Древнерусская литература и ее особенности. Особенности древнерусской литературы

Своеобразие древнерусской литературы:

Произведения древнерусской литературы бытовали и распространялись в рукописях. При этом то или иное произведение существовало не в виде отдельной, самостоятельной рукописи, а входило в состав различных сборников. Другая особенность литературы средневековья – отсутствие авторского право. Нам известны лишь несколько отдельных авторов, писателей книг, которые скромно ставили свое имя в конце рукописи. При этом свое имя писатель снабжал такими эпитетами, как «худый». Но в большинстве случаев, писатель желал оставаться неизвестным. Как правило, авторские тексты до нас не дошли, а сохранились более поздние их списки. Зачастую переписчики выступали в роли редакторов и соавторов. При этом они изменяли идейную направленность переписываемого произведения, характер его стиля, сокращали или распространяли текст в соответствии со вкусами и запросами времени. В результате создавались новые редакции памятников. Таким образом, исследователь древнерусской литературы должен изучить все имеющиеся списки того или иного произведения, установить время и место их написания путем сопоставления различных редакций, вариантов списков, а также определить, в какой редакции список более всего соответствует первоначальному авторскому тексту. В помощь могут прийти такие науки как текстология и палеография (изучает внешние признаки рукописных памятников – почерк, начертание букв, характер писчего материала).

Характерная особенность древнерусской литературы - историзм . Ее героями являются преимущественно исторические лица, она почти не допускает вымысла и строго следует факту. Даже многочисленные рассказы о "чудесах" - явлениях, кажущихся средневековому человеку сверхъестественными, не столько вымысел древнерусского писателя, сколько точные записи рассказов либо очевидцев, либо самих лиц, с которыми произошло "чудо". Древнерусская литература, неразрывно связанная с историей развития Русского государства, русской народности, проникнута героическим и патриотическим пафосом. Еще одна особенность – анонимность.

Литература прославляет моральную красоту русского человека, способного ради общего блага поступиться самым дорогим - жизнью. Она выражает глубокую веру в силу и конечное торжество добра, в способность человека возвысить свой дух и победить зло. Древнерусский писатель менее всего был склонен к беспристрастному изложению фактов, "добру и злу внимая равнодушно". Любой жанр древней литературы, будь то историческая повесть или сказание, житие или церковная проповедь, как правило, включает в себя значительные элементы публицистики. Касаясь преимущественно вопросов государственно-политических или моральных, писатель верит в силу слова, в силу убеждения. Он обращается не только к своим современникам, но и к далеким потомкам с призывом заботиться о том, чтобы славные деяния предков сохранились в памяти поколений и чтобы потомки не повторяли горестных ошибок своих дедов и прадедов.

Литература Древней Руси выражала и защищала интересы верхов феодального общества. Однако она не могла не показать острой классовой борьбы, которая выливалась либо в форму открытых стихийных восстаний, либо в формы типично средневековых религиозных ересей. В литературе ярко отразилась борьба прогрессивных и реакционных группировок внутри господствующего класса, каждая из которых искала опоры в народе. И поскольку прогрессивные силы феодального общества отражали интересы общегосударственные, а эти интересы совпадали с интересами народа, мы можем говорить о народности древнерусской литературы.

В 11 – первой половине 12 века основным писчим материалом был пергамент, изготовляющийся из кожи телят или ягнят. Береста играла роль ученических тетрадей.

Для экономии писчего материала слова в строке не разделялись и только абзацы рукописи выделялись красной буквицей. Часто употребляемые широко известные слова, писались сокращенно, под особым надстрочным знаком – титлом. Пергамент предварительно разлиновывался. Почерк с правильным почти квадратным начертанием букв назывался уставом.

Написанные листы сшивали в тетради, которые переплетали в деревянные доски.

Проблема художественного метода:

Художественный метод древнерусской литературы неразрывно связан с характером миросозерцания, мировосприятия средневекового человека, которое вбирало в себя религиозные умозрительные представления о мире и связанное с трудовой практикой конкретное видение действительности. В сознании средневекового человека мир существовал в двух измерениях: реальном, земном и небесном, духовном. Христианская религия твердила, что жизнь человека на земле временна. Цель земной жизни – приготовление к жизни вечной, нетленной. Эти приготовления должны состоять в нравственном совершенствовании души, обуздании греховных страстей и т.п.

С двойственным характером мировосприятия средневекового человека связаны две стороны художественного метода древнерусской литературы:

1) воспроизведение единичных фактов во всей их конкретности, чисто эмпирической констатации;

2) последовательное преображение жизни, то есть идеализация фактов реальной жизни, изображение не сущего, а должного.

С первой стороной художественного метода связан историзм древнерусской лит-ры в его средневековом понимании, а со второй – ее символизм.

Древнерусский писатель был убежден, что символы скрыты в природе, в самом человеке. Он считал, что исторические события также исполнены символического смысла, поскольку полагал, что история движется и направляется волей божества. Писатель рассматривал символы в качестве основного средства раскрытия истины, обнаружения внутреннего смысла явления. Как многозначны явления окружающего мира, так многозначно и слово. Отсюда проистекает символический характер метафор, сравнений в древнерусской литературе.

Древнерусский писатель, стремясь передать образ истины, строго следует факту, свидетелем которого он был сам или о котором узнал со слов очевидца, участника события. Он не сомневается в истинности чудес, сверхъестественных явлений, верит в их реальность.

Как правило, героями произведений древнерусской литературы выступают исторические личности. Лишь в отдельных случаях героями оказываются представители народа.

Средневековой литературе еще чужда какая-либо индивидуализация человеческого характера. Древнерусские писатели создают обощенно-типологические образы идеального правителя, воина, с одной стороны, и идеального подвижника – с другой. Эти образы резко противопоставлены обощенно-типолгическому образу злого правителя и собирательному образу беса-дьявола, олицетворяющему зло.

В представлении древнерусского писателя жизнь является постоянной ареной борьбы добра и зла.

Источник добра, благих помыслов и поступков – бог. На зло же людей толкают дьявол и бесы. Однако древнерусская лит-ра не снимает ответственности с самого человека. Каждый волен избирать себе путь сам.

В осознании древнерусского писателя категории этического и эстетического сливались. Добро всегда прекрасно. Зло связано с тьмой.

Свои произведения писатель строит на контрасте добра и зла. Он доводит читателя к мысли о том, что высокие моральные качества человека – результат упорного морального труда.

Поведение и поступки героев определяются их общественным положением, их принадлежностью к княжеским, боярским, дружинным, церковным сословиям.

Строгое соблюдение ритма, заведенного предками порядка составляет жизненную основу этикетности, церемониальности древнерусской литературы. Так летописец, прежде всего, стремился положить числа по ряду, то есть, отобранный им материал выстроить в хронологической последовательности.

Произведения древнерусской литературы носили дидактический, нравоучительный характер. Они были призваны помочь избавиться от пороков.

Итак, средневековой историзм, символизм, ритуальность и дидактизм являются ведущими принципами художественного изображения в произведениях древнерусской литературы. В различных произведениях, в зависимости от жанра и времени их создания, указанные особенности проявляли себя по-разному.

Историческое развитие древнерусской литературы шло путем постепенного разрушения целостности ее метода, освобождения от христианского символизма, ритуальности и дидактизма.

3 – 6. «Повесть временных лет».

Основные идеи начальной летописи. Уже в самом названии - «Се повести времянъных лет, откуду есть пошла Руская земля, кто в Киеве нача первее княжити, и откуду Руская земля стала есть» - содержится указание на идейно-тематическое содержание летописи. Русская земля, ее исторические судьбы, начиная с момента возникновения и кончая первым десятилетием XII в., стоят в центре внимания летописи. Высокая патриотическая идея могущества Русской земли, ее политической самостоятельности, религиозной независимости от Византии постоянно руководит летописцем, когда он вносит в свой труд «преданья старины глубокой» и подлинно исторические события недавнего прошлого.

Летописные сказания необычайно злободневны, публицистичны, исполнены резкого осуждения княжеских усобиц и распрей, ослабляющих могущество Русской земли, призыва блюсти Русскую землю, не посрамить земли Русской в борьбе с внешними врагами, в первую очередь со степными кочевниками - печенегами, а затем половцами.

Тема родины является определяющей, ведущей в летописи. Интересы родины диктуют летописцу ту или иную оценку поступков князя, являются мерилом его славы и величия. Живое чувство Русской земли, родины и народа сообщает русскому летописцу ту небывалую широту политического горизонта, которая несвойственна западноевропейским историческим хроникам.

Из письменных источников летописцы заимствуют историческую христианско-схоластическую концепцию, связывая историю Русской земли с общим ходом развития «мировой» истории. «Повесть временных лет» открывается библейской легендой о разделении земли после потопа между сыновьями Ноя - Симом, Хамом и Яфетом. Славяне являются потомками Яфета, т. е. они, как и греки, принадлежат к единой семье европейских народов.

Наконец, удается «установить» первую дату-6360 г.- (852 г.) - упоминания в «летописаньи гречьстемь» «Руской земли». Эта дата дает возможность положить «числа по ряду», т. е. приступить к последовательному хронологическому изложению, точнее, расположе­нию материала «по летам» - по годам. А когда они не могут прикрепить к той или иной дате никакого события, то ограничиваются простой фиксацией самой даты (например: «в лето 6368», «в лето 6369»). Хронологический принцип давал широкие возможности свободного обращения с материалом, позволял вносить в летопись новые сказания и повести, исключать старые, если они не соответствовали политическим интересам времени и автора, дополнять летопись записями о событиях последних лет, современником которых был ее составитель.

В результате применения погодного хронологического принципа изложения материала постепенно складывалось представление об истории как о непрерывной последовательной цепи событий. Хронологическая связь подкреплялась генеалогической, родовой связью, преемственностью правителей Русской земли, начиная от Рюрика и кончая (в «Повести временных лет») Владимиром Мономахом.

В то же время этот принцип придавал летописи фрагментарность, на что обратил внимание И. П. Еремин.

Жанры, вошедшие в состав летописи. Хронологический принцип изложения позволял летописцам включать в летопись разнородный по своему характеру и жанровым особенностям материал. Простейшей повествовательной единицей летописи является лаконичная погодная запись, ограничивающаяся лишь констатацией факта. Однако само внесение в летопись той или иной информации свидетельствует о ее значительности с точки зрения средневекового писателя.

В летописи представлен также тип развернутой записи, фиксирующей не только «деяния» князя, но и их результаты. Например: «В лето 6391. Поча Олег воевати деревляны, и примучив а, имаше на них дань, по черне куне» и т. п.

И краткая погодная запись, и более развернутая - документальная. В них нет никаких украшающих речь тропов. Запись проста, ясна и лаконична, что придает ей особую значимость, выразительность и даже величавость.

В центре внимания летописца - событие - «што ся здея в лета сил». За ними следуют известия о смерти князей. Реже фиксируется рождение детей, их вступление в брак. Потом информация о строительной деятельности князей. Наконец, сообщения о церковных делах, занимающие весьма скромное место. Правда, летописец описывает перенесение мощей Бориса и Глеба, помещает сказания о начале Печерского монастыря, смерти Феодосия Печерского и рассказы о достопамятных черноризцах печерских. Это вполне объяснимо политическим значением культа первых русских святых Бориса и Глеба и ролью Киево-Печерского монастыря в формировании начальной летописи.

Важную группу летописных известий составляют сведения о небесных знамениях - затмениях солнца, луны, землетрясениях, эпидемиях и т. п. Летописец усматривает связь между необычными явлениями природы и жизнью людей, историческими событиями. Исторический опыт, связанный со свидетельствами хроники Георгия Амартола, приводит летописца к выводу: «Знаменья бо в небеси, или звездах, ли солнци, ли птицами, ли етеромь чим, не на благо бываютъ; но знаменья сиця на зло бываютъ, ли проявленъе рати, ли гладу, ли смерть проявляютъ».

Разнообразные по своей тематике известия могут объединяться в пределах одной летописной статьи. Материал, входящий в состав «Повести временных лет», позволяет выделить историческую легенду, топонимическое предание, историческое предание (связанное с дружинным героическим эпосом), агиографическую легенду, а также историческое сказание и историческую повесть.

Связь летописи с фольклором . О событиях далекого прошлого летописец черпает материал в сокровищнице народной памяти.

Обращение к топонимической легенде продиктовано стремлением летописца выяснить происхождение названий славянских племен, отдельных городов и самого слова «Русь». Так, происхождение славянских племен радимичей и вятичей связывается с легендарными выходцами из ляхов - братьями Радимом и Вятко. Эта легенда возникла у славян, очевидно, в период разложения родового строя, когда обособившаяся родовая старшина для обоснования своего права на политическое господство над остальными членами рода создает легенду о якобы иноземном своем происхождении. К этому летописному сказанию близка легенда о призвании князей, помещенная в летописи под 6370 (862) г. По приглашению новгородцев из-за моря «княжить и володеть» Русской землей приходят три брата-варяга с родами своими: Рюрик, Синеус, Трувор.

Фольклорность легенды подтверждает наличие эпического числа три - три брата.

Легенда о призвании князей служила важным аргументом для доказательства суверенности Киевского государства, а отнюдь не свидетельствовала о неспособности славян самостоятельно устроить свое государство, без помощи европейцев, как это пытались доказать некоторые ученые.

Типичной топонимической легендой является также сказание об основании Киева тремя братьями - Кием, Щеком, Хоривом и сестрой их Лыбедью. На устный источник внесенного в летопись материала указывает сам летописец: «Ини же, не сведуще, рекоша, якой Кий есть перевозник был». Версию народного предания о Кие-перевозчике летописец с негодованием отвергает. Он категорически заявляет, что Кий был князем, совершал успешные походы на Царьград, где принял великую честь от греческого царя и основал на Дунае городище Киевец.

Отзвуками обрядовой поэзии времен родового строя наполнены летописные известия о славянских племенах, их обычаях, свадебных и похоронных обрядах.

К народным сказаниям восходит летописное известие о женитьбе Владимира на полоцкой княжне Рогнеде, о его обильных и щедрых пирах, устраиваемых в Киеве,- Корсунская легенда. С одной стороны, перед нами предстает князь-язычник с его необузданными страстями, с другой - идеальный правитель-христианин, наделенный всеми добродетелями: кротостью, смирением, любовью к нищим, к иноческому и монашескому чину и т. п. Контрастным сопоставлением князя-язычника с князем-христианином летописец стремился доказать превосходство новой христианской морали над языческой.

Княжение Владимира было овеяно героикой народных сказаний уже в конце X - начале XI в.

Духом народного героического эпоса проникнуто сказание о победе русского юноши Кожемяки над печенежским исполином. Как и в народном эпосе, сказание подчеркивает превосходство человека мирного труда, простого ремесленника над профессионалом-воином - печенежским богатырем. Образы сказания строятся по принципу контрастного сопоставления и широкого обобщения. Русский юноша на первый взгляд - обыкновенный, ничем не примечательный человек, но в нем воплощена та огромная, исполинская сила, которой обладает народ русский, украшающий своим трудом землю и защищающий ее на поле брани от внешних врагов. Печенежский воин своими гигантскими размерами наводит ужас на окружающий. Хвастливому и заносчивому врагу противопоставляется скромный русский юноша, младший сын кожевника. Он совершает подвиг без кичливости и бахвальства. При этом сказание приурочивается к топонимической легенде о происхождении города Переяславля - «зоне перея славу отроко тъ», но это явный анахронизм, поскольку Переяславль уже не раз упоминался в летописи до этого события.

С народным сказочным эпосом связано сказание о Белгородском киселе. В этом сказании прославляется ум, находчивость и смекалка русского человека.

Фольклорная основа явно ощущается и в церковной легенде о посещении Русской земли апостолом Андреем. Помещая эту легенду, летописец стремился «исторически» обосновать религиозную независимость Руси от Византии. Легенда утверждала, что Русская земля получила христианство не от греков, а якобы самим учеником Христа - апостолом Андреем, некогда прошедшим путь «из варяг в греки» по Днепру и Волхову,- было предречено христианство на Русской земле. Церковная легенда о том, как Андрей благословил киевские горы, сочетается с народным сказанием о посещении Андреем Новгородской земли. Это сказание носит бытовой характер и связано с обычаем жителей славянского севера париться в жарко натопленных деревянных банях.

Большая часть летописных сказаний, посвященных событиям IX - конца X столетий, связана с устным народным творчеством, его эпическими жанрами.

Исторические повести и сказания в составе летописи . По мере того как летописец переходит от повествования о событиях давно минувших лет к недавнему прошлому, материал летописи становится все более исторически точным, строго фактическим и официальным.

Внимание летописца привлекают только исторические личности, находящиеся на вершине феодальной иерархической лестницы. В изображении их деяний он следует принципам средневекового историзма. Согласно этим принципам в летопись должны заноситься события лишь сугубо официальные, имеющие историческое значение для государства, а частная жизнь человека, окружающая его бытовая обстановка не интересует летописца.

В летописи вырабатывается идеал князя-правителя. Этот идеал неотделим от общих патриотических идей летописи. Идеальный правитель выступает живым воплощением любви к родной земле, ее чести и славы, олицетворением ее могущества и достоинства. Все его поступки, вся его деятельность определяются благом родины и народа. Поэтому князь в представлении летописца не может принадлежать самому себе. Он в первую очередь исторический деятель, который появляется всегда в официальной обстановке, наделенный всеми атрибутами княжеской власти. Д. С. Лихачев отмечает, что князь в летописи всегда официален, он как бы обращен к зрителю и представлен в наиболее значительных своих поступках. Добродетели князя являются своего рода парадной одеждой; при этом одни добродетели чисто механически присоединяются к другим, благодаря чему стало возможно совмещение идеалов светских и церковных. Бесстрашие, храбрость, воинская доблесть сочетаются со смирением, кротостью и прочими христианскими добродетелями.

Если деятельность князя направлена на благо родины, летописец всячески прославляет его, наделяя всеми качествами наперед заданного идеала. Если деятельность князя идет вразрез с интересами государства, летописец не жалеет черной краски и приписывает отрицательному персонажу все смертные грехи: гордость, зависть, честолюбие, корыстолюбие и т. п.

Принципы средневекового историзма получают яркое воплощение в повестях «О убьеньи Борисове» (1015 г.) и об ослеплении Василька Теребовльского, которые могут быть отнесены к жанру исторических повестей о княжеских преступлениях. Однако по своему стилю это совершенно разные произведения. Повесть «О убьеньи Борисове» излагает исторические факты убийства Святополком братьев Бориса и Глеба с широким использованием элементов агиографического стиля. Она строится на контрасте идеальных князей-мучеников и идеального злодея- «окаянного» Святополка. Завершается повесть похвал ой, прославляющей «христолюбивых страстотерпцев», «сияющих светильников», «светлых звезд» -«заступников Русской земли». В ее концовке звучит молитвенный призыв к мученикам покорить поганых «под нозе князем нашим» и избавить их «от усобныя рати», дабы пребывали они в мире и единении. Так в агиографической форме выражена общая для всей летописи патриотическая идея. В то же время повесть «О убьеньи Борисове» интересна рядом «документальных» подробностей, «реалистических деталей».

Повесть не идеализирует Василька. Он не только жертва наветов, жестокости и коварства Давыда Игоревича, легковерия Святополка, но и сам обнаруживает не меньшую жестокость как по отношению к виновникам зла, так и по отношению к ни в чем не повинным людям. Нет идеализации и в изображении великого князя киевского Святополка, нерешительного, доверчивого, слабовольного. Повесть позволяет современному читателю представить характеры живых людей с их человеческими слабостями и достоинствами.

Повесть написана средневековым писателем, который строит ее на противопоставлении двух символических образов «креста» и «ножа», лейтмотивом проходящих через все повествование.

Таким образом, «Повесть об ослеплении Василька Теребовльского» резко осуждает нарушение князьями своих договорных обязательств, приводящее к страшным кровавым преступлениям, приносящее зло всей Русской земле.

Описания событий, связанных с военными походами князей, приобретает характер исторического документального сказания, свидетельствующего о формировании жанра воинской повести. Элементы этого жанра присутствуют в сказании о мести Ярослава Окаянному Святополку 1015-1016 гг.

В данном летописном сказании уже наличествуют основные сюжетно-композиционные элементы воинской пове­сти: сбор войск, выступление в поход, подготовка к бою, бой и развязка его.

Все это позволяет говорить о наличии в «Повести временных лет» основных компонентов жанра воинской повести.

В рамках исторического документального стиля выдержаны в летописи сообщения о небесных знамениях.

Элементы агиографического стиля . Составители «Повести временных лет» включали в нее и произведения агиографические: христианскую легенду, мученическое житие (сказание о двух варягах-мучениках), сказание об основании Киево-Печерского монастыря в 1051 г., о кончине его игумена Феодосия Печерского в 1074 г. и сказание о черноризцах печерских. В агиографическом стиле написаны помещенные в летописи сказания о перенесении мощей Бориса и Глеба (1072) и Феодосия Печерского (1091).

Летопись возвеличивала подвиги основателей Киево-Печерского монастыря, который был «поставлен» ни «от царей, и от бояр, и от богатства», а «слезами, и пощением, и бдением» Антония и Феодосия Печерских. Под 1074 г. вслед за рассказом о преставлении Феодосия летописец повествует о печерских черноризцах, которые «яко светила в Руси сьяють».

Одной из форм прославления князей в летописи являются посмертные некрологи, связанные с жанром надгробных похвальных слов. Первым таким похвальным словом является некролог княгине Ольге, помещенный под 969 г. Он начинается рядом метафорических сравнений, прославляющих первую княгиню-христианку. Метафорические образы «денницы», «зари», «света», «луны», «бисера» (жемчуга) заимствованы летописцем из византийской агиографической литературы, но использованы они для прославления русской княгини и подчеркивают значение для Руси ее подвига - принятия христианства.

Некролог-похвала Ольге стилистически близка похвале Владимиру, помещенной в летописи под 1015 г. Умерший князь получает оценочный эпитет «блаженный», т. е. праведный, и его подвиг приравнивается подвигу Константина Великого.

Некрологи Мстиславу и Ростиславу могут быть отнесены к жанру словесного портрета, в котором дана характеристика внешнего облика и нравственных качеств князей: «Бе же Мъстислав дебел теломъ, чермен лицем, великыма очима, храбор на рати, милостив, любяше дружину по велику, именья не щадяше, ни питья, ни еденья браняше».

Некрологи Изяславу и Всеволоду наряду с агиографической идеализацией этих князей касаются конкретных моментов их деятельности, а в некрологе Всеволоду звучит голос осуждения, поскольку Всеволод под старость начал «любити смысл уных, свет творя с ними».

Из христианской литературы летописец черпал нравоучительные сентенции, образные сравнения.

Функция библейских сопоставлений и реминисценций в летописи различна. Эти сопоставления подчеркивают значимость и величие Русской земли, ее князей, они позволяют летописцам перевести пове­ствование из «временного» исторического плана в «вечный», т. е. они выполняют художественную функцию символического обобщения. Кроме того, эти сопоставления являются средством моральной оценки событий, поступков исторических лиц.

7. Проповедь «слово о законе и благодати» митрополита Илариона как выдающееся произведение ораторского искусства 11 века. Тема равноправия народов, прославление русской земли и её князей. Трёхчастная композиция. Метафоры-символы, риторические вопросы и восклицания, ритмическая организация «Слова о законе и благодати».

«Слово о законе и благодати» Илариона. Выдающееся произведение ораторской прозы XI в.- «Слово о законе и благодати». Оно было написано между 1037-1050 гг. священником княжеской церкви в Берестове Иларионом.

«Слово о законе и благодати» проникнуто патриотическим пафосом прославления Руси как равноправной среди всех государств мира. Византийской теории вселенской империи и церкви Иларион противопоставляет идею равноправия всех христианских народов. Сопостав-ляя иудаизм (Закон) с христианством (Благодатью), Иларион в начале своего «Слова» доказывает преимущества Благодати перед Законом. Закон был распространен только среди иудейского народа. Благодать - достояние всех народов. Ветхий завет - Закон, данный богом пророку Моисею на горе Синайской, регламентировал жизнь только еврейского народа. Новый завет - христианское вероучение - имеет всемирное значение, и каждый народ облада-ет полным правом на свободное избрание этой Благодати. Таким образом, Иларион отвергает монопольные права Византии на исключительное владение Благодатью. Он создает, как справедливо отмечает Д. С. Лихачев, собственную патриотическую концепцию всемирной исто-рии, прославляя Русь и ее «просветителя» «кагана» Владимира.

Иларион возвеличивает подвиг Владимира в принятии и распространении на Руси христианства. Благодаря этому подвигу Русь вошла в семью христианских стран в качестве суверенного государства. Владимир владычествовал «не в худе бо и не в неведомы земли», а «в Русской, яже ведома и слышима есть всеми концы земли».

В похвале Владимиру Иларион перечисляет заслуги князя перед родиной. Он говорит о том, что его деятельность содействовала славе и могуществу Руси. При этом он подчеркивает, что христианская вера была принята русскими в результате свободного выбора, что основная заслуга в крещении Руси принадлежит Владимиру, а не грекам. В «Слове» содержится весьма обидное для греков сопоставление Владимира с царем Константином.

«Слово» Илариона построено по строгому, логически продуманному плану, который сообщается автором в заглавии произведения: «Слово о законе, Моисеом даннем ему, и о благодати и истине, Исус Христом бывшим, и како закон отиде, благодетъ же и истина всю землю исполни, и вера в вся языкы простреся и до нашего языкарускаго и похвала кагану нашему Влодимеру, от него же крещени быхом, и молитва к богу от веса земля нашеа».

Первая часть - сопоставление Закона и Благодати - является пространным введением ко второй, центральной, части-похвале Владимиру, завершающейся авторским обращением к Владимиру с призывом встать из гроба, отряхнуть сон и посмотреть на дела своего сына Георгия (христианское имя Ярослава). Вторая часть ставит своей задачей непосредственное прославление современного Илариону правителя Руси и его деятельности. Третья часть - молитвенное обращение к богу «от всея земли нашая».

«Слово» адресовано к людям «преизлиха насышътьшемся сладости книжные», поэтому автор облекает свое произведение в книжную риторическую форму. Он постоянно пользуется цитатами из Библии, библейскими сравнениями, сопоставляя Закон с рабыней Агарью и ее сыном Измаилом, а Благодать - с Саррой и ее сыном Исааком. Эти символические параллели призваны нагляднее показать превосходство Благодати над Законом.

В первой части «Слова» Иларионом последовательно соблюдается принцип антитезы - типичнейший прием ораторского красноречия. «Прежде закон, потом благодать: прежде степь (тень) ти, потом истина».

Широко использует Иларион книжные метафоры - символы и метафорические сравнения: Закон - это «иссохшее озеро»; язычество - «мрак идольский», «тьма служения бесовского»; Благодать - это «наводнившийся источник» и др. Он нередко употребляет риторические вопросы и восклицания - типичные приемы торжественного красноречия, при помощи которых достигается большая эмоциональность речи. Этой же цели служит и ритмическая организация «Слова». Иларион часто прибегает к повторам, глагольным рифмам. Например: «.. .ратныя прогони, мир утверди, страны укроти, гладугобзи, боляры умудри, грады разсели, церковь твою возрасти, достояние свое соблюди, мужи и жены и младенцы спаси».

Высокое художественное мастерство обеспечило «Слову о законе и благодати» большую популярность в средневековой письменности. Оно становится образцом для книжников XII-XV вв., которые используют отдельные приемы и стилистические формулы «Слова».

8. Дидактическое «Поучение» Владимира Мономаха» - произведение политического и морального наставления. Образ выдающегося политического деятеля и воина. Автобиографические элементы в «Поучении». Эмоционально-лирическая окрашенность произведения.

«Поучение» Владимира Мономаха, написанное им «седя на санех», т. е. незадолго до смерти, где-то около 1117г., было отнесено летописцами к подобным завещаниям, адресованным детям.

Выдающийся государственный деятель конца XI - начала XII столетия Владимир Всеволодович Мономах (1052-1125) своей политикой содействовал временному прекращению княжеских усобиц. Он прославился успешными походами против половцев. Став в 1113 г. великим князем киевским, Мономах всячески содействовал упрочению единства Русской земли.

Центральная идея «Поучения» состоит в призыве, обращенном к детям Мономаха и всем, кто услышит «сию граматицю», строго соблюдать требования феодального правопорядка, руководствоваться ими, а не личными, своекорыстными семейными интересами. «Поучение» выходит за узкие рамки семейного завещания и приобретает большое общественное значение.

На примере личного богатого жизненного опыта Владимир дает высокий образец служения князя интересам своей земли.

Характерная особенность «Поучения» - тесное переплетение дидактики с автобиографическими элементами. Наставления Мономаха подкрепляются не только сентенциями из «священного писания», но в первую очередь конкретными примерами из собственной жизни.

На первый план в «Поучении» выдвигаются задачи общегосударственного порядка. Священная обязанность князя - забота о благе своего государства, его единстве, строгое и неукоснительное соблюдение клятв и договоров. Князь должен «пещись о хрестьянских душах», «о худом смерде» и «убогой вдовице». Междоусобные распри подрывают экономическое и политическое могущество государства. Только мир приводит к процветанию страны. Поэтому в обязанность правителя входит сохранение мира.

Другой не менее важной обязанностью князя, по мнению Мономаха, является попечение и забота о благе церкви. Он понимает, что церковь является верной помощницей князя. Поэтому ради упрочения своей власти князь должен неусыпно заботиться о священническом и иноческом чине. Правда, Мономах не рекомендует своим детям спасать душу в монастыре, т. е. идти в монахи. Аскетический монашеский идеал чужд этому жизнелюбивому энергичному человеку.

В соответствии с христианской моралью требует Владимир заботливого отношения к «убогим» (бедным).

Князь должен быть сам примером высокой нравственности. Основным положительным качеством человека является трудолюбие. Труд, в понимании Мономаха,- это, прежде всего, воинский подвиг, а затем занятие охотой, когда в непрестанной борьбе с опасностями закаляются тело и душа человека.

Владимир приводит примеры из своей личной жизни: он совершил только 83 больших похода, а малых и не упомнит, заключил 20 мирных договоров. На охоте он подвергался постоянной опасности, не раз рисковал своей жизнью: «Тура мя 2 метала нарозех и с конем, олень мя один бол, а 2 лоси, один ногами топтал, а другый рогома бол; ...лютый зверь скочил ко мне на бедры и конь со мною поверже».

Основным пороком Владимир считает лень: «Леность бо всему мати: еже умеетъ, то забудешь, а егоже не умеешь, а тому ся не учить».

Сам Мономах предстает в своем «Поучении» человеком необычайно деятельным: «Еже было творити отроку моему, то сам есмъ створил, дела на войне и на ловех, ночь и день, на зною и на зиме, не доя собе упокоя».

Одним из положительных качеств князя является его щедрость, постоянная забота о приумножении и распространении своего доброго имени.

В быту князь должен быть образцом для окружающих: посетить больного, проводить покойника, ибо все смертны. Семейные отношения нужно строить на уважении мужей к женам: «Жену свою любите, но не дайте им над собою власти», - наставляет он.

Таким образом, в «Поучении» Мономах охватывает довольно широкий круг жизненных явлений. Он дает четкие ответы на многие социальные и нравственные вопросы своего времени.

Вместе с тем «Поучение» является весьма ценным материалом для представления о личности самого автора - первого известного нам мирского писателя Древней Руси. Прежде всего, это человек широко образованный, хорошо знающий литературу своего времени. В своем произведении он использует Псалтырь, Паремийник, поучения Василия Великого, Ксенофонта и Феодоры к детям, помещенные в «Изборнике 1076 г.», «Шестоднев».

«Поучение» построено по определенному плану: вступление, обращенное к детям, с характерным для древнерусского писателя самоуничижением - не посмеяться над его писанием, а принять в сердце свое, не браниться, а сказать, что «на долечи пути, да на санех седя, безлепицю есимолвил», и, наконец, просьба: «...ащевы последняя не люба, апередняя приймайте».

Центральная дидактическая часть «Поучения» начинается с общего философского рассуждения о человеколюбии и милостивости Бога, о необходимости победы над злом и возможности этой победы, залогом чему является красота, гармония созданного Богом мира.

Дает своеобразный дневник военных походов, по манере напоминающий краткие летописные погодные записи, только без дат. Перечисляя свои «пути», Владимир располагает их в хронологической последовательности начиная с 1072 г. по 1117 г.

И вновь следует заключение. Обращаясь к детям или иным, «кто прочтет», Мономах просит не осуждать его. Он восхваляет не себя, не свою храбрость, а хвалит Бога, который его «худаго и грешного» столько лет сохранял от смерти и сотворил «не ленива», «худаго», «на вся дела человечьская потребна».

В стиле «Поучения» легко обнаруживаются, с одной стороны, книжные его элементы, связанные с использованием Владимиром литературных источников, а с другой - элементы живого разговорного языка, особенно ярко проявляющиеся в описании «путей» и тех опасностей, которым он подвергался во время охоты. Характерная особенность стиля «Поучения» - наличие отточенных, ярких, легко запоминающихся афористических выражений.

В целом «Поучение» и письмо ярко раскрывают облик незаурядного государственного деятеля русского средневековья, человека, в котором ярко воплотился идеал князя, пекущегося о славе и чести родной земли.

Древнерусская литература, как и любая средневековая литература, обладает целым рядом особенностей, отличающих ее от литературы нового времени. Характерным признаком литературы средневекового типа является широкое толкование понятия «литература» как письменного слова с обязательным включением в нее функциональных жанров, выполняющих обычно религиозно-обрядовые или деловые функции. Следует обратить внимание на то обстоятельство, что в средние века основу жанровой системы составляют именно функциональные жанры, имеющие особые внелитературные функции. Напротив, жанры с ослабленной функциональностью находятся на периферии этой системы. В переходный период от средневековья к культуре нового времени возникает обратный процесс: жанры с ослабленной функциональностью перемещаются в центр системы, а функциональные жанры оттесняются на периферию.

Таким образом, ДРЛ представляет собой сложный конгломерат художественные и деловых памятников (1). Эта ее особенность была обусловлена тесной связью с историей, христианской религией и письменностью вообще.

Рукописный характер бытования произведений ДРЛ (2) принципиально отличает ее от литературы нового времени. Произведение, как правило, бытовало не в одном, а в нескольких списках. Переписчик иногда просто копировал рукопись, создавая новый список , но нередко изменял ее идейную направленность в соответствии с требованиями времени, сокращал или расширял текст, изменял стиль памятника. В этом случае мы говорим о новой редакции произведения. Авторский список текста называется автографом . В процессе переработки произведения возникают его редакции . Поскольку сочинение в ДРЛ существовало на протяжении нескольких столетий и в разных регионах, то редакций могло быть несколько. Список, который оказывается основой для переработок, называется протографом . Им не всегда может быть авторский вариант. Исследователи движения и развития текстов в ДРЛ – текстологи и палеографы – рассматривают типы почерков книжников-писцов, особенности орфографии, грамматики, выявляют индивидуальные языковые отличия и на основании этого составляют гипотетическую схему развития и распространения редакций памятника. Текстология и палеография – это вспомогательные дисциплины, которые помогают в исследовании рукописных текстов. Текстология занимается изучением собственно текста, а палеография рассматривает материал, на котором и при помощи которого создавался рукописный памятник.

Анонимность (3) большинства произведений ДРЛ – другая ее отличительная особенность, связанная с христианской концепцией личности человека, согласно которой гордыня почиталась одним из самых великих грехов, а смирение – верхом добродетели. В силу этого индивидуальные особенности личности писателя в средневековой литературе не получили столь яркого проявления, как в литературе нового времени. Однако анонимность нельзя путать с имперсональностью . Давно доказано, что индивидуальное авторское начало в ДРЛ существовало, но формы его выражения были иными, чем в привычной нам литературе. Отношение к авторскому праву в ДРЛ было совсем иным. Анонимность позволяла авторам пользоваться частями «чужих» текстов для составления собственных. Исключения делались только для произведений авторитетных – текстов Священного писания и Предания, сочинений отцов церкви, государственных документов. На имена их создателей обязательно делались ссылки. Впрочем, авторитетные церковные тексты были узнаваемы по причине широкой известности.

Средневековый историзм (4). ДРЛ начиналась как литература, лишенная вымысла. Книжник строго следовал за фактом, связывал свое произведение с конкретным историческим событием или лицом. Даже тогда, когда речь идет о явлениях сверхъестественных, о лицах и событиях, с нашей точки зрения не существовавших или невозможных в реальной действительности, все равно и составитель произведения, и читатель в Древней Руси воспринимали все написанное как реально бывшее. И такое отношение к писаному тексту сохранялось весьма длительное время. Пожалуй только в XVII веке эта традиция была разрушена.

Принцип историзма связан с провиденциализмом (5), то есть идеей предопределенности. Так, любой герой агиографической литературы еще в детстве проявляет склонность к святому житию. Если же он начинает свою жизнь греховно, то его уверование, изменение качества духовного состояния неизбежно, заранее свыше предопределено. Также предопределены страдания русского народа «за грехи наши» в повестях о татаро-монгольском нашествии.

Особенностями мировоззрения средневекового человека обусловлена авторитарность мышления древнерусского книжника и авторитарность (6) как черта художественного метода ДРЛ. Ссылка на исторический, литературный или политический авторитет очень важна для древнерусского человека (об этом уже было сказано выше). Нередко новые сочинения подписывались именами отцов церкви, иерархов прошлых лет для того только, чтобы придать им большую весомость. Читатель, впервые знакомящийся с памятниками ДРЛ, обращает внимание на обилие прямых цитат и косвенных упоминаний текстов Нового и Ветхого Завета, многочисленные ссылки на творения авторитетных церковных писателей. В этих цитатах автор как бы закреплял свою морально-дидактическую, политическую и эстетическую оценку факта, события, лица, утверждал ее общезначимость и общепризнанность.

С авторитарностью мышления тесно связан принцип ретроспективной исторической аналогии (7) , являющийся важнейшим средством авторской оценки того или иного исторического события. Вот что по этому поводу пишет В.В. Кусков: «Ретроспективная историческая аналогия позволяет глубже раскрыть значение того или иного исторического события, дать оценку поведения его участников, прославить их или осудить, установить своеобразную типологическую общность событий Древней Руси с событиями мировой истории и тем самым указать на их определенную закономерность». На материале памятников Куликовского цикла исследователь показывает, как устанавливается непрерывная цепь побед, одержанных русскими князьями Ярославом Мудрым, Александром Невским, Дмитрием Донским. «Традиционный прием, - продолжает В.В. Кусков, - ретроспективной исторической аналогии с библейскими персонажами в «Сказании о Мамевом побоище» подчеркивает значение одержанной победы на поле Куликовом. Она приравнивается к победе Гедеона над мадиамами, Моисея над Амаликом и фараоном, Давида над Голиафом. Войска московского князя подобны войску Александра Македонского, мужество русских воинов подобно Гедеоновым союзникам. И небесные силы помогают Дмитрию так же, как некогда помогали царю Константину в его борьбе с нечестивыми. Полки Дмитрия Волынца подобны отрокам Давидовым, «иже сердца имущи, аки лвовы, аки лютии влъци на овчии стада приидоша». В своих молитвах Дмитрий просит Бога помочь ему так же, как Иезекию, - укротить сердце свирепому зверю Мамаю».

Авторитет господствовал и в области художественной формы. ДРЛ можно назвать литературой образца, литературой устойчивого этикета. Традиционность (8) охватывает не только содержание произведений, но и их форму: принципы изображения человека, сюжет, композицию, язык. Традиционность средневековой литературы нельзя воспринимать как результат «детской непосредственности», неспособности или «неумелости» книжника. Это явление эпохи, насущная потребность времени, факт нравственного сознания человека, без которого он не мог объяснить мир и ориентироваться в нем.

Авторитарность ДРЛ отражает сословно-корпоративный принцип существования древнерусского человека. Четкое осознание невозможности разорвать сословно-корпоративное начало накладывает отпечаток на литературу. Если ты князь, то ты обязан быть им и вести себя в соответствии с представлением о достойном княжеском поведении. «Как котлу нельзя избыть черноты и жженья, так и холопу нельзя избыть холопства» («Моление» Даниила Заточника»). Поведение человека в средневековом обществе определяется чином. Лихачев эту черту жизни назвал этикетностью. Но точнее пользоваться терминами чинность и урядство. Даже одежда средневекового человека является знаком чина. Чинность – это порядок. Бесчиние, бесчинство – беспорядок. Человек должен занимать свое место в общем ряду. Порядок, рядность становятся показателями устройства мира. В сочиненииXVII века «Урядник сокольничего пути», созданном не без участия царя Алексея Михайловича, четко сформулировано кредо поведения человека, порядка. Древнерусское «чин» как литературоведческое понятие соответствует в какой-то степени современному понятию «ритма», ибо именно размеренное следование порядку, чинности создает жизненную основу церемониальности русской литературы.

Традиционность становится типом средневекового творчества, важнейшим фактором интеллектуального освоения действительности. Она покоится на глубоком убеждении, что в мире существует единственно правильное мировоззрение – христианская идеология. Традиционализм идейно-художественного мышления, отражая средневековые представления о новом как еретическом, не допускал иного подхода к оценке явления, расценивая любую другую точку зрения как идущую от дьявола.

Древнерусский писатель творит в рамках определенной традиции. Истинная ценность средневекового искусства видится ему в точном следовании образцу. Высшим образцом и высшей истиной является, конечно, авторитет Священного Писания.

Д.С. Лихачев ввел понятие литературного этикета (9) , под которым мы будем понимать систему канонических литературных приемов – композиционных, системы образов, языка, стилистических клише и пр., необходимых для создания произведений тех или иных жанров, образов тех или иных персонажей.

Существенной особенностью ДРЛ является ее прямая и более устойчивая связь с идеологией (10) . А.Н. Робинсон объясняет это тем, что в средние века «художественное литературное творчество развивалось не самостоятельно (как особая форма идеологии), а как бы «внутри» или в составе по-разному практически целенаправленных жанров письменности (например, и в летописании, и в торжественной проповеди, и в агиографии, и т.п.)… Подобные объединенные и практически целенаправленные функции литературы задерживали выделение собственно художественного творчества из письменности и обусловливали более непосредственную (чем в литературе нового времени) зависимость эстетики от идеологии в целом». Отсюда вытекает и дидактизм ДРЛ. Автор всегда ставил перед своим произведением практические и дидактические цели, ибо средневековая литература утилитарна, она создается ради пользы души. Даже история – всегда назидательное поучение.

Процесс создания литературного произведения в Древней Руси был тесно связан с процессом познания, который в свою очередь был обусловлен особенностями миросозерцания средневекового человека. Для мировоззрения древнерусского книжника характерна бинарность , противопоставление реального ирреальному, временного – вечному. Эти особенности видения мира и сказались на теории познания: окружающую действительность, вещи обыденные книжник постигает «телесными очима». Тайны идеального мира открываются человека через духовное прозрение, божественное откровение, поэтому познание горнего возможно только «духовными очима».

С точки зрения средневекового человека божественные силы могли проявиться в жизни либо прямо, либо опосредованно, при помощи различных намеков. Воспринимая действительность как символ идеального мира, человек воспринимал любое явление, любой предмет реального мира как знак, выражающий сакральную сущность этого явления или предмета. На почве такого видения мира активно развивается символизм (11) – одна из характернейших особенностей средневековых литератур. Возникновение символизма в ДРЛ не следует связывать исключительно с господством христианской идеологии. Он присущ искусству и дохристианских эпох. Так, А.Н. Веселовский различал языческий символизм и символизм христианский. По его мнению, в язычестве «символ выходил из жизни», в то время как в христианстве «жизнь начинает определяться внесенным в нее умственным материалом».

Средневековая литература и искусство построено на символах. Дионисий Ареопагит утверждает: «Вещи явленные суть образы вещей незримых». Каждая вещь – символ незримого. В средневековом сознании мир удваивается. Реальный, дольний мир есть символ и прообраз мира идеального, горнего. В мир горний может проникнуть только тот, кто обрел совершенство путем внутреннего созерцания, тогда открываются внутренние взоры и рождаются пророки. Заметим, что литература ничего не забывает. На основании принципа удвоения мира в романтической эстетике появляются образы поэтов-пророков.

События также удваиваются. Они имеют аналоги в прошлом, в первую очередь в библейской и евангельской истории, которая мыслится как реальность. В историческом событии важно найти скрытый смысл. Бог – умный и мудрый наставник, который пытается своим батогом воспитать человечество. Обратите внимание, что символизм также, как и историзм ДРЛ, оказывается связанным с идеей предопределения, провиденциализмом. Символичны предметы. Меч – символ власти и правосудия, щит – защита, оборона. Церковь – символ неба, земное небо, ковчег спасения (как Ноя спас Бог в ковчеге, так храм спасает человека). Золото символизирует вечность и Христа. Крест – спасение, крестная мука. Отметим, что символизм ДРЛ породил преобладание жанра притчи, который явился первоосновой жанровых систем.

Разумеется все эти черты ДРЛ не могли оставаться неизменными в течение семи веков, они постепенно трансформировались по мере развития литературы.

Средневековая картина мира.

Каждый период исторического и культурного развития имеет свое мироощущение, свои представления о природе, времени и пространстве, порядке всего существующего, об отношении людей друг к другу, т.е. то, что можно назвать картинами мира. Они формируются отчасти стихийно, отчасти целенаправленно, в рамках религии, философии, науки, искусства, идеологии. Картины мира складываются на основе определенного образа жизни людей, становятся его частью и начинают оказывать на него сильное воздействие. Средневековый человек исходил из картины мира, выработанной христианством, точнее, западной его формой, получившей название католичества . В христианском Символе веры, составленном в IV в., церковь называется единой (единственной), святой, католической (по-церковнославянски – соборной) и апостольской.

Церковь – католическая (соборная), так как она имеет своих последователей во всех странах мира и заключает в своих догматах всю полноту истины, одинаковой для всех христиан. После разделения христианства в 1054 г. на западное и восточное появились римско-католическая и греко-католическая церкви, причем последняя чаще стала именоваться православной в знак неизменного исповедания правой веры.

Христианство – религия спасения. Для него сутью истории мира является отпадение человечества (в лице Адама и Евы) от Бога, подчинившее человека власти греха, зла, смерти, и последующее возращение к Творцу осознавшего свое падение блудного сына. Это возвращение возглавили избранные Богом потомки Авраама, с которыми Бог заключает «завет» (договор) и дает им «закон» (правила поведения). Цепь ветхозаветных праведников и пророков превращается в лестницу, восходящую к Богу. Но даже руководимый свыше, даже святой человек не может очиститься окончательно, и тогда происходит невероятное: Бог воплощается, сам становится человеком, точнее Богочеловеком, в силу своего чудесного рождения «от Духа Свята и Марии Девы» свободным от греха. Бог-Слово, Спаситель, Сын Божий является как Сын Человеческий, проповедник из Галилеи и добровольно принимает позорную смерть на кресте. Он нисходит в ад, освобождает души творивших добро, в третий день воскресает, является ученикам и вскоре затем возносится на небо. Еще через несколько дней на апостолов нисходит Дух Святой (Пятидесятница) и дает им силу выполнить завет Иисуса – проповедать Евангелие («благую весть») всем народам. Христианское благовестие сочетает в себе этику, основанную на любви к ближнему, с подвигом веры, которая «тесными вратами» ведет в Царствие Небесное. Его цель – обожение верующего, т.е. переход в вечную жизнь с Богом, достигается содействием (синергией) человеческих усилий и Божией благодати.

В средневековом сознании, как народном, так и элитарном, большое место занимала вера в магию, ведовство. В XI–XIII вв. магия отодвигается на второй план, уступая место ожиданию наступления Царства Божия на земле. Новый расцвет колдовства, демонологии, оккультизма приходится на XV–XVI вв.

В целом средневековую народную культуру нельзя сводить лишь к пережиткам язычества и примитивным верованиям. Созданный ею мир образов дал богатейший материал для искусства средних веков и Нового времени, стал важной и неотъемлемой частью европейской художественной культуры.

Особенности древнерусской литературы, её отличие от литературы нового времени.

Древнерусская литература является тем прочным фундаментом, на котором возводится величественное здание национальной русской художественной культуры XVIII-XX вв. В ее основе лежат высокие нравственные идеалы, вера в человека, в его возможности безграничного нравственного совершенствования, вера в силу слова, его способности преобразования внутреннего мира человека, патриотический пафос служения Русской земле - государству -Родине, вера в конечное торжество добра над силами зла, всесветное единение людей и его победу над ненавистной рознью.

Хронологические границы древнерусской литературы и ее специфические особенности. Русская средневековая литература является начальным этапом развития русской литературы. Ее возникновение тесно связано с процессом формирования раннефеодального государства. Подчиненная политическим задачам укрепления основ феодального строя, она по-своему отразила различные периоды развития общественных и социальных отношений на Руси XI-XVII вв. Древнерусская литература - это литература формирующейся великорусской народности, постепенно складывающейся в нацию.

Вопрос о хронологических границах древнерусской литературы окончательно не решен нашей наукой. Представления об объеме древнерусской литературы до сих пор остаются неполными. Много произведений погибло в огне бесчисленных пожаров, во время опустошительных набегов степных кочевников, нашествия монголо-татарских захватчиков, польско-шведских интервентов! Да и в более позднее время, в 1737 г., остатки библиотеки московских царей были уничтожены пожаром, вспыхнувшим в Большом Кремлевском дворце. В 1777 г. от огня погибла Киевская библиотека. Во время Отечественной войны 1812 г. в Москве сгорели рукописные собрания Мусина-Пушкина, Бутурлина, Баузе, Демидова, Московского общества любителей русской словесности.

Основными хранителями и переписчиками книг в Древней Руси, как правило, были монахи, менее всего заинтересованные в хранении и переписке книг мирского (светского) содержания. И это во многом объясняет, почему подавляющее большинство дошедших до нас произведений древнерусской письменности носит церковный характер.

Произведения древнерусской письменности разделялись на «мирские» и «духовные». Последние всячески поддерживались и распространялись, так как содержали непреходящие ценности религиозной догматики, философии и этики, а первые, за исключением официальных юридических и исторических документов, объявлялись «суетными». Благодаря этому мы и представляем нашу древнюю литературу в большей степени церковной, чем она была на самом деле.

Приступая к изучению древнерусской литературы, необходимо учитывать ее специфические черты, отличные от литературы нового времени.

Характерной особенностью древнерусской литературы является р у к о п и с н ы й характер ее бытования и распространения. При этом то или иное произведение существовало не в виде отдельной, самостоятельной рукописи, а входило в состав различных сборников, преследовавших определенные практические цели. «Все, что служит не ради пользы, а ради прикрасы, подлежит обвинению в суетности». Эти слова Василия Великого во многом определяли отношение древ­нерусского общества к произведениям письменности. Значение той или иной рукописной книги оценивалось с точки зрения ее практического назначения, полезности.

«Велика бо бываеть полза от ученья книжного, книгами бо кажеми и учими есмы пути покаянью, мудрость бо обретаем и въздержанье от словес книжных; се бо суть рекы, напаяюще вселеную, се суть исходищя мудрости, книгам бо есть неищетная глубина, сими бо в печали утешаемы есмы, си суть узда въздержанью... Аще бо поищеши в книгах мудрости прилежно, то обрящеши велику ползу души своей...» - поучает летописец под 1037 г.

Другой особенностью нашей древней литературы является а н о н и м н о с т ь, имперсональность ее произведений. Это было следствием религиозно-христианского отношения феодального общества к человеку, и в частности к труду писателя, художника, зодчего. В лучшем случае нам известны имена отдельных авторов, «списателей» книг, которые скромно ставят свое имя либо в конце рукописи, либо на ее полях, либо (что гораздо реже) в заглавии произведения. При этом писатель не приминет снабдить свое имя такими оценочными эпитетами, как «худый», «недостойный», «многогрешный». В большинстве же случаев автор произведения предпочитает оставаться неизвестным, а порой и скрыться за авторитетным именем того или иного «отца церкви» - Иоанна Златоуста, Василия Великого и др.

Биографические сведения о известных нам древнерусских писателях, объеме их творчества, характере общественной деятельности весьма и весьма скудны. Поэтому если при изучении литературы XVIII-XX вв. литературоведы широко привлекают биографический материал, раскрывают характер политических, философских, эстетических взглядов того или иного писателя, используя авторские рукописи, прослеживают историю создания произведений, выявляют творческую индивидуальность писателя, то к памятникам древнерусской письменности приходится подходить по-иному.

В средневековом обществе не существовало понятия авторского права, индивидуальные особенности личности писателя не получили такого яркого проявления, как в литературе нового времени. Переписчики зачастую выступали в роли редакторов и соавторов, а не простых копиистов текста. Они изменяли идейную направленность переписываемого произведения, характер его стиля, сокращали или распространяли текст в соответствии со вкусами, запросами своего времени. В результате создавались новые редакции памятников. И даже когда переписчик просто копировал текст, его список всегда чем-то отличался от оригинала: он допускал описки, пропуски слов и букв, невольно отражал в языке особенности своего родного говора. В связи с этим в науке существует особый термин - «извод» (рукопись псковско-новгородского извода, московского, или -шире -болгарского, сербского и др.).

Как правило, авторские тексты произведений до нас не дошли, а сохранились их более поздние списки, подчас отстоящие от времени написания оригинала на сто, двести и более лет. Например, «Повесть временных лет», созданная Нестором в 1111-1113 гг., вовсе не сохранилась, а редакция «повести» Сильвестра (1116) известна только в составе Лаврентьевской летописи 1377 г. «Слово о полку Игореве», написанное в конце 80-х годов XII в., было найдено в списке XVI в.

Все это требует от исследователя древнерусской литературы необычайно тщательной и кропотливой текстологической работы: изучения всех имеющихся в наличии списков того или иного памятника, установления времени и места их написания путем сопоставления различных редакций, вариантов списков, а также определения, в какой редакции список более всего соответствует первоначальному авторскому тексту. Этими вопросами занимается особая отрасль филологической науки - т е к с т о л о г и я.

Решая сложные вопросы о времени написания того или иного памятника, его списков, исследователь обращается к такой вспомогательной историко-филологической науке, как п а л е о г р а ф и я. По особенностям начертания букв, почерков, характеру писчего материала, бумажным водяным знакам, характеру заставок, орнамента, миниатюр, иллюстрирующих текст рукописи, палеография дает возможность относительно точно установить время создания той или иной рукописи, количество писцов, ее писавших.

В XI-первой половине XIV в. основным писчим материалом был пергамен, изготовлявшийся из кожи телят. На Руси пергамен часто называли «телятиной», или «харатьей». Этот дорогостоящий материи был, естественно, доступен только имущим классам, а ремесленники, торговцы пользовались для своей ледовой переписки берестой. Береста также выполняла функцию ученических тетрадей. Об этом свидетельствуют замечательные археологические открытия новгородских берестяных грамот.

Для экономии писчего материала слова в строке не разделялись, и только абзацы рукописи выделялись красной киноварной буквицей - инициалом, заголовком - «красной строкой» в буквальном смысле этою слова. Часто употребляемые, широко известные слова писались сокращенно под особым надстрочечным знаком-т и т л о м. Например, глет (глаголет - говорит), бгъ (бог), бца(богородица).

Пергамен предварительно разлиновывался писцом при помощи линейки с цепочкой. Затем писец клал его на колени и тщательно выписывал каждую букву. Почерк с правильным почти квадратным начертанием букв назывался у с т а в о м. Работа над рукописью требовала кропотливого труда и большого искусства, поэтому, когда писец завершал свой нелегкий труд, он с радостью это отмечал. «Радуется купецъ прикуп створив и кормьчии в отишье пристав и странник в отечьство свое пришед, тако ж радуется и книжный писатель, дошед до конца книгам...» - читаем в конце Лаврентьевской летописи.

Написанные листы сшивались в тетради, которые переплетались в деревянные доски. Отсюда фразеологический оборот - «прочитать книгу от доски до доски». Доски переплета обтягивались кожей, а иногда облекались в специальные изготовленные из серебра и золота оклады. Замечательным образцом ювелирного искусства является, например, оклад Мстиславова евангелия (начало XII в.).

В XIV в. на смену пергамену пришла бумага. Этот более дешевый писчий материал облепил и ускорил процесс письма. Уставное письмо сменяется наклонным, округлым почерком с большим количеством выносных надстрочных знаков - п о л у у с т а в о м. В памятниках деловой письменности появляется с к о р о п и с ь, которая постепенно вытесняет полуустав и занимает господствующее положение в рукописях XVII в.

Огромную роль в развитии русской культуры сыграло возникновение книгопечатания в середине XVI в. Однако вплоть до начала XVIII в. печатались книги преимущественно церковные, а произведения мирские, художественные по-прежнему бытовали и распространялись в рукописях.

При изучении древнерусской литературы следует учесть одно весьма важное обстоятельство: в средневековый период художественная литература еще не выделилась в самостоятельную область общественного сознания, она была неразрывно связана с философией, наукой, религией.

В связи с этим к древнерусской литературе нельзя механически применять те критерии художественности, с которыми мы подходим при оценке явлений литературного развития нового времени.

Процесс исторического развития древней русской литературы представляет собой процесс постепенной кристаллизации художественной литературы, ее выделения из общего потока письменности, ее демократизации и «обмирщения», т. е. высвобождения из-под опеки церкви.

Одной из характерных особенностей древнерусской литературы является ее связь с церковной и деловой письменностью, с одной стороны, и устным поэтическим народным творчеством - с другой. Характер этих связей на каждом историческом этапе развития литературы и в отдельных ее памятниках был различным.

Однако чем шире и глубже литература использовала художественный опыт фольклора, тем ярче отражала она явления действительности, тем шире была сфера ее идеологического и художественного воздействия.

Характерная особенность древнерусской литературы - и с т о р и з м. Ее героями являются преимущественно исторические лица, она почти не допускает вымысла и строго следует факту. Даже многочисленные рассказы о «чудесах» - явлениях, кажущихся средневековому человеку сверхъестественными, не столько вымысел древнерусского писателя, сколько точные записи рассказов либо очевидцев, либо самих лиц, с которыми произошло «чудо».

Историзм древнерусской литературы носит специфически средневековый характер. Ход и развитие исторических событий объясняется Божьим изволением, волей провидения. Героями произведений являются князья, правители государства, стоящие наверху иерархической лестницы феодального общества. Однако, отбросив религиозную оболочку, современный читатель без труда обнаруживает ту живую историческую действительность, подлинным творцом которой был русский народ.

Похожая информация.

Любая национальная литература имеет свои отличительные (специфические) черты.

Древнерусская литература (ДРЛ) вдвойне специфична, поскольку помимо национальных черт несет в себе черты эпохи средневековья (XI – XVII вв.), оказавшие определяющие влияние на миросозерцание и психологию человека Древней Руси.

Можно выделить два блока специфических особенностей.

Первый блок можно назвать общекультурным, второй самым тесным образом связан с внутренним миром личности человека русского средневековья.

О первом блоке скажем совсем кратко. Во-первых, древнерусская литература носила рукописный характер. В первые века русского литературного процесса писчим материалом был пергамент (или пергамен). Производили его из кожи телят или ягнят и поэтому он назывался на Руси «телятиной». Пергамент был дорогостоящим материалом, его использовали крайне бережно и писали на нём самое важное. Позже взамен пергамента появилась бумага, что отчасти способствовало, говоря словами Д.Лихачева, «прорыву литературы к массовости».

На Руси последовательно сменяли друг друга три основных типа письма. Первый (XI – XIV вв.) назывался уставом, второй (XV – XVI вв.) – полууставом, третий (XVII в.) – скорописью.

Поскольку писчий материал был дорог, заказчики книги (крупные монастыри, князья, бояре) желали, чтобы под одной обложкой были собранны наиболее интересующие их произведения различной тематики и времени их создания.

Произведения древнерусской литературы принято называть памятниками .

Памятники в Древней Руси функционировали в виде сборников.

Особо следует остановиться на втором блоке специфических особенностей ДРЛ.

1. Функционирование памятников в виде сборников объясняется не только большой ценой книги. Древнерусский человек в своем стремлении приобрести знания об окружающем его мире стремился к своеобразной энциклопедичности. Поэтому в древнерусских сборниках часто встречаются памятники различной тематики и проблематики.

2. В первые века развития ДРЛ художественная литература ещё не выделилась как самостоятельная область творчества и общественного сознания. Поэтому один и тот же памятник одновременно был и памятником литературы, и памятником исторической мысли, и памятником философии, которая в Древней Руси существовала в виде богословия. Интересно знать, что, например, русские летописи вплоть до начала XX века рассматривались исключительно как историческая литература. Только благодаря усилиям академика В. Адриановой-Перетц летописи стали объектом литературоведения.

Вместе с тем особая философская насыщенность древнерусской литературы в последующие века русского литературного развития не только сохраниться, но будет активно развиваться и станет одной из определяющих национальных черт русской литературы как таковой. Это позволит академику А.Лосеву со всей определенностью утверждать: «Художественная литература является кладезем самобытной русской философии. В прозаических сочинениях Жуковского и Гоголя, в творениях Тютчева, Фета, Льва Толстого, Достоевского <...> часто разрабатываются основные философские проблемы, само собой, в их специфически русской, исключительно практической, ориентированной на жизнь форме. И эти проблемы разрешаются здесь таким образом, что непредубежденный и сведущий судья назовет эти решения не просто «литературными» или «художественными», но философскими и гениальными».

3. Древнерусская литература носила анонимный (имперсональный) характер, который неразрывно связан с ещё одной характерной чертой – коллективностью творчества. Авторы Древней Руси (часто их называют книжники) не стремились оставить свое имя векам, во-первых, в силу христианской традиции (книжники-монахи часто называю себя «неразумными», «грешными» иноками, дерзнувшими стать творцами художественного слова); во-вторых, в силу понимания своего труда как части общерусского, коллективного дела.

На первый взгляд, эта черта вроде бы указывает на слабо развитое личностное начало в древнерусском авторе по сравнению с западноевропейскими мастерами художественного слова. Даже имя автора гениального «Слова о полку Игореве» до сих пор неизвестно, в то время как западноевропейская средневековая литература может «похвастаться» сотнями великих имен. Однако не может быть и речи об «отсталости» древнерусской литературы или её «безличности». Речь может идти о её особом национальном качестве. Как-то Д.Лихачёв очень точно сравнил западноевропейскую литературу с группой солистов, а древнерусскую – с хором. Неужели хоровое пение менее прекрасно, чем выступления отдельных солистов? Неужели в нём отсутствует проявление человеческой личности?

4. Главным героем древнерусской литературы является Русская земля. Согласимся с Д.Лихачёвым, который подчеркивал, что литература домонгольского периода – литература одной темы – темы Русской земли. Эта нисколько не означает, что древнерусские авторы «отказываются» от изображения переживаний отдельной человеческой личности, «зацикливаются» на Русской земле, лишая себя индивидуальности и резко ограничивая «общечеловеческую» значимость ДРЛ.

Во-первых, древнерусские авторы всегда, даже в самые трагические моменты отечественной истории, например, в первые десятилетия татаро-монгольского ига, стремились через богатейшую византийскую литературу приобщиться к высшим достижениям культуры иных народов и цивилизаций. Так, в XIII веке переводятся на древнерусский язык средневековые энциклопедии «Мелисса» («Пчела») и «Физиолог».

Во-вторых, и это самое главное, надо иметь в виду, что личность русского человека и личность западноевропейца формируется на различных мировоззренческих основах: западноевропейская личность индивидуалистична, она утверждается за счёт своей особой значимости, исключительности. Это связанно с особым ходом западноеврорпейской истории, с развитием западнохристианской церкви (католичества). Русский человек в силу своей православности (принадлежности к восточному христианству – православию) отрицает индивидуалистическое (эгоистическое) начало как губительное и для самой личности, и для её окружения. Русская классическая литература – от безымянных книжников Древней Руси до Пушкина и Гоголя, А.Островского и Достоевского, В.Распутина и В.Белова – изображает трагедию индивидуалистической личности и утверждает своих героев на путях преодоления зла индивидуализма.

5. Древнерусская литература не знала вымысла. Имеется в виду сознательная установка на вымысел. Автор и читатель абсолютно верят в правду художественного слова, даже если речь идёт о вымысле с точки зрения секулярного человека.

Сознательная установка на вымысел появится позже. Это произойдет в конце XVвека в период обострения политической борьбы за лидерство в процессе объединения исконно русских земель. Правители также будут апеллировать к безусловному авторитету книжного слова. Так возникнет жанр политической легенды. В Москве появятся: эсхатологическая теория «Москва – Третий Рим», закономерно принявшая злободневную политическую окраску, а также «Сказание о князьях Владимирских». В Великом Новгороде – «Сказание о Новгородском белом клобуке».

6. В первые века ДРЛ быт стремились не изображать в силу следующих причин. Первая (религиозная): быт греховен, его изображение мешает земному человеку направить свои устремления к спасению души. Вторая (психологическая): быт казался неизменным. И дед, и отец, и сын носили одну и ту же одежду, не менялось оружие и т.д.

С течением времени под воздействием процесса секуляризации быт все более и более проникает на страницы русских книг. Это приведет к возникновению в XVI веке жанра бытовой повести («Повесть об Ульянии Осоргиной»), а в XVII веке жанр бытовой повести станет самым популярным.

7. Для ДРЛ характерно особое отношение к истории. Прошлое не только не отделено от настоящего, но и активно присутствует в нём, а также определяет судьбы будущего. Примером тому – «Повесть временных лет», «Рассказ о преступлении рязанских князей», «Слово о полку Игореве» и др.

8. Древнерусская литература носила учительный характер. Это означает, что древнерусские книжники стремились прежде всего просветить светом христианства души читателей. В ДРЛ, в отличие от западной средневековой литературы, никогда не присутствовало стремление завлечь читателя чудесным вымыслом, увести от жизненных трудностей. Авантюрные переводные повести станут постепенно проникать в Россию с начала XVII века, когда западноевропейское влияние на русскую жизнь станет очевидным.

Итак, мы видим, что отдельные специфические черты ДРЛ будут постепенно утрачиваться со временем. Однако те характеристики русской национальной литературы, которые определяют ядро её идейной направленности, останутся неизменными вплоть до настоящего времени.

Проблема авторства памятников литературы Древней Руси непосредственно связана с национальной спецификой первых веков развития русского литературного процесса. «Авторское начало, – отмечал Д.С.Лихачев, – было приглушено в древней литературе. <…> Отсутствие великих имен в древнерусской литературе кажется приговором. <…> Мы предвзято исходим из своих представлений о развитии литературы – представлений, воспитанных <…> веками, когда расцветало индивидуальное , личностное искусство – искусство отдельных гениев. <…> литература Древней Руси не была литературой отдельных писателей: она, как и народное творчество, была искусством надындивидуальным. Это было искусство, создававшееся путем накопления коллективного опыта и производящее огромное впечатление мудростью традиций и единством всей – в основном безымянной – письменности. <…> Древнерусские писатели – не зодчие отдельно стоящих зданий. Это градостроители. <…> Всякая литература создает свой мир, воплощающий мир представлений современного ей общества». Следовательно, анонимный (имперсональный) характер творчества древнерусских авторов есть проявление национального своеобразия русской литературы и в этом плане безымянность «Слова о полку Игореве» не есть проблема.

Представители скептической литературоведческой школы (первая половина XIX века) исходили из того, что «отсталая» Древняя Русь не могла «породить» памятник такого уровня художественного совершенства, как «Слово о полку Игореве».

Филолог-востоковед О.И. Сенковский, например, был уверен, что создатель «Слова» подражал образцам польской поэзии XVI – XVII веков, что само произведение не может быть древнее времен Петра I, что автор «Слова» – галичанин, переселившийся в Россию или получивший образование в Киеве. Создателями «Слова» назывались и А.И. Мусин-Пушкин (обладатель сборника с текстом «Слова»), и Иолий Быковский (тот, у кого был приобретен сборник), и Н.М.Карамзин как наиболее даровитый русский литератор конца XVIII века.

Таким образом, «Слово» представляли литературной мистификацией в духе Дж. Макферсона, якобы открывшего в середине XVIII века сочинения легендарного воина и певца кельтов Оссиана, жившего по преданию в III веке н.э. в Ирландии.

Традиции скептической школы в XX веке продолжил французский славист А. Мазон, первоначально считавший, что «Слово» было создано предположительно А.И. Мусиным-Пушкиным для оправдания завоевательной политики Екатерины II на Черном море: «Мы имеем здесь случай, когда история и литература в подходящее время доставляют свои свидетельства». Во многом был солидарен с А. Мазоном советский историк А.Зимин, называвший создателем «Слова» Иолия Быковского.

Аргументы сторонников подлинности «Слова» были весьма убедительны. А.С.Пушкин: подлинность памятника доказывается «духом древности, под который невозможно подделаться. Кто из наших писателей в XVIII веке мог иметь на то довольно таланта?» В.К.Кюхельбекер: «по дарованию этот обманщик превосходил бы чуть ли не всех тогдашних русских поэтов, вкупе взятых».

«"Наскоки скептицизма", – справедливо подчеркивал В.А. Чивилихин, – были в какой-то мере даже полезными – они оживляли научный и общественный интерес к «Слову», побуждали ученых зорче смотреть в глубь времен, порождали исследования, сделанные с научным тщанием, академической объективностью и обстоятельностью».

После споров, связанных со временем создания «Слова» и «Задонщины», подавляющее большинство исследователей, даже, в конечном итоге, и А.Мазон, пришли к убеждению, что «Слово» является памятником XII века. Теперь поиски автора «Слова» сосредоточились на круге современников трагического похода князя Игоря Святославича, состоявшегося весной 1185 года.

В.А. Чивилихин в романе-эссе «Память» дает самый полный список предполагаемых авторов «Слова о полку Игореве» и указывает имена исследователей, выдвинувших данные предположения: «называли некоего "гречина" (Н.Аксаков), галицкого "премудрого книжника" Тимофея (Н.Головин), "народного певца" (Д.Лихачев), Тимофея Рагуйловича (писатель И.Новиков), "Словутьного певца Митусу" (писатель А.Югов), "тысяцкого Рагуила Добрынича" (В.Федоров), какого-то неведомого придворного певца, приближенного великой княгини киевской Марии Васильковны (А.Соловьев), "певца Игоря" (А.Петрушевич), "милостника" великого князя Святослава Всеволодовича летописного Кочкаря (американский исследователь С.Тарасов), неизвестного "странствующего книжного певца" (И.Малышевский), Беловолода Просовича (анонимный мюнхенский переводчик "Слова"), черниговского воеводу Ольстина Алексича (М.Сокол), киевского боярина Петра Бориславича (Б.Рыбаков), вероятного наследника родового певца Бояна (А.Робинсон), безымянного внука Бояна (М.Щепкина), применительно к значительной части текста – самого Бояна (А.Никитин), наставника, советника Игоря (П. Охрименко), безвестного половецкого сказителя (О. Сулейменов) <…>».

Сам В.А. Чивилихин уверен, что создателем слова был князь Игорь. При этом исследователь ссылается на давний и, по его мнению, незаслуженно забытый доклад известного зоолога и одновременно специалиста по «Слову» Н.В. Шарлеманя (1952). Одним из главных аргументов В. Чивилихина является следующий: «не певцу и не дружиннику было судить князей-современников, указывать, что им следует делать; это прерогатива человека, стоящего на одной общественной ступеньке с теми, к кому он обращался»

Вопрос №1

Основные особенности древнерусской литературы.

Древнерусская литература - 10 – 12 век

Особенности:

1. Рукописный характер . Существовали не отдельные рукописные произведения, а сборники, обладающие определенными целями.

2. Анонимность . Это было следствием отношения общества к труду писателя. Редко когда известны имена отдельных авторов. В произведении имя указывается в конце, заглавии и на полях с оценочными эпитетами «худый» и «недостойный». У средневековых авторов не было понятие «авторство». Главная задача: донести истину.

Типы анонимности :

3. Религиозный характер . Все объясняется Божьим изволением, волей и провидением.

4. Историзм. Автор имеет право написать только исторически достоверные факты. Исключается вымысел. Автор убежден в достоверности излагаемого. Герои – исторические личности: князья, правители, стоящие наверху иерархической лестницы феодального общества. Даже рассказы о чудесах – не столько вымысел автора, сколько точные записи рассказов очевидцев или самих участников.

5. Патриотизм . Произведения наполнены глубоким содержанием, героическим пафосом служения русской земле, государству, родине.

6. Главная тема древнерусской литературы - мировая история и смысл человеческой жизни.

7. Древняя литература прославляет моральную красоту русского человека, способного ради общего блага пожертвовать самым дорогим - жизнью. Она выражает глубокую веру в силу, конечное торжество добра и способность человека возвысить свой дух и победить зло.

8. Особенностью художественного творчества древнерусского писателя является и так называемый «литературный этикет». Это особая литературно-эстетическая регламентация, стремление подчинить само изображение мира определенным принципам и правилам, раз и навсегда установить, что и как следует изображать

9. Древнерусская литература появляется с возникновением государства , письменности и основывается на книжной христианской культуре и развитых формах устного поэтического творчества. В это время литература и фольклор были тесно связаны. Литература часто воспринимала сюжеты, художественные образы, изобразительные средства народного творчества.

10. Традиции древнерусской литературы обнаруживаются в творчестве русских писателей XVIII–XX веков.

Слово проникнуто патриотическим пафосом прославления Руси, как равноправной среди всех государств мира. Византийской теории вселенской империи и церкви автор противопоставляет идею равноправия всех христианских народов. Доказывает преимущество благодати перед законом. Закон был распространен среди только иудеев, а благодать среди всех народов. В итоге, новый завет – это христианское вероучение, которое имеет всемирное значение и где каждый народ обладает полным правом на свободное избрание этой благодати. Таким образом, Илларион отвергает монопольные права Византии на исключительное владение благодатью. По Лихачеву, автор создает собственную патриотическую концепцию истории, где прославляет Русь и просветителя Владимира . Илларион возвеличивает подвиг Владимира в принятие и распространении христианства. Он перечисляет заслуги князя перед родиной , подчеркивает, что христианская вера была принята русскими в результате свободного выбора. Произведение выдвигало требование канонизации Владимира как святого , так же автор прославляет деятельность Ярослава, который успешно продолжил дело отца по распространению христианства. Произведение очень логично. Первая часть своеобразное введение ко второй – центральной. Первая часть сопоставление Закона и Благодати, вторая – похвала Владимиру, третья – молитвенное обращение к Богу . В первой части соблюдается признак антитезы – типичный прием ораторского красноречия. Илларион широко использует книжные метафоры, риторические вопросы, восклицания, повторы и глагольные рифмы. Слово – образец для книжников 12-15 вв.

Вопрос №10

Хождение игумена Даниила

Уже в XI столетии начинаются путешествия русских людей на христианский Восток, ко «святым местам». Эти путешествия-паломничества (путешественник, побывавший в Палестине, приносил с собой пальмовую ветвь; паломников называли также каликами - от греческого названия обуви - калига, надеваемой путником) содействовали расширению и укреплению международных связей Киевской Руси, способствовали выработке национального самосознания.

Так, в начале XII в. возникает «Хождение игумена Даниила . Даниил совершил паломничество в Палестину в 1106- 1108 гг. Далекое путешествие Даниил предпринял, «понужен мыслию своею и нетерпением», желая видеть «святый град Иерусалим и землю обетованную», и «любве ради святых мест сих исписах все, еже видех очима своима». Его произведение написано «верных ради человек», с тем, чтобы они, услышав о «местах сих святых», устремлялись к этим местам мыслью и душою и тем самым приняли «от бога равную мзду» с теми, которые «доходили сих святых мест». Таким образом, Даниил придавал своему «Хождению» не только познавательное, но и нравственное, воспитательное значение : его читатели - слушатели должны мысленно проделать то же путешествие и получить ту же пользу для души, что и сам путешественник.

«Хождение» Даниила представляет большой интерес подробным описанием «святых мест» и личностью самого автора, хотя оно и начинается этикетным самоуничижением.

Рассказывая о нелегком путешествии, Даниил отмечает, как трудно «испытать и видети всех святых мест» без хорошего «вожа» и без знания языка. Сначала Даниил вынужден был давать от своего «худаго добыточка» людям, знающим те места, с тем чтобы они ему их показали. Однако вскоре ему повезло: он нашел в монастыре св. Саввы, где остановился, старого мужа, «книжна велми», который и ознакомил русского игумена со всеми достопримечательностями Иерусалима и его окрестностей.ю землю».

Даниил обнаруживает большую любознательность : его интересует природа, планировка города и характер зданий Иерусалима , оросительная система у Иерихона. Ряд интересных сведений сообщает Даниил о реке Иордане , имеющей с одной стороны берега пологие, а с другой - крутые и во всем напоминающей русскую реку Сновь. Стремится Даниил передать своим читателям и те чувства, которые испытывает всякий христианин, подходя к Иерусалиму: это чувства «великой радости» и «слез пролития». Подробно описывает игумен путь к городским воротам мимо столпа Давидова, архитектуру и размеры храмов. Большое место в «Хождении» занимают легенды, которые Даниил либо слышал во время своего путешествия, либо вычитал в письменных источниках. Он легко совмещает в своем сознании каноническое писание и апокрифы. Хотя внимание Даниила и поглощено вопросами религиозными, это не мешает ему сознавать себя полномочным представителем Русской земли в Палестине. Он с гордостью сообщает, что его, русского игумена, с честью принял король Балдуин (Иерусалим во время пребывания в нем Даниила был захвачен крестоносцами). Он молился у гроба господня за всю Русскую землю . И когда лампада, поставленная Даниилом от имени всей Русской земли, зажглась, а «фляжская» (римская) не зажглась, то он видит в этом проявление особой божьей милости и благоволения к Русской земле.

Вопрос №12

«Слово о полку Игореве»

«Слово о полку Игореве» было найдено в начале 90-х годов XVIII века известным любителем и собирателем русских древностей А.И. Мусиным-Пушкиным.

«Слово» - вершина литературы, созданной в период феодальной раздробленности.

«Слово о полку Игореве» посвящено неудачному походу на половцев в 1185 году Новгород-Северского князя Игоря Святославича с немногими союзниками, походу, окончившемуся страшным поражением . Автор призывает русских князей сплотиться для отпора степи, совместными усилиями оборонять Русскую землю.

«Слово о полку Игореве» с гениальной силой и проникновенностью отразило в себе главное бедствие своего времени - недостаточность государственного единства Руси и, как следствие, слабость ее обороны от натиска степных кочевых народов, в быстрых набегах разорявших старые русские города, опустошавших села, угонявших в рабство население, проникавших в самую глубь страны, всюду несших с собою смерть и разрушение.

Общерусская власть киевского князя не исчезла еще полностью, но ее значение неудержимо падало. Князья уже не боялись киевского князя и стремились к захвату Киева, чтобы увеличить свои владения и использовать гаснущий авторитет Киева в своих интересах.

В «Слове» же нет систематического рассказа о походе Игоря. Поход Игоря против половцев и поражение его войска - это для автора повод для глубокого раздумья о судьбах Русской земли, для страстного призыва объединиться и защитить Русь. Эта мысль - единение русских против общих врагов - и является главной мыслью произведения. Горячий патриот, автор «Слова» видит причину неудачного похода Игоря не в слабости русских воинов, а в князьях, которые не объединены, действуют порознь и разоряют родную землю, забывают общерусские интересы.

Автор начинает свой рассказ воспоминанием о том, как тревожно было начало похода Игоря, какими зловещими знаками - затмением солнца, воем волков по оврагам, лаем лисиц - он сопровождался. Сама природа как бы хотела остановить Игоря, не пустить его дальше.

Поражение Игоря и его ужасные последствия для всей Русской земли как бы заставляют автора вспомнить о том, что еще недавно киевский князь Святослав с соединенными силами русских князей победил этих самых половцев. Он переносится мысленно в Киев, в терем Святослава, которому снится зловещий и непонятный сон . Бояре объясняют Святославу, что сон этот «в руку»: Игорь Новгород-Северский потерпел страшное поражение.

И вот Святослав погрузился в горькие думы. Он произносит «золотое слово», в котором упрекает Игоря и его брата, буй тура Всеволода, за то, что они ослушались его, не уважили его седин, одни, без сговора с ним, самонадеянно пошли на половцев.

Речь Святослава постепенно переходит в обращение самого автора ко всем виднейшим русским князьям того времени. Автор видит их могущественными и славными.

Но вот он вспоминает юную жену Игоря - Ярославну. Он приводит слова ее полного тоски плача по мужу и по его погибшим воинам. Ярославна плачет на городской стене в Путивле. Она обращается к ветру, к Днепру, к солнцу, тоскует и умоляет их о возвращении мужа.

Как бы в ответ на мольбу Ярославны прыснуло море в полночь, закружились смерчи на море: Игорь бежит из плена. Описание бегства Игоря - одно из самых поэтичных мест в «Слове».

Заканчивается «Слово» радостно - возвращением Игоря в Русскую землю и пением ему славы при въезде в Киев. Несмотря на то, что «Слово» посвящено поражению Игоря, оно полно уверенности в могуществе русских, исполнено веры в славное будущее Русской земли. Призыв к единению проникнут в «Слове» самой страстной, самой сильной и самой нежной любовью к родине.

«Слово о полку Игореве» - произведение письменн ое.

«Слово о полку Игореве» стало главным явлением не только литературы древней, но и новой - XIX и XX веков.

«Слово» - непосредственный отклик на события Игорева похода . Оно являлось призывом к прекращению княжеских междоусобиц, к объединению для борьбы против внешнего врага. Этот призыв составляет основное содержание Слова. На примере поражения Игоря автор показывает печальные последствия политической раздробленности на Руси, отсутствия сплоченности между князьями.

Слово не только повествует о событиях похода Игоря, а еще и представляет собой страстную и взволнованную речь истинного патриота . Его речь – то гневная, то печальная и скорбная, но всегда полная веры в родину . Автор гордится своей родиной и верит в ее светлое будущее .

Автор – сторонник княжеской власти , которая была бы способна обуздать произвол мелких князей. Центр единой Руси он видит в Киеве .
Свой призыв к единению автор воплощает в образе Родины, Русской земли. По сути, главным героем слова не является Игорь или любой другой князь. Главный герой – это русский народ, Русская земля. Так, тема русской земли – центральная в произведении.

На примере похода Игоря автор показывает, к чему может привести такая разрозненность среди князей. Ведь Игорь терпит поражение только потому, что он один.
Игорь – храбрый, но недальновидный , идет в поход несмотря на плохие предзнаменования – солнечное затмение. Хоть Игорь и любит Родину, основная его цель – получить славу.

Говоря о женских образах , важно отметить, что они пропитаны нежностью и лаской, в них ярко выражено народное начало, они воплощают печаль и заботу о Родине. Их плач носит глубоко народный характер .

Центральный лирический элемент сюжета – плач Ярославны . Ярославна – собирательный образ всех русских жен и матерей, а также образ русской земли, которая также скорбит.

№ 14 Русское предвозрождение. Эмоционально – экспрессивный стиль. «Задонщина»

Русское предвозрождение – середина 14 – начало 15 века!

Это период экспрессивно-эмоционального стиля и патриотического подъема в литературе, период возрождения летописания, исторического повествования, панегирической агиографии, обращения ко временам независимости Руси во всех областях культуры: в литературе, зодчестве, живописи, фольклоре, политической мысли и т. д.

Русское Предвозрождение XIV-XV столетий было эпохой крупнейших духовных деятелей, книжников и живописцев. Олицетворением отечественной духовной культуры того времени служили имена преп. Сергия Радонежского, Стефана Пермского и Кирилла Белозерского, Епифания Премудрого, Феофана Грека, Андрея Рублёва и Дионисия. В период Предвозрождения. совпавший со временем собиранием русских земель вокруг Москвы, происходило обращение к духовным традициям древней Киевской Руси, предпринимались попытки их возрождения в новых условиях. Речь, безусловно, идёт о традициях русского подвижничества. В рассматриваемую эпоху эти традиции были упрочены, но они приобрели несколько иной характер. Деятельность подвижников в период становления Московского государства во второй половине XIV века становится социально, а в некоторой степени и политически активной. Это нашло отражение в древнерусской литературе того периода. Особенно ярким примером могут служить сочинения Епифания Премудрого - «Жития» Сергия Радонежского и Стефана Пермского.

В Русской истории наступает период, когда человек хоть как-то начинает цениться как личность , происходит открытие его исторической значимости, внутренних достоинств. В литературе все большее внимание уделяется эмоциональной сфере, появляется интерес к психологии человека. Это приводит к экспрессивности стиля. Динамичности описаний.

В литературе развивается эмоционально – экспрессивный стиль, а в идейной жизни все большее значение приобретает «безмолвие», «уединенная молитва».

Внимание к внутренней жизни человека, демонстрировавшее текучесть происходящего, изменчивость всего сущего, было связано с пробуждением исторического сознания. Время уже не представлялось только в формах смены событий. Сменялся характер эпох, и в первую очередь - отношение к иноземному игу. Наступает пора идеализации эпохи независимости Руси. Мысль обращается к идее независимости, искусство - к произведениям домонгольской Руси, архитектура - к зданиям эпохи независимости, а литература - к произведениям XI–XIII вв.: к «Повести временных лет», к «Слову о законе и благодати» митрополита Илариона, к «Слову о полку Игореве», к «Слову о погибели Русской земли», к «Житию Александра Невского», к «Повести о разорении Рязани Батыем» и пр. Таким образом, для русского Предвозрождения Русь периода независимости, Русь домонгольская стала своей «античностью».

Возрастает интерес к внутренним состояниями души человеческой, психологическим переживаниям, динамике чувств и эмоций. Так, Епифаний Премудрый в своих произведениях передает переполняющие душу чувства восторга и удивления. Литература и искусство в целом воплощают идеал красоты душевной гармонии, идеал человека, отдающегося служению идее всеобщего блага

По мнению ДС Лихачева, «В центре внимания писателей конца XIV - начала XV в. оказались отдельные психологические состояния человека, его чувства, эмоциональные отклики на события внешнего мира. Но эти чувства, отдельные состояния человеческой души не объединяются еще в характеры. Отдельные проявления психологии изображаются без всякой индивидуализации и не складываются в психологию. Связующее, объединяющее начало - характер человека - еще не открыто. Индивидуальность человека по-прежнему ограничена прямолинейным отнесением ее в одну из двух категорий - добрых или злых, положительных или отрицательных ».

Важно отметить, что появление человека как мерила всех ценностей на Руси лишь отчасти. Так и не возникает человека – титана, человека в центре Вселенной. Так, несмотря на существование периода предвозрождения, самого Возрождения так и не наступает!!!

Слова Пушкина «Великая Эпоха Возрождения не имела на нее (Россию) никакого влияния».

«Задонщина»

Степенная книга»

Создается в 1563 году по инициативе митрополита Макария царским духовником Андреем – Афанасием – «Книга степенная царского родословия». В Произведении сделана попытка изложения истории Русского Московского гос-ва в форме генеалогической преемственности от Рюрика и до Ивана Грозного.
История гос-ва излагается в форме агиобиографий правителей . Период правления каждого князя – определенная грань в истории .
Так книга разбита на 17 степеней и граней. Введение – пространное житие княгини Ольги. В каждой грани после биографии автора излагаются важнейшие события. В центре повествования – личности князей- самодержавцев . Они наделены качествами идеальных мудрых правителей, отважных войнов и примерных христиан . Составители Степенной книги стараются подчеркнуть величие деяний и красоту добродетелей князей, вводят психолог хар-ки героев, стремясь показать их внутр мир и благочестивые повести.
Проводится мысль о единодержавной форме правления на Руси , власть окружается ореолом святости, доказывается необходимость безропотного подчинения ей.

Таким образом, в Степенной книге исторический материал приобрел злободневное политическое значение , все подчинено задаче идеаологической борьбы за укрепление самодержавной власти государя на Руси. Степенная книга подобно летописным сводам выполняет роль официального исторического документа , опираясь на который московская дипломатия вела переговоры на международной арене, доказывая исконность прав московских государей на владение русскими территориями.

Также важная часть периода второго монументализма – творчество Ивана Грозного и Повесть о Петре и Февронии.

№ 18 Творчество Ивана Грозного

Иван Грозный был одним из самых образованных людей своего времени , обладал феноменальной памятью и эрудицией.

Он основал Московский Печатный двор, по его распоряжению был создан уникальный памятник литературы – Лицевой летописный свод.
А также сочинения Ивана Грозного – самый известный памятник русской словесности 16 века. Послания царя Ивана Грозного - один из самых необычных памятников древнерусской литературы. Центральные темы его посланий - международное значение русского государства (концепция Москвы - „третьего Рима“) и божественное право монарха на неограниченную власть . Темы государства, правителя, власти занимают одно из центральных мест и у Шекспира, но выражены совсем другими жанрами и художественными средствами. Сила воздействия посланий Ивана Грозного - в системе аргументации, включающей библейские цитаты и выписки из священных авторов; факты из мировой и русской истории для проведения аналогий; примеры из личных впечатлений. В полемических и частных посланиях Грозный значительно чаще пользуется фактами из личной жизни. Это позволяет, автору, не загромождая послание риторикой, значительно оживлять стиль. Факт, переданный кратко и метко, сразу запоминается, получает эмоциональную окраску, придает необходимую для полемики остроту. Послания Ивана Грозного предполагают многообразие интонаций - иронических, обличительных, сатирических, поучительных. Это лишь частный случай обширного влияния на послания живой разговорной речи XVI века, что очень ново в древнерусской литературе.

Творчество Ивана Грозного – ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БОЛЬШАЯ ЛИТЕРАТУРА.

Основные литературные памятники , созданные Иваном Грозным, это Послание Грозного в Кирилло- Белозерский монастырь и Переписка с Андреем Курбским.

Послание Грозного в Кирилло – Белозерский монастырь игумену монастыря Козьме. Примерно 1573 год.

Написано по поводу нарушения монастырского указа сосланными туда Грозным боярами Шереметевым, Хабаровым, Собакиным.

Послание пронизано едкой иронией , перерастающей в сарказм, по отношению к опальным боярам, которые в монастыре «свои любострастные уставы ввели». Грозный обвиняет бояр в том, что они порушили монашеский устав и это привело к социальному неравенству. Грозный обрушивается на монахов, который не смогли обуздать нрав бояр. Слова Грозного пропитаны иронией, возникающей засчет самоуничижения: «горе мне о. И далее, че больше Грозный говорит о своем уважении к Кириллову монастырю, те язвительнее звучат его укоризны. Он стыдит братию за то, что они допускают нарушение устава боярами, и тем самим неизвестно, пишет царь, кто у кого постригся, бояре ли у монахов или монахи у бояр».

Заканчивает Грозный послание гневным раздражительным обращением, запрещающим монахам докучать ему подобными проблемами. По мнению Лихачева, Послание – это свободная импровизация, запальчивая, написанная сгоряча, переходящая в обвинительную речь. Иван Грозный уверен в своей правоте и раздражен тем, что монахи ему докучают.

В общем, послания Грозного – свидетельство начала разрушения строгой системы литературного стиля и появления индивидуального . Правда, в то время заявить о своей индивидуальности было дозволено только царю. Осознавая свое высокое положение, царь мог смело нарушать все устоявшиеся правила и разыгрывать роли то мудрого философа, то смиренного раба Божьего, то жестокого владыки.

Примером нового типа жития как раз и является «Житие Ульянии Осоргиной» (Житие Юлиании Лазаревской, Повесть об Ульянии Лазаревской)

«Повесть об Ульянии Лазаревской» - первая в древнерусской литре биография женщины – дворянки (в то время дворянка - это не высший слой об-ва, скорее средний класс).

Главные особенности произв:

1. Житие пишет родственник святого (в данном случае сын)

2. Нарушается средневековый принцип историзма . В произведении должны передаваться важнейшие исторические события, герои – крупные деятели, а никак не простая замужняя женщина с детьми.

3. Повесть – яркий показатель того, что литра становится ближе к читателю.

Написана сыном Ульянии Дружиной в начале 17 века . Второй уровень анонимности, об авторе известно мало. Сыну хорошо знакомы факты биографии героини, ее личные качества, ему дорог ее нравственный облик. Положительный характер русской женщины раскрывается в обыденной обстановке богатой дворянской усадьбы.

На первый план выдвигаются качества образцовой хозяйки . После замужества на плечи Ульянии ложится ведение сложного домашнего хозяйства. Женщина тянет на себе дом , угождает свекру, свекрови, золовке, следит за работой холопов, сама улаживает социальные конфликты в семье и между дворней и господами. Так, один из внезапных бунтов дворовых приводит к гибели ее старшего сына, но Ульяния безропотно переносит все невзгоды, которые выпадают на ее долю.

Повесть правдиво и точно изображает положение замужней женщины в большой семье, ее бесправие и обязанности . Ведение хоз-ва поглощает Ульянию, она не успевае ходить в церковь, но тем не менее она «святая». Так повесть утверждает святость подвига высоконравственной мирской жизни и служения людям. Ульяния помогает голодающим, ухаживает за больными во время «мора», творя «милостыню безмерну».

Повесть об Ульянии Лазаревской создает образ энергичной, умной русской женщины, образцовой хозяйки и жены, с терпением и покорностью переносящей все испытания. Которые выпадают на ее долю. Так Дружина изображает в повести не только реальные черты характера своей матери, а рисует общий идеальный облик русской женщины таким, каким он представлялся русскому дворянину начала 17 века.

В жизнеописании Дружина не отходит полностью от агиографической традиции. Так Ульяния проиходит от «боголюбивых» родителей, она выросла в «благоверии» и «от младых ногтей бога возлюби». В характере Ульянии прослеживаются присущие истинной христианке черты – скромность, кротость, смирение, терпимость и щедрость («милостыню безмерну творя». Как подобает христианским подвижникам, Ульяниия хоть и не уходит в монастырь, но под старость предается аскезе : отказывается от плотского «совокупления с мужем», ходит зимой без теплой одежды.
Также в повести использованы традиционные для агиографи мотиывы религиозной фантастики: Ульянию хотят убит бесы , но ее спасает вмешательство святого Николая. В ряде случаев «бесовские козни» носят весьма конкретное проявления – конфликты в семье и мятеж «рабов».

Как и подобает святой, Юлиания предчувствует кончину и благочестиво умирает, позже ее тело творит чудеса.
Таким образом, Повесть о Юлиании Лазаревской представляет собой произведение, в кот переплетаются элементы бытовой повести с элементами житийного жанры, однако, бытовое описание все-таки преобладает. Повесть лишена традиционного для жития вступления, плача и похвалы. Стиль довольно прост.
Повесть о Юлиании Лазаревской – свидетельство нарастания в обществе и лит-ре интереса к частной жизни человека, его поведению в быту. В итоге в рез-те проникновения подобных реалистических элементов в житие, житийная литра разрушается и превращается в жанр светской биографической повести.

№ 21 «Повесть о Тверском Отроче монастыре»

17 век .

Историческая повесть постепенно превращается в любовно – приключенческую новеллу , что можно с легкостью проследить в Повести о Тверском Отроче монастыре. ДС Лихачев в избранных работах подробно изучал это интереснейшее произведение, поэтому опираться мы будем на его мнение.

«Повесть о Тверском Отроче монастыре», несомненно сложенная в XVII в., рассказывает о довольно обычной житейской драме: невеста одного выходит замуж за другого. Конфликт обостряется, оттого что оба героя повести - и бывший жених, и будущий супруг - связаны между собой дружбой и феодальными отношениями: первый - слуга, «отрок» второго.

Замечательную особенность повести составляет то, что она не строится на обычном для средневековых сюжетов конфликте добра со злом. В «Повести о Тверском Отроче монастыре» нет ни злых персонажей, ни злого начала вообще . В ней отсутствует даже социальный конфликт : действие происходит как бы в идеальной стране , где существуют добрые отношения между князем и его подчиненными . Крестьяне, бояре и их жены строго выполняют указания князя, радуются его женитьбе, с радостью встречают его молодую жену - простую крестьянку. Они выходят к ней навстречу с детьми и приношениями, изумляются ее красоте. Все люди в этой повести молоды и красивы. Несколько раз настойчиво говорится о красоте героини повести - Ксении. Она благочестива и кротка, смиренна и весела , имеет «разум велик зело и хождаше во всех заповедях господних». Отрок Григорий, жених Ксении, так же молод и красив (несколько раз в повести упоминается о его дорогих одеждах). Он всегда «предстоял перед князем», был им «любим зело» и верен ему во всем. Не меньших похвал удостаивается и молодой великий князь Ярослав Ярославич . Все они ведут себя так, как полагается, отличаются благочестием и разумом. Идеально ведут себя и родители Ксении. Никто из действующих лиц не совершил ни одной ошибки. Мало того, все действуют по предначертанному . Отрок и князь видят видения, выполняют волю, явленную им в этих видениях и знамениях. Мало того, сама Ксения предвидит то, что с ней должно случиться. Она осиянна не только светлою красотой, но и светлым предвидением будущего. И тем не менее конфликт налицо - конфликт острый, трагичный, заставляющий страдать всех действующих лиц повести, а одного из них, отрока Григория, уйти в леса и основать там монастырь. Это происходит потому, что впервые в русской литературе конфликт перенесен из сферы мировой борьбы зла с добром в самую суть человеческой природы.Двое любят одну и ту же героиню, и ни один из них не виновен в своем чувстве . Виновата ли Ксения в том, что предпочла одного другому? Конечно, она ни в чем не виновата, но в оправдание ее автору приходится прибегать к типично средневековому приему: Ксения следует божественной воле . Она послушно выполняет то, что ей предначертано и чего она не может не сделать. Этим самым автор как бы освобождает ее от тяжести ответственности за принимаемые ею решения; в сущности, она ничего не решает и не изменяет Григорию; она только следует явленному ей сверху. Разумеется, это вмешательство сверху ослабляет земной, чисто человеческий характер конфликта, но об этом вмешательстве рассказывается в повести в высшей степени тактично. Вмешательство судьбы не имеет церковного характера. Нигде не говорится о видениях Ксении, о ее вещих снах, слышанном ею голосе или о чем-либо подобном. У Ксении дар прозорливости, но эта прозорливость имеет не церковный, а вполне фольклорный характер. Она знает то, что должно совершиться, а почему знает - об этом читателю не сообщается. Она знает так, как знает будущее мудрый человек. Ксения - «мудрая дева», персонаж, хорошо известный в русском фольклоре и отразившийся в древнерусской литературе: вспомним деву Февронию в «Повести о Петре и Февронии Муромских» XVI в. Но, в противоположность сказочному развитию сюжета, в «Повести о Тверском Отроче монастыре» все перенесено в более «человеческий план». Повесть еще далека от погружения в быт, но она уже развивается в сфере обычных человеческих отношений.

Сам сюжет: основание Тверского Отроче монастыря. Когда выясняется, что Ксения отдана другому, князю Ярославу Ярославовичу, Григорий переодевается в крестьянское платье и уходит в лес, где «хижу себе постави и часовню». Основная причина того, что Григорий решает основать монастырь, - не благочестивое стремление посвятить себя богу, а неразделенная любовь.
Основание монастыря и помощь князя в его строительстве окончательно утверждают основную мысль повести, что все случающееся случается для благоустройства мира. «Монастырь же той стоит и до ныне божиею благодатию и молитвами пресвятыя Богородицы и великого святителя Петра митрополита московского и всея России чудотворца».

«Повесть о Тверском Отроче монастыре» имеет черты эпического сюжета. С переводным рыцарским романом ее сближает любовная тема ; как и в «Бове», мы встречаем здесь классический любовный треугольник и не поддающиеся читательскому предвидению перипетии внутри этого треугольника.

Григорий взамен утраченной земной любви получает любовь небесную. Однако это предпочтение вынужденное - ив изображении этой вынужденности, может быть, с наибольшей силой отразились новые веяния в оригинальной беллетристике XVII в. Судьба неизбывна, но она сулила князю любовь счастливую, а Григорию - несчастную. Отроку нечего больше ждать в этом мире; монастырь он должен построить лишь для того, чтобы угодить господу и стать «блаженным».Таким образом, на лестнице христианских моральных ценностей плотская, земная любовь оказывается на одну ступеньку выше - вывод, по-видимому, не предусмотренный автором.

Повесть о «Горе – Злосчастии»

Одно и выдающихся произведений литературы второй половины 17 веке.

Центральная тема : тема трагической судьбы молодого поколения, старающегося порвать со старыми формами семейно- бытового уклада, домостроевской моралью.

Основу сюжета повести составляет трагическая история жизни Молодца, который отвергнул родительские наставления и пожелал жить по собственной воле, «как ему любо». Появление обобщенно – собирательного образа представителя молодого поколения своего времени – новаторское явление. В литре на смену истор личности приходит вымышленный герой, воплощающий в себе типичные черты целого поколения.

Молодец вырос в патриархальной семье, живущей по принципам Домостроя. Он был окружен любовь и опекой родителей. Но из-за этого не научился разбираться в людях и понимать жизнь, поэтому хочет вырваться из под родительского крыла и жить по своей воле. Он слишком доверчив, и эта доверчивость и вера в святость уз дружбы губят его, однако он не хочет сдаваться и хочет доказать свою правоту, отправляясь в чужую страну. Причина дальнейшиъ злоключений Молодца – его хар-р. Его губит похвальба своим счастьем и богатством. В этом мораль – «а всегда гнило слово похвальное». С этого момента и появляется в произведении образ Горя, которое олицетворяет несчастную участь человека . Молодец, отвергавший родительскую власть, вынужден склонить голову перед Горем. «Добрые люди» сочувствуют ему и советуют ему вернуться к родителям. Но теперь уже само Гор