31 октября подходит к концу юбилейный 500-й год Реформации. Российское государство не было затронуто бурями Реформации, но с XVI века на его территории, в том числе благодаря мигрантам из Западной Европы, начали формироваться протестантские течения, наиболее стойким и последовательным среди которых было течение молокан.
Молокане определяли себя как «духовные христиане», отвергали православный культ, поклонение иконам и кресту, отрицали церковную иерархию и не совершали крестного знамения. Главная идея – общение с Богом, чтение и толкование Библии без посредников в лице Церкви и священников. Распространение молоканства в начале XIX века начало беспокоить власти, и его представителей массово переселяли в Таврическую губернию. А через время по указу Николая I – на Кавказ, в современные Армению, Азербайджан и Грузию.
Из тридцати молоканских поселений, существовавших в советской Армении, сейчас осталось два – села Фиолетово (бывшая Никитино) и Лермонтово (бывшая Воскресенка), из них чисто молоканским сохранилось только первое, в Лермонтово также живут армяне и курды. Молокане адаптировались к суровому горному климату и за счет колоссального труда на земле добились максимальной плодородности почвы. С тем же упорством они сохранили свою самобытность и духовные ценности, привитые пращурами – первыми молоканами – переселенцами. Удалось это во многом благодаря обособленному образу жизни и религии.
Фиолетово находится на севере Армении, между заснеженными хребтами Ламбакским и Халабским. Встретить кого-то при свете дня в селе сложно. Все заняты хозяйством: кто в доме, кто в грядах и высокогорных полях. Первое, что бросается в глаза при въезде в Фиолетово, – это пахотные земли и силуэты крестьян на фоне горного массива. Время от времени проезжают машины: внедорожники, тракторы, вместе с нами за угол поворачивает грузовичок, от чего пахнет молоком. Девушки в разноцветных косынках, стоящие в кузове, бодро машут в ответ и расплываются в широкой улыбке.
«Молокан недооценивают, – говорит по дороге таксист Ара Сароян, – раз подвозил русских туристов, по пути к Лермонтову завели разговор о молоканах. Разное говорили, в основном грязное, не нравилось им, что те женятся только на «своих». Поспорил с ними, мне-то лучше их знать. На обратном пути извинялись. «Не передо мной надо», – говорю я, – как ни крути, одна нация».
Главное блюдо на свадебном столе
Из небольшого одноэтажного домика доносится гул голосов и стук скалок. Вдоль узкой комнаты в два ряда расставлены шесть столов, за ними стоят женщины в белых передниках и косынках и под разговоры катают тесто, время от времени перекидывая его с руки на руку, а потом близстоящей коллеге.
О том, что это молельный дом намекают книги, что лежат на отдельном столе, покрытом вышитой скатертью: Ветхий завет, Новый завет, «Дух и жизнь» М.Г. Рудомёткина (духовный лидер молокан, уроженец Фиолетова), молитвенники и песенники. В углах висят вышитые полотенца с монограммой ДХ (духовные христиане). Нет ни крестов, ни икон, ни свечей.
Сегодня комнату временно преобразовали в кухню – в воскресенье в селе будут играть свадьбу, и, согласно традиции, за два дня до этого женщины катают лапшу – бульон с лапшой главное блюдо на свадебном столе. На вопрос, почему лапша, Светлана, высокая, седовласая женщина, работающая за столом ближе к двери (пройти дальше не могу из-за тесноты), отвечает кратко – «осталось от России». Раньше лапшу было принято варить в чугунах, теперь – в обычных кастрюлях.
«Еще обязательно подадим мясо, но не свинину, из фруктов – арбуз, черешня, абрикосы. Если празднуем зимой – то готовим борщ», – стараются перекричать стук собственных скалок женщины. Молодые молоканки стоят дальше всех от меня, но, расслышав общие вопросы, улыбаются и спешат вступить в разговор. Церемония чаепития, как говорят они, второе важное составляющее свадебной трапезы, она заменяет культуру тостов. Углем топят самовары и за чашкой чая поют духовные песни, читают Библию и дают напутствие молодым. Спрашиваю, будет ли играть гармошка, женщины решительно качают головой. «Не бывает на свадьбах и плясок», – доносится с другого конца комнаты.
Свадьбы в Фиолетово начинаются, как правило, в 11 утра. Говоря о браке, молокане, в первую очередь, подразумевают церковный. Гражданский играет второстепенную роль и часто заключается после. Обряд венчания состоит из двух частей, первая проходит в доме невесты, после чего под церковные песни ее ведут к дому жениха (таким образом извещая о радостном событии), где уже проходит вторая часть. Обряды проводит пресвитер – председатель общины, избираемый из числа верующих. Он же каждые выходные проводит духовные встречи в молельном доме, крестины (молокане их называют «кстины»), службы на Пасху (празднуют 7 дней), День жатвы и урожая и другие.
«Он ни во что не облачается», «ничего не навешивает на себя», «простой человек», – женщины в молельном доме оживленно объясняют, чем пресвитер отличается от священника.
«Священник живет за счет прихода, – выжидая паузу, тихим голосов продолжает близстоящая Светлана, – «а пресвитер работает как все остальные, в свободное время проводит обряды, он не живет за счет них. В этом и разница».
“Дух и жизнь” современных молокан
«Наши предки из Тамбова. Молокане Лермонтова – из Тамбовской и Саратовской губерний. Изначально духовных христиан ссылали в Мелитопольский уезд, к реке Молочной. Думаю, поэтому-то нас и назвали молоканами, но в общем-то мы русскими пишемся (в паспортах)», – говорит Татьяна и со второй попытки пытается сосчитать, в каком поколении живет в Фиолетово. «В девятом или десятом»,- заключает она, согнув большой палец левой руки.
С Татьяной мы познакомились случайно возле ее калитки. 55-летняя женщина в белой косынке с румяным круглым лицом и живыми, смеющимися глазами смущенно качает головой, когда прошу ее сфотографировать. Говорит, не любит публичность, не настаиваю.
«Креститься мы не крестимся, крест не носим. В молельный дом ходим, но свечи не зажигаем, на собрания и обряды надеваем все белое – косыночки, фартушки. Называют нас староверами, наверное, так и есть. Как старые верили, так и мы верим, и дети наши по нашим стопам идут», – рассказывает она.
За почти 180 лет жизни в Армении духовные христиане практически не подверглись культурному влиянию местного населения. Моральные правила и устои веры молокан сейчас мало, чем отличаются от тех, которых придерживались в XVII веке. Это проявляется в поведении, манерах, одежде. Мужчины носят рубахи и держат длинные бороды (только женатые, но и среди молодых есть желающие), женщины после замужества надевают платки и длинные юбки. Согласно толкованию Библии, в которое молокане вкладывают символический смысл, считается грешным употреблять свинину, спиртное, табак и наркотики. Осуждается и праздность, впрочем, обвинить в этом молокан трудно, в Армении они известны своим трудолюбием и добросовестностью.
Фото: Рубен Мангасарян, Sputnik Армения
Сохранить самобытность, славянский тип внешности и русский язык удалось, в частности, благодаря обособленному укладу жизни и отсутствию смешанных браков. Женятся молокане исключительно на своих. Межэтнические браки, а под ними подразумевают, в том числе, браки с россиянами, здесь осуждаются. Редко признают и разводы. Молокан, нарушивших обычаи, принято называть прелюбодеями – на деле это значит изгнание из общины и отказ в совершении обрядов.
Спрашиваю, не разболталась ли молодежь, не нарушает ли устои. Татьяна с улыбкой, не без удовольствия растягивает – «не разболталась».
Добавляет – строгих запретов нет, например, могут позволить рюмочку в выходные, «но не напиваются». «А в будние и незачем. Выпьешь, пойдешь сено собирать под эту жару, так там и упадешь», – говорит женщина.
Девушки меняют длину платья в зависимости от веяний моды, «один год мода на длинные, другой – на короткие (по колено)». Несмотря на то, что молоканки не носят брюки, молодые время от времени надевают их в лес.
Случаются и смешанные браки, в основном их заключают молокане, выехавшие в Россию. Впрочем, общественное порицание обходит их стороной – мало кто возвращается обратно. Интересно, что дома в Фиолетово все же предпочитают не продавать, нет-нет, да и приедут отдохнуть с детьми.
Так и Николай сегодня впервые за пять лет вернулся с семьей в Фиолетово. В Краснодарском крае, где он живет около 30 лет, существует одна из крупных в России молоканских общин – «Община духовных христиан-молокан». Каждые выходные в местном молебном доме проходят духовные собрания, которые, по словам мужчины, в разное время посещают около 300 человек. Подобные встречи позволяют не только соблюдать обряды, но и обсудить насущные проблемы членов общины и, например, координировать усилия для помощи единоверцам.
«Сообщили нам, что молокану предстоит сделать операцию, а ему не хватает денег. Тогда мы скидываемся понемногу, получается и сумму собрали. Держимся вместе, думаю, этой сплоченности нас научили армяне, это братский нам народ», – рассказывает Николай, невысокий светлолицый мужчина, с небольшими голубыми глазами и бородой средней длины. Он ловко переходит с русского на армянский и говорит, что старается не забыть последний.
«Если соседи видят массовые похороны, говорят: либо по армянину, либо по молоканину», – отмечает мужчина и спустя время добавляет – «но я и большой разницы между нами и русскими не вижу, ведь, и мы русские, молокане – это скорее кличка».
В Россию на заработки
Активная миграция молокан из Армении пришлась на 90-ые: в результате Спитакского землетрясения в 1988 году (эпицентром была Лорийская область, в состав которой входят молоканские поселения), распада Советского союза, Карабахской войны (1992-1994 гг.). Еще в 1989 году, согласно переписи населения, в Армении проживало около 52 тысяч молокан, сейчас их число составляет 5 тысяч. Как говорят местные жители, большинство тогда эмигрировали в Россию (в частности, в южные регионы – Краснодар, Ставрополь, Ростов), Австралию и Америку (многочисленные общины в Калифорнии).
Николай и сестры Татьяны тоже из первой волны миграции, последние выехали после Спитакского землетрясения и обосновались в Воронеже. Там нередко была и сама Татьяна, возила продавать фирменную молоканскую квашеную капусту. Говорит, соблазна остаться не было.
«C армянами легко жить, находим общий язык. А вот с русскими сложнее, поедешь в Россию, а они тебя, вроде, и не замечают, ты не человек. Высокомерные. А приезжаешь обратно – уже родина», – говорит женщина.
В советское время и какой-то период после распада СССР молокане активно поставляли в другие республики сельхозтовары и квашеную капусту. Со временем таможенные условия ужесточили, и вывозить их за границу стало бессмысленно. Что касается внутреннего рынка сбыта, то, по словам молокан, он ограничивается городом Ванадзором, где им приходится подстраиваться под местную низкую ценовую политику – «отдавать картошку за 30-40 драм, что значит за бесценок».
Непростая ситуация сейчас сложилась и в других отраслях. После массового закрытия заводов в Раздане (один из промышленных и энергетических центров Армении), комбинатов в Ванадзоре подавляющая часть молодежи прибегает к трудовой миграции. Актуальны все те же направления – Краснодар, Саратов, Ростов и Сочи.
Независимо от национальной принадлежности, на молокан распространяются общие правила приобретения гражданства РФ. Часть из них, обосновавшихся в России, сменили армянское гражданство на российское, часть – сохранили двойное, но большая часть – так российское и не получили.
Татьяна говорит, что молодые ребята часто обращаются по этому вопросу в посольство РФ в Гюмри, но всегда получают отказ. «Если получилось до 18 лет – то хорошо, после 18 – очень тяжело. Волокита – надо отсюда выписаться, там прописаться, а зачем оно нам такое», – говорят в селе.
В силу сокращения роли натурального хозяйства активно развивается и внутренняя трудовая миграция, молокане выезжают на заработки в крупные города – Ереван, Гюмри, Ванадзор.
В Армении существует несколько сфер, в которых труд молокан особенно ценен. В первую очередь, это домохозяйство, за опрятность и добросовестность молоканки слывут лучшими домоуборщицами. В Ереване открывают сервисы по уборке квартир, куда набирают исключительно русских.
Нередко их труд оценивается выше установленных на рынке расценок.
Мужчины в городе работают слесарями, сварщиками, кровельщиками, водителями, машинистами. В прошлом году в Карабахе, в селе Вазгенашен, открыли карьер, и многие молодые ребята из Фиолетово устроились туда водителями на камазы и самосвалы. В селе говорят, что молокан охотно берут на работу за трудоголизм – «установят лимит в пять рейсов, а они по собственной инициативе десять сделают за ту же оплату».
«Кому-то кажется, что стало меньше работы, а кому-то хватает. Мне хватает, и в Россию ездил, но всегда возвращался», – говорит Петр, высокий, стройный молодой человек с гладко выбритым лицом. Работает водителем на карьере, сегодня у него выходной, который он проводит с детьми. На руках пухлый белокурый мальчик. Рядом на веранде пристроились две девочки, кажется, погодки (у молокан как правило многодетные семьи, по религиозным соображениям не приемлют абортов).
Завожу разговор об устоях в Фиолетово, Петр отмечает, общество немного осовременилось: бороду держат по желанию, выпить могут, хотя довольно редко, но основные устои остались непоколебимы. «Не верим в посредников, не поклоняемся иконам. Обязательно каждое воскресенье посещаем молельный дом. В этот день строго никто не работает, после обряда ходим друг другу в гости. Женимся только на своих, не смешиваемся. Так что мы самые что ни на есть настоящие русские», – говорит мужчина.
Машинально перевожу взгляд на «настоящих русских девочек», чьи большие серые глаза с любопытством смотрят на отца. Через время они вспоминают о своей игре и начинают шептаться, забыв о нашем существовании.
«А у вас есть детский сад?» – наблюдая за ними, спрашиваю я.
«Нет, только одна школа»
«Русская?»
«Русская!»
Выбор – остаться
«Раньше были свои учителя, хорошие, сейчас преподают только армяне, приезжают из Ванадзора», – выждав, когда немного стихнет стук скалок, проговаривает Светлана.
В молодости она работала библиотекарем и заочно училась в одесском профтехучилище. Сейчас этой должности в Фиолетово нет, как нет и библиотеки. Женщина говорит, что последняя больше никому не нужна. Впрочем, одновременно опровергает расхожее мнение о повальной неграмотности молокан. Считается, что дети не заинтересованы получать образование выше средней школы, поскольку с малых лет тех приучают к труду физическому (на земле), а не интеллектуальному.
Но здесь, в молельном доме, параллельно с активным замешиванием теста, женщины с зарумяненными от движения лицами, объясняют обратное – «ребят просто не видно, уезжают получать высшее образование и не возвращаются». Так сын Светланы сперва окончил бакалавриат и магистратуру в Ереванском государственном университете, затем аспирантуру в Москве. Говорит, если найдет работу в Армении – останется, нет – вернется в Россию. Сама Светлана покидать Фиолетово не собирается.
«Здесь родились, привыкли, живем и живем, у кого было желание, те уже уехали. Портятся ли наши за границей? Кому надо испортиться и здесь портятся, не место портит человека, а человек место», – тихим, ровным голосом говорит женщина.
На выходе из молельного дома встречает таксист Ара Сароян. «Ну, как впечатление? Рассказывал же, хорошие люди», – говорит он скороговоркой, бойко направляясь к автомобилю – «Помню заглохла машина по дороге с Дилижана, единственный, кто помог в два часа ночи был молоканин Миша, запомнил имя», – добродушно рассказывает Ара.
«Взгляни, как из былины», – перебиваю я и с фотоаппаратом направляюсь к старику, остановившему телегу на противоположной стороне дороги. Он небольшого роста, с белыми волосами и длинной седой бородой, в рубахе навыпуск, перетянутой поясом. Со сосредоточенным, но одновременно оживленным выражением лица и веселыми светлыми глазами под косматыми бровями, перекладывает каменные материалы с тележки на землю.
При виде камеры смущенно отворачивается. Закрываю объектив.
«А я вас видел, у дома моей сестры Татьяны. Вы уж простите, не любим мы это дело», – говорит он, указывая на фотоаппарат.
«Понимаю… А вы были в Тамбове?» – спрашиваю после паузы.
«Нет, в Воронеже был у сестер»
«Наверное, звали остаться»
«Звааали», – с улыбкой протягивает старик.
«А мне здесь хорошо, спокойно», – едва слышно проговаривает седовласый молоканин.
2010-год, события на манежке, история провела очередную паралель..Время до манежки и после. Всвете последних событий, антикавказско-азиатских настроений, мне как армянину из Узбекистана захотелось вспомнить одно очень давнее событие, которое позволило мне взглянуть на мир немного другими глазами…1986 год Осиновая Роща под Ленинградом, учебный полк МО СССР…Нас 180 человек из Средней Азии, доставили туда из прогретого Осенним Солнцем Ташкента, туда под низкое Балтийское Небо с постоянно моросящим косым дождём и слякотью…Приняли присягу,заступили на караульную службу…и покосила наших горячих парней простуда и единственным местом,где можно было хоть пару дней отлежатся-это Сан.Часть, но и она не резиновая..Как-то стою в очереди на приём и думаю-” всё равно не проканает, народу слишком много..”, как ко мне подходит сержант славянской, да не славянской, а типично Русской внешеости, и на чисто армянском языке спрашивает меня-“Друг, ты армянин?”, я опешил и отвечаю-“Да, а ты кто??..”-“Я русский из Карабаха, зовут меня Андрей, мы в Армении уже 200 лет живём, молокане слышал?”..я отвечаю ” Нет, не приходилось..” а он “Как так?” я говорю -” Я из Узбекистана браток..” он говорит-” А какя разница, ты всё равно армянин..!”..И помог мне Андрюха передохнуть от тягот, чему я был несказано рад…Но дело не в этом..Прошло 24 года, а помню тебя Андрей, русский парень из Карабаха, жалею что фамилию твою не спросил и адресок не взял..Но после этого знаю одно армяне и русские молокане это молочные братья, даже скажу капустные…Самую лучшую квашенную капусту в Армении делают молоканки, они сидят на всех армянских рынках и на чисто армянском языке общаются, торгуют..очень трудолюбивый народ за 200 лет развития на Кавказе эти люди в совершенстве постигли местные языки и своего родного Русского не потеряли, свою веру, свои обычаи…Вот хочу представить Вашему вниманию небольшую зарисовку Молокане
Секта молокан возникла во второй половине XVIII века в Тамбовской губернии. Прозвище «молокане» прилепилось к сектантам скорее всего потому, что в пост они употребляют молоко. Сами себя они называют «воистину духовными христианами». В XIX веке молокане, спасаясь от притеснений, стали переселяться на окраины империи, в частности в Закавказье. Там они живут и поныне, сохраняя обычаи и веру предков.
Статья: Молокане
Сайт: Вокруг Света
Секта молокан возникла во второй половине XVIII века в Тамбовской губернии. Прозвище «молокане» прилепилось к сектантам скорее всего потому, что в пост они употребляют молоко. Сами себя они называют «воистину духовными христианами». В XIX веке молокане, спасаясь от притеснений, стали переселяться на окраины империи, в частности в Закавказье. Там они живут и поныне, сохраняя обычаи и веру предков.
Молокан, точнее молоканок, мы встретили на ереванском рынке. Они продают здесь квашеную капусту. Слава о ней идет по всей республике, поэтому от покупателей нет отбоя. В молоканское село Фиолетово мы ехали с тревожным чувством. Наслышаны были о необщительности местных жителей, о том, что они не позволяют себя снимать. Для них фото- и видеокамеры, телевизор, газеты – все от лукавого. Отчасти так оно и оказалось, и все же те, кто нам о них рассказывал, явно сгущали краски. Первые русские поселения в Закавказье возникли в начале XIX века. В основном сюда перебирались сектанты самых разных толков. На сегодня основными их представителями являются духовные христиане, более известные как молокане. Православные прозвали их так из-за того, что они в постные дни употребляют молоко.
В 1842 г. молокане основали село Никитино. Раньше в Армении было около двух десятков русских поселений. Сегодня осталось два, одно из них – Фиолетово, бывшее Никитино. Вот, что о местных жителях писал английский путешественник, побывавший в Армении в XIX веке: “Конечности их как-то плохо связаны в суставах. Русские представляют собой разительный контраст с армянами, благодаря высокому росту и развинченной походке. Черты лица неправильны, глаза малы и выражение лиц недостаточно оживленное. Костюм придает мужчинам вид отставных солдат. Женщины носят платки и чистые платья”. Молокане действительно очень чистоплотны. Это видно по состоянию домов и улиц. Их в селе две – Центральная и Погребальная.
Первые избы молокане строили сообща. Скот, земля – все было общественным. Трудолюбие, трезвый образ жизни, добросовестность помогали молоканам, куда бы они ни попадали, быстро становиться на ноги – и в Америке, и в Мексике, и в Армении. Эти качества они сохранили по сей день. В дореволюционное время общину возглавляли 12 так называемых апостолов. Заметный след в истории Фиолетово оставил один из таких апостолов, Максим Гаврилович Рудометкин. Молокане почитают Рудометкина за святого. Внутри общины он основал течение прыгунов. Во время молитвы они особым образом подпрыгивали, приводя себя в состояние экстаза. Среди своих приверженцев Рудометкин стал вводить некий, им изобретенный, сионский язык – язык общения будущих христиан. Например, здравствуйте, по-сионски будет: “паргинал-ассуринал-юзгорис”. Закончил свои дни Максим Гаврилович в суздальском монастыре, куда он был пожизненно заточен властями. В наше время общиной руководит пресвитер. Он избирается общим собранием. У пресвитера нет никаких привилегий. В общине все равны. Члены ее называют друг друга братьями и сестрами. Смирение, любовь, единение – вот основа праведной жизни. Главные заветы молокан: не завидуй, не воруй, не обижай ближнего, помогай слабому, уважай старших. Курение и пьянство осуждаются. Те молокане, что не бреют бороду, живут по законам предков. Не ходят в кино, на танцы, не ругаются, не притрагиваются к табаку и спиртному, свободное время делят между Богом и семьей. Те, кто без бороды – ездят в Россию на заработки и ведут свободный образ жизни.
В селе есть собственный пророк, Иван Васильевич Задоркин. Ему 72 года. У пророка 9 детей и 25 внуков. Несмотря на тяжелую жизнь, никто не уехал, все живут в Армении. Иван Васильевич, как здесь говорят, “ходит в духе”. Время от времени его посещают видения, нисходит “Святой Дух”. Дух этот через Задоркина сообщил молоканам, что две горы, между которыми лежит село, укроют его от Апокалипсиса. Мистические способности отца передались дочери Галине Ивановне, по мужу Юртаевой. Она живет в Ереване. Есть у Василия Ивановича сын Тимофей, который в отличие от отца старого порядка не придерживается. Не носит бороды, выпивает, покуривает. Полгода он провел в тюрьме, попался на краже медных проводов. В Фиолетово никто Тимофея не осуждает. Ограничивать, принуждать человека нельзя. Тимофей – бульдозерист, часто уезжает на заработки в Тюмень. Для многих молокан работа в России – главный источник дохода. Земли мало на семью, а семьи у молокан большие, приходится около трех гектар – разве прокормишься.
Мы побывали в гостях у Алексея Николаевича Новикова. Жена Надежда Васильевна хлопотала у стола. Алексей Николаевич жалуется на жизнь. Собранный урожай – капусту, картофель, свеклу – трудно сбыть: иной раз приходится кормить овощами скотину. Чтобы окупить затраты на полив, нужно продать тонну картофеля, еще четыре тонны – чтобы расплатиться за удобрения. Одна надежда на детей, которые живут в Ставрополе. Старики их часто навещают, но переезжать в Россию не собираются. На столе простая крестьянская еда. Перед принятием пищи – обязательная молитва “Отче Наш”. Звучит молоканская молитва почти так же, как православная.
Духовные христиане отмечают едва ли не все православные праздники. Посты у молокан длятся неделю – любая еда исключается. Голодают все: взрослые, дети, даже скотину не кормят. Телевизор молоканам иметь не положено. Считается как идолопоклонство. Однако во многих семьях телеприемники имеются. Пока их прячут. Пресвитер никогда не войдет в дом и не станет молиться за того, кто держит у себя сатану, то есть телевизор. Остается загадкой, почему молокане пускали в свои дома нас. Наверное, брало верх желание пообщаться с новыми людьми. Дом Алексея Николаевича Новикова стоит на Погребальной улице. Она ведет на кладбище. Это последний путь всякого фиолетовца, умершего на родине. Пьяниц и матерщинников хоронят по ослиному обычаю, то есть без отпевания. Местные жители отпевают покойников сами и на могилы не ставят крестов. Молокане считают крест орудием врагов Иисуса. Вместо креста на могилах – железные таблички с именами усопших.
Жизнь молоканской деревни тяжела. И это несмотря на то, что молокане очень трудолюбивы. Картофель и капуста – основные продукты питания, и те родятся плохо. Старики здесь отказываются от пенсий, ибо незаработанное сегодняшним трудом брать нельзя. Надо сказать, что жизнь городских молокан не намного легче. Многие, особенно молодежь, стремятся уехать из села. Часть молокан перебралась в Россию. Галина Ивановна, дочь пророка Ивана Васильевича, после замужества оказалась в Ереване. У Галины пятеро детей, кот с кошкой Эдди и Лэди. Многодетность – благо для семьи, не важно в достатке она живет или нет. Разводов у молокан практически не бывает. Старшие дочери Аня и Вера в школу не ходят. Их дело – домашнее хозяйство. Мы пришли в дом Галины Ивановны к завтраку. Руки на стол никто не кладет. Стол для молоканина – предмет особый. Во время молитвы он превращается в алтарь, на котором раскладывают священные книги: Евангелие, молитвенники и так называемые обрядники. Эти книги предаются из поколения в поколение. Галина Ивановна не представляет, что дочери могут выйдут замуж за кого-нибудь, кроме молокан. Браки с армянами редки. Мальчики Иван и Миша ходят в русскую школу, занимаются спортом: Миша – штангой и баскетболом, Ваня выбрал карате. Хотя армянские и русские ребятишки живут мирно. Все дети Галины Ивановны свободно говорят по-армянски. После завтрака младшие отправляются в школу. Аня и Вера остаются дома. Делать им здесь особо нечего – приготовить обед да убрать единственную комнату много времени не займет. Вряд ли городские власти Еревана найдут возможность улучшить жилищные условия многодетной семьи. Самой же Гале-молоканке на квартиру не заработать. Она – няня в армянской семье. Родители ребенка хотят, чтобы он свободно говорил по-русски. Такой вот рыночный интернационализм. Многие молокане стремятся покинуть Армению еще и потому, что в республике с каждым годом все труднее получить образование на русском языке. Вырванные из своей среды, они быстро теряют самобытность, забывают обычаи отцов. Будет очень печально, если молокане растворятся в массе армянского или российского населения. Как бы то ни было, в 2005 г. духовные христиане собираются отметить 200-летие со дня подписания того самого царского манифеста, по которому они получили право свободно исповедовать свою веру.
Вот такие вот дела…….
Население Армении отличается высоким уровнем этнической и конфессиональной однородности, меньшинства здесь составляют всего лишь 2% от общего числа жителей. В эти 2% умещаются такие этноконфессиональные группы как курды, езиды, ассирийцы, русские, и у каждой из них есть своя история пути, приведшего их на территорию современной Республики Армения.
Не являются исключением и русские молокане.
Молокане - духовное течение, возникшее и широко распространившееся на территории Российской Империи в XVIII веке. Несмотря на то, что в целом молоканское учение осталось в русле христианской религии, ряд серьёзных отличий от православия обусловил длительное преследование молокан со стороны российских властей. Продолжалось оно до 1805 года, пока Александр I не издал указ о «О свободе вероисповедания» для ряда конфессиональных групп. Спустя еще 25 лет отношение вновь переменилось и уже другой император, Николай I постановил переселить молокан на недавно присоединенные территории Южного Кавказа. Стоит отметить, что сами будущие переселенцы восприняли новый указ с оптимизмом, появилось даже «пророчество» о возникновении в скором времени «тысячелетнего царства Христа в долине Араратской».
Мечтам о царстве не суждено было оправдаться, но в остальном судьба молокан в Армении складывалась удачно. Им достались пригодные для сельского хозяйства земли, и вкупе с религиозными установками, поощряющими трудолюбие, материальный успех и осуждающими асоциальные модели поведения (такие как пьянство, разврат, физическое насилие) это обусловило дальнейшее процветание молоканских сел. Не даром многие современные исследователи-религиоведы проводят параллели между молоканским мировоззрением и протестантской этикой, способствовавшей становлению капитализма в Западной Европе.
Так продолжалось до начала XX века, пока в регион не вернулось кровопролитие. Первая мировая война и другие конфликты того исторического периода вынудили многих молокан сняться с обжитых мест и искать новое пристанище, особенно не повезло тем, чьи села остались на территориях, которые по уступке нового, большевицкого правительства вошли в состав Турции.
Не обошли стороной молокан и советские репрессии, обособленный стиль жизни и высокий уровень религиозности «сектантов» не устраивал руководство СССР. После того, как призывы к коллективизации вместо энтузиазма вызвали сопротивление населения, последовал жесткий, но типичный для коммунистической системы ответ: многие руководители общин, пресвитеры и главы семейств были расстреляны или сосланы, а оставшихся селян таки объединили в колхозы насильно. Тогда и начался массовый отток жителей в города, села молокан начали пустеть, действия советского правительства совпали с набирающим обороты процессом урбанизации. Некоторые же поселения, напротив, стали расти, приобретая при этом уже совсем другое качество, так, молоканский поселок Еленовка, после того как в нем начали развивать промышленное производство, почувствовал значительный приток населения и превратился в город Севан, нынешний центр Севанского района Республики Армения.
До наших дней на Южном Кавказе сохранилось всего несколько молоканских сел, самые известные из них - это Лермонтово и Фиолетово в Лорийской области. Население этих деревенек по возможности старается сохранить образ жизни их предков, формировавшийся в течение нескольких сотен лет. Там по-прежнему не едят свинину, негативно относятся к распитию алкоголя и не доверяют современным технологиям (поэтому телевизоры, интернет и даже мобильные телефоны в этих селах - явление не частое). Модные тенденции в одежде и стиле тоже обходят их стороной - мужчины носят подпоясанные рубахи навыпуск и не бреют бороды, а для женщин характерны платки и длинные юбки. Многое в этих деревнях действительно застыло в состоянии XIX века - настоящий рай для этнографа. В религиозном плане молокане также сохранили все свои отличия: они по-прежнему не признают икон и креста, не признают почитание святых, отрицают необходимость священнической иерархии, клира, не совершают крестного знамения.
Владимир Масленников,
На фотоподборке вы можете видеть фрагменты повседневной жизни современных молокан Армении.
Это продолжение.
В первой части я рассказал о том, как мы с Рубиком Мангасаряном решили сделать совместную статью о молоканах, и как у нас ничего не вышло. Сейчас же, видимо, пришло время рассказать, кто такие молокане и как они оказались на Кавказе, в том числе, в Армении.
(Лермонтовский сапожник. Фото Рубена Мангасаряна)
Немного истории
В процессе подготовки первой статьи о молоканах, я позвонил консулу России в Армении, чтобы поговорить о молоканах. Мы договорились о встрече, и когда я пришел, оказалось, что у него сидит Иван Яковлевич Семенов. Молоканин, бывший министр, а в то время - председатель Фонда помощи и содействия российским соотечественникам Республики Армения.
Эта наша встреча стала началом очень теплых взаимоотношений, которые продолжаются по сей день. Иван Яковлевич знает, кажется, всех армянских молокан. Ну, даже если он и кого-то не знает или забыл по давности лет, то уж все они его знают - это точно. Я проверял много раз.
Прошло немного времени после нашей первой встречи, и Иван Яковлевич принес мне рукопись своей будущей книги «История закавказских молокан и духоборов». Не помню, чтобы я принял большое участие в ее редактировании, но когда она вышла в свет, мне было очень лестно увидеть благодарность от автора «за полезные советы».
Но, полагаю, главным в нашем сотрудничестве было то, что в книгу вошло более десятка прекрасных фотографий Рубика.
Так вот, из рукописи и из рассказов Ивана Яковлевича я узнал очень многое об истории молокан. Это подкрепилось информацией из других источников, и сейчас я попробую описать ее, буквально, в двух словах.
Итак, в России примерно к XVI веку (некоторые исследователи думают, что раньше), недовольство официальной церковью и особенно церковной иерархией возросло настолько, что постепенно оформилось, как тогда говорили, в ересь, а сейчас сказали бы «в секту». Собственно, это было направление «духовного христианства», вскоре разделившееся на две части - духоборчество и молоканство.
Главная идея состояла в том, что для общения с Богом не нужна церковь, не нужны священники в качестве посредников между человеком и Богом. Духовные христиане не признают церковных таинств, не поклоняются иконам. Собственно, духоборы, в отличие от молокан, не признают и Библии. Все исследователи отмечают схожесть этого течения с протестантизмом, но возникшим на русской почве.
К XVII веку духовных христиан становится все больше. Они селятся в центральных губерниях России, занимаются крестьянским трудом, причем по всем источникам получается, что они были замечательными крестьянами, так как у них религиозные общины играли также роль хозяйственных организаций, а по тому времени это было очень передовым способом организации труда.
А XVIII молокан и духоборов становится столько, что это начинает беспокоить власти. И в самом начале века XIX их собирают отовсюду и выселяют в Таврическую губернию, на берега реки Молочная. Но проходит примерно тридцать пять лет, и их снова переселяют - на этот раз на Кавказ - в современные Азербайджан, Армению и Грузию. Были молоканские и духоборские деревни и в Карской области, но они опустели еще до Первой мировой войны.
Приехав на Кавказ в середине позапрошлого века, молокане селятся, в том числе, на севере современной Армении. Так, например, город Севан был молоканской Еленовкой, Раздан - Ахтой, Цахкадзор - Константиновкой, Ташир (Калинино) - Румянцевым, Дилижан сейчас находится на месте молоканских деревень Головино и Слободка (потом Папанино), знаменитый Севанский перевал когда-то назывался Семеновским, в честь молоканской деревни Семеновка, находившейся на самом верху головокружительной горной дороги и так далее.
Иван Яковлевич Семенов рассказывал мне, что еще в советское время в Армении было больше тридцати молоканских деревень. Сейчас осталась одна - Фиолетово, с населением чуть больше тысячи человек. Название свое деревня получила в честь одного из 26 бакинских комиссаров. Настоящее ее название было Никитино. Рядом находится Лермонтово (бывшая Воскресенка), отделенное от Фиолетова армянской Маргаовит (бывшая Амзачиман).
Но Лермонтово уже наполовину не молоканское. Там сейчас живут и армяне, и курды.
Деревни эти находятся в 15-20 километрах от Ванадзора (бывший Кировакан), третьего по величине города Армении. Это - всего в двух часах пути от Еревана.
Семенов говорил, что в стране сейчас осталось меньше пяти тысяч молокан, причем больше тысячи из них живут в Фиолетово. А в конце восьмидесятых годов прошлого века молокан в Армении было около пятидесяти тысяч.
Молокане живут в Армении уже 170 лет, не смешиваясь с местным населением и не теряя своего языка. Им удалось в новых условиях построить свою маленькую Россию и жить в ней обособленно, но не одиноко.
А условия не были благоприятными - молоканам пришлось селиться в высокогорных деревнях, часть которых находится на высоте свыше 2.000 метров над уровнем моря, в местах с тяжелым климатом, неблагоприятных для сельского хозяйства. Но молокане выдержали это испытание, и огромную роль в этом сыграла религия.
А почему, собственно, «молокане»?
Название «молокане» трактуется по-разному. Есть версия, по которой это название пошло оттого, что молокане не придерживались постов, принятых православной церковью, ели в постные дне скоромное, главным образом, молочные продукты. Кстати, молокане действительно не признают православных постов.
По другой версии источником названия может быть река Молочная в Мелитопольском уезде Таврической губернии, где молокане прожили в ссылке несколько десятков лет, до того, как их выселили на Кавказ.
Но самую точную (как мне кажется) версию дал цахкадзорский молоканин Александр Тикунов. В морозное зимнее воскресенье 2001 года мы, вместо того, чтобы кататься на горных лыжах, пили чай у него дома, и он, наизусть цитируя Библию, говорил, что название «молокане» надо толковать аллегорически.
В Первом Соборном Послании святого апостола Петра есть такая фраза: «…как новорожденные младенцы, возлюбите чистое словесное молоко». Тикунов говорил: «Слово Священного Писания, в зависимости от духовного уровня человека, производит различное действие. Когда человек в духовном понятии мал, то слово Божие ему как молоко. Духовное молоко. Отсюда и наше название - молокане».
Молокане считают, что каждый верующий должен удовлетворять свои духовные потребности, усовершенствовать свое поведение и свои чувства. Важное место в их веровании занимает теория о переселении души Иисуса Христа от Отца к Сыну. Молокане отвергают поклонение изображениям - иконам, кресту.
«Мы считаемся духовными христианами, - говорит Тикунов, - мы толкуем Библию аллегорически, иначе говоря, воспринимаем ее духовно».
Мои знания о молоканах и их философии довольно неожиданно дополнились рассказом
английского путешественника и члена Географического общества Х.Ф.Б. Линча. В конце XIX века он побывал в Армении и написал два толстых тома: «Русская Армения» и «Турецкая Армения». В томе «Русской Армении» он прекрасно описывает молокан, и духоборов. Вот маленькая выдержка из описания молокан:
«Бог обитает в живых объектах своей любви… Я говорил с одним стариком, пленившим меня своим симпатичным голосом и манерами, о религиозных верованиях молокан. Они почитают Моисея и пророков и Св. Евангелие, но исповедуют свою религию по-своему. Пение псалмов, по-видимому, служит главным внешним выражением их религиозных чувств. Детей не крестят, но приносят их в молельню, читают главу из Евангелия в присутствии ребенка и публично объявляют его имя. Подобной же церемонией освящается брачный союз».
Молокане живут замкнутой общиной. Члены ее стремятся к осуществлению на деле своих социальных идеалов: ненасилия, братства, равенства, хозяйственной кооперации, духовного совершенства. Духовным лидером общины является пресвитер. Он толкует Библию и является авторитетом в религиозных делах и общинных, светских делах. Но на деле многие нет-нет да и нарушат строгие запреты пресвитера.
Но, думаю, о религии и истории пока достаточно. Пора вернуться к тому, как был встречен наш с Рубиком первый опыт написания статьи о молоканах, и что из этого вышло.
Но это уже завтра.
