понятиям, пользуясь выражением Чернышевского, или, наоборот, с неменьшей страстностью осудить явления жизни, этим понятиям противоречащие.
Изображая действительность в своем произведении, художник может, если он пользуется порочным, далеким от объективности методом, создавать не образцы для подражания (при всем своем желании создать таковые), а только лишь давать волю своему субъективному произволу, уводящему от жизни и ее борьбы. Так было еще с художниками-маньеристами в XVI веке. Но от этого искусство таких художников не становится менее партийным, менее направленным на изменение мира, но уже в сторону социального регресса. Вопрос лишь в том, каково содержание этой партийности. В данном случае оно уводит искусство от его единственной столбовой дороги - служить человечеству могущественным средством борьбы за прогрессивное изменение мира, борьбы, завершающейся реальным уничтожением основного тормоза в развитии человеческих сил и способностей, - эксплуатации человека человеком.
В искусстве социалистического реализма животворная сила его партийности становится базой расцвета художественной культуры, осуществляющейся на почве крепчайшей ее связи с борьбой советского народа за построение коммунизма, которую он ведет, возглавляемый Коммунистической партией.

Искусство и действительность. Художник создат произведение искусства не потому, что он отражает в определнном образе свой внутренний мир, а потому, что его помощью выражает потребность возвысить какую-то форму жизни до уровня всеобщей ценности, типичной для духовности. Произведение искусства действительно является символом, и его красота проявляется входе бесконечных поисков, которые совершаются в нем и вне его души, обретающие духовность в е чистой форме.

Ни одно произведение искусства, как ни одно из субъективных состояний, не реализует в себе красоту в чистом виде, абсолютно чистую идеальность, свободную от каких либо форм реального, которые необходимы для е гармоничности. Значит и эстетической жизни никогда не удатся достичь окончательной конкретной объективизации, собственно ценности.

Последняя, кстати, является ценностью лишь поскольку в каждом творении вскрывает наличие идеального смысла, выходящего за пределы определнной формы. А. Банфи. Философия искусства стр. 35 Через совокупную сферу культуры общественная структура нацеливает искусство на то содержание, которое искусство должно разработать и насытить значением собственно исторической обстановки.

Тем самым структура эта оказывает воздействие на весь комплекс художественной реальности, на е внутреннее строение, определяя попутно формальные проблемы, вытекающие из обновления содержания. Очевидно, к примеру, что в конце эпохи Возрождения усиление самостоятельности буржуазии, вызванные в этой связи изменения во взглядах на городскую и семейную жизнь, на отношение между городом и деревней, повышение одних ценностей жизни и обесценивание других привели к появлению в искусстве реалистических тенденций.

Вспомним в этой связи об интерьерах, пейзаже, жанровых сценах, портрете, натюрморте. Эти жанры в свою очередь вызвали к жизни новые композиционные схемы, новые формальные проблеме, связанные с перспективой, светом, цветовой гаммой, от которых зависело и появление новых ценностей в живописи. Другой идеальной сферой отношений субъекта-объекта является ценность или, скорее, ценности. Сведения их- в том, что касается искусства- к чистой эстетической ценности, хотя и может показаться правомерным лишь при поверхностном исследовании.

В самом деле, по своей сути произведение искусства основывается на ряде ценностей, более или менее способных к гармоничному синтезу. Это и внимание к окружающему миру, и традиция, и жизненность. Это и этические, технические, и собственно эстетические ценности. Эти последние относящиеся к сложной и многогранной общественной роли искусства, не только сами по себе являются важным аспектом, моментом, художественной убедительности, но и лежат в основе других ценностей, определяя проникновение в ткань произведение искусства.

Общественные ценности приобретают очевидное своеобразие в некоторых видах искусства. Вспомним, например, архитектуру и градостроительство, театральное искусство и малые декоративные формы. В целом присущи всем художественным сферам и характеризуют важные качественные различия. Сопоставим наглядную публичность фресковой живописи и интимность картины, вспомним, как отличаются друг от друга социальное содержание, являющееся неотъемлемой частью вокальной и инструментальной музыки и присущее самим инструментам.

Не следует также забывать о том, что усиление выразительных форм и отношений, воздействующих на наши ощущения, подчеркивание эмоциональной и образной стороны содержание в произведении искусства ведт к концентрации на них внимания и оказывает влияние на основы их социальных структур и выразительности. А. Банфи. Философия искусства стр.186 Искусство является реализацией прекрасного в произведении человека.

Эта реализация может происходить в чисто формальном плане осуществлении тех канонов чистой красоты, которые вкус уже опробовал на опыте. Но в этом случае произведение искусства может быть искусным, но бездушным построением, чья красота остатся внешней по отношению к реальности предмета, который в свою очередь, вводит е в определнные рамки. Таков случай с декоративным искусством. Произведение искусства должно быть эстетически самостоятельным, должно выглядеть как результат абсолютной спонтанности, словно несущей в самой себе собственную целесообразность, определяющую все е аспекты- спонтанности, словно несущей в самой себе собственную целесообразность, определяющую все е аспекты.

А. Банфи. Философия искусства стр.189 Такой абсолютной спонтанностью является творческая деятельность гения. Но гений может творить лишь постольку, поскольку у него образуется в связи с определнным понятием представление эстетическая идея, которое не допускает саморастворения в этом понятии, а дат толчок к неограниченному развитию мыслей, сопровождающийся неограниченной сменой образов, так что обе способности души- воображение и рассудок- приходит в бесконечно свободное движение в условиях взаимной согласованности разнообразных мотивов, из которых тот или мной находит наибольший отзвук у зрителей.

Чистый эстетический образ не может быть создан в искусстве без всякой увязки с идеалом, и его ценность заключена не в статическом созерцании, а в многообразии и глубине воображения и мыслей, которые вызывает.

Конец работы -

Эта тема принадлежит разделу:

Искусство в контексте культуры

А. Банфи. Философия искусства Искусство это сфера духовно-практической деятельности людей, которая направлена на художественное постижение и.. Выделяются различные значения понятия искусство, тесно связанные между собой.. Здесь также решающее значение имеет мастерство, но направленное на реализацию внутренних закономерностей структуры..

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ:

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Традиция эссеистики - это, в первую очередь, подвижность ассоциаций, установка на интимную откровенность и разговорную интонацию. Это одновременно и научная статья, и литературный очерк, и философский трактат

© Brock Davis

5 эссе для переосмысления действительности: Бродский о скуке, Уэллс об умничанье и Эмерсон о доверии к себе

Традиция эссеистики - это, в первую очередь, подвижность ассоциаций, установка на интимную откровенность и разговорную интонацию. Это одновременно и научная статья, и литературный очерк, и философский трактат. T&P выбрали 5 важных произведений этого жанра, заставивших нас по-другому взглянуть на вещи.

«Похвала скуке»

Речь, произнесенная Бродским перед выпускниками Дармутского колледжа, мало похожа на торжественные наставления в духе Stay Hungry, Stay Foolish. От текста разит тоской, мизантропией и местами даже сожалениями о потерянных годах.

Бродский объясняет, что скука - главный атрибут человеческой истории, что механическое повторение, будучи пагубным для искусства, вместе с тем есть основной инструмент эволюции и развития сугубо материального мира. Конкретных рецептов от скуки Бродский не дает, зато объясняет природу сопутствующих скуке симптомов и предостерегает от главных ловушек, расставленных ей.

При всей грустной раздражительности, с какой написана речь, главное в ней - искренность. «Похвала глупости» - это будни Бродского-поэта, это его творческие муки и нелюбовь к заскорузлой будничности; и если уж в тексте чего-то и нет, так это попыток притвориться, что творческая натура - это праздник, который всегда с тобой.

«Ни точные науки, ни гуманитарные не предлагают вам курсов скуки. В лучшем случае они могут вас познакомить со скукой, нагоняя ее. Но что такое случайное соприкосновение по сравнению с неизлечимой болезнью? Наихудший монотонный бубнеж, исходящий с кафедры, или смежающий веки велеречивый учебник - ничто по сравнению с психологической Сахарой, которая начинается прямо в вашей спальне и теснит горизонт»

«Об уме и умничанье»

Лаконичное эссе Уэллса посвящено феномену «оригиналов», расцветшему к концу XIX века: они, если верить Уэллсу, были сведущи во всех вопросах, имели собственное мнение по любой проблеме, а главное - шутили обо всем на свете с завидной хлесткостью. По мнению Уэллса, произведения искусства «умников» - не что иное, как помещенные в раму лучшие их остроты.

Поразмышляв о том, кому хорошо от таких шуток (и придя к выводу, что никому), Уэллс замахивается на более масштабные рассуждения - о судьбах государств и о тех, кто стоит в их главе. «Уверяю вас, разумное есть противоположность великому. Британская империя, как и Римская, создана тупицами. И не исключено, что умники нас погубят», - пишет Уэллс, и затем в одном абзаце объясняет родство великого искусства с умением избегать того мелкого эгоизма, проявлением которого и является умничанье.

Наивный Уэллс полагал, что конец XIX века - последнее пристанище «умничанья», но, как показала история, джентльменство с его «умением быть великодушно-банальным» осталось в истории, уступив место острословию в качестве высшего проявления человеческого духа.

«Наверно, эпоха умничанья переживает свой последний расцвет. Люди давно уже мечтают о покое. Скоро заурядного человека будут разыскивать, как тенистый уголок на измученной зноем земле. Заурядность станет новым видом гениальности. И тогда, подымет голову круглолицая и заспанная литература, литература огромной цели и крупной формы, полнотелая и спокойная»

«Доверие к себе»

Чтобы понять, откуда растут ноги у сегодняшних экоактивистов во всем их разнообразии (начиная с защитников китов и заканчивая теми, кто вопреки здравому смыслу сортирует мусор у себя на кухне), достаточно прочесть сборник эссе Эмерсона «Природа». Правда, воспринимать его в сугубо материалистичном контексте не стоит: оно, как никакое другое, пытается понять что есть человеческий разум, вернее даже - сознание.

Ученик Эмерсона (а позже его садовник) Генри Торо, прочитав работы своего наставника, стал по сути первым экопоселенцем, уйдя жить в леса. В некотором смысле его поступок предельно ясно выражает идею о том, что человеческая действительность ущербна в первую очередь потому, что сами люди открещиваются от собственной природы. Для Эмерсона важно было также определить само понятие человеческой природы - не привычки, возобладавшей человеком на протяжении жизни, но подсознательного стремления к прекрасному, ведущего через заросли человеческих обычаев и заблуждений.

«Человек - существо боязливое, вечно оправдывающееся; он больше не осмеливается сказать «я думаю» и «я убежден», но прикрывается авторитетом какого-нибудь святого или знаменитого мудреца. Ему должно быть стыдно при виде побега травы или розы в цвету. Вот эти розы, растущие у меня под окном, не оправдывают свое существование ни тем, что до них здесь тоже росли розы, ни тем, что бывают и более красивые экземпляры; они то, что они есть, они живут сегодня и живут вместе с Богом»

«Традиция и индивидуальный талант»

В ключевом эссе из сборника «Назначение поэзии» Элиот размышляет о двух составляющих поэзии: личном чувстве автора, вносящего свою индивидуальность в произведение, и также о литературной традиции, в которой автор существует. Ключевая мысль эссе, если пытаться втиснуть ее в рамки одной неловкой фразы, - о ценности эмоции, возникающей внутри произведения (она, по мнению Элиота, - плод попытки автора убежать от того, что он чувствует в своей привычной реальности).

Гениальность «Традиции…» - в том, что, разбирая как будто бы только поэтическое творчество, Элиот охватывает всю литературу, а если вдуматься, то и все искусство. И еще в виртуозно простом определении разницы между хорошими и плохими поэтами, которая заключается в осознанном или бессознательном подходе к созданию: хороший поэт, уверен Элиот, предпочитает сознание как более тонкую сферу.

«Ни один поэт, ни один художник, представляющий свой вид искусства, взятый сам по себе, не исчерпывает своего значения. Его значение, его оценка является оценкой его отношения к поэтам и художникам прошлого. Нельзя оценить только его одного, необходимо, ради контраста и сравнения, рассматривать его в сопоставлении с предшественниками. Я считаю это принципом эстетического, а не только исторического критицизма»

«Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости»

В небольшом - всего несколько страниц - эссе Беньямин поднимает, в общем-то, все главные вопросы об искусстве «тогда» и «сейчас». О том, как мы воспринимаем искусство вообще. О том, как менялось это восприятие на протяжении веков. О том, искусство ли фотография - и о том, как изменилось представление об искусстве вообще с появлением фотографии. О том, как оценивать пресловутую «техническую воспроизводимость» в контексте ценности отдельного произведения.

Ответов, как таковых, у Беньямина нет, но способ, который он избрал для объяснения своей позиции, вполне красноречиво заменяет все пространные рассуждения, которые могли бы появиться, задай он себе труд ответить. По большому счету, для того, чтобы понять бурление чувств автора, достаточно несколько раз подряд прочитать одно-единственное предложение из его эссе: «Ориентация реальности на массы и масс на реальность - процесс, влияние которого и на мышление, и на восприятие безгранично».

«Удивительный рост наших технических возможностей, приобретенные ими гибкость и точность позволяют утверждать, что в скором будущем в древней индустрии прекрасного произойдут глубочайшие изменения. Нужно быть готовым к тому, что столь значительные новшества преобразят всю технику искусств, оказывая тем самым влияние на сам процесс творчества и, возможно, даже изменят чудесным образом само понятие искусства»

Биография

Немецкий философ, историк философии. Основатель Боденской школы неокантианства, преподаватель Лейпцигского, Цюрихского, Фрейбургского, Страсбургского и Гейдельбергского университетов (с 1870 по 1915 г.). Автор работ: «История древней философии» (1888), «О свободе воли» (1905), «Философия в немецкой духовной жизни» (1909) и других. Виндельбанд внес огромный вклад в развитие истории философии.

Афоризмы

Бегство в прошлое, собственно говоря, то же самое, что бегство в идеал.

Богатым может быть и такое общество, в котором немногие очень крупные капиталы прибавляются ко многим небольшим.

Большинство столь же легко может заблудиться, как и отдельный человек, и еще вопрос, «На чьей стороне большая вероятность истины?»

В глубочайшей сущности культура есть не что иное, как творческий синтез.

Великие образы человеческой истории разделяет с великими образами искусства одно высшее преимущество: они неисчерпаемы.

Великий художник не ведает правил, он создает их.

Весь процесс мышления покоится на различении представлений.

Весь процесс человеческой культуры, углубление и расширение всего ценного в ней в истории, снова и снова вселяет в нас убеждение во включенности нашей жизни в разумную связь, по своему значению бесконечно превосходящую нас самих.

Весь шум окружающего мира бессилен по отношению к слабому звуку, который может заставить сочувственно задрожать наше внутреннее существо.

В нашем познании и знании мы больше не можем быть цельными людьми, но в нашей действенной вере в идеалы мы всегда должны оставаться ими.

Время, которое не щадит планет, справится и с нашими пирамидами.

Всегда рост преступлений против собственности дает нам возможность говорить о росте нужды населения, а рост преступлений против жизни - о росте его нравственной одичалости. Общественная психология проявляется в отдельных людях. Ответственность человека уменьшается в том случае, если свобода выбора была ограничена

Все человеческие мнения относительны: каждый смотрит на вещи так, как ему удобно.

Все, что происходит с нами, совершается при нашем собственном деятельном участии.

Всякая культурная работа есть сознательное творчество жизни.

Всякая оценка предполагает в качестве собственного мерила определенную цель и имеет смысл и значение только для того, кто признает эту цель.

Вся наша нравственность коренится в нравах.

Где нужда сильнее всего, там ближе всего и помощь.

В этом вечна слава Афин: до афинян не было народа, у которого научная образованность была бы общественной силой; нет после этих афинян народа, у которого она перестала бы быть таковой.

Гений в этом мире осужден на отрешенность.

Даже самый удаленный от общества отшельник обусловлен в своей духовной жизни обществом, которое его создало.

Для истинности или ложности представления совершенно безразлично, сколько людей таковую признают или не признают.

Для того чтобы обнаружить в истории разум, надо обладать не только знанием истории, но и знанием разума.

Если я захочу схватить луну, то моих сил на это не хватит. Я буду в состоянии только протянуть к ней руки.

Естественный процесс может соответствовать норме, но не должен соответствовать ей.

Есть оценки, которые имеют абсолютное значение, хотя бы они фактически не пользовались всеобщим признанием или даже никем не признавались.

Есть такие люди, которые могут проливать горькие слезы при одном представлении о несчастье, хотя бы при этом не могло быть и речи о возможности этого несчастья.

Задачи не реализуются сами, их нужно реализовать.

Идеи могут находиться только в головах мыслящих людей.

Изменение не есть прогресс.

Из одних и тех же посылок можно вывести только один правильный вывод и, наоборот, массу ложных.

Интеллектуальный элемент не является настолько значительным шансом в жизненной борьбе, чтобы быть всегда решающим.

Искусство никогда не должно превращаться в действительность.

Истина есть совместное мышление.

Истина не влетает, как жареный голубь, в разинутый от удивления рот.

История греческой философии есть история зарождения науки Философия подобна королю

Лиру, который раздал детям все свое имущество и затем должен был примириться с тем, что его, как нищего, выбросили на улицу.

История знает множество мыслителей, одушевленных чистейшим влечением к познанию и все же запутавшихся в самых печальных заблуждениях.

Когда нравственный человек и человек безнравственный вступают в борьбу, то безнравственный при прочих равных условиях имеет больше шансов на победу.

Ко многому из того, что нас прежде когда-то волновало, мы потом при воспоминании относимся вполне равнодушно.

Кто привык правильно мыслить, тот окажется в общественной борьбе наиболее приспособленным и переживет других.

Культурный человек обладает не только нравственной, но и логической и эстетической совестью.

Людей, которые идут и могут идти своим путем, становится все меньше.

Логический закон противоречия или моральный принцип долга нельзя доказать: их можно лишь довести до сознания.

Недостаток знания ограничивает свободу нашего выбора.

Нелепо было бы требовать, чтобы одно и то же дерево одновременно приносило цветы и плоды.

Нет истинной гениальности и полного расцвета духовных сил без величия характера.

Ни в чем мы не ошибаемся так часто, как в том, что затрагивает нас лично.

Никогда свобода не является абсолютной.

Никто не станет отрицать того, что философия всегда есть продукт человеческого духа, явление интеллектуальной жизни, но никто не сочтет это соображение хоть сколько-нибудь ценным.

Ни один человек не сможет сказать заранее, какое из чувств будет в нем сильнее, голод или любопытство.

Нужда развивает изобретательность, и легко все то, что мы делаем охотно и с любовью.

Общество неспособно чувствовать, лишь индивиды могут быть счастливы или несчастны.

Один и тот же человек может очень живо создавать себе в фантазии определенные представления и в то же время очень вяло возбуждать в своем воображении соответствующие этим представлениям чувства.

Ответственность доходит лишь до тех пределов, в которых действует причинная связь.

Односторонность и ошибочность индивидуальных мнений покоится главным образом на том, что каждый наше дело.

Мое право состоит в том, что у других есть обязанности по отношению ко мне.

Моральность не дает преимущества в борьбе за существование.

Мы не можем принять прежнее неизменным, ибо мы сами стали другими.

Мы ни от кого не требуем, чтобы он был гениален, но мы не можем допустить, чтобы человек был слишком уж глуп.

Названия имеют свою судьбу, но редкое из них имело судьбу столь странную, как слово «философия».

Народ, который учится, должен стать народом, который действует.

Наука одна не может дать нам охватывающее все наши потребности сознание.

Находиться в оковах созерцания времени - таков, боюсь, наследственный грех интеллекта.

Наши мысли повсюду непроизвольно приспособляются к нашим потребностям, причем эти последние отнюдь не всегда сознаются нами.

Невозможно обсуждать логические или научные законы с тем, кто отрицает значимость законов мысли; невозможно достигнуть нравственного понимания с тем, кто вообще отрицает долг.

Никто не может размышлять в пустоте, хотя и нельзя отрицать, что многие в конце своих размышлений приходят к пустоте.

Отдельные личности иногда обгоняют свое время, иногда отстают от него.

Очень немногие из нас становятся выше окружающей их обстановки.

Очень часто то, что мы называем знанием, представляет собой простую ассоциацию.

Парламентаризм - это государственная форма дилетантизма.

Право большинства - это право сильного и не имеет нравственного основания.

Представления приходят и уходят.

Самое худшее в распространении дилетантизма - его господство в области воспитания.

Самый тяжкий и мучительный труд - работа мысли.

Свет вечности сияет для меня не в знании, а в совести.

Свобода есть господство совести.

Свобода - вершина, до которой поднимаются лишь немногие.

Сильная личность следует только собственному мнению, слабая хватается то за одно, то за другое мнение; но каждый верит, что как физически, так и нравственно он - центр мира!

Солнце естественной необходимости озаряет правых и виноватых.

Стремление мыслить далеко не всегда обеспечивает достижение цели.

Сознание долга - высшее условие, при котором возможна нравственная жизнь.

Суеверная приверженность большинству относится к особенностям нашего времени.

Существование общества - не высшая цель, но оно средство для осуществления этой цели.

С философами дело обстоит, по-видимому, таким же образом, как с различными людьми, носящими имя Павла, для которых также невозможно найти общий признак, на основании которого они носят это имя.

Толпа или даже большинство не есть трибунал.

Только там, где мышление рассматривается как нравственный долг, оно может достигнуть своих целей.

Тот пленный герцог, которому предоставлен был выбор быть потопленным в мадере или в хересе, вряд ли радовался своей свободе выбора.

Тот, кто требует от философии абсолютного суждения о том, дает ли устройство мира больше радостей, чем страданий, или, наоборот, тот трудится над фантомом, ибо хочет найти абсолютные определения в области, где ни один разумный человек их не ищет.

То, что мы требуем от других, мы должны требовать и от себя.

То, что прежде называлось ненормальным, скоро будет для нас просто необычным.

Умереть с голоду, находясь между двумя связками сена - это, пожалуй, сделает только метафизический осел; настоящий же осел значительно умнее: он уничтожит одну за другой обе связки сена.

Трудно умереть за истину, но еще труднее жить для нее.

Уже один только мир нашего знания не сможет никогда уложиться в одном уме.

Философия хрестоматий и книг для чтения, желающая выбрать самое общее из всех научных областей, столь же бесплодна, сколь скучна.

Часто достаточно малейшего смещения угла зрения, малейшего изменения освещения, чтобы уловить новые, доселе незамеченные контуры образа

Часто человек сам губит свою надежду мнимыми и бессмысленными сомнениями.

Чтобы быть бессмертным, я должен умереть.

Чувство свободы коренится в совести.

Чувство Я - наиболее сильное, живое и влиятельное из всех чувств.

нет комментариев

Людвиг Винтгенштейн – один из крупнейших философов 20 века. Этот австрийский логик однажды сказал, что искусство не должно превращаться в действительность. Иными словами – искусство не должно выходить за свои рамки, не должно смешиваться с реальностью. И проблема, которую ставит автор – принижение некоторых функций искусства. Эта проблема имеется и в наше время.

Действительно, как гласит определение, искусство – центральное звено эстетической культуры. Итак, первый аргумент в пользу высказывания. Одними из важнейших функций искусства являются гедонистическая и эстетическая. Они имеют схожую сущность – преобразование мира на основе красоты и доставление человеку радости и приятных чувств. Если это станет действительностью, то совершенно перестанет цениться людьми и потеряет свой изначальный смысл. Ведь так бывает с деньгами – когда они в изобилии, то их перестают считать. Перед вторым аргументом я хочу огласить некоторые виды искусства – это кино, фото, литература, музыка и эстрада. Ещё несколько десятков лет это всё было в крайнем дефиците. Музыка, эстрада и кино было сложно доступно – невозможно было просто так, от нечего делать, посмотреть перед сном новый фильм. Я за год послушал музыки больше, чем мои предки за всю жизнь. Фотография вообще стала самым обычным делом. Сделать семейное фото - больше не особенное событие. Это одновременно и хорошо, и плохо – искусство стало доступнее, но оно же потеряло свою ценность.

Высказывание Людвига Витгенштейна должно стать девизом двадцать первого века. Осталось совсем немного видов ценного искусства, и мы должны их сохранить. Можно подытожить следующим образом: нам нельзя превращать искусство в обыденность, оно должно оставаться в своей отдельной реальности, чтобы сохранилась некая недоступность и сложность этой особой формы общественного сознания.

Эффективная подготовка к ЕГЭ (все предметы) - начать подготовку

Обновлено: 2018-03-11

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter .
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Спасибо за внимание.